Текст книги "The madness (Безумие) (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

19

Долгий, непрекращающийся грохот буквально разрывает уши. Перед бешено крутящимися стволами «минигана» полыхает самое настоящее пламя. Вниз летит дождь из золотистых раскалённых искр и тяжёлых пуль.

«Блэк Хок» закладывает круг за кругом над базарной площадью Багдада, а я поливаю из пулемёта разбегающиеся внизу фигурки людей. Чёрт, как просто! Это просто боты в компьютерной игрушке-стрелялке – главное настрелять побольше, набрать очков побольше… За пулемётом на втором вертолёте, который кружит напротив нас – Дик. И тоже поливает землю свинцовым ураганом, кладя «танго» десятками. Мирные жители? Среди них нет таких – днём они улыбаются нам в лицо, а ночью стреляют в спину. Каждый из этих грёбанных уродов в этой грёбанной стране достоин пули.

 
Надо набить больше фрагов, больше, больше, больше…
Над горизонтом поднимается густой дым пожаров там, где пару часов назад прошлись бомбардировщики с кассетными, зажигательными и фосфорными бомбами. Боже, храни ВВС США, что оказывают нам поддержку! Отличный коктейль! Смешать, добавить огня из артиллерии и ракетных установок, украсить налётом штурмовых вертолётов, и подавать под музыку «Металлики».
 
 
Умри, умри, умри, моя дорогая!
Не произноси ни единого слова.
Умри, умри, умри, моя дорогая!
Просто закрой свои хорошенькие глазки.
 
 
Я увижу тебя снова.
Я увижу тебя в аду.
 
 
Над городом разносился мощный грохот тяжёлого рока, который проигрывали с передвижных станций. Психическая атака, мать её так! И армия, и наёмники любят так делать.
 
 
Не плачь по мне, детка.
Твое будущее в гробу, да.
Не плачь по мне, детка.
Ты должна была предвидеть, что это произойдет.
Не плачь по мне, детка.
Я не знал, что это было в твоей власти.
Не плачь по мне, детка.
Конченая девушка для конченого парня.
Не плачь по мне, детка.
Сейчас твоя жизнь растекается по полу.
Не плачь по мне, детка.
 
 
Голос Джимми Хэтфилда действовал на местных обезьян не хуже массированного артиллерийского налёта – они считали эту прекрасную музыку чем-то совершенно инфернальным.
 
 
Умри, умри, умри, моя дорогая!
Не произноси ни единого слова.
Умри, умри, умри, моя дорогая!
Просто закрой свой прекрасный ротик.
 
 
Страшно вам, «танго»? Это наша вам плата за собственный страх, пережитый за все эти месяцы. Кто сеет ветер, пожнёт бурю! Так пожните карательную операцию!..
 

– …Морган. Эй, Морган!..

Я тупо уставился на бутылку пива, которую держал в руке, а затем заторможено повернулся.

– Ты чего завис-то? – Коул потряс меня за плечо. – Пьяный, что ли? Иди тогда проспись, пока комбат не увидел.

– Всего третья бутылка за день… – заплетающимся языком, произнёс я.

Вот только, кажется, запивал я ею какую-то дурь, что выдают пилотам, чтобы они на засыпали в полёте… Я тоже не хочу спать… Сны темны и полны ужасов, я не хочу спать – там страшно даже мне…

– Давай, давай, Морган. Подымай свою толстую задницу и дуй в кубрик, – Коул наклонился ко мне чуть ближе и тихо прошептал. – Иначе тоже плохо кончишь, приятель. Так же как и Дик.

Меня будто бы током прошибло, моментально приводя в чувство и сбрасывая непонятное оцепенение. Я быстро глянул в сторону Коула и успел застать момент, когда его глаза снова становились обычными…

Хотя я готов поклясться, что ещё мгновение назад его взгляд был страшнее, чем у любого чудовища – немигающий и нечеловеческий. Сейчас это снова был обеспокоенный моим самочувствием сослуживец-наёмник «Академии», но ещё секунду назад вместо него был самый настоящий монстр в человеческом обличье.

