Текст книги "Калтонхолл (СИ)"

Автор книги: С Копылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Реджинальд впервые посмотрел на вредного тысяцкого с долей уважения. Не сколько за то, что он не испугался нежити, сколько из-за его оружия. В отличие от подавляющего большинства виденных им в Калтонхолле мечей, которые предназначались либо для самозащиты, либо для внушительности, а то и вовсе висели для красоты по стенам, в руках у Деннингтона оказался настоящий боевой полуторный клинок в три с половиной локтя длиной. Тяжелое, практически не сужающееся к острию лезвие великолепно играло долами на солнце. Опытный глаз сотника сразу заприметил на нем тщательно сведенные зазубрины и другие следы боевого применения. Похоже, Сетт чего-то недоговаривал ему о начальнике ополчения.

Деннингтон встал в грамотную стойку и приготовился встретить всадника сокрушительным ударом, как вдруг позади них раздался глуховатый окрик:

– Разойдись!

Реджинальд обернулся и увидел мастера Лисандра, изготовившегося сотворить заклинание. Без лишних разговоров все поспешили убраться с линии его атаки. Престарелый маг сосредоточил энергию вокруг себя – даже сотник почувствовал исходящую от него магию – затем перенаправил ее в свой посох, указав им на нежить. Камень-навершие на нем засиял изумрудно-зеленым светом и выстрелил огненным шаром размером с голову ребенка. Шар, пролетев по пологой дуге тридцать саженей, ударил в землю в каких-то аршинах от Хедрика. Раздался глухой удар, и все пространство вокруг неживого наемника в миг поглотило пламя. Хедрика сбросило с испепеленного коня и прокатило по горящей траве. Он, страшно обожженный, почти обугленный скелет без ног, выполз из дымящегося круга, и, все еще вытягивая почерневшую руку, поволочился по земле к живым людям, распространяя вокруг отвратительный запах сгоревшей плоти пополам с тленом. Деннингтон хладнокровно подпустил его поближе и с размаху пронзил голову мечом, а затем располовинил мощным ударом, окончательно упокоив его.

Все облегченно вздохнули и посмотрели на спасшего положение мага. Мастер Лисандр стоял там же, Реджинальд не заметил и следа усталости в нем после столь мощного заклинания. Он вновь оперся на свой посох и, улыбнувшись, произнес:

– Еще повоюем!

Взгляды, устремленные на мага стали еще более восхищенными, но Реджинальд обратил свое внимание на тысяцкого, вытиравшего оружие об траву. То, как он держал меч, как замахивался и наносил им удары, мигом сказало сотнику, что этот человек, как минимум, усердно обучался у настоящего мастера клинка, а то, как он бесстрашно встал против конного воина, говорило о том, что ему приходилось уже делать подобное раньше. Реджинальд понял, что тысяцкий далеко не так прост, как кажется, и может помешать его побегу.

____________________________________________________________________________

Риммон Хазор, стоя среди своих самых близких и преданных людей, говорил своему брату:

– Астор, сегодня же ночью! Ни часом позже! Нам всем следует уходить, ежели жизнь дорога. Эти глупцы предпочитают красивые слова Аддерли собственным трезвым рассуждениям. Видит Небо, я желал им добра и хотел спасти... Но они не хотят этого, и я уже ничего не могу поделать с этим, пора думать о себе.

– Слушай, Риммон, – отвечал ему его младший брат. – Не стоит ли переждать? Я уверен, что Валлен далеко не глупец, он прикажет не сводить с нас глаз.

– А если он попросту отдаст приказ бросить нас в темницу под шумок – об том ты подумал, братец? – слегка раздраженный тем, что Астор не понимает элементарного, бросил ему Хазор.

– Не посмеет. – твердо сказал он.

– Ты вольному делегату Карветту это скажи! – недовольно изрек советник. – Аддерли думает только о власти, и ради нее пойдет на все, что угодно! Сам вече наблюдал – целый город на смерть отправить, лишь бы собственных ошибок не признавать – запросто!

