Текст книги "Безрассудный (ЛП)"
Автор книги: С. Стивенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)
Дело было сделано. Пластырь сорван, но рана под ним еще не зажила, и я истекал кровью. Как мне жить дальше?
Несколько часов спустя, придя в себя, я спустился вниз. Чувствуя себя совершенно потерянным, я бродил по коридорам больницы. В конце концов я наткнулся на ребят из группы, когда выходит из туалета рядом с травмпунктом. Увидев из здесь, я был потрясен до чертиков.
– Эй, ребята, что вы здесь делаете?
Гриффин фыркнул.
– Мы пришли повидать тебя и твою цыпочку. Ну, твою соседку по комнате.
Мэтт кивнул в ответ, соглашаясь, а я нахмурил брови, изучая их. Что именно сказал им Эван?
Пока я размышлял над этим, Гриффин добавил:
– Ты выглядишь дерьмово, чувак. Сколько парней на тебя напало? – с ухмылкой он наклонился и сказал: – Один, да? Какой-то крошечный пятифутовый подросток? – он покачал головой с усмешкой. – Тряпка.
Я посмотрел на Эвана, в то время как Мэтт ударил Гриффина в грудь.
– Они могли убить его, придурок.
Гриффин выглядел оскорбленным.
– Ну, они, очевидно, этого не сделали. Ты же знаешь, что я шучу, да, Келл?
Мне удалось кивнуть, но я все еще был немного ошарашен. Эван соврал им? Эван молчал, но на его лице была понимающая улыбка.
– Я, эм… Кира в порядке, но она не готова к посетителям. Может, завтра.
Я отвернулся, представив, как она рыдает в подушку. Эван положил руку мне на плечо.
– Почему мы всё еще здесь? Пойдем к Питу, расслабимся.
– Я не хочу расслабляться, – пробормотал я и, посмотрев на него, добавил: – Я хочу остаться здесь.
Гриффин хлопнул в ладоши.
– Как мило! Давайте пойдем в кафешку и посмотрим, сможем ли мы получить халявную еду от отчаянных цыпочек.
– Отчаянных цыпочек? – Мэтт приподнял бровь.
Гриффин пожал плечами.
– Ну, знаешь, замухрышек с сетками для волос, бородавками, разбитыми мечтами и затвердевшими вагинами, которые работают в этих кафетериях. Это часть их должностной инструкции.
Мэтт только покачал головой, глядя на кузена.
– Интересно, как же так получилось, что никто до сих пор тебя не убил?
Фыркнув в ответ, Гриффин пошел по коридору.
– Потому что невозможно убить бога, дурень.
Когда они отошли, я повернулся к Эвану.
– Ты не сказал им, что случилось? Про мой отъезд, про Денни.
– Это не мои тайны, Келлан, – пожал плечами Эван.
Я улыбнулся и пошел за ребятами.
– Спасибо. Я бы предпочел, чтобы они не знали.
– Да, я так и думал, – ответил Эван.
Я думал, что ребята будут приставать ко мне с вопросами про «ограбление», как только мы доберемся до кафешки, но Гриффин был вне себя, как только он узнал, что его стереотип о работницах общепита был в корне неверным. Он словно оказался в поросячьем раю, окруженный милыми девушками, предлагающими ему еду на любой вкус. Ну почти, они как будто услышали его оскорбительные речи в коридоре, и никто из них не обращал на него внимание и ему пришлось заплатить за всё съеденное в полном объеме. Большая часть работниц заигрывала со мной, и это было не похоже на расспросы Гриффина, поэтому я с радостью принял отвлекающий маневр. И на какой-то миг мое горе не казалось таким подавляющим и масштабным, и моя новая семья была этому причиной. И я был до невозможности благодарен им за это.
После того, как ребята ушли. я вернулся в тихое место в часовне. Я провел там ночь, расположившись на стульях. Это было не самое лучшее место для сна, но самое близкое к Кире, которое мне удалось найти, без необходимости находиться рядом с ней в палате. Когда я проснулся, тело затекло, я чувствовал себя больным и чертовски усталым, но мне удалось нацепить улыбку, чтобы поговорить с медсестрами и убедиться, что Кира в порядке.
