Текст книги "Калтонхолл (СИ)"
Автор книги: С Копылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Мальчик, бледный и трясущийся от страха, не смог вымолвить ни слова, но, похоже, еще легко отделался – Роб видел ссадины на лице и руках и разорванную рубаху, но не более.
– Озари тебя свет, добрый человек! – подняла на него полные слез глаза женщина в зеленом. – Откуда ты взялся?
– Я у ворот был... – начал было Роб, но осекся, подумав, что не стоит говорить, как он сбежал. – Меня это... гонцом отправили...
– Врешь! – звонко возразила девчушка из-за спины матери. – Не гонец ты вовсе!
– Да почем тебе знать! – зло ответил Роб, опешив, что его раскусила какая-то малявка.
– А я не маленькая, понимаю! И у меня отец – десятник в страже! Не проведешь! Гонец, говоришь? А как сюды-то забрел тогда?
Роб не нашелся что сказать, но тут вновь заговорила мать:
– Да какая разница, ей-небо! Коль так вышло, помоги нам, друже. Люди наместника нас заместо тылов сюда отправили, говорят – подвод не хватает, придется туточки остаться. А сами бросили нас, едва мертвецы явились! Стервецы поганые! Кажись, дела-то худы, надобно уходить к северным воротам, а мы одни ни в жизнь не доберемся...
Роб окинул взглядом женщин. К собственному удивлению, сейчас он видел перед собой не ненавистных зажравшихся купеческих жен, презиравших его, а испуганных до полусмерти матерей. У него язык не повернулся отказать им.
_____________________________________________________________________________
Когда до площади оставались считанные сажени, отряд Реджинальда оказался меж стенами пламени. Дома по обе стороны тракта вспыхнули с такой силой, что с одного из них сорвало крышу. Сотник почувствовал чудовищный жар и постарался скорее проскочить опасный участок, но далеко не все были так быстры. Реджинальд повел против абоминации почти сотню бойцов, а обратно вернулось лишь шесть дюжин, считая присоединившихся людей Деннингтона и единичных ополченцев, встреченных по дороге. Многие в отряде были ранены, и если поначалу они, не чувствуя боли и действуя инстинктивно, сумели оторваться от нежити, то к сему часу некоторые даже стоять на ногах могли с трудом. О том, скольким не удалось прорваться из окружения и постигшей их участи, разведчик старался не думать.
Когда последние воины вышли на площадь, мертвецы буквально наступали им на пятки. Остановили их лишь два мощных огненных вихря, взвившихся посреди дороги, отсекая живых от мертвых. Теперь надлежало занять оборону здесь, дожидаясь удара тех мертвецов, которых минует огненная волна. Сын наместника, исчерпав свои силы, опустил руки и зашатался на ослабевших ногах, а отец Джендри, сам раненый в пылу битвы, кинулся к нему.
Предлагая наместнику такой план, сотник поначалу сомневался в том, что тот его примет. Однако, поразмыслив немного, Аддерли и сам пришел к выводу, что иного пути нет. В тот момент Реджинальд снова невольно почувствовал уважение к этому человеку, способному трезво мыслить в любой ситуации и принимать адекватные меры. Зато вот Деннингтон был явно ошарашен, впрочем, как и добрая половина выживших, не знавших о плане. Тысяцкий удивленно смотрел на огонь, пожиравший город, а его лицо, обычно непроницаемое, выражало изумительную смесь негодования, ужаса и смятения. Это доставило Реджинальду истинное удовольствие, он даже позабыл, что только что едва не погиб.
– Как это понимать... – растерянно произнес Деннингтон, оборачиваясь к наместнику. – Валлен, что ты наделал?
Некоторые воины тоже подняли глаза на Аддерли, поняв, что были лишь приманкой в крупной игре.
– Выиграл битву. – отрезал ледяным тоном наместник, не повышая голоса.
– Ты хоть понимаешь, сколько там людей? Они еще живы!
– Гораздо меньше десяти тысяч. – все так же спокойно возразил Валлен.
