Текст книги "Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон"

Автор книги: Роберт Лейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

В списке любовников Грейс Олегу Кассини должно по праву принадлежать одно из первых мест. И это касается вовсе не его мужских качеств. Для такого очаровательного хвастуна, как Кассини, он проявил не менее очаровательную скромность, когда речь заходила об интимном завершении его тщательно продуманных кампаний по покорению женских сердец. «Механическая сторона любви, – писал он, – никогда не представляла для меня такого интереса, как предшествующие ей события. Искусство соблазнения казалось мне куда более чарующим, нежели конечный результат». Однако это лишь частично объясняет тот факт, почему Кассини своим упорством в конце концов покорил сердце Грейс. Он резко отличался от других мужчин, встречавшихся ей раньше. Что бы он ни предпринимал, любое его действие несло на себе отпечаток мысли и изобретательности. Он был даже готов подвергнуться испытанию временем. Именно поэтому флирт, который поначалу представлялся с обоих сторон не более чем игрой, в конечном итоге оказался самым долгим и самым серьезным, а в какой-то момент – самым общепризнанным из романов Грейс.

Олег Кассини не был красавцем в привычном смысле этого слова. С крупным носом и усиками «в ниточку», он до странности напоминал Филиппа «Уолдорфского», и это сходство еще более усиливалось из-за его европейского акцента и привычки целовать дамам ручки. Своими богемными замашками Кассини напоминал Дона Ричардсона, а пылкостью и воинственным духом – Джина Лайонза. Он не был столь знаменит, как голливудские возлюбленные Грейс, однако по-своему известен и популярен. Люди, для которых он что-то значил, прекрасно знали, кто он такой. Олег умел смешить. Это было одним из его основополагающих качеств. В обществе дамы он предпочитал говорить о вещах, более интересных для собеседницы, нежели для него самого. С другой стороны, то, чем он занимался (а именно: создание элегантных нарядов для элегантных женщин), позволило ему овладеть, как он сам выражался, тем видом знаний, о котором большинство мужчин даже и не догадываются. «Я обладал способностью представлять женщин в том виде, в каком они видели себя».

Кассини к этому времени уже создал несколько нарядов для Грейс – сдержанные, неброские, благородные платья, которые подчеркивали присущую ей изысканность. Эти наряды придавали Грейс сходство с бледной и нежной английской розой. Однако Олег был способен предложить Грейс не только платья, но и нечто большее. Он дал ей чувство уверенности и душевного комфорта. Наконец-то ей удалось избавиться от давящего на нее груза дочернего долга. Игривые провокации Кассини разбудили в ней страсть к озорству. Она снова превратилась в смешливую девчонку из лавки сладостей, которую так хорошо знали ее друзья. Однако именно, эту сторону своего характера Грейс пыталась подавлять в глазах более серьезных любовников.

Подобное тонизирующее средство пригодилось бы в любое время, однако в июне 1954 года Грейс как никогда нуждалась в нем, готовясь сыграть роль, намеченную для нее Хичкоком в фильме «Поймать вора». После черно-белой серьезности ее двух последних фильмов у Перлберга и Ситона, она снова возвращалась к цветной пленке, к веселью и озорству в духе ее бывшей героини Лайзы Фремонт. Правда, на этот раз независимую, порывистую героиню Грейс переименовали в Франсез Стивенс, а сама эта героиня волей судьбы перенеслась на юг Франции. Там она проводила дни отдыха в обществе своей суетливой, щедро увешанной дорогими побрякушками мамаши. Поддавшись духу приключений, Франсез без оглядки отдалась проделкам, что вполне объяснимо, если вы располагаете для этого недурными средствами. Богатая и капризная, мисс Стивенс была из тех особ, которые способны послать мужчине записку вроде такой: «Кто любит меня, тот последует за мной».

