Текст книги "Повести и рассказы"

Автор книги: Семен Самсонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

11. ЛЮБИМЫЙ СПОРТ ЯНКИ

– Я хочу знать, куда меня отправляют? – спросил Андрей.

– Ты бунтарь и объясняться с тобой будут потом! – резко ответил переводчик.

– Я не поеду! – категорически заявил Андрей, когда переводчик, солдат и он остановились у автобуса.

Вместо дальнейших объяснений, по знаку сопровождающих Андрея насильно втолкнули в автобус двое солдат, стоявших у машины. В большом автобусе уже находилось человек десять. Андрей сразу понял, в чём дело: среди пассажиров находились все активисты комитета, «бунтари», как объяснял переводчик.

Ребята сидели скучные, мрачные. Андрею это не очень понравилось. Чтобы развеселить товарищей, он громко произнёс:

– Ну и свобода в Америке. Вы, наверное, без таких почестей садились, как я?

Все присутствующие засмеялись.

Двое солдат, затолкнувшие Андрея в автобус, как ни в чём не бывало уже сидели рядом с ребятами и смотрели на них, не понимая, почему они смеются.

– Куда же они нас собрались везти? – спросил один, обращаясь к Андрею.

– На допрос.

– Ну, о чём же нас допрашивать? – возразил другой паренёк.

– Как о чём? Скажут, битте, пожалуйста, рассказывайте, как бунт устроили, как окна выбили и тому подобное.

– Так мы им и расскажем, – сразу отозвалось несколько голосов, – от нас дождёшься, только спроси…

– Вот что, ребята, – начал Андрей. – Даю вам слово, где бы мы ни оказались, а я сбегу. Обязательно сбегу, махану через Эльбу и дам нашим знать, где находится этот проклятый лагерь «перемещённых лиц»… Как, одобряете?

– Ты тише, Андрей, – предупредил товарищ, кивнув на солдат.

– Они не понимают по-русски.

– Ты прав, надо бежать, если удастся, – согласились все.

Но Андрей и его товарищи ошиблись. Их не на допрос везли, а просто в такой же лагерь для «перемещённых лиц». Оказавшись на новом месте, ребята поняли, почему с ними так поступили. И этот лагерь не отличался от того, в котором только что находился Андрей и его товарищи. И здесь проводилась та же американская «забота» о душах русских подростков. Даже библию читали, заставляли молиться.

В один из воскресных дней читалась лекция о физическом воспитании. Прибывший лектор рассказывал о том, как широко развит физический спорт в Америке, и что любой из прилежных и физически развитых подростков может избрать себе любимый вид спорта и стать знаменитостью. Конечно, – говорил лектор, – он рассказывает это для тех, кто собирается поехать в Америку. Лектор надеялся, что русские подростки поймут, как им будет хорошо жить в Америке.

После лекции, как бы в подтверждение сказанного, состоялось представление прямо на дворе лагеря. На этот раз было не кино, а показ ресленга – «свободной борьбы».

Бойкий молодой американец вышел в круг и произнёс по английски:

– Хелло, бойс![30]30
  Здорово, ребята!


[Закрыть]

Ему никто не ответил. Собравшиеся сидели как попало, прямо на земле, и молчали. Давно надоели всякие представления, но такого ещё не было в лагере. Потом трое белых американцев и негр, составлявшие две пары борющихся, вышли на арену.

Первая пара здоровых, молодых парней вышла в круг, напоминающий ринг для бокса. Круг был отделён от зрителей верёвками, натянутыми на колья, вбитые в землю.

Перед началом борцы стояли друг против друга и усиленно жевали резину, точно голодные. На лице одного Андрей увидел широкий шрам от уха к подбородку. У другого большой рубец шёл от левого плеча наискось почти через всю спину.

– Меченые, – сказал с иронией Андрей, обращая на них внимание товарища.

– Видать, забияки, – согласился тот.

Судья-лектор дал сигнал. Парни бросались друг на друга, как разъярённые быки. Однако борьба оказалась кратковременной: один из борцов ударом ноги в живот сбил противника и был объявлен победителем. Побеждённого на руках вынесли из круга.