Или всё так и есть? Или это не человек показался монстром, а монстр прикидывается человеком? А, может, монстр был всегда?

Я встал со скамейки в парке и пошёл к выходу, намереваясь дойти до казарм и рухнуть на койку, чтобы забыться жутковатой помесью яви и сна…

 
Дошёл до ворот, рядом с которыми болтала дежурная смена патруля.
 

– …Короче, написал я заявление о переводе. Базара нет – боевые платят хорошо и в срок, но я хочу домой вернуться целиком, а не по частям. Или как Марк – без ног и яиц.

– Тоже верно. Ну, и куда собрался переводиться?

– На Окинаву, готовить морскую пехоту джапов. Спокойненькое место. Без всяких взрывов и бородатых уродов. Зато хватает узкоглазых шлюшек…

 
Я прошёл мимо них и почти на пределе слышимости до меня донеслось:
 

– Дойла уже убрали?

– Конечно. Всех, кто ходил в карательный рейд, уберут. Кто на тебе?

– Вертолётчики «супер-6-9». Завтра они не вернутся из патрульного вылета.

– Неисправность?

– Да, я немного поигрался с болтиками у них в двигателе.

– Неплохо….

– А на тебе?

– Первое отделение из второго первой. Послезавтра подорвутся на фугасе. Выживших не будет. Инженерная разведка опять прошляпила мину на дороге…

– Дармоеды.

Пара наёмников переговаривалась между собой, не отрывая друг от друга взглядов. Немигающих взглядов стеклянно поблёскивающих глаз.

 
Я моргнул.
 

– …Тоже, наверное, буду переводиться, – наёёмник достал из кармана пластинку жвачки и засунул её в рот. – Задолбался я уже здесь пылиться. Вернусь в Штаты – месяц буду в Майями отмокать, не меньше.

– Да, Майями – это здорово…

Они продолжали болтать о какой-то ерунде, будто бы секунду назад и не обсуждали планов убийств. Расчётливые и хладнокровные планы.

Я судорожно схватился за пустую кобуру и попятился назад, чувствуя, как по спине стекает холодный пот.

 
Что за… Что вообще, вашу мать, происходит?! О чём они?
Дик… Да, их патруль позавчера обстреляли на городском рынке. И старине Дику не повезло – четыре пули застряли в бронежилете, а вот одна нашла себе путь между керамических пластин.
Дойл? Это про Дойла из моего взвода, который вчера свалился в госпиталь с лихорадкой? Я ещё не успел поинтересоваться, что с ним, а ведь он был вчера чертовски плох… Так неужели он уже…
Стоп. Стоп! То есть они болтают, действительно о… О чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт…
Карательная акция? Карательная акция… Они заметают следы… Точно, они заметают следы, убирая всех…
Тогда они уберут всех… Да, всех. И я там тоже был. Значит, и меня тоже уберут. Кто-то… Кто-то из них. Или из других. Они везде. База кишит убийцами. Меня хотят убить…
Меня. Хотят. Убить.
Нет. Не дамся! Нужно достать оружие. Да, оружие… Я ударю первым, пока они не успели ничего мне сделать. А потом – бежать. Подальше. Угнать машину и ехать по «Аллее РПГ» к аэродрому. Проберусь на один из самолётов «Академии» и улечу из этого грёбанного Ирака. Только бы успеть… Только бы успеть… Пока меня не…
 

– Сэр, с вами всё в порядке? – обратился ко мне один из дежурных, заметив моё обливающееся потом лицо.

– В… в порядке… – кое-как выдавил я, следя за их автоматами.

– Точно, сэр? – переспросил второй. – Может, отвести вас в лазарет?