Для Альфреда Хичкока Франсез Стивенс представляла новую ступень в размораживании его возлюбленной Снежной Королевы. Сюжет фильма «Поймать вора» незамысловат. Это не более чем череда головокружительных эскапад на фоне живописного пейзажа южной Франции. Драматическую напряженность в ход событий вносит несколько агрессивные знаки внимания Франсез Стивенс к Джони Роби (его сыграл Кэри Грант). Роби – мошенник и гуляка, когда-то промышлявший на Ривьере кражами драгоценностей, – заплатил свой долг обществу участием в движении Сопротивления и героическими подвигами в годы войны. В самом начале фильма Роби попадает под подозрение, будто он снова взялся за старое, и Франсез находит это очаровательным. Девушка буквально раздираема на части: одна ее половина готова выступить в роли детектива и поймать вора с поличным, используя для этой цели драгоценности своей матери; вторая же половина уповает на то, чтобы все ее подозрения оказались беспочвенными. Франсез молит Бога, чтобы Роби в действительности стал жертвой клеветы, и тогда она сможет завоевать сердце этого отважного и загадочного человека.

Хичкок в который раз играл на интригующей двуликости своей любимой актрисы, на тех противоречиях, что составляли, как он выражался, «неподражаемую непоследовательность» Грейс. Спустя десять минут после ее первого появления в кадре – в конце вечера, довольно чинно проведенного ею в обществе Джона Роби, – Франсез Стивенс совершенно неожиданно прерывает благородную церемонию прощания: она делает шаг вперед и страстно целует вора в губы. Джон Роби не знает, как же на это реагировать, он совершенно растерян. «Впечатление было такое, – вспоминал позднее Хичкок, смакуя этот эпизод, – будто она расстегнула Кэри ширинку на брюках».

Режиссер еще раз подтвердил свою славу мастера подтекста тем, что усилил сексуальность Грейс на редкость двусмысленными диалогами.

Келли (предлагая на пикнике холодного цыпленка). Вам ножку или грудку?

Грант. Выбор за вами.

Келли. Скажите, как, давно это было?

Грант . Как давно было что?

Келли. Как давно вы не бывали в Америке?

Действие переносит Франсез Стивенс в гостиничный номер-люкс, куда она пригласила, Роби полюбоваться фейерверком в Каннской бухте.

Келли. Если вам действительно хочется посмотреть фейерверк, то для этого лучше погасить свет. У меня такое чувство, что сегодня вам предстоит увидеть самое потрясающее зрелище на Ривьере. (На Грейс надето открытое вечернее платье без бретелек.) Я говорю О фейерверке…

Грант. Могу я выпить рюмочку бренди? А вы сами не желаете?

Келли. Бывают такие вечера, когда просто незачем пить. Оставьте, Джон. Признайтесь, кто вы. Даже при таком освещении мне прекрасно видно, куда направлен ваш взгляд (крупный план ее груди – глубокое декольте и ожерелье). Взгляните на них! Держите-ка! Бриллианты – единственная вещь в мире, перед которой вы не можете УСТОЯТЬ. (Назаднем плане вверх взлетает россыпь фейерверка; Франсез целует каждый палец Роби, а затем кладет его руку себе на грудь ниже ожерелья. Крупный планфейерверка.) Вам за всю вашу жизнь делали предложение лучше этого? Вам когда-либо обещали все сразу? Настолько, покуда вы не пресытитесь? (Сновафейерверк.)

Грант. Вам прекрасно известно, не хуже, чем мне, что это ожерелье – поддельное.

Келли. Да, НО не Я. (Целуются. Снова крупный план фейерверка. Конец сцены.)

Словесная дуэль в фильме «Поймать вора» редактировалась самим Хичкоком. Он стремился сильнее подчеркнуть двусмысленность реплик, что служит еще одной иллюстрацией знаменитым словам, сказанным им о Грейс, когда режиссер впервые задействовал ее в своем фильме «Наберите номер убийцы», – что-де настоящая дама способна подтолкнуть его на такие вольности, на какие он ни за что не осмелится со шлюхой. Казалось, что люди настолько легко поддаются исходящим от Грейс чарам здоровья и благополучия, что не могут себе представить, как такое милое создание способно в действительности произносить подобные вещи (или же зрителям кружила голову та необузданная радость, с какой она произносила их?) Зрителям было прекрасно известно, что имеет в виду Грейс, но ведь она так прелестно улыбалась! Ну скажите, кто способен на такое обидеться?

