Текст книги "Французский садовник"

Автор книги: Санта Монтефиоре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Да, он не выходит у меня из головы.

– Это тебя и тревожит.

– Нелегко принять решение.

– Да, вопрос серьезный. Но у тебя в запасе масса времени на размышления. Не стоит огорчаться. Если ты действительно хочешь еще одного малыша, Кустик, я за. Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать. И пусть это принесет тебе радость, а не лишние тревоги.

– Я знаю.

– Подумай об этом во время наших каникул. Солнце и отдых пойдут тебе на пользу, легче будет строить планы на будущее. А теперь улыбнись мне, дорогая. Ты сегодня устроила нам настоящий пир. Я пью за тебя. Ты чудесная женщина, Ава. – Он поднес руку жены к губам и поцеловал. – И ты мой любимый Кустик. – Ава ошеломленно замерла. Это был жест Жан-Поля, особый жест, свойственный только ему. Филипп никогда прежде не целовал ей руку. Ее щеки вспыхнули, к горлу подступили рыдания. – Дорогая, у тебя такой вид, словно ты вот-вот расплачешься.

– Ты такой милый, – прошептала Ава, не в силах сдерживаться. Филипп добродушно рассмеялся, решив, что слезы жены – реакция на его заверения в любви.

– Тебя невозможно не любить, ты заслуживаешь восхищения. – Ава вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Когда я женился на тебе, ты была еще девочкой, а теперь стала прекрасной женщиной, которой я очень горжусь. Ты красива, умна, ты единственная в своем роде, неповторимая Ава. Ни одна женщина не сравнится с тобой. А я самый счастливый мужчина в мире, потому что встретил тебя.

– Ты заставил меня расплакаться, – пробормотала Ава, с облегчением ухватившись за удачный предлог.

– Поплачь, если тебе хочется, дорогая, – нежно улыбнулся Филипп и снова поцеловал ей руку.

Глава 23
Первые пчелы и букашки вьются над цветами плюща на стене. В траве показались бледно-лиловые крокусы

Ава надеялась, что Жан-Поль вернется. Усадьба опустела без него. Неужели зияющая пустота, возникшая с его отъездом, никогда не будет заполнена? Жан-Поль сроднился с садом, стал его частью, подобно голубятне или дуплистому дереву, его отсутствие нарушало гармонию Хартингтон-Хауса. Аву тянуло к гостевому домику, как тянет домой почтового голубя. Она надеялась увидеть свет в окнах, почувствовать запах дыма, поднимающегося из трубы, но в пустом, покинутом жилище Жан-Поля царили холод и темнота. Ава постояла на каменном мостике, перегнувшись через балюстраду, глядя на завораживающий медленный поток внизу. Теплый сладковатый ветерок ласкал кожу, словно чьи-то легкие нежные пальцы. На деревьях и кустах звонко щебетали птицы. Но громче всего звучало пение жаворонка, чистый чарующий голос бесстрашной птички. Крошечные фиалки раскрыли свои нежные личики солнцу, а белые барвинки протянули гирлянды вдоль берега реки.

Ава брела по саду в каком-то странном оцепенении, все больше погружаясь в печаль. Она задержалась в душистых зарослях волчеягодника и калины, наслаждаясь их ароматом, и замерла, предвкушая исцеление, но тяжелая как камень грусть пригибала ее к земле.

В конце концов Ава забралась в машину и поехала к Тодди, на старую запущенную ферму, укрывшуюся в долине, в пяти милях вверх по шоссе. Она свернула на подъездную дорожку, не замечая розовых лепестков цветущей вишни, трепещущих в воздухе, словно крохотные крылышки бабочек. Припарковав автомобиль возле крыльца, Ава обогнула дом и вышла к конюшне. Тодди занималась лошадьми. Заметив подругу, она приветливо помахала ей. Ава ответила вымученной улыбкой.

– Какой приятный сюрприз с утра пораньше! – выбираясь из денника, воскликнула Тодди, одетая в сапоги и брюки для верховой езды. – Ты хорошо себя чувствуешь? Уж очень ты бледная.