Деннингтон побагровел. Очевидно, менторский тон наместника выбешивал его, но ничего дельного он сказать поперек не мог, лишь пустые слова о чести:
– Как ты мог?! Это же наш город! Твои люди! Они надеялись на тебя! Мы обещали защитить их!
Тут в разговор вступил оклемавшийся сын наместника:
– Я бы посоветовал выбирать выражения! Не было иного пути!
– И ты туда же, Арлен! – даже не думал останавливаться тысяцкий. – Легко так говорить, всю битву в тылу сидя! Трус!
– Трус? – даже опешил Арлен. – Я, во всяком случае, стою здесь, пред врагами! А где же ваш Лайонель?
Говоря это, он походил на самого наместника, нельзя было не заметить, что Арлен сын своего отца. Деннингтон лишь заскрипел зубами в ответ.
–Что, Уилл, в своем поле и полынь злак, а в чужом – рожь сорняк?
– Ты... ты чудовище! – выдохнул в ярости тысяцкий.
Аддерли приблизился к нему на шаг и с нескрываемым презрением проговорил, отбросив все условности:
– А не пошел бы ты, друг. Только и можешь, что чужие замыслы хаять, ибо для собственных умом не вышел. Вечно о чести своей печешься, а не о результате! Чистеньким остаться хочешь! Ну иди – встань в воротах и спробуй одной честью мертвецов отвадить. Ты странствовал долго, и мечом владеть обучился, и торговый дом возглавил, а одного не понял – победы без жертв не достичь.
Эти слова были что музыка для ушей сотника, а зрелище втаптываемого в грязь тысяцкого – усладой для глаз. Ради этого стоило терпеть все его насмешки и презрение. Деннингтона же просто трясло:
– Спалить собственный город с жителями – это нынче победа!?
– Город это не дома и амбары, а люди, что в нем живут. – уже откровенно издевательски повторил уже слышанную сотником фразу Валлен.
– Тебе напомнить, кто это сказал!? – взвился его соперник.
– А ты не запамятовал, что потом сделал тот, кто это сказал? Все это лишь слова, на большее никто из вас оказался не способен! Сомневаюсь, что вы вообще нужны Калтонхоллу.
Тысяцкий окончательно потерял самообладание, и подняв меч, бросился на наместника. Несколько наемников и ополченцев поддержали его порыв. Озаренный Джендри тоже кинул на наместника полный осуждения взгляд, но, как ни странно, на сторону тысяцкого не встал. Гномы вообще не принимали участия в сваре – они все сгрудились вокруг раненого верховного кузнеца и ни на что более не обращали внимание. Но Аддерли и это предусмотрел. У Деннингтона не осталось людей – почти все стражи его дома погибли, тогда как гвардия Аддерли уцелела практически нетронутой. Наместника тут же загородила живая стена, а рыжебородый Фаргор вышел вперед и произнес, направив меч на нападающих:
– Ну давайте, дерзайте!
Деннингтон остановился, сжимая в руке меч. Ему хватило здравомыслия понять, что каким бы мастером клинка он ни был, со столькими разом он справиться не сможет. Тысяцкий опустил оружие и сдавленно промолвил, сверкая глазами:
– Ты предатель, Валлен. Ты предал свой народ, и Калтонхолл этого не забудет!
На этих словах веселье сотника улетучилось, и ухмылка сошла с его уст. С мыслей Реджинальда словно внезапно упала пелена, и разрозненные куски выстроились в голове в единую картину. А что, если с тем грифоном вовсе не отправляли никакое донесение? Что, если он наоборот доставил приказ, пришедшийся наместнику не по душе? Почему наместник, держа весь город под пятой, так и не смог отыскать изменника? Кто больше всех выигрывает в таком случае? У кого есть маг, которому он может полностью и взаимно доверять?
