Текст книги "Греховная связь"

Автор книги: Розалин Майлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

23

– Нет, уверен, ничего серьезного. Просто переутомление. Да этого и можно было ожидать. Настоятель столько работал последнее время. Да, можете предоставить его мне. Я позвоню если нужна будет ваша помощь. Благодарю.

Роберт слышал, как закрылась дверь ризницы, затем к старинной кушетке, на которой он лежал, кто-то приблизился. Он открыл глаза и увидел улыбающееся лицо Меррея Бейлби.

– Бог ты мой, – удивленно воскликнул Роберт. – Что это вы здесь делаете?

Меррей рассмеялся.

– Ваш второй священник запомнил меня по инаугурационной службе. Ну и когда вы столь театрально рухнули прямо в алтаре, мне тут же позвонили, чтоб спасать вас.

– О, Боже! – простонал Роберт, и его бледное лицо порозовело. – Неужели я правда вырубился? Черт, это надо ж быть таким дураком.

– Вот это уж действительно глупости! – живо возразил Меррей. – Вы всего лишь человек, Роберт, а человеческому телу свойственно время от времени отключаться, особенно когда мы взваливаем на себя слишком многое. Расскажите, что случилось этим утром.

– Да ничего, – медленно произнес Роберт. – Я причащал. Чувствовал себя отлично, честное слово, совершенно отлично, даже… – он остановился.

– Даже что? – пытливо посмотрел на него Меррей.

– Ну… – из уст Роберта сорвался смешок. – Даже более чем отлично. Сказать по правде, прошлую ночь и сегодня я чувствовал себя как-то особенно хорошо.

Меррей не спускал с него пытливых глаз, но не произносил ни слова.

– А потом в алтаре – Боже, это звучит смешно, вы посмеетесь.

– Постарайтесь все рассказать, Роберт. Я ваш врач, помните.

– Эта девушка – я ее в жизни не видел… Она посмотрела на меня так чудно, что я вырубился.

Меррей не засмеялся.

– Вы не чувствуете утомления? Не больны? – продолжал допытываться он.

– Нет.

– А как насчет былых бед – травмы не дают о себе знать?

– Только головная боль время от времени – а в общем, ничего необычного.

„Нет, здесь что-то не так, – размышлял Меррей, – или я ни бельмеса не смыслю в неврологии“. Однако не стоило беспокоить пациента раньше времени.

– Ладно, вот что, почему бы нам не сделать пару старых тестов, так, для очистки совести? – бросил он как бы между прочим. – Ну а пока, Роберт, что бы вы там ни говорили, не перегружайтесь. Какой толк от вашего нового великого сана, если вы надорветесь, пытаясь сдвинуть горы? А теперь остаток дня отдохните, поезжайте к себе домой и тихо-мирно посидите с вашей милой женушкой. И это, – закончил он твердо, пресекая возможные протесты Роберта, – приказ врача, ясно?

Конечно, отдых ему не помешает. Или небольшой перерыв. И скоро он будет опять в порядке. Не успеет и глазом моргнуть, как все пройдет.

Клер брела в нескольких шагах позади погруженного в раздумья Роберта. В ушах ее еще звенели банальные утешения, раздававшиеся со всех сторон. Разумеется, она была рада, что Меррея вызвали в собор сразу, как только Роберту стало плохо, но даже лучший врач Сиднея со всеми своими приборами и новейшими тестами не мог членораздельно объяснить, почему все же Роберт так внезапно и неожиданно потерял сознание. Клер тоже не знала. Единственное она знала наверняка: случившееся очень напугало ее и сделало опять уязвимой.

Остановившись, Роберт обернулся к ней, подставляя лицо лучам весеннего солнца.

– Ты где, Клер? – весело позвал он. – Мы, насколько я помню, хотели прогуляться вместе, порадоваться морскому виду и весенней погодке, а ты оставила меня в одиночестве.

Она не торопилась догонять его. Он бросил на нее внимательный взгляд.