– Карветт – просто мелкая сошка. – все так же горячо возражал Астор. – По правде сказать, он сам виноват в своем теперешнем положении – выступать против семьи Аддерли очень безрассудно. Но мы с тобой – иное дело! Нам известно о городе и самом наместнике такое, что он не посмеет идти против нас!

Риммон хмуро посмотрел на него, вздохнул, и ответил:

– Хотел бы я в это верить, брат. Но нынче времена такие, что Аддерли и на откровенное беззаконие пойдет. Он уже черту перешел – выпустил того сотника по своей воле, вольного делегата в подземелья упрятал, тысячи на смерть обрек. Я не хочу выяснять, на что еще способен этот человек в своем властолюбии. И никакие наши союзники нас от него не спасут, задумай он что серьезное. Мы отплываем из Калтонхолла сегодня же!

При этих его словах подавляющее большинство присутствующих согласно закивали головой, и Астору тоже пришлось принять решение старшего брата.

____________________________________________________________________________

Вильтон сидел за столом в крохотной комнатушке Сила и, едва не плача, рассказывал другу о своей неудачной попытке покинуть Калтонхолл. Он хотел выбраться из города другим способом, но, увидев утром, что случилось с вольным делегатом Карветтом, не на шутку испугался за свою судьбу в случае поимки на попытке бегства, и не нашел ничего лучше, как явиться к своему единственному другу и пожаловаться на жизнь. К его неожиданности, Сил вовсе не стал утешать его или сочувствовать, он лишь молча слушал рассказ Вильтона, то и дело хмыкая или кивая головой невпопад. Чувствуя, что что-то не так, несостоявшийся торговец спросил:

– Чудно ведешь себя, друже. Не припомню тебя таким, в чем дело-то?

Здоровенный кузнец опустился на лавку напротив, положив свои огромные кулаки на стол, и, поколебавшись, сказал:

– Тут, Вильтон, вишь как... Думается мне, что прав наместник-то, что упрятал того вольного. Изменник он, как ни говори. Но тогда выходит – и ты тоже... А такое мне думать совестно.

Вильтон опешил от таких слов и, открыв рот, уставился на Сила.

– Ты, друже, не серчай. Я, может, не понимаю что, но вижу все так. Ты в городе человек пришлый – раз, и нет тебя. А я с малых лет тут рос, дом это мой. Наместник верно говорил, мол кто из дому бежит – тому позорно и человеком зваться. Коль к нам беда в двери стучится – надобно встретить ее как полагается.

Вильтон опустил голову на руки и, помолчав, потерянно произнес:

– И что же мне делать-то, Сил? Что скажешь?

Кузнец задумчиво пошевелил усами, поглядел на сокрушенного парня и сказал:

– Я вот что думаю, друже – иди-ка ты в ополчение. Не ровен час, прознают о тебе в страже, что уклоняешься ты – и вслед за Карветтом отправят. Нынче с таковскими разговор короток стал.

Лавочник молча смотрел мимо собеседника, не в силах возразить. Он ненавидел этот город, всей душой стремился сбежать, а по всему выходило, что придется идти за него в бой.

– Оно и к лучшему так, друже. – продолжил уговаривать его Сил. – Я перед десятником похлопочу, земляки мы с ним оказались, в свой отряд возьмет. Завтра на утро и явимся оба, как велено.

Вильтон лишь кивнул головой, не став спорить – ни к чему оно было.

____________________________________________________________________________

Рыжий Роб вместе с озаренным Джендри ожидали доверенного человека из стражи. Несмотря на то, что Роб считал уход в ополчение ярмом на шее, иного выхода у него не осталось. Когда Олаф разбил ему нос и бросил в переулке, Роб попытался выбраться из города сам, и едва не был схвачен. Пораскинув своим скудным умом, он понял, что идти ему некуда. Поначалу у него была мысль скрыться среди наводнивших Калтонхолл беженцев, но в итоге ему хватило ума догадаться, что эти люди всем обязаны наместнику Аддерли, ибо тот спас их от нежити, и они не задумываясь выдадут Роба, если узнают, что он сделал. Скрепя сердце, он явился на порог светлицы вечером того же дня. Озаренный Джендри, к удивлению, не стал читать ему нотаций и спокойно принял обратно, сказав, что не сомневался, в том, что Роб изберет верный путь, накормил и отправил помогать в лечебницу. В конце концов, думал Роб, из ополчения можно пробовать удрать, когда вся эта история с Гиббсом поутихнет.

