Текст книги "The madness (Безумие) (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

37

Мы вышли из Ямы, как назвал я про себя этот провал, и двинулись на север. Туда нам вообще-то было совсем не нужно, но больше идти было просто некуда – одна дорога, один путь среди непроходимых городских руин.

По обе стороны от единственной более-менее свободной от песка улице возвышались полуразрушенные дороги – линия лёгкого метро и автомобильная эстакада. На путях застыл поезд, некоторые из вагонов которого уже сбросило чудовищными порывами ветра с высоты трёхэтажного дома. На шоссе было полным-полно машин, замерших в своей последней пробке. Что стало с их хозяевами? Что заставило их столь стремглав бежать из города? Я не знаю. И не уверен, хочу ли знать.

Чем сильнее я вглядываюсь в бездну этого мёртвого города, вытаскивая тайны из глубокой ямы наружу, тем больше бездна этого мёртвого города вглядывается в меня.

Пройдя пару сотен метров мы остановились, потому что впереди показался перегораживающий дорогу полуразвалившийся мост. И нет, мы остановились не потому, что я опасался, как бы эта груда металлолома не грохнулась нам на головы, вовсе не поэтому… Хотя и из-за этого тоже. Но главная причина была всё-таки в другом.

– Алекс?.. – вопросительно произнёс Дойл, когда я замер на месте и начал вглядываться вперёд. – Ты что-то заметил?

Не считая двух висящих под мостом человек? Да, кажется, ничего. В Кувейте висящий мертвец – не такая уж редкая картина? Верно. Вот только эта парочка, вроде бы, была ещё жива… Так, надо сказать Си Джею, чтобы он глянул в прицел действительно ли они…

 
В кармане разгрузки неожиданно завибрировал телефон.
Полковник Коннорс?..
 

– Да.

– Вам хорошо видна эта парочка преступников, которые колышутся на ветру?

Меня немедленно прошиб холодный пот, я замер на месте и заозирался по сторонам. Что-то блеснуло на крыше одного из вагонов брошеного поезда, ещё блеск – в окне другого вагона, и ещё один – среди покорёженных металлоконструкций моста.

 
Снайперы!
 

– Без резких движений, сержант, – предупредил меня полковник. – Успокойтесь – снайперы здесь не по ваши души.

– Что вам от нас надо? – рыкнул я, нервно сжимая рукоять висящего на плече автомата.

– Мне? Мы в Кувейте, сержант. И мне нужен порядок в этом городе. Я должен следить за ним, иначе… Иначе мы бы все тут давно сдохли. Или отправились в лучший мир – как вам больше нравится. Так вот, я повторю свой вопрос, сержант – вы видите этих двоих?

Я пристально вгляделся вперёд. Двое, связаны, дёргаются, а значит – живы. Но молчат. Может, уже охрипли, может висят с кляпами во ртах, а, может, у них отрезаны языки – с чокнутых «стражей» станется.

Один одет в какие-то гражданские обноски, второй – в форму американской армии.

– Да, вижу.

– Хорошо, сержант. Потому что это проверка.

– Проверка? – переспросил я. – Какая ещё, нахрен, проверка?! Сэр.

– Не перебивайте меня, сержант, – голос Коннорса заледенел. – Итак, гражданский справа – местный. Его вина в том, что он украл чужую воду. А это, если вы не в курсе – карается смертью в Кувейте. Воды здесь очень мало, мы контролируем её большую часть, снабжая местных. Иначе они бы давно передрались между собой и превратили этот город в Ад.

Как будто он ещё в него не превратился… Здесь жарко, здесь трупы, здесь полно чертей и смерти – чем не настоящий Ад?

– …А вот слева – солдат, которого послали задержать преступника… Он его задержал. Но при этом расстрелял семью вора – жену и четверых детей, младшему из которых не было и пяти. Пятеро невиновных мертвы, сержант. Из всё из-за двух ублюдков, не думающих, что творят. Из-за двух ублюдков, нарушивших порядок.

