Текст книги "Низвержение"

Автор книги: Родерик Гордон

Соавторы: Брайан Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Дрейк смешался с толпой у станции, прислушиваясь к раздражённым комментариям пассажиров. Подобные случаи в Лондоне перестали быть редкостью после первой волны терактов, устроенных стигийцами – точнее, новогерманцами, обработанными Тёмным светом.

За считаные месяцы после взрывов в Сити и Вест-Энде финансовое положение страны, и без того нестабильное, окончательно пошатнулось, и Соединённое Королевство скатилось в глубокий кризис. Убийство главы Банка Англии сильно потрясло людей, и даже когда неведомые террористы вроде бы прекратили напоминать о себе, народные волнения не утихли. Население потребовало отставки правительства, и были объявлены досрочные выборы. Сформированный по их результатам «подвешенный» парламент не спешил брать на себя решение текущих проблем, и в обстановке всеобщей неуверенности профсоюзные выступления и забастовки стали практически ежедневными.

Идеальные условия для осуществления стигийских планов, как слишком хорошо знал Дрейк.

– Пожалуйста, расходитесь, – обратился к толпе полицейский. – Станция закрыта. Пользуйтесь другими видами транспорта.

– Это какими? – поинтересовался один из рока-билли. – Автобусами, что ли? Так они же всю неделю опять бастуют, вы не в курсе, что ли?

Толпа поддержала его одобрительными криками и стала напирать на полицию. Дрейк решил, что ему лучше убраться оттуда, пока ситуация не вышла из-под контроля, и с непринуждённым видом неторопливо пошёл прочь. После теракта в Сити его разыскивала полиция – спасибо стигийцам. И хотя Дрейк был уверен в том, что на первый взгляд его сейчас узнать невозможно, он подозревал, что полицейские, разгоняя толпу, могут наугад задержать несколько человек, и не хотел искушать судьбу. Дрейку предстояло ещё очень многое сделать.

* * *

На следующее утро Честер проснулся раньше обычного из-за судороги в ноге.

– Перестарался, – проныл он, растирая бедро и вспоминая, как далеко от особняка они с Уиллом вчера убежали. Внезапно он перестал разминать сведённую мышцу и уставился прямо перед собой. – Болезнь роста, – сказал Честер, вспомнив, что говорила ему мама, когда он с криками просыпался среди ночи от боли в ногах. Миссис Ролс прибегала к нему в комнату, садилась рядом на кровать и ласково разговаривала с сыном, пока тому не становилось легче. При ней боль никогда не была такой сильной. А теперь Честер даже не представлял, где его мама да и жива ли она вообще. Он старался не думать о том, что стигийцы могли с ней сотворить, – такие мысли были куда хуже любой физической боли. Честер всё-таки надеялся, что она цела и невредима и где-то скрывается.

Он оделся и вышел в коридор. Передвигаясь широкими шагами, чтобы размять ноги, Честер по пути дважды стукнул в дверь Уиллу – подал знак, что проснулся, – но ответа ждать не стал и спустился на первый этаж. Внизу не было ни души – похоже, никто ещё не вставал. Честер постоял перед закрытой, как обычно, дверью в кабинет Перри. Изнутри не было слышно ни звука, даже принтер не работал. Парень направился в гостиную.

В комнате было натоплено, а перед пылающим камином на дорожном пледе сидела, скрестив ноги, миссис Берроуз.

Глаза женщины были закрыты, лицо неподвижно. Хотя она не могла не услышать, как вошёл Честер, но ничего не сказала. Он не знал, как ему быть: обратиться к миссис Берроуз или же просто тихо выйти из комнаты, чтобы не мешать ей.

Тут грохот за спиной заставил его вздрогнуть. Это Уилл перепрыгнул через несколько ступенек, спускаясь по лестнице.

– Рано ты сегодня, – громко сказал он Честеру. – Наверняка…

Честер приложил палец к губам, указав на миссис Берроуз, и Уилл осёкся.

– Да всё нормально, – объяснил он другу. – Она просто медитирует. Миссис Берроуз этим каждое утро занимается.

– А она слышит нас? – шёпотом спросил Честер.

