Текст книги "Предчувствие опасности (СИ)"

Автор книги: Самат Сейтимбетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 15

23 день 4 месяца (Филоры) 872 года, чертоги Обольстителя

Воздух дрожал и искрился разрядами, камень пылал, разгоняя подгорную тьму, и откуда-то издалека доносился прекрасный, невозможно обольстительный голос:

– Убейте его, возлюбленные чада мои, убейте этого еретика, отвергающего мир и любовь, и возвращайтесь ко мне, дабы мы могли зажить все мирно!

Особенность «Несокрушимый Разум» отражала атаки на разум, пока Бранд сражался с Джаггером и Имраной. Парочка героев работала слаженной парой, Имрана била молниями, секла градом, закрывала обзор каплями воды, пыталась блокировать Бранду слух завываниями урагана. Тело Бранда то и дело становилось прозрачным, превращаясь в алмаз, и магические атаки Имраны пропадали вхолостую. Но она, не прекращая, била молниями, и едва Бранд становился прозрачным, превращал свое тело в алмаз, как Джаггер Мясник немедленно атаковал. Огромный топор, словно с бойни, так и летал по воздуху, несмотря на то, что размерами он превосходил самого Джаггера.

Но гном, получивший за этот топор прозвище Мясник, орудовал им с удивительной легкостью.

Алмаз был тверд, алмаз обладал почти абсолютной сопротивляемостью магии, но при этом он оставался хрупок. Несколько частей Бранда – россыпь алмазов – валялась на полу, хрустела под ногами и ударами героев.

Чуть в стороне, подгорая в огне, лежала Вольта Пересмешница, бесстыдно раскинув тонкие, наполовину птичьи, наполовину эльфийские ноги. Бранд свернул ей шею, успел дотянуться в самом начале, ведь Пересмешнице всегда не хватало скорости. Впрочем, она и не билась в первых рядах, стреляла, свиристела, обрушивая атаки магией звука (или скрывая звуки команды, когда надо было подобраться скрытно), подделывала голоса, обрушивалась сверху, снося врагов издалека ударными волнами криков. Только в редких случаях она пускала в ход когти.

Впрочем, в этот раз все пошло не так.

Вначале все было просто прекрасно, они подобрались скрытно, воспользовавшись магией звука Вольты и умениями и молитвами Ролло, верного паладина богини Тайны и Секретов. Пробрались внутрь подгорного дворца, благо охраны там почти не было. Легко нейтрализовали пару стражников, вошли в чертоги Обольстителя, собираясь поразить его в спину, пользуясь скрытностью.

Но Обольститель, как выяснилось, ждал их и, едва герои вошли, сразу заговорил.

Стандартные магические защиты не продержались и секунды, высокая Воля и Выносливость тоже не спасли.

– Да сдохни уже! – прорычал Джаггер.

Топор его, с адамантитовым напылением на лезвии, опять врезался в плоть Бранда, подрубая ногу. Если бы не особенность Адаптивного Сопротивления, полученная Брандом еще в юности, то топор Джаггера отрубил бы ему ногу, словно кусок хлеба. Впрочем, не будь этой особенности, то карьера Бранда уже давно закончилась бы, не на первом Лорде Ночи, так на втором.

Или он сейчас вступил бы в войско Обольстителя, потому что тот влиял на разумы и души.

– Га-а-а!! – яростно выкрикнул Бранд, активируя умения Боевого Клича.

Не подействовало, разумы соратников сейчас были захвачены Обольстителем, но все же на мгновение Джаггер замешкался. Бранд ударил по секире, загоняя лезвие глубже себе в ногу, и тут же рванул вперед. Мясник был слишком опытен, чтобы попасться на такое, он выпустил оружие из рук, перекатился быстрым гномьим шариком, прямо в броне, и в перекате еще успел извлечь один из своих запасных топоров.

– Прости, – прошептал Бранд.