Другая пара – высокий, хорошо сложенный негр и не менее сильный, но хуже по сложению блондин вышли на круг и долго ходили, нахохлившись, как петухи, видимо, выбирая выгодную позицию для нападения. Наконец негр одним прыжком оседлал блондина, схватив его сзади таким образом, что обе его руки оказались на шее противника, сжатые в замок. Андрею казалось, что вот-вот негр задушит блондина, но тот каким-то образом схватил негра зубами за палец, да так, что негр с визгом разжал руки, отскакивая от противника.

– Это какая-то собачья драка, а не борьба, – заметил Андрей.

– Без драки, пожалуй, не обойдётся сегодня, – согласился товарищ.

Было видно, как из пальца негра текла кровь на потную спину блондина, когда негр снова зажал его, словно в тиски. Но судья, к удивлению ребят, только улыбался. Когда блондин одолевал негра, американцы визжали, свистели, хрюкали, и, напротив, когда негр брал верх, злобно, молча смотрели на него.

Борьба до перерыва закончилась без результата. Оба противника, задыхаясь от усталости, покачиваясь и обливаясь потом, отдыхали, находясь друг против друга метрах в пяти. Прошло несколько минут, и судья-лектор дал сигнал к продолжению борьбы.

Негр опять первым напал на блондина, и на этот раз прижал было его к земле, но ловким движением тот отбросил противника, выскользнул и встал на ноги. Не успел негр прийти в себя, как противник головой ударил его в подбородок. Негр удержался на ногах и, обливаясь кровью, нанёс ответный удар головой в солнечное сплетение. Блондин рухнул на землю. Его лицо моментально посинело, он лежал без признаков жизни. В толпе ребят заохали и заахали, думая, что негр убил противника. Но это продолжалось несколько секунд. Скоро ребята увидели другую, более ужасную картину. Американцы из охраны так были оскорблены победой негра, что бросились в круг и начали избивать победителя.

В кругу для «свободной борьбы», где демонстрировался любимый спорт янки, началась свалка, настоящая драка.

– Пора! – решил Андрей. Он воспользовался этой потасовкой, в которую вмешались все американцы, без исключения, быстро выбрался из толпы и скользнул за ворота. В километре от лагеря находилась сосновая роща. Андрей бежал, сколько хватало сил, чтобы скорее скрыться в лесу. Но если из лагеря Андрею было легко убежать, то теперь он думал о том, что делать дальше, как добраться до Берлина…

12. «НЕ ВЫШЛО, ГОСПОДА АМЕРИКАНЦЫ!»

Однажды рано утром начальство лагеря засуетилось и подняло всех на ноги. Мели двор, чистили уборные, выскребали мусорные ящики и помойные ямы, убирали остатки угля и золы. Работа кипела. Бараки тоже заставили мыть, наводить некоторую чистоту и порядок.

Вся эта суета напомнила Вове и Люсе 1941 год, когда Штейнер готовил ребят на продажу. Опять лагерников партиями повели мыться, на этот раз не к болоту, а в настоящую баню.

За много месяцев это был первый выход за ворота с колючей проволокой, первая баня. После купанья выдали чистое бельё и новые костюмы: юношам – брюки клёш и пиджаки с множеством карманов, девушкам – платья. Правда, костюмы и платья были из какого-то грубого, похожего на «чёртову кожу» материала, но всё же это было лучше, чем лохмотья. Обувь тоже заменили: вместо немецких ботинок на деревянной подошве выдали американские, с медными шпильками, на каучуке. «Что ж это такое?» – думал Вова.

Ребята долго обсуждали, как быть, и решили: надеть выданное обмундирование и обувь, но быть готовыми к отпору в случае любой провокации.

– Что, по-твоему, они задумали с нами сделать? – спрашивала у Вовы Люся.

– Наверное, нас снова хотят отправить куда-нибудь на работу, – ответил он. – Ведь отправили же Андрея!

– Но мы не поедем! Будем бороться, потребуем пропустить наших делегатов к советским оккупационным войскам. Правда, Вова?

– Только так! Расскажи об этом всем немедленно, пусть готовятся.

Сытый американец в офицерской форме, с огромным чёрным пистолетом на боку, прибыл в лагерь со свитой солдат, сержантов и переводчиков.