– Все в порядке, просто немного хандрю, – призналась Ава, решив, что притворяться нет смысла.

– Что-то стряслось?

Ава пожала плечами и тяжело вздохнула.

– Просто устала. – Она нервно сунула руки в карманы длинного полосатого плаща, надетого вместе с джинсами. – Филипп уехал в Лондон. Я почти не вижу его в последнее время. Он так увлечен своей книгой.

– Мужчины! По крайней мере у него интересная работа, не то что у моего Бена. Стоит ему упомянуть о своей службе, как у меня тотчас слипаются глаза. Подумать только, из всех мужчин на земле я выбрала бухгалтера!

– Все пытается наставить тебя на путь истинный!

– За годы замужества я научилась ловко сворачивать на окольные пути, можешь мне поверить. Заходи в дом. Мне не помешает еще одна чашечка кофе. А тебе, похоже, требуется что-нибудь покрепче.

Посередине кухонного стола на круглой подушке возлежал Мистер Фризби.

– Ему нездоровится, – предупредила Тодди, ласково погладив по спине зверька. – Ничего серьезного, обыкновенная простуда. Должно быть, заразился от близнецов. Тебе чай с бергамотом или обычный?

– С бергамотом. – Ава опустилась в кресло. В кухне пахло кофе и горячими булочками со смородиной. Тодди достала из буфета чашки и с грохотом выудила чистые ложки из посудомоечной машины, которую не удосужилась разгрузить.

– Как там этот ваш дьявольски красивый Жан-Поль? – спросила она, нашаривая в глубине буфета коробку с чаем.

Произнесенное вслух имя прозвучало так неожиданно, что Ава побледнела.

– Уехал навестить мать.

– Вот досада, – хохотнула Тодди. – Девочки будут разочарованы.

– Девочки?

– Саманта с Лиззи. Как ни прискорбно, до великой любви дело у них не дошло. Думаю, малышки не в его вкусе. Может, его вообще не привлекают английские девушки.

– Возможно.

– А он упорный малый, верно? Я думала, наш француз скоро завянет от скуки здесь, в Хартингтоне. Скажи ему, пускай приходит покататься верхом, когда вернется. Мне кажется, ему понравилось.

– Да, – хрипло подтвердила Ава. Она едва осмелилась заговорить, опасаясь, что дрожь в голосе ее выдаст.

– Ну надо же, а ты-то думала, что он и недели не продержится. – Тодди налила кипяток в одну из чашек. – Ты помнишь Дейзи Хоуптон?

– Конечно. Мама не перестает о ней говорить. – Ава с облегчением сменила тему разговора.

– Так вот, она вернулась.

– Вернулась?

– Представь себе. Живет у матери. Позвони ей как-нибудь. Кажется, она была твоей близкой подругой?

– Да.

– Она приехала ради детей. Хочет забрать их с собой в Южную Африку. Все это очень неприятно.

– Какой ужас. Бедный Майкл.

– Да уж, потерять сначала жену, а потом детей. Может, он и олух, но хороший отец. – Тодди передала Аве чашку с чаем. – Ты уверена, что не хочешь добавить в чай немного бренди?

Ава покачала головой. Бренди не поможет унять боль в душе.

– Говоря по правде, я испытала облегчение, – проговорила Ава, думая о себе. – У меня в голове не укладывалось, что женщина может бросить своих детей. Как бы она ни была влюблена, сердце ее все равно остается с ними.

– Любовь – жестокая штука. Она затмевает разум. В угаре страсти можно забыть и о детях.

«Ну уж нет», – мысленно возразила Ава. Даже поцелуи Жан-Поля не смогли бы заставить ее забыть об Арчи, Ангусе и Поппи. Но свои сомнения Ава оставила при себе.

– Я не осуждаю Дейзи за то, что она сбежала со своим знойным южноафриканцем; в сущности, ее Майкл – настоящий старый пердун. Милый, но ужасно скучный. Да у него на лице написано, что он никогда в жизни даже не смеялся по-настоящему.

– Это был выбор Дейзи, – напомнила Ава.