– Вчера я видел, как один из ваших офицеров и его солдаты вполне лояльно отнеслись к расстрелам и изнасилованиям местных, – процедил я сквозь зубы.

– Ну, так вы же их всех там и убили, верно?

 
Твою… Да откуда он это знает?!
 

– Так или иначе – справедливость восторжествовала. Это главное правило, что я установил – закон должен быть един для всех. Нельзя думать, что все равны, но кто-то может быть равнее других – это ведёт к хаосу. Солдат, повстанец… Не это главное. Всё дело в том, сержант, что судить кого бы то ни было в любом случае очень тяжело. Степень вины… А что если невиновных вообще нет, а есть лишь разные степени вины? Какой выбор будет правильным в такой ситуации?

– Проверка… – медленно произнёс я, глядя на болтающихся под мостом людей. – Хотите сказать, что проверка в этом? Мы должны сделать выбор?

– Именно, сержант, – голос полковника был спокоен и ровен. – Ты должен научиться делать выбор.

– Да здесь вообще нет выбора!

– Нет, он есть. Просто ты отказываешься его видеть, прячась за надуманной безысходностью. Но всё просто: или – или. Или один, или другой.

– А что если я не буду делать выбор? Что если я не хочу играть в ваши игры?

– В таком случае снайперы убьют сначала преступников, а затем и вас.

– Вы же сказали, что они пришли не за нами?

– Верно. Но твоя судьба, сержант – в твоих руках. Ты сам себе и спаситель, и палач. Поэтому выбирай. Жизнь вора, жизнь убийцы или твоя собственная жизнь.

– Я не палач.

– Многие могут осудить тебя за убийство человека, но лишь некоторые поймут, что ты просто не имел права оставлять его в живых. Эти двое виновны, но как их осудить? Делай свой выбор, сержант. Решай – казнить или простить… и оказаться в числе осуждённых.

 
Я убрал телефон обратно в карман.
 

– Что такое, садж? – спросил Юрай.

 
Медленно поднял автомат и прицелился в вора…
Псих. Грёбаный псих. Со своими грёбаными играми. И я ещё в них играю? Но что мне ещё остаётся делать?
Я перенацелил автомат на солдата и выпустил короткую очередь, пробившую грудь «джи-ай».
 

– Отлично. Хотя я бы выбрал иначе. В любом случае Кувейт благодарит вас за службу, сержант. Думаю, вам тут даже понравилось бы… В иной жизни. А пока – вы свободны.

– Алекс? Алекс!

Кто-то схватил меня за плечо и развернул. Я вскинул было «калаш», но тут же опустил его, увидев перед собой лицо Дойла.

– Какого чёрта ты творишь? – резковато спросил я, высвобождая плечо из захвата.

– Как чёрта ТЫ творишь? – рявкнул пулемётчик.

– Грег, потише, – подал голос Юрай. – Садж, похоже, нехило приложился головой. Что произошло, Алекс?

Я на мгновение замешкался, не зная, что сказать в ответ. Полковник позвонил мне и предложил решить, кого следует казнить, попутно неся какой-то бред? Очень смешно. Я бы на их месте в такую чушь ни за что не поверил.

– Мне… Мне показалось, что там кто-то был, – солгал я.

 
Или не солгал? Ведь кое-кто там и правда был… И есть.
 

– Не нравится мне эта дорога, в общем, – продолжил я. – Всё время такое чувство, будто за нами кто-то следит.

– Ага, есть такое, – подтвердил Си Джей. – Дальше будет ответвление на запад. Свернём?

– Да, пожалуй…

– Телефон, Алекс, – Дойл слегка успокоился, но всё ещё был на взводе. – Это был Коннорс?

– Да.

– И что он…

– Опять бредил.