Реджинальд похолодел. Как он мог быть таким слепцом!? Все вырисовывалось один за другим. Сотник, проведя в Калтонхолле всего седмицу на свободе, успел понять, что Аддерли желает усиления своего влияния и стремится к нему любыми способами. Если он сумеет защитить город он мертвецов, он станет народным героем, а если же... Сотник лихорадочно соображал, что могло толкнуть Аддерли на такое, и ответ пришел незамедлительно – грифон принес приказ Кендалла оставить город и пропустить мертвецов в северные равнины. Рыцарская конница не может действовать на улицах, ей нужен простор. Наместник не мог этого допустить – если бы он велел жителям все бросить, его бы возненавидели. Он уничтожил приказ и убил грифонов, заметая следы. Он обставил все так, будто в городе действует предатель. Он велел сыну воспользоваться магией для темных целей, что и уловил Лисандр. Это объяснение настолько неприкрыто лежало на поверхности, что, похоже, никто и не подумал, насколько оно близко к истине.
Стараясь привести мысли в порядок, сотник попытался сосредоточиться и трезво оценить ситуацию. Он задал сам себе вопрос – мог ли такой человек, как Валлен Аддерли провернуть такой замысел? И тут же уверенно ответил на него – мог, и еще как. С трудом владея собой, разведчик посмотрел на Аддерли, но тот как ни в чем не бывало продолжал:
– Не только не забудет, но и запомнит меня как спасителя. Давно пора напомнить Калтонхоллу, что такое дом Аддерли!
Деннингтон что-то закричал в ответ, но сотник его уже не слушал. Он был поглощен собственными рассуждениями. Ему стало ясно, что его положение отчаянное, наместник ни за что не позволит ему скрыться. Реджинальд понял все. Наместнику было мало подстрекательства к битве и победы в ней, руками нежити он решил уничтожить и всех, кто стоял у него на пути! Деннингтон уцелел чудом, но его дом обескровлен. Хазор сбежал и ни на что претендовать уже не мог. Неугодные и лишние сгорят в пламени или погибнут, защищая город. И, как венец всего, до него дошло – виноватым окажется сам Реджинальд. Весь свой чудовищный замысел Аддерли свалит на сотника, который, безусловно, не переживет битву. Вот почему он так легко принял его план! Каким же дураком в итоге оказался сам Реджинальд...
Как Аддерли избавится от него? Может, пошлет на верную смерть? Нет, ему будут нужны доказательства, и такое слишком непредсказуемо. Шальной болт в спину? Возможно, но рискованно. Прикажет командовать верным ему отрядом, а те его тихо прирежут вдали от посторонних глаз? Вероятнее всего. Что ж, едва сотник почувствует, что дело идет к этому, он попытается бежать. Скрытно или с боем – без разницы, нельзя позволить Валлену взять верх. Надо постараться оторваться от свиты наместника. Уйти под любым предлогом. Разведка? Некуда, полгорода объято пламенем. Вылазка? Против кого...
Внезапно раздумья Реджинальда и перепалку на площади прервал чей-то испуганный возглас:
– Какого демона творится? Ох, чтоб меня!
Сотник обернулся в сторону южных ворот и обомлел.
_____________________________________________________________________________
Едва городские ворота пали, Назим приказал выдвигаться ближе к полю боя. Ему не хотелось потерять управление армией за стенами Калтонхолла, поэтому он приказал войскам прекратить наступление везде, за исключением главного направления, и выжидать. Тем более не было никакого смысла целенаправленно отлавливать среди трущоб одиночных защитников – этим могли заняться и отбившиеся от командования отряды. Вскоре Назим со свитой оказались возле ворот. Проходя под аркой, он вспомнил, что этот город никто не мог взять уже несколько сотен лет, и эта мысль льстила ему. Маг приказал расчистить место перед воротами и встать здесь. Дорога в город прекрасно просматривалась между сгоревшим остовом высокого каменного дома слева и почти неповрежденным постоялым двором с другой стороны. Вся небольшая площадь была усеяна костями и телами, стоял тяжелый запах крови, к которому примешивался неизменный дух тления. Памятуя о предосторожности, Назим окружил свиту и себя барьером и прочел заклинание обнаружения, но признаков жизни поблизости не почуял.
