Текст книги "Калтонхолл (СИ)"
Автор книги: С Копылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Постепенно идти становилось все тяжелее. Оливер начал ощущать слабость и жажду, он вспомнил, что не ел и не спал со вчерашнего вечера. Нога беспокоила все ощутимей, раздуваясь, словно мех в кузне, а ощущения в ней стали невыносимыми. Его немного удивило то, что он начал замерзать, несмотря на нещадно палящее летнее солнце – когда он прикоснулся ладонью ко лбу, он почувствовал, насколько она холодна. Парень шел все медленней, смещаясь в конец колонны. Когда они преодолели примерно полпути до площади, оказавшись в небольшом садике, он и вовсе начал отставать. Кружилась голова, и его мутило.
– Дяденька... – протянул Оливер, когда понял, что уже не в силах нагнать уходящий отряд. Ковыляющий последним мужчина с бурой повязкой ниже спины обернулся и, злобно ухмыльнувшись, молча продолжил идти вперед. Мальчик узнал в нем накинувшегося на него в башне-лечебнице ополченца.
Глядя на удаляющихся людей, он почему-то не испытывал страха. Все, чего ему хотелось в тот момент, это сесть и дать одеревеневшим ногам отдых. Левую он вообще перестал чувствовать.
"Должно быть, вымотался я за ночь-то, да и мертвяк с ножом..." – подумал он, пытаясь собраться с силами.
– Надобно идти... дальше... – сказал самому себе маленький воин, почувствовав, что его язык пересох, словно обожженная глина. Он сделал еще пару мучительных шагов, и земля ушла у него из-под ног, так что ему пришлось опереться на каменную ограду сада. Часто дыша, Оливер доковылял до ближайшего дерева и повалился под него, ухватившись ослабевшими руками за ствол. Сердце бешено колотилось, отдаваясь ударами молота в голове. Он чувствовал, словно задыхается даже на свежем воздухе. Веки превратились в тяжеленные печные заслонки и так и норовили сомкнуться. Оливеру стало решительно все равно, останется ли он один посреди осажденного города и настигнет ли его нежить. Так сильно он еще никогда не уставал. Спать... нет, сначала пить... целое ведро бы сейчас выхлебал... Надо вставать и идти, он не должен... нет, он не сможет сейчас подняться...
Его мысли стали путаться, но где-то на задворках сознания еще звучал голос: "Нужно лишь немного передохнуть! Ты еще не отомстил за них!" Тут перед ним внезапно возникли отец, матушка с мирно спящим Ноем на руках и улыбающаяся Лорри. Оторопев, Оливер попытался протянуть к ним руку, но та словно весила тысячу пудов. Они смотрели на него ласковыми глазами, в них не было ни капли осуждения. Он хотел им сказать, что сожалеет обо всем, но язык не слушался.
– Ты настоящий герой, я горжусь тобой! – раздался хриплый голос отца, почти сразу же подхваченный матерью и сестрой. Наверное, это самой лучшее, что он когда-либо слышал.
Оливер понимал, что они мертвы, и это всего лишь сон, который развеется, когда он очнется, но как же прекрасны были эти грезы...
_____________________________________________________________________________
При каждом ударе по воротам Роб вздрагивал. Отряд Троя все еще держал позиции на крыше, тогда как люди на стенах уже оставили их. На глазах у Роба ящеры-наемники вывели уцелевших ополченцев с восточного прясла, однако он не заметил среди них тысяцкого, который отправился туда ранее. Соратники Роба, не считая измотанного светличного и доносчика Сопли, начали поглядывать на десятника с откровенной неприязнью – горшки с маслом и смолой кончились, на исходе были и камни, вдобавок, еще и праща сломалась от долгого использования, но приказа отходить Трой так и не отдавал. Внизу уже сновала нежить, перевалившая через стены до того, как все выходы были наглухо забиты, и то и дело вспыхивали короткие яростные схватки. Начальник стражи, командуя обороной ворот, выстроил перед ними копейщиков с полуторасаженными пиками в три линии, расположил уцелевших лучников за ними, а сам с пехотой прикрывал строй от мертвецов. Почти все светличные и маги либо ушли с тем сотником, либо полегли в бою. Роб понимал, что люди боялись. Они пятились от ворот, когда те вновь сотрясал чудовищный таран, оглядываясь друг на друга. Побеги сейчас хоть один – и все ринутся за ним.