Дверь отворилась, и в светлицу вошел человек Джендри. Судя по форме, это был десятник городской стражи. Первое, что бросилось в глаза Робу – чудовищный тройной шрам, пересекавший его лицо, Роб подумал, что после таких ран не выживают. Десятник был выше ростом и шире в плечах, но худощавым, как жердь. Его жилистые руки с узловатыми пальцами, казалось, не находили себе места – он то скрещивал их на груди, то совал в карманы, то клал на подол кольчуги. Он поприветствовал отца Джендри тонким, неподходящим внешности голосом, исподлобья глядя на Роба. Светличный ответил на приветствие, назвав гостя по имени – Трой – и объяснил ситуацию. Вопросов к Джендри у стражника не возникло, и вскоре Роб с Троем уже шагали к посту стражи у ворот.

В дороге они больше молчали, но на полпути Трой внезапно остановился, повернулся к рабочему и, глядя тому в глаза, пояснил:

– Слушай, мразь! – сказал он, не обращая внимания на людей вокруг. – Мне известно, кто ты и что ты сделал в трактире Матильды. Ежели ты думаешь, что раз у меня перед отцом Джендри должок, то я и тебе зад лизать стану, ты глупец. Только попробуй под моим началом оплошать – и я взыщу так, что мало не покажется!

В иных обстоятельствах Роб не смог бы смолчать на такое и полез бы в драку, тем более высокий голос десятника, как тот ни старался, плохо подходил для внушительных угроз, но на сей рез лишь молча кивнул. Пусть десятник и не был сильнее Роба, но перечить вооруженному человеку в доспехах было бы глупо.

– Раз ты это уяснил, то пока можешь не бояться. – добавил Трой, дергая изуродованной левой щекой. – Имя можешь не скрывать, у меня в отряде и так одни разбойники собрались.

____________________________________________________________________________

Валлен Аддерли принимал у себя благородного посетителя. Сэр Уилмор Страйк, присяжный рыцарь и верный меч лорда Дарбонта, предпочел явиться к нему сам, заподозрив за собой слежку, а не дожидаться вызова. Он оказался крепким молодым мужчиной пониже наместника ростом с ничем не примечательным безбородым лицом и бесцветными глазами. Недлинные русые волосы лежали с пробором на его голове, подчеркивая высокий лоб рыцаря и скрывая длинный белесый шрам возле левого уха на виске. Говорил сэр Уилмор мелодичным приятным голосом, которым бы сказания вести, а не выкрикивать команды на поле боя.

Он рассказал наместнику, что находится в Калтонхолле лишь волей случая, выполняя поручение своего господина, лорда-хранителя Дарбонта, о подробностях которого он говорить отказался. Он выразил искреннее сочувствие положению города, но сказал, что ничем не может помочь, так как уже связан своим заданием и присягой Дарбонту. Он попросил открыть для него ворота и позволить уйти, чтобы продолжить его выполнение.

Валлен Аддерли внимательно выслушал гостя, и когда речь зашла об открытии ворот, учтиво осведомился:

– Не боязно ли вам, сэр Уилмор, в одиночку отправляться в путь в столь неспокойное время?

– Моя верность сильнее моего страха! – гордо ответил тот. – Надеюсь, вас ждет удача в этом бою, уверяю, я вознесу свои молитвы за это.

– Неужели нет никакой возможности остаться и помочь Калтонхоллу в битве? – спросил Аддерли.