Наступление продолжилось прежним темпом. Назим решил, что центральная ударная группа, ведомая его лучшими творениями с абоминацией во главе, сметет оборону Аддерли, тогда как летучие легкие отряды с флангов возьмут защитников в клещи и довершат разгром. Поначалу все шло по плану, но затем Назиму доложили, что горожанам удалось уничтожить голема из плоти и даже задержать наступление в центре. Собственно, маг и не рассчитывал, что абоминация уцелеет в битве, он заранее списал голема в потери, необходимые для прорыва в город, но его отчасти впечатлило, что одолеть его творение удалось в рукопашной схватке.
Спустя некоторое время послышался гул, земля под ногами Назима задрожала, а вдали над крышами взметнулись ревущие языки пламени. Выслушав донесение очередного призрака, о том, что произошло, он немедленно связал заклинанием свой разум с глазами умертвия и взмыл в высоту для обзора. Ему представилось поистине впечатляющее зрелище – огненное кольцо вытянутой формы окружило все центральные силы и часть фланговых, и стремительно сжималось по направлению к воротам, пожирая строения и улицы благодаря ветру, дувшему наступающим в лицо. Передовые отряды его армии уже сгинули в бушующем пламени. Назим невольно отметил решимость Аддерли защищать город любой ценой. Однако же бросать вызов ему – ученику одной их верховных Башен – при помощи стихии по меньшей мере оскорбительно.
Он вернулся в свое тело и спокойно приготовился к новому заклинанию. Несмотря на то, что Назим не уделял особого внимания стихийным школам, он все-таки обучался магии у настоящих мастеров, пусть и закосневших в своих взглядах. Тем более, с огнем он имел сродство – это был единственный стихийный аспект, в котором ему покорились заклятья четвертого круга. Его сил, наверное, хватило бы чтоб полностью изъять энергию пламени по всему охваченному пожаром участку, но это было бы слишком затратно, да и не требовалось. Назим сосредоточился на главной дороге. Он поймал потоки энергии, удерживая их силой воли, а потом напрягся и перенаправил их в стороны. Две огненные волны разошлись от главной улицы, сбивая пламя и образовав коридор сквозь пылающий город.
_____________________________________________________________________________
Реджинальд не поверил своим глазам. Пламя, только мгновение назад вовсю плясавшее на главной улице, опало и стихло, обнажив тлеющие руины по сторонам и раскаленные камни мостовой, усыпанные обугленными костями. По образованному чьей-то волей коридору на них вновь накатывала нежить, ведомая мертвыми воинами. Почерневшие и обожженные, они неумолимо двигались на оставшихся защитников, ведя смерть за собой.
Ссора тысяцкого и наместника немедленно прекратилась, оба в недоумении уставились на погасший огонь. Наемники и ополченцы на площади пришли в движение, смыкаясь вместе и отступая от неведомой силы. Весь гомон стих, уступив место робкому шепоту и гнетущей тишине, не предвещающей ничего хорошего. Люди были напуганы и измотаны, многие ранены, часть была отослана поручениями. Вокруг Реджинальда раздавались приглушенные молитвы и проклятия, кто-то тихо ругался, один ополченец заплакал. И только лицо стоявшего рядом Фаргора пересекла полубезумная ухмылка:
– Ха! Увижу-таки Туманные брега! – громко вскрикнул он, ударив мечом об щит.
Однако остальным до бравого варвара было далеко. Люди дрогнули и начали отступать дальше, даже наместник не сумел совладать с ними.
– Стой! – крикнул неожиданно ослабевшим голосом Реджинальд. – К бою! Становись рядом!
Пытаясь сохранять присутствие духа, он начал указывать своими мечами позиции солдатам. Его слушались, но повиновались неохотно. Сотник понимал – перестань он сейчас командовать, и люди попросту разбегутся. Необходимо было выстроить людей и принять бой на самой выгодной в тех условиях позиции – в месте, где Короткий тракт вливался на главную площадь, не давая мертвецам места для маневра. Опомнившийся наместник тоже присоединился, собирая воинов вокруг себя. Деннингтон окинул площадь потерянным взглядом и встал в первых рядах.