Тело его, ускорившись, несмотря на продолжающий торчать в ноге топор, проскочило мимо Джаггера, устремляясь к Имране. Грозовая Туча начала подниматься вверх, собираясь взмыть под потолок, в сверкании молний и града. Бранд прыгнул с разгона, невозможным, нечеловеческим прыжком, и дотянулся до Имраны. Удар его латной перчатки, выкованной из адамантита с мифрилом, сокрушил защиты магессы, пробил ее легкую броню, словно бумагу, прошел насквозь сквозь сердце, выскочив наружу.

Боль на мгновение вернула Имране рассудок… но магия Обольстителя была слишком сильна.

– Сдохни, еретик! – прорычала Имрана, вцепляясь зубами в нос Бранда.

Фраза про то, что мир есть любовь, прозвучала уже невнятно, да и не имело все это значения. Они рухнули оземь, и Бранд раздавил Имрану, окончательно убил свою любовь, вбив ее в каменный пол. Прыжок приблизил его к трону, на котором восседал Обольститель. Тот был все так же прекрасен и высок, но больше не смотрел снисходительно.

Чувство Опасности зазвенело, Бранд дернулся, но не успел.

Топорик Джаггера ударил ему под лопатку, швыряя вперед.

– Я горжусь тобой, сын мой! – пропел Обольститель, поднимаясь.

Может, он и не был подкован в боевых искусствах и сражениях, но он все еще оставался уродом с 452-м уровнем, то есть превосходил Брана минимум на 5000 единиц Атрибутов и 500 единиц Умений. Минимум. Все бонусы от снаряжения и вещей Брана меркли по сравнению с этими цифрами.

Но все же Обольститель не был воином.

Бранд подхватил секиру Джаггера, выдернул ее из тела, и дело немедленно вступила Особенность «Мастер Оружия». Против Джаггера это не помогло бы, всю жизнь тот бился топорами, но Бранд и не собирался бить старого друга его же секирой.

– Отдай!! – прокатился крик.

Так сильна была связь гнома с его оружием, что на мгновение она перевесила приказы Обольстителя. Джаггер бездумно бросился вперед и Бранд бросился ему навстречу. Мясник успел ударить и Бранд знал, что он успеет, даже не пытался уклониться. Так, чуть прикрылся, принимая удар на левую руку, а сам ударил правой, облаченной в верную латную перчатку. Бранд берег ее, не подставлял под удары топора Джаггера, понимая, что тот разрубит ее, потому что секира его рубила все.

Кроме самого Бранда, но, к счастью, Джаггер этого не знал.

– Прости, – повторил свои слова Бранд.

Левая рука его хрустнула, обмякла, с такой силой ударил Джаггер, что даже Адаптивное Сопротивление и запредельная Выносливость не спасли. Но и удар Бранда достиг цели, потому что Сила его тоже была запредельна.

Грудная клетка Джаггера превратилась в кровавую кашу, месиво внутренностей, перемешанное с металлом его доспехов.

Чувство Опасности снова взвыло, и Бранд дернулся, дабы уйти в сторону. Успел лишь частично, раненая нога подвела, и шипованная дубина Обольстителя ударила не по правому плечу, а левому. Рука Бранда оказалась окончательно выведена из строя, недостаток «Сломанная рука» не лечился обычной регенерацией жизни, равно как и зельями. Пришлось выронить секиру Мясника, Бранд может и сумел бы сражаться ей одной рукой, но парировать удары дубины – точно нет.

– Я поражен, – пропел Обольститель с высоты своего роста. – Подумать только, смертный не только смог сопротивляться мне, но еще и убил всех своих друзей. Оглянись, Бранд Алмазный Кулак, оглянись!

Бранду незачем было оглядываться, он и так знал, что убил всех. Оставался только Ролло, чьи умения паладина, служащего богине тайны и скрытности, как-то смягчили атаку Обольстителя. Но смягчили не значило отразили, и Ролло выпал из драки, вспыхнувшей, едва демон с чарующим голосом отдал героям приказ убить Бранда.