Уилл пожал плечами.

– Думаю, да, но ей это не мешает оставаться в трансе.

Миссис Берроуз не открывала глаз и не шевелилась – казалось даже, будто она не дышит. Вдруг рот её раскрылся, и из него выплыло облачко ледяного, несмотря на температуру в комнате, воздуха и на секунду зависло перед неподвижным лицом женщины.

– Как это у неё получается? – прошептал Честер.

– Не знаю, – отмахнулся Уилл, которого гораздо больше волновало урчание в собственном животе. Он оглянулся и посмотрел в коридор. – Что-то с кухни ничем не пахнет. Я голодный как волк. Вот бы Перри сейчас чего-нибудь нажарил.

Честер строго покачал головой.

– Боюсь, тут нам не повезло. Перри некогда готовить. Явно что-то происходит.

– Только по телику ничего не говорят, – заметил Уилл. Прошлым вечером ребята пересмотрели новости на всех каналах, но безрезультатно. – Может, у нас и «десантных курсов» сегодня не будет, – добавил он, бросив взгляд в угол гостиной, где темнела школьная доска.

Перри не только поощрял физические тренировки, но и всеми силами занимал ум ребят. Выражалось это в ежедневных лекциях по теме, которой старый боец владел лучше всего: Уилл и Честер под его началом учились читать географические карты, осваивали военную тактику, ориентирование и разведдело.

– Стратегические точки и зона обстрела, – сказал Честер, вспомнив теоретическое занятие по засадам.

– А мне больше всего понравилось вождение в боевых условиях, – улыбнулся Уилл. – Такому-то в нашей хайфилдской школе вряд ли учат.

Честер призадумался.

– Слушай, сколько же уроков мы пропустили за год! Кажется, уже целая вечность прошла. Я почти ничего и не помню из школы… только как ты поставил на место этого мелкого гада, Бешеного.

– А я до сих пор удивляюсь, как это Перри доверил нам свой драгоценный «лендровер», – продолжал Уилл, не слушая друга. – Я серьёзно думал, что машина перевернётся, когда я гонял по холмам.

Честер, усмехнувшись, вернулся к реальности.

– Да уж. И когда я зеркалом зацепил дерево, он не очень-то радовался.

– Чему уж там было радоваться, – заметил Перри, появляясь в дверях. Честер пристыженно опустил взгляд, а старик продолжал: – Боюсь, ребятки, сегодня вам самим придётся о себе позаботиться. Я всю ночь был на ногах – следил за развитием ситуации.

– Значит, это стигийцы? – уточнил Уилл.

– Все приметы указывают на них. Если я прав, они как раз приступили ко второй стадии своей операции. – Перри нахмурился. – Не могу только понять, зачем они сделали перерыв в два месяца после того, как запалили пожар в Сити.

– А эти последние события… очень серьёзные? – поинтересовался Уилл.

Перри кивнул.

– И чертовски хитро придуманные.

Ребята переглянулись, ожидая разъяснений, но Перри рассеянно смотрел на огонь и молчал. Судя по тому, как он тяжело опирался обеими руками на трость, старик очень устал.

– Этим делом занимается Дрейк? – наконец поинтересовался Уилл, надеясь выпытать у него хоть что-нибудь ещё.

– Нет, он ушёл в тень.

– Ушёл в тень? – переспросил парень.

– Он работает в одиночку, скорее всего в Лондоне. Я оставил ему несколько сообщений – велел возвращаться сюда. Ещё бы он их иногда прослушивал! – Перри вздохнул и повернулся к выходу.

– А мой папа теперь вам помогает? – нерешительно спросил Честер.

– Я потом введу вас в курс дела – когда узнаю побольше, – пробормотал Перри и двинулся в кабинет.

Глава 3

– Неужели кто-то может жить в такой глуши? Когда машина съехала с автострады, Ребекка-один выпрямилась на сиденье и стала приглядываться к промышленным зонам, которые одна за другой проносились за тонированным стеклом.

– Даже название противное – Слау. Слау. Как будто болото под ногами чавкает. И кто только додумался? – Тут её отбросило в сторону на крутом повороте. – О, надо же, очередная развязка. До чего мне это надоело!