– У тебя что-то на уме? О чем задумалась?

– О… – Что сказать? – Я рада, что мы сюда пошли. Ветер, море – это всегда напоминает мне о доме.

Брайтстоун был для нее домом – до сих пор. Он знал это. А она была такой домашней. Трудно представить, что Клер чувствовала себя уютно в этом огромном особняке, который предоставили ему в качестве официальной резиденции. Брайтстоун. Да, думал он с нежностью, Брайтстоун всегда будет оставаться ее домом…

– Ты поедешь, Роберт?

– Мммм?

– Домой. В Брайтстоун. На торжественное богослужение. Теперь уже точно известно, что они там открывают шахту.

– Ах, да. – Он помолчал, пытаясь нащупать в кармане официальное приглашение, пришедшее сегодня утром. – Там намечена не только служба в церкви. Они задумали уйму всяких мероприятий в честь восстановления шахты. И в том числе, – он натянуто улыбнулся, – чествование героев катастрофы на шахте. – Клер сочувственно улыбнулась в ответ на его улыбку. Ей ли не знать, с каким смущением воспринимает он саму мысль, что его будут чествовать за спасение Джонни Андерсона и других. – Так что я даже не знаю. Честно говоря, не знаю.

– Но должна же быть поминальная служба или еще что-то… В конце концов это не просто какая-то выработанная шахта. Если не будет признан тот факт, что это могила десятков брайтстоунских шахтеров, вся затея превратится в омерзительный фарс.

– Я так не думаю. – Она отметила, как пальцы его потянулись к виску. – По мне, так это замечательная идея. Не хотел бы я только, чтоб она исходила от Мика Форда.

Бледное лицо Клер вспыхнуло румянцем.

– Я этого не знала! – Роберту было отлично известно, что Мик Форд, человек, засадивший ее брата за решетку, был проклят Клер. Но все же ей надо сказать об этом.

– Судя по всему, это исходит от него. А я ему не доверяю, Клер.

– Что ты говоришь!

Эти вспышки горького сарказма всегда изумляли Роберта.

– Но послушай, я ведь имею в виду не его свидетельские показания в деле Поля, – стараясь успокоить ее, сказал он. – Мы же договорились – он не лгал на суде. Кого бы он там ни видел, он искренне считал, что той ночью у обрыва был Поль.

Она гневно покачала головой.

– Он наговорил на Поля, и ты это отлично знаешь.

– Что правда, то правда. Но нельзя на него все валить.

– Но если б он хотя бы признал, что мог ошибиться, у Поля был бы шанс. А так он сознательно заваливал его – это ясно как день!

– Здесь есть еще что-то. Если Мик Форд стоит за идеей торжественного богослужения в честь новооткрытия шахты и в память погибших на ней, даю голову на отсечение, за этим что-то кроется. Но священнику трудно отказаться от приглашения отслужить молебен. Не поеду я, найдут кого-нибудь другого. Дело вообще не в этом, а в том, что здесь работы невпроворот. Теперь с открытием собора нужен огромный фонд на его поддержание, и пора составлять план нового строительства У меня, правда, просто нет времени.

– А еще „Алламби“ – не забудь про „Алламби“ и этих стариков.

– Конечно, я не забыл. Вот и еще одно дело в списке. Я все никак не встречусь с этим типом из Городской опеки. Но видишь, вот еще причина не покидать сейчас город. Вот я и раздумываю, что важнее – Сидней или Брайтстоун. И честно говоря, не могу решить.

Глубоко задумавшись, он шел по песку легкими стремительными шагами, явно довольный передышкой в повседневных заботах. Наконец Клер прервала молчание.

– Роберт, – обратилась она к нему, вся подавшись вперед. – Приглашение пришло к тебе из Брайтстоуна? А?

– Да.

– Стало быть, стоит за этим Мик Форд или нет, это желание всех брайтстоунцев, они действительно хотят тебя видеть?

– Думаю, что так.

