Текст книги "The madness (Безумие) (дилогия) (СИ)"
Автор книги: Сергей Ким
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 49 страниц)
52
Я на ходу вогнал магазин в рукоять «беретты» и нажал большим пальцем на клавишу затворной задержки, досылая патрон в ствол.
Думать о произошедшем не хотелось совершенно. Я слишком устал от вопросов без ответов, поэтому уже просто не хочу задавать новые. Пусть тайны Николаса Битти уйдут вместе с ним в могилу – я не хочу их раскрывать. Я устал от вопросов. Мне нужен лишь ответ – один-единственный ответ, что даст мне полковник Коннорс.
Да, он должен ответить за всё… Он должен ответить, он должен умереть. Пропасть. Исчезнуть. Сгинуть, разорвав этот порочный круг. И тогда всё это кончится. И тогда я смогу уйти отсюда…
В вонючей берлоге существа, бывшего когда-то рядовым первого класса армии США, хватало оружия и боеприпасов, а я свой автомат при падении потерял. Но я не взял ничего оттуда. Почему, ведь это глупо? Пусть так. Но я просто не хотел задерживаться там ни секунды большем, чем было возможно. Это всё равно что рыться в выгребной яме, пусть даже на её дне и притаилась россыпь золотых монет… Нет уж, спасибо. Я как-нибудь обойдусь без этого.
Я вновь шёл вперёд, ориентируясь на шпиль недостроенной «Башни тысячи и одной ночи». И вновь вокруг меня было море песка, вот только шёл на этот раз я там, где когда-то был кувейтский порт.
Но теперь море плескалось за многие километры отсюда, а здесь была всё та же пустыня. Повсюду в песке лежали увязшие корабли, будто выброшенные на берег исполинские рыбы. Небольшие катера, большие яхты и громадные лайнеры. Они лежали здесь – сломанные, забытые и брошенные, словно надоевшие ребёнку игрушки.
Корабли пустыни…
Так, автомат я опять профукал. Рация-то хоть цела? Цела вроде бы… Только вырубилась. Непорядок… Надо включить…
– …Твою мать, Алекс! Если ты жив – ответь!
Я отстранённо подумал, а что мне отвечать, если я мёртв? Хотя, какая разница…
– Юрай?
– Фух… Живой! Живой он, живой! Я ж говорил!.. Садж, у нас проблемы.
– Большие?
– Больше гор. Вертушка вдребезги, Дойла нигде не видно. Си Джей со мной.
– Так. Где вы?
– Хрен его знает, садж. Хотя, погоди… Тут в полусотне ярдов от нас здоровенной корыто валяется. «Маджестик» называется. Лайнер, на три части его разломило.
Я огляделся по сторонам, в поисках указанного ориентира…
– Всё, вижу. Уже иду. Ещё что-нибудь?
– Тут вокруг бродит злобная толпа «стражей». Вряд ли ты их не заметишь.
Просто здорово, мать его…
До указанного Юраем ориентира – разломанного на части океанского лайнера, было от силы метров двести. Но проходить их приходилось крайне осторожно и крадучись, памятуя о возможном столкновении со «стражами».
Однако пока что мне везло, и противник мне не попадался. Хотя время от времени в эфире ловились обрывки переговоров, а где-то неподалёку лязгала гусеничная техника.
По пути я миновал воткнувшийся в песок и лежащий на боку «блэк хок», на котором мы летели. Юраю и Си Джею, разумеется, хватило ума уйти от места крушения, потому что его проверили в первую очередь. Вокруг хватало следов гусениц и шин, а также отпечатков армейских ботинок. С вертолёта уже успели снять один пулемёт, а со второго забрали только боекомплект, потому что при ударе миниган разворотило начисто.
Мои парни обнаружились внутри небольшой яхты.
– Ногу вот зацепило, – с кривой ухмылкой сообщил бледный Си Джей. – Отбегался я, кажется…
– Да заливает он, – вздохнул Юрая, делая глоток воды из трубочки. – Осколок только немного икру подрезал. Бегать, конечно, пока не сможет, но потом ещё танго вовсю плясать будет…
– Правда?
– Правда, правда…
– Вот чудеса-то… Я ж танго никогда не умел танцевать, а тут после ранения, оказывается, научусь…
Немудрённая штука не помогла – напряжение никуда не исчезло. Мы все страшно устали, вымотались, были подранены и лишились почти всего оружия. У нас с Си Джеем остались только пистолеты, только Юрай сохранил свой автомат.