– Держать строй! – орал Эдрик, силясь навести порядок. – Кто бы ни ворвался в эти ворота, остановим его!
– Слезать надобно! – глухо отозвался Лиам, оборачиваясь к десятнику, но тот лишь взмахнул мечом и неизменно ответил:
– Наше место здесь. Его надобно удержать, и иного не указа не было.
Роб выругался про себя, поминая этакого дуболома, который скорее положит весь отряд, чем прислушается к голосу рассудка. Снизу раздался очередной удар, и на сей раз он был сопровожден металлическим скрежетом. К этому времени все подпорки отлетели от ворот, и лишь засов и петли удерживали их от открытия. Роб увидел, как левая створка пошатнулась, осыпав каменной крошкой и обломками землю под собой.
– Готовсь! – зычно скомандовал Эдрик. – Копья к бою!
Следующий удар наполовину выломал ворота. Створка повисла на одной петле и засове. Что-то чудовищно тяжелое навалилось на врата снаружи, и раздался треск.
– Стоим насмерть, и да помогут нам Небеса! – прокричал Эдрик как раз в тот момент, когда створка с грохотом повалилась наземь. Из арки на ополченцев вышло самое отвратительное создание, которое когда-либо доводилось видеть Робу. Это было ужасающее чудовище, слепленное из мертвых туш животных и больше походившее на груду гниющего мяса, оживленную лишившимся рассудка некромантом. Росту в нем было аршинов шесть, толстенные лапы держали окованный железом ствол немолодой сосны, бочкообразное туловище держалось на двух коротких, гниющих ногах, а венчал все это огромный бычий череп, лишенный плоти. Смрад тления от чудовища был столь силен, что даже людям на крыше стало дурно.
Начальник стражи застыл на мгновение перед отвратительным порождением скверны, подняв топор в воздух, и, очевидно, не веря собственным глазам. Чудовище молча взмахнуло своей дубиной, и Эдрик в тот же миг разлетелся кровавыми ошметками. Строй рассыпался, люди подались назад, сминая друг друга, и жуткое орудие опустилось вновь, проделав брешь в бегущей толпе. От шагов твари задрожала крыша под ногами перепуганных людей Троя, от изумления даже переставших швырять камни. Через сорванные ворота в город хлынул поток нежити.
– Свет Небесный! – пробормотал бродяга Лиам в искреннем ужасе.
– Уходим! – взвизгнул кто-то за спиной Роба. Сам рабочий так и остался стоять на краю крыши с булыжником в руках, понимая, что для такой твари это все равно что галька из реки.
– Чего застыли, олухи! – взъелся Трой. – Бревно скидывай!
Роб вышвырнул бесполезный камень и вместе с Соплей кинулся к последнему бревну. Остальные недвусмысленно глядели на люк вниз.
– Стоять! – наперед осадил Трой. Тут к нему повернулся светличный с явным желанием что-то сказать, но едва послушник открыл рот, стрела угодила ему в скулу, пробив челюсть насквозь и выбив зубы. Он выпучил глаза и испуганно замычал, захлебываясь собственной кровью. Двое оставшихся ополченцев подхватили его под руки и стали оттаскивать от края. Роб, уже взявшийся за один конец бревна, кинул взгляд в сторону, откуда прилетела стрела, и с ужасом увидел несущийся прямо на него черный сгусток.
"А защиты нет боле..." – мелькнуло у него в голове, когда он отпрыгнул и спрятался за бревно. Самого попадания он не увидел, лишь почувствовал на мгновение леденящий могильный холод за спиной и жуткий страх. Когда он осмелился поднять голову, все трое у противоположного края крыши были мертвы. Их бледные тела лежали друг на друге, а на лицах отпечатался смертельный ужас. Роб вскочил на ноги и развернулся, чтобы сбежать, но тут же едва не напоролся грудью на клинок десятника.