На площадку вынесли столы. Начался опрос ребят.

– Где родился? – через переводчика спросил офицер у Вовы.

– В Советском Союзе.

Вова отвечал гордо, отчётливо, чтобы подбодрить тех, кто шёл за ним.

– Родители есть?

– Есть.

– В лагере давно?

– С 1941 года. Довольно мы здесь намучились.

– Партийность?

– Что-о? – переспросил Вова.

– Господин офицер спрашивает тебя, принадлежишь ли ты к какой-нибудь молодёжной организации, партии.

– У себя, в Советском Союзе, я был пионером.

Переводчик добросовестно перевёл офицеру.

– Значит, был маленьким большевиком? – спросил переводчик.

– Я и сейчас большевик, – громко ответил Вова.

– Американское командование и правительство, – начал переводчик, – предоставляют тебе право выбора: ты можешь поехать в Соединённые Штаты Америки, Англию, Канаду, Аргентину. У вас в России плохо после войны, голод. Поэтому американское правительство хочет помочь тебе и твоим товарищам. И ещё господин офицер просил передать, что в Советском Союзе тех, кто возвращается из Германии, карают, заставляют работать на шахтах и даже сажают в тюрьму. Ты понял?

– Я-то понял, да вы ни черта не понимаете! Мы уже знаем лучшую страну мира – Америку. Нам показывали ваши кинокартины. Только мы Родину нашу ни на что не променяем. Мы хотим и требуем, чтобы нас отправили в Советский Союз! Только в Россию!

Вова говорил воодушевлённо, глаза его горели, он чувствовал, как в тишине взволнованно слушают его товарищи.

Переводчик торопливо бормотал офицеру Вовино заявление. Офицер махнул рукой. Вова подумал с гордостью: «Не вышло, господа американцы! Не нравлюсь, не подхожу!»

За соседним столом отвечал другой мальчик. Он, как и Вова, говорил резко, голос его дрожал от обиды.

– Если меня силой повезут в какую-нибудь «лучшую страну», а не в Советский Союз, – говорил он, – я буду драться, но не поеду. Да, буду драться до смерти, ясно?

– Зачем же драться? – сказал, учтиво улыбаясь, переводчик. – Дело добровольное, тебе предлагают выбор.

– Мы знаем ваш выбор. Всё это ложь. Нас тут держат без нашего согласия и выбора, а тоже называют это свободой!

Недалеко от Вовы стоял американский солдат – негр. Он слышал, как Вова отвечал офицеру. Негр то улыбался, обнажая белые зубы, то мрачнел. Вова тоже наблюдал за ним и без слов понимал, что негр сочувствует ему. Может быть, он немного понимал по-русски.

Вова вышел из толпы и направился в барак к девочкам, чтобы повидать Люсю. Его догнал солдат-негр. Вова подумал: «Опять на допрос», но услышал:

– Совет Юнион гуд. Сталин гуд. Русска камрад гуд. Сенк’ю, русска камрад![31]31
  Советский Союз хороший. Сталин хороший. Русские товарищи хорошие. Благодарю вас, русский товарищ…


[Закрыть] – шептал торопливо негр.

Вова посмотрел в большие тёмные глаза негра и, улыбаясь, ответил:

– Негр – американский солдат очень гуд, хороший, понял?

Не успел он закончить фразу, как раздался глухой удар.

Ни Вова, ни солдат-негр не заметили, как к ним подошёл американец. Негр вздрогнул и покачнулся. Через мгновение он опомнился и покосился на Вову, как бы говоря: «Сам видишь, какова наша Америка!»

Ударивший негра сержант равнодушно жевал резинку и брезгливо вытирал платком руку.

– Человека бьют, как животное. Тоже мне, представители лучшей страны мира! – громко сказал Вова.

Его охватила такая ярость, что он готов был броситься на сержанта и едва нашёл в себе силы сдержаться.

Вечером ребята торжествовали: среди русских не оказалось ни одного охотника в Америку.

13. ВРАГ ИЛИ ДРУГ?

Две ночи Андрей шёл на восток, выбирая безлюдный путь, шёл то лесами, то степью, минуя населённые пункты. Выбившись из последних сил от усталости и голода, он решил отдохнуть днём в каком-то овраге.

