Текст книги "The madness (Безумие) (дилогия) (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

22

Поднялись рано, когда ещё только-только минуло четыре часа утра (или ночи?), а на небе гасли последние звёзды.

Пробуждение было не из приятных. Вчера был тяжёлый день, ночью снилась всякая чушь, и к тому же я замёрз.

Парадоксально, но факт – раскаляющаяся днём пустыня ночью довольно быстро остывает. И тонкое, но тёплое пончо, скаткой закреплённое на рюкзаке помогало мало. Обморожения или переохлаждения в таких условиях не словить, но тело всё равно здорово теряет тепло. И это, мать его, неприятно.

При таком раскладе всегда хочется понежиться где-нибудь в тепле, укутавшись и снарядившись горячим кофе или чем-нибудь покрепче, а коли совсем припрёт, то не идти в школу или на работу…

Интересно, когда я в крайний раз так делал-то? Давно, наверное. Очень. Годы назад, когда ещё…

Быстро размялся, разогнав кровь по телу. Глотнул из рюкзачной фляги прохладной воды без всяких добавок – в отличие от некоторых я категорически не уважал привычки засыпать во фляги энергетический концентрат из сухпайков. Там даже не «юпи» с «инвайтом», а пособие начинающего химика-отравителя. Такую синтетику пить – свой организм не уважать.

 
Я подошёл к выбитому окну.
На востоке, там, где скоро должно будет подняться солнце, серой громадой высился колоссальных размеров небоскрёб. Уступчатая башня, сложенная из трёх отдельных частей, в окружении небоскрёбов рангом помельче вокруг…
 

– Бурдж Мубарак Аль-Кабир, – охотно поведал подошедший сзади Си Джей, запихивающий в рот жвачку. – «Башня Тысячи и одной ночи», 3284 фута – потенциально самое высокое здание на планете. Потенциально.

Небоскрёб, больше напоминающий фантастическую крепость, чем построенное руками людей здание, завершён не был.

– И как ты только запоминаешь все эти бесполезные цифры? – буркнул Дойл. – На кой ляд тебе знать высоту какой-то халупы в Богом забытой дыре?

– Я же снайпер – мне по штату положено запоминать кучу цифр. Всякие там баллистические таблицы и таблицы поправок…

– О чём думаешь, садж? – спросил Юрай, видя, что я не отрывая взгляда от недостроенной супербашни.

– О том, что занимать господствующую высоту – это разумное решение.

– Думаешь, там окопались «стражи»?

Я не ответил. И также никто не стал произносить вслух другой вопрос – а нужно ли нам в таком случае туда? По сути, нам теперь лучше от центра города и этой рукотворной скалы держаться подальше.

Там – армейцы, армейцы враждуют с ЦРУ, ЦРУ там быть не должно, нам нужно ЦРУ, нам не нужно в центр.

 
Всё очень просто. И от этого всё становится только сложнее…
 

– Это справедливо, если у тебя есть превосходство огневой мощи, – произнёс Дойл.

– У второго пехотного это должно быть, – подтвердил Юрай. – Не бронекавалерия, но танки и вертушки у них есть.

– Тогда ЦРУ должно ныкаться по всяким норам и стараться не светиться.

– Логично, – кивнул я. – Выдвинемся на юго-юго-восток, прощупаем обстановку. И постараемся быть на этот раз не такими лопухами.

– Нужна какая-нибудь отправная точка, – произнёс Юрай.

– Те, синие в белую полоску грибочки годятся? – указал я на виднеющиеся примерно в километре отсюда постройки непонятного назначение.

– Кстати, очень даже! – оживился Си Джей. – Это ж водонапорные башни, сэр. Мы в пустыне, поэтому главная ценность тут вода. Будет вода – будет и партизанское подполье.

И правда – вокруг же пустыня. Даже море теперь отступило от города на несколько километров под ударами бурь, поэтому опреснение морской воды – уже не вариант. Да и хлопотно это больно…

Значит, всё зависит от артезианских скважин и водопровода. Именно это – местная кровь жизни и войны.