Лязг доспехов и стук костей наступавших мертвецов был уже ясно различим среди гула пламени. Сотник облизал губы и приготовился к бою, высматривая пути к бегству.
– Кажись, час-то мой пробил... – произнес пожилой наемник поодаль, сжимая булаву в руках.
Реджинальд увидел, как простые мертвецы и скелеты под началом неживых воинов выравнивают строй перед атакой, и понял, что все пропало.
_____________________________________________________________________________
Роб вместе со спасенными женщинами ковылял в сторону северных ворот. Они уже миновали трущобы бедноты и вновь оказались в квартале ремесленных цехов. Несколько раз им попадались одиночные скелеты, но до того немощные, что даже раненый Роб смог без труда одолеть их. Идти было трудно. Рабочий ослабел, у него кружилась голова, а каждый шаг отдавался болью в заботливо перевязанной матерью спасенного мальчугана руке. Ни единой живой души им не встречалось, лишь кое-где лежали мертвые тела, красноречиво говорящие о судьбе тех, кто хотел укрыться и переждать осаду в этих запутанных кварталах. Похоже, далеко не всех перевезли к воротам, многих попросту бросили на произвол судьбы. И если для Роба коварство купеческой верхушки не стало неожиданностью, то на бедных женщинах и девочке постарше лиц не было от увиденного.
Рабочий выяснил, что одну из спутниц, дородную женщину с маленьким ребенком, звали Джейн, а вторую – Эльза. Имена ее детей были Марлин и, кажись, Берта – пусть и простые, но явно нездешние, они резали Рыжему слух. Джейн большую часть пути пыталась успокоить беспрестанно ревущее дитя, а в перерывах сама причитала не хуже. Эльза была напугана и изредка перебрасывалась с Робом парой фраз, Марлин после нападения скелета не проронил ни слова, и даже не плакал, а только пялился перед собой отсутствующим взглядом и крепко держался за мать. Берта держалась смелей, но на Роба она поглядывала с явным подозрением, и это злило его. В конце концов, он защищал их на стенах города, хотя ничем не был обязан. С чего вообще они решили, что он должен рисковать ради них жизнью? В мирное время эти бабы даже не посмотрели бы в его сторону, а своим противным детишкам говорили бы, указывая на копошащихся в доках работяг – смотри мол, вот что с тобой станет, коли отца слушаться не будешь! Впрочем, сама Эльза горячо поблагодарила Роба за спасение сына и ничем не выказывала неприязни.
Когда они проделали половину пути до ворот, Берта неожиданно спросила мать:
– А они нас пропустят к купеческим?
– Кто? – не сразу поняла она.
– Ну те, кто нас заставил в том квартале сидеть! Мы им там не нужны, они лишь о богатых пекутся, так ведь?
– Не бойся, не звери ж они...
Насчет последнего Роб сильно сомневался, но вопрос девочки пробудил в нем другую мысль, не пришедшую в его голову ранее – как он объяснит страже, что он делает вдали от поля боя? Не поднимут ли его на копья, едва завидев, что он покинул пост? И что же теперь ему делать? Сзади – мертвецы и огонь, впереди – тоже опасность. Роб даже сбавил шаг, погрузившись в раздумья, когда шедшая рядом девочка внезапно окликнула его:
– Воин, гляди! – и указала куда-то за спину.
Роб обернулся и увидел зловещие фигуры мертвецов позади. Они были еще далеко, но уже можно было различить среди прочих одного более рослого и одетого в доспехи. Рабочий похолодел и запаниковал, помня, что творили подобные мертвые воины у ворот. Все бросились в боковой переулок, но тот оказался тупиком. Пришлось разворачиваться и вновь выходить на улицу, где мертвецы их все-таки заметили. Началась погоня.
Измотанные женщины и раненый рабочий бежали медленно, а вскоре и вовсе перешли на шаг. Джейн подхватила сына на руки, Берта помогала матери с Марлином. Рабочий шел последним, постоянно оборачиваясь назад, и каждый раз ему становилось все страшней. Мертвецов было четверо – трое обыкновенных скелетов лохмотьях и воин. Расстояние до преследователей быстро и неуклонно сокращалось. Людям ничего не оставалось, как нырнуть в очередной переулок и затаиться там в надежде, что нежить удастся обмануть.
