Текст книги "Калтонхолл (СИ)"
Автор книги: С Копылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
– Ты уверен, что они видели все, что нужно и, главное, поняли это правильно?
– Если они не совершенно бестолковы, то должны были. Они точно видели нашу колонну на тракте, а я принял меры, чтобы они и в лесах наткнулись на избитые следами дороги. Должен сказать, ваша идея с ложным следом весьма впечатлила даже меня. Я бы поверил, будь так же глуп, как люди.
Назим посмотрел из-под капюшона на собеседника, но по лишенному плоти оголенному черепу лича и его глухому голосу совершенно невозможно было определить, говорит ли он это всерьез. До похвальбы собственным подручным ему дела не было, но вот насмешки бы он не потерпел. Вернее, не насмешки – какое ему вообще дело до слов посредственного колдуна, который даже силу обрести не смог, не превратившись в ходячий скелет в кольчужной мантии – сам факт неподчинения и неуважения вывел бы его из себя. Впрочем, и эти свои слабости он постепенно изживал. Назим должен был преодолеть предел обычного существа, а для этого необходимо отказаться от своей сущности и низменных пороков.
– Я знаю, что второй разведчик убит стражами к востоку от тракта. – бесстрастно продолжил он. – Как это могло произойти?
Друлл лишь взмахнул скипетром, изображая пренебрежение к ситуации, и ответил:
– А с чего бы им его щадить? Врагов уничтожают.
– Мои указания были четкими, Друлл. Их следует выполнять в точности. – произнес Назим, не повышая голоса.
– Вам не стоит их жалеть. – отозвался Друлл, не поняв, что имел в виду командир. – И я решительно не понимаю, почему мы должны шастать по болотам у чертей за рогами вместо того, чтобы взять этот несчастный городишко!
Назим вздохнул. Объяснять что-то Друллу касательно его планов было бессмысленно – тот знал только одну тактику войны: собрать толпу и бросить на противника разом. Он не понимал ни хитрости, ни стратегии, даже элементарные вопросы планирования операций порой ставили его в тупик. Вот и сейчас ему было невдомек, что штурмовать пусть и ослабленный, но укрепленный камнем и, наверняка, чарами город в лоб слишком рискованно. Рискованно не поражением, а потерей солдат и внезапности. Назим отлично понимал, что если он бросится на стены Калтонхолла без подготовки, то понесет значительные потери, и ему придется либо оставаться на поле боя и восполнять их, что опасно потерей инициативы, либо сразу же идти на Моргана Кендалла, не давая ему шанса подготовиться. Но во втором случае опасность была бы еще выше – Назим нисколько не переоценивал возможности низшей нежити как бойцов. Обученные и опытные воины Кендалла скорее всего попросту сметут его легион в открытом бою. Так что прежде, чем действовать, он хотел получить решительное преимущество.
– Долго ли нам еще возиться с этим бесполезным материалом? – спросил лич, намекая на то, зачем Назим ушел так далеко в сторону от дороги на Калтонхолл.
– Почти все. – ответил маг, не вдаваясь в подробности.