Перед ним встали почти неразрешимые трудности. Во-первых, Андрей плохо представлял маршрут, по которому можно было скорее добраться до Эльбы, так как у него не было карты, которая указала бы ему правильную дорогу. Во-вторых, он был очень голоден. Правда, у Андрея было немного немецких марок, но, чтобы на них что-нибудь купить, надо было идти в населённый пункт, а это значит снова попасть в лапы американцев. Попадись он только – и его жестоко накажут.

Несколько часов Андрей провёл в овраге под зелёным кустом орешника, скрываясь в высоких зарослях душистой травы. Палящее солнце перевалило к полдню, стих летний ветерок, и от этого в воздухе стоял такой зной, что Андрей совершенно не мог идти больше. Он решил немного соснуть. Прилёг, подложив мятую старенькую шляпу под голову, и закрыл глаза, но сон не шёл. Всё те же мысли беспокоили его. Андрей слышал, как где-то стрекотала сорока, бесконечно «стригли» кузнечики и тихо-тихо шелестели почти сухие листья орешника, палимые солнцем. И вдруг до его слуха донёсся слабый лай собаки.

– Может, меня ищут? – спросил он себя вслух и испугался собственного голоса, – настолько он был слабым и хриплым. Но скоро эта тревога отпала. Андрей уверил себя, что он ушёл достаточно далеко. Однако опять и опять стал прислушиваться к отдалённому лаю собаки.

«Пойду прямо туда, – решил Андрей, – может, как раз и выйду на доброго человека». Он встал и совершенно разбитый, до предела усталый, шагнул вперёд, еле передвигая распухшие ноги. Они слушались плохо, казались тяжёлыми, точно в свинцовых колодках. Густая и высокая трава связывала движения. Наконец Андрей добрался до небольшого соснового леса, а когда вышел на опушку, увидел впереди себя заводские трубы. Они выбрасывали рыжий дым, плывущий прямыми столбами в небо.

«Может, я пришёл к лагерю?» – подумал он. С пригорка, на который Андрей забрался с большим трудом, он увидел город в огромной котловине между холмами.

В городе жизнь шла своим чередом. На улицах было многолюдно, и Андрей нарочно влился в общий поток людей. «В толпе легче укрыться», – решил беглец и пошёл к центру города. Люди шли не спеша, смеялись, разговаривали, другие шагали торопливо и молча. Были всякие: и хорошо одетые, и плохо, и молодые, и пожилые. Словом, обычные люди из обычного города. Когда навстречу попадались американцы-военные (Андрей хорошо знал их форму одежды), ему становилось страшновато, казалось, что вот-вот кто-нибудь из них узнает беглеца.

Добравшись по узким и многолюдным улицам города к центру, Андрей вышел к высокому зданию, в котором помещалась гостиница. Только подойдя почти вплотную к центральному входу, он заметил, что здесь почти одни военные. У дверей, на широкой лестничной площадке, на тротуаре стояли американские офицеры и солдаты. Входили в гостиницу и выходили из неё только они.

Андрей понял, что пришёл в город, где стоят американские войска, и торопливо юркнул в первый попавшийся узкий переулок, опять влившись в общий людской поток.

Хотя Андрей умел сравнительно неплохо говорить по-немецки, однако, знал, что любой немец сразу узнает по его выговору, что он русский. Это пугало Андрея не меньше, чем встреча с любым американцем; Кружа по улицам и переулкам, он думал о том, как и где купить кусок хлеба или вообще чего-нибудь съестного. Ему попадались большие и маленькие магазины, но он всё не решался войти. И костюм из лохмотьев, и незнание порядка и жизни немецкого города, и, наконец, неумение чисто и хорошо говорить по-немецки, – всё могло его сразу же выдать. Но голод заставлял что-то предпринять.

Наконец он вышел снова в шумный квартал города и, выбившись окончательно из сил, остановился у здания с большой вывеской. Это был ресторан.

«А что, если я зайду и, как нищий, попрошу хлеба, каких-нибудь остатков еды», – подумал Андрей, всё ещё разглядывая вывеску. Но тут же его взгляд упал на другую, висевшую ниже первой, прямо над дверью. На ней крупными буквами было написано:

«РЕСТОРАН ТОЛЬКО ДЛЯ АМЕРИКАНЦЕВ».