Ребекка-два ничего не сказала. Она, задумавшись, смотрела в окно. По её лицу бежали полосы света от фонарей.

Раздражённая молчанием сестры, Ребекка-один фыркнула и стала водить острыми ноготками по сиденью, царапая роскошную кожаную обивку:

– Ты что-то слишком откровенно влюбилась. Не думай, что никто не видит, – объявила она и тут же получила реакцию: сестра мгновенно развернулась к ней.

– О чём это ты? – спросила Ребекка-два.

– Да о том, как ты вздыхаешь по своему оловянному солдатику, – огрызнулась Ребекка-один, кивнув в сторону молодого человека за рулём их «мерседеса». Это был капитан Франц, новогерманский офицер, который приглянулся Ребекке-два во внутреннем мире. – Нас должен возить один из наших, а не твой голубоглазый красавчик, наряженный в шоферскую форму, – продолжала стигийка. – Ты даже велишь ему не надевать фуражку, потому что иначе не сможешь любоваться его золотыми кудрями.

Ребекка-один злобно уставилась вперёд, сверля взглядом красивую голову капитана Франца, а он, как будто и не слыша, о чём говорят его пассажирки, по-прежнему невозмутимо управлял машиной.

– Ты чепуху несёшь! – вспыхнула Ребекка-два. – Ничего я не вздыхаю…

– Ещё как вздыхаешь. Я твоя сестра… меня ты не проведёшь, – покачала головой Ребекка-один. – Но я просто не понимаю.

Ребекка-два догадалась по лицу сестры, что та в самом деле серьёзно озадачена.

– Чего не понимаешь? – спросила она.

– Ну, прежде всего, что в нём такого особенного? Он всего лишь человек, ничем не лучше этих жалких верхоземских слизняков. Даже хуже: его протемнили до такой степени, что он превратился в зомби. – Для наглядности Ребекка-один вывалила язык наружу и скосила глаза. – Он как бестолковая сломанная кукла, которую ты для забавы таскаешь с собой. И это нездорово.

Капитан Франц остановил «мерседес» перед двустворчатыми воротами фабрики. Увидев, куда они приехали, Ребекка-один прервала свою тираду:

– Какие огромные, – произнесла она, оглядывая постройки величиной с ангары.

– Да, огромные, – согласилась Ребекка-два, успокоенная тем, что сестра отвлеклась.

Двое Граничников в верхоземской одежде открыли ворота. Заглянув в машину, они сделали капитану Францу знак, что можно проезжать.

Ребекка-один наклонилась вперёд и грубо толкнула новогерманца в плечо:

– Эй, ты, комнатная собачка, поезжай вокруг. Я хочу сперва осмотреть склады.

Капитан Франц немедленно подчинился: он объехал невысокое административное здание и затем притормозил. – Дальше, дальше, тупица! Вези внутрь! – прикрикнула Ребекка-один и так стукнула его по голове, что машина вильнула. – И руль крепче держи, дубина!

Ребекка-два стиснула зубы, но промолчала. «Мерседес» заехал в дверь склада.

– Останови тут, – резким тоном распорядилась Ребекка-один. Капитан Франц ударил по тормозам, и шины взвизгнули на крашеном бетонном полу. Сёстры вышли из машины, а навстречу им уже спешили старый стигиец с адъютантом в длинных чёрных одеяниях с белоснежными воротниками.

– Неплохое место, – одобрительно кивнула старому стигийцу Ребекка-два, осматриваясь.

– Три склада общей площадью три тысячи семьсот квадратных метров. Там, – старик указал на двери в углу просторного помещения, – развёрнут полевой госпиталь, где мы проводим массовое протемнение и имплантацию бомб. Как и многие другие компании в регионе, эта фабрика разорилась, и нам удалось купить землю со всеми постройками за бесценок. Эта территория идеально подходит для наших целей, и никто даже не подумает нас тут искать!

– А насколько хорошо она защищена? – осведомилась Ребекка-один.

– Начиная со вчерашнего дня мы удвоили количество часовых на всех входах и выходах. Наши бойцы совместно с новогерманцами несут дежурство круглые сутки, – ответил старый стигиец. – Также мы перекроем все подъезды к территории.