Тем временем они вошли в захваченную деревню. Она была невелика – три десятка изб вокруг покосившегося святилища местных мракобесов, до сих пор верящих в какую-то чушь про высшую недосягаемую силу. Назим считал себя выдающегося ума личностью, он вполне понимал, что далеко не всем повезло родиться в Бракаде и изучать науки в одной из верховных Башен. Но одно в его мозгу не укладывалось – как эти люди могли слепо и бездоказательно верить в то, что существует нечто недосягаемое? Неужели они и вправду считают, что эти силы – высшие, и что такого могущества нельзя достичь? Обдумывая это, он самодовольно улыбался, вспоминая о собственных целях. В конце концов, эти люди сами создали клетку вокруг себя – таков удел неотесанных бесцельных существ. Впрочем, таковыми были и большинство его наставников в Башне, пусть и куда более образованными. Это озарение снизошло на него не сразу, лишь изучив магию, науку и своих учителей, он пришел к выводу, что никто, кроме него самого, не в силах дать ему желаемое – могущество. Казалось бы, умные и мудрые наставники, становились абсолютно косными и зашореными глупцами, когда Назим заявлял им о своих методах познания. Они кричали, что он творит зло, что его наука – тьма и прочее, а Назим никак не мог взять в толк, почему такие примитивные аспекты как Стихии могут служить предметом постижения, а такие могущественные и по-настоящему безграничные, как Жизнь и Смерть – нет. Ему говорили, что жизнь бесценна, а манипулирование энергией смерти аморально и безнравственно, но при этом сами говорящие запросто призывали и создавали тех же стихийных элементалей и управляли ими. Чем же в этом плане отличается постижение и управление двумя другими аспектами? В конце концов, весь мир устроен именно таким образом – слабые и подчиненные существа служат более сильным. Задумываться о морали в вопросах постижения могущества, по меньшей мере, нелогично. В настоящем же мире мало кто задумывается и печалится о судьбе коровы, пошедшей на съеденный за обедом стейк, но при этом никто не считает это чудовищным. Отчего при изучении магии такой подход должен оцениваться по-иному? Жизнь и смерть – лишь средства для достижения целей, почему это должно быть запретно? В конце концов, не найдя поддержки и осознав, что даже маги Башен недостаточно готовы для постижения истинного могущества, он ушел к тем, у кого не было подобных ограничений. И здесь он обрел себя.
Все пойманные жители деревни были согнаны слугами Назима в ее центр и взяты в кольцо. Увидев приближающихся Назима и Друлла и опознав в первом живого, они подняли нестерпимый вой – умоляли пощадить их, взывали к жалости, просили не трогать. Маг мельком взглянул на толпу и навскидку посчитал – получилось около полусотни человек, большинство – дряхлые старики и совсем маленькие дети. Ценного материала для солдат было мало. Это было и к лучшему, Назмиму совершенно не хотелось тратить столь драгоценное время на создание очередных никчемных, медлительных и тупых мертвецов. Цель его рейда по тылам была несколько иная – не зря же он постигал столько некромантию. Он прикинул в уме, на сколько новых бойцов хватит этих людей, и отдал соответствующие распоряжения.
Друлл и остальные три лича встали вокруг сбившейся в кучу толпы, а верные скелеты доставили на площадь ящики с будущими воинами. Увидев его приготовления, люди в деревне заголосили еще громче, отвлекая его и не давая сосредоточиться на заклинании.
– Утихомирьте материал. – бросил он личам. – Но не повредите никого!
Назим знал, что многие некроманты пытают и мучают своих обращаемых, якобы затем, чтобы повысить качество получаемых мертвецов. Но он видел, какое неподдельное удовольствие они получают, как наслаждаются этим процессом, смакуют его. Назим был не из таких. Он давным-давно опытным путем установил, что эманации смерти потрясенных или доведенных до отчаяния болью или страхом существ ничем не отличаются по действию от таковых умерших в полном покое, поэтому не тратил силы попусту. Наслаждение такими примитивными способами, как причинение боли, поедание изысканных блюд или любовь он считал уделом низших существ, у которых нет и не может быть великих целей. Для себя он признавал лишь одно удовольствие – обладание властью и могуществом.
