Текст книги "Безрассудный (ЛП)"
Автор книги: С. Стивенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)
Волнистые каштановые волосы покачивались вдоль ее лопаток, когда она проходила через поле моего зрения. Было сложновато выделить ее сквозь расстояние и тела между нами, но под ее джинсовыми шортами я увидел длинные ноги. На ней была обтягивающая майка, подчеркнувшая ее небольшую грудь. Яркая желтая ткань почти доходила до ее талии, и тонкая полоска кожи посередине продемонстрировала её плоский живот в стильной, но дразнящей манере. Она была высокой и худой, будто много бегала. Как я. Мне стало интересно, было ли это общим между нами? Потом мне стало интересно, что еще между нами может быть общего. Голубые глаза? Любовь к музыке? Изнуряющая потребность никогда не оставаться одинокими?
Мне хотелось продолжать тайком смотреть на нее всю ночь, но я не мог позволить этому странному, ошеломляющему ощущению отвлечь меня от поклонников. У меня была работа, в конце концов. Я опустил глаза и отдал девчонкам все свое внимание, искушая их своим голосом и телом. Кем бы ни была эта девушка, я, наверное, больше никогда её не увижу. А даже если и увижу, это должно подождать до конца концерта. Не было нужды зацикливаться на ней прямо сейчас.
Я все-таки не смог удержаться от быстрого взгляда в ее сторону. Как ни странно, она и человек, с которым она была (и который, как я сейчас мог видеть, был парнем) говорили с Сэмом у дальней стены. Сэм, казалось, был рад поговорить с ними. Он редко выглядел таким на работе, особенно в вечера, когда бар был битком забит людьми. Или потенциальными проблемами, как он любил их называть. Но он улыбался. Heт, даже потянулся и обнял парня. В тот момент до меня дошло. Этот парень – Денни. Девушка, которая мгновенно привлекла меня, даже с такого огромного расстояния… была подружкой Денни.
Ну, конечно, как же иначе.
Я немедленно приковал взгляд к фанатам передо мной и обратил свое обольщение на них. Я даже протянул руку, чтобы коснуться некоторых из них, так как они были безопасны. Девушка Денни не безопасная зона. Я не имею права так думать о ней. Это было неприемлемо на стольких уровнях. Я мог, возможно, иногда спать с девушками, находящимися в отношениях, но кто я такой, чтобы судить, что кто-то решил сделать со своим телом. Но я не поступил бы так с Денни. Он был моим братом. Моей семьей. Единственной настоящей семьей, что была у меня в этом мире, помимо группы.
Тоскуя по долго отсутствовавшему другу, я поднял глаза, чтобы установить с ним зрительный контакт. Я хотел убедиться, что он получил ключ, что все было улажено, и может, даже быстро помахать ему, хотя я до сих пор пел. Я заметил, как он сжал руку девушки, и на моих губах вспыхнула улыбка. Денни выглядел старше, определенно, но в нем все еще была та же юность, что заставляла меня хотеть протянуть руку и потрепать его по волосам. Невинность в выражении его лица, в его улыбке согревала мое сердце. Я сделаю что угодно для этого парня. Отдам свою жизнь за него, если понадобится.
Девушка Денни – Кира, если я правильно запомнил – смотрела на него так, словно для нее он был луной и звездами. Я отпустил свое первоначальное влечение и улыбнулся, подумав об их отношениях. Он точно был счастлив с ней, и было очевидно, что они влюблены. Задвинув подальше свои собственные желания, я позволил засиять своему счастью за него. Я помахал ему, когда песня закончилась, и он вскинул подбородок и поднял ключ, давая мне понять, что он получил его.
Нехотя отводя взгляд от друга, с которым мне не терпелось встретиться, я подал Мэтту знак, что можно начинать следующую песню. Работа занимает первое место, особенно когда я на сцене. Песня, которую начал играть Мэтт, была одной из моих любимых. И одной из самых болезненных для меня. Я написал ее о своих родителях. Это была своего рода мольба о том, чтобы они полюбили меня. Слишком мало. Слишком поздно. Они никогда не любили и теперь, когда их не стало, никогда не полюбят. Я до сих пор пел ее почти каждую ночь. Как бы это ни было безнадежно, я не мог перестать пытаться завоевать их любовь.