В этом Обольстителю тоже не хватало опыта.

– Ты зря тянешь время, – сообщил он Бранду, атакуя без остановки огромной дубиной. – Регенерация тебя не спасет!

Бранд, уклоняясь и уходя от ударов дубины, не ответил.

– Ты остался один, – продолжал свои речи Обольститель, – совсем один. Ты ранен, ослаб, тебе некому помочь, ты сам, своими руками убил своих друзей. Но знаешь, все это еще можно исправить.

Бранд переступил через труп Ролло, похоже, убитый одной из атак Пересмешницы. Искаженное мукой звуков лицо, стрела в горле. Не слишком чистая работа, но как уже было сказано – Обольститель не был воином, за него всегда сражались другие, и поэтому он не распознал обманку.

– Ослабь свою защиту, приди ко мне и я докажу тебе, что любовь – это сила, побеждающая смерть! Твои друзья воскреснут, их еще можно воскресить, но с каждой секундой, пока ты сопротивляешься, эта возможность слабеет и слабеет.

Бранд все же выхватил регенерирующее зелье, но так как у него действовала одна рука, то он не мог защищаться в это время. Обольститель ударил, флакон с розовой жидкостью отлетел прочь. Разница в 150 с лишним уровней, будь Обольститель воином, он бы уже давно покончил с Брандом. Но даже так, эта разница сказывалась, и Бранд то и дело пропускал удары, падал и снова поднимался.

– Мне говорили, что ты – величайший из ныне живущих героев, говорили, что подвиги твои невероятны, но я не верил, – чуть качнул головой Обольститель. – Но теперь я вижу, что это правда. Жаль будет, если такой потенциал пропадет. Приди ко мне, приди, вместе мы завоюем мир, повсюду настанут мир и любовь!

– Они настанут, когда ты сдохнешь! – вырвалось хриплое из груди Бранда.

Вначале на Обольстителя никто не обратил внимания, подумаешь, очередной какой-то безумец что-то там собирается сделать. Был упущен тот краткий момент, когда еще можно было что-то сделать малой кровью. Обольститель разил одним своим видом, словами, обращениями, и слышавшие готовы были умереть за него. Армии оказались разбиты, города захвачены, выступившие против Обольстителя пали, даже герои.

Тогда за дело взялся Бранд со своей командой.

– Я – бессмертен! – провозгласил Обольститель. – Оружию смертных не поразить меня!

– Точно! – выкрикнул Бранд, прыгая вперед.

Он получил удар дубиной, но все равно сумел прорваться вперед, взял Обольстителя в захват. Тело Бранда стало прозрачным, алмазным. Не просто алмазным, с множеством торчащих острейших граней. Он ухватил Обольстителя, обволакивая его своим телом, взрезая им же, сотней, тысячей разрезов. Обольститель заорал страшно, ударил магией, да так, что парочка алмазов в теле Бранда треснули.

– Я разломаю тебя на кусочки! – взревел Обольститель.

Флёр обольщения соскочил с него, сменившись ужасным оскалом, демонической харей, в которой не осталось ничего человеческого. Любого другого такой удар убил бы на месте, но Бранд держался, потому что он всю свою жизнь провел в подобных сражениях, умел биться, невзирая на слабость и боль.

– Давай! – крикнул Бранд, как бы поощряя врага, но на самом деле давая сигнал Ролло.

Паладин, сосредоточенный только на сокрытии, на защите от Обольстителя, теперь мог действовать. Ролло проявился, где-то в направлении трона, припал на одно колено, произнося громко вслух:

– Богиня Тайн и Секретов, прекраснейшая Серкана, к тебе взываю я, взыскуя твоей справедливости. Дай мне силу поразить врага, даруй мне свое Тайное Оружие, разящее даже бессмертных.