– С-спасибо, не нужно. Просто немного переработал в парке и голову на…

– Ну, что же вы так, сэр, – взгляд наёмника стал стеклянным и немигающим. – Так ведь и тепловой удар схватить недолго.

– Один парень на днях тоже перегрелся, упал и ударился виском о бампер «хамви», – тонко улыбнулся второй солдат. – Умер бедняга. Вот незадача, правда?

– Незадача… – пробормотал я, чувствуя, что как никогда близок к панике.

Всё, решительно всё происходящее вокруг вызывало у меня страх. Даже самый настоящий ужас. Уже давно отвыкнув бояться чего-либо, вновь ощущать это было куда кошмарнее.

А как иначе? Как не бояться, когда вокруг тебя, оказывается, куча убийц? Убийцы, кругом убийцы… А у меня при себе один только нож… Нужно… Да, нужно…

Я резко развернулся и быстрым шагом вышел за ворота парка с техникой нашего батальона. Шёл, стараясь ни в коем случае не сорваться на бег. Если побегу – на меня моментально нападут и растерзают. Нельзя бежать. Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Двое парней тащили что-то невнятно мычащего наёмника, ноги которого бессильно волочились по земле, оставляя в пыли две колеи.

– Вот же свинья! Налакался, как сволочь!

– И ботинки мне облевал. Как очухается – съезжу ему по морде пару раз, чтобы знал…

– По… – бормотал пьяный наёмник. – Помо… По… гите…

– Живучий, – тихонько произнёс один из тащивших его парней, но я всё равно его услышал. Взгляд парня моментально застекленел. – Вколи ему ещё одну дозу.

– Запросто, – в руке второго солдата мелькнул небольшой шприц.

 
Плюнув на всё и вся, я бегом бросился в казарму.
Вихрем ворвался в помещение и побежал в сторону своего кубрика. Как взводному сержанту мне полагался отдельный – маленькая, но всё же привилегия…
 

– …Так что когда я приеду, обязательно сходим все вместе на… Твою же!.. Ты охренел, что ли, Морган? – я задел плечом идущего по коридору парня из другого взвода. – Перед собой хоть смотри, если так несёшься!

 
От столкновения меня развернуло и отбросило к стене.
 

– Извини, Глен… – пробормотал я, пытаясь удержать равновесие. – Чего-то у меня… чего-то живот прихватило… В сортир бегу…

– Жрать меньше надо, кабан, – поморщился наёмник. – Тогда и донце выбивать не будет.

 
Я опёрся на стену и продолжил движение к своему кубрику…
 

– Кажется, он что-то заподозрил, – послышалось позади меня.

Быстро обернулся, чтобы увидеть, как Глен отворачивается от меня от меня, продолжая держать мобильник около уха, а его взгляд постепенно становится нормальным…

 
Захотелось взвыть от накатывающегося со всех сторон ужаса и отчаянья.
Я просто не понимал, что происходит! Вокруг меня раз за разом, снова и снова закручивалась тугая спираль безумия. Подлинного безумия! И мыслить при таком раскладе рационально просто не получалось. Какое тут рациональное мышление, если меня могут убить! Тут же любой… Да, абсолютно любой… Любой может оказаться одним из Них… Кто Они? Не знаю… Не знаю!..
Ворвался в свой кубрик, трясущимися руками отпёр шкафчик с личными вещами.
На базе мы всё оружие сдавали в оружейную комнату. Но вот трофеи и наградное при себе держать не возбранялось… Мы же не армия – нам трофейное оружие разрешено.
Схватил лежащий на верхней полке «стечкин», который подвернулся по случаю, и лихорадочно вставил в рукоять магазин. Передёрнул затвор, выдохнул.
Стало немного легче. Пришла уверенность, а страх сменила злость.
Ну, ублюдки, теперь-то мы посмотрим кто кого…
Взял два запасных магазина, распихал их по карманам и вышел из кубрика.
 