Стигийка кивнула:

– Так когда всё будет готово к приёму гостей?

Старик улыбнулся, и его чёрные глаза сверкнули радостным возбуждением:

– Первый склад будет полностью оборудован к вечеру. – Тут он прервался, наблюдая вместе с близнецами за тем, как новогерманские солдаты вкатывают на склад больничные койки и расставляют ровными рядами. – После массового закрытия больниц раздобыть сколько угодно коек не составляет труда, – продолжил старый стигиец. – Здесь вполне можно разместить сто пятьдесят, ещё как минимум столько же – в прилегающих помещениях. Затем установим увлажнители и отрегулируем атмосферу. Всё должно быть безупречно. – Он запрокинул голову, потянул носом воздух и хлопнул руками в перчатках. – Наш час приближается. Наконец-то.

– О, я чувствую, чувствую, – прошептала Ребекка-один. Всё время, пока старый стигиец говорил, она, запустив руку за воротник, тёрла себе спину между лопаток. Сейчас она вытащила руку, и Ребекка-два увидела у сестры на пальцах крошечные пятнышки крови.

Она и сама ощущала тупую боль вверху позвоночника и неодолимый зов природы.

Стигийской природы.

Хотя близнецы ещё не достигли зрелости и не могли участвовать в намеченном событии, они испытывали такое же жгучее, опьяняющее желание. Ребекке-два казалось, что у неё в жилах течёт не кровь, а электрический ток. Древняя сила манила её, звала исполнить своё назначение в завершении цикла, который тянулся сотни, если не тысячи лет.

Ребекка-два вытерла пот со лба. Она с изумлением поняла, что пытается бороться с этим внутренним позывом, и встревожилась – с какой стати ей сопротивляться?

Это ненормально.

Она отвернулась от сестры и старого стигийца – вдруг они каким-то образом почувствуют, что с ней происходит?

* * *

Раздался скрежет, потом трубы затряслись, и наконец брякнуло сообщение. Первый Офицер, держась за живот, поспешно приковылял из своего кабинета к трубам, нашёл нужную, открыл на ней задвижку и извлёк продолговатую округлую капсулу величиной с небольшую кухонную скалку.

– Что там, сэр? – спросил Второй Офицер, выглянув из Темницы в приёмную.

– Да погоди ты, – осадил его коллега. – Прочитать спокойно не даёшь! – В свете последних событий в Колонии оба полицейских не высыпались неделями, что не лучшим образом сказывалось на их настроении.

– Уже и спросить нельзя, – пробормотал Второй Офицер.

Первый Офицер тем временем открутил крышку капсулы и выудил наружу тоненький свиток. Из-за усталости он выронил сообщение и, разразившись несколькими отборными ругательствами, нагнулся за ним. Едва полицейский выпрямился, как взвыл:

– Ох ты, брюхо! – позеленел и застыл, прижав руку к животу.

– Не отпустило ещё? – поинтересовался Второй Офицер.

Вместо ответа тот угрюмо глянул на него, давая понять, что вопрос совершенно излишний. Наконец Первый Офицер развернул свиток и принялся разбирать мелкие буквы.

– Проблемы в Северной… драки… стигийцы просят выделить все доступные силы.

Второй Офицер ответил не сразу, но известие о беспорядках в Северной пещере его не удивило. За последнее время колонисты уже не раз поднимали друг на друга оружие, и полицейскому трудно было их за это винить. Многих теперь выселяли, превращая городские дома в казармы для постоянно прибывающих новогерманских солдат. Всё, что стигийцы предоставляли взамен, – это временное жильё в сырых грибных полях, где наспех настроили лачуг.

Потом ограничили пайки: огромная доля продовольственных запасов Колонии направлялась новым войскам, проходящим обучение у стигийцев.

Ещё больше накаляли ситуацию вспышки болезни, которая вызывала сильнейший понос и происходила, вероятнее всего, от нынешней перенаселённости в пещерах. Первый Офицер до сих пор мучился этим недугом.