Обольститель, вначале слушавший ошеломленно, заорал, забился, ломая Бранда, но было слишком поздно. Алмазная оболочка обволакивала его почти целиком, блокируя магию, и Ролло без помех дочитал молитву, воззвание к своей богине.

И та услышала его, откликнулась.

Ролло поднялся, вскинул руку, словно в ней находилось что-то. Тайное Оружие. Ни капли сомнений и колебаний, и за это Бранд, находящийся уже на грани уничтожения, был признателен паладину. Обольститель бил, ломал, разил, пытаясь вырваться наружу, из захвата алмазного тела Бранда. Еще немного и ему это удалось бы, но Ролло подошел и без колебаний ударил.

Пронзил насквозь и Обольстителя, и Бранда, и клинок неожиданно стал видимым на мгновение.

– Благодарю тебя, моя госпожа, – склонил голову Ролло. – Да пребудет сила и слава твоя вовек!

Он засветился, нестерпимо ярко, как бывало только при получении уровней, кратных ста.

Мгновение спустя Бранд ощутил, что вспыхивает и он, тоже получая 300-й уровень. Неожиданно издевательски захохотал Обольститель:

– Моя кровь на тебе, Бранд! Моя кровь! Получи же мое проклятие вместе с ней!

После чего все же сдох, к великому облегчению Бранда. С трудом собравшись, превратившись обратно, ощущая, как болит, хрустит и стонет избитое, израненное тело, он поднялся, на одной только Воле, пробормотав:

– Я уже слишком стар для всего этого.

Покачнулся, припал на подрубленную ногу, уперся рукой в пол.

– Ты каждый раз говоришь это, – устало, измученно заметил Ролло, – но все же именно ты спас нас всех.

– Спас? – Бранд оглянулся.

– Спас, – уже твердым голосом повторил Ролло. – Или ты думаешь, их обрадовала бы жизнь под контролем Обольстителя? Сколько времени прошло бы, прежде чем тот завоевал бы всех вокруг, а мы, порабощенные им герои, убили бы массу обычных людей, орков, эльфов, авианов, всех, кто посмел бы сопротивляться воле нашего нового господина?

Бран и сам повторял себе все то же самое всю битву, но… внутри было удивительно мерзко, погано и пусто. Хотелось заплакать, впервые за многие годы, хотелось, но не получалось. В груди что-то хрипело и рвалось.

– И я не сумел бы сразить его, если бы не ты.

Бранд не ответил, глядя на труп Имраны. Воспоминания о том, как они весело собирались в поход, предвкушая, как получат 300-й уровень. Получили, только не все. Ролло сложил руки в ритуальном жесте, вознося молитву за павших соратников, желая им легкого посмертия.

Бран, стиснув зубы, встал рывком, через боль и хруст в теле.

Пошатнулся, но устоял, твердя себе, что не имеет права падать.

– Он проклял тебя напоследок, – заметил Ролло, дочитав молитву.

– Обосрался он напоследок, а не проклял, – огрызнулся Бранд через силу. – Я же в алмазном теле был!

Чистая правда, проклятие соскользнуло прочь, отраженное сопротивлением алмазов, а вот Особенность неожиданно осталась. Седьмая Особенность Бранда.

Темное Очарование.

Вы обладаете повышенной привлекательностью в глазах живых существ любой расы. Мужчины ищут с вами дружбы и желают служить вам, женщины мечтают понести от вас детей. Или наоборот, как вам захочется. Харизма +1000, эффекты Особенности не блокируются магическими щитами.

– А ты что получил? – спросил он у Ролло, уходя от опасной темы.

– Я стал Чемпионом Серканы и теперь смогу еще лучше прославлять свою госпожу, нести слово ее всем! – воскликнул Ролло, возводя глаза к потолку, к небесам, где обитали боги. – Что же касается моей Особенности, то, возможно, однажды она тебе пригодится.