Друлл и остальные слаженно прочли заклинание онемения, и на площади, наконец, наступила так необходимая для сосредоточивания тишина. Люди в ужасе хватались за горло, пытались кричать, но не могли издать ни звука. Скелеты и мертвецы Назима оттеснили их в самый центр и прижали как можно ближе друг к другу. Он занял свое место среди помощников-личей и дал им знак начинать. Для начала требовалась ловушка душ – они сосредоточили свои силы, и вскоре полупрозрачная неосязаемая сеть темной энергии оплела бьющуюся в панике толпу на площади. Затем Назим лично установил связь потоков ловушки с приготовленными ящиками, соединив каждый равным количеством нитей заклинания и создав каналы. Это отняло достаточно продолжительное время – Назим делал все тщательно и осторожно, не желая начинать ритуал заново из-за маленькой ошибки. Когда все было готово, он сам сосредоточился на ловушке и установил с ней контакт. Главное здесь было – выбрать должный момент, пик эманаций. Собравшись с силами, он кивнул личам, и те вскинули свои скипетры в сторону материала. Наконечники посохов засветились бледно-зеленым светом, и через мгновение четыре черно-зеленых сгустка одновременно сорвались с них на толпу, оставляя за собой призрачный дымный след. Облако смерти накрыло разом всех в ловушке. Люди в отчаянии попытались было прорваться через кольцо Назимовых солдат, но все произошло мгновенно – смерть настигла каждого. Большинство повалились на землю в тот же миг, и лишь у единиц хватило сил доли мгновения сопротивляться гибельному заклятью. Назим физически почувствовал агонию каждого из них. Когда концентрация магии в ловушке стала максимальной, он перенаправил ее по приготовленным каналам к ящикам с создаваемыми воинами. Не теряя ни одной эманации, он ловко распределял их к своим целям, поддерживая равномерность насыщения. К концу ритуала он уже с усилием стоял на ногах, а на его бледном лице крупными каплями выступил пот. Он собрал волю в кулак и, закончив с потоками, запечатал каждый созданный сосуд. Опустившись на колени, он мысленно скомандовал воинам пробудиться и восстать. В тот же миг крышки ящиков были выбиты мощными ударами изнутри, и взору Назима предстали его творения – вершина мастерства. Он не смог сдержать улыбку, чувствуя, как растет его гордость за проделанную работу. Он стал на шаг ближе к своей цели.
____________________________________________________________________________
Утром следующего дня Реджинальд стоял вместе с двумя стражами и Деннингтоном у окна зала городского совета и смотрел на заполненную людьми главную площадь Калтонхолла. Плотная толпа окружала лобное место – небольшой деревянный помост, с которого оглашались все городские решения, а также изредка проводились казни тех, кто совершал особо тяжкие преступления в стенах вольницы. Разведчику показалось, что на площади собралась едва ли не добрая половина города, ибо даже примыкающие к ратуше улицы были заполнены людьми. До него доносился недовольный гул огромной толпы, внимавшей речам распинающегося на помосте делегата Карветта. Едва тот начал говорить, Реджинальд понял, насколько ситуация опасна. Народ был озлоблен, и каждое слово Карветта против наместника находило отклик в толпе. Он то и дело слышал выкрики, доносившиеся с улицы:
– Твоя правда, друже!
– Долой такую власть!
– Скинуть его, и дело с концом!
Реджинальд следил за происходящим с опаской. Случись восстание – и эта толпа в первую очередь обратится против засевших в ратуше Аддерли и остальных. Он сильно сомневался, что наместник сможет переубедить людей, хотя и видел, как тот готовился всю ночь напролет. Слишком уж многое произошло в городе, что довело жителей до кипения. Даже намеренно расставленные в толпе верные люди наместника мало влияли на общее настроение народа, который жаждал возмездия.
– А ныне этот человек и жизни ваши возьмет, дабы править дальше! – бесновался на помосте Карветт, вбивая гвоздь за гвоздем в крышку будущего гроба Аддерли. – Он уже пошел супротив совести, супротив закона! Черта пройдена, и нет более сил моих терпеть это, други!
Толпа загудела еще яростней, и Реджинальд осознал, что дело дрянь. Еще немного, и этих людей будет не остановить. Он оглядел своих стражников. В этот раз с ним были двое неизвестных молодых наемника Аддерли – Норберта и Сетта наместник забрал для собственной охраны. Он со всеми своими и Деннингтона людьми находился на первом этаже, ожидая своего слова на вече. Тысяцкому же он приказал следить за толпой и вытащить его, в случае чего.
Двое наемников были мрачнее тучи. Они прилипли к окну, боязливо наблюдая народный гнев. Деннинтон молча стоял позади разведчика и тоже мрачно глядел на площадь, теребя по привычке рукоять меча.