Так что Второй Офицер совсем не удивился ни новым беспорядкам, ни тому, что стигийцы поручили уладить дело колониальной полиции.

Первый Офицер уставился на коллегу, барабаня пальцами по стойке в приёмной.

– Если хотите, возьму это на себя, – предложил Второй Офицер.

– Да, хочу, – коротко ответил Первый.

– Есть, сэр. Раз уж вы готовы удерживать позиции.

Невзирая на то, что тюремные камеры были до отказа забиты недовольными колонистами, Первый Офицер лишь презрительно хмыкнул: как только кто-то смеет сомневаться, что он не справится один? Он скомкал послание от стигийцев, но тут его живот издал неописуемый звук:

– Мне пора! – бросив на бегу полицейский и скрылся в кабинете, захлопнув за собой дверь.

– Держите себя в руках! – буркнул ему вслед Второй Офицер. – Хотя, может, лучше не надо, – добавил он и позволил себе усмехнуться.

Однако его веселье быстро улетучилось. Покачав головой, полицейский потянулся через стойку и снял с колышка свой шлем. Надев его, Второй Офицер потянулся ещё раз – за дубинкой. Она могла ему потребоваться – столкновения на улицах становились всё более ожесточёнными.

Помахивая дубинкой, полицейский толкнул дверь и вышел из участка. Он ненадолго задержался на лестнице, оглядывая дома через дорогу. В сиянии никогда не гаснущих фонарей со светосферами Второй Офицер заметил движение в одном из окон на верхнем этаже – как будто кто-то наблюдал оттуда за участком. Наверняка причин для беспокойства не было, но Второй Офицер теперь отовсюду ожидал опасности. Он никогда прежде не замечал за колонистами бунтарских настроений или настолько сильной неприязни к стигийцам – правящему классу подземного мира. Однако стигийцы, похоже, были настолько поглощены операцией в Верхоземье, что их уже не интересовало, что думают и делают жители Колонии, – лишь бы не вмешивались в их планы.

Второй Офицер неспешно спустился по ступенькам и вдруг услышал внизу поскуливание. Он ещё не потерял надежды на то, что его кошка-Охотница, Колли, когда-нибудь вернётся. Она убежала после взрыва в Лабораториях – происшествия, после которого Второй Офицер удостоился официальной благодарности за то, что отважно преследовал злоумышленников. По крайней мере, так он сказал стигийцам, и они, по всей видимости, приняли его версию событий.

Но когда полицейский посмотрел под ноги, то увидел вовсе не Колли, а маленькую собачку-альбиноса. Это был щенок гончей с ослепительно белой шерстью. Он, поджав хвост, уставился розовыми глазёнками на огромного человека. Животное явно изголодалось, а больше всего обеспокоило Второго Офицера то, что в Колонии таких чистокровных собак могли себе позволить только самые обеспеченные семьи. Похоже, хозяева оказались в такой нужде, что просто выбросили щенка на улицу.

– Бедняжка, – пробормотал полицейский и протянул ему руку, величиной с гроздь бананов. Щенок заскулил, обнюхал ему пальцы и подошёл ближе. Второй Офицер погладил его по голове.

А когда полицейский пошёл дальше, щенок увязался следом.

Вскоре Второй Офицер добрался до Черепных ворот. Из караульни тут же показался стигиец в характерной тёмно-зелёной форме Дивизии. Второй Офицер по нескольку раз в день ходил этой дорогой: на службу, по разным делам и со службы. Тем не менее стигиец внимательно рассмотрел его пропуск, несколько раз подозрительно поглядев на щенка, как будто полицейский пытался пронести мимо поста запрещённый товар.

Наконец солдат вернул ему пропуск и поднял фонарь, подавая знак открыть ворота. Решётка уползла внутрь черепа, вырезанного в камне, – словно чудовищный призрак спрятал зубы. Второй Офицер двинулся дальше, в тёмный туннель, начинавшийся во рту черепа и служивший главным проходом из Квартала в Колонию. Оттого, что щенок вприпрыжку бежал за ним, дорога показалась полицейскому не такой долгой и мрачной.