Так оно и случилось, два года спустя, когда Бранд решил бросить все и скрыться.

Но тогда он этого не знал, лишь пожал плечами, ощущая, как болит все тело.

– Тебе надо к целителю, – заметил Ролло. – Не понимаю, как ты стоишь на ногах, и удивительно, что ты вообще жив.

– Это не первый раз, когда меня разят божественным оружием, – ответил Бранд.

Успел набрать сопротивления, иначе да, сдох бы вместе с Обольстителем. Боль, физическая и душевная, была такой, что лучше бы сдох, подумал Бранд. Но он был воином до мозга костей, привык сражаться, а не сдаваться, и сейчас он сражался с самим с собой.

– Некогда жалеть себя, – проворчал он. – Нужно похоронить друзей, а этого урода сжечь и обвалить на его пепел гору, чтобы точно не встал. И ни слова никому о том, что здесь случилось на самом деле. Мы сразились, победили, а наши друзья пали, как герои, дав нам возможность нанести удар Обольстителю.

Паладин богини Тайны с полуслова понял его предложение хранить все в секрете и просто кивнул в ответ.

Глава 16

16 день 7 месяца 879 года, поместье Платы Укротительницы

– Да подвиг как подвиг! – фыркнула Марена, вырывая Брана из воспоминаний. – Просто она все этого Бранда забыть не могла, было у них там чего-то в молодости…

Она замолчала, обошла Брана сбоку, вскинула голову, затем опустила – чтобы оценить Брана с головы до ног. Бран молчал, не зная, что сказать – начать уверять, мол, ничего у меня не было с твоей бабушкой? Так вранье же. Начать уверять, что было? Не поверит, да выгонит. Сослаться на торговые дела, как он это делал обычно?

Марена тем временем уже вынесла мысленный вердикт Брану, решив, что тот недостаточно героичен. Заодно не замедлила высказаться в адрес Бранда.

– Герой, ха! Бабушка тоже была героем, не хуже, только служила Стордору, пока этот Бранд шлялся где попало, а потом вообще махнул рукой и удалился в закат!

– Я в своих странствиях тоже немало послужил Стордору, – осторожно заметил Бран.

– Да кто о вас-то говорит? – сердито воскликнула Марена. – Вы-то не герой, честный Торговец, а я-то про этих героев говорю! Вы просто не видели, что тут раньше было! Половина зала этим Брандом увешана была!

Брана снова кольнуло в груди. Не физическое недомогание, конечно, просто реакция на нечто невозможное. Да могло ли такое быть? Но ведь был тот полет на вивернах, любовь в небе!

– Простите, госпожа Марена, а сколько вам лет? – спросил он.

Та опять вскинула голову, дабы посмотреть ему прямо в глаза, и в этом жесте, в ее низенькой крепенькой фигуре читалась гномья кровь. Даже не знай Бран, кто ее отец, легко мог бы догадаться сейчас. С гномами Бран в своем прошлом крепко дружил, пил, воевал, любил их женщин, да вот незадача – как общаться с юными гномками тоже не представлял.

– Бабушка всегда говорила, что неприлично спрашивать у женщины, сколько ей лет, – Марена дернула головой, забрасывая толстую косу за спину. – Какой же вы торговец, что этого не знаете?

Бран развел руками:

– Да вот как-то все больше торговал с такими же стариками, как и я.

– Оно и видно! То-то вы к Нимроду так быстро в доверие влезли!

– Ну да, мы как два старика поняли друг друга, – улыбнулся Бран, снова развел руками.

Марена смотрела на него пристально какое-то время, словно сверлила серыми глазами, затем вздохнула:

– Отец всегда учил, что семья и друзья – это святое, но вы мне ни друг, ни семья.

Насчет последнего у Брана было то самое страшное подозрение, но он промолчал. Не докажешь.