Тут у Реджинальда промелькнула шальная мысль о побеге. Из его головы не выходил вчерашний разговор с Валленом Аддерли и его ложь о том, что его освободят. Разведчик еще с того момента начал помышлять о том, как уйти из-под надзора наместника до битвы, не желая умирать, едва обретя относительную свободу. Он давно заприметил болтающийся на правом боку одного из солдат кинжал, за которым тот совершенно не следил, обратив все свое внимание на происходящее за окном. Реджинальд был не самым выдающимся, но все равно умелым фехтовальщиком из-за своего двухмечевого стиля боя, зато убивать быстро и наповал он умел прекрасно. Двое молодых наемников уж точно не были бы для него серьезными противниками. Деннингтон, стоявший поодаль, возможно, успел бы вытащить меч из ножен, но, во-первых, в небольшом помещении длинный клинок не самое удобное оружие, а во-вторых, сотник узнал, что Деннингтон таскал с его собой лишь для подчеркивания своей должности тысяцкого. Сетт сказал ему, что тот и раньше появлялся с ним на людях, но постоянно носить с собой начал лишь с приходом войны, а чтобы он применял его – вообще не слыхал. Двое отвлеченных, беспечных стража, один пожилой тысяцкий... Всего три человека отделяли Реджинальда от свободы. Шум от возмущенной толпы стоял такой, что люди внизу ни за что бы не услышали звуки схватки.
Разведчик собрался духом и медленно протянул руку в сторону кинжала, готовясь к броску. В этот момент дверь в зал распахнулась, и к ним вошел начальник стражи дома Аддерли – высокий широкоплечий мужчина с варварскими чертами и густой рыжеватой бородой, имени которого Реджинальд не знал. Сотник досадно повернулся к нему и сделал вид, что ничего не замышлял. Его шансы сбежать резко провалились вниз. Несмотря на то, что главный наемник пришел один, он был в полном пластинчатом доспехе и шлеме – даже окажись он никудышным бойцом, быстро свалить его было бы чрезвычайно трудно, не говоря уж о том, что идти в одиночку против четверых разом совсем безрассудно. Реджинальд вздохнул, и понял, что планы придется отложить. Тем временем, пришедший произнес:
– Начинается, господин Деннингтон. Нам следует быть начеку.
При этих словах сотник вновь повернулся к окну и увидел, что через узкий коридор посреди бушующей толпы, созданный стражниками и солдатами Аддерли, наместник пробирается к лобному месту. Он шел с гордо поднятой головой, не обращая внимания на бросаемые ему гневные выкрики и ругательства, словно это был его парад. Реджинальд невольно оценил мужество этого человека. Смирившись с тем, что ему ничего пока не остается, как вверить свою судьбу в руки Валлена Аддерли, сотник прислонился к раме и приготовился услышать, что скажет наместник.
____________________________________________________________________________
Валлен Аддерли боялся, но не позволил себе показать это ни выражением лица, ни походкой. Его эмоции были под полным контролем. Перед выходом в толпу, он попросил отца Джендри, прятавшегося в ратуше вместе с ним, наложить на него усиливающее звук заклинание для успеха всего замысла. Тот охотно помог, вдобавок применив и магию восстановления, так что усталости из-за бессонной ночи он тоже не чувствовал. Тем не менее, сердце его забилось быстрее, когда он оказался посреди озлобленных горожан. Он понял, что либо он сейчас заставит свой план сработать, либо все кончится очень печально.
Когда взошел на помост и окинул взглядом всю собравшуюся гневную толпу, он в тот же миг понял, что речь, которую он готовил всю ночь, не поможет. Эти люди не желали сейчас ничего слушать, а желали лишь одного – крови. Ладони Валлена похолодели, когда он представил, что бунтовщики сделают с ним и его семьей.
"Видимо, придется действовать наобум." – подумал наместник, прежде чем взять слово. – "Ну, или злато извлечь, или битым лечь!"
– Жители вольного города Калтонхолл! – зычный, усиленный магией голос Аддерли разнесся разом по все площади, перекрывая царивший на ней шум. – Друзья мои! Вы выжили из ума? Рассудка у вас не стало?