На последнем отрезке туннеля Второго Офицера сопровождал ровный гул. С высоты ему было хорошо видно Южную пещеру Колонии с бесчисленными рядами домов, окутанными пеленой тёплого воздуха и дыма.

– Как служба? – крикнул кто-то.

Второй Офицер остановился, оглядел чугунные ступени, взбиравшиеся на стену пещеры, и заметил на самом верху лестницы Четвёртого Офицера. Тот стерёг вход в центр управления Вентиляторными станциями, откуда и доносился низкий гул. Как и многие его коллеги из колониальной полиции, Четвёртый Офицер был коренастый и плотный, с коротким ёжиком белёсых волос. А стоял на посту у Вентиляторных станций он потому, что там было приказано усилить охрану после того, как Дрейк и Честер через систему вентиляции распылили по всей Колонии нервнопаралитический газ.

– Как служба? – повторил Четвёртый Офицер, на этот раз громче, чтобы его наверняка было слышно из-за гула вентиляторов.

– Как обычно! – прокричал в ответ Второй Офицер. – Заваруха в Северной.

Четвёртый кивнул и добавил, заметив щенка:

– Смотрю, ты себе друга завёл.

Второй Офицер поглядел на своего маленького спутника и пожал плечами вместо ответа, а затем побрёл вниз по склону.

Едва оказавшись на ровной земле, полицейский услышал мерный топот ног, в унисон стучащих по булыжной мостовой. Из-за угла показался отряд новогерманских солдат. Они бежали строем, а темп им задавал конный боец Дивизии.

Щенок спрятался за ногами Второго Офицера, пока отряд не прогрохотал мимо. Новогерманцы двигались абсолютно синхронно, как автоматы, и смотрели прямо перед собой. Полицейский знал, почему у них у всех такое отсутствующее выражение лица: их сильно протемнили.

За последнее время такие учения стали частым явлением в Колонии. Не реже можно было увидеть, как новогерманцы прямо во время маневров падают без сознания от усталости, а то и умирают от разрыва сердца. До Второго Офицера доходили слухи о том, что стигийцы так загоняют солдат, чтобы те потом быстрее приспособились к непривычно большой для них силе тяжести.

– Пойдём, малыш. Ничего страшного тут нет, – успокоил щенка Второй Офицер, когда отряд скрылся вдалеке. Полицейский вышел на одну из окраинных улочек Колонии, но направился не прямо в Северную пещеру, а сделал крюк до своего дома.

Как только он вошёл, навстречу из гостиной выскочила Эльза.

– Ты почему так рано? – строго спросила Второго Офицера сестра. – Ты зна… – начала она и вдруг увидела щенка. – О нет! Быть не может! – воскликнула она.

– Не мог же я бросить малыша одного на холоде, – объяснил полицейский. Он присел на корточки – при этом коленки у него хрустнули громче, чем залп винтовки, – и погладил животное. Его глаза на мгновение встретились с перепуганными собачьими. – Мне сейчас нужно в Северную, но я разыщу его хозяев, как только вернусь.

Эльза недовольно покачала головой и скрестила руки на груди:

– Полюбуйтесь-ка, заступник бедных, обездоленных и верхоземцев! – проворчала она. – Я-то думала, ты уже усвоил урок.

Второй Офицер с кряхтением поднялся:

– Где матушка? – спросил он.

– Наверху, отды… – начала Эльза и осеклась, вспомнив, какую новость хотела рассказать брату. – Представляешь, что сегодня приключилось? Смитов переселили, вот что.

Полицейский кивнул. Смиты жили через два дома от них и обосновались в этих местах ещё в незапамятные времена – во всяком случае, за несколько десятков лет до рождения Второго Офицера.

– Матушка очень тяжело это восприняла. Наших на улице почти не осталось. – Эльза нахмурилась. – Всех выселяют ради этих солдат-новогерманцев, которые и слова-то в ответ не говорят, когда с ними здороваешься, и смотрят на тебя как на пустое место. Да что творится-то?! – От волнения она сама не заметила, как сорвалась на крик, но теперь понизила голос на случай, если кто-то подслушивает: – Не знаю даже, переселяют ли наших в Северную на самом деле. На рынке поговаривают, будто целые семьи пропадают без следа. – Она положила руку на плечо брату. – Может, ты что-нибудь сделаешь? Поговоришь со стигийцами?