О, Господи, подумала Клер. Ведь это уже было. Опять Роберта призывают в Брайтстоун… в Брайтстоун… будто другого места нет… будто опять свет клином сошелся…

Роберт напряженно пытался уловить, куда она клонит.

– Неисповедимы пути Господни, дорогая, – насмешливо бросил он.

– Да.

– Нет, правда, Клер, что ты об этом думаешь?

– По правде? Хорошо бы повидать Брайтстоун.

– Правда?

– И хорошо и плохо. Но скорее хорошо. Мы уже целую вечность не были дома.

Дома…

Это слово и то, как она его произнесла, еле заметная боль, которую он почувствовал в ее голосе, окончательно убедили его.

– Решено. Я еду. Славно будет повидать всех старых знакомых. И для Молли замечательно: наконец мы посетим ее, а то все она в Сидней ездит.

Клер кивнула.

– Я иногда думаю… – Она помолчала, бросила на него взгляд и затем продолжала. – Не случись все это – вся эта история – жили бы мы себе в Брайтстоуне, в старом пасторском доме, так бы себе и жили…

Он смотрел на нее в полнейшем недоумении, и она поняла, что такая мысль, даже возможность чего-то подобного, никогда не приходила ему в голову.

– В Брайтстоуне?

Она поспешно отступила.

– О, я понимаю, тебе это не годится, действительно нет. Ты предназначен для больших дел – и больших городов. Но тогда мы были молоды – жизнь казалась такой яркой, и так хорошо было – я иногда думаю…

Он перебил ее с несвойственной ему резкостью, как будто сама мысль была ему неприятна.

– Что сожалеть о прошлом, дорогая. Никогда не надо оглядываться. Ты знаешь, мы согласились – во исполнение Божьей воли.

Молча дошагали они до машины. Но внутренний голос продолжал звучать в ее сердце: мне кажется иногда, что там мы были бы счастливее. И там у меня мог бы быть ребенок. Я могла стать матерью…

– Роберт?

Молчанье.

Мы могли бы быть ближе, слабый, подавленный голосок звучал в ее ушах. А после того, как в постели он не принял ее робких любовных прелюдий, она всю холодную бессонную ночь предавалась печальным и горьким мыслям.

– Дамы и господа, современная Церковь должна идти в ногу со временем! С вашей поддержкой, вашим сочувствием и, да позволена будет мне моя прямолинейность, – с вашими деньгами – мы сможем возвести будущее, которое обеспечит Австралии лидирующее положение в мире.

Одобрительные смешки и шумные аплодисменты приветствовали первые слова речи Роберта. Ослепительно улыбаясь, чувствуя воодушевление, Роберт продолжал развивать тему. Обступив макет широко раскинувшегося, замечательного по дизайну делового комплекса, группа сиднейских представителей богатейших бизнесменов в почтительном молчании слушала разъяснения Роберта о целях и назначении проекта Они прекрасно понимали, что Церкви нужны деньги, и именно с этой целью их пригласили на презентацию проектируемого строительства. Но когда это делают с таким юмором, с таким изяществом, почему бы не выдать настоятелю чек, – размышлял один из богатейших людей страны. – Да и не только чек, но и свой голос, пожелай он баллотироваться в президенты.

Стоя среди собравшихся, Джоан испытывала неизъяснимое чувство гордости, всегда охватывающее ее на подобных мероприятиях. Роберт сегодня великолепен. Она решительно отбросила все беспокойства по поводу этого обморока в соборе. Разумеется, они с Клер были правы сначала, несколько обеспокоившись – Роберт так редко болел. Но с ним действительно все в порядке, никаких нарушений, стоит только посмотреть, как он выступает. Ей всегда было непонятно, как он это делает, но публика буквально ела его глазами. Он мастер своего дела. Никто с ним не может сравниться. Никто!

– Давайте пройдем на площадку.