– Уверяю вас, господин наместник, я не в силах перечить воле лорда Дарбонта, сколь бы я ни желал сам помочь вашим людям. Страйки верны до конца тем, кому служат. И я не подведу своих славных предков!

Прекрасно разбирающийся в людях Аддерли видел, что сэр Уилмор говорит правду. В нем не было трусости, лишь верность клятве. Он понял, что это можно использовать, если этот человек так гордится своей преданностью и репутацией.

– Что ж, сэр Уилмор. Вынужден вас огорчить, но я не могу выпустить вас из города. Вы потребуетесь здесь. – сказал наместник, не меняя тона.

Рыцарь удивленно вскинул брови и размеренно произнес в ответ:

– Прошу меня простить, господин наместник, но я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать.

Валлен ответил прямо, глядя тому в глаза:

– Что слышали, сэр Уилмор. Я хочу, чтобы вы сражались за Калтонхолл. Вы никуда не уедете.

Наместник! – раздраженно возразил опешивший Страйк. – Я, кажется, ясно вам изложил, почему это неосуществимо! Я выполняю важное задание господина и не могу отвлекаться на посторонние дела!

К удивлению гостя, Валлен Аддерли шагнул к двери, убедился, что их никто не подслушивает, и, захлопнув ее, проговорил:

– Либо вы остаетесь и помогаете нам, либо я сделаю так, что всей Эрафии и в частности лорду-хранителю Дарбонту станет известно, с кем вы предавались плотским утехам в трактире старухи Инэт.

Уилмор Страйк сначала побледнел, а его глаза расширились в ужасе. Валлен Аддерли без труда прочел все мысли рыцаря на его лице. Он ясно представил себе их ход: "Он знает!? Как? Что еще ему известно? Он уже всем рассказал?". Довольный произведенным эффектом, он ждал ответа. Сэр Уилмор облизал губы и тихо произнес упавшим голосом:

– Вы не посмеете...

– Отчего же? – жестко перебил его наместник. – Я не приносил никаких обетов, мне можно.

По бледным щекам Страйка начал разливаться румянец, дрожащие руки выдали крайнее волнение гостя. Аддерли оставался непреклонным и спокойным.

– Вы бесчестный человек! – звонко вскричал сэр Уилмор, потрясая кулаками.

– Мы люди не титулованные. – перешел Аддерли на свой коронный ледяной тон. – Нам некогда думать о таких высоких понятиях как долг и честь, сэр Уилмор. Нам приходится заботиться об обыденных и приземленных вещах – о жизнях целого города, например.

Возбужденный рыцарь в гневе не обратил на тон наместника никакого внимания, продолжив стоять, шумно втягивая воздух ноздрями.

– Так я могу на вас рассчитывать, сэр? – спросил Валлен.

– Да, будьте вы прокляты! – глухо проговорил гость. – Но дайте мне слово, что вы сохраните мою тайну! Хотя, цена вашему слову...

– Сохраню, сохраню. – насмешливо ответил наместник. – Но мне решительно не понятно, как может нравиться такое. По вам и не скажешь...

Покрасневший еще сильнее, Уилмор Страйк не стал отвечать, а выскочил за дверь и поспешил удалиться быстрым шагом.

_________________________________________________________________________

Валлен Аддерли и приглашенная именно для этого в дом наместника Лорис Нортон молча и сосредоточенно выслушали обстоятельный рассказ Деннингтона о том, что произошло в поле перед городом. Узнав о смерти наемного клинка из своего дома, госпожа Нортон помрачнела и произнесла с опущенной головой:

– Ужасно... Жаль этого человека. Он давно служил нам верой и правдой, был хорошим стражем... Я извещу его семью.

Аддерли был более прагматичен – он обратился к сотнику, который тоже присутствовал при разговоре:

– Что бы это могло значить?

– Спужать хотят нас, княже. – честно ответил Реджинальд. – Думается мне, коль у нежити воевода умен, то понимать должон, что на каменные стены мертвяками лезть дело долгое. Слабоваты они в таких делах, им бы в чистом поле числом нас взять.

