Текст книги "Калтонхолл (СИ)"
Автор книги: С Копылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Нет! – вскрикнули одновременно Джендри и Реджинальд, понимая, что ничем не могут помочь наместнику.
Тот довольно неуклюже попытался защититься, но вампир попросту сбил его меч и нанес сокрушительный удар в грудь. Раздался противный скрежет когтей о металл, а наместник с криком отлетел на целую сажень и рухнул на лавку у дальней стены, сломав ее.
– Отец!!! – отчаянно закричал Арлен и кинулся к нему, захрустев осколками окна под ногами. Вампир же только этого и ждал. Если бы не яростно набросившийся со спины Реджинальд, он бы сразил и наследника. Разведчику вновь сильно подсобил озаренный, ударив своим заклинанием вампира в бок – и туда же вонзил свой зачарованный меч сотник. Вновь сработала магия, и на сей раз вампир пошатнулся. Чувствуя возможность, Реджинальд хотел добить врага, но тот в последний момент отскочил прямо из-под его клинка. Сотник на мгновение кинул взгляд в сторону упавшего наместника и с изумлением увидел, как тот, откашливаясь, встает на колени. На его нагруднике глубоко отпечатался след от когтей чудовища, но все-таки ему не удалось пробить его. Фамильные доспехи Аддерли были укреплены чарами, не иначе.
Тем временем вампир вновь ринулся в атаку, заметив, очевидно, что его основная цель – в ней Реджинальд не сомневался – осталась жива. Разведчик перехватил его и сошелся в неравном поединке, тогда как наемник постарался зайти сзади. Хотя вампир был сильно ранен, на его боевых качествах это почти не сказалось, он все также значительно превосходил обычного человека. Ему удалось предугадать действия разведчика и наемного клинка. Ловко уйдя от ударов первого, он принял на себя меч наемника, который, спасаясь от неминуемой гибели в когтях чудовища, подставил свой наруч и попытался сократить дистанцию настолько, что удар бы стал невозможен. Тогда вампир схватил его за кольчугу и с легкостью отшвырнул от себя, перекинув через стол. Разведчик остался с врагом один на один.
– Тал сараш! – угрожающе прохрипел тот на непонятном языке, но значение этих слов, впрочем, Реджинальд понял прекрасно, и бросился на сотника. После короткого обмена ударами Реджинальд был вынужден отступить, открывая путь для магии Джендри. На третий раз озаренный и сын наместника сработали слаженно. В тварь одновременно угодили заклинание Джендри и огненная стрела Арлена, и это было уже существенно – вампир глухо зарычал и осел на пол. Сотник размахнулся мечом, но вампир каким-то непостижимым образом извернулся и ударил его ногой, выбив весь воздух из груди и впечатав Реджинальда в стену. Чудовище поднялось на ноги, и разведчик снова оказался на пороге смерти – атакуй тот немедленно, и он бы не сумел защититься. Ситуацию неожиданным образом спас лично наместник – он внезапно запустил в вампира табуретом. Вреда, разумеется, такое несколько нелепое действие не нанесло, однако дало Реджинальду драгоценные мгновения для подготовки. Он хотел протянуть еще немного, до следующих заклинаний Джендри и Арлена, которых, уверен был сотник, порождение скверны не перенесет.
Все испортил внезапно выскочивший из-за отца Джендри седобородый стражник. Решив, очевидно, что застанет врага врасплох, он молча бросился на нежить сзади, замахиваясь своей булавой.
– Стой! – только и успел прохрипеть еще не отошедший от столкновения со стеной Реджинальд, но было поздно. Обладавший нечеловеческим чутьем и рефлексами вампир заметил движение стражника и перехватил его булаву в воздухе одной рукой, затем резко отвел в сторону оружие солдата, и прежде чем тот поднял щит, когти чудовища вонзились прямо ему в лицо. Седобородый пронзительно заверещал, но для него все уже было кончено. Оскалившись, вампир вытянул жизненную силу из несчастного. Его крик сорвался в хрип и бульканье, а вокруг отродья скверны появилась зловещая мертвенно-зеленая аура. Страшные раны вампира стали затягиваться на глазах, исчезая без следа одна за другой. Через несколько мгновений изуродованное и высушенное тело без лица рухнуло на пол.