С другой стороны, если это ключевые точки, то армия будет стремиться их контролировать. Вот только насколько эти желания будут соотноситься с реальностью? Федералы посреди враждебного города и их наверняка не так уж и много. Сколько там по нынешним штатам в мотопехотном полку? Чёрт, не помню уже… У наёмников наибольшая тактическая единица – это батальон, армейцы до сих пор не могут отказаться от бригадной структуры, так что полки – это тот ещё анахронизм. Ну, в общем где-то около полутора-двух тысяч солдат должно быть при самом лучшем раскладе.

Много это или мало? Учитывая, что где-то треть из этого числа уже наверняка небоеспособна… В любом случае сила «штормовых стражей» относительна. Скажем, против нашего отряда из пяти… четырёх человек – это неодолимая мощь. А вот для контроля на многосоттысячным городом – уже нет.

Тем более федералам только дай волю, и они будут безвылазно сидеть на базах, не высовывая за охранный периметр и кончика носа. И если не будут капать на мозги откуда-нибудь сверху, количество патрулей постараются свести до минимума.

Но, допустим, с федералами мы в любом случае сможем договориться хотя бы о нейтралитете… Но ведь остаются ещё и местные. И как прорваться через них к агентам ЦРУ? Тот ещё вопрос…

23

Утренний Кувейт был на удивление тих и спокоен…

Странно, но сейчас мы иногда издали видели даже гражданских. По крайней мере, оружия на виду у них не было, значит – гражданские. Завидев нас, они предпочитали как можно быстрее скрыться.

 
На редкость разумное решение. И для них, и для нас.
Эль-Кувейт чем дальше, тем больше походил на опустевший древний город, который с течением веков покрыла пустыня. Современные здания, погребённые под колоссальными массами песка. Некоторые этой нагрузки не вынесли и рухнули, создав начинённые арматурой и бетоном песчаные дюны.
На удивление чистыми от песка были прямые центральные улицы, но от этого было лишь только мрачнее. Возвышающиеся на десятки метров вокруг стены диковинного карьера откровенно давили на мозги.
И чем дальше мы заходили вглубь города, тем более накалённой становилась обстановка.
Практически везде вокруг мы видели следы ожесточённых боёв. Стены домов, зияющие дырами от попадания пуль и снарядов. Иногда попадающиеся под ногами и уже немного заржавевшие гильзы. Сожжённые гражданские и военные машины на улицах. Даже пара подбитых «абрамсов» обнаружилась. И мне не понравилось, что зенитные и спаренные пулемёты с них были сняты – значит, в городе всё ещё происходят столкновения, где востребованы даже не особо удобные тяжёлые танковые пулемёты.
И скелеты.
На улицах лежали скелеты, одетые в лохмотья. У кого-то эти лохмотья были остатками шикарного пиджака от модного кутюрье, а у кого-то – кусками выцветшего почти до белизны песчаного камуфляжа. На черепах, слепо взирающих на мир из песка, были надеты натовские каски или лоскуты, оставшиеся от куфий.
И скелетов было много – десятки и десятки.
Потом начали попадаться граффити, сделанные на арабском и английском. И если муслимские закорючки были нечитаемы, то вот слова на другом языке были просты и понятны.
 
 
«2-й пехотный полк 12-й пехотной дивизии ВС США».
«Территория „Штормовых Стражей“».
«Все несдавшиеся повстанцы будут осуждены и казнены».
«Комендантский час с 6:00 АМ до 2:00 РМ. Нарушители будут казнены на месте».
«Закон един для всех».
«Был казнён…». Далее – стёрто.
 
 
 

– Почему-то я слишком часто вижу здесь слово «казнь», – протянул Юрай, оглядываясь по сторонам.

 
Поворот, выходим на небольшую площадь.
 

– Может, потому что здесь это происходит очень часто? – мрачно уронил Дойл, вглядываясь в открывшуюся нам картину.

Прямо в пострескавшийся асфальт на площади были не особо аккуратно вкопаны два десятка электрических столбов. И на кусках металлических проводов на них болтались мертвецы разной степени сохранности. Кто-то уже был скелетом, а кто-то лишь начал разлагаться…

Перед виселицами стояли несколько бетонных плит, подпёртых металлическими уголками и испещрёнными многочисленными выщербинами от пуль. Рядом стояла табличка с надписями на английском и арабском, наверное, дублировавших друг друга.