– Похороны бабушки состоятся завтра, в полдень, на Королевском кладбище, – сухо произнесла Марена. – Нимрод вам верит, бабушка вручила вам амулет, так что считайте, что я пригласила вас участвовать в церемонии похорон. Тело отца так и не нашли…

Бран едва не предложил сходить снова в подземелье, найти, но сдержался усилием воли.

– … да и не того уровня он был. После похорон, вы отдадите мне амулет и уберетесь на все четыре стороны.

Это был не вопрос, констатация факта. Высказанного с железной непробиваемой уверенностью гномов. Марена, собственно, не стала дожидаться ответной реплики Брана, удалилась, снова перекинув косу. То ли скрывала этим жестом нервозность, то ли просто давала выход злости и раздражению.

Бран, глядя в спину своей возможной внучке, подумал, что немного понимает ее.

Прежнее желание – взять и уехать – вспыхнуло с новой силой. Явно же взрослая, самостоятельная девица, к чему ей молчаливый старик, напоминающий своим присутствием о гибели бабушки? Но обещание! Последние сутки в Бране продолжались эти качели и гадания – «присматривать или не присматривать», и это было непривычно. Немного изматывало. Что можно было сказать Марене, как убедить ее, Бран не знал. Поэтому он поступил привычным образом – отодвинул проблему в сторону, отправившись собирать информацию.

– Госпожа Марена-то? – воскликнула толстая кухарка Азоя. – Да восемнадцать ей исполнилось… дай Меора памяти, да, два с половиной месяц назад, как раз, когда эльфы со своей принцессой приезжали! Госпожа Плата нас всех отпустила, мы ходили к дороге посмотреть, а они ехали, такие важные, на своих этих огромных зверюгах… как их…

– Древоны, – подсказал Бран, между двумя ложками супа.

Втереться в доверие к кухарке было легко, благо та не страдала моральными терзаниями молодости и сама была не прочь поболтать, особенно с таким представительным стариком, как Бран.

– Эльфы пытались скрестить дерево и слонов, это такие огромные зверюги, живущие далеко на юге, – пояснил он.

– Всюду-то вы побывали, мастер Бран, – вздохнула Азоя полной грудью, присаживаясь напротив.

– Еле ноги оттуда унес, – слегка ворчливо отозвался Бран, – слишком много странной, ядовитой живности и враждебных рас.

– Так что эти… слуны?

– Слоны. Ростом с трех эльфов, вот такие бивни – клыки, значит, торчат наружу, к тому же у них есть зачатки разума. Затопчут кого угодно, а кого не затопчут, того своей магией одолеют.

Один из бивней, самый огромный, Бран в прошлом преподнес в подарок Горхорну Первому, и если его не убрали, то бивень должен был до сих пор украшать тронный зал.

– У эльфов не получилось, зато получились такие вот деревянные полуживые големы. Древоны. Используют для таких вот поездок, когда надо выглядеть роскошно.

А также для топтания врагов в войнах, добавил он мысленно. Страшная машина уничтожения.

– Да, выглядело все роскошно, – расплылась в мечтательной улыбке Азоя. – А принцесса их! Она даже посмотрела на меня, улыбнулась, у меня аж в груди защемило! Хотела бы я быть такой же красавицей! Чего она нашему королю не глянулась, не понимаю!

– Да просто среди людей хватает своих красавиц, вроде тебя, Азоя, – улыбнулся ей Бран, отодвигая в сторону пустую миску. – И готовишь просто божественно!

Кухарка засмущалась, но Бран не видел смысла тянуть, когда можно было совместить. Знаки, подаваемые Азоей, были совершенно не двусмысленны, так что после кружки морса и нескольких предложений с комплиментами, они удалились в подсобное помещение.

Азоя, красная, удовлетворенная, с глупой улыбкой на лице собирала рассыпавшуюся от их любовных утех морковку, то и дело поглядывая в сторону Брана и слегка оттопыривая могучий зад.

– Жаль, что ты не сможешь остаться, – сказала она.