Грейс с удовольствием участвовала в съемках «Поймать вора». Впервые за всю кинокарьеру у нее появился спутник, которого она могла, не краснея, представить публике. Кэри Грант приехал на съемки вместе с женой Бетен Дрейк, и поэтому они, а также Альфред Хичкок с Альмой и Грейс с Олегом составили все вместе веселую, смешливую шестерку, обожавшую отправляться на обед то в какую-нибудь горную деревушку, то в один из шикарных ресторанов Ривьеры. Хичкок ни разу не обедал в ресторане, если тот не тянул минимум на три звездочки. Он обычно заказывал меню заранее, а затем переходил к конкретным распоряжениям относительно блюд – начиная супом и кончая сыром. Оказавшись вдали от дома, в окружении экзотического пейзажа, Грейс с удовольствием окунулась в знакомую ей еще по «Могамбо» атмосферу дружеской непринужденности, а кроме того, ее уже никто не осмелился бы назвать желторотым птенцом. Имея на счету восемь картин, она по праву считала себя профессионалкой, а ее коллеги придерживались того же мнения. Грейс буквально влюбилась в южную Францию – в пыльные дороги и темно-зеленые кипарисы, в разбросанные по холмам сельские дома. Несколько эпизодов предполагалось снимать в окрестностях крошечного княжества Монако. Позднее многие вспоминали, как Грейс заглядывала вниз с холма на то, что представлялось ей укромным садом в окружении древних стен, небольшим и таинственным.

– Кто хозяин этих садов? – поинтересовалась она.

– Князь Гримальди, – отвечал Джон Майкл Хейс, автор сценария картины. – Насколько мне известно, зануда, каких свет не видывал.

А кроме того, окружающие запомнили, как отвратительно Грейс водила, по живописным дорогам Ривьеры спортивный автомобиль. Согласно сценарию, она должна была прокатить Кэри Гранта по знаменитому серпантину на головокружительной высоте над морем. Грейс так близко занесло к краю отвесного утеса, что в какой-то момент, как она вспоминала в 1982 году, ее партнер «под загаром побледнел как мертвец». Однако в то время это показалось всего лишь шуткой.

У Грейс не было романа с Кэри Грантом. Так уж распорядилась судьба. Хотя Грант, казалось бы, был вполне в духе Грейс Келли, он приехал на съемки в сопровождении жены; а Грей о в то время составила пару Олегу Кассини. Однако сей факт ничуть не мешал Альфреду Хичкоку со свойственной ему навязчивостью без конца рассуждать о сексуальном взаимодействии двух главных героев фильма. Режиссер заставил своего пресс-секретаря рассчитать, сколько часов парочка провела, целуясь под его мудрым руководством. Сложив все бесконечные дубли, пресс-секретарь в итоге получил два с половиной рабочих дня – двадцать часов беспрерывного лобызания, и Хичкок с гордостью сделал эти данные достоянием прессы.

Кэри Грант по достоинству оценил профессионализм и самообладание своей партнерши. «Грейс играла в том же стиле, в каком Джон Вайсмюллер плавал, а Фред Астер отплясывал», – высказывался он позднее. Казалось, что это не стоило ей никаких усилий. Кое-кто считал, что Грейс просто оставалась самой собой. Что ж, это самое трудное, коль вы актер. Грант был поражен, что такая красивая и такая юная актриса вовсе не склонна перенимать замашки примадонны. «У нас был один эпизод, где я должен был с силой схватить ее за руки, а она – отбиваться, – вспоминает он. – Мы сделали уже восемь или девять дублей, но Хичкок требовал еще и еще. Грейс вернулась за дверь, откуда начинался эпизод, и я совершенно случайно заметил, как она массирует руки, морщась от боли. Однако уже секунду спустя она вышла из-за двери и снова сыграла сцену – и ни единой жалобы».