Наместник кивнул и, поразмыслив, спросил:

– А давно ли этот наемник смерть принял? Где его настигли, можно выяснить?

Ответил ему Деннингтон:

– Не поймешь. Изувечен он был сильно, аж лица не было. А к сему часу и выяснять нечего – не осталось от него ничего почти, спасибо мастеру Лисандру. Старик-то не промах оказался!

При таком описании ее наемника, Лорис Нортон закрыла рукой лицо и покачала головой, очевидно, не желая представлять Хедрика в облике изуродованного тронутого тленом трупа.

– Мне одно неясно до сих пор. – озабоченно произнес Валлен Аддерли, гладя бородку, – Почему медлят они так? Чего выжидают? Ежели они за седмицу от Ручьев ни на версту не ушли, а лишь по лесам окрестным разбрелись, значит, замыслили нечто?

Реджинальд уже думал об этом. Мысль о том, что некроманты просто-напросто пополняют свою армию нежити жителями окрестных деревень, напрашивалась сама собой, но сотник знал, что почти все население надела Иренвиг ушло из этих земель – подалось либо в Калтонхолл, либо под защиту армии герцога далеко на юг. Понимал разведчик и то, что нежить не может ожидать вечно – рано или поздно Кендалл разберется с мертвецами в Павендише, и тогда некромантам несдобровать – армия командующего сметет их. Возможно, правда, нежить ожидала подкреплений из сильных темных существ вроде личей или вампиров, но сотнику казалось более вероятным, что такие ценные войска скорее бросят против герцога Иренвигского. Как ни старался он разгадать полностью замыслы врага, их значительная часть все еще оставалась для него под покровом тайны.

Почувствовав, что вопросы наместника повисли в воздухе и все взгляды устремлены на него, Реджинальд замялся, не зная что сказать. Но отвечать ему не пришлось – внезапно в дверь постучали.

– Войдите! – коротко бросил Аддерли.

На пороге появился его слуга, и доложил, что наместника желает видеть некий ящер, утверждающий, что прибыл в дом по приглашению.

– Это Лисск. – улыбнувшись своей неприятной улыбкой, сказал тысяцкий.

– Он здесь? – удивленно спросила Нортон.

– Проводи его к нам. – приказал слуге хозяин дома, и тот незамедлительно удалился исполнить поручение.

Реджинальд был слегка удивлен, что вся верхушка города знает лично какого-то наемника, причем даже не человека. Для многих имперских людей сам факт такой дружбы служил бы причиной гонений и насмешек. Здесь же, похоже, всем было не до имперских предрассудков, в Калтонхолле всем правили золото и связи.

Посетитель явился через пару минут в сопровождении того же слуги. Им оказался синекожий болотный ящер, одетый лишь в доспехи из шкуры виверны. Ростом он превосходил даже самого наместника Аддерли, и был хорошо сложен для своей расы – было заметно, что он зарабатывал на жизнь воинским ремеслом. На поясе у него болтался широкий прямой меч, очевидно человеческой работы. Ящер улыбнулся присутствующим, хотя, по правде говоря, те, кто видел представителей этой расы впервые, скорее приняли бы их улыбку за угрожающий оскал мелких, но очень острых и частых зубов, поклонился и произнес:

– Рад видеть васс в добром зсдравии, госсподин намесстник. Госспожа Нортон, госсподин Деннингтон.

В отличие от большинства встреченных Реджинальдом болотных жителей, этот на удивление хорошо говорил на человеческом имперском языке, хотя и с характерным ударением на шипящие и свистящие звуки. Все присутствующие так же дружелюбно поздоровались, а вечно хмурый и недовольный тысяцкий даже протянул ящеру руку. Разведчика заинтересовало, что же могло так сблизить купцов и болотного воина. Не оборачиваясь к стоящему у него за спиной сотнику, ящер спросил у Аддерли:

– Что зса новые лицса? Не видел его ранее.