– Морган? Ты чего делаешь? – проходящий мимо ганни третьего взвода непонимающе уставился на пистолет в моей руке. – На стрельбище, что ли?

– Фрэнк… – обрадовался я, не увидев этого жуткого немигающего взгляда у наёмника. – Фрэнк, тут какая-то хрень творится. Следят за мной, понимаешь? За всеми следят. Они здесь. Среди нас. Увидишь у кого-нибудь стеклянные глаза – знай, это враг. Он тебя убьёт и не поморщится даже. Они хотят убрать всех, кто на той неделе в карательном рейде участвовал. Наверное, об этом прознали и скандал хотят поднять. А никому не нужно ещё одно Сонгми. Вот наши теперь и хотят замести следы… Все следы. И заметают. Кто там участвовал, всех их уберут. Понимаешь? Дик уже помер, Дойла тоже убрали… Завтра вертолётчиков уберут, а потом и за второе отделение примутся…

– Морган, успокойся, – схватил меня за плечо Фрэнк и слегка встряхнул. – Ты уверен, что это правда?

– Да жизнью тебе клянусь! Ты-то там не был – тебе бояться нечего… А вот меня тоже уберут. Только я Им так просто не дамся, нет-нет-нет, ни за что не дамся… Я не скот, чтобы меня просто забить. Я Им покажу… Я Им всем покажу…

Я обхватил рукоять «стечкина» обеими руками, чтобы скрыть дрожь, которая сотрясала всё моё тело, и огляделся по сторонам. Первого же со стеклянными глазами я отправлю на тот свет. Ей-Богу, отправлю!

– Морган, спокойно. Если всё так, то нужно собрать парней и держаться вместе на всякий случай.

– Кого, кого ты собирать собрался? – оскалился я. – Тут же любой может быть одним из Них…

 
Неожиданно я успокоился и медленно отступил на два шага назад.
 

– Даже ты.

– Херню не пори, – нахмурился Фрэнк. – А то по морде съезжу и даже не посмотрю, что ты у нас такой крутой ганни.

Я облегчённо вздохнул. Нет, Фрэнк, определённо был нормален… Стеклянноглазый уже бы наверняка себя выдал…

– Комбат по-любому в курсе всего, – прошептал я. – Наверняка, он один из главных… Надо его завалить, чтобы обезглавить Их на базе.

– Ты даже не вздумай это делать, Морган, – предостерёг меня Фрэнк. Я сразу же напрягся, но уже следующая реплика развеяла возникшие было у меня подозрения. – Сунешься к нему один – тебя самого завалят. Сначала надо хотя бы человека четыре собрать, а после и действовать.

– Да, ты прав, конечно, прав… Только не приведи никого из Них! Тогда всё пропало.

– Морган, я помню. У них стеклянные глаза – я сразу отличу их от нормальных парней. Ты иди к комбату – подежурь недалеко от его кабинета. А я сейчас приду, клянусь.

– Хорошо, – закивал я, нехотя пряча пистолет в кобуру. – Я буду тебя ждать.

Фрэнк быстрым шагом удалился прочь, а я развернулся и пошёл в другую сторону – к административному крылу. Комбат сейчас наверняка там…

К кабинету близко не подходил – правильно Фрэнк сказал, завалят меня одного. Вон, два лба с винтовками стоят – каждого хоть к танку вместо навесной брони прибивай. И туземных вояк чего-то до чёртиков вокруг… А, ну да, мы же теперь тренируем эту стаю обезьян под названием Иракская армия…

Так, вот тут уголок, кажется, очень хороший – весь холл можно под прицелом держать. А меня за этой пальмой и не видно особо…