Надо сказать, Олег Кассини страдал от редкостного профессионализма своей новой пассии. Даже в самый разгар их романа она отказывалась от свиданий, если на следующий день ей предстояли съемки или же надо было готовиться к конкретному эпизоду. Однако у Грейс имелось достаточно свободных дней, когда она не была занята на съемках, а однажды вечером, когда работа над фильмом уже близилась к концу, они вместе с Кассини ускользнули от остальных, чтобы пообедать вдвоем в обыкновенном рыбном ресторанчике на пирсе у Каннской бухты. Через несколько дней вся компания планировала возвратиться в Голливуд для шести недель павильонных съемок, и по мере приближения этой печальной реальности Грейс становилась все задумчивее.

– Вот так, мистер Кассини, – сказала она, глядя на покачивающиеся на волнах лодки. – Вы приехали за мной за тридевять земель. Что вы скажете о себе? Не желаете ли вы сказать мне хоть что-нибудь?

Это было своеобразным повторением сцены на плоту за полтора месяца до этого, однако теперь именно Грейс загнала Кассини в угол.

– Мне кажется, я был бы счастлив продолжить в том же духе, – отозвался Кассини, открыто заявляя о своих предположениях, – или же развивать отношения в том направлении, в котором тебе захочется…

Он явно понимал, что от него ждут большего:

– Включая брак. Что же, ты выбрала?

Он наконец-то произнес, пусть не без подсказки, ту реплику, которую не терпелось услышать Грейс.

– Мне бы хотелось устроить свою жизнь с тобой. – отвечала она тихо и трогательно. – Я хочу за тебя замуж.

– Хоть сейчас, – отозвался Кассини.

Парочка заказала шампанское. Затем они отправились в казино потанцевать и немного поиграть. Грейс даже посчастливилось выиграть небольшую сумму.

«Это был совершенно волшебный вечер, – вспоминает Кассини, – и меня переполняли гордость и любовь, я был восхищен ею до глубины души».

Но, по мере того как празднование продолжалось, Кассини с тревогой начал замечать, как Франсис Стивенс, самоуверенная светская дама, начала прямо у него на глазах превращаться в Грейси Келли из Ист-Фоллз. Она без умолку трещала о подготовке к свадьбе – о платье, о церкви, о банальных деталях свадебного торжества. Голливудский лоск подружки Олега Кассици тускнел, уступая место энтузиазму типичной американской школьницы.

Кассини столкнулся лицом к лицу с невиданным ранее явлением, с которым ему, между прочим, меньше всего хотелось сталкиваться, – с по-мещански рассудительной и полной предрассудков дочерью Джека и Ма Келли. Часть ее души оставалась воистину окрыленной вольным духом, ведь именно эта девушка была способна мечтать о совместной жизни с такими чудаковатыми персонажами, как Дон Ричардсон или Филипп «Уолдорфский». Именно эта Грейс поманила за собой Кассини на юг Франции, именно она лежала с ним на зыбком плотике. И вот теперь Грейс снова устремилась назад, в мир строгих истин и предписаний, а ее взгляды стали созвучны взглядам создателей этих непреложных правил.

– Я хочу сразу же написать домой, чтобы поставить всех в известность, – сказала Грейс.

– Мама будет на моей стороне, вот увидишь…

И тотчас последовала тревожная нотка:

– Правда, с отцом могут возникнуть трудности. Ты не совсем в его духе…

Размышляя об этом разговоре годы спустя, Олег Кассини осознал, что его отношения с Грейс после этих слов уже не были прежними. Счастливая парочка поделилась радостью с Грантами и Хичкоками, после чего последовало шампанское. Однако, когда пришло время собираться домой, Грейс сказала, что, по ее мнению, им лучше путешествовать порознь. Олег должен вылететь прямо в Нью-Йорк, она же с остальной съемочной группой отправится морем. Ведь если они желают добиться согласия ее родителей, им важно поначалу соблюдать приличия.