– Далече ли собрался? – с нескрываемым презрением проговорил тот, дернув изуродованной губой. Шлема на десятнике уже не было, очевидно, он слетел, когда Трой схоронился от гибельного облака, так что теперь его уродливое, внушающее страх лицо было прямо перед Робом.
– Да ты в уме ли! Бежать надобно! Спасаться!
– Нет. – жестко ответил Трой, поднося лезвие к горлу Роба.
– Но они ж мертвы! – в ужасе выпалил рабочий, отчаянно желая уйти прочь.
– И что с того? Разве битва окончена? Разве тебе разрешали покинуть пост? Наше место здесь, верно, Сопля?
– Истинно так! – подобострастно подтвердил стукач, кивая головой, хотя Трой даже не оборачивался к нему. – Долг наш защищать ворота, и уходить нам негоже!
– Вот то-то и оно! Бейся, шкура трусливая, ежели рядом с теми лечь не хочешь!
Роб ничего не возразил, а только смотрел, как к десятнику со спины подбирается Сопля, все еще говоря о долге. Когда Трой вновь открыл рот, доносчик со всего размаху ударил его увесистым булыжником по затылку, забрызгав кровью себя и Роба. Десятник крякнул и полетел вперед, распластавшись на крыше лицом вниз. К нему тут же подскочил Сопля, подхватил выпавший меч, пинком перевернул дергающегося и мычащего Троя на спину и с явным наслаждением медленно вонзил клинок ему в горло. Роб поначалу тупо смотрел на происходящее, ошалев от такой расправы, но когда Сопля выпрямился, держа в руке окровавленный меч, в миг понял, что случится дальше, и отшатнулся назад.
– Я... я не скажу... не выдам тебя... – пролепетал он, с отчаяньем глядя на такой далекий спасительный люк вниз. Непослушными пальцами он снял с пояса почти бесполезную булаву и выставил ее перед собой. Его оружие было настолько паршивым, что даже Роб понимал, что не сможет противостоять противнику с длинным мечом.
– Конечно не выдашь! – угрожающе прогнусавил Сопля и бросился на Роба.
Булава сломалась от первого же удара. Второй рассек до крови левое плечо. Третьим Сопля, будучи никаким фехтовальщиком, не попал, и Роб бросился бежать. В его голове была лишь одна мысль – спастись, но, поворачиваясь спиной к врагу, он лишь облегчал ему задачу. Люк был слишком далеко, рабочий понимал, что ни за что не успеет добежать до него раньше юркого стукача. Он сжался на бегу, ожидая удара в спину, но тут ему впервые за последнюю седмицу крупно повезло. Сопля не заметил валявшийся под ногами шлем десятника, запнулся об него и рухнул на колени, чуть не выронив меч. Понимая, что это его единственный шанс, Роб подскочил к доносчику, схватил его за грудки и с отчаянным ревом вытолкнул с крыши. Лезвие меча вновь полоснуло по ране на плече. Рыжий был далеко не самым сильным среди пестрой толпы портовых рабочих, но крепкое телосложение и годы тяжелого труда все-таки сделали свое дело – худосочный Сопля проломил спиной хлипкие перила и с криком свалился вниз.
Когда он спустился на улицы, вокруг царил полный хаос. Обезумевшие люди метались среди наступающей нежити и горящих развалин конюшни. Со стороны главной улицы доносились леденящие кровь крики и тяжелые удары чудовища, прокладывавшего себе дорогу по живым людям. О сопротивлении никто не помышлял. Безоружный Роб запаниковал и бросился бежать в сторону от ворот.
_____________________________________________________________________________
По дороге отряд Реджинальда заметил ящеров-наемников, сопровождавших пару десятков ополченцев со стен. Большинство были ранены и биться не могли, но тем не менее шестеро ящеров и трое ополченцев пополнили их ряды. Главный наемник, Лисск, сообщил, что тысяцкий Деннингтон пал на стене. Как ни странно, известие не принесло сотнику большой радости – в бою он расценил это как потерю ценного бойца. Также ящеры кратко описали ситуацию у ворот, ясно дав понять, что люди там нуждаются в помощи.