После того, как одна из них сказала мне что Кира встала и пробует ходить, я спустился вниз, посмотреть на посетителей. В каждом встречном лице была отдельная история – у кого-то счастливая, у кого-то грустная.
Через некоторое время в дверях показалось знакомое лицо, которое я никак не ожидал увидеть.
Встав с места, я обратился:
– Анна?
Услышав свое имя, она повернулась ко мне. Ее глаза на секунду заблестели, потом потемнели. Она просканировала меня с головы до ног, пока я шел к ней.
– О, Боже, Келлан, ты в порядке?
Я заставил себя улыбнуться. В последнее время фальшивая улыбка у меня очень хорошо получалась.
– Я в порядке. Рад тебя видеть.
Я обнял ее, и она осторожно прижалась ко мне. Было очевидно, что она не хотела причинить мне боль.
– Денни рассказал, что случилось, – прошептала она. Ее глаза мигом прослезились, когда она осматривала мое лицо. – Вот сукин сын. Не могу поверить, что он сделал это с тобой.
Удержав ее за плечи, я посмотрел ей в глаза.
– Не сердись на него. Это я виноват. Я предал его, я… толкнул его через край. Это не его вина.
Ее челюсть напряглась, и я понял, что ей все равно, чья это вина.
– Он мог убить ее. Он мог убить тебя. Мне все равно, что вы сделали, никто из вас не заслужил этого, – она жестом указала на мое тело.
– Кира хотела бы, чтобы ты вела себя с ним хорошо.
Я пристально посмотрел на нее и отпустил. Она издал какие-то звуки, похожие на «пофиг», и я решил, что это лучшее, что я услышу от нее по этому вопросу. Меняя тему разговора, я сказал:
– Кира будет рада тебя видеть, и она могла бы получить дозу счастья прямо сейчас.
Игриво улыбнувшись, она ткнула меня в плечо.
– Наверное, ей не помешала бы и твоя доза. Идешь?
Она наклонила голову, и ее длинный темный хвост разметался по плечам.
– Нет, я не могу туда вернуться, – ее рот открылся от удивления.
Ее сходство с Кирой было таким поразительным, что мое сердце сжалось. Дышать было больно. Двигаться было больно. Все болело.
– Мы разорвали отношения и… я попросил ее съехать. Все кончено. Мы расстались, – у меня в горле образовался комок и мне пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы продолжить.
Выражение лица Анны изменилось на сочувственное.
– О, мне очень жаль.
Я перевел взгляд в пол, чтобы не видеть Киру в ее глазах.
– Да, поэтому я держусь от нее подальше. Это просто слишком тяжело. Мне нужно пространство, – я заглянул в ее лицо. – Мне нужна минутка.
Она казалась смущенной этой фразой, и я почти улыбнулся. Это была наша с Кирой личная шутка. Только сейчас было не смешно. Совсем.
– Когда увидишь ее, не говори ей, что я здесь. Пусть лучше думает, что я ушел.
Она нахмурилась, когда взглянула на мой прикид.
– Давно ты здесь?
Я постарался сохранить выражение лица как можно более ровным.
– С момента происшествия. Я не уйду, пока не узнаю, что она в порядке. Пока она здесь, я здесь. Но ей не нужно этого знать, ясно?
Она нахмурилась, а я… сделал взгляд таким суровым, как только мог с моим опухшим глазом.
– Я серьезно, Анна. Я не хочу, чтобы она знала, что я здесь.
Анна медленно покачала головой с грустной улыбкой на лице.
– Хорошо, Келлан, если ты так хочешь, я не скажу ей.
Я молча кивнул.
– Если с ней что-то изменится, пожалуйста, дай мне знать.
Через пару часов Анна спустилась вниз. Я оживился, когда она подошла к столику, где я сидел в кафе.
– Как она? – спросил я, надеясь, что мой голос не прозвучал, как отчаянно нуждавшийся в любой информации.
Анна задумчиво посмотрела на меня, прежде чем ответить. Я не был уверен, что это значит.
– С ней все в порядке. Уставшая от слез, но все нормально, – сменив выражение лица на буйную улыбку, она добавила: – Останусь с ней в Сиэтле. Найду работу и жилье, – черты ее лица смягчились, выражая сострадание. – Я позабочусь о ней, Келлан, так что тебе не о чем беспокоиться.