 
«Закон един для всех».
 
 
 

– Следы уличных боёв и военно-полевых судов, – присвистнул Си Джей. – «Стражи» тут неплохо повеселились, я смотрю…

Впереди показался довольно пологий склон, чтобы подняться на с него на высоту. Всё-таки передвижение по узким проходам, которые в случае чего могли легко быть накрыты огнём сверху, вызывали серьёзный дискомфорт. С другой стороны и всё время идти по склонам дюн было невозможно, потому что периодически приходилось пересекать улицы-каньоны.

Площадь с виселицами осталась позади. Граффити теперь стали непреложным атрибутом окружающей обстановки. Кроме классических надписей, которые всегда оставляли мающиеся скукой солдаты ещё со времён Древнего Рима, попадались и что-то вроде сводок объявлений или даже распоряжений.

 
«Любой уличённый в хранении тяжёлого вооружения будет казнён».
«Никакого пособничества повстанцам».
«Именем полковника Коннорса…»
«Буря Тысячелетия – причина того, почему мы здесь».
«Открыт новый пункт приёма…»
«Сдохни, шлюха Клинтон! И Буша с собой прихвати!»
«Именем полковника Коннорса…»
 
 
Чего он тут устроил вообще? Именем полковника… Неужто решил замутить свой личный эмират с гуриями и военно-полевыми судами? Странно… Коннорс никогда не производил впечатления двинутого властолюбца. С ума он сошёл, что ли?..
 
 
«Дайте нам умереть, и всё закончится».
 
 
Граффити, в отличие от всех предыдущих написанное не аэрозольной краской, а чем-то бурым, неожиданно бросилось в глаза. Но дальше снова были привычные порождения немудреного солдатского мозга:
 
 
«Сражаться за мир всё равно что трахаться за девственность.
Круто сказал, братан!
Мир, дружба, жвачка!»
 
 
Не хотеть воевать – это абсолютно нормально. Война нравится лишь конченым психам. Можно кайфовать от возможности пострелять, полетать на вертолёте или щегольнуть своим брутальным прикидом, но ловить кайф именно от войны ненормально. И это факт.
 
 
«Когда жизнь стала вещью, что можно купить за деньги, стало ясно, что богатые будут жить, а бедные умрут».
 
 
Доморощенная философия, блин.
А чуть ниже – схематично нарисованная рожа выглядывающегося из-за преграды человека с подписью «Киллрой был здесь».
Старая фишка. Этого Киллроя американские солдаты рисуют, кажется, ещё со времён Второй Мировой…
 
 
«Вон отсюда, американцы!
А куда ж мы уйдём-то, дружок?
Сдохните, янки!
Сам сдохни.
Калифорния!..
Павшие, но не забытые.
Мир Кувейту!
Льюис из первой второго – лох.
Первый батальон – затупки.
Кто это сказал? Найду – рожу просрёшь (капрал Санчез из второй первого)
Спорим, не просру? (мастер-сержант Адамс из второй второго)
Линда, я тебя люблю и скучаю!
прадаю залатой „калашникофф“
Писать научись сначала, продавец сраный.
Вот из-за таких как он, в мире и наступил конец света.
Всем привет в этом чате!..»
 
 
Так. А это ещё что за хрень?
На перекрёстке стояла сожжённая бронемашина. Не американская и не советско-российская – какая-то корявая туземная поделка. Сгоревшие до самых дисков колёса, почерневшие борта, множество отверстий от крупнокалиберных пуль…
А рядом в землю были вкопаны две скрещённых металлические трубы. Такие, как для пугала огородного. И на этом кресте была надета прострелянная солдатская каска и страшно драный камуфляж. На плечах в виде импровизированного плаща – истрёпанный и выцветший американский флаг с уже привычным чёрным прямоугольником вместо звёзд. На «шее» висит ржавый «калаш» с развороченной ствольной коробкой.
 

– Кому-то явно было нечем заняться, – пробурчал Дойл.

– Новая религия? – хмыкнул Си Джей. – Нет бога, кроме Американской Армии и полковник Коннорс – Пророк Её.

 
«Просто дайте нам умереть».
 