– Она совершила ошибку.

– И все же это ее выбор. И она должна жить с ним.

Тодди изумленно уставилась на подругу:

– Ты и вправду веришь в эту чушь?

– Да, – твердо заявила Ава. – Она не должна была разбивать семью и жизнь пяти людей ради собственного счастья. Это эгоистично. В таких случаях приходится идти на жертвы. Ей следовало остаться ради детей.

– Ты говоришь точь-в-точь как ее мать.

– Правда?

– Да. Ты слишком категорична, это на тебя не похоже. Если девочка чувствовала себя несчастной, остаться было выше ее сил, и она правильно поступила, что ушла.

– Она должна сделать все возможное, чтобы сохранить семью. Дети зависят от нее.

– Они сумеют это пережить.

– А вот здесь ты не права. Они никогда не оправятся от этой травмы. Не случайно каждый психотерапевт начинает беседу с фразы: «Расскажите мне о своем детстве». Основы, закладываемые в ранние годы жизни, очень важны. Крепкая семья – это фундамент. Стоит ему дать трещину, и будущее ребенка под угрозой.

– Пожалуй, ты слишком много времени проводишь с Вериги.

– Я не всегда соглашаюсь с матерью, но в данном случае полностью с ней согласна. – Ава прищурилась, испытующе глядя на Тодди. – А ты могла бы бросить детей ради мужчины?

– Ну, это должен быть не мужчина, а настоящий дьявол.

– Я серьезно.

– Не знаю. Не уверена, что можно предсказать заранее, как поведешь себя. Если бы я поняла, что рискую пойти по стопам Дейзи Хоуптон, то позвонила бы тебе и мы поговорили бы по душам. Возможно, ко мне ты была бы чуть добрее, чем к Дейзи.

– Вряд ли. Я подумала бы прежде всего о твоих близнецах. Что же касается меня, я ни за что не оставила бы детей. В этом я не сомневаюсь. Даже ради самого распрекрасного мужчины. – Ава опустила глаза, задержав взгляд на чашке с чаем. – Я не смогла бы причинить боль Филиппу. Он так меня любит.

– Ты и вправду сама не своя сегодня, Ава, – заметила Тодди, придвигая стул ближе к подруге. – Может, ты хочешь чем-то со мной поделиться?

– Нет, – поспешно выпалила Ава, качая головой. – Просто у меня плаксивое настроение, сама не знаю почему. Сейчас самое красивое время года, а мне безумно тоскливо. Действительно глупо. Совсем на меня не похоже.

– Это гормоны, – со знанием дела заявила Тодди.

– Может, ты и права.

– Всему виной месячные.

– Бедная Дейзи и ее милые ребятишки. У меня просто сердце разрывается. Она никогда не будет счастлива. Как же ей теперь жить после всего, что она натворила? Я бы не хотела иметь такое на совести.

– Давай прокатимся верхом? – предложила Тодди, допивая кофе. – Это пойдет на пользу нам обеим. Ветер развевает волосы, в воздухе запах весны, а мы проносимся галопом по полям. Пошли!

Тодди дала Аве сапоги для верховой езды и шляпу, и подруги поскакали к холмам. Тодди оказалась права: верховая прогулка придала Аве бодрости, настроение у нее поднялось. С холмов открывался замечательный вид на многие мили вокруг. И все же мысли Авы то и дело возвращались к Дейзи Хоуптон. История подруги вызывала у нее жалость и осуждение, но к этому чувству примешивалась и зависть: Дейзи совершила поступок, на который Ава ни за что не отважилась бы. Дейзи вернется к своему любовнику в Южную Африку и, конечно же, заберет с собой детей. Она будет черпать счастье полными горстями, съест чудесное сладкое пирожное, наслаждаясь каждым кусочком. А Ава так никогда и не узнает, каково это пирожное на вкус.