"Вот дерьмо!" – пронеслось у Реджинальда в голове, когда полностью восстановившийся вампир пошел на него в атаку. Сотник попытался защититься скрещенными мечами, но тот без труда пробил их, едва не снеся ему голову. Вывернувшись из-под когтей чудовища, разведчик тут же получил второй удар в бок и покатился по полу, выронив один из мечей. Он постарался как можно скорее вскочить на ноги и, скривившись от боли, вновь встал напротив исчадия тьмы. Схватка начала приобретать безнадежный оборот и, скорее всего, закончилась бы весьма печально для людей, если бы в дело не вступил отец Джендри. Он некоторое время бормотал что-то себе под нос, очевидно концентрируясь на мощном заклинании, а затем направил сияющие голубоватым светом ладони на приготовившегося расправиться с Реджинальдом вампира. По напряженному лицу озаренного и его дрожащим рукам было понятно, скольких сил это ему стоило. Но результат был выше всяких похвал – тело вампира объяло голубое пламя, он отвратительно хрипло закричал и забился в конвульсиях. Даже чары на клинке Реджинальда не смогли причинить нежити такую боль. Не упуская момент, сотник принялся отчаянно рубить врага. Наместник Аддерли тоже решил расплатиться с чудовищем, пронзив его горло мечом. Появился и еще один наемник из коридора с топором наперевес.
Тем не менее, уничтожить гада им так и не удалось. Вампир превратился в израненного нетопыря, окруженного густым пепельно-серым облаком, и ринулся прочь, шарахаясь из стороны в сторону и оставляя дымный след за собой. Он метил в выбитое окно комнаты, но не попал в него с первого раза, врезавшись в стену рядом. Прежде чем нетопырь сумел сбежать, Арлен Аддерли успел приложить его куском сломанной лавки, но тот все-таки вылетел в окно и растворился во тьме.
Хотя бой продолжался совсем недолго, Реджинальду почудилось, что за это время у него прибавилось седых волос. Остальные тоже удивленно смотрели в сторону окна, куда скрылся вампир, не веря, что им удалось уцелеть. Действительно, кроме несчастного седобородого стражника, чье тело, больше походившее на обтянутый серой сморщенной кожей скелет, распростерлось возле стола с чудо-камнем, никто особо не пострадал. Наместник, тяжело дыша, ощупывал царапины на нагруднике спереди и внушительную вмятину сбоку, наемник, отброшенный вампиром во время схватки, тоже поднялся на ноги, отделавшись рассеченной бровью и синяками. Самому Реджинальду досталось сильнее, у него ныло все тело, и лишь сейчас он заметил выступившую сквозь пробитую когтями чудовища кольчугу кровь, которая уже успела намочить поддоспешную рубаху на боку. Когда отец Джендри вознамерился исцелить пострадавших, наместник Аддерли, окончательно придя в себя, внезапно воскликнул, указывая в коридор:
– Уилл там! Нужно ему помочь!
Рисковать собственной шкурой в бою с таким противником ради вредного тысяцкого Реджинальд не имел никакого желания, но ему пришлось подчиниться. Озаренный Джендри на ходу наложил на него исцеляющее заклятье, остановив кровь, но не убрав боль, и сотник нехотя кинулся с остальными к комнате Деннингтона. Перед закрытой дверью люди остановились, словно пропуская сотника вперед. Очевидно, они оценили его мастерство в первой схватке, но, скорее всего, не сговариваясь, решили, что лучше он, чем они, случись что. Разведчик невесело усмехнулся, и мысленно сказал себе:
– "Ай, гоблины вас ети!" – и толкнул дверь плечом, готовый к битве насмерть. Вообще, Реджинальд тайно надеялся, что тысяцкий уже мертв и помогать ему не придется, ему и одного вампира хватило за глаза.