"Проклятый ветер!" – подумал тогда сотник. – "Не дуй он с востока, и в пекло бы лезть не пришлось!"
Навстречу отряду попадались бегущие бойцы, которых немедленно заставляли становиться в общий строй. Они были напуганы и описывали ужасное чудище некромантов как десятисаженного гиганта с огромной палицей в руках, несущего смерть всему, но Реджинальд прекрасно понимал, что у страха глаза велики. Разглядеть что-либо в дымном и пыльном мареве было трудно. Все чаще встречались и пока еще немногочисленные мертвецы, которых без труда упокаивали гномы Каледдина. Когда спереди донесся грохот, и стало ясно, что они уже близко, разведчик выхватил мечи и подал сигнал другим.
– Шар-ад дар карн Горн! – прокричал в ответ верховный кузнец, воздев над головой вспыхнувший пламенем молот, и полсотни голосов подхватили боевой клич. Реджинальд невольно отдал дань уважения бойцам Каледдниа, посланным фактически на верную смерть – они должны были принять удар абоминации на себя. Гномы сомкнули стену щитов и выставили вперед глефы, их строй стал напоминать ощетинившегося ежа.
Впереди начали угадываться очертания чудовища, медленно продвигавшегося навстречу и размеренно убивавшего всех, до кого могло дотянуться. В лапах оно держало обломок бревна, когда-то окованный железом, а ныне заляпанный кровью, мозгами вперемешку с молотыми костями, и разлохмаченный на изломе. Воздух наполнился густым смрадом разложения, и если бы не какое-то заклинание Джендри, отряд попросту задохнулся бы. Никакого организованного сопротивления не было и в помине, лишь разрозненные стычки уцелевших защитников с прорвавшейся нежитью. Пройдя еще десяток саженей, Реджинальд разглядел кровавый след, тянущийся за абоминацией, и мостовую, усеянную изуродованными телами и ошметками. Некоторые тела были заброшены аж на окружающие строения. Понять, сколько здесь погибло человек, было невозможно.
Гномий хирд выдвинулся вперед, лучники и маги сгруппировались за ним, а простые воины прикрыли их с тыла и флангов, немедленно вступив в схватку с лезущими мертвецами. Реджинальд понял, что если они не остановят эту тварь сейчас, то город падет, и ничто уже не спасет от этого. Когда первую шеренгу гномов отделяли от чудовища считанные сажени, Каледдин выкрикнул команду на своем языке, и его бойцы заняли оборонительное положение. Гномы первой линии с размаху вонзили шипы своих щитов меж камнями мостовой и налегли на них своими телами, остальные поддержали их, став единым, незыблемым целым, облаченным в сталь. Задние ряды подняли глефы. Такой строй зачастую не могла нарушить сама смерть. Абоминация безмолвно приблизилась и взмахнула своим оружием. Бревно с грохотом опустилось, повалив на землю первые ряды гномов, но все-таки застряло в их строю. Закованные в тяжеленные латы с ног до головы коренастые воины оказались ему не по зубам. Глефы вцепились в руку твари, не давая ей вновь поднять оружие, на ноги обрушились удары гномьих молотов и топоров, и тогда Реджинальд прокричал, что было мочи:
– Давай!
К чудовищу бросились ополченцы с канатами, охватывая его ноги и стараясь избежать могучих кулаков твари и снующих вокруг мертвецов. Повезло не всем – абоминация схватила бежавшего перед Реджинальдом наемника и одной рукой раздавила его, словно гнилой плод. Другая рука выхватила из строя гулко закричавшего гнома и впечатала его в стену напротив. Из первой линии гномов на ноги не поднялся никто. Когда каждую ногу твари охватило по три каната, Реджинальд, снеся голову прорвавшемуся мертвяку, скомандовал вновь:
– Давай! – и взмолился, чтоб все получилось.