Я вздохнул с облегчением. Хорошо. О ней позаботятся.
– Ты сказала ей, что я здесь? – спросил я, осторожно наблюдая за ее реакцией.
Она отвела глаза. Бинго. Этим она мне все рассказала.
– Это вышло случайно.
Я уже собирался отчитать ее за то, что не сдержала обещание, когда она вдруг протянула руку и ткнула пальцем мне в грудь.
– Но ты не посмеешь предъявлять мне за это, потому что ты, сэр, в моем черном списке. В ту секунду, когда ты поправишься, я поцелую тебя в задницу. И это не в хорошем смысле.
– Что я…? – смущенно нахмурился я.
– Ты сказал ей, что мы переспали? Серьезно? – Анна подняла бровь.
Я закрыл рот. Ах да, это…
– Скорее, я не отрицал, когда она сделала предположение о том, что между нами было.
Анна склонилась надо мной.
– Не люблю, когда парни берут на себя ответственность за то, чего они не делали. И поверь мне, если бы мы действительно переспали в ту ночь, ты не смог бы отрицать этого, даже если бы захотел. Ты бы рассказывал о нас всем вокруг… – она наклонилась еще ближе, давая мне довольно приличный обзор на ее декольте. – Все это чертово время.
Фыркнув, она выпрямилась и отошла от меня. Я смотрел, как ее бедра покачивались, когда она уходила и подумал, что она, вероятно, права. Гриффин точно не мог заткнуться из-за ночи с ней. Ему снесет крышу, как только он узнает, что она вернулась.
Когда Анна ушла, я раскрыл ладонь и уставился на гитарную подвеску, которую прятал в руке до этого. Я смыл кровь, когда в последний раз ходил в уборную, и теперь кулон блестел в свете ламп. Я не был уверен, что с ним делать, но его вид меня успокаивал, и я вдруг осознал, что постоянно на него посматриваю.
Теперь, когда Анна была здесь, казалось, что для Киры все встало на свои места. Это заставило меня почувствовать себя лучше. Анна позаботится о ней, теперь я могу отпустить ее. Может быть, то же нужно сделать и с кулоном – выбросить его в мусорное ведро и отпустить.
Вместо этого я сунул его обратно в карман. Я не мог полностью отпустить Киру.
Анна была верна своему слову и быстро нашла место для них с Кирой. Как только Кира вернется из больницы, она будет готова к своей новой жизни… без меня. Я даже больше не увижу ее у Пита; Дженни сказала, что она уволилась. Мой мир рушился на глазах, но думаю, так и происходит во время разрыва отношений. Не знаю, у меня никогда не было такого раньше.
Все помогали Анне и Кире устроиться на новом месте, поэтому и я помогал. Думал, это будет своеобразным катарсисом, но на самом деле, было просто больно. Мне почти нечего было предложить, но я отдал Анне единственную приличную вещь, что у меня была – мое кресло. Оно должно быть у Киры. Может, она будет думать обо мне всякий раз, садясь в него.
Выйти из больницы с Кирой все еще было трудно, но ходить по ее новому дому было гораздо труднее. Она построит здесь свою жизнь, и я не буду ее частью. Проходя мимо коробки вещей в коридоре, я остановился и полез в карман куртки. Убедившись, что вокруг никого нет, я вытащил кулон Киры. Некоторое время я просто смотрел на него в темноте, размышляя, затем расправил ладонь и бросил его в коробку. Это не мое. Я отдал его Кире и, как и мое плюшевое кресло, я хотел, чтобы кулон остался у нее. Я буду помнить Киру по-своему.
Позже, когда я шел к своему дому, чудовищность пустоты осела на меня. Все, что принадлежало Кире, исчезло. Все, что у меня осталось – это воспоминания, но даже они исчезнут со временем. Если бы у меня все еще был тот кулон, я мог бы смотреть на него или носить… Иметь что-то, что напоминало бы мне о ней постоянно.
Все, что у меня было – резинка для волос в кармане, и та в конце концов износится. Этого недостаточно. Я хотел чего-то большего, постоянного… В память о ней.