– И он позвонил только ради того, чтобы излить на тебя свой бред?

– На что это ты намекаешь? – я остановился и повернулся к Дойлу.

– Ни на что, – ответил пулемётчик. – Но чего он хочет?

– Чего хочет, мать его, лесной пожар? Чего хочет, мать его, торнадо? Ни хрена в них нет логичного. Они просто есть, и они крушат всё вокруг. И Коннорс – точно такое же стихийное бедствие.

Где-то невдалеке послышались автоматные очереди. Причём аккурат на том направлении, куда мы хотели свернуть.

Отказались от этой мысли и продолжили двигаться по основной трассе… Пока метров через двести не упёрлись в обрушившийся и перегородивший дорогу бетонный мост. Склоны вокруг были либо слишком круты, либо слишком непроходимы из-за нагромождения обломков, поэтом волей-неволей пришлось возвращаться к развилке и сворачивать на запад.

Выстрелов слышно больше не было, но зато где-то вдали появился до зубовного скрежета знакомый грохот надвигающейся песчаного шторма. Небо начало темнеть, ветер всё усиливался, и мы оперативно натянули на лица платки и сдвинули очки.

Фронт бури ударил прямо в лицо, видимость сразу же упала едва ли до десятка метров. Всё вокруг затопило море багрового сумрака, из которого скалами на нашем пути вырастали брошенные автомобили.

Гул бури набатом стучал в ушах и сдавливал виски. Чувства притупились, но в то же время и обострились до предела. Как так возможно? Не знаю, как объяснить. Просто в один момент грохот урагана перестаёт оглушать, но зато ты начинаешь слышать шорох песка под ногами.

 
Шурух. Бух. Шурух. Бух.
Я слышу свои шаги, шаги Дойла, Си Джея, Юрая и…
И?!
Впереди мелькнул чей-то силуэт среди круговерти песка. Друзей у нас тут нет, а временных союзников абсолютно не жалко, поэтому я без колебаний открыл огонь из автомата.
Короткая очередь из «калаша» срезала противника. Чуть правее и дальше багровую мглу прорезали вспышки дульного пламени. Выпустил короткую очередь туда – неизвестный стрелок замолк.
Обходим стоящий поперёк трассы фургон, сразу же за ним – какое-то движение. Грохот бури перекрывает раскатистая очередь из пулемёта, выпущенная Дойлом. Кто-то валится на песок, кто именно – не разобраться. Но валится – и это главное.
Продвигаемся вперёд почти в кромешной тьме, которую, правда, не пробить даже самым лучшим приборам ночного видения. Больше нам никто не попадается – случайно натолкнулись на какую-то мелочёвку? Не город, а слоёный пирог из различных банд и группировок…
С одной из машин порывом ветра срывает капот и несёт в нашу сторону – он пролетает в опасной близости, лишь чудом никого не задев.
Обходим стоящий поперёк дороги автобус, больше похожий сейчас на железную клетку – обгоревший, ободранный бурями и засыпанный песком.
Движение впереди – полосую пространство перед собой из «калаша», заканчиваются патроны – я меняю магазин.
Минуем лежащий на боку седельный тягач, с автоцистерной на прицепе… Достигаем почти отвесной песчаной стены. Дальше пути нет? Нет, в склоне среди мглы бури виднеется ещё мрак, темнее чёрного – круглая дыра огромной бетонной трубы.
Ещё одна нора. Куда ни плюнь – попадёшь в червоточину. Куда же выведет конкретно эта – на соседнюю улицу, на соседнюю планету или на десять минут назад во временном потоке?
Ныряем в трубу, где наконец-то переводим дух. Сотня метров посреди бури вполне сравнимы с парой километров нормальной ходьбы… Продвигаемся вперёд, проходим несколько десятков метров – срез трубы заканчивается аккурат над каким-то… коллектором, что ли. Какая-то глубокая канава с бетонными стенами и редкостным дерьмищем на дне. Чёрт, вот это вонь, так вонь! Повезло, чего ж там… Но другого пути-то и нет – не обратно же возвращаться.
Спрыгнули с метровой высоту в грязь и побрели вперёд, утопая почти по самый срез ботинок. Ладно, мы не брезгливые – переживём… Один конец прохода метрах в десяти от нас обвалился и был непроходим, поэтому двинулись по оставшемуся направлению.
Буря гуляла над бетонной канавой, просыпая вниз песок, но не сама не спускаясь. Довольно странное чувство – ты вроде бы и внутри песчаного шторма, но одновременно и вне его. И неизвестно, что хуже – брести сквозь грязищу или через бурю…
Проход начал изгибаться, бетонные плиты, из которых были сложены стены, местами были покрыты трещинами, изломаны и накренены. Того гляди, это зловонная канава скоро будет полностью погребена под толщей песка… Впрочем, туда ей и дорога. Поворот, заходим за угол…
 