 
Фрэнк пришёл, как и обещал.
Примерно минут через десять после нашей встречи. За это время я едва не извёлся, до крови искусав кулаки. Нельзя, нельзя было медлить. Каждая секунда промедления – выше вероятность того, что первыми ударят Они, а не мы…
Но Фрэнк пришёл, как и обещал. Пришёл…
В сопровождении двух наёмников при дробовиках и электрошокерах, и трёх парнях из лазарета, которые прямо на ходу что-то закачивали из ампул в небольшие шприцы…
А когда я увидел у них всех стеклянные глаза, то мир для меня просто исчез. Просто выключился.
А вместо него осталась лишь всепоглощающая ярость и дикий страх.
Эту группу я положил сходу – всё-таки я один из лучших стрелков в батальоне. Никто даже оружие в мою сторону не успел направить. Даже просто обнаружить меня не смогли сразу, хотя и крутили головами по сторонам. Плохо только, что руки у меня сейчас тряслись – никак прицелиться нормально не мог. Даже не убил никого, вроде бы… Подойти и добить? Нет, на это нет времени! Нужно убить комбата и выбираться отсюда, да, выбираться…
Выпустил остаток магазина по бегущим от меня людям – преимущественно в иракских офицеров, если замечал у них стеклянные глаза. Перезарядил «стечкин», пошёл дальше.
Иди и стреляй, Морган! Иди и стреляй!
Пинком распахнул дверь в кабинет командира батальона… Но там было пусто. Ах да, сегодня же четверг – он должен быть на совещании в штабе с иракскими вояками…
Пошёл в сторону штаба, благо он был в этом же крыле.
Опять же, если замечал Их, то стрелял. И если среди наёмников таких всё же было относительно немного, то эти поганые «танго» были все, как один стеклянноглазыми.
Я шёл и стрелял по ним. Шёл и стрелял. А вот в меня почему-то – нет. И даже просто скрутить не попытались. Чёртовы трусы. Наверное, когда человеку вырезают глаза и вставляют эти стекляшки, из него все эмоции уходят, кроме страха…
Но у меня, кроме него ещё много чего осталось!
Выстрел. Ещё, ещё, ещё. А кровь-то у вас тоже алая, как и у нас… Может, ещё с сердцами или мозгами что-то не в порядке? Надо бы найти нож и попытаться сделать вскрытие… Если стеклянноглазых много, то так просто мне будет не выбраться из этой грёбанной страны. Надо будет изучить своих врагов, да. Надо будет, надо будет… Чтобы знать, как лучше всего их убивать. Стрелять в сердце? Или в голову? А, может – в живот?..
Перезарядка. Пустой магазин падает на пол, новый вставлен в рукоять пистолета. Этот – последний. Плохо, да… Надо будет найти ещё оружие…
Как проникнуть в штаб? Он уже за поворотом направо… Топот и крики? Кажется, Они наконец-то спохватились, и сейчас контратакуют… Ха-ха, тупые монстры! Я вам не по зубам!
Выбил окно в коридоре и выбрался наружу. Низко пригибаясь, проскользнул вдоль стены, завернул за угол, затих. Внутри зданий по коридору пробежал десяток человек. Хорошо… Значит, я всё верно угадал…
Прополз ещё немного, подошёл к окнам штаба, осторожно приподнялся и заглянул внутрь… Ага, все чудовища в сборе. Ну, начали!..
Резко вскочил и разбил левым локтём окно, не обращая внимания на разрезавшие руку осколки стекла. Открыл огонь из «стечкина» по разбегающимся офицерам… Иракским офицерам. Чёрт, уходят. Стойте, твари!
Залез внутрь штаба, продолжил стрельбу.
Боитесь? Это моя плата вам за собственный страх! Тот, кто сеет ветер…
Наконец-то увидел комбата. Попался, тварь!
Пуля ударила его в правое плечо и опрокинула на пол – убежать он не успел. Вокруг кричали и стонали раненые – в основном иракские офицеры. Вроде как лояльные нам. А на деле – точно такие же «танго», только немного почище и поцивилизованнее. Но сами при первом же удобном случае без особых колебаний пустят нам пулю в спину…
Прицелился в ползущего майора, оставляющего за собой кровавую дорожку на паркете…
Сбоку неожиданно что-то мелькнуло. Резко развернулся… И уставился на собственное отражение в висящем на стене зеркале.
И встретился с собственным жутким немигающим взглядом стеклянных глаз.
Я заорал от ужаса и стал стрелять в зеркало, которое начало разлетаться на части блестящими осколками. Монстр в зеркале тоже стрелял в ответ, но с нечеловечески спокойным видом, молча. Лишь только на его мёртвом лице начала появляться кривая улыбка.
«Стечкин» в моей руке выплёвывал пулю за пулей, но верхний кусок зеркала, в котором оставалось лицо стеклянноглазого оставался невредимым.
И тогда я понял, что пока жив я, жив и этот монстр. И что сейчас желание убить его намного сильнее желания выжить самому.
Приставив ствол пистолета к виску, я судорожно начал нажимать на спусковой крючок, но курок щёлкал впустую – патронов больше не было.
А затем монстр в зеркале начал хохотать.
Я выпустил из резко ослабевшей руки «стечкин» и рухнул на колени, обхватывая руками голову и пытаясь избавиться от этого жуткого хохота, эхом разносящегося внутри моей головы.
 