Возможно, им бы это и удалось – вряд ли бы мертвецы стали рыскать по всем переходам ремесленного квартала в поисках горстки выживших, но малявка в руках Джейн разревелась вновь.
– А ну заткни его, дура! – прошипел Роб, вздрогнув от страха.
– Да что же я, кляп суну ему что ли? – прошептала она в ответ одновременно виноватым и злобным голосом, тщетно стараясь успокоить ребенка.
– Всех сгубишь, наседка!
Послышался шорох и стук костей. Всем стало понятно, что их обнаружили. Благо, этот проход был сквозным, и вел куда-то в сторону Короткого тракта, поэтому люди кинулись по нему дальше, виляя среди ящиков и брошенных телег. Роб подумывал, как бы ему улизнуть, ибо видел, что дети и женщины уже не поспевают за ним. Один из скелетов оказался резвее остальных, он с ходу перемахнул через телегу с торфом и напал было на истошно заоравшую Джейн, но Роб встретил его булавой по лбу, своротив череп одним ударом. Скелет не развалился, но сильно замедлился и стал хватать руками пустой воздух, словно ослепший. Остальные тоже были близко. Роб обрушил стоявшие рядом пустые бочки в проход и ринулся прочь, обгоняя женщин. Нет, все, с него хватит! В конце концов, он даже не воин.
Когда он обернулся в последний раз, нежить почти настигла перепуганных спутников. Роб окинул их последним взглядом, остановился в проходе и совершенно неожиданно для себя выпалил:
– Бегите прочь, я их задержу!
Он понимал все. Что это чужие люди, что он не должен рисковать ради них ничем. Осознавал, что они ни за что не поступили бы так же по отношению к нему. Когда Роб встал в проходе, загораживая собой женщин, все в его голове стало просто – сейчас он выиграет для них время и погибнет. Он даже ужаса от этой мысли не почувствовал.
Одно-единственное ощущение, испытанное, когда он увидел лица матерей, перевесило это все – иначе попросту нельзя.
Первый скелет рассыпался по косточкам, едва Роб задел его. Второй попытался достать его дубиной из обломка, воин же зашел с другой стороны. Робу бросилось в глаза то, что мертвец в доспехах был сильно покалечен – вместо левой руки торчали пара отломков, левая нога обгорела, доспех с этой стороны был смят. Но двигался воин резво, а меч в уцелевшей руке угрожающе мелькал перед глазами. Они кинулись на него разом. Рабочий подставил булаву под удар воина, и тут же получил по голове от второго скелета. В ушах зазвенело, но на ногах Роб устоял. Он пнул ящик под ноги обычному скелету и вновь схлестнулся с воином. Удар его меча был столь силен, что высушил руку, державшую булаву. Роб стиснул зубы и взмахнул в ответ, но его оружие лишь скользнуло по доспехам мертвеца. Воспользовавшись мгновением, он подхватил вместо щита дно разбитой бочки, но раненая рука слушалась плохо – едва он попытался закрыться от дубины, в глазах потемнело от боли. Однако при этом враг оказался достаточно близко, и Роб отчаянно ударил булавой снизу, круша ребра и грудную клетку мертвяка. Удар откинул скелета в сторону, но не упокоил. Тем временем воин в доспехах зашел ему сбоку и рубанул от плеча. Лезвие вражеского меча рассекло стеганку и только чудом не задело плоть, рабочий вскрикнул и развернулся, встречая выставленной булавой новый выпад. Оружия с лязгом сшиблись, и даже рослого Роба откинуло назад. Скелет замахнулся вновь, но тут Робу сильно повезло – поврежденная нога мертвеца подвернулась, и его меч вместо того, чтобы раскроить ополченцу череп, оставил зарубку на стене напротив. Рабочий набросился на шатающегося скелета, поднявшего на него дубину, и на сей раз его удар развалил мертвяка на косточки. Остался только воин, но обрадоваться Роб не успел – он сумел защититься от еще двух ударов, а третьим мертвец выбил булаву из его руки.