На мгновение я настолько потерялся в словах и болезненных воспоминаниях, что все остальное просто ушло на второй план. Затем я обнаружил свой взгляд блуждающим в поисках Киры. Она покидала бар с Денни. И все-таки в последнюю минуту бросила на меня быстрый взгляд. Губы разомкнуты, в выражении ее лица было благоговение, когда она смотрела, как я разрывал свое сердце, истекая кровью прямо на сцене. Может, это был свет, но я мог поклясться, что ее глаза заслезились, словно она поняла, что эта песня была тяжелой для меня. Что мне приходилось сражаться против своего горла, сжимающегося с каждым слогом. Что единственной причиной, по которой я сумел это спеть, были бесконечные репетиции и выступления. Впервые за долгое время я смотрел на кого-то, кто видел меня. Не рок-звезду, не сердцееда, а меня. Настоящего меня. И впервые за долгое время, страх пополз вверх по моему позвоночнику. Кира задрожала, будто она тоже разделила мой испуг, а затем исчезла с Денни.
Эта девушка… Она уже произвела на меня впечатление, а ведь меня ей еще даже не представили. Наша жизнь под одной крышей может быть потрясающим, поучительным опытом. Или кошмаром наяву. Так или иначе, это определенно будет интересно.
Глава 3. Рад, что ты вернулся
Солнце ослепляло, и через меня пронесся всплеск паники. Было утро. Денни уезжал.
Чувствуя, как ужас сгущается вокруг меня, я метнулся к спальне Денни. Дверь была закрыта. Он еще спал? Он не ответил, когда я легонько стукнул, так что пришлось постучать сильнее.
– Денни?
Когда он не отозвался, я открыл дверь.
– Денни?
Комната была абсолютно пуста, и мой голос эхом отразился от стен. Он уехал? Но я ведь не попрощался…
Я сбежал вниз, крича родителям, чтобы они подождали меня. Хотя, конечно, никого там не было, и ответом мне стала тишина. Я проверил каждую комнату в доме, но был совершенно один. В изумлении, я смотрел на входную дверь. Они уехали без меня. Мои родители украли у меня шанс проститься с лучшим другом, что у меня когда-либо был. Чертовы придурки. Горячие слёзы жгли глаза. Лишать меня любого счастливого момента, какого только можно, – это в их стиле. Наверное, я больше никогда не увижу Денни.
Как только эта мысль стукнула мне в голову, я услышал, как на подъездную дорожку въехала машина. Отец вошел в дом, и я, переполненный гневом и чувством вины, крикнул ему:
– Как вы могли уехать, не дав мне попрощаться!
Когда я оказался в пределах досягаемости, тыльная сторона руки отца врезалась в мою челюсть. Я почувствовал вкус крови во рту, и это поразило меня настолько, что я рухнул на пол. Я привык, что папа отступал, когда Денни был поблизости. Я стал довольно… самонадеянным. Но Денни больше не было рядом. Я был сам по себе.
Когда я посмотрел на отца, выражение его лица граничило со счастьем.
– Знаешь, как долго я ждал, чтобы сделать это? – грубо поинтересовался он.
Начиная дрожать, я отодвигался назад до тех пор, пока мой позвоночник не коснулся стены.
– Прости, – тут же пробормотал я. Как я мог так быстро забыть, каким он был на самом деле?
Отец сощурился, а затем начал медленно и методично вытягивать ремень. Мне казалось, меня стошнит, пока я смотрел на него. Я знал, что не мог сбежать, что мне было некуда идти, негде спрятаться, и из-за этого перед глазами помутнело от слез.
Пока мама с безучастным взглядом стояла позади отца, он спокойно сказал:
– Кажется, все легко сходило тебе с рук, пока у нас были гости. Ты выставлял напоказ нашу снисходительность… Испытывал нас, злоупотреблял нашей добротой. Ты выставил нас дураками.
Его голос стал злее, а лицо потемнело. Когда он высвободил ремень из своих брюк, то сложил его пополам. Схватив оба конца, он щелкнул кожей, издавшей ужасный треск, который, как я знал, доставит мне дикую боль.