Когда я возвращался к машине, мне в голову пришла одна мысль. Это потрясло меня настолько, что мне пришлось прислониться к двери, пока я переваривал то, о чем только что подумал. Постоянное… Было только одно, что я мог вообразить, чему не выцвести, не сломаться и не разрушиться. Она могла бы быть со мной каждую секунду каждого дня. Я мог бы носить ее на своей коже, выжечь на своей плоти навсегда.
Давний разговор плавил мне мозг…
– У тебя есть? Татуировка?
– Нет, не могу придумать, что я хотел бы навсегда запечатлеть на коже.
Только теперь я понял, что хочу. Ее. Мне нужно имя Киры как клеймо навсегда, потому что она была постоянной. Я всегда буду любить ее. Всегда.
Глава 33. Скучаю по тебе
На следующий день Киру выписали из больницы. У меня по этому поводу были двойственные чувства. То, что она достаточно здорова и может ехать домой, потрясающе, но это значит, что и мне пора домой. И теперь мы будем гораздо дальше друг от друга. Но так нужно.
Я покинул больницу еще до того, как отпустили Киру. Не хотел, чтобы мы нечаянно столкнулись в холле, и она увидела в этом какой-то знак. Между нами все кончено, и это ничто не изменит. Когда я вошел в дом, я ощутил мерзкий холод. С трудом поднимаясь по лестнице, я думал, всегда ли теперь тут будет так прохладно, неужели это моя новая реальность – пробирающий до костей холод. Поднявшись наверх, я увидел, что дверь в комнату Киры и Денни была открыта. Будто в замедленной съемке, я подошел к двери и заглянул внутрь. Но увидел я лишь поблеклую мебель Джоуи. Мне стало больно, и я осторожно закрыл дверь. Я туда больше никогда не войду, так какой смысл держать комнату открытой. И сдавать я ее тоже не собираюсь. Не смогу. Она принадлежит Кире, хотя она туда никогда не вернется. Я мог бы просто заколотить дверь досками.
Чувствуя себя дико измотанным, я зашел в спальню и рухнул на кровать. В этот самый момент я заметил, что постер Рамоунз, который подарила мне Кира, все еще висит на стене. Я должен был давно снять его, но оставил. Что бы я ни делал, Кира навсегда останется рядом со мной. Сдирание напоминаний о ней это не изменит.
В ту неделю я много времени провел в одиночестве. Хотя… не совсем. Мы с ребятами возобновили репетиции и когда мы не играли, то либо зависали у «Пита», либо у меня дома. Они будто сговорились и организовали «расписание по присмотру за Келланом», потому что хотя бы один из них приходил ко мне почти каждый день. Обычно это был Эван, но иногда заглядывали Мэтт и Гриффин. Гриффин в основном приходил посмотреть телек, но и это уже что-то.
Поэтому, хотя физически я и не оставался один надолго, мысленно я отключался. Я просто пялился в пространство и отвечал другим только по острой необходимости. Останься я с собой один на один, стал бы, наверное, отшельником, но мои друзья так просто не сдаются. Они пытались вытащить меня из моей раковины, но я не очень-то хотел, чтобы меня вытаскивали.
Меня волновали лишь Денни и Кира, я думал о них постоянно. И о каждом из них по совершенно разным причинам думать было по-своему больно. Я чувствовал, как с каждым днем все глубже тону в депрессии.
Однажды вечером я уставился на пузырьки воздуха в своем пиве, когда кто-то вдруг присел рядом. Ожидая увидеть смелую фанатку, я немного ошалел, когда увидел на стуле напротив себя Сэма. Проведя рукой по коротко остриженным волосам, он вздохнул и сказал:
– Слушай, не хочу лезть в то, что там происходит между вами с Денни, но… он завтра уезжает. Типа, совсем-совсем уезжает. Думал, ты захочешь знать. Вдруг ты… хотел ему что-то сказать.
Он пристально посмотрел на меня и встал. Глядя, как он уходит, я почувствовал, как ушла и часть тумана, окутавшего меня. Денни едет домой, но он еще здесь. У меня есть последний шанс уладить все между нами. Если это вообще возможно.
Допив свое пиво, я оставил деньги на столе и направился к выходу. Мысли о прощании с Денни конечно же заставили меня подумать о Кире. Я так скучаю по ней, что каждая секунда становится все более невыносимой. Каждую ночь я засыпал, глядя на постер на стене и каждое утро просыпался, снова видя его. Будто даже во сне я не могу от нее отвернуться.