Улыбающийся, умело управляющий ситуацией Роберт повел присутствующих из архитектурной мастерской на саму стройку. Перед ними высилась огромная стеклянная вывеска: „Дом святого Матфея – по заказу Епархиального совета“. В отдалении гигантский кран указывал начало котлована – огромная зияющая яма, куда спокойно могли поместиться кафедральный собор и еще несколько зданий впридачу.

– Это большое дело, настоятель Мейтленд, – с восхищением заметил один из воротил бизнеса, промышленник по имени Филлипс.

– Я думаю то, что мы осваиваем такие площади, – лучшее доказательство успеха Церкви! – живо откликнулся Роберт. – Помещения внизу будут сданы под учреждения – разумеется, избранным арендаторам. А наверху расположатся офисы Церкви и все деловые церковные учреждения.

– Поближе к Богу, так сказать? – поддакнул Филлипс.

Раздался дружный смех.

Роберт улыбнулся своей легкой, чарующей улыбкой.

– Воистину так, сэр. Как мне это самому в голову не пришло!

Все идет прекрасно, думала Джоан. Как и должно быть. Место настоятеля Роберт получил не за красивые глаза. Своим повышением он обязан тому, что еще на предыдущем месте проявил себя не только способным администратором и прекрасным и дальновидным проектировщиком, но – и это главное – был настолько обходителен, настолько умел обворожить людей, что с легкостью завоевывал на свою сторону всех и вся. Учитывая вечную нужду Церкви в деньгах, его дар был незаменим. И церковное начальство вовсе не скрывало, что хотело бы использовать его способности на полную мощность. А потом, Роберт, а потом… Джоан снова занесло. Потом епископ… а потом…

Филлипс выложит денежку, с уверенностью подумала Джоан. Роберт убедил его в ценности и коммерческой целесообразности проекта. Она поймала себя на мысли, что уже считает доллары Филлипса. Вот с миссис Маддокс не так-то просто. Ее богатый муж с легкостью отвалил приличную сумму на строительство собора – тогда они и познакомились. Джоан сразу сообразила, что единственная наследница богатейшей сиднейской пивоваренной фирмы, глупая, суетливая Бесси Маддокс является достойным объектом обработки. И сейчас эта дама сама прокладывала путь к Роберту, чтобы выяснить какой-то вопрос, с которым она носилась уже добрых полчаса.

– Неужели эта стройка требует такой огромной площади, настоятель Мейтленд? Я очень люблю старые домишки, которых здесь в округе большое множество. Не так-то много осталось от старого Сиднея. Не следовало бы губить старину ради новых небоскребов.

– Это всегда сложная проблема, миссис Маддокс, – серьезно ответил Роберт. – Но Церковь не может жить прошлым. У нас теперь большие запросы – мы тратим миллионы в год на благосостояние общества, и всем этим нужно хорошо управлять. И я надеюсь, вы согласитесь, что предлагаемый проект как нельзя лучше вписывается в городскую архитектуру и гармонично сочетается с близлежащими строениями.

Перекопанная земля на стройплощадке не была предназначена для изящных туфель миссис Маддокс, и она начала отставать. Роберт вернулся, чтобы помочь ей, а затем поспешно бросился вперед догонять остальных.

– Эй, настоятель – настоятель Мейтленд! – услышал он внезапно встревоженный голос инженера.

Роберт обернулся. Не видя предупреждающих знаков, они подошли к самому краю котлована. Прямо под ногами открывалась глубокая зияющая яма Кровь бросилась ему в голову. Он закачался и попытался удержать равновесие.

Осторожнее, Бога ради! – рассердился он на себя. Внимательно всматриваясь в пустоту, он пытался сосредоточиться. Все поплыло у него перед глазами. Откуда-то издалека послышался шум моря, он усилился, и вот уже в ушах гремел рев наступающего прилива. И он вдруг почувствовал, что смотрит не в освещенный ярким солнцем котлован, а во тьму, черную бездонную тьму.