В следующие выходные выпал снег. Птицы умолкли, скованные холодом. Ава раскрошила хлеб на газоне и сломала корочку льда в птичьей купальне. Скворцы и зяблики, прелестные в новом весеннем оперении, слетелись на крошки. Ближе к полудню солнце растопило почти весь снег, он остался лишь под кустами и в тени деревьев. Собаки с удовольствием катались в снегу, а дети пытались лепить снеговика, но к обеду от него осталась лишь жалкая горстка сухих веточек и грязь. После нескольких дней заморозков опять потеплело. Сад зацвел, пчелы пробудились от зимней спячки, а Ава позвонила Дейзи Хоуптон.

К удивлению Авы, Дейзи очень обрадовалась, услышав голос подруги детства, и тотчас пригласила ее на чашку кофе. Она казалась оживленной и веселой, не подавленной и не пристыженной. Собственное скандальное поведение, похоже, ничуть ее не смущало. «Как только она может смотреть на себя в зеркало, причинив боль стольким людям? – недоумевала про себя Ава. – Ей бы впору надеть власяницу и посыпать голову пеплом». Несправедливо, что она так счастлива, сделав несчастными мужа и детей. И вот теперь ее ждет безоблачное будущее с любовником, тогда как Ава отказалась от своей любви ради семьи.

Роуми, мать Дейзи, жила в дальнем конце Блэндфорда, примерно в получасе езды от Хартингтон-Хауса, в прелестном белом домике.

Ава вошла вслед за Роуми в отделанный плиткой холл. Она хорошо помнила этот дом. Низкие балочные потолки, белые стены, маленькие уютные комнаты. Подростком Ава бывала здесь на вечеринках с танцами и на праздничных обедах. Она начала было вспоминать свое розовое атласное платье, когда из кухни бодрым размашистым шагом вышла Дейзи.

– Ты представить себе не можешь, как я рада видеть тебя, Ава! Почти все друзья от меня отвернулись. – Подруги расцеловались. Дейзи благоухала духами «Париж» от Ива Сен-Лорана. – Пойдем попьем кофейку.

– Ты успела как раз вовремя, – добавила Роуми, стоя возле стола. – В пятницу Дейзи уезжает в Южную Африку.

– Насовсем? – спросила Ава.

– Навсегда, – кивнула Дейзи, разливая кофе по чашкам.

– Ох, Дейзи, тебе, наверное, пришлось пережить муки ада.

– Было очень тяжело. Но сколько можно плакать и причитать? Надо быть оптимистом, если не хочешь сойти с ума.

– Как это случилось?

Дейзи устало улыбнулась и покачала головой.

– Я поражена, что ты зашла меня навестить, Ава. Я знаю, твоя мать меня осуждает.

– Долг и всякое такое, – пробормотала Ава, смущенная тем, что до Дейзи дошли слухи. – Мама принадлежит к другому поколению.

– Послушай, не одна она так думает, уверяю тебя. Я совершила непростительный поступок. Влюбилась в другого мужчину. Но я была так несчастна, Ава. От меня осталась одна тень. Я растрачивала жизнь впустую с мужчиной, которого разлюбила, зная, что никогда не буду с тем, кто мне по-настоящему дорог. Любовь сжигала меня изнутри, опустошала. Я была плохой матерью и скверной женой, совершенно никчемной. – Дейзи резким жестом отбросила назад каштановые кудри, и в глазах ее мелькнуло выражение безмерной усталости. – Мы с Майклом жили совсем не так, как вы с Филиппом. Если бы у нас был благополучный брак, такого никогда не случилось бы. Разочарование и неудовлетворенность жизнью – плодородная почва для неверности.

«Одиночество тоже», – хотела добавить Ава, но предпочла промолчать.

– Как вы с ним познакомились? – спросила она.

– Мы ездили в Кейптаун на свадьбу. Это была любовь с первого взгляда. Я долго думала, Ава, решение далось мне нелегко, но, в конце концов, детям лучше расти в доме, наполненном радостью, а не горечью. Знаешь, Ава, у нас никогда не было такой прекрасной усадьбы, как у вас. Мои дети переедут из самого обычного пригородного домика в великолепный загородный особняк, окруженный горами. Это просто сказка. Они будут в восторге. Южная Африка удивительно красива.

– А как же Майкл?

Дейзи опустила глаза.