 
Всё, хорош уже всякую чушь читать.
Если вам дорог ваш разум и покой – не читайте перед завтраком американских граффити. И вообще не читайте граффити, порождённых чьими-то больными мозгами или их заменителем, идентичным натуральному.
Что некоторые «джи-ай» из полка в условиях бурь, оторванности от большого мира и набегающих повстанцев начали ехать крышей – это факт. Стресс корёжит многих, даже весьма психически устойчивых в основной массе наёмников. В Штаты возвращаются не только целые счастливчики, оттрубившие свою боевую командировку от и до, или гробы под звёдно-полосатыми флагами, но и уволенные из армии по «дурке». Причём, таких в крайнее время становится всё больше и больше. Хотя это как раз объяснимо – война затягивается, конца, краёв и результатов в ней не видно, а потери растут. Так что оккупационные войска начинают чем дальше тем больше разлагаться морально…
 
 
 

24

Казалось бы, километра полтора до выбранной точки – разве ж это расстояние для нормального взрослого мужика? Минут двадцать неспешной прогулки, и ты уже на месте. А мы почему-то уже целый час туда идём, но всё дойти не можем.

Вот только здешний город для задумчивых прогулок на свежем воздухе расположен мало. Наименьшее расстояние между двумя точками – это прямая, но быстро вовсе не означает «безопасно» или даже просто «реально».

Длинный провал в земле, который не перепрыгнуть – и вот уже приходится делать обходной крюк метров на триста. Открытое место – снова обходим. Подозрительное шуршание неподалёку – залегаем и ждём, пока обстановка прояснится. Может, это лишь песок, погребающий под собой здание, а, может, и чьи-то шаги. Хорошо, если какого-нибудь гражданского, который в первую очередь думает как бы слинять и спрятаться. Плохо, если это один из шляющихся по разрушенному городу бандитов.

Или улица-каньон. Просто перейти дорогу по пешеходному переходу? Не выйдет. Это вам не русская глубинка и не американское захолустье…