Все, кто мог схватились за свободные концы, а маги, светличные и лучники дали по чудовищу залп. Целый рой стрел, сгустков энергии и пламени ударил в грудь и голову абоминации, разбрасывая в стороны гниющие куски мяса. Не издав не единого звука, чудовище качнулось назад, и в этот момент люди натянули веревки, вскрикнув от натуги. Тварь окончательно потеряла точку опоры и повалилась назад, сотрясая землю и давя всех, кому не посчастливилось оказаться за ее спиной. На рухнувшую тушу со всех сторон посыпались удары, но чудовище и не думало упокаиваться, сея вокруг смерть, до тех пор, пока верховный кузнец Каледдин не отбросил в сторону смятый щит с отломанным нижним шипом и не запрыгнул ему на грудь. Молот вспыхнул ярче, когда отважный гном схватил его обеими руками. Увернувшись от лап абоминации и поскальзываясь на ее гниющей плоти, Каледдин с боевым кличем подскочил к голове и обрушил на бычий череп сокрушительный удар. Из молота кузнеца вырвался сноп пламени, начисто испепеливший верхнюю часть чудища и прожегший дыру в мостовой. Раздался звук рассеявшейся магии, и лапы абоминации грохнулись наземь, чуть не придавив Реджинальда. Каледдин, стоя на поверженном враге, вновь воздел вспыхнувший молот и гномы издали победный клич, но праздновать было рано. Выглянув из-за лапы твари, сотник увидел наступающую на них орду нежити, возглавляемую одоспешенными скелетами.
Началась свалка. Нежить не только накатывала бесконечной волной спереди, но и старалась взять отряд Реджинальда в кольцо. Сотник незамедлительно отдал приказ отходить к главной площади, оставив раненых, но прорваться сквозь мертвецов оказалось не так-то просто. Воздух наполнился запахом смерти, криками и мольбами умирающих, лязгом клинков. Нежить же наступала в полном безмолвии, и от того еще более жутко. Люди вокруг разведчика погибали один за другим. Молодой наемник с бледным, залитым кровью лицом сидел на земле, уставившись уцелевшим глазом на стрелу в руках, на наконечнике которой висел его второй глаз, и словно не замечал, что его левая нога почти отрублена возле колена и держится на каких-то тряпках. Страж дома Нортон, пронзенный копьем, хрипел и скреб землю пальцами. Высокий скелет в латах разрубил шею Норберту и разбил ему лицо ударом щита – знакомец Реджинальда повалился на мостовую, обливаясь кровью. Лишь гномы Каледдина отступали в полном боевом порядке.
Сам Реджинальд сбился со счету, скольких врагов он упокоил, но это было что капля в море, которое буквально захлестывало островок ополченцев смертельным прибоем. Возле сотника, на правом фланге, бился сэр Уилмор, орудуя большим двуручным мечом. Именно орудуя, а не фехтуя – Реджинальд заметил, что Страйк просто лупит им с размаху, как крестьянин оглоблей. Он даже держал меч не так, как обученные воины, а наоборот – десницей у гарды, шуей – у рукояти. Тем не менее, силы его ударов хватало, чтобы обычные мертвецы рассыпались перед ним целыми снопами. Но когда сэр Уилмор сошелся с очередным необычным скелетом в доспехах, мертвец стал теснить его своим моргенштерном, а не будь на рыцаре лат – и вовсе убил бы. Реджинальд поспешил к нему на подмогу, но был опережен другим наемником с красным платком на шее под латным воротом. Солдат сумел отвлечь порождение скверны, дав возможность Уилмору Страйку снести мертвецу череп, но в тот же миг в беднягу вцепились с десяток костлявых гниющих рук, выдернули его из строя и разорвали на части.
Прорыв захлебнулся. Если гномы слева еще держались, то правый фланг начал проседать. Положение впереди было не лучше – даже озаренный Джендри был вынужден прекратить колдовать и взяться за булаву. Реджинальд бился, как мог, но переломить исход был не в силах. В отчаянии он поднял глаза к небу, не желая погибать, видя перед собой лишь гниющие рожи, и тут его внимание привлек флюгер в форме ласточки на ближайшей крыше. Ветер! Клюв птицы указывал почти точно на северо-восток – не идеально, но сгодится на худой конец. Сотник понял, что надо прорваться любой ценой, иначе наместник запросто может привести план в исполнение, не дожидаясь никого.