– Ах, ты твою мать… – не сдержался я, обнаружив впереди завал из десятков разлагающихся трупов.

 
В нос ударило сшибающее с ног зловоние.
 

– Ч-чёрт… – выдавил Си Джей, зажимая нос даже через закрывающий лицо платок. – Теперь ясно, куда делась большая часть жителей Кувейта…

Не срастается. Эти трупы относительно «свежие» – несколько дней от силы. По виду здесь были не только повстанцы, но и гражданские… Во всяком случае про некоторых лучше думать именно вот так нейтрально – «гражданские». Потому что если хотя бы на секунду задуматься о том, что вон те тела – это либо какие-то карлики, либо…

 
И это тоже твоя вина, Коннорс.
Наверняка ты и такому придумал какое-то оправдание, типа убей одного, чтобы выжили двое… Людоедская арифметика. И всё ради чего? Ради того, чтобы действительно лишь потешить своё эго «лучшего командира со времён Паттона»? Или способ продемонстрировать свою власть одного из уцелевших анклавов человечества по версии полковника Коннорса?
Буря над нашими головами стихала, её грохот сходил на нет и вновь послышались звуки близкой перестрелки. Ров, полный мертвецов, тоже подходил к своему концу. Навскидку – метров двадцать сплошь заваленные трупами…
Подошли к наклонной бетонной плите, которой оканчивался ров. Шум перестрелки был всё ближе.
Поднялись по ней наверх, залегли за бетонными обломками, осмотрелись.
А ситуация-то – паршивенькая. Я бы даже сказал – до паршивого паршивая.
Мы оказались в тылу у какой-то банды боевиков числом от силы в полдюжины рыл, ведущих вялый бой с невидимым нам противником. А самое плохое было в том, что прорваться мимо них незаметно не получалось. Нет, перебить этих «танго», да ещё и со спины – невелика премудрость, но вот их враги…
Нда. Не было печали, так сами залезли в западню.
Неожиданно где-то неподалёку грохнул мощный выстрел и в воздухе что-то засвистело. Над позициями боевиков в воздухе полыхнула яркая вспышка, осыпавшаяся вниз ливнем белых искр, оставляющих за собой дымные трассы. Спустя мгновение грохот взрыва оглушил меня, оставив в голове один непрекращающийся звон. Уши словно бы заложило толстым слоем ваты, все звуки доносились сквозь него с огромным трудом.
Воздух наполнился запахом чеснока и воплями горящих заживо людей – боевики буквально выкатились из своих укрытий, горя заживо.
Ах ты ж, дрянь… Это же «вилли пит», белый фосфор!
Крики умирающих «танго» доносились словно бы из глубокого колодца и постепенно затихали. В глубине повисшего в воздухе белого дымного облака замаячили три смазанных силуэта.
 

– Контааакт!.. – медленно и гулко протянул Дойл, ставя пулемёт сошками на кусок бетона.