Кассини поцеловал Грейс на прощание у трапа, передавая ее на попечение Грантам и Хичхокам, а сам в одиночестве вылетел в Нью-Йорк, где, по его словам, обнаружил, что мир перевернулся. Успех, выпавший на ее долю в фильме «Окно во двор» по всей Америке, в одночасье сделал из Грейс Келли самую популярную кинозвезду, а слухи о ее романе с Кассини уже успели проникнуть в колонки светской хроники. Луэлла Парсонс и Хедда Хоппер в один голос предсказывали скорый брак – правда, тон их пророчеств был уже иным. Грейс больше не представлялась публике загадочной, взявшейся невесть откуда хищницей, этакой разорительницей семейных гнезд голливудских знаменитостей. Неожиданно свалившийся на Грейс успех сделал из нее невинную героиню, в то время как мало кому известный Кассини рисовался темной личностью – корыстолюбивым проходимцем, плейбоем, чьи притязания на сердце и руку Грейс тотчас разбудили подозрения как у ее киностудии, так и прессы. Ну почему, вопрошала Хедда Хоппер, из всех имеющихся симпатичных мужчин, это «неземное существо Келли» выбрала именно «беса» Кассини?

Воссоединение парочки в каюте Грейс в нью-йоркской гавани оказалось натянутым и неуклюжим. Беззаботный дух Ривьеры испарился, будто его и не бывало. Там же присутствовали обе сестры Грейс вместе с официальными лицами – казалось, будто встречать кинозвезду пожаловали все до единого пресс-агенты и представители кинобизнеса. Кассини пригласил Грейс и ее мать пообедать вместе, чтобы лучше познакомиться друг с другом.

– Вот мы и собрались вместе, – нервно улыбнулся модельер, садясь с обеими дамами в такси, – грешная троица.

– Может, вы, мистер Кассини, и грешны, – тотчас нашлась с ответом Ма Келли, – но уверяю вас, что мы с Грейс таковыми не являемся.

Выпад миссис Келли имел под собой кое-какое основание. К лету 1954 года сорокалетний Олег Кассини, номинально принадлежавший к лону Русской Православной Церкви, был дважды разведен. Его первый брак с Мерри Фарни, наследницей фирмы «Сироп от кашля» из Чикаго, закончился крахом спустя буквально несколько месяцев. Чуть дольше протянул Кассини в браке с Джин Тьерни, начинающей голливудской актрисой, которая уже в сороковые годы исчезла с экрана, однако и этот союз закончился не намного удачнее. Утонченная, с прекрасными манерами, происходящая из семьи с ирландскими корнями, Джин Тьерни во многом, до странности, напоминала Грейс, и поэтому расторжение ее союза с Кассини навевало мрачные мысли. Ма Келли даже не думала притворяться.

– Мистер Кассини, мы не считаем вас достойным руки нашей дочери, – без обиняков заявила она во время ланча. – Мы полагаем, что Грейс обязана во имя себя самой, во имя ее семьи и чести нашего прихода пересмотреть свое решение.

Не в привычке Олега Кассини было терпеть, когда ему плевали в лицо. Еще в юности, живя в Италии, он не раз вызывал обидчиков на дуэль, и поэтому тотчас дал Ма Келли хорошую отповедь. Да, согласился Кассини, он действительно разведен, однако сохранил добрые отношения с детьми и бывшей супругой. Он не стеснен в средствах благодаря собственному трудолюбию, и поэтому его нельзя заподозрить в корыстных намерениях. Кроме того, он вовсе не стыдится признаться в том, что женщины находят его привлекательным.

– Вы не найдете ни одного симпатичного мужчины, включая вашего мужа, который бы не пользовался успехом у противоположного пола, – возразил он. – Зачем же вы корите меня за мой успех?

Олег Кассини стал первым из любовников Грейс, кто пытался выяснить отношение с ее родителями. Правда, это мало помогло ему в деле переговоров с миссис Келли.