– Шутишь, что ли? Я? – переспросил Второй Офицер.

– Ну да, ты. Послушай, нашу семью пока не вышвырнули отсюда только потому, что стигийцы тебя считают героем. Ты ведь в одиночку бросился против тех верхоземцев, которые явились выручать твою зазнобу.

Полицейский отвернулся от уничижительного взгляда Эльзы. Пусть ему удалось обмануть стигийцев – охранник Лабораторий, его старый приятель, подтвердил рассказ Второго Офицера, – но сестра знала его слишком хорошо.

– А раз они думают, что ты такой чертовски замечательный, то, может, и послушают, что ты им скажешь, – отрезала она.

Второй Офицер сам не знал, что его больше потрясло: то, что Эльза чертыхнулась, или её безумное предложение: каким-то образом переубедить стигийцев.

Качая головой, полицейский направился к выходу. Дверь он аккуратно прикрыл, чтобы щенок за ним не увязался, и с неохотой побрёл прочь от душного домашнего тепла, мучимый дурными предчувствиями насчёт Северной пещеры и крайне удручённый своей жизнью в целом.

* * *

Перри подождал, пока все не собрались в холле. Последней пришла Эллиот. В красном платье, с блестящими волосами, собранными в высокую причёску, она неторопливо прошествовала по лестнице. Со времени прибытия в Верхоземье девушка заметно подросла – вытянулась сантиметров на десять и даже немного поправилась, так что её мальчишеская фигура приобрела более мягкие контуры. Возможно, причиной были щедрые порции кулинарных шедевров Перри, который неусыпно следил за тем, чтобы «дети хорошо ели», а возможно, просто возраст. Как бы то ни было, Уиллу и Честеру Эллиот ещё никогда не казалась такой женственной, и они изо всех сил старались не пожирать девушку глазами. Она же не на кого особо не смотрела, а меньше всего – на ребят.

– Хорошо. Пойдёмте, – объявил Перри и отворил тяжёлую дубовую дверь кабинета. Все гуськом вошли внутрь, молча оглядывая комнату, куда до этой минуты им было запрещено входить. Она оказалась больше, чем ожидал Уилл. Вдоль стен, обшитых панелями, тянулся ряд сейфов. Один из них стоял открытый, и Уилл увидел внутри аккуратно сложенные папки с бумагами.

– Привет, пап, – поздоровался Честер. Мистер Ролс, в мятой рубашке, небритый, встал из-за принтера и пошёл ему навстречу. Принтер продолжал грохотать, жадно заглатывая бумагу с перфорированными краями, которая со скрипом разматывалась из огромного рулона.

На столе около принтера Уилл увидел несколько компьютерных мониторов, но все они были выключены. На другом столе, у дальней стены, стоял ещё один, только он «смотрел» в угол, так что Уилл не мог разглядеть, включён он или нет. А на самой стене висела большая карта Шотландии в пастельных тонах с горами и низинами, обозначенными разными оттенками. Все, за исключением миссис Берроуз, остановили на ней взгляд.

– Да, вы в Шотландии, – сказал Перри, повышая голос, чтобы перекричать принтер. – В шестидесяти милях к северу от Глазго, если быть точным. – Он ткнул тростью в точку на карте. – Примерно вот здесь. – У Уилла по спине пробежал холодок. Очевидно, теперь уже не имело значения, что они смогут выдать расположение поместья, и от этого делалось жутковато. Перри открыл рот, но вместо того чтобы заговорить, неодобрительно поцокал языком и развернулся к мистеру Ролсу. – Будь добр, выключи на минуту эту чёртову машину. Я сам себя не слышу!

Мистер Ролс щёлкнул клавишей на принтере. Старик опёрся на край стола и продолжил:

– Вы, без сомнения, задаётесь вопросом, для чего мы с Джеффом заперлись тут на целые сутки. – Он взглянул на мистера Ролса, тот слегка кивнул, и Перри дважды стукнул по полу тростью. – Я попросил его помочь, потому что мне нужен был дежурный на телекс. Я до сих пор получаю бюллетени «Кобры». – Он невесело улыбнулся. – Сильные мира сего по-прежнему держат меня в курсе дел. В моей сфере никто по-настоящему не выходит в отставку.