«Вот это здорово! – подумал Андрей. – А я чуть не ввалился туда…»

Будто только сейчас на него пахнуло чадом кухни, в которой жарят и варят вкусные блюда. Из открытых окон ресторана слышалась джазовая музыка, напоминающая рёв диких животных, оглушительный свист, раздирающий визг и ещё какие-то гнусавые звуки. С тротуара, где стоял Андрей, было видно, как тесным кольцом, раскачиваясь, плыли танцующие пары. Никогда ещё Андрей не слышал такой оглушительной музыки и не видел таких странных танцев.

Он стоял до тех пор, пока не заметил, как из ворот выехала крытая машина с разноцветной рекламой. Он понял, что во дворе могут быть места для свалки отбросов с кухни. Ворота были открыты. Андрей подошёл и заглянул во двор. Людей там не было. Он прошёл в глубь двора, заметил там большие железные ящики и подумал, что можно присесть на них, дождаться темноты, а потом поискать чего-нибудь съестного.

Как раз в тот момент, когда до ящика оставалось метров десять, из боковой двери вышла стройная немка в белом халате с корзинкой в руке. Поравнявшись с Андреем, она остановилась и громко спросила по-немецки:

– Чего тебе здесь нужно?

«Прикинусь немым», – моментально сообразил Андрей. Он сделал рукой такой знак, будто хотел что-то положить в рот и неестественно замычал, шевеля губами.

Немка смерила его пристальным взглядом, приподняла белую салфетку на корзинке и, к удивлению Андрея, протянула ему небольшую белую булочку.

Андрей совершенно неожиданно для себя нервно схватил булочку так, что немка вздрогнула и поспешно ушла.

Долго Андрей бродил по улицам незнакомого города, собирая куски хлеба, как нищий, чтобы запастись на дорогу. Но не только продукты были нужны юноше, поставившему себе цель – добраться до Берлина. Ему не хватало друга, который бы помог ему добраться до Эльбы, переправиться на другую сторону встретиться с советскими людьми и рассказать о друзьях и товарищах, ждущих освобождения.

Тяжело бродить по чужому городу голодному, чувствуя каждую минуту страх за свою судьбу. Куда же все-таки ему идти, каким путём?

В ночь, когда Андрей принял решение покинуть город, он до утра просидел в каком-то сквере, размышляя: или идти одному, или всё-таки попытаться найти человека, открыться ему и попросить помощи. Под утро, чтобы не уснуть, он ходил по скверу до тех пор, пока на востоке не появились первые проблески зари.

Начиналась обычная утренняя жизнь города. Андрей пошёл сам не зная куда, радуясь только одному, что за всю длинную и мучительную ночь никто не тронул его, хотя в таком большом городе всегда есть прохожие. И ещё он думал о том, можно ли рискнуть и рассказать кому-нибудь о себе, попросить помощи. Но как отличить друга от врага?

Андрей остановился, привлечённый необычным шумом. Было около шести часов утра, когда он неожиданно для себя вышел к вокзалу. Из-за огромного здания до слуха Андрея донеслись громкие голоса, прерываемые свистками и шипеньем паровозов. Сначала он подумал: «Посадка пассажиров», потом – «Случилось какое-то несчастье». Андрей остановился у сквера и прислушался. Почти сейчас же он увидел, как человек пять или шесть в рабочих куртках выскочили навстречу ему. Они пробежали мимо, не обращая на него никакого внимания. Прошло ещё несколько секунд, и появилась уже толпа, но не бегущая, а как-то необычно отступающая в сторону от вокзала.

Андрею следовало бы уйти, но его заинтересовало – что здесь такое происходит? Тем временем в толпе началась свалка.

Андрей увидел полицейских и американских солдат, вооружённых резиновыми дубинками. Они сплошной стеной наступали на людей в рабочих костюмах. В гуще толпы он заметил над головами людей плакаты, на которых было написано по-немецки: «Мы хотим работы!», «Мы хотим хлеба!», «Мы требуем повысить заработную плату!», «Мы протестуем против отправки немецких ценностей в Америку!». Это была первая забастовка немецких железнодорожников.