 
…Шум едущих машин заставил нас залечь и укрыться.
Первой показалась уже классическая машина повстанцев – японский пикап с установленным в кузове на грубо сваренном станке единым пулемётом.
Хоть машина, подняв тучу пыли, укатила куда-то на юг, выходить из укрытий мы не торопились. И, как оказалось, очень разумно. Потому что вскоре следом проехал ещё и БТР – грязная алюминиевая коробка на гусеницах, увешанная кустарно присобаченными металлическими решётками и мешками с песком. Судя по белой звезде на борту и торчащем за пулемётом чуваке в камуфляже, машина принадлежала «штормовым стражам», хотя на вооружение действующей в Ираке армии такой рухляди никогда не было. Возможно, местный трофей.
Вокруг водонапорных башен раскинулся немаленький такой квартал трущоб, кое-как слепленных из подручных материалов. Сильно занесённый песком, даже несмотря на выставленные по периметру ветрозаградительные бетонные плиты.
Квартал был брошен.
Только ветер гулял среди покосившихся хибар, слепленных из ржавых листов металла и пластика, ободранного со зданий. Ветер играл на этих диковинных инструментах, наполняя всё вокруг то чем-то напоминающим истеричный смех, то чем-то напоминающим протяжный плач.
Что-то хрустнуло под подошвой ботинка.
Я скосил взгляд вниз. В тонком слое песка на выщербленном асфальте покоились десятки одноразовых шприцов. Последствия разграбления какого-нибудь склад медицинских принадлежностей? Остатки полевого госпиталя? Приют местных наркоманов?
Ещё десяток шагов вперёд, и дорогу перегораживает низкая бетонная стена, на которой что-то бурое подтёками покрывало многочисленные выщерблины от пуль. Хруст пластика под ногами сменился лёгким позвякиванием пустых тускло-жёлтых латунных цилиндров.223 калибра.
Место, где можно идти по гильзам и шприцам. Возможно, под прицелом чужого взгляда, ловящего тебя в диоптр армейского карабина. Чей это взгляд? Вряд ли адекватного человека – просидеть столько недель в разрушенном городе и хотя бы слегка не тронуться умом крайне затруднительно. Тот цээрушник, тот солдат, бородачи… Да они же явно психи, напрочь упоротые если уж не обычными наркотиками, то царящей здесь атмосферой.
Безумцы вокруг, голубое небо над головой и хруст пластика под ногами. Истерический смех, гуляющий среди трущоб. Плач, накрывающий их же.
Это было бы даже смешно, если бы не было так паршиво. Поэтому улыбаться в Кувейте… совсем не улыбается. Потому что здесь, наверное, даже улыбка – это оскал пустого черепа.
Ветер крепчает. Ему надоедать играть постапокалиптический рок, и поэтому вдали уже видна идущая из глубины материка стена поднятого в воздух песка.
Видимость падает, пекло вокруг становится нестерпимей. Та же ерунда, что с зимним ветром зимой. Пока его нет, и при минус двадцати можно жрать на улице мороженное, а как появится, так и при вдвое меньшей температуре взвоешь.
Укрываемся в одной из хибар, пережидая очередную бурю. Вокруг следы чей-то жизни – поломанная дорогая мебель, полузасыпанные песком когда-то шикарные, а сейчас просто драные матрасы. Лакированный ботинок с оторванной подошвой, какие-то тряпки, пустые обёртки из-под фаст-фуда… А это что ещё такое?
Присев у грубо прорезанного в куске пластика окошка, вытаскиваю из песка грубо сшитую самодельную куклу. Шёлк, парча… Вместо глаз – серёжки с поблёскивающими камнями, вместо волос – обрывки золотистых цепочек. Хм… Нет, не может это быть настоящими бриллиантами и золотом, это уже чересчур.
Сквозь рёв беснующейся за тонкой стеной песчаной бури прорывается чужеродный звук, и я подаю знак всем замереть.
Метрах в десяти впереди из-за угла показался грязно-белый пикап с пулемётом в кузове, легко смявший кучу мусора и остановившийся прямо на ней.
Твою же…
Из машины вылезли четверо «танго» и двинулись к стоящей по соседству с нами хибаре.
Быстро отсигналил жестами парням.
Враги. Трое. На четырнадцать часов. Всем быть наготове.
Сдвинул карабин за спину и достал из кобуры пистолет и глушитель к ним. Начал привинчивать, не спуская взгляда с пробивающихся сквозь стену песка боевиков…
Позади них словно бы из ниоткуда соткался чей-то силуэт. Ещё секунду назад не было ничего кроме вихрей кружащегося в воздухе песка, а в следующий момент он просто взял и сгустился до человекоподобного силуэта.
Закутанная в длинный драный плащ невысокая фигура с замотанной куфией головой, в руке зажато что-то длинное и блестящее…
Я непроизвольно моргнул, и наваждение немедленно исчезло. В кружащихся песчаных вихрях поблизости не было никого, кроме троих…
Рывок. Шею одного из боевиков что-то захлестнуло, и его утащило куда-то в багровую мглу глубины бури.
Двое оставшихся резко оборачиваются, вскидывая оружие…