Ожидавшие оправданий наместника, люди от неожиданности притихли, а Валлен, собравшись с силами, продолжил:
– В ваши ворота стучится враг. Нет! Сама смерть явилась к вам на порог! А вы всурьез обсуждаете, не пропустить ли ее? Что с вами стало? Это не шайка разбойников, от которых можно откупиться. И не имперские войска, с которыми возможно вести переговоры. Эти порождения скверны придут не за вашим золотом, им не нужен ни Калтонхолл, ни даже наши жизни! Они явятся за нашими душами, чтобы пополнить ими свои нечестивые ряды! Вдумайтесь! Ваши дети, матери, любимые – все они не просто умрут, но восстанут и пойдут убивать все живое! Не будет им даже покоя посмертного – вот какая угроза идет на нас. Посему я прошу вас – оставьте на время распри. Коль хотите обвинить меня в ошибках – отложите эти разговоры. В час, когда враг полезет на эти стены, говорить должны ваши мечи!
– Опять вы за свое, Аддерли! – вскричал вольный делегат Карветт. – Даже в такое время токмо о власти и помышляете! Я уже явил самую разумную мысль народу – спасаться за Лоссен. Вы свое получите, наместник. Вышло ваше время!
Из толпы раздались одобрительные выкрики в сторону Картветта. Кто-то призывал немедленно прекратить вече и здесь же низложить наместника. Редкие голоса взывали к тому, чтобы прислушаться к нему.
– Скажите мне, вольные люди, – продолжил Валлен. – Когда к вам в дом ломятся воры, вы думаете о власти? Или когда на ваших глазах убивают дитя? Это наш город, и помышлять о его сдаче нежити – недопустимо! Вы правы, я не ваш господин и не могу заставить вас идти в бой против воли. Но послушайте! Вы свободные люди, и вольны сами выбирать судьбу. И я тоже! Я выбираю защитить свой город и не поддаться страху. А вы? Сможете ли вы смотреть друг другу в глаза, ежели сбежите от врага, поджав хвост? Вчера на совете было сказано, что город, мол, это не дома и улицы, а люди, что в нем живут. Это не так, друзья мои! Человек не может зваться человеком, ежели не в силах отстоять и защитить свой дом и родных! И посему я буду стоять здесь, с мечом в руке и не утрачу доблесть перед лицом врага! Ответьте мне, горожане, кого вы послушаете в трудный час – законного наместника, или человека, что призывает вас сдаться и предать все, чем вы живете? Этот человек, – указал наместник на делегата Карветта. – внушает вам, что вы слабы. Что нам не выстоять, что нужно бежать и спасаться самим. Говорит, что заботится о ваших жизнях. Это наглая ложь! Он трус, боящийся лишь за собственную шкуру! Он хочет сбежать и подбивает вас сделать то же, чтобы некому было обвинить его в малодушии! Я совершал спорные поступки, други. Возможно, я мог быть лучшим наместником. Но я делал все это для защиты города! Я не был, и никогда не стану предателем! Я намерен отстоять Калтонхолл и надеюсь, что вы не дадите изменникам одурачить вас!
Карветт побагровел при словах Валлена. Площадь вновь загудела, и на сей раз гул был неоднозначный. Люди задумались над словами наместника. Раздались отдельные выкрики:
– Опять елей в уши льет! Не ведитесь, люди!
– Верно он говорит!
– За что погибать-то должно!?
– Как биться-то без войска? Нежить, чай, одной честью не напугаешь!
– Идет беда – затворяй ворота.
– Да куда нам супротив мертвецов! Не сдюжить!
– Позор из дому своего бежать!
Чувствуя, что в рядах вече наметился раскол, Валлен во всю силу голоса заговорил вновь:
– Не победить? Не испугать? Не обратить в бегство? Значит, мы просто поубиваем всех, кто явится под наши стены! Почти четыреста лет моя семья правила Калтонхоллом и держала горло под защитой. Ни один враг с тех пор не прошел здесь. И я, Валлен из дома Аддерли, даю вам слово, что вольный город Калтонхолл не падет ни в сей час, никогда! Плечом к плечу, на этих стенах мы примем бой и победим! Нежить не ведает ни страха, ни жалости? Но у нее нет и дома, который стоит защищать, нет любимых, за которых стоит отдать жизнь! Мертвецы не знают ни доблести, ни чести, ни мужества! Они восстали из небытия, дабы лишить и нас всего этого – так отправим их обратно в могилы!