Я перекатом ушёл вперёд, прячась за другой обломок и вскидывая к плече автомат.

 
Это были «штормовые стражи».
Они шли, как солдаты Вермахта из советских фильмов – размеренным шагом, в полный рост, цепью, с оружием у пояса. Двое с М4 – обычные «„джи-ай“», а вот тот, что в центре – настоящее пугало. Ручной пулемёт со свисающей лентой в руках, вместо стандартного армейского бронника – натуральные сапёрные доспехи со шлемом, больше напоминающим надетое на голову двадцатилитровое ведро.
Рыцарь, мать его. Элитный джаггернаут.
Сейчас Дойл хлестнёт по ним очередью, прижимая к земле… Правый метнётся в то укрытие, и мне его не достать, а вот левый…
Дойл ударил очередью из пулемёта, и фланговые «стражи» бросились врассыпную. Одна моя пуля попала «„джи-ай“» в левое плечо, развернув и опрокинув его на землю. Вторая ударила в бок, не пробив бронежилет, а третья вошла ему в подмышку. Всё, этот не жилец…
Перевёл взгляд на правого – тот уже оседал на землю с неестественно заломленной головой. Хорошая штука – американская кевларовая каска, от пули уберегла… Но сила удара оказалась такова, что шею «джи-ай» сломало.
А вот джаггернаут умудрился выдержать сразу несколько попаданий пуль и даже не свалился на землю. И лишь сосредоточенным огнём четырёх стволов удалось прогрызть его броню и прикончить, да и то финальный аккорд поставил Си Джей, пробив массивное бронезабрало винтовочной пулей.
Когда всё стихло, я вышел из укрытия и двинулся вперёд.
В воздухе витал стойкий чесночный запах – говорят, что «вилли пит» пахнет именно им, а не жжёными спичками. Не знаю, мне с ним сталкиваться не приходилось – только рассказы слышать.
Даже навидавшись покойников самой разной степени изувеченности, я старался лишний раз не смотреть на сожжённых «танго». Ничего человеческого в них уже просто не было – просто обугленные до самых костей куски плоти. И что самое зловещее их одежда была практически нетронута: рукав куртки цел, а из него торчит кость с ошмётками плоти…. Бррр!
Подошёл к трём мёртвым «стражам» – на двоих были балаклавы с грубо намалёванными черепами вместо лиц, у «джагга» такой же череп был нарисован на забрале. Как там их назвал Махоуни? «Зулусы», кажется? Типа отборной гвардии, ага…
Почему-то возникло спонтанное желание расколотить это бронезабрало с черепом вдребезги – с прикладом от «калаша» это, пожалуй, даже можно было провернуть… рядом валялись привычные «эмки», но я уже не спешил менять уже порядком подзабытый в использовании русский автомат на творение американских оружейников… На фиг. Это ж как велосипед – раз научился и больше уже не забудешь. А стрелять прямо в буре или бить прикладом по нынешним условиям – очень даже неплохо…
Меня похлопали сзади по плечу. В первый момент я было дёрнулся, но почти сразу же успокоился – это был всего лишь Юрай.
 

– Садж, ты в порядке?

 
Звон в ушах постепенно проходил, слух восстанавливался.
 

– Что будем делать? – спросил подошедший Дойл, кладя пулемёт на плечо.

 
Я провёл ладонью по лицу.
 

– Собираем боеприпасы и уходим.

– Не нравится мне, что «стражи» артиллерией начали бить, – сдвинув бейсболку на затылок, почесал лоб Си Джей.

 
Мне тоже. Мне тоже…
 
 
 

38

Над городом гремела канонада сильного боя.

В стрекотание автоматов и пулемётов вдалеке, вплетался грохот раскатистого стаккато автоматических пушек и грохот артиллерии. В воздухе мелькнула даже пара вертолётов, ведущих огонь по земле из пулемётов и ракет. К небу поднималось несколько столбов дыма – скорее всего, от какой-то подбитой техники.