Это был кошмар наяву – пытки возвращающегося к жизни. Весь в поту, он снова переживал мучительное испытание, через которое регулярно проходил долгие дни после аварии на шахте, когда был осужден на бесконечное повторение ужаса падения, крайнего душевного страдания, предшествующего физической боли, – и так изо дня в день. О, нет… не здесь… нет, нет…

Но это была не тусклая подземная мгла, а тьма ночи – не ствол шахты, а бездонная пропасть, раскрывшая ему свои объятья…

Да, он был на высоте, на большой высоте, слишком близко к краю… слишком близко к вечности… кто-то должен умереть… кто-то будет убит… почему он слышит и обоняет море и слышит женский крик – пронзительный, пронзительный…

– Что с вами?

Он открыл глаза. В нескольких сантиметрах от своего лица он увидел встревоженные глаза инженера, в плечо ему железной хваткой впилась крепкая рабочая рука, удерживающая от падения. Инженер снова пристально посмотрел ему в глаза.

– Я решил, что вы собираетесь нырнуть, настоятель.

Роберт попытался выдавить смех.

– Если б я это сделал, то испортил бы настроение собравшимся и нарушил график, верно ведь?

Все весело рассмеялись. Никто ничего особенного не заметил. Но когда все разошлись, довольные хорошим днем, что подтвердили солидные пожертвования Церкви, едва заметный осадок остался у двух Мейтлендов, причем ни один из них – а особенно Джоан Мейтленд – не мог объяснить причину, вызвавшую его.

Здесь – где-то здесь.

Роберт достал очередную желтоватую папку со дна ящика и стал просматривать содержимое. Он понятия не имел, что именно ищет. Знал только, что это должно быть связано со временем его падения в шахту, после которого начинался провал в памяти.

Проверь архив, сказал Меррей, сообщая ему о том, что неврологические тесты не обнаружили никаких внутренних отклонений. Ищи вовне, постарайся выяснить, кого эта девушка в соборе тебе напомнила. Здесь должен быть какой-то мощный возбудитель, он-то и явился причиной обморока. Просмотри все, что можно, и ты выйдешь на правильный путь.

Правильный путь… Так уже было. Там, на берегу, когда они прогуливались с Клер. Она что-то сказала о Брайтстоуне, он даже толком не помнит, что именно. Но от этого слова появилось странное непонятное чувство парения, счастья, потерянное ощущение, которое он не мог ни вызвать сам, ни контролировать.

А теперь приступ дурноты на краю котлована! Это уже опасно – он мог свалиться в два счета! Почему сейчас, двадцать лет спустя, его мысли вновь возвращаются к тому падению? Почему он вдруг стал столь уязвим для случайных ассоциаций, этих необъяснимых припадков головокружения и потери координации движений? Или все не так уж случайно? И здесь есть четкая связь, просто надо найти ее? А не имеет ли это отношения к Брайтстоуну и периоду перед падением? Он должен выяснить. И есть только один способ сделать это.

Он стал систематически просматривать все папки и подшивки в комнате, которая сейчас была превращена в офис Джоан; ее документация давно уже выплеснулась за пределы старого шкафа для посуды в углу его кабинета, куда обычно их складывали. Роберт разогнул усталые плечи и потер ноющую шею. Он роется уже больше часа. А с другой стороны, что еще делать, когда все равно не спится?

Он открыл следующую потрепанную и пыльную папку. Разрозненные газетные вырезки, пожелтевшие и истрепавшиеся по краям, разлетелись по полу у его ног. В глаза бросились шапки заголовков. „УЖАСНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В ШАХТЕРСКОМ ГОРОДКЕ, – читал он. – БРАЙТСТОУНСКАЯ КАТАСТРОФА – 170 ПОГИБШИХ“. Его собственная физиономия – невероятно молодая и беззаботная – улыбалась ему с другой страницы: „ГЕРОЙ ШАХТЫ В КОМЕ: НА ГРАНИ СМЕРТИ“. Он отбросил газету в сторону и принялся за другую.