Последнюю фразу Валлен прокричал во всю мощь своих легких, воздев при этом кулак в небо. Увидев условный знак, люди Деннингтона и Аддерли, стоящие в разных местах площади, одновременно закричали:
– Да!
– За Калтонхолл!
– Слава наместнику!
Это сработало. Поначалу остальные замолчали в замешательстве, не зная, чью сторону принять. Затем, за Аддерли начали кричать иренвигские беженцы, заблаговременно расположенные Деннингтоном одной толпой возле лобного места. Их поддержка и послужила решающим перевесом – через минуту вся площадь в один голос воскликнула:
– Аддерли! Аддерли!
Наместник улыбнулся и поднял обе руки, отвешивая одобрительно ревущей толпе легкий поклон. Затем он обратил взор на Карветта, заварившего всю эту кашу. Тот попятился назад и попытался обратиться к народу, но его не слушали. Аддерли сделал толпе знак замолчать и заговорил сам:
– Я знал, что вы не подведете меня, и, даю слово, не забуду этого! Ответьте мне, вольные люди, как в Калтонхолле поступают с предателями? – указал он на трясущегося Карветта.
Тот в ярости сжал кулаки и вперил взгляд в толпу, бросив при этом Аддерли:
– Ты не посмеешь!
Толпа вновь гневно загудела, и с площади раздались возгласы:
– Изгнать его!
– Повестить!
– Да вы в своем уме!?
– Собаке – собачья смерть!
– Выкинуть за ворота – и дело с концом!
– Люди добрые! – обратился вновь наместник к вече. – Скажите, и я не укорю вас за честность: благоразумно ли выпускать этого изменника из города в такое время?
Ответом было молчание. Делегат с ужасом глядел на суровые осуждающие лица тех, кто еще совсем недавно готов был идти с ним против наместника. Упавшим и дрожащим голосом он закричал:
– Не верьте ему! Обманывает о вас! На убой отправит ради своей...
Валлен Аддерли указал на Карветта и коротко распорядился:
– Взять его!
Двое стражников и Эдрик, заранее поднявшиеся на лобное место, шагнули к делегату. Тот в отчаянии с ревом бросился к наместнику, но стражи встретили остриями алебард, а Эдрик, подскочив сзади, с размаху ударил его мечом плашмя по спине. Другой солдат сбил с ног визжащего от боли делегата древком алебарды и придавил его коленом. Через миг ему уже заломили руки и поволокли прочь с помоста под оглушительный рев толпы. Аддерли победил.
__________________________________________________________________________
Риммон Хазор, стоявший на вече далеко от помоста вместе со своими людьми, едва почуяв, куда клонит выступающий наместник, произнес, стиснув зубы:
– Безумец! Он нас всех погубит!
Но сделать он уже ничего не мог. Он видел, как невдалеке от него нескольких особо рьяных противников Аддерли утихомирили и переубедили самым древним способом голосования на вече – кулаками по зубам. Поняв, что дело проиграно, он обернулся к своему брату и тихо сказал, чтобы услышали лишь ближайшие люди:
– Убираемся отсюда, немедля! Хотят умирать – пусть умирают, я пытался. Теперича о себе думать надо.
С небольшим отрядом самых верных людей он выскользнул из толпы и скрылся с площади.
___________________________________________________________________________
Деннингтон встретил Аддерли в зале совета, куда тот поднялся по окончании вече. Он поздравил его с прекрасной речью, не слукавив. Он видел, что она произвела впечатление даже на видавшего виды сотника. Валлен поблагодарил его, сел за стол совета и произнес:
– Да, это победа. Но главное впереди, други. Я позабочусь о делах в городе, прикажу своим людям готовить ополченцев, обучать их на скорую руку. Ты же, Уилл, бери сотника и полсотни человек – пусть постройки на южном поле убирают на полет стрелы от стен.