– Мы выдвигаем требование: шестимесячный испытательный срок, – сказала она. – Как нам кажется, вам на протяжении этого времени не следует видеться друг с другом. И тогда Грейс разберется, в чем тут дело: виновата ли Европа, ваши чары или ваши настойчивые домогательства…

В двадцать четыре года, всего за несколько недель до того дня, как ей исполнилось двадцать пять, Грейс сидела на протяжении всей этой перепалки забитая и запуганная; она словно язык проглотила, в то время как ее кавалер взял на себя всю тяжесть сражения против враждебного духа ее родителей. Кассини еще не доводилось сталкиваться с этой инфантильной, бессловесной Грейс, и он с трудом верил собственным глазам. Ведь если она действительно любит его, как пыталась в том заверить, то, разумеется, кому как ни ей пытаться объяснить родителям, почему она хочет за него замуж?

Несколько дней спустя Грейс позвонила ему из Оушн-Сити. Она все это время провела в раздумьях. Ее пригласили в качестве почетной гостьи на конкурс «Мисс Америка», который должен был состояться в ближайшие выходные неподалеку, в Атлантик-Сити, и Грейс хотела, чтобы Олег был ее официальным сопровождающим. Это станет чем-то вроде официального заявления об их отношениях на местном, городском уровне. К тому же, она разговаривала с матерью, и ей удалось немного смягчить неуступчивость Ма Келли. Отец по-прежнему настроен враждебно, но, объединив усилия, мать и дочь вместе сумеют добиться от Джека Келли ворчливого согласия, и Кассини сумеет приехать к ним в гости на уик-энд.

Как только модельер прибыл в летний дом Келли в Оушн-Сити, он тотчас обнаружил, что стояло за этим неохотным согласием. Кассини была предложена спальня, представлявшая собой нечто вроде отгороженного закутка, расположенного лишь в паре метров от спальни супругов Келли и, что самое главное, в пределах их слышимости. «Я словно угодил в мышеловку, – вспоминает он. – Все мои движения ночью прекрасно прослушивались». Что еще более удивительно – представители мужской половины семейства, Джек Старший и Келл, отказывались разговаривать с гостем и никак не реагировали на его присутствие в доме. Они могли первыми пропустить его в дверь, но это делалось исключительно для того, чтобы продемонстрировать степень их презрения и неприязни к нему. «Они действительно не проронили ни слова, – вспоминает Кассини, – даже в ответ на вопросы. В какой-то момент, когда мы с Грейс купались, она сказала: «Попробуй поговорить с моим отцом». Но каждый раз, когда я предпринимал попытку завязать разговор, он смотрел на меня как на пустое место и не произносил ни слова». Надо сказать, что холодный прием, оказанный Кассини, явился, в известной степени, прогрессом. Когда Ма Келли впервые заикнулась в присутствии супруга, что претендент на руку Грейс приедет к ним провести уик-энд, Келли Старший взорвался. «Этот модельер, – презрительно заявил Джек, – этот жалкий итальяшка, макаронник! Пусть он только посмеет переступить порог нашего дома!»

Грейс с Ма Келли совместными усилиями разрядили атмосферу, однако для Олега Кассини это было малым утешением. Видя, как семейство Грейс попирает его достоинство, он чувствовал себя совершенно униженным. За столом он все еще пытался завязать разговор, однако мужская половина семьи Келли упорно хранила враждебное молчание.

Модельеру невольно вспомнилась подобная сцена в доме Тьерни, происшедшая с десяток лет назад, когда Джин тотчас же встала грудью на его защиту. «Как вы смеете так обращаться с ним!» – закричала она на родителей. Однако Грейс не проронила ни слова. Кассини казалось, будто она нарочно предпочитает держаться в тени, наблюдая за развитием событий взглядом постороннего, словно вовсе не она была причиной разыгравшейся драмы. Горько было видеть прекрасную взрослую женщину, добившуюся в жизни немалых успехов, которая немела в присутствии родителей. Грейс имела вид затравленной жертвы.