– Что с Дойлом? – спросил я, когда усталое молчание начало затягиваться.
– Не знаем, сэр, – нарочито бодро произнёс Си Джей. – Но что ему сделается-то? Наверное, либо рацию расколотил, либо просто где-нибудь в отрубе валяется… Вас-то мы тоже поначалу…
Снайпер осёкся.
– Ну, в смысле, вы-то нашлись всё-таки… – парень окинул меня взглядом. – Хотя и выглядите вы как сущий покойник. Сэр.
– Знаю… – вздохнул я, приваливаясь к стенке ходовой рубки, внутри которой мы все сидели.
Невысказанный вопрос повис в воздухе.
А что, собственно, нам теперь делать? Что нам делать дальше?
– Алекс? Юрай? Си Джей? – неожиданно послышалось в эфире. – Где вы? Вы меня слышите?
– Дойл! – хоть какая-то хорошая новость за последнее время. – Как ты? Где ты?
– Паршиво, Алекс, – хрипло ответил пулемётчик. – Вокруг куча «стражей», оружия нет… И рука, кажется, сломана… Где я? Хороший вопрос, мать его… Тут… Эээ… Так, вижу здоровенную парусную яхту. Три мачты, лежит на боку – думаю, найдёте.
– Найдём, – кивнул я. А куда мы денемся-то? – Держись там, мы уже выдвигаемся.
– Только вы там долго не засиживайтесь, о'кей?
Если уж Дойл говорит поспешить, то дело и правда плохо…
Но сразу же мы никуда не двинулись.
– Что у нас с оружием? – мрачно спросил я. – У меня «беретта» и запасной магазин.
– У меня тот же расклад, сэр, только вместо «беретты» «глок», – отозвался Си Джей. – А, граната ещё последняя осталась.
– Тоже «глок», магазин к нему, «эмка» и четыре магазина к ней.
М-мать… Да этого хватит разве что минут на пять нормального боя… со школьниками.
– Юрай, отдай автомат Си Джею, себе пистолет оставь. А ты, – я обратился уже к снайперу. – Свой пистолет давай мне. И гранату тоже. Ты, кстати, идти-то хоть сможешь?
– Если не быстро и не далеко, то хоть домой в Вайоминг со скоростью истребителя.
– Тогда подъём и вперёд.
53
Торчащие вверх три мачты мы разглядели ещё издали – метров с трёхсот, но добраться так сразу не получилось. Напрямую весь путь был полностью завален обломками мелких судов и прочим мусором, так что пройти там было практически невозможно. Так что пришлось делать крюк вокруг лежащего на боку громадного океанского лайнера, размеров с авианосец или небоскрёб. Зато вышли мы почти к самому паруснику…
И вывернув из-за его кормы увидели прямо перед собой – всего лишь в каком-то десятке метров, «стражей». Песочного цвета грязная БМП-2 и обвешанный решётками «хамви» – вокруг полтора десятка солдат…
Которые стояли и одобрительно смотрели на тело, повешенное на одной из рей парусника.
Я, как и все остальные, уже начал было падать ничком, чтобы залечь и отползти подальше, пока нас не заметили…
Но тут я увидел, что тем, кого повесили «стражи», был Дойл.
И тут мне стало всё равно. И тут мне стало плевать на всё.
Я рывком вытащил из разгрузки единственную гранату, выдернул чеку и швырнул металлический шар прямо в гущу врагов. А затем выхватил оба пистолета и рванул прямо на «штормовых стражей».
Разделяющее нас пространство я преодолел за считанные мгновения. Кто-то из «стражей» заметил меня, что-то крикнул и вскинул оружие… И в этот момент прямо в гуще солдат упала граната. Громыхнул взрыв, взвизгнули разлетающиеся осколки, беспощадно секущие людей. Позади меня начала бить одиночными «эмка», а я уже был почти рядом со «стражами».
Враг, что первым заметил меня, получил две пули в грудь и одну в шею. Он должен был следить за обстановкой, но решил поглазеть на казнь вместе со всеми, поэтому сейчас осел у кормы БМП, захлёбываясь кровью.
Кувырок. Перекат вправо. Рывок вперёд.