Дверь распахнулась, и Реджинальд попросту остолбенел. Помощь Деннингтону действительно не требовалась, но совсем не по тем причинам, которых чаял сотник. Посреди перевернутой вверх дном и освещенной таким же камнем комнаты сошлись в поединке двое. Противником тысяцкого оказался вампир-владыка, одетый в легкие доспехи и плащ с огненным подбоем, – еще более опасное порождение скверны, чем то, что едва одолели они с наместником. Деннингтон отбивался от него факелом в одной руке и мечом в другой, превосходно орудуя ими в бою, – и побеждал! Исчадие тьмы перед ним было изранено, вместо правой лапы чернел короткий обрубок, доспехи спереди превратились в жалкие лохмотья, морда рассечена наискось, тогда как на самом тысяцком – к величайшему изумлению Реджинальда – не было и царапины. Поразило сотника и мастерство Деннингтона во владении мечом, мало того, что он фехтовал тяжелым полуторным клинком одной рукой, он был в этом просто великолепен! Разведчик успел заметить лишь пару выпадов, но и этого хватило, чтобы оценить. Огнем факела он сдерживал вампира и не давал ему обратиться в нетопыря, а мечом беспрестанно атаковал, тесня противника. Когда отряд наместника появился на пороге, тварь на миг отвлеклась, и этого оказалось достаточно, чтобы закончить схватку. Деннингтон ударил вампира факелом по оскаленной роже, выбив сноп огоньков пакли и искр, и выпустил его из ладони, перехватывая рукоять меча обеими руками, а затем мощным, отточенным движением одним взмахом отсек твари голову. Рухнув с плеч, гладкий серовато-синюшный шарик покатился к ногам сотника, а тело вампира качнулось назад и рассыпалось прахом, оставив лишь доспех и одежду посреди похожей на пепел кучи. Деннингтон со свистом встряхнул клинком в воздухе, оперся на него, как на трость, и молча поглядел на потрясенное подкрепление.
Убить вампира-владыку в поединке простым мечом – таким подвигом не зазорно было гордиться и лучшим рыцарям Эрафии, поэтому сотник лишь уставился на прах перед тысяцким, остальные же издали восторженные восклицания.
– Не растерял хватки! – более спокойно сказал наместник, на что тысяцкий лишь слегка кивнул.
– Глазам не верю! – не смог удержаться Реджинальд. Деннингтон на это тоже не смолчал и все также презрительно, как и обычно в разговорах с ним, ответил:
– Я командующий ополчением вольного города Калтонхолла, а не пьяный стражник в доме утех!
Впрочем, несмотря на очевидную победу, еще ничего не было кончено. Едва Реджинальд пришел в себя после увиденного, он, памятуя о том, что бои идут повсюду, сообщил:
– Кажись сдюжили! Надобно внизу помочь!
Все присутствующие переглянулись, но возражать никто не стал, и через несколько мгновений они толпой побежали к лестнице. Остался только отец Джендри, решивший помочь раненому наемному клинку в коридоре, который уже не стонал, а тихо скулил, зажимая разорванный живот руками, откуда наружу вывалились кишки. По собственному опыту и лицу светличного Реджинальд понял, что этот, скорее всего, уже не жилец.
К этому времени в голове разведчика уже сложился план того, как нежить осуществила эту атаку. Очевидно, некроманты дожидались рассвета, выматывая противника и занимаясь последними приготовлениями к штурму, а незадолго до восхода солнца отправили на задание способных летать мертвецов. Основная часть нежити, напавшая на таверну, похоже, была умертвиями, а не вампирами, и их задачей было отвлечение воинов от охраны советников и связывание их боем. Пришлось признать, что со своей задачей практически невосприимчивые к обычному оружию призраки и мертвые стражи справились отлично... Вампиры же ворвались в верхние комнаты через окна с целью устранить важных персон Калтонхолла, и лишь благодаря невесть откуда взявшимся светящимся кристаллам и счастливому случаю, их затея не увенчалась успехом. Отметил Реджинальд и то, что нежити было точно известно, в каком здании находятся советники и как оно охраняется, что не могло не внушать опасения. Единственным слабым утешением служил вывод о том, что раз некроманты продумали тайную атаку, то количество могущественной нежити в рядах их армии было невелико – иначе высшие существа смерти просто и без затей перебили бы половину города под покровом тьмы.