Реджинальд знал, что ящер видит его и стоя спиной, так как их зрение было почти круговым благодаря расположению глаз по бокам вытянутой морды.

– Трудные времена, Лисск. Пришлось привлечь посторонних для совета и подмоги.

– Яссно. Что же, нашши луки к вашшим усслугам, намесстник Аддерли. Плата обычная.

– Я дам твоим воинам пятьдесят серебряных. Свое мастерство вы давно доказали делами.

Лисск снова улыбнулся и ответил:

– Вашща сщедрость не зснает ганицс, госсподин. Я буду рад ссражаться за васс вновь.

– Все бы так рассуждали, как ты, друже! – сказал ему в ответ тысяцкий. – С вами и дела вести приятно.

– Спасибо, Лисск! – поблагодарила его Нортон.

_____________________________________________________________________________

Престон Джонс был в отчаянии. Он сидел в своем углу и трясся от страха, не в силах сомкнуть глаз. Он знал, что стоит ему задремать и в грезах ему тут же явится зловещий мертвец в кольчужной мантии. Он будет в ярости, когда поймет, что Престон провалил задание. Ему не удавалось посеять смуту среди горожан, а после сегодняшнего вече это и вовсе превратилось в гиблое занятие. Он сидел, обхватив руками колени, и проклинал тот день, когда нежить захватила его. Нет, он не вынесет очередной иллюзии этого мертвеца! Лучше умереть, чем еще хоть раз увидеть то, что он проделывает с его дочерьми. Но Престон знал, что не сможет себя убить – ради детей он должен следовать его указаниям и выполнять все, что прикажет это чудовище.

_____________________________________________________________________________

Мастер Лисандр, отпустив всех своих учеников и оставшись в одиночестве, корпел над своим заклинанием-сетью. Еще с тех самых пор, как некто потравил посыльных грифонов, и тем самым выяснилось, что в городе завелся предатель, он приступил к его поиску своими методами. Здраво рассудив, что доверять в городе после такого не стоит никому, он держал свои исследования в строжайшей тайне. С помощью улавливающего заклинания он хотел вычислить и засечь попытки применения магии, выходящие за пределы города. Старый маг полагал, что если некто работает на некромантов, то он должен был каким-либо образом скрытно связываться с ними – логичнее всего было предположить, что для этого будет использована магия, ибо обычные средства были слишком заметны. Несмотря на то, что в ходе переписи ополчения в Калтонхолле нашлось почти полтора десятка человек, способных к магии настолько, чтобы имело смысл их обучать боевым заклинаниям, действительно умелых колдунов, помимо самого себя, разумеется, Лисандр знал лишь двоих – наследника Аддерли и озаренного отца Джендри. Ни тот, ни другой, по размышлениям мага, на предателей не походили – сыну наместника было невыгодно вредить собственному наследию, а магия светличных служителей была несколько иной природы, она не позволяла манипулировать Аспектами, давая возможность лишь преобразовывать энергию света или свою собственную для помощи или нанесения вреда. Проще говоря, отец Джендри мог лишь делиться собственной магической силой с другими, придавая этому нужную форму – целительное заклятье, сгусток энергии или, скажем, наложение чар на оружие. Ему не была доступна искомая Лисандром магия. Тем не менее, исключать из списка подозреваемых он не стал никого, хотя и склонялся к мысли, что предатель скрывается под видом одного из многочисленных беженцев, наводнивших город в последнее время.