Рабочий понял, что ему конец. Он надеялся, что Эльзе и Джейн удалось уйти достаточно далеко, но обернувшись на мгновение, с ужасом заметил, что те едва одолели десяток саженей. Сейчас это чудовище убьет его, а затем расправится с ними... Движимый такими мыслями, Роб поступил почти безумно.
– Ну, давай, мразь! – заорал он, пригнулся к земле и первый кинулся на вооруженного врага. Хоть на несколько мгновений, но он задержит эту тварь! Меч мертвеца задел его голову, но сама смерть в сей час не остановила бы его порыва. Рыжий обхватил мертвяка руками, крякнул от натуги, поднял его в воздух и рухнул вместе с ним, норовя посильнее треснуть башкой об землю. Шлем мертвеца слетел, обнажая оскаленный почерневший череп, обломки костей левой руки устремились Робу в лицо, но он успел перехватить их ладонью. Между ополченцем и скелетом началась борьба. Первый кряхтел, скрипел зубами и крыл противника отборной бранью, второй без единого звука старался освободить зажатый между ними меч. Как Рыжий ни пытался забороть мертвеца, ничего не выходило, тот был сильнее его. Роб с трудом удерживал острые обломки, не давая им впиться в лицо, но тут скелет боднул его лбом, сломав нос, скинул с себя и оказался сверху. Рабочий в отчаянии хватил его по зубам, но лишь разбил кулак. Кровь хлестала и из рассеченной головы, заливая его глаза, ее металлический вкус ощущался во рту. Скелету удалось ударить Роба рукоятью меча в лоб, и силы покинули рабочего. В голове зашумело, перед глазами все поплыло. Он успел заметить, как сверкнул на солнце занесенный клинок и приготовился встретить смерть, как вдруг на череп воина обрушилось полено, а в руку мертвеца, державшую меч, вцепились чьи-то пальцы.
– А ну не трожь его, тварюга! – откуда-то издалека раздался звонкий голосок. Продрав глаза, Роб увидел, что Джейн держит мертвяка за руку, а Эльза с поленом в руках готовится ударить вновь. Даже Берта – и та схватила обломок деревяшки и что было сил лупила по доспехам. Повредить мертвецу они не смогли – тот одним рывком высвободил руку и взмахнул мечом. Джейн с криком отшатнулась назад, а Эльза схватилась за живот и повалилась ничком под ноги дочери.
– Мамочка! – заверещала Берта, кинувшись к ней.
Дикая ярость взыграла в Робе. За него, здорового мужика, умирают бабы и детишки! Его взор и разум затмила кровавая пелена. Не помня себя и не чувствуя боли, он скинул мертвеца, схватил за обломки левого плеча и отшвырнул прочь. Вскочив на ноги, он, рыча, бросился на него, голыми руками отбил меч в сторону и вцепился в череп мертвого воина. Роб вложил все оставшиеся силы, отрывая башку поганому отродью мрака, а затем, подняв из грязи булаву, принялся колошматить его, держа оружие обеими руками и разбрызгивая собственную кровь. Рыжий не остановился до тех пор, пока доспехи мертвеца не сплющились в блин, а кости под ними не перемололись в труху. Закончив, он рухнул рядом, полностью обессиленный.
_____________________________________________________________________________
Реджинальд вместе с раненым Сеттом отступал к северным воротам по портовым переулкам Калтонхолла. Наемник опирался на его плечо и глухо стонал при каждом шаге, когда нагрузка падала на правую ногу. Сам Реджинальд благодарил Небеса, за то, что уцелел в мясорубке на площади. Там даже битвы как таковой не вышло – бронированный кулак мертвых воителей прорвал строй людей, и ринувшаяся в брешь бесчисленная нежить смяла и опрокинула защитников города. Даже магия Арлена Аддерли и озаренного Джендри не смогла остановить ее натиск, и им пришлось отступать. Бой превратился в свалку и распался на отдельные поединки и островки сопротивления, где мертвецы зачастую брали числом, давя бойцов одним за другим. Довершили разгром отряды нежити, полезшие на площадь со стороны доков.