Когда отряд наместника подоспел на подмогу в нижние помещения, бой уже фактически закончился. Кругом царил хаос, стонали раненые, в воздухе стоял запах тления и смерти. Нежить исчезла во мраке также внезапно, как и появилась, оставив после себя больше двух десятков убитых и раненых в одном только трактире. Воинам удалось прикончить лишь пару умертвий – одно спалил заклинанием ученик мастера Лисандра, другое же поразили озаренным оружием. Остальным мертвецам, не считая убитого Деннингтоном владыки, удалось скрыться. Наместник немедленно распорядился вызвать сверху отца Джендри и отправить за светличными в лечебницу, которая была размещена в квартале от таверны, в здании фактории дома Нортон.
Когда Реджинальд вместе с людьми Аддерли вышли наружу, их встретили сэр Уилмор Страйк и верховный кузнец Каледдин. По обоим было видно, что им пришлось сражаться. Сотник обратил внимание на молот гнома с ярко пылающими рунами даже под покровом тьмы. Они доложили, что нападение умертвий и вампиров на лагерь отбито, но с немалыми потерями.
– Что вообще произошло? – спросил наместник, обращаясь скорее к самому себе, нежели к окружающим. – Как котят слепых...
– Ваши воины такой нежити не ровня. – честно ответил сэр Уилмор. – Если бы не бойцы мастера Каледдина, все могло закончиться еще хуже.
По прозвучавшему в голосе молодого рыцаря уважению к другой расе Реджинальд оценил, насколько гномы клана Калтон повлияли на исход схватки.
– Если бы не их камни, нас половину бы перебили. – добавил Страйк.
– Что за магия, мастер? – не преминул поинтересоваться у кузнеца Реджинальд.
– Огненный опал. – с удовольствием поведал тот. – Мне он издревле известен как средство супротив тьмы любой.
– Должно быть, и я вам жизнью обязан. – серьезно сказал Валлен Аддерли. – Благодарю вас.
В этот момент из темноты к разговаривающим людям выскочил перепуганный стражник с вытаращенными глазами.
– Там! В лечебнице все мертвы! Помилуй нас Небо! – дрожа от ужаса доложил он, непонятно к кому обращаясь.
– Что? – упавшим голосом переспросил отец Дженри, успевший к тому времени спуститься на крыльцо. Поняв, что сообщил стражник, озаренный побледнел и оперся на стену, качнувшись на ослабевших ногах. Все напряженно повернулись к стражнику, а тот, разглядев перед собой наместника, постарался взять в себя в руки и высказался ясней:
– Милорд, там сущий ужас! Живых не осталось никого. Ни в жисть такого не видал...
Отец Джендри оттолкнул с дороги одного из наемников и бросился во тьму, причитая:
– Свет Небесный! Не уберег я вас, родные...
– Озаренный отец, вернитесь! – крикнул ему вслед наместник, но тот даже не обернулся. – Дракон тебя сожги! Уилл, верни его! Вы тоже!
Тысяцкий, сэр Уилмор, пара наемников и сам Реджинальд бросились вслед за обезумевшим от горя светличным, понимая, что в лечебнице еще могут оставаться враги. Потеря отца Джендри нанесла бы сокрушительный удар по магическим возможностям Калтонхолла в бою и посему была недопустимой.