– Нееет!.. – заорал я.

20

– Вайс. Эй, Вайс!

Я резко распахнул глаза, пытаясь унять судорожное дыхание, и огляделся по сторонам.

 
Рядом со мной стоял Датч.
 

– Ты как, в порядке? – произнёс здоровяк. – Кошмар, что ли приснился?

– Д-да… Просто кошмар… – не с первой попытки сглотнул я, успокаивая дыхание.

– Ну, раз просто кошмар, то пушку можно и убрать, – спокойно заметил Датч.

Я скосил взгляд. В левой руке лежал извлечённый из кобуры «соком», целившийся капитану катера прямо в грудь.

– А, да… – я поспешно убрал оружие.

– Ничего, бывает, – на удивление спокойно произнёс здоровяк. – Это ты вот так же…

– Так же, так же, – я сделал глубокий вдох, задержал дыхание, а затем медленно выдохнул… – Если б не Заваруха, то, наверное, впаяли пожизненное или на электрический стул посадили. А так на психиатрическом освидетельствовании застрял, пока меня не выпустили через полгода. Тогда из тюрем-то всех выпускали, чего уж про психушки говорить…

– Вылечили хоть?

– Да там лечить особо было и нечего… Просто я в тот день мало того, что пива налакался сверх дневной нормы, так ещё и амфетаминами для летунов заправился. Вот мне крышу и снесло…

Я подкурил сигарету, глубоко затянулся и невольно начал вспоминать дальше.

– Это в Ираке было. Я тогда полный контракт отслужил и второй уже почти подписал… Как раз тот год, когда Заваруха началась, был. За Ирак американцы держались, но местные их почти отовсюду выдавливали. Потери были кошмарные – даже морпехи и рейнджеры дохли только так, а нацгвардейцы, которых под конец начали присылать, так вообще… Наёмников просто никто не считал. Народ из-за всего этого с ума начал сходить – пили по-чёрному, наркотиками баловались… Короче, это был второй Вьетнам.

Воевать не хотели. Да и не воевали. Война – это когда ты стреляешь и в тебя стреляют. А многие этого просто до усрачки боялись. Особенно из больших шишек. Один полковник из вновь прибывших сунулся было в Фаллуджу парадным шагом… Его голову потом на площади торжественно вывесили и экскурсии водили. Нет, американцы потом им, конечно, врезали… Вакуумными бомбами по городу – любая ковровая бомбардировка просто отдыхает. Сколько они там положили? А чёрт его знает…

Но после этого в открытую идти боялись почти все. Пытались воевать, как Дядя Сэм завещал – дистанционно и бесконтактно, пользуясь превосходством в огневой мощи и прогрессе. Карательные рейды тоже проводили. Один за другим, один за другим… Устраивали налёт со стрельбой, а потом сваливали. Сонгми? Да там таких Сонгми полсотни штук сделали, наверное…

А самое паршивое, Датч, что это мне под конец даже нравиться стало. Прикольно, когда стреляешь, и знаешь, что тебе никто не ответит… Чувствуешь себя таким… всемогущим. Даже без наркоты.