Сумрак вокруг них снова сгущается тенью в длинном плаще. Смазанные движения сливаются с причудливым танцем кружащихся песчинок. Одного из «танго» опрокидывает на живот, а затем стремительно утаскивает вглубь песчаной бури, а второй падает на колени. Сквозь оглушительный скрежет песка доносится его вопль, рука боевика с зажатым в ней карабином, валяется рядом.
Из сумрака выступают уже не одна, а две тени в плащах. Несколько молниеносных движений, и на землю валится обезглавленное тело.
Меня натурально прошиб ледяной пот, даже посреди пустыни и песчаной бури.
Да, всего лишь двое. Но эту троицу боевиков они уделали вчистую, даже несмотря на бурю. И что главное – уделали в ближнем бою, что в современной войне практически невозможно.
Сразу вспомнился тот урод, с которым я сцепился вчера. Такой же плащ, те же навыки рукопашного боя, любовь к холодному оружию и привычка нападать во время бури. Учитывая внешний вид того ублюдка, он явно долго и планомерно закидывался какой-то дрянью, от которой начинает гнить плоть и отваливаться конечности. Наркоман, падла…
Всем быть наготове. Враг рядом. Стрелять немедленно.
Новая серия жестов. На пальцах объяснять легче и безопаснее, чем вживую или по рации. Главное, что руки, на которых те пальцы обретаются, росли откуда надо…
Я напряжёно вглядывался в пелену песка вокруг. Видимость – ни к чёрту, десяток метров от силы…
Мгновение, и эта багровая мгла просто вновь складывается в тёмную фигуру, стоящую и смотрящую прямо на меня.
Навожу пистолет прямо в голову непонятного ублюдка. С такого расстояния я не промахнусь – только не я. Если это даже и нечисть, то кто сказал, что сорок пятый калибр в голове нечисти работает хуже святой воды?
Но я не стреляю. Не двигается и тень, медленно водя головой из стороны в сторону. Будто бы принюхиваясь к чему-то… Выстрелить? Не выстрелить? К чёрту Гамлета с его философией, тут вопрос поважнее будет.
Неожиданно фигура в плаще просто делает шаг назад и натурально растворяется среди кружащегося песка. Только что он был, а теперь его уже нет.
Не выстрелил. Молодец. Или молодец, твою мать. И что теперь? Сидеть на месте или двигаться? Движение – это жизнь, спастись, только лишь сидя на одном месте, маловероятно. Но с другой стороны, в буре такие ассасины, как этот, перережут нас в два счёта. Что толку с бьющего на полкилометра карабина, если враг в мгновение ока появляется прямо перед тобой? Нет, отсидеться будет разумнее и…
И, наверное, солдаты с того блок-поста считали точно так же? И осознали глубину своих заблуждений, когда противник появился прямо в стенах чек-пойнта и устроил им там всем вечеринку в стиле Буги Мэна.
К чёрту.
Я свинтил глушитель, убрав и его, и пистолет. Отдал команду на выдвижение, и, сдвинув в сторону заменяющую дверь пластиковую панель, мы шагнули в бурю.
Двинулись в сторону единственного виднеющегося сквозь багровую мглу ориентира – полосатых грибков водонапорных башен…
И буквально спустя метров десять мглу песчаной бури прорезали два потока света, ударившие откуда-то сбоку прямо по нам. В сумраке мелькнул силуэт машины, я вскинул автомат, в круговерти песка на мгновение образовалась более-менее ясная область…
Это был выруливший невесть откуда ещё один пулемётный пикап… Который неожиданно прямо на ровном месте провалился передними колёсами в какую-то трещину в земле. Стоящий за кое-как присобаченным на грубо сваренную треногу пулемётом М60 боевик, ласточкой вылетел из кузова на песок. Его примеру охотно последовала и парочка «танго» в кабине машины, но вместо лобового стекла были лобовые решётки, в которые бородачи и воткнулись мордами.
Летуном на короткие дистанции занялся Дойл, на удивление шустро для своих габаритов подскочивший к пытающемуся подняться противнику, и обрушивая подошву ботинка ему на шею. Ещё удар, и «танго» был крепко впечатан мордой в песок с переломанным хребтом.
Остановившаяся машина была ближе всего ко мне, так что я быстро рванул к пикапу, и двумя выстрелами добив подранков.
Таких деятелей лучше не оставлять позади себя – чревато.
Спустя ещё метров двадцать, когда башни были почти рядом, Дойл просто взял и провалился сквозь землю.
Рванув вперёд, мы обнаружили провал в земле где-то пару метров глубиной, на дне которого обнаружился слегка помятый, но невредимый пулемётчик.
Точнее, это оказался не провал, а ещё одна порция погребённых под толщей песка руин.
Спустя пару секунд на обдумывание, я принял решение какое-то время двигаться по ним. Да, в закрытых помещениях опасно, но идти и рисковать провалиться на какие-нибудь острые штыри ничуть не безопаснее.
Спустя пару минут ходьбы по местами засыпанным песком помещениям стало ясно, что здесь было что-то вроде лагеря беженцев. Всё, как мы уже здесь видели – импровизированные спальные места, следы пребывания людей, мусор тот же…
Вот только смысл?
Зачем жителям Кувейта потребовалось бросать насиженные места и селиться во всяких времянках на окраине? Да, во время всяких кризисов густонаселённый город – не лучшее место проживания, но тем не менее…
 