Деннингтон заметил, что при этих словах разведчик кивнул. Он насупился и ответил:
– На что мне он сдался-то? Следить за ним еще не доставало, кабы не сбежал.
– Пусть думает, как битву вести. – ответил Аддерли. – Местность изучает, или что там вообще надобно для того!
Деннингтон нехотя согласился. Он встал и направился было к двери, но, вспомнив, что еще хотел сказать, обернулся к наместнику:
– Валлен, ты моих людей просил прочесать город в поисках людей для битвы. Забыл тебе сказать об том – дело сделано.
– И каковы результаты? – спросил заинтересованный наместник.
– Негусто. – со вздохом ответил Деннингтон. – В основном голь перекатная да отбросы всякие – толку от таких... Разве число ополчения пополнить. Но есть и хорошие новости. У Инэт настоящий рыцарь сыскался!
– Рыцарь? – удивленно переспросил Валлен. – Кто?
– Сэр Уилмор Страйк из надела Каменный Город. Утверждает, что находится здесь проездом, по заданию лорда-хранителя границы Дарбонта. Я уже позаботился, чтоб с него не спускали глаз.
– Правильно. – одобрил его Аддерли.
– Это не все, Валлен. Лисск со своим отрядом здесь, можешь представить?
Тут наместник уже не смог сдержать улыбку:
– Поразительно! – усмехнулся он. – Да у этой ящерицы просто талант появляться в нужное время!
– Да уж, как нельзя кстати. Он требует обычную плату за помощь – пять серебряных монет за каждого, сорок – за всех сразу.
– Хорошо, Уилл. Пригласи сегодня вечером и сэра Уилмора, и Лисска – обсудим условия. А сейчас позаботься о защите города.
___________________________________________________________________________
Реджинальд оглядывал будущее поле битвы у южных ворот Калтонхолла. Это была обширная, поросшая травой равнина, простиравшаяся от стен города, пересекавших ее в самом узком месте, до начинавшегося в двух с лишним верстах вдали леса. На запад она уходила до самых топей Сансилла. Построек перед городом было немного – пара конюшен, несколько непонятных хижин и изб, мельница и рыбацкий причал. В данный момент все они, кроме причала, разбирались на бревна и доски людьми Деннингтона. Материал предполагалось пустить на латание стен и строительство укреплений в самом городе. Полусгнившую и негодную для этого рыбацкую пристань мастер Лисандр выбрал в качестве мишени для обучения тех немногих, кто выказал некоторые способности к магии в Калтонхолле. Полтора десятка мужчин и женщин всех возрастов старались создать и запустить магическую стрелу с огненной составляющей в эту развалюху. Получалось не особо, и старый маг хмурил брови и пытался наставлять нерадивых учеников. Вообще говоря, у него были и собственные последователи, но, по словам самого Лисандра, они могли разве что вызвать на мертвецов дождь или помочь им со строительством – все, кто проявлял способности к боевой магии, направлялись им в Иренвиг. Часть людей начала выкапывать небольшой подковообразный ров вокруг ворот города, оставляя лишь узкую – на одну повозку – дорожку, которую можно было бы быстро срыть перед приступом. Здесь как раз таки пригодились ученики стихии Земли.
Деннингтон в стороне беседовал с отцом Джендри, который с парой послушников пришел забрать свиток с исследованием Лисандра мечей Реджинальда и лежащих на них чар. Отдавая свиток, маг долго рассказывал и советовал озаренному, как можно наложить подобные чары. Реджинальд, правда, заметил, что отец сомневается в собственных силах.
Стражами Реджинальда вновь стали Сетт и Норберт, они повсюду сопровождали его и не давали отрываться далеко от людей тысяцкого. Глядя на разрушение вокруг, Норберт сетовал:
– И что в мире не живется существам, а? Только и знаем, что ломать и убивать.