Стреляю прямо на ходу, целясь по ногам стоящих впереди противников. Двое «стражей» уходят в стороны, один же пытается повернуть в мою сторону. Пули подбивают обе его ноги, заставляя рухнуть на колени.
Перехожу в подкат и проскальзываю по песку прямо за спину упавшего на колени противника. Несколько очередей пересекают то место, где я был только что. Следующие пули бьют уже прямо в того «стража», что стал моим живым щитом. Солдат валится на меня, подпираю его правым плечом.
Один противник неосторожно высовывает ногу из-за «хамви», за которым поспешил укрыться. «Глок» в левой руке выплёвывает одну пулю, вторую, третью… Разносит в клочья носок ботинка вместе с содержимым, заставив «стража» заорать от боли и выкатиться из укрытия. Ещё две пули – прямо в голову. Убит!
Но врагов ещё много – слишком много!..
Пулемёт на крыше «хамви» разворачивается в мою сторону… И почти тут же несколько пуль выбивают искры на приваренном бронещитке, а одна бьёт «стража» прямо в лоб.
Остальные противники отходят, залегают и открывают ураганный огонь по мне, в клочья разрывая пулями тело своего товарища. Сую «глок» за пояс и с почти звериным воплем хватаю теперь уже мёртвый щит за разгрузку, поднимаю и тащу перед собой.
Обжигающе-ледяное безумие придаёт поистине нечеловеческие силы. Труп летит в одного «стража». Выхватываю «глок» и прокатываюсь по земле, стреляя сразу и в падении, и в перекате. Надежды попасть – никакой, и я не попадаю. Но противнику вновь отходят ошеломлённые столь яростным и самоубийственным напором.
Кувырок вперёд – к ближайшему врагу, пули вспарываю воздух рядом со мной. Подсечка, рукоять тяжёлой «беретты» опускается на шею противника, ломая гортань. Ещё один враг – в нескольких метрах впереди. Автомат в его руках плюётся огнём, цепочка фонтанчиков вырастает совсем рядом. Летящие песчинки наждачкой обдирают кожу с левой щеки. Что-то с силой бьёт по грудной пластине броника.
«Глок» выплевывает несколько пуль – первая подбивает правую ногу противника, заставив того с разбега ткнуться мордой в песок, другая пробивает голову.
Пулемёт в башне БМП бьёт куда-то в сторону, а затем башня начинает поворачиваться в мою сторону.
Почему «коробочка» ещё не сдвинулась с места и тупо не переехала меня?
Замечаю окровавленную голову «стража», торчащую из люка мехвода, и все вопросы отпадают.
Несусь со всех ног к корме БМП, распахиваю дверь в десантный отсек… И тут же в грудь несколько раз бьёт что-то с силой кузнечного молота.
В глубине отсека вспыхивают вспышки дульного пламени, освещающие лицо «стража», который скрючившись высунулся из башенного отделения и палит в меня из пистолета. Три торопливых выстрела – затворная рама «глока» замирает в крайнем заднем положении, но дело сделано – враг убит.
Пули выбивают искры из брони совсем рядом со мной. Буквально ныряю внутрь десантного отсека, переползаю через сиденья и, едва не застряв, заползаю внутрь башенного отделения. Спихиваю на пол отделения мёртвого «стража» и усаживаюсь на жёсткое и неудобное сидение.
Чёрт, только бы вспомнить, как обращаться с БМП-2…
Так… Это вертикальное наведение… Это… Это уже не помню… Прицел… Ночной прицел… М-мать, сколько всякой хрени! Тьфу, ты! Стабилизатор же есть. У нас он никогда не работал, но вдруг у арабов он…
Приникаю правым глазом к тёплой резине прицела, хватаюсь за рукоятки управления огнём. Доворачиваю башню в сторону залегших неподалёку «стражей», нажима спуск пулемёта. ПКТ оглушительно грохочет прямо около моей головы, цепочка песчаных фонтанчиков пролегает перед врагами.
Командирский люк открыт, так что я ору во всю глотку наружу:
– Бросить оружие! Встать! Поднять руки! Иначе всех порешу!
Добавляю пару показательных выстрелов из пушки в «хамви», пробивая его насквозь.
«Штормовые стражи» начали сдаваться.
54
В себя я пришёл, сидя около гусеницы БМП.
В себя я пришёл, от заполнившего всего меня ощущения неправильности. Было неправильно, что я остался в живых.
Я жив? Почему я ещё жив?