Однако, если взглянуть на эту ситуацию под другим углом, поведение Грейс по отношению к собственному кавалеру представляется едва ли не садистским. Чего еще она ожидала? Дон Ричардсон, Клод Филипп, Рей Милланд, Уильям Холден и вот теперь Олег Кассини – она выпускала своих любовников на одну и ту же арену, принимала их под свои знамена, хотя кому как ни ей было знать, какие невероятные преграды возникают на пути тех, кто был женат или разведен. Это чем-то напоминало сюжет волшебной сказки, когда отец соглашался выдать замуж принцессу-дочь лишь за того из женихов, кто сумеет разгадать непосильную головоломку или же с оружием в руках победит заморское чудище. С точки зрения теории Фрейда, это было классическим проявлением эдипова комплекса. Грейс забавлялась с разными женихами, словно с игрушками, для того, чтобы в конце концов определить для себя, кто из них для нее важнее всего.

Олег Кассини уехал из Оушн-Сити в подавленном настроении. Его страдания явно были не беспочвенными. Келли ни за что не признают его, Грейс же слишком труслива, чтобы постоять за себя и за него. Ситуация казалась абсолютно безнадежной.

Однако время шло, и Кассини сделал для себя открытие, что его подружка не такое уж безвольное создание, как он предполагал. Чего кривить душой, Грейс считала своим долгом подчиниться этому, по ее словам, «глупому испытательному сроку». Вернувшись в Нью-Йорк, она неохотно посещала рестораны и ночные клубы и избегала тех случаев, когда фоторепортеры могли исподтишка запечатлеть ее на пленке под руку с Кассини. Грейс все еще предпочитала следовать родительскому представлению о «правилах игры».

И в то же время Грейс по-прежнему считала себя связанной обязательствами перед Кассини. Кроме него, она ни с кем больше не встречалась. Они с Кассини постоянно виделись друг с другом и почти каждый вечер обедали вместе у нее на квартире. Они по очереди брали на себя приготовление ужина на уютный домашний манер, и однажды вечером Грейс решилась едва ли не на «декларацию независимости». Всю ночь напролет звонил телефон – с настойчивостью и постоянством, наводившими на мысль, что на другом конце провода находится явно кто-то из родителей. Казалось, при желании можно было ощутить, как в Филадельфии вот-вот разразится гроза.

– Ты не собираешься поднимать трубку? – спросил Кассини.

– И не подумаю! – отозвалась Грейс. – Если это по личному делу, то я никого не желаю слышать, потому что я сейчас с тем человеком, который значит для меня все на свете. И нет никого, с кем бы мне сейчас хотелось бы говорить… С другой стороны, если это по делу, то позвонят еще раз.

Этот вызов был бы еще более впечатляющим, будь он адресован непосредственно родителям, а не трезвонящему без умолку телефону. Однако даже это было лучше, чем ничего. Когда Грейс отправилась в Голливуд для завершения работы над фильмом «Поймать вора», она сняла там себе дом, однако большую часть времени жила у Кассини. В Нью-Йорке они проводили уик-энды подальше от посторонних взглядов: на Лонг-Айленде или у кого-нибудь из друзей Кассини, например у Шермана Фэрчайлда. Они отгораживались от остального мира коконом романтических фантазий, как когда-то на юге Франции. Это уединение от мирской суеты еще сильнее толкало их в объятия друг друга. Вскоре воспоминания об Оушн-Сити стали тускнеть и блекнуть, а влюбленные снова начали предаваться фантазиям и строить планы на будущее.

– Какая мне разница, что думают мои родители, – сказала Грейс, – Я не могу без тебя. Как бы то ни было, давай поженимся.

Спустя несколько дней Кассини получил письмо.

Дорогой!