– Кажется, Махоуни решил начать всё сегодня, – произнёс Юрай, когда мы залегли на одном из барханов, нависающей на улицей… А хрен её знает, как она называется.

– Кажется, Махоуни решил начать всё без нас, – поддакнул Си Джей.

– Или не он так захотел, а ему пришлось это сделать, – пробурчал Дойл.

И после этого, как всегда, возникает лишь один вопрос – что делать дальше?

Вся наша жизнь – это сплошная череда выборов, больших и малых, судьбоносных и нет… Дорогая, полная развилок. И тупиков тут вообще-то почти и нет – просто часто ты можешь идти лишь вперёд. Выбора нет, но в то же время он есть – остановиться или идти вперёд.

– Что в эфире? – спросил я.

– Каша, – лаконично ответил Блазкович. – Мат, команды и много помех. Как обычно в бою. Что необычно – на всех частотах очень много нашего старого знакомца Хьюза.

Надо бы с Махоуни связаться… Вот только как? Разве что куда повыше забраться – может хоть так его сигнал поймаем…

Спустя примерно полчаса поисков удалось найти место, где наведённые помехи были не столь сильны.

– Народ Кувейта, возрадуйся! – жизнерадостно вещал в эфире ди-джей. – Наконец-то мы занимаем положенное нам по праву место в мире! Нашу прекрасную обетованную землю посетили на правах туристов выжившие из других мест! Волна туризма захлестнула Кувейт, хо-хо! И это не просто какие-то там вшивые варвары с юга, а американцы. Наёмники! Американцы едут к нам отдохнуть и оттянуться, ура! Как вам эта новость, свободные люди Кувейта? Мне очень даже по нраву. Хотя вот когда мы решили провести опрос и спросили аборигена – что он думает об этих новых лицах, он ответил нам…

 
Хьюз захрипел и засипел.
 

– Вот что-то такое он нам и ответил, господа. Кажется он был не рад… Даже стрелять в нас пытался… Интересно, почему? Откуда всё это, а? Всё это насилие, вся эта жестокость…Откуда в людях столько всякой дряни? Хм, хм, хммм… Может, это всё из-за компьютерных игр? Точно! Это они во всём виноваты! Это их…

– Я бы его застрелил, – заявил Си Джей.

– Я бы тоже, – согласился Дойл. – Задолбал уже этот маньяк недоделанный.

– Юрай, долго нам ещё этого кретина слушать? – я побарабанил пальцами по нагревшейся ствольной коробке автомата, лежащего у меня на коленях.

– Недолго… Сейчас я попробую ещё… Во!

– …сраный Кот-1, выйди на связь. Кот-дерьмо-1, твою мать…

– Ахиллес? – пару секунд пришлось потратить на то, чтобы вспомнить позывной Махоуни. – Это Кот-1, что происходит?

– «Стражи» наступают, всё переносится – начинаем сегодня.

 
Ну, зашибись, чего уж там…
 

– Что нам делать?

– Ты где?

Хороший вопрос, мать его… Табличек с названиям улиц не видно, особые приметы… Ну, тут вокруг много песка и постапокалипсис.

– Короче, неважно. План помнишь? Хотя бы в общих чертах?

– Да.

– Мы наступаем двумя колоннами. Попробуй ударить во фланг – у них тут где-то чёртова пушка окопалась и лупит.

– Понял.

– Действуй, сынок. И не подохни там раньше времени.

 
Прекрасное напутствие.
 

– И? – спросил у меня Дойл.

– Воюем, – пожал я плечами. – Похоже, что «стражи» раскололи Рикса и ударили первыми… Наша задача пока что – ударить с фланга и ликвидировать какую-то гадкую пушку «стражей». Вопросы? Отлично, тогда выдвигаемся.