У меня же сорвало планку, и я рванул с двумя пистолетами на дюжину врагов с автоматами. Как я мог выжить в таком безумном бою? Никак. Значит… Значит я всё-таки умер.
Я мыслю, следовательно я существую. Но существовать и жить – не одно и то же. Я существую, но вряд ли живу.
Но если я не живу, то как я тогда могу умереть? Никак. Я могу лишь прекратить своё существование – прекратить мыслить. Но пока этого не делаю. Меня что-то держит здесь, что-то не даёт покоя?
Что же держит меня в этом мире? Нет. Что же держит меня в этом проклятом городе? Что держит меня здесь даже после смерти? Хм, кажется, я всё-таки знаю ответ…
Верно, мне ведь ещё нужно пройти свой путь до конца. Если мне суждено уйти, то я просто обязан забрать с собой полковника Коннорса и всех этих чёртовых «стражей»…
Спустя какое-то время пришло понимание ещё и того, что меня кто-то осторожно трясёт за плечо.
– Садж? Ты меня слышишь? – Юрай с тревогой смотрел на меня. – Ты вообще как?
– А как я могу быть? – бесцветно бросил я, с некоторым трудом поднимаясь на ноги. – Что стряслось?
– Надо Дойла похоронить, – отвёл глаза Блазкович. – Если уж так всё сложилось… К чёрту всё. Нельзя его сейчас оставить… вот так вот.
– Да, ты прав, – после короткого раздумья кивнул я. – Где Си Джей?
– Там. Пленных сторожит. И знаешь что, садж… Хотя, лучше сам посмотри.
Я прошёл немного вперёд, обошёл «хамви» и увидел сидящего в его тени на песке снайпера, который держал четверых пленных «стражей» на прицеле ручного пулемёта.
– …а он меня вытащил, – спокойно рассказывал Си Джей. – Он же кабан здоровый, вот и вытащил. И целый месяц потом мне напоминал, как я в задницу этот клятый осколок словил.
«Стражи» стояли на коленях, заложив руки за голову и смотря на всех нас со смесью злобы и страха. В отличие от устроившегося в тени джипа снайпера, все они стояли под всё ещё обжигающими лучами заходящего солнца.
– Да, мы с Дойлом не слишком ладили, – продолжал Си Джей. – Просто он никогда не мог оценить моего тонкого чувства юмора. Но знаете… Он мою шкуру спасал раз пять. Знаете, он был хорошим парнем. Туповатым и тормознутым, но хорошим. Я знал, что он никогда не подведёт. Редкое качество по нашим дерьмовым временам… О, сэр! А я тут «штормовым стражам» рассказываю, какого они парня убили.
И снайпер поднял на меня спокойный и абсолютно пустой взгляд.
Не глаза, а просто куски стекла. Неживые. Нечеловеческие. Пустые и холодные.
– Я всё ждал, пока вы, сэр, из прострации выйдете, – сообщил мне Си Джей. – Понимаете… Это же ведь несправедливо, верно? Они Дойла убили, а сами ещё живы… Расстрелять их надо, сэр. Это будет справедливо. Это будет в порядке вещей.
– Что ты несёшь, капрал?
– Вы прекрасно знаете о чём я, сэр, – снайпер слегка склонил голову на бок, смотря на меня всё тем же пустым немигающим взглядом.
– Я не настроен играть в загадки. Хочешь что-то сказать – говори прямо.
– Вся наша операция была полным дерьмом с самого начала, – спокойно объяснил Си Джей. – Мы вляпались по самые уши. Мы ввязались в не пойми что. И мы перебили солдат армии США больше, чем «танго» за этот месяц во всём Ираке.
– Они не оставили нам выбора, – повторил я уже в который раз.
– ВЫ не остановили нам выбора, сэр. Что с нами случилось, сэр? В кого мы превратились, сэр?
– Ничего. Мы просто делаем свою работу.
– Это уже не наша работа, сэр. Это уже не война – это просто безумие. Сэр, кажется, мы все спятили.
Я шагнул вперёд и рывком поднял Си Джея на ноги, схватив его за ворот куртки.
– Спятил здесь только ты! – рявкнул я и влепил ему хлёсткую пощёчину. – Смирно, мать твою! Как стоишь перед старшим по званию?! Придите в себя, капрал!
– Виноват, сэр! – снайпер вытянулся по стойке «смирно», но взгляд его остался всё таким же пустым и немигающим. – Разрешите обратиться, сэр!