В этот момент его правая рука вспыхнула болью. Реджинальд выругался и отпрянул в сторону, увидев подле себя мертвяка с тесаком, сумевшего пробить кольчугу. Ну уж нет, только не в сей час! Финт, уход в сторону, резкий взмах – отсеченная зеленоватая рука в рукаве потрепанного зипуна падает наземь. Уворот, еще удар, голубоватая вспышка – мертвец вновь стал обычным трупом. Но на его месте тут же вырос скелет в чешуйчатой броне с щитом и мечом. Отбиваясь от нового врага, Реджинальд что было мочи крикнул, приказав пробиваться назад, но мертвецы напирали со всех сторон. Казалось, еще немного – и они захлестнут горстку выживших.
В эту критическую минуту в тыл нежити ударил неожиданный отряд ополченцев со стороны ворот. Вел их плотный широкоплечий воин в черных доспехах с полуторным мечом в руках. Реджинальд, по правде, даже не удивился, что тысяцкий выжил и в этот раз. Своей внезапной атакой его бойцы пробили брешь в рядах нежити и соединились с отрядом сотника. На сей раз Деннингтон выглядел неважно – он тяжело дышал, по его щеке стекала кровь, кольчуга на нем была местами порвана и кое-где от нее отвалились металлические пластины, но держался он твердо. Он и оказавшийся поблизости гном помогли Реджинальду справиться с необычным скелетом. Когда очередной противник пал, сотник вытер лоб тыльной стороной ладони и обратился к тысяцкому:
– Прорываться надобно, иначе смерть!
В кои-то веки Деннингтон не стал спорить и лишь молча кивнул.
– Я подсоблю, но время нужно! Прикройте меня! – раздался рядом звонкий голос сэра Уилмора. Спорить было некогда, и люди заняли круговую оборону вокруг рыцаря. Страйк вонзил меч перед собой, взялся руками за гарду и начал гулко бормотать из-под шлема:
– Свет Небесный, озари меня на битву сию, даруй силу сокрушить врагов Твоих! Наполни мощью руки мои, а сердце – отвагой. Позволь исполнить волю Твою и изгнать исчадия тьмы с пути нашего...
Над головой рыцаря засиял золотой лучистый нимб, напоминающий корону из света, и сотник мигом смекнул, что Страйк возносит молитву. Реджинальд подумал, что у них действительно есть шанс, ибо он не раз становился свидетелем этих чар и знал, на что способны люди под их действием. Нужно было только продержаться, пока сэр Уилмор не закончит заклинание. Битва же, тем временем, вовсю кипела вокруг. Наемник перед сотником вдруг лишился головы и рухнул на колени, а над ним возвысился могучий скелет в помятом пластинчатом доспехе, варварском стальном шлеме и большой боевой косой в руках. Зажатый в строю, Реджинальд не мог увернуться, и ему пришлось парировать тяжелые удары своими мечами. Это становилось очень опасным, и в мыслях сотник только и торопил Страйка.
– Разойдись! – раздался спасительный окрик за спиной, и разведчик юркнул в сторону, едва не сбив с ног соседа справа.
Обернувшись через плечо, Реджинальд увидел сэра Уилмора, стоявшего словно в столбе света, золотое сияние пробивалось и из прорезей на его забрале. Клинок его обрел лучистый контур, а вся фигура рыцаря источала мощную ауру. Страйк гулко вскрикнул и с грохотом ринулся вперед. Его ноги тут же ушли по щиколотку в землю, а едва он ступил на мощеный плитами тракт, камень треснул под ним. Скелет, с которым бился сотник, успел подставить под удар Страйка рукоять косы, но его попросту разрубило пополам вдоль, вместе с оружием и доспехами, а меч рыцаря расколол камень под ногами мертвеца, выбивая искры. Выдернув глубоко вошедший клинок, сэр Уилмор снова взмахнул им, прорываясь вперед, и с десяток мертвецов разом разлетелись в стороны. Один скелет в кольчуге попытался обойти Страйка со спины, но тот схватил его облаченной в сталь рукой и одним движением раскрошил череп. В прорубленный рыцарем коридор устремились сотник, тысяцкий и остальные, помогая по мере сил.