Им удалось настичь отца Джендри лишь у самой фактории Нортонов, где двое стражников, подоспевших ранее, схватили ничего не соображающего озаренного под руки, не дав ему ворваться в здание. Едва оказавшись в тесном дворе фактории, Реджинальд ощутил тяжелый металлический запах крови, перебиваемый лишь отвратительным смрадом сгорающей человеческой плоти. Судя по всему, когда потусторонняя тьма накрыла Калтонхолл, большая часть тех, кто прислуживал в лечебнице, собралась у большого костра во дворе. Среди лекарей были не только светличные, все сведущие в целительстве или знахарстве горожане были призваны на подмогу, и многие попали в полевую лечебницу. Охранял ее небольшой отряд стражи. И все они встретили здесь свою смерть... Вокруг все еще яркого пылающего костра валялись их изуродованные и разорванные на части тела, а земля пропиталась их кровью. На людей Деннигтона и Страйка смотрела пустыми черными глазницами голова без нижней челюсти, насаженная на торчащее поодаль сломанное копье. В пламени костра, среди углей и поленьев, угадывались очертания нескольких тел. Этим людям очень повезло, если их бросили туда уже мертвыми... О том, что творилось в темных коридорах и залах самой фактории, Реджинальд предпочел бы не знать, хотя, казалось, успел повидать на войне всякое.
– Свет Небесный, озари и прими души этих несчастных... – тихо проговорил сэр Уилмор, с трудом сохраняя самообладание. Одного из наемников от увиденного вывернуло наизнанку. Деннигтон лишь мрачно сжал губы и стиснул до хруста пальцы на рукояти меча. Отец Джендри, все еще порывавшийся войти в лечебницу и с трудом удерживаемый стражей, простонал:
– За что! Почему?! Не уберег... не уберег... Простите меня, родные... Да озарит вас Свет!
От его завываний даже Реджинальду стало не по себе, такие надрывные причитания среди мертвецов нагоняли страх. Тысяцкий подошел к повисшему на руках стражников озаренному, и на сколько вообще мог сочувственно сказал:
– То наша общая ноша ныне. Не корите себя одного...
– В них не было тьмы! Почто их жизнь прервалась? – поднял на него полные слез глаза Джендри. – Как я Калтонхолл защищать могу, ежели собственных чад спасти не в силах?
– Я не совсем понимаю... – замялся с ответом Деннингтон, и так и не нашел слов, чтобы закончить фразу. Всхлипнув еще пару раз, отец Джендри все-таки взял себя в руки, самостоятельно поднялся с колен и уже другим, упавшим, но спокойным голосом сказал, процитировав Светлую Стезю:
– Прошу меня простить. Не сверну я с пути своего ни в скорби, ни в печали, не усомнюсь в нем в страхе и смятении, не дам сбить себя посулами и искушениями. Пройду до конца и обрету свет, не поддамся тьме.
– И поддержат и сопроводят меня те, кто узрел мой Свет, и не станет преград неодолимых на пути нашем. – продолжил цитату сэр Уилмор. – Не сомневайтесь, отче. Озарит всех нас Свет Небесный.
Окончательно овладевший собой отец Джендри одобрительно кивнул рыцарю, отряхнул полы накидки и, осенив мертвецов вокруг знамением, произнес:
– Да прими Небо ваши души, братья и сестры мои. Знайте, будете вы отомщены сегодня же. Под Светом Небесным я клянусь вам!
Затем, уже отходя прочь с Реджинальдом и остальными, он добавил, обращаясь к оставшимся стражникам:
– Похороните их, пожалуйста, по-людски... Земле предайте...
Те лишь мрачно кивнули в ответ, но Реджинальд понял, что никто не станет этим заниматься во время битвы. Едва группа вышла на главную улицу в сторону таверны советников, окутавшая Калтонхолл тьма вдруг исчезла, словно кто-то снял с города огромное покрывало. Мгновение назад было не разглядеть без факела и ладонь, поднесенную к самому лицу, а теперь первый луч восходящего солнца осветил дома и улицы вокруг. Не успели удивленные воины произнести и слова, как со стен донеслись сигналы начала штурма.