Мистер Ролс заметил, как Честер недоумённо наморщил лоб.

– «Кобра» – это правительственный комитет, который собирается, когда возникает угроза государственной безопасности, – объяснил он.

– А не проще было бы переслать по инету? – спросил Уилл, переводя взгляд со старого принтера за спиной мистера Ролса на монитор.

– Сеть недостаточно безопасна, – ответил Перри. – А наш телекс можно отследить только одним способом: откопать многокилометровый выделенный кабель, к которому он подсоединён. – Старый боец глубоко вздохнул. – Так, с чего же начать… Мой сын, которого вы знаете под нелепым прозвищем Дрейк, упорно отказывался от моего содействия в борьбе против стигийцев. Более того, чтобы меня защитить, он распустил слух, будто я отдал богу душу. – Перри закатил глаза. – Но теперь моя безопасность не имеет значения – правила игры изменились. Зачитай, пожалуйста, последние бюллетени, – обратился он к мистеру Ролсу.

– Конечно. Итак, немногим больше суток назад стали появляться сообщения о чрезвычайных происшествиях по всей Европе: произошёл ряд покушений на глав государств и видных политических деятелей. Французский президент и его супруга чудом спаслись, однако в Испании и Италии в результате терактов погибли несколько десятков парламентариев. А в Брюсселе был взорван зал заседаний, где находилось множество политиков из разных стран.

– Но по телевизору ничего про это не было, – озадаченно заметил Уилл.

– А сегодня с утра мы даже новости посмотреть не смогли – почти на всех каналах профилактика, – добавил Честер.

– Ничего удивительного, – кивнул Перри. – Но сперва о главном. Продолжай, Джефф.

– Сведения об этих покушениях замалчиваются, поскольку дело крайне щекотливое. Следы ведут сюда.

– В Великобританию, – пояснил Перри. – Террористами-самоубийцами становятся простые англичане… обычные люди, превращённые в живые бомбы. Выбор взрывчатых веществ – без ферритных компонентов – означает, что стандартными методами обнаружить их невозможно.

– «Живые бомбы»? Как это? – нахмурившись, спросила миссис Берроуз.

– После неудавшейся попытки взрыва в парламенте Германии удалось захватить террористку живой, – начал объяснять мистер Ролс. – Оказалось, что у неё из грудной и брюшной полостей удалены все основные органы.

Перри перегнулся через стол за распечаткой из телекса, надел очки и прочитал вслух:

– «Лобэктомия правого легкого», – подняв глаза от листа, он объяснил: – Медицинский осмотр показал, что у женщины хирургическим путём целиком удалено лёгкое. – Перри снова сверился с распечаткой. – Также над ней провели цистэктомию, спленэктомию и холецистэктомию: удаление мочевого пузыря, селезёнки и желчного пузыря соответственно. И наконец – это самое жуткое – у неё извлекли практически весь тонкий и толстый кишечник, заменив их импровизированным шунтом. Ей вырезали все внутренности.

Уилл увидел, что Честер покачнулся и побледнел.

– Значит, она всё равно бы умерла? – спросила миссис Берроуз.

– Да, в считаные дни, – ответил мистер Ролс. – Она ещё могла пить и употреблять жидкую пищу, но переваривать твёрдую была не в состоянии. Причём она вряд ли дотянула бы до голодной смерти – без серьёзного медицинского вмешательства она умерла бы от инфекции или от самой травмы, которую нанесли её организму эти операции.

– Из неё вынули все ненужное… выпотрошили, как рыбу… – пробормотал Перри, снял очки и принялся тереть лоб. – И поместили в её тело две пластиковых ёмкости с химикалиями. Одним механическим движением в области пояса ёмкости соединяются, и между веществами происходит реакция, которая сопровождается мощнейшим взрывом. А для того, чтобы увеличить радиус поражения, ёмкости обложили осколками.

Миссис Берроуз закачала головой.