– Да, жаль, – искренне ответил Бран.

Она вполне могла бы заменить Милли, во всех этих телесно – обеденных вопросах, конечно, если бы Бран остался здесь жить.

Но Бран и без того узнал немало, над чем стоило подумать. Поощряюще улыбнувшись Азое и подмигнув ей, он ушел, вышел наружу, обнаружив в саду вокруг особняка пару беседок. Привычки, приобретенные в Благой Тиши, давали о себе знать, и Бран уселся в одной из беседок, уставившись на деревья.

По датам все примерно сходилось, дочь Платы и мать Марены, Агата, родилась примерно девять месяцев спустя после той ночи на вивернах. Но в то же время, даже немногим ранее, к Плате из армии вернулся муж. Азоя просто не помнила точных дат, настолько давно это было, так что тут нужно было искать других свидетелей, дабы разобраться.

То, что Плата всегда баловала внучку, тоже ничего не доказывало – раз уж семья была так важна для Укротительницы. Неважно, от кого была Агата, она все равно оставалась дочкой Платы. Правда, эти вот портреты Бранда, собирание историй о нем… но тоже не доказательство. Может, Плата так и не преодолела в себе влюбленности юности, понимала, что не справится с собой и дай только волю, снова упадет в объятия Брана?

Разрывалась, в общем, между семьей и Браном, так как тот редко сидел на месте и не заводил семьи.

Выбрала – семью, разорвала отношения, отстраняясь от Брана, но где-то внутри давала выход чувствам, портретами и историями. Были, конечно, надежные способы установления родства, но они требовали многого, для начала добровольного согласия всех участников. Подойти к Марене и сказать «здравствуй, внучка?»

Что она подумает? Правильно, что Бран какой-то аферист, обманом пролезший в ее жизнь.

Вылетит Бран прочь, ладно, силой его все поместье не выкинет, но не воевать же теперь? Да и вываливать подозрения, не имея на руках фактов, тоже может быть чревато. В конце концов, Плата любила мужа, любила больше жизни… если бы не та ночь на вивернах, Бран даже думать в эту сторону, в сторону родства с Мареной, не стал бы.

– Все-таки правильно я не заводил семьи, – пробормотал он самому себе и деревьям.

Столько проблем, столько неопределенности, столько головной боли на ровном месте. Но в то же время где-то глубоко внутри мысль о том, что у него может быть есть внучка, странным образом лишала Брана покоя. Словно заполнилась какая-то пустота, о которой он даже не подозревал.

За ужином Марена молчала, устало, медленно, слегка трясущимися руками поднося ложку ко рту. Похоже, она пыталась забыться в работе, снова демонстрируя гномью часть себя. Да оно и понятно, раз уж из родителей присутствовал только отец, тот самый гном Старин. Бабушка Плата, конечно, занималась внучкой, прокачивала в уровнях, катала на своих ручных монстрах, даже подарила Марене какую-то там редкую черепаху, когда та пожаловалась, что роста ей не хватает.

Бран в тот момент не понял Азою, но переспрашивать не стал.

– Ваше жаркое, мастер Бран, – поставили перед ним очередное блюдо.

Откуда-то сбоку ощущался взгляд Азои. Нимрод, присутствовавший за столом, тоже уловил этот взгляд, отметил счастливый вид кухарки, обильность порции Брана, но ничего не сказал. Брану было плевать, он едва заметно кивнул в сторону Азои, продолжил ужин, поглядывая на Марену.

Та просто ела, не глядя по сторонам.

Отец Марены упирал на мастерство, повышение Умений своим трудом, да и сам трудился, выполняя заказы и неплохо зарабатывая. Состоял он в обществе гномов-ремесленников Таркента, не бедствовал, но и денег у тещи особо не брал, предпочитая обходиться своими. Плата же, если хотела, швырялась деньгами направо и налево, никогда их особо не считала, передоверив дела некоему Альфу Касселю, Управляющему с каким-то запредельным уровнем профессии.