– Разрешаю, – процедил я, отпуская парня.
– «Стражи», – слегка мотнув головой в сторону пленных, спокойно произнёс Си Джей. – Они убили Дойла, поэтому мы должны их покарать по законам военного времени. Отдайте приказ, сэр.
– Нет.
– ОТДАЙТЕ ПРИКАЗ, СЭР.
– Вы не поняли с первого раза, капрал? – оскалился я, сжимая кулак уже не для пощёчины, а для полноценного удара.
– Мы и так уже превратились в убийц и палачей, сэр, – глядя мне в глаза спокойно произнёс снайпер. – Мы тоже ответим за всё… В своё время. И за смерть Дойла, и за смерть многих других… Но сначала ответить должны «штормовые стражи».
Я видел, как раскачивает труп Грегори над землёй. Видел, как Юрай обрезал трос. Раз за разом слышал «Дойл умер», но только сейчас я понял, что наш товарищ действительно погиб. Всё, нет его. Он мёртв, окончательно и бесповоротно. Разум уже понял это, но всё равно отказывался принимать свершившееся.
Си Джей сказал, что смерть Дойла и на нашей совести в том числе. Почему? Потому что мы просто не успели придти вовремя? Или ещё почему-то? И действительно ли мы виноваты в его смерти? Нет, это же просто невозможно!..
– Кровь Дойла не на наших руках, – с трудом выдавил я.
– Потому что для неё там уже просто не осталось места, сэр.
Я ничего не ответил на это. Я просто стоял и смотрел в пустые глаза Си Джея.
– Так что вы скажете, сэр? – спросил снайпер после того, как молчание начало затягиваться.
– Делай, что хочешь, – резко ответил я, развернулся и зашагал прочь.
Эмоций не было. В какой-то момент мне стало всё равно, и теперь это ощущение не проходило.
Я сел рядом с Юраем, который расположился в тени БМП-2 и молча наблюдал за нашим с Си Джеем разговором.
– Ничего не хочешь сказать? – спросил я, после долгого молчания.
– А нужно?
И правда…
– Но тебе это всё не по нутру?
– Знаешь, садж… Мне уже всё равно… – с тоской произнёс Блазкович. – Я уже ничего не знаю и не понимаю. Мне даже плевать на то выберемся мы отсюда или нет. Я просто хочу, чтобы это всё уже закончилось. Все эти «штормовые стражи»… полковник Коннорс…
– Коннорс – не жилец.
– А мы?
– Думаю, что мы оба знаем ответ, Юрай, – я устало прикрыл глаза. – С вооружением БМП-2 управишься?
– Управлюсь. Есть план? – равнодушно спросил Блазкович, глядя куда-то вдаль.
– Возьмём БМП, рванём к Башне. Убьём всех «стражей», что встретим. Убьём полковника Коннорса. Убьём всё, что движется. А что не движемся – подвинем и убьём.
– Хороший план. До сих пор он никогда не подводил.
– Смеёшься?
– Наверное. Просто уже не помню, как это – смеяться…
– Скоро всё кончится, – сказал я, глядя в гаснущее закатное небо Кувейта. – Мы почти прошли этот путь.
Невдалеке прогрохотала пулемётная очередь, а затем послышался шум падающих на землю тел.
55
С вершины песчаного бархана открывался отличный вид на «Башню тысячи и одной ночи», освещённой светом немногочисленных фонарей.
Сооружённое на искусственном насыпном острове это циклопическое здание возвышалось вверх почти на километр, тонкой иглой вонзаясь в тёмные небеса. Три башни, похожие на тонкие лезвия, изгибались вокруг треугольного центрального шпиля.
Когда-то вокруг Башни плескались теплые воды Персидского залива, но сейчас кругом, сколько хватало глаз, лежала лишь всё та же серо-жёлтая пустыня. Но тонкий мост, соединяющий колоссальный небоскрёб с берегом всё ещё был актуален, потому как вряд ли так просто получилось бы преодолеть местность вокруг Башни как-то иначе.
Барханы были буквально нашпигованы самым разным хламом и мусором, циклопической стеной мусора охватывая здание по периметру. Всё это явно носило искусственный характер с целью защиты башни.
А прямо перед входом на мост было сооружено мощное оборонительное укрепление. Такой себе тет-де-пон.