_____________________________________________________________________________
Вильтона, как и всех ополченцев вокруг, внезапный, ничем не предвещаемый рассвет застал врасплох. В мгновение ока проклятая тьма рассеялась без следа, и в глаза воинам ударил луч показавшегося на северо-востоке летнего солнца. Как и остальные, Вильтон тут же примкнул к зубцам, чтобы увидеть врага воочию, и немедленно открыл рот от изумления и ужаса. По всем стенам пронесся тяжелый вздох ополченцев, узревших потрясающую картину, затем раздались ругательства и обращения к Небу. Все поле перед Калтонхоллом было заполнено нежитью, вплоть до опушки леса вдали. Даже тем, кто не умел считать был очевиден ее подавляющий перевес над защитниками. Серо-зеленый строй мертвецов, разбитый на неравные отряды, начинался от самого берега Лоссен, а своим левым флангом почти доходил до места напротив позиций десятка Осмунда. До мертвецов было меньше двух сотен саженей, и глаз Вильтона мог даже различить ближайших. Легкий восточный ветерок, почти не ощущавшийся ранее под покровом, в миг окутал стены смрадом разложения, заставив многих опорожнить желудки. Вильтон сумел удержать себя от этого, но когда многотысячная армия мертвецов в гробовом молчании двинулась нестройными рядами на Калтонхолл, он почувствовал нечто намного более мучительное и отвратительное. Он ощутил, как его захлестнула с головой черная волна паники. Животный страх холодным комком провалился ему внутрь, лишая воли и внушая лишь одну мысль – бросить оружие и бежать прочь. Вильтон глянул на боевых товарищей, и их бледные напряженные лица и широко распахнутые, полные страха глаза очевидным образом дали понять, что те испытывают то же самое. Здоровяк Сил словно съежился и пятился назад, десятник Осмунд вытирал покрывшееся испариной чело, часто моргая. Чуть далее певчий Рувор что-то шептал про матушку и отца. Стоявший справа от лавочника Феланий вцепился руками в зубец стены и бормотал дрожащим голосом, не отрывая взгляд от накатывающей смертельной лавины:
– Свет Небесный, ниспошли нам луч свой, дабы озарить путь наш во тьме кромешной, и не дай нам сбиться с него, приведи ко спасению во чертоги свои...
– Молись, молись старче... – вторил ему Вильтон, из последних сил стараясь совладать с поглощающим ужасом. – Ох, чую, сегодня все там будем...
Лавочник чувствовал, что испытываемый им дикий ужас какой-то неестественный, наведенный. Ощущал, как чья-то злая воля внушает его всем вокруг, сея черные семена в душах защитников, но ему не хватало сил одолеть ее. Он увидел, как в нескольких десятках саженей от него обезумевший от страха ополченец из другого отряда бросил оружие и с разбегу сиганул со стены, распластавшись на мостовой, словно тряпичная кукла. Казалось, еще немного – и все защитники города бросятся бежать прочь со стен и начнут искать спасения в городе.
_______________________________________________________________________
Почувствовав, как смертельный ужас ледяной хваткой сжал его сердце, Реджинальд остановился, не дойдя буквально пары шагов до наблюдательного пункта. Заклятье, а в том, что этот страх – дело рук и воли некромантов, Реджинальд не сомневался – подействовало и на остальных. Даже на бесстрастном в критические минуты лице тысяцкого отразилась тревога. Сэр Уилмор, который, похоже, тоже понял в чем дело, пробормотал:
– Темное Отчаяние! Плохо дело!
В сотне Реджинальда бытовало другое название этого заклинания – "гиблый омут" – ибо ощущения от него были сродни погружению в темную холодную пучину, без надежды выплыть на поверхность. Лихорадочно соображая, что бы предпринять в таком положении, разведчик, борясь с влиянием тьмы, обратился к отцу Джендри:
– Выручай, отче! На тебя надежда вся!
Но тот сам попал под воздействие, и лишь молча повернул к нему бледное лицо, беззвучно шевеля губами. Один из стражников, стоявший возле крыльца, выронил на землю оружие и, схватившись руками за голову, стал сползать спиной по стене, пока не сел на мостовую, уставившись перед собой отсутствующим взглядом. В дверях таверны появился напряженный наместник, он чуть лучше остальных владел собой, но и по нему было заметно, что долго он сопротивляться не сможет.