– Прости, – качая головой, шептал я.
Он проигнорировал меня. Вставая прямо передо мной, он выплюнул:
– Ты думал, мы позволим твоей наглости навсегда остаться безнаказанной? Ты думал, что не будет цены, которую тебе придется заплатить за все, что ты сделал? Цена есть всегда, Келлан. Пора бы тебе запомнить это.
Испуганно вздрогнув, я подскочил с кровати. Моя грудь вздымалась, сердце бешено колотилось. Я провел по волосам дрожащими пальцами. Можно было подумать, кошмары прекратятся после смерти тех, кто был их причиной, но это было не так. Мне часто снились плохие сны, некоторые основаны на реальности, некоторые на фантазиях. Тот, что только что привел меня в боевую готовность, был настоящим. Все так и было. Мои родители увезли Денни пока я спал, и когда по возвращении я устроил отцу разнос, он компенсировал все те разы, когда не бил меня в том году. Он оставил меня в синяках и ссадинах, даже просто дышать было больно.
Это был день, когда я решил сбежать в ту же секунду, как выпущусь. Сбежать и никогда не оглядываться назад. Только все равно оглядывался. Оглядывался и вернулся, потому что в конце концов, несмотря на то, как мама с папой обращались со мной, когда были живы, они все еще оставались моими родителями, и я не мог не попрощаться с ними.
Чувствуя себя заторможенным и немного ошеломленным, я стряхнул с себя отголоски своего сна и выбрался из постели. Мне нужна была вода. Я распахнул дверь, и передо мной открылся вид, заставивший все мысли о кошмаре испариться.
Девушка Денни, Кира, выходила из ванной комнаты, втиснутой между двумя спальнями. Она, видимо, только что приняла душ, и одно из моих тонких крошечных полотенец было обернуто вокруг ее тела. Скудная ткань не оставляла большого пространства для воображения. Она туго стянула полотенце вокруг груди, но между нижними краями остался зазор, который расходился прямо над бедренной костью. И это, вероятно, была самая сексуальная бедренная кость, которую я когда-либо видел.
Почесав грудь, я лениво зевнул и затолкал эту мысль в самый дальний уголок моего разума. Нет, только не эта девушка.
Она казалась шокированной. Или, может, ее шокировало то, каким она меня увидела. Мое присутствие не должно было удивлять, я ведь все-таки живу здесь. Ее глаза были широко раскрыты, когда она рассматривала меня, начав с беспорядка песчано-каштановых волос на голове и задержавшись на открытом прессе. На это ушло много силы воли, но я заставил себя ни на толику не завестись от ее осмотра. Денни не оценил бы то, что вид его девушки мог возбудить меня, хотя, думаю, он не смог бы обвинить меня в том, что я все-таки человек.
Теперь, когда она была так близко, я видел, что у нее карие глаза. Прекрасные глаза. Я никогда прежде не видел глаз такого цвета. Они казались живыми, меняющимися на свету. Меня одолевало сильнейшее желание вывести ее наружу, чтобы посмотреть, как коричневые и зеленые вкрапления становятся чище и глубже в лучах солнца. Но сейчас это, наверное, будет неприемлемо, особенно если учитывать тот факт, что нас еще даже не представили друг другу. Что ж, как раз это я могу исправить.
– Ты, должно быть, Кира, – проговорил я, склонив голову на бок.
Я собирался сказать, что меня зовут Келлан, когда она неловко протянула руку, будто хотела, чтобы я пожал ее.
– Да… Салют, – пробормотала она.
Меня развеселила ее попытка оставаться формальной, в то время как на ней было надето одно только полотенце, но она казалась по-настоящему смущенной этой ситуацией, так что я лишь легко улыбнулся, когда взял ее за руку. Ее ладонь была теплой, мягкой и влажной после недавнего душа. Прикосновение было таким приятным, что я мог был держать ее так гораздо дольше, но отпустил.
Ее грудная клетка покраснела, и она переступила с ноги на ногу, будто действительно хотела развернуться и убежать. Но вместо этого она сказала:
– Ты Келлан?