– Не надо, – жалобно простонала она. – Майкл сможет видеться с детьми во время каникул. Они возьмут лучшее от обеих стран. – Но Дейзи, несомненно, понимала, что это неправда. Ничто не заменит детям отца. Она ссутулилась и как-то сразу постарела. Улыбка слетела с ее лица, и Ава впервые увидела Дейзи без маски.

– Ты делаешь все, что можешь, – мягко проговорила Ава. – Когда разбита скорлупа, яйцо уже не станет целым. Но ты стараешься изо всех сил приготовить вкусный омлет.

Дейзи рассмеялась.

– Надеюсь, ты пришла меня подбодрить. Я делаю все возможное. Господи, я молча глотаю все обвинения и упреки. В каких только смертных грехах меня не подозревают. Послушать их, так я настоящее чудовище: безжалостно бросила детей да еще пытаюсь отсудить у Майкла сотни тысяч. Во-первых, я никогда не бросала детей. Я с самого начала собиралась вернуться за ними, и Майкл об этом знал. Во-вторых, у бедного старины Майкла нет никаких денег, так что я едва ли смогла бы его обобрать.

– Ладно, расскажи, какой он, этот твой южноафриканец?

Прихватив чашки с кофе, Ава и Дейзи вышли в сад. Выдалось прекрасное утро, ярко сияло солнце, молодая нежно-зеленая листва еще блестела от росы.

– Как приняла все это твоя мать?

– Она пытается вести себя как ни в чем не бывало, но, конечно, стыдится. А что ей остается? Она ведь моя мать и должна меня поддерживать. Я сбегу в Южную Африку, а ей придется жить здесь, обороняясь от своих подруг. Ты не поверишь, сколько знакомых уже отвернулись от нас. Причем те, от кого мы меньше всего этого ожидали. – Дейзи пожала плечами. – По крайней мере теперь я знаю, кто мне друг. – Она искоса взглянула на Аву: – Я ведь могу рассчитывать на тебя, правда?

Ава с улыбкой кивнула.

– Да, – твердо заявила она. – Я все понимаю. Любовь всегда приносит с собой массу сложностей. Самый светлый разум может помутиться от страсти. Наступает путаница и неразбериха. Когда шум уляжется, вы с твоим Рупертом обязательно будете счастливы. Ты храбрая женщина. Лично у меня не хватило бы смелости поступить так, как ты. Наверное, в подобных случаях приходится решать, живешь ты для себя или для других, верно?

– Ты никогда не знаешь, как поступишь, пока этого не случилось с тобой.

Ава ехала домой, в душе завидуя подруге. Дейзи получила все, чего хотела, но какой удар пришлось выдержать Майклу? Ава слишком любила Филиппа, чтобы причинить ему такую боль.

Когда она начала понемногу привыкать к жизни без Жан-Поля, Филипп неожиданно объявил, что ему звонил Анри. Ава в этот момент трудилась в огороде, сажала семена вместе с Гектором. Услышав новость, она выпрямилась, сжимая в руке садовый совок. Ее перепачканные в земле лицо и руки казались черными.

– Ну и что сказал Анри? – спросила она, затаив дыхание. «Жан-Поль возвращается?»

На губах Филиппа мелькнула улыбка, он знал, что жене понравятся новости.

– Он пригласил нас приехать в начале мая.

– Приехать? – недоверчиво переспросила Ава.

– Да. Я думал, ты обрадуешься. Мы там прекрасно отдохнем. Тебе понравится Анри, он любопытная личность, а Антуанетта, его жена, такая же страстная садовница, как и ты.

– А как насчет Жан-Поля?

– А что Жан-Поль?

– Когда он вернется?

– Не знаю. Разве он не говорил тебе, как долго собирается пробыть во Франции?

– Нет, – выпалила Ава, вытирая лоб тыльной стороной ладони. – Так значит, он там будет?

– Скорее всего. Я сказал Анри, что мы очень довольны работой его сына. Он многому научился. И еще добавил, что без Жан-Поля мы теперь как без рук – думаю, небольшое преувеличение не повредит.