Семь небольших зданий, сооружённых уже явно после Бури из подручных материалов – бетонных плит, контейнеров и мешков с песком. Четыре – те, что пониже – на внешнем периметре. Два – те, что повыше – во внутреннем, с подобиями башен из мешков с песком, в которых явно стояло какое-то серьёзное вооружение. Вряд ли гаубицы, но наверняка миномёты или автоматические гранатомёты. И ещё одно – перегораживающее путь напрямую к мосту.
Пространство между зданиями было перекрыто заграждениями из бетонных плит и отбойников, разбитых машин и рядов колючей проволоки. Россыпь пулемётных гнёзд по периметру. Один-единственный извилистый проход к мосту, полностью простреливаемый со всех сторон. В капонирах – тяжёлая техника. Два «абрамса» и «брэдли», а где-то на закрытых позициях наверняка ещё и артиллерия стоит.
Здесь нужен полнокровный армейский батальон при танках и самоходках. Или массированный воздушный налёт. И уж точно это укрепление не взять тремя смертельно уставшими солдатами на одной БМП-2.
Но ничего больше не остаётся. Мы и так уже на пределе – как падающие звёзды, которые вот-вот погаснут. В умирающем городе, полном врагов и отчаяния, нам не протянуть долго…
А значит остаётся поставить всё на одну-единственную самоубийственную атаку.
Плевать на всё. Если мы не умрём сегодня, то сдохнем завтра. Но если сегодня у нас ещё есть умереть, забрав с собой побольше «стражей», завтра нас могут затравить как крыс. И повесить на одной из городских площадей.
К чёрту. Я слишком устал. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Я глубоко вдохнул сухой и смрадных воздух Эль-Кувейта, опустился на сиденье механика-водителя, надел на голову шлемофон и воткнул штекер в разъём.
– Ну, что, готовы?
– Конечно, – спокойно ответил Си Джей. – Всё равно умирать.
Но смерти нет – это я уже знаю. Есть лишь память и забвение. Пока ты помнишь, то живёшь вечно.
И мы шагнули в небытие и бессмертие.
Пальцы ударили по приборной панели БМП, заводя мотор бронемашины, и я схватился за штурвал управления. И в это же время снаружи раздался громкий хлопок. Я изогнулся вперёд, приникая к прибору ночного видения, установленного вместо одного из перископов, и успел заметить, как в воздухе пронеслась стремительная тень.
Темноту кувейтской ночи разорвала яркая вспышка попавшей в танк ракеты – Юрай не подкачал и с первого же выстрела влепил старый-добрый «фагот» в здоровенную башню «абрамса».
– Уходим! – сдавленно произнёс Юрай, судя по всему, перезаряжая противотанковую установку.
Нос БМП качнулся, и я провёл машину на десяток метров вперёд, укрываясь за следующим низким барханом.
Новый хлопок, и ещё одна ракета уносится вперёд.
На броне второго американского танка распускается огненный цветок, и вверх рвутся языки пламени и густой столб дыма от сдетонировавшего боекомплекта.
И тотчас же позади нас раздаются взрывы – всё, нашу позицию обнаружили и открыли огонь артиллерии. А значит, больше на месте стоять нельзя…
А значит – вперёд!
Вбитые много назад в учебке навыки по вождению любой советско-российской техники не подводили, так что БМП шустро неслась среди невысоких барханов и полузасыпанных песком зданий.
Угол зрения был ограничен небольшим участком по фронту, так что о творящемся по бокам я имел довольно смутное представление, ориентируясь лишь по командам Юрая, но вёл машину уверенно.
«Стражи» открыли по нам плотный огонь из тяжёлых пулемётов, мелькнуло несколько гранатомётных выстрелов. Огонь был плотнее, чем хотелось, но слабее, чем ожидалось – и то хлеб.
До тет-де-пона было от силы километр – для разогнавшейся БМП преодолеть это расстояние дело пары минут. Но если с километра в нас попасть сложно, вблизи мы станет страшно уязвимы… Это не танк, нам хватит и всего одной гранаты в лоб или борт.
Вспышка в капонире, где стояла «брэдли», и от американской БМП в нашу сторону что-то полетело.
– Ракета! – выкрикнул Юрай, ведя заградительный огонь из спаренного пулемёта.
ПТРК «Тоу». Оператор после пуска должен удерживать прицельную марку на цели. скорость полёта ракеты – около 300 метров в секунду.