Осознав, что сейчас настал идеальный момент, чтобы создать вечное напоминание о Кире, я развернулся и нашел Мэтта у бильярдных столов.
– Хей, а можешь показать мне тот тату-салон, который тебе нравится? Хочу кое-что набить…
Мэтт был в шоке. Я ведь действительно долго противился татуировкам. Парни уже даже не просили меня набить что-нибудь с ними за компанию, потому что знали, что я откажусь. Но не сегодня. Сегодня я согласен.
– Эм… Да, конечно. Когда поедем?
Потянувшись к стулу, стоявшему рядом, я подал Мэтту его куртку. Хотелось заняться этим, пока идея еще свежа. Велик шанс, что завтра с Денни будет и Кира. И если мне предстоит ее увидеть, я хотел, чтобы у меня была ее броня.
– Сейчас, – сказал я.
Было уже поздно, но я был уверен, что салон еще открыт. Для них это вроде самое прибыльное время. Пожав плечами, Мэтт допил свое пиво и пошел за мной к выходу.
Через 45 минут я уже сидел, откинувшись в кресле, и готовился набить имя Киры прямо поверх сердца. Мэтту такой выбор показался не самым удачным.
– Келл, ты уверен? Удалять татуировки не самое приятное занятие, да и все равно всегда немного видно оставшееся…
Я покачал головой.
– Я не хочу ее удалять. И да, я уверен.
Я делал это не ради Киры. Это только для меня, чтобы она всегда была со мной рядом. Ни в чем в жизни я не был так уверен.
Когда дизайн был согласован и эскиз был готов, заработали иглы. Мэтт поморщился, а я нет. Но я повидал в жизни больше боли, чем многие, так что это ерунда. Я даже не пикнул, когда иглы вонзились чуть глубже. С каждым их укусом я становился на шаг ближе к Кире, так что я был даже благодарен за эту боль.
Когда мастер закончил, он показал мне черные завитки, выделяющиеся на раздраженной, раненой коже. В зеркале я видел имя Киры задом наперед, но оно все еще отчетливо читалось. Я восхищенно провел пальцем по контуру буквы «А».
– Идеально, спасибо.
Мастер нанес какую-то мазь, забинтовал татуировку и стал рассказывать, как нужно за ней ухаживать. Если честно, слушал я в пол-уха. Теперь я совсем иначе ощущал то место на груди, где находилось тату с именем Киры. Я знал, что оно прямо над моим сердцем, даже если пока не мог его видеть. Я чувствовал, будто она рядом, навсегда подле меня, будто бы частичка ее души была в тех чернилах, а теперь осталась в моем теле. Глупо, знаю, но я так чувствовал. Саму девушку я упустил, но кое-что у меня все же осталось.
В ту ночь я не смогу уснуть. Пытался, но когда понял, что это бесполезно, поехал в аэропорт. Просмотрев табло с отправлениями, я нашел рейс Денни. До него еще куча времени, так что у меня есть небольшая фора до его приезда. Я нашел удобное место и предался мучительному ожиданию.
А пока ждал, думал о том, что я могу ему сказать. Но на деле оказалось, что осталось только одно – попрощаться. А может, только это и нужно было сказать.
Когда стало светать, народу в аэропорту прибавилось. Я сидел на стуле, глядя на свой гипс, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Либо это охрана аэропорта оживилась и сейчас попросит меня купить билет куда-нибудь или уйти, либо Денни был здесь. Но, подняв глаза, я увидел Киру. Я инстинктивно не смотрел прямо на нее, потому что увидеть ее спустя столько времени будто получить в живот кувалдой. Или смотреть прямо на солнце. Я бы сгорел, ослепленный ее красотой.
Встав, я смотрел только на Денни. В любом случае, я приехал сюда ради него. И тем не менее, краем глаза я смотрел и на Киру. И хотя видел я ее не очень хорошо, она заполнила все мои мысли, и мозг возмущался, заставляя меня посмотреть на нее открыто. Взгляда украдкой было недостаточно.
Заткнув отчаянный голосок у себя в голове, я сосредоточился на Денни. Я был здесь не ради нее. Мне совсем не нужно знать, какого оттенка у нее сегодня глаза, какие пухлые у нее губы. Мне не нужно смотреть на изгиб ее джинс, так плотно прилегающих к ее телу, или на вырезе ее свитера. Мне совершенно это не нужно. Да и зачем, мой мозг прекрасно и сам дополнил недостающую информацию. В голове возникла идеальная картинка и кожа вокруг татуировки защипала. Моя броня, мое признание в верности единственному человеку, которого я когда-либо буду любить.
Глаза Денни широко открылись от удивления. я был последним, кого он ожидал здесь увидеть. Я заметил, как он крепко, почти властно, сжал руку Киры, прежде чем полностью отпустить ее. Кира больше не принадлежала ни одному из нас.
Я не знал, что Денни собирается сделать, но когда он встал передо мной, я протянул руку. Примет ли он такой дружеский жест или отвергнет меня? Понятия не имею. Секунду подумав, Денни пожал мою руку. Я был в шоке. Казалось, будто этим простым жестом мы смогли построить между нами маленький мостик. Может. для нашей дружбы еще не все потеряно.
Я не мог сдержать свою радость, и мое лицо осветила улыбка.
– Денни… Старик, я… – радость угасла, когда извинения застряли во рту. Я так устал говорить, что мне жаль. Этих слов было явно недостаточно для того, что я сделал.
Денни отпустил мою руку.
– Да… Я знаю, Келлан. Это не означает, что между нами все хорошо, но я знаю.
Напряжение в его голосе выдавало его обиду, но он был выше этого. В этом весь Денни. Всегда готов подставить вторую щеку.
– Если тебе когда-нибудь что-то понадобится… Я… Я рядом.
Даже когда я только-только произнес эти слова, они показались мне ужасно глупыми. Что я вообще могу для него сделать? Но если будет нужно, я рядом, и мне хотелось сказать ему об этом.
Челюсть Денни напряглась. Злость, ревность и печаль одновременно отразились на его лице. Вздохнув, он отвел взгляд в сторону.
– Ты сделал достаточно, Келлан.
Я не понял, на какой эмоции он в итоге остановился, и эту фразу можно истолковать по-разному… Но зная то, что знаю о нем я, буду наивно верить, что он сказал это в хорошем смысле. Буду думать, что только так он мог отблагодарить меня, потому что настоящая благодарность была бы слишком щедрым отпущением моих грехов.
Рискуя поддаться обуревающим меня эмоциям, я похлопал Денни по плечу.
– Пока, приятель… Береги себя.
Не знаю, считает ли он меня приятелем, но для меня он навсегда им останется. Я приберегу для него свою дружбу.
И снова удивляя меня, Денни ответил на мой жест с такой же теплотой.
– Ты тоже… приятель.
Я правильно сделал, что приехал попрощаться с Денни. Коротко обняв его, я развернулся и ушел. Не хотел раскиснуть прямо здесь и не хотел, чтобы это увидела Кира. Вспарывать эту рану не хотелось, как не хотелось и отвлекаться от главной сути этого момента. Сегодня мне нужно было поговорить с Денни. А Кира… Все, что мне нужно было ей сказать, я уже сказал в больнице. Больше говорить не о чем. Между нами все кончено.
Но даже при все этом я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на нее в последний раз, прежде чем нас стала разделять толпа. Кира тоже смотрела на меня, и на несколько кратких мгновений, наши взгляды встретились. Прошла куча времени с тех пор, как я смотрел прямо ей в глаза. Меня передернуло от боли, будто я случайно взялся за забор, который был под напряжением. Я почувствовал слабость и уже был уверен, что в любую секунду могу свалиться на пол. Хотя более вероятно, что я просто подбегу и сожму ее в своих объятиях. Но я не мог, так что, хотя все мое естество не желало уходить, я отвернулся и позволил толпе поглотить меня.
Остановившись в конце холла, я оглянулся. Я все еще мог видеть Денни и Киру в просветах между людьми. Они стояли ко мне спиной. Денни приобнял Киру, она положила голову ему на плечо. Даже с такого расстояния они были больше похожи на поддерживающих друг друга друзей, нежели прощающихся влюбленных.
Потом Денни наклонился и поцеловал ее. Это был прощальный поцелуй, наверное, последний, больше у них такого никогда не будет. Чувствуя, будто я вмешиваюсь в чужую жизнь, я посмотрел вниз. Это только их момент, меня в нем быть не должно.
Когда любопытство все-таки победило, я поднял взгляд. Денни не было, а Кира всматривалась в коридор. Должно быть, туда он и ушел. Он уехал, и Кира выглядела так, будто ее вот-вот вырвет или она упадет в обморок. А может все сразу. Мои ноги сами повели меня к ней, прежде чем я успел это обдумать. Хоть я и не собирался быть там, но когда ее ноги подкосились, я уже стоял совсем рядом.
Я немного прогадал момент и не успел спасти ее от падения, но зато спас ее голову от удара об одно из сидений, привинченных к полу. Пристроившись рядом на полу, я осторожно уложил ее голову к себе на колени и ждал, пока она придет в себя.
– Кира? – сказал я, поглаживая ее по спине и ощупывая зардевшееся лицо.
Она медленно подняла голову, будто бы та вдруг стала гораздо тяжелее, чем обычно. Около ее глаза все еще оставались желтоватые следы синяка, но он почти исчез, и Кира снова была практически идеальна. Нет, даже с тем синяком она была идеальна. Всегда была и будет.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Затем она села и обвила руками мою шею, обняв меня так крепко, как только могла. На мгновение я был охвачен чистым счастьем, но после вспомнил о дистанции между нами, о том, через что мы прошли, и радость стала горькой. Я напрягся, чувствуя жгучую боль внутри. А потом расслабился и обнял ее в ответ. На пару секунд я могу забыть об этой агонии и еще раз насладиться ее объятиями. Всего на минутку.
Раскачиваясь вперед и назад, я повторял, что все будет хорошо. Кира плакала у меня на руках, пока я нежно поглаживал ее по спине и целовал в макушку. Когда я отстранился, она еще икала и дышала с трудом, но слез больше не было. Мне хотелось обнять ее еще крепче, но пришлось оттолкнуть. Может, это неправильно, но это пора прекращать. Кира вцепилась в меня, не желая отпускать. Потребовалось немало силы воли, но в конце концов я высвободился из ее хватки и встал.
Кира посмотрела на меня и, увидев на моем лице решительность, вновь опустила взгляд в пол.
Наклонившись, я осторожно коснулся ее макушки. Когда она снова взглянула на меня, я тепло улыбнулся ей. Она такая красивая.
– Машину вести сможешь? – спросил я, помня, как подавлена она была, когда Денни улетал в прошлый раз.
Думал, она скажет нет, но выражение отчаяния вдруг исчезло с ее лица, и она лишь коротко кивнула мне. Она хотела пройти через это сама. Чувствуя гордость за нее, я протянул руку и помог ей подняться.
Вставая, Кира споткнулась и устояла, положив руку мне на грудь, прямо на татуировку. Я еще не снял повязку, и свежая татуировка еще побаливала. Я поморщился, прежде чем успел об этом подумать. Задержав дыхание, я понадеялся, что Кира не будет задавать вопросы. Но в этой ситуации итак слишком много непонятного, так что она ни о чем не спрашивала, и я расслабился.
Убрав ее руку с груди, я осторожно сжал ее пальцы. Часть меня не хотела ее отпускать.
Глядя мне глаза – ее собственные сейчас были печального нефритового оттенка – она пробормотала:
– Прости меня, Келлан, я ошиблась.
Я не очень понял, что она имела в виду, но мне не хватило бы храбрости спросить об этом. Обнимать ее, быть с ней рядом… Это слишком приятно. Пора уходить. Я наклонил голову, она подняла, наши губы соединились в нежном теплом поцелуе. Сейчас было бы так просто попросить ее принять меня обратно, спросить, можем ли мы попытаться еще раз. Но мне нужно больше, а я слышал лишь бесконечно повторяющееся «Он».
Я заставил себя остановиться, перестать осыпать Киру маленькими жадными поцелуями. Я старался не поддаться желанию поцеловать ее по-настоящему, но сердце уже забилось быстрее, а дыхание участилось. Я хотел ее, но это и не новость. Она все еще не моя. Отпустив ее руки, я заставил себя отступить на шаг назад.
– И ты меня прости, Кира. Еще увидимся.
Развернувшись, я ушел так быстро, как только мог, прежде чем я моя сила воли дала бы сбой. Я знал, что соврал, когда сказал, что мы еще увидимся. Мы оба переживем это только если останемся порознь. Она будет жить своей жизнью, я своей, а Денни своей. Для всех нас пришло время двигаться дальше.
Если бы я только мог.
Шли дни. Потом недели. За ними месяцы. Гипс сняли, синяки потускнели, ссадины зажили. По мне и не скажешь, что мне серьезно надрали зад. нет, физических следов той расправы не осталось. Но как же рана на сердце? Она все еще кровоточила, ныла и заражала все мое тело ядовитыми токсинами, которые однажды точно меня убьют. Рядом со мной уже стало невозможно находиться. Даже я это осознавал.
Я словно попал в зацикленный День Сурка, потому что в моей жизни совершенно ничего не менялось. Я просыпался, упражнялся, пил кофе, писал песни, встречался с ребятами, затем всю ночь либо пил, либо играл, либо совмещал первое со вторым. Я был жив, но я бы не назвал это жизнью. Я много пил, ругался и на все вопросы отвечал на отвали. Мое терпение почти иссякло. Я ненавидел каждый день, что я не видел, не слышал ее, не прикасался к ней.
Пару раз я даже накинулся на Гриффина. Впервые после того, как он сказал:
– Чувак, сходи в секс-шоп, купи себе страпон, ибо тебе, кажется, член отрезали.
В тот раз подоспел Мэтт и спас Гриффина от сломанного носа.
Во второй раз мы сцепились, когда Гриффин нашел для меня «подружку», как недавно для Мэтта. Когда я вежливо отшил навязчивую девушку, я нашел Гриффина и спросил, его ли это рук дело.
– Я просто пытаюсь помочь, чувак. Тебе нужно трахнуть кого-то, пока ты не взорвался.
И я взорвался, сорвавшись на Гриффине. В этот раз Мэтт был не таким шустрым, так что Гриффин заработал фингал. Но естественно, он носил его с гордостью и использовал, чтобы кадрить девчонок.
в то же время он встречался с Анной, и каждый раз, как они виделись, у меня портилось настроение. Она так похожа на Киру, что это причиняло мне боль. Я так хотел, чтобы они расстались и мне не приходилось постоянно видеть напоминание о том, что я потерял. Но эти двое с моими желаниями не считались. Я мог лишь замолчать и смириться с этим.
– Привет, Келлан, – однажды сказала Анна. Она была в рабочей форме – ярко-оранжевом и немного тесном топе с надписью «Хутерс» на груди. Ни один парень в баре не мог оторвать от нее взгляд. Кроме меня. Я вообще пытался на нее не смотреть.
– Привет, – сказал я, вертя в руках бутылку.
Краем глаза я видел, как Анна потянулась ко мне, но замерла и сплела пальцы в замок на столе.
– Как дела? – спросила она.
– Нормально.
Анна наклонилась, темные волосы коснулись столешницы. По ее позе было понятно, что она хотела привлечь мое внимание, но я не повелся.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила она.
Пиво. Тишина и спокойствие. Еще пиво. И твоя сестра…
– Нет.
Я сделал большой глоток, но Анна не ушла. Когда я поставил напиток на стол, она наклонилась ко мне и прошептала:
– Мэтт рассказал про твое тату. Ты что, правда..?
Я окинул ее холодным взглядом, и Анна замолчала. Я хотел спросить, знает ли Кира про тату, но не спросил. Это неважно. Я вернулся к созерцанию бутылки, и Анна выдохнула, она сдалась. Встав, она положила руку мне на плечо и по-дружески сжала его. Она собиралась уходить, но остановилась, будто сомневаясь в том, что ей делать дальше. Наклонившись, она прошептала мне на ухо:
– Она тоже по тебе скучает.
Я закрыл глаза, потому что они мгновенно заслезились. Слышал, как Анна уходила, но я не могу смотреть на нее, не мог попрощаться. Я сумел лишь осторожно, медленно вдыхать и выдыхать, молясь богу, чтобы те сорваться.