Я почти видел, как она мысленно ударила себя за то, что спросила это. Метод исключения помог ей выяснить, кто я. Она была неуклюжей, застенчивой, очаровательной и красивой. Смертельное сочетание. Денни был счастливчиком.
– Угу, – отстраненно ответил я.
Было что-то завораживающее в том, как она произнесла мое имя. То, как двигались ее губы, когда она говорила. У нее были изумительные губы, полные, с легким изгибом к уголкам, что, держу пари, делало ее улыбку невероятной. Такие мысли, наверное, были неуместны для меня, но мне хотелось увидеть ее яркую, беззаботную, открытую улыбку.
Кира, казалось, чувствовала себя неуютно, когда я внимательно изучал ее, но вместо того, чтобы попросить меня уйти или не пялиться, она извинилась.
– Прости за горячую воду. По-моему, я всю извела.
Она повернулась и коснулась дверной ручки своей комнаты, очевидно используя этот момент как шанс сбежать. Мне пришлось улыбнуться тому, что она вежливо учла все потенциальные проблемы, которые могла вызвать. Но это и не было проблемой. Душ был не совсем тем, чего мне сейчас действительно хотелось. Хотя в ходе простого разговора с ней ужас, привязанный к воспоминанию о моем сне, постепенно угасал.
– Ерунда, – совершенно искренне сказал я. – Помоюсь вечером перед уходом.
– Ну, тогда до скорого, – промямлила она, прежде чем рвануть в свою комнату, едва не хлопнув дверью в спешке. У меня вырвался небольшой смешок. Боже, она была милой. Хорошая пара для Денни.
Больше не нуждаясь в воде, я ненадолго заглянул в ванную и вернулся в свою комнату, чтобы сделать несколько отжиманий и кранчей[6]6
Кранч (англ. Crunch – скручивание) – физическое упражнение, направленное на тренировку мышц пресса, при котором корпус отрывается от пола только до нижнего края лопаток.
[Закрыть]. Это помогло мне немного расшевелиться. Когда я упражнялся, в голове промелькнули слова для песни. Не желая терять мысли, дрейфующие в моем сознании, я закончил тренировку пораньше и выхватил из ящика блокнот. По всему дому валялась целая куча таких. Это и правда не лучший способ организации мыслей, особенно когда текст одной песни мог быть в четырех или пяти тетрадях, и все они в разных комнатах. Если со мной что-то случится, Мэтт и Эван убьют чертовски много времени, собирая мои мысли в цельную композицию.
Я слышал отзвуки страсти, исходящие из комнаты Денни и Киры, когда записывал некоторые случайные стихи. На секунду остановившись, я прислушался, а затем, покачав головой и усмехнувшись, заблокировал их и продолжил работать. Для меня не в новинку сквозь стены слышать, как люди занимаются сексом. Черт, да я бывал на вечеринках, где пара могла заниматься своими делами в той же комнате, что и я. Мне было все равно. Люди вольны делать все, что пожелают. И действительно, каждое утро должно начинаться с небольшого перепихона.
Увековечив несколько на удивление зажигательных строчек, я натянул футболку и какие-то шорты, как мог поправил беспорядок на голове, и спустился, чтобы сделать кофе.
Пока оно варилось, я вышел в гостиную, чтобы найти газету. Начав подбирать их, я думал о том, что Денни может захотеть знать, что происходит вокруг, раз он отсутствовал так долго. Услышав, как Денни и Кира спускаются по лестнице, я сложил газету и направился к кухне, чтобы встретить их. Может, они будут не против выпить со мной кофе?
Мое внимание привлекла статья на первой странице, и я был занят чтением о будущем Грин-Лейк, когда услышал голос Денни.
– Эй, на борту.
Я посмотрел вверх, широко улыбаясь. Давным-давно не слышал этот голос вживую и скучал по нему. И по Денни. Я был так рад, что он вернулся.
– Привет, ребята! Молодцы, что сумели! – я сжал плечи Денни в быстром объятии. Будто считая нас безумно милыми, Кира наблюдала за нами с улыбкой в нескольких шагах позади него. Её крошечная усмешка была обворожительна.
Денни взглянул на нее, как только мы оторвались друг от друга.
– С Кирой, я слышал, ты уже познакомился.
Ее улыбка мгновенно угасла при упоминании о нашей полуобнаженной встрече. Она поджала свои идеальные губы, и я знал, что не смогу удержаться от того, чтобы не поддразнить эту женщину.
– Да, – пробормотал я, представляя всевозможные способы, которыми я потенциально мог заставить ее краснеть. Нет, я бы не стал. – Но рад видеть вновь, – сказал я максимально вежливо. Сдерживая смешок, я подошел к шкафчику, чтобы достать чашки.
– Кофе? – я глянул на Денни, и он скривился.
– Только не мне, нет уж. Не пойму, как вы пьете эту дрянь. Но Кире нравится.
Поставив на стол две чашки, я посмотрел на Киру. Она одарила Дени широкой любящей улыбкой, которую я надеялся увидеть. Как я и предполагал, у нее была потрясающая улыбка. Просто… потрясающая. Я мог только представлять, что ощущает Денни, зная, что эта улыбка адресована ему. Он должен постоянно чувствовать себя на миллион долларов.
– Есть хочешь? – заботливо поинтересовался он. – В машине, по-моему, что-то осталось.
– Умираю с голоду, – ответила она, закусив губу. Легко поцеловав, она шутливо хлопнула его по животу. Это было тихое, но чувственное проявление привязанности. Я не мог не улыбаться, когда смотрел на них.
– Ладно, я мигом, – чмокнув ее, сказал Денни и вышел из кухни.
Кира смотрела ему вслед, будто каким-то образом могла следить за ним сквозь стены. Неужели она уже скучала по нему? Он все еще был в доме, доставал свои ключи. Она определенно была привязана к нему. Восхищенно покачав головой, я подошел к холодильнику и захватил сливки. Я не знал, какой кофе любила Кира, но мне казалось, что ей по душе что-то сладко-сливочное.
Я приготовил себе черный кофе, а ей – цвета ирисок. Кира, моргнув, наконец вышла из транса и села за стол. Помешав ее напиток, я бросил ложку в раковину и присоединился к ней. Может, получится узнать моей новой соседке что-то помимо того, что у нее всепоглощающие глаза, охватывающие все вокруг нее, и невероятная улыбка, которая наверняка ставит мужчин на колени. А еще серьезные отношения с моим другом. Это, наверное, мне в ней пока нравится больше всего.
Я поставил перед ней ту кружку, в которой были сливки, и ее улыбка сменилась хмурым взглядом. Хм, может, она все же предпочитает черный. Ну, тогда может взять мой. Мне все равно. Я смог бы выпить любой кофе.
– У меня черный. Можем махнуться, если не любишь сливки, – предложил я.
– Нет, мне и правда так нравится, – она лукаво улыбнулась, когда я занял свое место. Это было очаровательно. – Просто подумала, что ты умеешь читать мысли или что-то вроде того.
Меня позабавило ее чувство юмора.
– Хорошо бы, – сказал я, делая глоток кофе. Это была бы полезная суперсила. Я мог бы избежать того бардака с Джоуи. Хотя не уверен, что хочу знать, что люди действительно обо мне думают. Если подумать, незнание – это блаженство.
– В общем, спасибо.
Кира приподняла кружку и сделала глоток. Ее глаза блаженно затрепетали, и она издала тихий стон, будто испытала мини-оргазм. Похоже, она наслаждалась кофе так же, как я. Может, даже больше. Мне нравилось, что у нас было что-то общее. Куда легче жить с людьми, у которые похожие вкусы.
Когда ее выразительные глаза снова открылись, меня переполнило любопытство. Я знал, почему Денни был здесь – новая работа с довольно заманчивыми перспективами. Но меня все еще озадачивало то, почему Кира здесь? Вся ее семья и друзья остались на Востоке. Она оставила колледж и все, что когда-либо знала, чтобы последовать за парнем, с которым встречалась. Но почему? Я никогда встречал девушку, которая бросила бы все вот так. Знаю, она многое значит для Денни, и он для нее, кажется, тоже, но исходя из того, что я видел в течение своей короткой жизни, пары в нашем возрасте не остаются вместе надолго.
– Так, значит, Огайо? Конские каштаны и светлячки, да? – склонив голову, спросил я.
Это все, что я знал об Огайо. Кира, казалось, сдерживала смех. Она поняла, что мои знания были ограниченны.
– Точно, все так.
– Скучаешь? – спросил я, думая о том, будет ли рядом со мной когда-нибудь девушка, которая могла бы оставить ради меня всю свою жизнь. Сомневаюсь. От меня девушкам нужен секс. И ничего больше.
– Ну, скучаю по родителям и сестре, конечно. Но не знаю… Место – это всего лишь место, – она сделала паузу и вздохнула. – К тому же, я уехала не навсегда.
Ее улыбка была пронизана грустью, а зеленый цвет в ее глазах потемнел до глубокого нефритового. Я просто не понимал этого. Она, очевидно, немного страдала от тоски по дому. Скучала по своей семье, друзьям, по своей жизни. Любопытство было сильнее меня, и, хотя я знал, что это будет ужасно грубо, я должен был спросить, на кой черт она все бросила.
– Не пойми меня неправильно, но что тебя понесло в такую даль?
Казалось, мой вопрос слегка разозлил ее, но она все равно ответила.
– Денни.
Его имя прозвучало с благоговением. Она действительно изменила всю свою жизнь только ради него. Чтобы оставаться вместе как можно дольше, даже если попытка тщетна. А может и нет. То, как они смотрели друг на друга, то уважение, которое они друг другу выказывали… Я никогда прежде не видел таких отношений.
– Ха, – это все, что я сказал в ответ. В общем-то, ничего больше я сказать и не мог. «Удачи с этим» было бы немного по-свински.
Я потягивал кофе, когда она выпалила свой следующий вопрос.
– Почему ты так поешь? – ее щеки залились краской, будто она не хотела говорить то, что сказала. Я сощурился, думая о том, что она имела в виду. Мне известен только один способ пения. Открываешь рот и позволяешь звуку выйти наружу. Или она о том, что певец из меня никакой? Ауч. Это не то, что я привык слышать. Большинству людей нравился мой голос.
– Что ты имеешь в виду? – медленно проговорил я, подготавливая себя к отрицательной оценке моих способностей.
У нее ушла вечность на то, чтобы ответить мне. Я воспринял это как плохой знак. Ей должно быть, было ненавистно слушать это. Эта мысль почему-то действительно обеспокоила меня. Я мог бы поклясться, что прошлой ночью был момент, когда она поняла меня. Полностью осознала то, какой я на самом деле. Это и правда напугало меня тогда, но может я просто ошибся. Может, она вообще меня не поняла.
Сглотнув кофе, она пробормотала:
– Ты был классным. Просто иногда ты был таким… – она остановилась, и я практически почувствовал ее тревогу. Ее критика в адрес моего выступления долетела до меня шепотом: – Сексуальным.
Меня накрыло облегчение: ей понравилось. За всплеском положительных эмоций тут же последовала добротная порция юмора. Я рассмеялся и ничего не мог с собой поделать. То, с каким видом она произносила такое невинное слово как «сексуальный», просто убило меня. Боже, она, должно быть, милейшее создание из всех, кого я когда-либо встречал.
Лицо Киры потемнело, и ее щеки стали ярко красными. Судя по тому, как она уставилась на свой кофе, я мог сказать, что она была подавлена, и делал все возможное, чтобы перестать смеяться. Не хочу, чтобы она думала, будто я насмехался над ней. Ведь я не насмехался. Не совсем.
– Извини… Просто я ожидал услышать другое, – обдумывая вчерашний агрессивный флирт на сцене, я пожал плечами: – Понятия не имею. Люди реагируют, вот и все.
По ее лицу было понятно – она знала, что, говоря «люди», я имел в виду «женщины». Я не мог удержаться, чтобы не копнуть немного глубже.
– Я тебя задел?
– Не-ет, – она уставилась на меня, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Если ее суровое выражение лица должно было напугать меня, то ей нужно еще поработать над этим. – Мне просто показалось, что ты немного перегнул палку. Да и ни к чему тебе все это, у тебя классные песни.
В ее словах не было сарказма или скрытого смысла. Она дала мне честный отзыв, вот и все. Откинувшись на спинку стула, я с благодарностью посмотрел на нее. Давно я не слышал от девушки справедливой критики. Обычно это была приукрашенная фигня, придуманная с целью стянуть с меня штаны. А ее небольшое предложение было освежающим.
Она снова сверлила взглядом стол, наверное, смущенная своим же комментарием.
– Спасибо. Я постараюсь учесть.
Услышав в моем голосе искренность, она подняла глаза. Думая о том, куда запропастился Денни, я спросил:
– Как вы с Денни познакомились?
Когда она вспомнила о своем парне, на ее лице появилась прелестная улыбка. Это заставило меня хотеть, чтобы кто-нибудь улыбался так же, вспоминая обо мне.
– В колледже. Он был помощником преподавателя на одном из моих занятий. Я была на первом курсе, а он – на третьем. Тогда я подумала, что в жизни не видела никого красивее.
Ее кожа порозовела, когда она принялась говорить о Денни. Я продолжал улыбаться, желая, чтобы она чувствовала себя достаточно свободно, чтобы продолжать рассказ. Мне хотелось, чтобы она не испытывала трудностей, общаясь со мной. Я чувствовал, что разговаривать с ней будет легко. Эта мысль была немного тревожной. Я не очень-то много болтаю. Не о важных вещах.
– В общем, мы просто сошлись и с тех пор вместе, – ее улыбка стала более широкой и беззаботной. Сногсшибательной. – А ты? Как ты познакомился с Денни?
Моя улыбка стала такой же широкой, как и ее, когда я вспомнил об этом.
– Ну, мои родители решили, что будет неплохо приютить студента по обмену. Думаю, чтобы произвести впечатление на своих друзей, – мой разум застыл, а улыбка дрогнула, когда в голову вторглись напыщенные выражения лиц моих родителей. Они напускали на себя такой вид всякий раз, как их спрашивали о Денни. Вид, которые отчетливо говорил: «Видите, какие мы потрясающие? Какие гостеприимные? Ну разве мы не замечательные люди?».
Стряхивая с себя эти мысли, я вернулся в реальность и подправил свою улыбку.
– Но мы с Денни тоже сразу сошлись. Он клевый парень.
У меня не получилось изгнать прошлое так хорошо, как я надеялся, и воспоминания о моем сне снова переполняли меня. Мне пришлось отвернуться от Киры. Ей не стоит видеть мою боль. Она все равно не поняла бы. Никто не понимал. Голос отца гудел в ушах, когда я утопал во мраке прошлого. Цена есть всегда, Келлан. Пора бы тебе запомнить это.
Пребывая почти что в трансе, я прошептал:
– Я многим ему обязан.
Денни подарил мне надежду. И цепляясь за нее сейчас, я заставил себя улыбнуться и снова посмотреть на Киру. Знаю, что она хочет спросить что-то еще. Но, надеюсь, не спросит. Пожимая плечами, я вел себя так непринужденно, как только мог.
– В общем, я для него что угодно сделаю, так что когда он позвонил и сказал, что ему нужно где-то пожить, то это было меньшее, чем я мог помочь.
– Оу, – она открыла рот, будто хотела что-то добавить, но затем снова закрыла его, давая мне время. Я молча поблагодарил ее за это. Не хочу, чтобы она спрашивала.
Денни вернулся в кухню с закусками из машины: чипсами и пакетиком претцелей[7]7
Претцель – сухой кренделек, посыпанный солью.
[Закрыть]. После того, как они съели свой фастфуд, Кира звонила родителям, пока мы с Денни наверстывали упущенное. Хлопнув его по руке, я спросил о том кусочке выступления, которое ему удалось застать в «Пите».
– Что думаешь о группе? Шаг вперед по сравнению с Вашингтон Уайлдкэтс, да?
Это было неудачное название, выбранное моей школьной группой. Они считали, что от него веет духом школы. Я считал, что это отстой.
Мое сердцебиение ускорилось, пока я ждал ответа Денни. Если ему не понравилось то, как мы звучим… Должен признать, я буду слегка уязвлен. Однако он улыбнулся.
– О, да, ты проделал огромный путь с выпускного, приятель. Вы были изумительны.