– А Анри не показалось странным, что Жан-Поль вернулся домой?

– Нет. А что в этом странного?

– Он уехал три недели назад.

– Да ты никак скучаешь по нему? А, Кустик? И эта женщина еще утверждала, что не выдержит с ним и недели.

Ава отвернулась, притворившись, будто следит за работой Гектора.

– Ну, нам бы сейчас не помешала его помощь. В саду полно работы.

– Так что мне сказать Анри?

Ава обвела затуманенным взглядом теплицы, понимая, что стоит на распутье и вся ее судьба, а возможно, и судьба семьи, зависит сейчас от ее ответа. Она вспомнила Дейзи Хоуптон, которую прежде так яростно осуждала. Чем она лучше Дейзи? А потом что-то дрогнуло в ее душе, словно натянулась невидимая струна – веревочка в руках кукловода, – и ноги сами собой переступили незримый порог.

– Скажи ему, что мы приедем, – произнесла она, понимая, что выбрала неверный путь. – Мы с радостью принимаем приглашение.

– Хорошо. Я знал, что ты будешь довольна. Согласись, я всегда устраиваю все наилучшим образом. – Филипп, посмеиваясь, направился к дому через калитку в стене. Ава ощутила, как уныние отступает, будто свежий ветер разгоняет туман; ее охватило знакомое чувство – смесь волнения и восторга. Все вокруг вдруг преобразилось. Солнце засияло ярче. Ава радостно обвела глазами расцветающие деревья и кусты с набухшими почками, вдохнула божественный аромат свежей зелени и замерла, ожидая, когда весна завладеет ею, заполнит все ее существо, как бывало всегда.

Опустившись на колени, Ава продолжала сажать семена кабачков для Поппи. Радость бурлила в ней, играла легкими волшебными пузырьками. Но внезапно возникшее чувство вины больно кольнуло ее, и пузырьки начали лопаться один за другим, оставляя пустоту в душе. Тогда Ава сказала себе, что в желании снова увидеть Жан-Поля нет ничего предосудительного. Что она хочет лишь одного: поговорить с ним, убедить его вернуться в Хартингтон. Они останутся добрыми друзьями. Только и всего.

Ночью они с Филиппом были близки. Бесконечно счастливая, Ава пылко обнимала мужа и, осыпая его поцелуями, исступленно шептала слова любви. Она пыталась заглушить в себе страсть к Жан-Полю.

– Наконец-то я вижу тебя прежней, Кустик, – сказал Филипп позже, перебирая спутанные волосы жены. – В последнее время ты сама не своя.

– Прости.

– Не извиняйся, дорогая. Мне не нравится видеть тебя несчастной, вот и все.

– Ты держался очень мило, вечно видя перед собой мою унылую мину, кислую как лимон.

– Ты не похожа на лимон, Кустик. Скорее, на плакучую иву. А я хочу, чтобы ты круглый год сияла, как подсолнух.

– Я бы тоже этого хотела.

Филипп замолчал, и Ава задумалась, что взять с собой во Францию.

– Ты ведь не расстроилась из-за Жан-Поля?

– В каком смысле?

– Я знаю, что вы с ним не особенно ладите. Надеюсь, его присутствие не испортит тебе отдых?

– Нет, вовсе нет.

– Может, к тому времени он уже вернется в Англию.

– Конечно. Но я ничего не имею против Жан-Поля. Он мне нравится. Правда. С ним приятно иметь дело, к тому же со времени приезда в Англию он сильно изменился. Было бы чудесно застать его во Франции. Он сам показал бы нам парк и сад.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты как следует отдохнула, милая. Нам вовсе не обязательно торчать целыми днями в замке. Мы можем совершать прогулки и исследовать окрестности. Помню, ты как-то говорила, что нам следует проводить больше времени вместе.

– Не беспокойся. Уверена, родители Жан-Поля прекрасные люди.

– Да, но я обещал тебе, что мы побудем вдвоем. А я всегда держу слово.

Ава знала, что Филипп всегда выполняет обещания. И впервые в жизни пожалела об этом.