– Сэр, – указал на одну из стен Си Джей. – Смотрите.

На ней висел порядком выцветший и вообще побитый жизнью и пустыней плакат.

«Near East Research Development» – Развитие ресурсов Ближнего востока, современное прочтение Ост-Индийской торговой компании. По сути, управляет той частью Ближнего Востока, что находится под влиянием Штатов, а это Ирак, Кувейт, Саудовская Аравия, Эмираты, Катар, Иордания… Немало, в общем. А учитывая, что в этом секторе сосредоточены громаднейшие запасы углеводородов, деньги тут крутятся охрененные. Поэтому…

– ЦРУ? – протянул Юрай. – В лагере беженцев? Не слишком похоже на них.

Ну да, где есть NERD, там всегда ошиваются парни из Лэнгли. Впрочем, лагерь беженцев – это действительно как-то…

– Прикрываться гражданскими? Не очень-то по-мужски, – заметил Си Джей.

– Зато в стиле ЦРУ.

Да, а вот это на них как раз очень даже похоже… Где спрятаться разведывательному листу? В лесу, среди других листьев. Что делать, если леса нет? Посадить его и всё равно спрятаться.

– А вот стрельба по своим – как-то не особо, – буркнул Юрай. – Что тут, мать его, вообще произошло?

Чертовски хороший вопрос… Можно добавить к бессмертной троице вечных вопросов: Кто виноват? Что делать? И куда всё это послать?

И хорошо бы ещё, кстати, уже и выбираться на поверхность. Под землёй – хорошо, а на просторе – лучше. Не факт, что безопаснее, но хотя бы не чувствуешь себя тоннельной крысой…

В коридорах было темно, но пробивающегося вместе с песком из трещин света вполне хватало для ориентации в пространстве. Дальше мы двигались молча и настороже – мало кого можно встретить в таком месте?..

Буря всё не кончалась, тяжело ворочаясь над нашими головами, будто исполинский зверь. И, похоже, что где-то там бродили и настоящие «штормгарды» – стражи Бури, одетые в драные плащи, прячущие лица и орудующие холодняком. Какая-нибудь секта? В нашем чёртовом мире я уже ничему не удивлюсь… Это вроде как развал Союза, который я в далёком-предалёком детстве ещё успел застать. Никто не верил, что такая страна падёт, а она взяла и пала. А спустя пятнадцать лет никто не верил, что практически точная копия такой же страны снова появится, но она появилась…

Я не верю в сверхъестественные силы, но знаю, что в этом мире есть целая куча вещей, которые так просто не объяснить… Хотя рациональное объяснение для них всё-таки существует. Где-то существует. Непременно.

Мы молча и предельно тихо завернули на очередном повороте подземного лабиринта… И почти нос к носу столкнулись с другой пятёркой людей.

Я даже не успел толком разглядеть их форму или лица. Всё, что я успел осознать за доли секунды, что эти неизвестные вскидывают к плечу карабины, а идущий во главе парень отчётливо выбирает свободный ход спускового крючка.

 
Медленно. До невозможности медленно.
Я не мог разглядеть в полумраке лиц или формы, но почему-то отчётливо понял, что ещё немного, и нас всех положат прямо здесь и сейчас.
Время почти остановилось. Движения почти исчезли, как при тепловой смерти Вселенной. Осталось лишь собственное хриплое дыхание, тяжёлый набат стука сердечной мышцы, да обжигающий душный воздух.
А затем всё прекратилось. Я прекратил всё это.
С оглушительным грохотом, болью отдавшимся в ушах, подствольный дробовик на моём карабине выплюнул сноп картечи прямо в грудь идущего первым неизвестного. Человек выронил из рук автомат и отлетел назад, на доли секунды закрыв обзор остальным неизвестным.
Я рухнул на землю, откатываясь в сторону и длинной – на весь магазин, очередью перечёркивая пространство перед собой.
Теснота коридора в мгновение ока наполнилась вспышками дульного пламени, грохотом выстрелов, вонью горелого пороха и поднятой в воздух пылью.
Автомат у меня в руках замолчал – кончились патроны. Сменить магазин? Нет времени!
На ощупь нашёл рукоять перезаряжания дробовика и передёрнул затвор. Правой рукой рванул из кобуры пистолет, а левой продолжил удерживать автомат, используя пустой магазин в качестве рукоять и готовясь произвести ещё один картечный мини-залп.
Какое-то движение впереди?
Что-то с силой ударило меня прямо в грудь, моментально вышибив весь дух, и я наугад сделал несколько выстрелов вперёд…
А затем, спустя пару секунд, когда у всех кончились магазины и наступило временное затишье, я… Не увидел – скорее почувствовал, что впереди больше никого нет.
Пороховая гарь рассеялась, пыль улеглась, и впереди действительно обнаружилось пять неподвижных тел.
 