Наместника и тысяцкого Реджинальд потерял из виду еще в самом начале, оказавшись сам по себе. Он пытался прорваться прочь с площади, но это оказалось нелегко – нежить была повсюду. Большинство бившихся с ним бок о бок погибли на его глазах. Мертвякам даже удалось разбить несокрушимый строй гномов Каледдина, хотя и изрядно поредевший после схватки с абоминацией. Тяжело раненый верховный кузнец отважно ринулся в последнюю атаку с кличем и успел упокоить немало порождений тьмы своим пламенным молотом, прежде чем смерть настигла его. Окруженный мертвецами сэр Уилмор бился до последнего, нежити не сразу удалось расковырять его доспехи. Уже будучи раненым, без шлема и в смятой кирасе, он пытался вновь вознести молитву и прорваться к остальным, ему это почти удалось, но топор мертвого воителя проломил его нагрудную пластину, выбив кровь изо рта. Страйк умер со своим именем на устах, и все поколения его славных предков, наверное, взирали на него с одобрением. Пронзенный десятком клинков, капитан гвардейцев Аддерли, единственный из всех, пал искренне смеясь. Он успел прокричать: "Туманный брег, я иду!" перед тем, как вражеский меч отнял его жизнь. Судьба ящера Лисска, последнего из тех, кого сотник знал по имени, осталась для него неизвестной. Он видел, как наемник отважно бился рядом с наместником, но вал сражения разделил их.
Сам Реджинальд несколько раз оказывался на волоске от смерти, но сумел-таки выжить. В последние минуты, когда люди на площади еще оказывали хоть какое-то подобие организованного сопротивления, ему с помощью Сетта удалось одолеть одоспешенного скелета и выбраться из свалки. Они двое сумели отойти в сторону доков, а затем схорониться в тамошних переулках среди бесконечных складов. Сейчас они осторожно пробирались на север, стараясь избежать столкновений с мертвецами. Удар тяжелого молота пришелся на ступню Сетта, и он не мог даже опереться на нее теперь. Поначалу он хотел сорвать сапог и понож, но нога так распухла, что обувь пришлось бы срезать, а времени не было. Он был вынужден бросить щит и опереться на собственный меч и плечо сотника, чтобы хоть как-то двигаться дальше.
На отряд нежити они нарвались всего лишь раз. Благо, среди мертвецов не оказалось никого опаснее обычного скелета с плотницким топором. Реджинальд расправился почти со всеми сам, хотя напавшие на прикрывавшего его спину Сетта тоже получили свое – даже раненый, наемник сумел постоять за себя. Когда бой кончился, и они продолжили нелегкий путь, тот сказал сотнику:
– Ну, отныне должник я твой, вовек не забуду!
– Сочтемся как-нибудь. – ответил ему тогда разведчик.
Реджинальд не забывал о том, что задумал наместник, выискивая возможности для побега, но пока их не представлялось. Как ни странно, в такой ситуации самым безопасным было прорываться к Аддерли и остальным, ибо одиночек рано или поздно загонит в угол прорвавшаяся повсюду нежить. Сотник уже не сомневался, что Калтонхолл пал. У наместника попросту не осталось под рукой войск, чтобы противостоять мертвецам. Самое большее, что мог сделать наместник – держать безнадежную оборону северных ворот, пока уцелевшие выбираются из города. Затем им можно будет попытаться добраться до армии Кендалла...
Все это было настолько туманным, что Реджинальд отчаянно искал иной путь. Ему удалось оторваться от наместника, и он не хотел идти обратно к нему в лапы, не удостоверившись, что это единственный выход. У него промелькнула слабая надежда переждать основную атаку в где-нибудь в доках или даже попытаться перебраться за Лоссен. Он решился высказать свои предложения Сетту, но тот отнесся скептически:
