Текст книги "Греховная связь"

Автор книги: Розалин Майлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Из дверей вышел молодой человек и, улыбаясь, помахал кому-то рукой. Заинтересованный Роберт поспешил пересечь порог. Не ей ли махал парнишка? И тут же одернул себя. А тебе какое дело? Что, у нее не может быть дружка, черт побери! Уж не ревнует ли он, чего доброго? Парень побрел, насвистывая, и каждое движение длинного стройного тела выражало переполнявшие его молодость и счастье.

Она обслуживала клиента, когда он вошел.

– Привет, – улыбаясь, бросил он.

– Привет, – спокойно отозвалась девушка. – Столик на одного? Подходит?

Она нашла ему столик и стала тщательно протирать его, что было нелишне: сидевшие перед ним оставили много мусора.

– Что-нибудь принести?

– Пиво, пожалуйста.

– Есть не будете?

Опять этот английский акцент. Откуда?

– Нет, ничего – спасибо, – промямлил он.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

– И никак не уговорить вас еще на пару отличных филе из леща?

Он рассмеялся.

– Извините, что я тогда сбежал. Но я не хотел обидеть повара Просто вспомнил о важном свидании.

– Ну конечно. Важное свидание. – Она улыбалась ему; миндалевидная форма глаз с небольшой косинкой придавала особую живость ее лицу. Даже удивительно, как он сразу почувствовал себя с ней легко – будто знал ее давным-давно…

– М-м-м-м! – Улыбнулся он в ответ. – Забудем об этом!

– Вы оставили крупную банкноту. Я дам вам сдачу.

– Да что вы, это вам.

Она от души рассмеялась.

– Нет, правда. Я решила оставить сдачу для вас – когда вы снова придете. Сунула за стойку. Сейчас принесу. – И она направилась к бару.

Его снова охватило беспокойство. Откуда она могла знать, что он вернется? Почему была так уверена в этом?

Она возвращалась с кучей бумажек и мелочи в маленькой руке.

– Вот возьмите.

Он покачал головой.

– Я же сказал. Это вам.

Она раскрыла и без того большие глаза.

– На чай? Но это же слишком много? А к тому же вы ни к чему не притронулись? Стало быть, я вас не обслуживала.

Он ухмыльнулся, и она подумала, что он вдруг помолодел и вид у него счастливый.

– Ну ладно, давайте так. Я сейчас что-нибудь закажу, тогда вы сможете взять деньги, и каждый будет при своем интересе. Идет?

Она размышляла секунду, склонив головку набок, как ребенок.

– Ну хорошо. Что вам принести?

– А что у вас есть? – Ему от души нравилась эта игра.

– Все зависит… – прыснула она, с удовольствием подыгрывая.

– От чего?

– От того, что вы хотите.

– Дайте посмотреть…

– Я дам вам меню, тогда у вас будет больше шансов! – Она убежала и вернулась с потрепанным и замызганным меню, которое, судя по всему, имелось в кафе в единственном экземпляре. Роберт раскрыл его и расхохотался.

– А это еще что такое?

Озадаченная, она наклонилась, чтобы посмотреть, что вызвало такое веселье.

– Хлебцы особые по-домашнему, – прочитала она. – Ничего смешного тут нет. Это поджаренный сандвич – со всякими особыми съедобными кусочками.

– Уж не кусочками ли филе случайно? Оставшимися невостребованными посетителями?

Он не мог припомнить, когда так от души развлекался последний раз. Но было в этой девушке что-то проникающее глубоко в душу. Он должен побольше узнать о ней. Когда она принесла ему заказ, он высказал предположение.

– Вы англичанка?

– По произношению догадались? Да.

– Родились в Англии? Из английской семьи?

Она с удивлением уставилась на него.

– Ну конечно. А как же. А почему вы спрашиваете?

– Да просто так, – с какой-то неловкостью ответил он. – Просто подумал, были ли вы раньше в Австралии? Это ведь так далеко от дома…

– Я как-то не задумывалась. Дом там, где ты бросил свой рюкзак.

– Вы первый раз в Австралии?

– Конечно. Это последний пункт в кругосветном путешествии.

– Вы путешествуете?

– Можно так сказать, если хотите.

– А что ваши родители об этом думают?

Она пожала своими маленькими золотистыми плечиками.

– У них такая куча детей, что они и не заметят моего отсутствия. Только рады будут сбыть меня с рук, чтоб освободить место для других.

– Вы выглядите очень юной, чтобы разъезжать по миру самостоятельно.

– Возраст зависит от того, на сколько ты себя чувствуешь – а я по большей части чувствую себя на все сто.

– Но разве вы не думали о том, чтобы учиться, – в колледже, скажем?..

– Да вы что, с неба свалились? – Резкость ее реакции была неожиданной после легкости и веселья предыдущего разговора. – Это для вас все легко, для таких как вы! Чтобы учиться в школе, нужны деньги, не говоря уж о колледже, во всяком случае в Англии. Не думаю, чтоб здесь было по-другому – не считая, конечно, детей настоятеля!

В сердцах она повернулась и убежала на кухню. Он так и остался в недоумении наедине с остатками своего сандвича. Она не появлялась. Наконец он подошел к замусоленному хозяину, появившемуся из кухни сразу после того, как девушка скрылась там.

Нет, отрывисто было сказано ему, он не может увидеть официантку. Она ушла домой. Уже с час, у нее разболелась голова. Нет, он не может взять записку – что это, кафе или почта? Нет, он не может взять номер телефона – девушка приходит сюда работать, а не звонить по телефону.

Враждебный взгляд и резкий тон вывели Роберта из равновесия. Не лезь куда не следует. Он втемяшил себе в голову, будто я приударяю за ней, он думает, что я грязный старик, с изумлением думал он. Но еще только сделав шаг к выходу, он понял, что ничего смешного в этом нет. А когда наконец сел в машину и закружил по незапоминающимся улочками и переулкам, то внезапно сообразил – и от этого рассердился еще больше – что не спросил даже имя девушки.

ЛЕТО

26

Когда он вернулся в резиденцию, так и не ставшую ему домом, было уже поздно. С облегчением растянувшись в постели, он долго лежал рядом с тяжело распростершейся спящей Клер, пока не пришел сон, а проснулся поздно утром, чувствуя себя разбитым и невыспавшимся. В столовой никого не было, а холодный, как лед, кофейник говорил о том, как давно закончился завтрак. Впрочем, он не был голоден. Пора начинать новый день.

Из комнаты Джоан доносилось тихое шуршание ксерокса. Он приоткрыл дверь, и она поприветствовала его с таким свирепым видом, что красноречивее всяких слов говорило о ее негодовании. Впрочем, это не означало, что Джоан сегодня обойдется без гневных слов, которые она уже готова была обрушить на голову Роберта.

– Где ты пропадал? Вчера? Весь день?

Он был сбит с толку таким резким нападением.

– Я решил сделать себе день отдыха, вот и все.

– Но как же так, Роберт, – не сказав ни единого слова – не предупредив! Исчезнуть на весь день – и на всю ночь! Где это ты развлекался?

Что-что, а перепалка с Джоан в его планы не входила.

– Ну ладно, извини! – коротко бросил он и собрался уходить.

Но Джоан уже было не остановить.

– Ах, извини! – взорвалась она. – Тебе наплевать! А мы, по-твоему, должны расхлебывать!

– Что расхлебывать?

– Только не говори, что ты забыл! – с жестоким сарказмом продолжала она. – Или у тебя опять нелады с памятью?

Он чувствовал, как в нем растет гнев.

– Джоан, ради Бога, скажи, что ты имеешь в виду?

– Вчера, – она дышала тяжело, как борец на ринге, – вчера у тебя был назначен прием в Комитете по оценке недвижимости – в двенадцать тридцать, не помнишь? А в три ты должен был быть у епископа на совещании, которое регулярно проводится по средам…

Забыл ли он? Вчерашнее утро, до того момента, когда он собрался ехать в тюрьму, начисто стерлось из памяти.

– Роберт? Ты здесь. – В дверях показалось встревоженное усталое лицо Клер. – Джоан сказала, что мы здесь места себе не находили вчера?

– Я… встал очень рано, чтобы поехать на утреннюю службу в соборе. А потом… была такая погода – что я решил просто прокатиться немного. Съездил в тюрьму – повидаться с Полем.

– С Полем?

Надо же было сказать им об этом. Клер так или иначе узнает, кроме того, надо было как-то объяснить столь долгое отсутствие. Две пары глаз уставились на него.

– Я беспокоился за него. Сейчас должно решиться дело о досрочном освобождении – в случае неудачи…

Звучало как-то неубедительно, и он сам это чувствовал. Но также он понимал, что расспрашивать его они не решатся.

– Ну, хорошо, но все равно… – В душе у Клер что-то защемило. Почему он ни капельки не чувствует вину за то, что вот так бросил их и даже не подумал сообщить, где он, и почему лжет им сейчас? – Но все равно, Роберт, вечером-то ты должен был вернуться?

– Вот именно! – Торжествуя, бросилась вновь в атаку Джоан. „Она прямо вне себя от радости!“ – подумал Роберт с внезапным чувством изумления, а потом желчной злобы. – Потому что не я одна, знаешь ли, сидела с кислой физиономией в Комитете. Ты и Клер подставил!

– Клер?

– Ах, Роберт, ты что, совсем забыл, мы назначили на вчерашний вечер еще одно рандеву? Здесь, в резиденции – насчет „Алламби“. Ты договорился еще раз повидаться с миссис Маддокс, которая искренне загорелась этим делом; она против сноса старых зданий. А еще должен был объявиться репортер „Сидней Стар“, чтоб дать материал об „Алламби“.

Он зло обругал себя. Так и есть. Но все казалось каким-то нереальным, – вот его фантазии, его фантасмагорическая жизнь, одержимость прошлым, девушкой были реальны своей истинностью и убедительностью. Как мог он все это объяснить Клер и Джоан?

– Можешь внести в этот список еще и архиепископа! – с садистским наслаждением подбросила Джоан.

– Архиепископа?

– Позавчера, когда ты как угорелый выскочил из своего офиса, без пиджака, как говорит миссис Причард, да так и не вернулся, – он должен был посетить тебя…

– Хватит, Джоан! – Достаточно было взглянуть на его лицо, чтоб умолкнуть. – Я же сказал, что извиняюсь за все. Последствия сам буду расхлебывать. А теперь оставим это. Баста!

Ну, вот и все. Хотя, кажется, не совсем. Его рука была уже на ручке спасительного кабинета, манившего как надежное убежище, когда сзади выросла Джоан.

– И еще одно, Роберт, – прошипела она ему на ухо, бросив через плечо взгляд на удаляющуюся фигуру Клер.

У него засосало под ложечкой.

– Да?

– Я знаю, кто служил раннюю обедню в соборе. Патси Райт, жена второго священника, была там – она всегда ходит на службы по утрам. И не надо быть Шерлоком Холмсом, чтоб выудить у нее сведения, что настоятеля там не было!

Он повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, хотя и так знал, что увидит – в глазах ее клокотала холодная ярость.

– Так что не лги мне, Роберт. Можешь что хочешь плести Клер, она тебя не знает так, как я. Я-то вижу тебя насквозь. Ты для меня открытая книга. И мне не нравится то, что я сейчас в ней читаю. Так что намотай это себе на ус, настоятель. А то, неровен час, ты им не будешь! Помяни мое слово!

Когда Роберт затормозил в обшарпанном квартале пригорода подле кафе, вечер уже накрыл город тусклым покровом. Узкий серп месяца сверкал на небе, по которому холодный ветер гнал обрывки туч. „Нежарко для начала лета“, – подумал Роберт. Даже в укрытии машины его пронизывала дрожь. Но он не собирался заводить мотор, чтоб согреться. Холод помогает голове лучше работать – а он хотел знать – любой ценой – что, в конце концов, привело его сюда.

Была ли это действительно необъяснимая одержимость – какая-то непреодолимая тяга к девушке, которую он едва знал, и к другой, давно погибшей, которую он не знал вовсе? Или он просто руководствуется указаниями Меррея и своими собственными инстинктами и идет по следу, ведущему к разгадке тайны? Но в любом случае все нити, которые он пытался распутать, вели к этой девушке. Только она поможет ему найти ответ.

Разобравшись наконец в дикой путанице своих мыслей, он открыл дверцу машины. Однако в этот момент его внимание привлекла парочка, выходящая из кафе. Это был тот же паренек, которого он видел тогда, – долговязый юноша с веселой улыбкой. Чуть поотстав, за ним следовала девушка.

Затаив дыхание он внимательно смотрел, как юная пара повернула и двинулась мимо метро вниз по улице. Они были поглощены разговором и явно хорошо знали друг друга, смеялись и дурачились, как все молодые люди. Он включил мотор и покатил за ними.

Они были почти одни на вечерней улице; все магазины и конторы уже закрылись, и только припозднившиеся одинокие прохожие торопились домой. Идти им, судя по всему, предстояло далеко, но они явно не торопились и шагали себе сначала по центральной улице, по тротуарчику, потом по переплетенью боковых улочек, пока наконец не добрались до дома, который вполне можно было принять за дешевый пансионат. На крыльце они задержались и он, затаив дыхание, прислушался к их разговору.

– Как насчет чашечки кофе?

– Поимей совесть, Гарри, я с ног валюсь от усталости.

– Ты думаешь, только ты одна зарабатываешь себе на жизнь?

– В таком случае тебе тоже не мешало бы выспаться!

Он засмеялся.

– Часик-другой я могу тебе уделить.

– Вовсе ни к чему. Всем хорошим мальчикам пора ложиться в кроватку.

– И я об этом думаю…

Он подошел к ней вплотную и попытался привлечь к себе. Но не тут-то было. Ловко отступив и игриво, но довольно сильно толкнув его в грудь, она уже оказалась на последней ступени перед входной дверью с ключом в руке.

– Я позвоню тебе, Гарри, – бросила она через плечо, исчезая в проеме. – Не звони мне – я сама позвоню!

Он улыбнулся, помахал рукой, передернул плечами и не спеша потопал по дороге. Роберт сидел в машине и ждал, как ему показалось, целую вечность, пока паренек наконец не свернул за угол и не исчез из вида. Итак, девушка живет здесь – и не с ним. А с кем? Не одна же в таком возрасте? Но сколько ей все-таки лет? Вот еще один вопрос, на который нет ответа. Восемнадцать? Двадцать?

Почему бы не спросить. Роберт взглянул на часы. Начало десятого – не так уж поздно. Он вышел из машины и подошел к подъезду. Это был старый четырехэтажный многоквартирный дом, типа нью-йоркских кирпичных зданий, знававший и лучшие времена, и лучших жильцов. Роберт прошел низенькую железную калитку и поднялся по ступеням.

Список жильцов у каждой кнопки звонка справа от двери ничем помочь не мог. Около многих звонков имен вовсе не было; другие явно остались от прошлых лет и не соответствовали действительности. Сегал, Джексон, Метакис, Ирвин – какое из них принадлежит ей? Он изучал выгоревшие, небрежно написанные каракули, и в нем росло чувство отчаяния.

Да и судя по потертым кнопкам, выглядевшим так, будто ими никогда не пользуются, нет никакой гарантии, что звонок прозвенит именно в той квартире, если еще, паче чаяния, ему удастся определить, какая ему нужна. А кроме того, неужели он в самом деле хочет нанести визит в столь неурочный час? Просто проездом? Похоже, что с каждым разом это звучит все менее убедительно. Он решил зайти днем и вернуться в кафе в дневные часы.

Он сбежал по ступенькам и повернул к машине, но в темноте налетел на мусорный ящик, стоявший у заборчика прямо у него за спиной. Тот упал с диким грохотом, нарушив тишину ночной улочки. Наверху чья-то рука отодвинула муслиновую занавеску в окне второго этажа, и, словно попрыгунчик из шкатулки, показалась ее головка.

– Кто там?

Он стоял ошеломленный, не в силах произнести ни слова.

– Кто там!

Это был уже не вопрос, а угроза.

– Если сейчас же не покажетесь – я позвоню в полицию!

– Эй, не кипятитесь! – услышал он свой собственный смех. – Это излишне! – Роберт вышел на свет, струящийся из окна, так, чтобы она его увидела.

– Вы! Да что вы здесь делаете?

– Я не хотел пугать вас. Просто… – Что просто? Что сказать?

Она рассмеялась.

– Тогда уж заходите. Не можете же вы возвращаться домой из такой далищи, не глотнув кофейку. Толкните входную дверь и поднимайтесь на второй этаж – большая комната прямо.

Это была маленькая, убогая и не слишком чистая однокомнатная квартирка. Но девушка двигалась по ней свободно, явно чувствуя себя здесь как дома.

– Присаживайтесь, – пригласила она, указывая на одно из легких кресел. – Кофе? – Взяв чайник, она подошла к раковине, наполнила его и поставила на электроплиту.

В полном изумлении он огляделся вокруг. На стенах висели виды Австралии: Перт, Алис-Спрингс, Большой Барьерный риф. Три пары туфель, яркой расцветки платья, повешенные вплотную, красовались в гардеробной нише. На каминной доске были расставлены девичьи сокровища – маленький ларец с откинутой крышкой открывал взору нитку бус, сережки и пару недорогих браслетов, китайскую кошечку и открытку с сельским видом, судя по всему, английским.

– Это ваш родной город? – спросил Роберт, когда она принесла ему кофе.

Она взглянула на него пренебрежительно.

– Если его можно назвать городом. Глухомань. Сидней лучше. – Она повернулась к нему, и взгляд ее стал суровее. – Что об этом говорить. Лучше скажите, что вы здесь делаете? Это гораздо интереснее.

Он изобразил ухмылку.

– В том-то и вопрос! – Он испытывал такое чувство, будто находится где-то за миллион миллионов миль отсюда, но при этом реальность его присутствия была невероятной. – Я просто хотел узнать, где вы живете. – „И как“, чуть было не добавил он, но не был готов к вопросу, который мог за этим последовать.

– Значит, вы следили за мной от кафе. – Это уже был не вопрос. – Зачем?

– Ну, первым делом, я не считал, что наш разговор в кафе закончился, когда вы обрушились на меня в тот раз!

– Ах, да. – Она вовсе не собиралась извиняться или объясняться. – Я ушла, кажется. Просто пошла домой.

– Вот я и хотел повидать вас снова. Поговорить с вами…

– Зачем?

Вот, наконец. Он набрал полную грудь воздуха.

– Вы напоминаете мне… одну девушку, которую, кажется, я знал.

Она рассмеялась резким смехом.

– Так вы не знаете?

– Нет.

– Кто же она?

– Девушка, которая жила в городке, где я был раньше. Но я ее не знал.

– Мне послышалось, вы сказали, что знали. Как ее звали?

– Алисон. Алисон Калдер. Ее все звали Алли. Вы так на нее похожи. Это невероятно. Словно сестра. Но, вроде бы, у нее не было родственников. Честно говоря, все, что я о ней знаю, это имя. – Где-то в глубине его сознания зазвучала струна. – Кстати, вы не сказали свое.

По лицу ее прошла какая-то тень, но тут же исчезла.

– Эмма.

Эмма. Снова что-то откликнулось эхом в темных лабиринтах времени.

– Эмма. Так звали мою мать.

Теперь на лице ее появилась заинтересованность.

– Та девушка – которую я вам напоминаю – что с ней случилось?

– Она умерла.

– Умерла?

Вновь он заметил какое-то волнение, промелькнувшее на ее лице, но тут же исчезнувшее… Что это было? Злость? Сожаление? Но она не дала ему подумать.

– Значит, вы крутитесь вокруг меня, потому что я напоминаю вам девушку, которая когда-то жила в вашем городке и которую вы даже вряд ли знали?

Как тут можно объяснить?

– Потому что вы так похожи на нее…

– Глупее ничего не выдумаешь!

– Но это так.

– Что же я-то могу поделать, если так похожа на нее. Это не моя вина!

Она вновь рассердилась. Он готов был отдать все на свете, чтобы она успокоилась и снова повеселела.

– Я понимаю, понимаю. И не надеюсь, что вы что-то сделаете, тем более что и сам толком ничего не знаю. Но я делаю все, что в моих силах. А когда до этого докопаюсь, голову даю на отсечение, вам скажу в первую очередь!

– Итак, вы поехали за ней на машине от кафе? – переспросил Меррей мрачным голосом.

– Да.

– И она накрыла вас, когда вы шпионили около ее дома…

– Ну уж, так и шпионил – ради Бога, Меррей!

Про себя Меррей подумал, что двенадцать добропорядочных и честных присяжных посчитали бы слово „шпионить“ самым подходящим для обозначения подобной деятельности, но спорить по этому поводу не стал.

– Нет, нет, конечно. Потом она пригласила вас… пригласила подняться к ней… Не сложилось ли у вас впечатление, что она… что ей свойственно приглашать мужчин к себе?

Он выложил это как можно деликатнее. Но Роберт вспыхнул от негодования и весь подался вперед, словно готов был голыми руками задушить…

– Разумеется, нет! Она не проститутка, если вы об этом подумали! Бога ради, Меррей, она совсем ребенок! Ей от силы восемнадцать или двадцать!

„Прогуляйся до доков, Роберт, – подумал Меррей. – Там ты можешь подцепить девок от девяти до девяноста. Что ж нам с тобой делать?“ Какое-то непонятное чувство не то раздражения, не то беспокойства, не свойственное ему по отношению к другим пациентам, пробуждалось в нем, когда дело касалось Роберта.

– О, я прекрасно понимаю, что несу ахинею, Мер-рей! Разумеется, она могла бы быть такой девицей. Но я твердо знаю, что это не так. Знаю и еще кое-что, и это грызет меня гораздо больше. Я зашел слишком далеко, Меррей, и я знаю это. Послушайте, хоть я и наломал дров, но не настолько потерял голову, чтобы не понимать, как это все выглядело бы – а в моем случае и подавно – если б меня застукали в подобной ситуации! Прицепился к юной девушке – оказался у нее в комнате… Хотя я понимаю, что особого преступления тут нет, но я должен думать о Клер и Джоан. Я не вольная птица. Если будет опорочено мое имя – позор падет и на них.

Меррей кивнул.

– И на вас, Роберт, на вас, не забывайте этого! С собором придется распрощаться за милую душу! – Он помолчал. – Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что бы делали, если бы больше не были священником, например?

В наступившей тишине оба почувствовали дыхание грядущих событий, абсолютно неподвластных им.

– Нет! – В крике Роберта слышалась отчаянная решительность. – Но я должен снова повидать эту девушку!

– Должен?

– Да! Проникнуть в белое пятно моей памяти и понять, почему она напоминает мне девушку, которую я в жизни не знал! Вы можете помочь мне? Я умоляю вас, Меррей.

Медицинское и профессиональное кредо Меррея не позволяли ему отказать душе, вопящей от боли. Но более примитивной частью своего „я“ он начинал испытывать темное чувство ужаса, страха перед грозными событиями, которые, как он предчувствовал, должны произойти и предотвратить которые он был не в силах. Словно ведомый на заклание, он склонил голову перед неотвратимостью рока.

– Мы попробуем прибегнуть к гипнозу, Роберт – эта методика называется регрессией. Благодаря ей вы сможете вернуться в ту ночь – в то время – пройти все шаг за шагом – что бы там ни было…

– Давайте сделаем это! Когда мы можем начать?