– Что происходит!? – впервые его голос прозвучал по-настоящему, искренне испуганно. – Чары?
– Озаренный! Сделайте что-нибудь! – отчаянно крикнул Реджинальд вновь, но светличный не реагировал. Тогда сэр Уилмор подскочил к нему, сильно встряхнул за плечи и, приблизив собственное лицо к озаренному, сказал, глядя тому в глаза:
– Очнитесь отче! Если вы в сей час не поможете – значит в лечебнице все напрасно сгинули! И мы вслед отправимся! Отче, неотомщенными они останутся! Вспомните клятву вашу!
Слова рыцаря таки возымели действие на светличного. Тот встрепенулся, вытер лицо рукавом и пробормотал:
– Не подведу более, родные, не подведу... – затем он бросился к таверне, на ходу созывая своих послушников. Через некоторое время сверху, с наблюдательной башенки, раздался его поначалу дрожащий и срывающийся, но крепнущий от слова к слову голос:
– В час трудный не падайте духом, братья, ибо нет силы, превыше воли вашей! Не дайте страху овладеть сердцами вашими, ибо нет над вами власти иной, нежели Света Небесного! Пред лицом врага не теряйте доблесть, изгоните его прочь из душ ваших! Отриньте страх и узрите Свет! Не поддавайтесь Тьме!
Реджинальд задрал голову и увидел, как вокруг башни начинает собираться золотистое сияние, окутывая ее светящими ореолом. Конечно, люди не могли слышать речь светличного, но это и не было нужно. Эти слова давали силу самому отцу Джендри, наполняя его энергией и вселяя веру в то, что он сможет побороть гиблый омут. Принципы работы магии Реджинальд узнал от отца Паттона, ближайшего помощника лорда Кендалла и одного их мощнейших светличных магов. Он также владел и обыкновенной стихийной магией, и когда сотник восстанавливался под его присмотром после тяжелого ранения в одной из своих вылазок, отец Паттон удовлетворил любопытство разведчика. Он поведал ему, что светличная магия берет начало во внутренней энергии заклинателя, точнее говоря в той, что он может порождать сам. Источники энергии могут быть разные, мастера воплощенной магии черпают ее из окружающего мира – воздуха, огня, жертвоприношений... Ученые мужи называют соответствующие энергетические компоненты "аспектами", и каждый маг школы воплощения должен уметь вычленять нужные для конкретного заклинания аспекты из пронизывающей мир единой энергии. Природа светличной магии иная – она исходит из собственной, не входящей ни в один аспект энергии живого существа. Проще говоря, она зиждется на воле, вере, эмоциях мага – всем, что обладает энергией в нашем мире. В конце концов, сама жизнь – лишь форма энергии, и при должном умении и решительности можно колдовать ее ценой. Но светличная магия это не только способность аккумулировать собственную энергию, но и умение делиться ей, придавая нужную форму. Соответственно, способы достичь этого у каждого мага свои – кто-то предпочитает транс и медитацию, кто-то вызывает в себе самые сильные чувства, а кто-то распаляет себя пламенными, исполненными искренней верой речами. Можно сказать, выступление светличного служило вербальным компонентом заклинания. Отец Паттон рассказывал это умными, путаными словами, Реджинальд ни за что не понял бы этих объяснений, если бы не то, как он попал на излечение в тот раз. Тогда он с небольшой группой умелых воинов пробрался в становище орков, сумев выпустить из загонов варгов и уничтожить припасы, но при отходе они столкнулись с орочьим дозором с шаманом во главе. Дозорных было мало, и люди Реджинальда вступили с ними в бой, тогда как шаман натурально принялся скакать и приплясывать, словно полоумный или бродячий артист, выкрикивая песнопения на своем грубом языке. Пока тот кружился в своем дурацком танце, разведчики перебили всех его воинов и, посмеиваясь, ибо при всем их опыте никто ранее не видел подобного, кинулись на него самого, причем шаман их даже не замечал, продолжая приплясывать и завывать. Смешно разведчикам было ровно до того момента, когда оживленная диким ритуалом груда здоровенных валунов не превратила половину их отряда в кровавое месиво, а самому Реджинальду переломала почти все ребра. Благо, тогда Гаретт и Молчун Отон вытащили его в беспамятстве с поля боя. С тех пор сотник воспринимал известное выражение "воля творит чудеса" несколько по-другому. Сейчас же, он, в отличие от доброй половины присутствующих, понимал смысл действий отца Джендри.