Когда Страйк пронзил одоспешенного мертвеца насквозь, а затем подбросил высоко в воздух, стряхивая с меча, путь стал свободен. Свечение вокруг рыцаря погасло, говоря о том, что заклинание исчерпано, он зашатался и едва устоял на ногах, оперевшись на меч. Двое наемников подхватили его под руки и почти потащили прочь. Остальные тоже побежали со всех ног к главной площади, оставляя позади себя устланное телами и костьми поле боя и возвышавшуюся над всем этим, словно могильный курган, тушу абоминации.
_____________________________________________________________________________
Валлен Аддерли стоял на главной площади Калтонхолла возле места, где на нее выходил Короткий тракт, и напряженно вглядывался то на улицу впереди, то на флюгер на ратуше. Тракт здесь бел перегорожен завалом из бревен и острых кольев, оставлявшим лишь узкий проход по центру. Едва заметив, что ветер переменился, он отдал сыну указ быть наготове, но медлил с окончательным решением, ожидая отряд сотника. Наместник был готов отдать приказ, не взирая на тех, кто остался у ворот, но терять лучших воинов он не хотел. Тем не менее, время уже поджимало, гонцы и наблюдатели с флангов доложили, что нежить начинает рассредоточиваться по всему городу, грозя выйти из зоны поражения. На самом деле, где-то в глубине он даже радовался отсутствию помех в лице Уилла, озаренного Джендри и прочих рядом, ибо прекрасно понимал, что те план не одобрили бы. Хотя, Валлен заметно помрачнел, когда прибывшие ящеры Лисска, сопровождавшие полтора десятка тяжело раненых ополченцев, сообщили о гибели Деннингтона, он постарался скрыть эмоции, ибо еще ничего не было решено в той битве.
Когда наместник собрал военный совет, он отправил Арлена тайком подготовить все к продуманному сотником и самим Валленом замыслу. Его сын с верными людьми Фаргора пропитали горючим маслом некоторые завалы на улицах, а также заложили в дома и амбары топливо и бочки с жиром таким образом, чтобы вокруг ворот образовалось бы огненное кольцо в случае поджога. Потратив почти все свои силы, Арлен лично установил повсюду огненные печати, и теперь мог поджечь их усилием воли. Весь план в том и состоял, чтобы заманить в огненную ловушку как можно больше мертвецов. То, что для этого придется пожертвовать теми, кто останется оборонять ворота, Аддерли не смущало – цель оправдывала средства, а иного способа противостоять такой армии все равно не было. Наместнику было лишь немного не по себе уничтожать изрядную часть собственного города, но и тут он рассудил здраво – лучше владеть пепелищем, чем лежать на нетронутом кладбище.
– Обходят нас, господин наместник. – вывел его из таких мыслей начальник стражи дома Аддерли Фаргор. В его словах не было страха или тревоги, а в глазах читалась жажда битвы.
– Ждем еще четверть часа. – твердо сказал наместник. – Займите оборону. Раненых прочь, в тыл.
Когда отведенное время было почти на исходе, Валлен заметил стремительно отступавший отряд, который по пятам преследовали мертвецы. Понимая, что они запросто могут прорваться на плечах бегущих на площадь, наместник крикнул своему сыну:
– Арлен! Время пришло! – а затем обернулся к Фаргору и остальным и приказал им прикрыть отступление сотника. Сам Валлен тоже извлек свой меч – в сей час всякое могло случиться.
_____________________________________________________________________________
Поначалу Роб бежал без оглядки подальше от ворвавшегося в ворота чудовища, позабыв даже о том, что безоружен. Рабочий долго петлял по заваленным улицам квартала цехов, и лишь когда он стал задыхаться, а в боку закололо так, словно туда угодила стрела, ему пришлось остановиться и перевести дух. Его левая рука горела огнем, а рукав стеганки пропитался кровью. Рана была вроде неглубокой, но весьма болезненной. Роб хотел пробраться за главную площадь, но с трудом представлял, где находится в сей час. На пути ему не раз встречались разрозненные испуганные ополченцы, бегущие кто куда, и начавшие заполнять эту часть города мертвецы. Отдышавшись, он полез в очередной переулок, но он оказался перегорожен бревнами и бочками, а завал охранялся купеческими наемными клинками, соваться к которым Роб не отважился. Он повернул в другую сторону и оказался в тупике. Запаниковав, он бросился назад, и окончательно заблудился в одинаковых проходах меж цехов гильдий. В одном из переулков он увидел двоих или троих солдат, отбивающихся от насевших на них скелетов, среди которых был один из тех, в доспехах, что наводили ужас на защитников стен. Рыжий попятился назад, бормоча себе под нос:
– Ну уж нет... Пущай купеческие узнают, почем пуд лиха... Мне оно ни к чему...
Поплутав еще, он наткнулся на убитого наемника в добротном железном доспехе. Он лежал прямо посреди дороги с размозженной головой, все еще сжимая в руках узловатую булаву. Смятый, заляпанный кровью и мозгами шлем откатился в сторону. Роб с трудом вырвал оружие из мертвых пальцев, подавляя рвотные позывы при виде изуродованной головы трупа в кровавом месиве, и примерился было к броне убитого, но сзади послышался стук костей, ему пришлось вновь улепетывать со всех ног.
В конце концов, ему посчастливилось найти неохраняемый навал и перелезть через него, оставив при этом на сучке приличный клок своей стеганки. Он быстрым шагом двинулся на север, наугад пытаясь найти направление. Когда он отошел от бревен саженей на тридцать, позади вдруг раздался рев и треск пожара. Обернувшись, Роб с изумлением увидел, как всю улицу, где он только что прошел, охватило бушующее пламя. Раздуваемое ветром, оно понеслось в сторону стен, пожирая одно здание за другим и перепрыгивая через улицы. Роб не поверил своим глазам – он готов был поклясться, что не видал и следов огня в том квартале. Решив не выяснять причин загадочного возгорания, он ускорил шаг, стараясь не попасться никому на глаза.
Ему удалось обойти и уклониться от встречи с несколькими отрядами ополченцев, свернув в подворотни квартала бедняков. Впрочем, по сравнению с тем, где жили портовые рабочие, здешние дома выглядели чуть ли не усадьбами богатеев из торгового квартала. Здесь ему бросились в глаза следы битвы, точнее резни – тут и там валявшиеся мертвые тела, в основном женщин и детей, впитавшиеся в землю и пятна крови и потеки на стенах. Странно, Роб слышал, что всех жителей должны были отправить к северным воротам...
Его внимание привлек пронзительный женский вопль из одной подворотни, сопровождаемый визгами и плачем. Крики был столь отчаянными, что Роб, пересилив себя, отважился заглянуть за угол большого барака. На земле, истошно рыдая и зовя мать, лежал светловолосый худой мальчонка лет семи, тщетно отбиваясь голыми руками от схватившего его скелета. Высокая женщина в зеленом платье и девочка чуть старше попавшего в переплет паренька безуспешно пытались ему помочь, клича о помощи. Чуть дальше стояли еще два человека – перепуганная полная женщина с глазами навыкате, и совсем маленький ребенок, прячущийся за подолом ее одежд. Не успел Роб осознать, что происходит, как ноги сами понесли его на выручку семье. Он пинком скинул мертвяка с ребенка, отбив себе голень об его кости, а затем, не помня себя от гнева, схватил скелет обеими руками, поднял над головой и со всей силы шарахнул его об землю. Бренные кости со стуком разлетелись во все стороны, перестав представлять угрозу. Плечо его вновь вспыхнуло болью, и Роб застонал, зажимая рану ладонью. Мать немедленно прижала спасенного сына к груди и срывающимся голосом спросила:
– О, Небеса! Марлин, ты цел? Он ранил тебя?