На самом деле, он даже достиг в этом деле некоторых результатов. Он действительно уловил несколько аномалий, применив свое заклинание-сеть. Магия этих точек была ему незнакома, и уж точно не принадлежала никому из известных ему пользователей. Источники странных возмущений находились в квартале цехов вольных гильдий, где в переоборудованных на скорую руку помещениях было размещено большинство бежавших из Иренвига. Пару дней назад он особенно четко ощутил присутствие темной силы – кто-то, несомненно, очень могущественный по меркам местной магии пытался проникнуть в город извне. Он хотел было сразу оповестить об этом наместника и взять изменника с поличным, установив его местонахождение, но затем обнаружил одну крайне любопытную вещь. То, что Калтонхолл окружен неким барьером, блокирующим магию, ему было известно с момента убийства грифонов, интересным же оказалось то, что этот барьер поддерживается вовсе не извне, как думал Лисандр ранее, а из самого города. На такое заклинание был способен лишь достаточно сведущий маг, и мастер решил не рисковать, раскрывая эти сведения наместнику – как-никак, его сын получался главным кандидатом в предатели. Сегодня ночью Лисандр намеревался все еще раз тщательно проследить и попытаться изловить неизвестного мага в свою сеть.

Обложившись свитками и различными усиливающими и концентрирующими магию вещицами из своих запасов, старый чародей чутко прислушивался ко всему волшебному, что происходит в городе. Он чувствовал всех владеющих магией людей Калтонхолла, каждый зачарованный предмет. Особенно его отвлекала концентрацией энергии светлица и лечебница при ней – служители Неба трудились, не покладая рук, помогая страждущим, и, очевидно, пытаясь повторить чары с тех мечей, что изучал он. Странного пока ничего не было.

Внезапно его сосредоточие нарушил стук с улицы в дверь его школы. Мастер напрягся, подумав, что в такое время с благими намерениями не являются. Он знал, что его заклинание небезупречно, и более-менее опытный маг почует его действие и поймет, что за ним следят. Лисандр встал из-за стола, взял в руки свой посох и осторожно приблизился к выходу.

– Кого там принесло в столь поздний час? Назовись! – глухо проговорил маг, приготовившись в случае чего сотворить ударное заклинание. Сил у старика хватило бы, чтобы разнести по бревнышкам все крыльцо собственной школы вместе с незваными гостями.

За дверью раздался знакомый Лисандру голос, назвавший имя пришедшего и его цель. Он спокойно выдохнул – визит этого человека мастер предполагал, и было ясно, зачем ему понадобилось видеть старого мага. Но все же, из предосторожности, Лисандр прочел заклинание видения и убедился, что человек за дверью действительно тот, за кого себя выдает. Успокоившись окончательно, он отворил дверь и поприветствовал позднего гостя:

– Ожидал я вас уви... – начал было говорить маг, но осекся на полуслове, когда человек на пороге внезапно выхватил из-под полы своей накидки небольшой взведенный арбалет. Глаза Лисандра расширились от ужаса, он отшатнулся назад и попытался применить заклинание воздушного щита, но прежде, чем щит успел сформироваться, раздался щелчок и арбалетный болт вонзился ему в живот, проткнув старика насквозь.

Мастер закричал от боли, согнулся пополам и выдавил из себя:

– Ты!

Лисандр попытался использовать посох, но стрелок подскочил к нему и выбил его ударом ноги из рук мага. В отчаянии, волшебник попытался убежать вглубь дома, но не пройдя и пары шагов, со стоном рухнул на колени, обливаясь кровью.

– Добейте. – коротко приказал кому-то гость.

Еще два человека выскочили из-за его спины с кинжалами наперевес и кинулись к умирающему старику. Они принялись наугад тыкать его своим оружием, и оказать сопротивление Лисандр был уже не в силах. Все закончилось, когда один из подручных изменника схватил его за волосы и полоснул по горлу острым лезвием, толкнув затем беднягу в лужу собственной крови. Еще через несколько секунд жизнь оставила тело престарелого мага.

_____________________________________________________________________________

В ту темную ночь Броку выпало следить за доками торгового дома Хазор. Это задание он получил от своего двоюродного дяди, у которого он жил. Он был на подхвате у дома Аддерли и выполнял различные сомнительные поручения наместника при необходимости. Сам Брок объявился в Калтонхолле недавно, всего пару месяцев назад. Он был еще юным избалованным и перелюбленным сыном одного окружного судьи в наделе Иренвиг. Он рос с искренним убеждением, что мир создан для его удовольствия. Его отец, обладавший значительной властью среди деревенских жителей, потворствовал любым прихотям и желаниям любимого сына. Он просто не мог отказать ему в чем-либо, а отпрыск хотел все большего. Брок привык, что его боятся и не смеют перечить. Особенно он был охоч до плотских удовольствий, ни одна девка в округе не была им оставлена без внимания. Сколько бы отец не читал ему моралей, Брок твердо знал, что он не допустит, чтобы ему причинили вред, и прикроет его, случись что, так что не гнушался насилием и принуждением к утехам. Ему нравилось заставлять их ублажать себя, чувствовать свою власть над ними.