– Все целы? – первым делом осведомился я.

Чёрт, как же в ушах-то звенит… Выстрел из дробовика в закрытом помещении – штука беспощадная ко всем без разбора… Только кто-то отделывается временной глухотой, а кто-то ловит десяток свинцовых шариков за раз, и шум или его отсутствие такого индивидуума уже больше никогда не беспокоят.

После короткой переклички оказалось, что все стали малость глуховаты, но относительно целы. Не повезло только мне и Дойлу, поймавшим по пуле. Но хорошо, что в бронежилет и вскользь. Синяки будут, может, даже пара рёбер треснула, но это по большому счёту ерунда.

Я поднялся на ноги, перезарядил оружие и осторожно двинулся вперёд, держась левой стены коридора, на всякий случай ожидая появления ещё одной порции противников… Но нет, всё было тихо. Пока, по крайней мере.

 
Подошёл к телам врагов поближе, рассматривая их повнимательнее.
Твою мааать…
Потёртый и выцветший, но однозначно идентифицируемый камуфляж ACU PAT – стандартная армейская форма. Не старое шмотьё типа «шоколадных чипсов», которые в крайний раз использовали ещё в 91-м, а сейчас достали со складов и раздают иракской и американской нацгвардии…
Да хрен с ним, с камуфляжем – достаточно даже тупо посмотреть на стандартные таблички с именами и звания, и на бритые рожи неарабской национальности! И шевроны.
Джи-ай. Американские солдаты, мать их. Шеврон в виде скрещенных молний на фоне щита. 2-й пехотный полк. Сраные «штормовые стражи».
Один был без каски – ему пулей снесло полчерепа и отбросило к стене. Ещё двоих положили на месте. Другой, видимо, был ранен и попытался отползти и укрыться, но ему дважды попали в спину – и бронежилет не спас.
А вот того, которому я выпалил картечью прямо в грудь, броня спасла. Но хорошего было мало – с такого расстояния пластины пусть и не пробило, но сломанные кости и оторванные легкие – это не намного лучший вариант.
Паршиво. До паршивого паршиво. Ты только что круто облажался, брат.
 

– Сэр, да это же солдаты, – потрясённо произнёс Си Джей. – НАШИ солдаты.

– И НАШИ солдаты были готовы перестрелять всех нас, – на автомате огрызнулся я.

– Это была самооборона, – отчего-то без особой уверенности в голосе произнёс Юрай.

– Лично мне от этого не особо легче, – буркнул Дойл.

– И не должно быть, – сказал я. – Это ошибка.

– Очень хреновая ошибка, – сплюнул Си Джей.

– Я знаю, что мы облажались, но…

– Да не то слово. Скорее жидко обгадились по самые брови.

 
Я резко развернулся и схватил снайпера за воротник.
 

– Да я знаю, твою мать!.. – наёмник слегка захрипел, но попытки вырваться не сделал.

Впрочем, это было бы затруднительно – я был выше снайпера на полголовы и раза в полтора шире.

– Но если нарушаешь субординацию, то делай это с большим уважением, капрал, – я выпустил куртку Си Джея из захвата и отвернулся от него.

– Виноват, сэр…

– Вперёд.

Не сказал бы, что только что произошедшее вызвало у меня бурю эмоций. Но приятного всё равно было очень ма…

Да ни хрена приятного, если начистоту. Застрелиться от такого не хочется… и вообще почему это мне должно быть стыдно? Как пить дать, эти парни положили бы нас без всяких сантиментов. Если «стражи» сцепились с ЦРУ, то европейская рожа в арабском городе – это ни разу не индульгенция. Скорее даже наоборот – дополнительный стимул немедленно пристрелить непонятного козла с оружием…