– Истинно говорю вам – нет страха боле! – все уверенней и уверенней продолжал озаренный, а энергия вокруг него стала обретать узнаваемый контур, возрастая с каждым мгновением. – В этом бою Небеса даруют нам победу и оградят от темных чар! Узрите, воины, знак Небесный! Сокрушите врага под лучами его! Да озарит вас светлая благодать!
Последние слова отец Джендри практически прокричал. Ореол засиял так, что Реджинальд был вынужден закрыть глаза ладонью, дабы не ослепнуть. Энергия светличного приняла форму огромных распростертых над Калтонхоллом грифоньих крыльев, обращенных в сторону поля боя. Каждое их перо излучало золотистый свет, заливая им стены и дома города. Этот свет рассеивал жуткий потусторонний страх и возвращал мужество самым отчаявшимся. Реджинальд видел, как осевший стражник начал удивленно озираться по сторонам, не понимая, как очутился на земле. У самого сотника тоже отлегло от сердца. Тем временем, отец Джендри вложил еще больше энергии в заклинание, заставив крылья взмахнуть, и словно обнял ими воинов на стенах. Ответом светличному послужил одновременный решительный рев горнов.
_____________________________________________________________________________
Назим Торовальд понял, что его заклинание больше не действует на защитников города. Оно не рассеялось и не было отражено контрчарами, оно попросту утратило силу за стенами, когда над осажденным городом появился сияющий золотистый контур исполинских грифоньих крыльев. Что ж, ему пришлось признать, что эти люди кое на что способны, им удалось противостоять слаженному заклинанию отчаяния в исполнении самого Назима и его помощников-личей, что уже говорило о многом. Более того, защитникам города удалось сорвать план некроманта по обезглавливанию их армии предрассветной атакой. Хотя ему и доложили о том, что нежити удалось уничтожить госпиталь и часть местных магов с ним, основная задача не была выполнена – наместник Аддерли и его помощники уцелели, тогда как отряд Гархона потерял более десятка стражей и двух вампиров, включая его самого. Узнав о наличии в городе камней, способных противостоять его вуали тьмы, он удивился – все-таки, этого он никак не мог предсказать – а сопоставив в уме сведения о замеченных в городе гномах, сообразил, что горожане получили подкрепление, о котором Назим не знал. Источник в Калтонхолле вновь подвел его, и теперь некромант не сомневался в приговоре, который вынесет заигравшемуся в свои нелепые игры глупцу, когда город будет взят.
Впрочем, все это отнюдь не расстраивало Назима. Он любил сильных противников, считал их ступеньками в своем восхождении. Ему всегда нравились трудные, нестандартные задачи, за которые не рисковали браться другие, но сам Назим считал, что только так, и никак иначе, достигается могущество.
Сейчас же на поле боя пришло время не магии, а меча и Назим отдал приказ к началу штурма.
_____________________________________________________________________________
Вильтон и остальные взирали на светлое знамение, словно завороженные его великолепием, они даже позабыли на время о наступающей нежити. Величественные сияющие крылья, озаренный символ Эрафии, залившие стены своим светом, вернули людям доблесть и отвагу в сердца. Черный ледяной ужас исчез, остался лишь обычный, естественный для любого нормального человека в бою страх, не шедший с прежними чувствами ни в какое сравнение.