Продвинулись метров на восемьсот на север, а затем повернули на восток, на шум боя.

– Что видишь? – спросил я у Си Джея, который осматривал местность через оптику своей винтовки.

– Бой на одиннадцать часов. Дистанция – четыреста ярдов. Десятка полтора… нет, десятка два «танго» штурмуют баррикаду. Против них… так… «хамви», полдюжины солдат… Ого!

К месту боя в воздухе заскользил «блэк хок». Вертолёт начал закладывать круги, а его бортстрелок поливал землю огнём из турельного шестиствольного пулемёта.

Ещё пара машин прошла чуть дальше, направляясь куда-то на юг. Но это были уже не транспортные «блэк хоки», а лёгкие «литтл бёрды», похожие на громадных стрекоз.

– У «стражей» даже вертушки уцелели, – присвистнул Блазкович, доставая из кармана пластинку жвачки. – Неслабо.

– О, жвачка! – оживился снайпер. – Юрай, угости.

– На, последняя.

– Не, чувак, последнюю не возьму… О! Вижу грузовик. А, нет, это ни хрена не грузовик…

Я остро пожалел, что у меня при себе нет хорошего бинокля. С другой стороны снайперы «танго» быстро отучили всех носить при себе бинокль, потому как это – признак либо командира, либо артиллерийского или снайперского наблюдателя. А старый пиратский принцип «бить командиров и канониров» актуален всегда и везде.

– В кузове – гаубица, – доложил Си Джей, не отрывая глаза от оптики. – Большая «техничка», что ли?.. Дюйма четыре, вроде… Серьёзная штука. Так, остановились. Кажется, к стрельбе готовятся…

 
Та самая гадкая пушка, на которую жаловался Махоуни?
 

– Бронирована? Сколько народа при этой гаубице? – спросил я.

– Броня, кажется, противопульная… Сопровождения нет. Расчёт – человека четыре вроде бы…

– Снять расчёт сможешь?

– Да они все в кабине сидят, засранцы. Похоже, что стрелять из этой крошки можно сидя внутри, попивая пиво и нажимая на кнопочки с рычажочками.

 
Я задумался.
Как разобраться с бронемашиной? Броня лёгкая, но нам же от этого не легче – нет ни то что РПГ, но даже чего-нибудь крупнокалиберного, типа 12,7-миллиметрового «баррета»… По методу предков действовать тоже вряд ли получится – лимонки в связку не упаковать, противотанковых гранат нет, коктейлей Молотова – тоже. Остаётся только выбить расчёт… Но если это действительно что-то шибко современное и навороченное, там действительно нет нужды бегать снаружи машины…
Мда. Ситуация.
Невдалеке послышался грохот орудийного выстрела – самоходка «стражей», несмотря на свой диковинный вид, запулила первый снаряд по позициям террористов ЦРУ.
Чёрт, как всё-таки звучит-то – «террористы ЦРУ»…
 

– Буря идёт, – бросил Дойл, оглянувшись назад.

Я тоже обернулся и наградил вырастающую на горизонте мутную стену пыли и песка задумчивым взглядом.

 
Так, если рассудить логически…
В бурю стрелять они не станут, если только не желают смерти от детонации застрявшего в стволе снаряда. Значит огонь «стражи» должны будут прекратить. И более того – они наверняка должны будут натянуть на орудие какой-нибудь чехол, если опять же в числе их противоестественных желаний не числится страсть к чистке пушки от песка. А значит – что? Значит, как минимум, одно рыло из самоходки должно будет вылезти и главное – открыть люк, через который можно закинуть гранату или просто перестрелять весь расчёт. Идея, конечно, насквозь авантюрная – так сказать, брать «на абордаж» артустановку… Но почему-то именно этот план видится мне наиболее быстрым и эффективным.
Значит, решено!
 

– Есть один вариант, парни… – произнёс я. – Только одно условие – все маты после того, как я закончу его излагать.