Всё это пронеслось у меня в голове даже не в виде слов, а в виде образов за считанные доли секунды, а затем я резко ударил по тормозам.
Взрыв громыхнул позади нас.
БМП-2 снова рванула вперёд, а Юрай открыл огонь короткими очередями из пушки по противнику. Разрывы 30-миллиметровых снарядов накрыли машину «стражей», а затем на её башне громыхнул взрыв.
По бортовой броне слева застучали крупнокалиберные пули от скрестившихся на нашей машине пулемётных трасс. Башня БМП разворачивается в сторону, выплёвывая пули и снаряды вокруг себя и заставляя замолкнуть огневые точки.
Ещё чуть-чуть… Ещё пару сотен метров…
От наклонённого под большим углом лобового листа брони БМП рикошетит гранатомётный выстрел. На всякий случай резко останавливаюсь, и ещё одна граната взрывается справа по борту.
Грохочет автоматическая пушка, разнося всё вокруг на части. Спаренный пулемёт хлещет по разбегающимся в стороны «штормовым стражам».
Острый нос БМП сминает ряды проволочных заграждений. Делаю змейку, обходя установленные бетонные отбойники, которые в силах затормозить даже тяжёлый танк…
И машина с разгона проваливается в проложенный поперёк пути неглубокий ров. Пытаюсь сдать назад, но БМП с лязгом застревает, кажется, наматывая на гусеницы какую-то дрянь, лежащую на дне рва.
– Из машины! – рявкаю я, понимая, что вытащить БМП под массированным огнём просто нереально, и теперь она может стать для нас воистину БМП – братской могилой пехоты.
– Я прикрою! – Юрай, дёргает башню как сумасшедший, поливая всё вокруг гнём из пушки и пулемёта.
Распахиваю тяжёлый люк и рывком выскакиваю наружу. Шлемофон слетает с головы, так и прицепленный к гарнитуре внутренней связи. Хватаю за ремень торчащую рядом с сиденьем винтовку – тяжёлый SCAR, и скатываюсь с брони машины, перебегая к корме.
Из башни вылез Си Джей, достал М-16 с оптическим прицелом и спрыгнул ко мне. Я же в это время распахнул дверь в десантный отсек, куда мы сложили трофейное оружие.
Швырнул Си Джею РПГ-7 и сумку с тремя снаряжёнными выстрелами, а себе дополнительно взял «миними» и в темпе перебросил через шею подсумок с запасным патронным коробом.
Со всех сторон по нам вели плотный автоматный огонь. Хорошо ещё, что Блазкович огнём из БМП снёс все пулемётные точки вокруг…
Мы с Си Джеем, отбежали в сторону, укрываясь за баррикадой из мешков с песком. Совсем рядом громыхнула серия разрывов от гранат подствольников, а рядом с БМП разорвался выстрел из РПГ.
– Юрай! – крикнул я, вскидывая на бруствер пулемёт и открывая огонь по засевшим на крыше ближайшего здания «стражам». – Уходи, Юрай!
Вряд ли Блазкович услышал мой крик сквозь канонаду боя, но башня бронемашины прекратила крутиться, и из люка начал вылезать Юрай.
Резкий хлопок. С крыши одно из зданий внутреннего периметра что-то устремилось вверх, а затем начало падать вниз.
«…Гаснущая звезда видит, как воздевают руки…»
Грохот. И ослепительная вспышка обрушилась вниз россыпью белых искр, которые зажгли всё вокруг БМП в радиусе нескольких метров.
На сетчатке словно на фотопленке отпечаталась фигура объятого пламенем человека падающего вниз с крыши бронемашины.
– Юрай!..
Вспышка затопила сознание. Я моргнул, и оказался посреди мира, который был чёрно-багровым негативом привычной реальности. Чёрная земля, чёрные здания, чёрные люди, чёрное небо, освещённое разлитым повсюду багровым огнём. Кружащиеся в воздухе огоньки, будто багровые светлячки. Тени, похожие на человеческие, одиноко бредущие ко мне, и одна за другой падающие на землю, охваченные огнём.
Звуки стрельбы исказились и превратились в чудовищный хохот, сквозь который доносились звуки психоделической песни Бьорк – «Storm».
– Добро пожаловать, Александр, – голос, в котором были десятки, если не сотни тонов, родился отовсюду сразу и ниоткуда конкретно. – Мы тебя заждались!..