Мимо пробежал рабочий, а за ним американский солдат с резиновой дубинкой. Андрей машинально повернул голову в их сторону. В тот же миг он увидел, как американец, догнав рабочего, взмахнул дубинкой, и тот, как скошенный, упал на мостовую.

Андрей, наконец, решил, что происходит какая-то облава, и тоже побежал неизвестно куда, помня лишь одно, что надо держаться жилого квартала, идущего от вокзального скверика к городу. Мысли его теперь работали с необыкновенной быстротой.

Убегая, он думал: «Куда бы скрыться, в какой двор», но тяжёлый удар резиновой дубинки опустился и на его голову. В какую-то долю секунды он почувствовал сильную боль, горячие струйки крови обожгли ему лицо. Под ногами всё закружилось, он упал, теряя сознание.

* * *

Пожилой, хромоногий человек нагнулся над юношей, у которого из раны на голове сочилась кровь. Юноша тихо стонал и время от времени слабым голосом просил пить. Рядом с ним лежал бумажный разорванный кулёк, выпачканный кровью, из которого вывалилось несколько сухарей, две луковицы и плохо обглоданная кость курицы. Это всё, что было с трудом собрано Андреем в далёкий и опасный путь к Эльбе.

Прохожий не спеша вынул из кармана серый носовой платок и начал бинтовать голову Андрею. На улице было уже пустынно. Забастовщиков разогнали американцы и немецкие полицейские, вооружённые дубинками.

Носового платка оказалось недостаточно, чтобы забинтовать рану. Человек высвободил из-под брюк нижнюю рубашку и оторвал лоскуток белого полотна. Он делал всё безмолвно и только изредка посматривал на сквер, куда собирался перенести юношу.

Не сразу к Андрею вернулось сознание. Он открыл глаза и увидел пожилого человека, сидящего неподалёку на садовой скамейке. Первая мысль, мелькнувшая в больной голове Андрея, была: «Кто он, друг или враг?» Обводя взглядом вокруг, он ничего не мог понять: где лежит, как попал сюда, сколько времени находится здесь, кто этот человек, сидящий на скамейке?

– Вы кто? – по-немецки спросил Андрей и вздрогнул. Получилось так, что немец сразу понял: спрашивает русский.

– Я человек, немец, – ответил тот.

– За что вы меня ударили?

– За что же я тебя могу ударить?

Но Андрею уже не нужно было отвечать на вопрос. Он моментально припомнил то, что с ним произошло.

– Американец тебя ударил, – проговорил немец совершенно спокойно. – Ты работаешь на железной дороге?

– Нет.

– Ты русский?

– Да…

– Как ты сюда попал?

– Я… я…

Андрей хотел сказать, что он сбежал из лагеря, но не решался. Его мучил вопрос, кто этот человек, можно ли ему сказать правду. Только одно подкупало в этом человеке: русская, почти совсем чистая русская речь.

– Говори, говори, мне можно, – сказал немец так ласково, что Андрей заплакал и сквозь слёзы ответил:

– Я… я убежал…

– Откуда?

Вместо ответа Андрей опустил голову.

– Тебя как звать?

– Андрей.

– А меня зовут Макс…

Такого человеческого отношения к себе Андрей давно уже не испытывал. И он решился рассказать Максу о своём побеге, о своей мечте перебраться в Восточную Германию.

Через день Макс и Андрей шли к так называемой границе между Западной и Восточной Германией на Эльбе. Денег у них не было, и поэтому им потребовалась целая неделя, чтобы пешком дойти до Эльбы. Только по дороге Андрей узнал, кто такой Макс, и успокоился. Макс сообщил ему, что он идёт легально и поможет Андрею.

– Мне помогли получить пропуск, – рассказал Макс, – друзья казнённого немецкого революционера Карла Кернера, с которым я вместе сидел в тюрьме…

И вот, наконец, Андрей оказался у своих. Какая радость! Комендант одного городка, полковник Советской Армии, долго слушал его рассказ о судьбе советских ребят, заточённых в американский лагерь для перемещённых лиц.

– Успокойся, выручим твоих друзей, – сказал он Андрею на прощанье. – Родина своих детей не забудет.