„СКАНДАЛ В ШАХТЕРСКОМ ГОРОДКЕ“, – читал он. По коже побежали мурашки. „ТРАГЕДИЯ, ОБРУШИВШАЯСЯ НА СЕМЬЮ: ДВОЕ МЕРТВЫХ“. Улыбающееся лицо принадлежало девушке, которую он никогда раньше не видел. Роберт пристально вгляделся в него и задрожал. Он узнал это лицо. Лицо девушки, внезапное появление которой два дня назад в соборе закончилось его обмороком. Но она же умерла двадцать лет назад! Она… кто?..

Внезапно вспыхнувший свет ослепил его.

– В чем дело?

Рядом стояла, запахнув полы ночного халата, Джоан. Губы ее были плотно сжаты, взгляд настороженный.

– Да вот, старые документы, – ответил он, махнув рукой. – Из брайтстоунских дней. Не спалось – ночи становятся слишком жаркими – вот я и решил просмотреть кое-что.

– Зачем? – Голос ее был высокий и пронзительный.

– Сам не знаю.

– Не знаешь?

– Даже не знаю, с какой стати я их вытащил. Просто думал…

– Думал?

И чего она повторяет каждое его слово, играет словами, словно кошка с мышкой.

– Ну да.

– О чем?

– О сегодняшнем утре.

– А что в нем такого?

Напряжение между ними было почти физически ощутимо – этот словесный поединок напоминал бой фехтовальщиков, только целью его была не честная победа, а уничтожение противника. Он попробовал повторить:

– Видишь ли, Джоан, на самом деле ничего нет такого, о чем стоило бы говорить. Просто этим утром – на стройплощадке… я хотел выяснить, что же произошло.

Джоан вздохнула, будто у нее гора с плеч свалилась.

– Роберт, я там была – я видела, что случилось. Ничего особенного.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Послушай, это был небольшой приступ головокружения, вот и все. Ты слишком близко подошел к краю ямы – такое может случиться с любым. Ну, может, давление подскочило…

Он смотрел на нее в изумлении.

– Джоан, но ты же отлично знаешь, что с давлением-то как раз у меня полный порядок!

Глаза ее блеснули.

– Ну, ладно, вспомни, как ты, бывало, терял сознание. Врач сказал, что время от времени такое может повторяться.

– Нет, – покачал он головой, – это было как падение…

– М-м-м-м? – Она пыталась скрыть свою заинтересованность.

– Во тьму – в зияющую бездну…

Она перебила его.

– Это тот самый несчастный случай – падение в шахту. Подъемник рухнул, когда лопнули канаты. Ты знаешь, тебе неоднократно рассказывали. Ты утратил память из-за сотрясения мозга, но что-то, какие-то обрывки воспоминаний остались.

– Но в клети я был один, правда?

Глаза ее сузились. Она бы отрицала это, если б могла. Но он узнает правду от кого-нибудь другого.

– Там был механик – и Джонни Андерсон… но падал ты один, правда.

– Ну, а вчера – это чувство падения – там был кто-то еще – женщина кричала – пронзительно-пронзительно…

– Роберт!

Ее истерический смех хлестнул по нервам с невероятной силой.

– Ты должен прекратить это немедленно! Ты просто изводишь себя. Это очень вредно. Зачем ты себя мучаешь!

– Потому что…

На самом деле у него не было ответа. Вдруг он почувствовал, как устал он этого бесплодного разговора и от Джоан.

– Ладно, Джоан, – пожал он плечами. – Видимо, ты права.

– Я всегда права! – Присев на корточках, она суетливо собирала вырезки и засовывала их обратно в папку. – Предоставь это все мне, – деловито говорила она. – Я все разложу, а ты отправляйся спать.

– Ну хорошо, хорошо.

Она подошла к нему. Нагнувшись, чтобы поцеловать ее, он увидел вырезку, которую сам положил на стол. Лицо Алли Калдер улыбалось им с улыбкой девушки в соборе.

– Джоан, – спросил он. – Кто эта девушка?