Обычное дело.

То, что знатные и богатые семьи могли себе позволить «скоростную прокачку», когда дети получали 100-й уровень еще до 16 лет, не означало, что эти самые дети станут хорошими властителями, управителями и вообще теми, кто сможет управлять людьми, неважно, своими вассалами или просто подчиненными. Поэтому профессия Управителей, тех, кто может вести огромное хозяйство, да так, чтобы то не разорялось, продолжало прирастать деньгами, людьми, землями и прочим, очень ценилась. Какой-нибудь крестьянский сынок из Малых Болот, конечно, не смог бы стать Управителем с 100-м уровнем в профессии, но это не мешало крестьянским сынкам мечтать о подобном.

Сейчас Кассель торчал в Таркенте, умчавшись в столицу утром, после сообщения о нахождении тела. Улаживал дела Платы, возможно, занимался ее завещанием. Наверняка, возникли всякие там правовые проблемы, в связи с тем, что не только Плата погибла, но и ее зять пропал.

Представив, что Марене пришлось бы лично всем этим заниматься, Бран только покачал головой.

– Вот еще только жалости мне не хватало! – неожиданно вспылила Марена, стукая кулаком по столу.

То ли восстановила силы, пока ела, то ли изначально наблюдала за Браном, для того и пригласив на ужин.

– Я думал о том, что хорошо, когда есть Управляющий, – честно ответил Бран. – Людям, объятым горем, трудно вникать в хозяйство, в завещание, заниматься организацией похорон.

– Ну да, конечно, – ядовито прошипела Марена, – хозяйство, деньги, прибыль, чего ждать от старика Торговца? Кто вам моя бабушка, давняя, наполовину забытая подруга, на которой можно поживиться посмертно?

Бран озадаченно моргнул, пытаясь придумать ответ.

– Вы несправедливы, госпожа Марена, – заметил Нимрод.

– А при чем тут справедливость?! – развернулась к нему Марена. – Она что, вернет мне отца? Бабушку? Вот она, справедливость (рука ее ткнула в сторону Брана), явилась и жрёт, как ни в чем не бывало, о прибыли думает!

Она встала и удалилась гневно, нарочито топоча ногами, да так, что звук пробивался даже сквозь толстые ковры. Коса так и ходила туда-сюда.

– Был бы молот в руке, вообще прибила бы, – вздохнул Бран.

Как-то не так началось знакомство и уж точно не так продолжилось.

– Прошу не сердиться на госпожу Марену, – сел напротив Нимрод.

– А я и не сержусь, – снова вздохнул Бран. – В таком состоянии трудно мыслить разумно.

После Обольстителя он и сам был таким же, немного не в себе. Пытался залить горе вином, потом ударился в новые подвиги, уже без команды, это даже помогло. Ненадолго. Потом он бежал от себя, в Благую Тишь.

– Госпожа Марена пригласила меня участвовать завтра в похоронах Платы Укротительницы, попросив потом удалиться из ее жизни, – сообщил Бран. – И я намерен выполнить ее просьбу.

Возможно, он задержится в столице, понаблюдает издалека, найдет учителя с уроками «как и о чем общаться с юными полугномками, внучками знаменитых героинь». А может и не найдет, не будет искать такого учителя. Даже если Марена его внучка… особенно, если Марена его внучка, не стоит дополнительно злить ее и расстраивать своим присутствием.

– Это хорошо, – кивнул Нимрод. – Я приказал подготовить вам комнату в гостевом крыле.

Спрашивать про Азою он не стал, а Бран не стал говорить. Гостевая комната так гостевая, какая разница? Сейчас бесполезно налаживать контакт с Мареной, это ясно. Пожить в столице, выждать, затем попробовать познакомиться еще раз. Может быть.

– Благодарю, – улыбнулся он Нимроду. – В моем возрасте очень важен хороший сон.