В груди раздувалась гордость, но я задвинул ее назад. Чудилы были хороши не только благодаря мне. Воспоминание о моей старой группе и тех школьных танцах – моем первом крупном концерте – заставило меня смеяться.
– Помнишь Спаза? Моего… Третьего барабанщика, кажется?
Кивая, Денни смеялся вместе со мной.
– Тот парень заслужил свое имя… Он был сумасшедшим. Интересно, чем он сейчас занимается…
– Он вроде женился на Шери. Помнишь её? – видя возможность подразнить его, небрежно ответил я.
Бросив быстрый взгляд на Киру, Денни пробормотал:
– Да… Милая девушка.
Меня одолел смех.
– Милая девушка? Она была единственной, кого ты подцепил в школе, если я правильно помню.
Денни нахмурился.
– Нет, неправильно. Ты буквально бросил ее мне на выпускном, и мы танцевали весь вечер. Вот и все.
Воспоминания о пребывании на сцене и наблюдении за толпой пролетели через мое сознание. И все же это было немного больше, чем просто танец. Это был единственный раз за все время, что он был здесь, когда я видел его с девушкой.
– Танцевали? Так теперь в Австралии называются поцелуи взасос[8]8
Tonsil hockey (дословно: хоккей миндалинами) – австралийский сленг.
[Закрыть]?
И хотя они только целовались тем вечером, я все равно чувствовал себя так, будто успешно подыскал ему пару. Ну, что-то вроде этого. Ты был чертовки упрям, парень, но я победил.
Снова посмотрев на Киру, Денни потряс головой.
– Пытаешься втянуть меня в неприятности? – спросил он. Но улыбка вернулась на его лицо прежде, чем я успел ответить. – Кроме того… Если мне не изменяет память… Это ты спал с ней. И ее близняшкой.
В ответ я пожал плечами, и он усмехнулся. Когда легкий задор прошел, он покачал головой и сказал:
– Меня всегда поражало то, что ты никогда не нервничаешь на сцене. Полагаю, это до сих пор так?
Снова пожав плечами, я тоже покачал головой. Меня не особо напрягают выступления. Мне куда комфортнее в свете софитов нежели в одиночестве. Денни улыбнулся.
– Как я и говорил тогда… Ты создан для такой жизни, Келлан. Это у тебя в крови.
– Ага… − сказал я, начиная ощущать неловкость.
– Еще я помню, что твой отец сказал, когда мы вернулись домой после выпускного, − в тишине добавил он.
Денни не повторял его слова, да ему и не нужно было. Я помнил их слишком хорошо. После того, как Денни похвалил нас за выступление, отец повернулся ко мне и сказал:
– Я знаю, какую ерунду сейчас слушают дети. Наверное, даже обученный козел покажется им хорошей музыкой.
Затем он отчитал меня за внешний вид, прическу и тот факт, что мы прибыли на десять минут позже комендантского часа. Для меня эта ночь была грандиозной, а папа даже не мог побаловать меня немного, сказав всего один комплимент. История моей жизни.
Прочистив горло, чтобы очистить память, я похлопал Денни по плечу.
– На случай, если я не говорил этого раньше, спасибо за то, что ты сделал ту ночь возможной. За то, что ты сделал возможными множество классных вещей. Я задолжал тебе куда больше, чем мы думаешь.
Но несмотря на то, что мой голос был полон серьезности, Денни отмахнулся, будто это ничего не значило.
– Ты преувеличиваешь, я не сделал ничего такого.
Нет, ты сделал.
Но Денни сменил тему прежде, чем я смог сказать это, и наш разговор плавно перешел на более беззаботные воспоминания. Вернуться к ним было даже приятно. Иногда темные моменты имеют склонность затмевать хорошие. А у нас с Денни было много хороших моментов.
Как только Кира закончила разговор с семьей, они с Денни начали обустраиваться в моем доме. Я спросил Денни, могу ли помочь, но он сказал:
– Ты итак очень многое сделал для нас, позволив жить здесь за бесценок. Мне будет неудобно.
Я открыл было рот, чтобы поспорить, но он быстро добавил:
– Не переживай, чувак, у нас всего несколько коробок.