В начале весны ему не повезло – очередная девушка, зажатая им с дружками в угол, дочь простого местного мельника, оказалась посватана за одного человека из столицы надела. Этот человек оказался настолько влиятельным, что даже отец не смог бы защитить Брока от правосудия. Ему пришлось отправить нерадивого сына к своему двоюродному брату в вольницу Калтонхолла. Брок был возмущен этим, он обвинил отца, что тот его не любит и не желает защитить, а хочет избавиться и унизить – заставить трястись на дне повозки с сеном. Отец умолял его, чуть не плача, говорил, что не переживет, если с ним что-то случится, и в итоге Брок согласился. В Калтонхолле он явился на порог к дяде и потребовал жилье и денег, на что получил ответ, что отныне должен отрабатывать содержание. Поначалу обиде привыкшего к беззаботной жизни Брока не было предела, он попытался надавить на родственника, но тот оказался куда крепче его отца. Он быстро объяснил, что Брок здесь никто и звать его никак, и заявил, что отныне ему придется умерить аппетит и, тем более, держать свои наклонности в узде.

– Хочешь сказать, что меня и здесь найдут? – обиженно спросил тогда дядю Брок.

– Хочу сказать, племянничек, что в случае чего тебя не найдут. – ответил ему дядя и объяснил правила игры.

Начав работать на отцовского брата, а через него – на дом наместника, Брок постепенно втянулся. Он вновь ощутил свою принадлежность к власти, свою исключительность. Он был тайным человеком самого наместника, пусть и далеким от него, и ему это нравилось, возвышало его в собственных глазах. Единственное, что его печалило – невозможность вновь удовлетворять свою похоть. Те шлюхи из таверн, которым платил он за ночь, не доставляли и половины удовольствия, которое он получал, принуждая беззащитных деревенских девок. Эта неудовлетворенность росла в нем и не находила выхода, он начал срываться на людей, стал озлобленным и жестоким. Его дядя начал выговаривать ему, что тот становится слишком уж заметен.

Вот и сейчас он, наблюдая за безлюдным причалом из переулка, с удовольствием вспоминал, как во время трактирной драки два дня назад с силой вогнал черепок тарелки промеж ребер какого-то исхудавшего мужичка. Конечно, своим новым товарищам по делам он расписал свой подвиг, несколько его приукрасив – будто он свалил одним метким ударом самого зачинщика из числа черни. Но это нисколько не умаляло того наслаждения, с которым он это сделал.

Пребывая в своих мечтах, Брок совсем позабыл о своем задании – внимательно следить за лодками Хазор. Он знал, что он далеко не один сейчас в доках, ибо успел за эти месяцы уяснить, что семья наместника – люди основательные и делают все, тщательно обдумав. На самом деле, он даже не возражал, если люди Хазора захотят в эту ночь занять лодки силой – ему вновь хотелось ощутить то самое чувство, когда забираешь жизнь.

Прошло довольно продолжительное время, но в доках оставалось спокойно. Брок шарился по темным закоулкам и откровенно скучал. Постепенно ему захотелось спать, и даже мысли о насилии перестали его отвлекать.

Когда Брок в очередной раз проходил мимо пристани Хазор, ему показалось, что во тьме ближайшего переулка что-то промелькнуло. Брок азартно вытащил из-за пазухи припрятанный нож и осторожно двинулся вдоль стены портового склада к повороту. В его сердце закрался легкий, будоражащий страх.