Мне не терпится снова увидеть тебя, особенно теперь, когда я твердо решила, что хочу стать твоей женой. Нам еще предстоит многое узнать друг о друге, существует много такого, что ты должен узнать обо мне. Мы должны проявлять к друг другу терпение и медленно продвигаться вперед, не ожидая скорых результатов. Но мы нужны друг другу, а еще должны быть до конца честными, что бы ни случилось. Впервые в жизни я чувствую, что могу взглянуть на любовь и брак глазами взрослого человека. Прошлый год в ноябре [10]10
  Конец ее романа с Реем Милландом.


[Закрыть]я чувствовала себя совершенно подавленной, и тогда казалось, что мне уже никогда не дано испытать что-либо подобное. Слава Богу, моя работа помогла мне пережить этот трудный период. И спасибо тебе. Но за последний год шесть картин опустошили меня духовно и физически, и мне требуется время, чтобы прийти в в себя. Прошу тебя, дорогой, постарайся понять меня, и помочь мне. Я с каждым днем люблю тебя все сильнее и надеюсь, что ты испытываешь то же самое. Однажды ты сказал мне, что не смог бы любить меня сильнее, чем сейчас. Это ужасно огорчает меня, ведь я не теряю надежды, что мы будем бесконечно расти и развиваться духовно. Наша любовь к Богу и к друг другу каждый день будет еще теснее сближать нас обоих. Люблю тебя и хочу быть твоей женой.

^Грейс .

Серьезная и решительная, осмелевшая настолько, что заклинает именем Бога, Грейс отважилась на неслыханный шаг. Она была готова наконец нарушить семейные заповеди и бросить родителям вызов, пусть даже не совсем открыто, однако лучшим из известных ей способов. Она достигла поворотного момента вполне естественно и ожидала, что ее дерзкий и своенравный возлюбленный поможет ей добиться желанной независимости, которая по праву полагалась двадцатипятилетней женщине. Оба предыдущих брака Кассини были, по сути дела, романтическими побегами, и вот теперь Грейс подбивала его на третий. Кассини нашел в Вирджинии священника, готового перекрестить его в католическую веру. Этот шаг моментально снимал проблему его предыдущих разводов тем же самым способом, что Грейс предлагала когда-то Биллу Холдену. И тогда они с Грейс смогут повенчаться в церкви. Это будет скромное, тайное бракосочетание, они обойдутся без всякого родительского благословения. И Грейс с Олегом с упоением занялись разработкой деталей. Однако, столкнувшись с суровыми реальностями жизни (подумать только, ведь дело шло к сенсационному скандалу: благовоспитанная Грейс Келли выскочила замуж за дважды разведенного модельера!), они оба дрогнули. «Мы тянули время, – вспоминает Кассини, – и в конце концов момент был упущен».

Окидывая мысленным взором прошлое, Кассини склонен выдвигать обвинения в нерешительности самому себе. Брак вопреки родительской воле не прибавил счастья в отношениях с двумя его бывшими женами, скорее наоборот. Его побег с Джин Тьерни привел к горьким и опустошительным результатам: супругам пришлось сражаться против ополчившихся на них родителей, прессы, киностудии. И вот теперь Кассини предвидел рецидив старых событий. Грейс же уповала на храбрость этого резвого бродячего рыцаря, открывшего путь к ее сердцу букетами алых роз. Именно она своей открыткой поманила Кассини на юг Франции. Именно она в небольшом рыбном ресторанчике Каннской гавани подтолкнула его сделать ей предложение. Вернувшись в Америку, она переложила на его плечи всю тяжесть разговора с ее матерью, неприятное выяснение отношений с отцом и в конце концов вынудила заняться разработкой тайного бракосочетания в духе Ромео и Джульетты, которое, как предполагал «послужной список» Кассини, ему было осуществить вполне по силам. Но именно печальный опыт Кассини в организации подобных дел и преградил для Грейс путь к бегству из-под родительской опеки, о котором она мечтала. Ее возлюбленный дважды пытался воплотить в жизнь фантазии, но, дважды обжегшись, обнаружил, что результат, как правило, оказывается противоположным запланированному.

Поэтому, если Грейс действительно стремилась обрести свободу, ей следовало бы попытаться добиться заветной цели без посторонней помощи.