У нас там, в принципе, никто другой и не оставался – только психи. Без взятки, ручаюсь, никто бы психиатрическое освидетельствование не прошёл. Я думал, что все эти ожерелья из отрезанных ушей – просто страшилки времён Вьетнама… Ан нет, ни хрена. Сам такие видел. И про трёх сапёров с соседней базы слышал, что они местную девку поймали, но даже не насиловали, а просто сожрали. По приколу, ага.

А мне вот больше стрелять нравилось – без всяких извращений. Даже бортстрелком на вертушках часто вылетал. Ну, и дострелялся в итоге…

Крыша начала ехать. Прямо чувствовал, что едет, а поделать ничего не мог. Я до этого только выпивкой спасался, а тут решил и успокоительного какого-нибудь попить.

К доктору нашему местному пришёл, а тот сам любому психу фору даст – намешал какой-то дикий коктейль себе из таблеток и медицинского спирта, и попивает его из бокала с зонтиком. Говорит, «я назвал его „Чешу оленя“ – будешь?». Ну, я его послал, но успокоительного захватил. Потом частенько начал заходить, потому что спать начал хреново. Нет, убитые мне не снились, но спать всё равно было паршиво. Злой стал, как чёрт. Невыспавшийся постоянно ходил. Ну, и попросил в последний раз что-нибудь посильнее, чтобы уж наверняка успокоиться…

Ну, этот придурок и дал мне таблетки, которыми пилотов пичкают, чтобы они в случае чего по двадцать часов в сутки подряд воевали. А под пиво они мне таких глюков выдали…

Идёшь и начинает всякая дрянь мерещиться. Не черти какие-нибудь, а просто кажется, что вот этот парень тебя убить хочет. И не только он, а почти все вокруг. Тебе скажут что-нибудь обычное, а кажется, что с какой-то угрозой или намёком.

Вот у меня башню и сорвало, взял я тогда пистолет и начал стрелять. Три магазина расстрелял, потом застрелиться хотел, но патроны кончились. Повязали в итоге меня… На месте не пристрелили, потому что был я перекрыт просто в хлам и руки тряслись, как у паралитика, так что никого из наших не убил, хотя и ранил больше десятка. А вот местные вояки там были – тем повезло меньше. Полдюжины насмерть, ещё десяток ранил.

В итоге отправили меня в Штаты, хотели, кажется, показательный суд устроить и кучу своих грешков на меня повесить… Но тут как раз в Вашингтоне VX распылили, после чего почти миллион человек копыта откинули. И все как-то позабыли про одного шизанутого сержанта…

И никаких особых указаний на мой счёт не поступало. «Академия» меня думала козлом отпущения сделать, но в условиях Заварухи им стало резко не до того. Так что просидел я полгода в психушке, а потом вышел.

И с тех пор немного пива или виски выпить ещё могу, но нажираться, а уж тем более наркотиками заправляться – ни за что.

– Ну, вот и здорово, – прогудел Датч, молча и внимательно выслушавший весь мой рассказ. – Не люблю ни алкашей, ни трезвенников. А наркоманов – так особенно.

– А психов, значит, любишь? – покосился я на здоровяка, в очередной раз начав сомневаться в его психической адекватности.

– Ну, вообще-то всю дрянь, что я видел в жизни, делали вроде бы нормальные люди… Так что лучше уж пусть будут психи.