Меня с ног до головы охватило багровое пламя, прожигая плоть до самых костей. Я заорал от боли…
И снова вывалился в реальный мир.
Правое предплечье было страшно обожжено; сквозь прожжённый рукав проглядывала окровавленная плоть с которой будто бы содрало кожу.
– Сэр, рану надо обработать и срочно! Вас зацепило фосфором!
Невдалеке снова раздался хлопок, и в дюжине метров от нас по земле хлестнуло «вилли питом», поджигающем даже песок и камень.
– Нет времени, – прорычал я, хотя и в глазах было темно от боли. – Ещё один залп и мы… Давай сюда РПГ! Отвлеки их!
Си Джей кивнул, снял с плеча гранатомёт и сумку с зарядами и перебежал к дальнему краю баррикады. Высунулся из-за бруствера и открыл частый одиночный огонь по «стражам».
Я отложил пулемёт, достал снаряжённый выстрел и вогнал его в трубу гранатомёта. Выдернул предохранительную чеку и вскинул РПГ-7 на плечо. Поймал в прицел укрепление на крыше здания и нажал на спуск.
Грохнул оглушительный выстрел, и граната по спирали унеслась вперёд. Взрыв разнёс угол здания, но позиция миномёта оказалась неповреждённой – разве что градом каменной крошки обдало.
Перезарядил РПГ, вновь прицелился, сделал глубокий вдох…
Я – волшебный стрелок, я бью без промаха. Шесть магических пуль мне дарил Люцифер…
Выстрел! И взрыв разносит укрепление из мешков с песком вдребезги.
Готов, сучара!
Остался ещё один снаряжённый выстрел… Таскаться с этой бандурой нечего – надо тратить прямо сейчас.
Заряжаю, прицеливаюсь во второе здание внутреннего периметра… Но в последний момент на левом фланге оживает пулемётная точка, держащая под обстрелом весь проход, и я разряжаю гранатомёт по ней.
Взрыв разносит укрепление и обрушивает бетонную крышу, которая хоронит под собой нескольких «стражей».
– В лоб не пройти! – кричит Си Джей, меняя магазин. – Надо слева обходить!
– Тогда прикрывай!
Из здания справа по нам открыли плотный огонь. Улучив момент, Си Джей обстрелял их в ответ, заставив на пару мгновений замолчать и залечь, а я тем временем перемахнул через баррикаду и проскользнул вперёд, где стоял покорёженный кузов давным-давно сгоревшего «хамви».
Высунулся над капотом и начал садить очередями из пулемёта на подавление. Си Джей в это время перебежал правее, высунулся, снял двумя точными выстрелами одного и ранил другого, а затем швырнул гранату.
Я быстро сменил позицию, и успел дать очередь по отступающим «стражам», свалив ещё одного. Тут громыхнул взрыв, и осколки посекли ещё двоих. Оставшиеся в живых противники отступили – правый фланг был чист.
Огонь «стражей» на какое-то время стих – наверное, они пытались перегруппироваться. А мы с Си Джеем в это время, поочерёдно прикрывая друг друга, миновали несколько заграждений из бетонных плит и мешков с песком, проникнув в одно из опорных зданий.
Снайпер высунулся было дальше, но его тут же обстреляли.
– Идут прямо на нас! Дюжина или больше!
– Пулемёт! – указал я на стоящий около амбразуры крупнокалиберный «браунинг». – Давай!
Мы перенесли его к другой позиции, и вовремя – по зданию ударило несколько реактивных гранат, и вперёд двинулся десяток врагов.
Я на всякий случай передёрнул затвор пулемёта и открыл кинжальный огонь. Тяжёлые пули буквально разорвали атакующих на части, а я перенёс огонь на крышу левого здания внутреннего рубежа, где заметил какое-то движение.
12,7-миллиметровые пули разорвали в клочья сложенные из мешков с песком лёгкие укрепления и пробили стоящие за ними бетонные плиты, окончательно разрушив возможные огневые точки на крыше.
– Чисто! Вперёд! – скомандовал я, на бегу перезаряжая пулемёт, который уже дожёвывал остаток ленты из короба.
Мы обошли последние заграждения и оказались прямо перед дверями здания, стоящего прямо перед мостом – никак кроме как через так просто пройти было нельзя. Я метнулся было к ним, чтобы занять позицию для выбивания двери…