В одном месте он поддел сапогом вывороченный проволоченным бревном пласт земли и со вздохом сказал:
– Эх, какая землица... Пахать бы да пахать ее, а не мертвыми ногами топтать.
Реджинальд тоже не терял времени. Раз пока его побег был невозможен, он решил заняться подготовкой к битве. Он высматривал возможные пути на стены, слабые места, мертвые точки и многое другое. Обдумывал, как можно укрепить город и усложнить его взятие.
Дела в поле шли своим чередом, когда из леса в сторону работающих людей выехал одинокий всадник. Он медленно вел коня по Короткому тракту к Калтонхоллу, даже не думая пришпоривать его. Было нечто странное в нем – и внезапное появление, и медленный шаг коня и то, что его то и дело бросало из стороны в сторону по дороге, словно скакун под ним был ранен или загнан насмерть. Люди гадали, кто бы это мог быть, но рассмотреть всадника как следует было трудно.
– Кого там черти несут? – озадаченно спросил Деннингтон, тщетно щуря глаза и пытаясь рассмотреть путника.
Так вышло, что стоящие в тот момент рядом Деннингтон, озаренный Джендри и Реджинальд со стражами оказались ближе всех к всаднику. Поблизости также был и мастер Лисандр с учениками. Некоторые рабочие тоже подтянулись сюда, чтобы узнать, в чем дело.
Реджинальд, прищурившись, тоже глядел на фигуру вдали. Ему человек показался смутно знакомым, но, несмотря на хорошую память на лица и фигуры, узнать его он не мог.
– Эй, да это же Хедрик, страж Нортонов! – воскликнул внезапно Сетт, когда всадник покрыл половину расстояния до них. – Узнаю его лошадь!
Реджинальд тут же вспомнил одного из разведчиков-добровольцев, и понял, что Сетт прав. Это действительно был он, только как-то странно изменившийся, иначе и сам сотник бы его немедленно узнал.
– А я уж отходную ему читать думал! – радостно отозвался озаренный Джендри.
Сэтт взмахнул рукой в приветствии, но ответа от всадника не последовало.
– Может, он ранен? – неуверенно сказал Норберт. – Чересчур медленно едет, словно обессилел.
Они все пошли навстречу путнику, до которого оставалось саженей двести. Чем ближе становилась таинственная фигура, тем тревожней становились лица людей. Хедрик, если это было он, никак не реагировал их на знаки и крики, а продолжал все так же медленно двигаться на них.
– Да что с ним не так? – спросил тысяцкий. – Стойте рядом, осторожность не повредит.
Когда до всадника осталось саженей пятьдесят, стало, наконец, возможным его нормально разглядеть. Это действительно был нортоновский наемник Хедрик Фар – в этом ни у кого не осталось сомнений. Он медленно плелся на своем коне, закутанный в темный походный плащ с головой, по-прежнему не издавая ни звука и не совершая никаких движений. Его конь, почуяв людей, все же прибавил шагу, и когда он проехал еще пару десятков локтей, Реджинальду все стало ясно. Он увидел запекшуюся на накидке кровь, спотыкающийся шаг лошади, веревки, что удерживали Хедрика в седле – и понял, что и конь, и сам наемник давно мертвы.
– Он нежить! Назад! – заорал он, предупреждая остальных.
При его крике мертвый конь перешел на сбивчивый галоп, от тряски плащ свалился с фигуры Хедрика, обнажая его бледное обвисшее лицо, наполовину лишенное плоти с правой стороны, и залитую побуревшей кровью одежду. Почуяв живых, труп открыл изуродованный рот и протянул гниющую ладонь к ним. Все в ужасе шарахнулись назад. Джендри попытался сосредоточиться на каком-то заклинании, но потерял фокус, и его ладони потухли. Норберт с Сэттом беспомощно выставили свои алебарды и попятились в сторону. Простые люди с криком кинулись врассыпную. Реджинальд сохранил самообладание, но и ему стало не по себе стоять безоружным на пути пусть и мертвого, но конного воина. В этот момент Деннингтон шагнул прямо навстречу несущемуся всаднику и извлек из ножен меч.
