Текст книги "Превосходство Борна (др. перевод)"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Вцепившись с трубку с такой силой, что суставы на пальцах побелели, он с трудом выдавил из себя одно-единственное слово:

Да?

– С вами говорит оператор аэрокосмической спутниковой связи…

– Кто?.. Что вы сказали?

– Вызываю на радиосвязь мистера Уэбба. Мистер Уэбб – это вы, сэр?

Да.

А затем мир, в котором он находился, разлетелся на тысячи зеркальных осколков и в каждом из них, показалось ему, отразился грохочущий бурный поток.

– Дэвид!

– Мари?!

– Да, дорогой! И давай без паники! Слышишь меня, без паники! – Ее голос пробивался сквозь атмосферные помехи. Она старалась не кричать, но не могла сдержаться.

– С тобой все в порядке? В записке сказано, что ты ранена!

– Со мной все в порядке. Если не считать нескольких царапин.

– Где ты находишься?

– Над океаном. Надеюсь, они тебе скажут больше. Сама я мало что знаю: нахожусь под действием транквилизаторов.

– О Боже! Я не перенесу этого! Они похитили тебя!

– Возьми себя в руки, Дэвид. Я знаю, как ты переживаешь за меня. Но их это мало трогает. Понимаешь, что я говорю? У них свои представления обо всем!

Она отправляла ему закодированное послание, расшифровать которое не составляло труда. Он должен был снова стать тем, кого ненавидел. Убийцей Джейсоном Борном, пребывающим в полном здравии в теле Дэвида Уэбба.

– Ясно. Я понял все… Знаешь, я чуть было с ума не сошел!

– Это из-за усилителей у тебя такой громкий голос?

– Да, конечно.

– Они разрешили мне поговорить с тобой, чтобы ты знал, что я жива.

– Они ничего плохого не сделали с тобой?

– Преднамеренно – нет.

– Так откуда же тогда, черт побери, эти «царапины»?

– Я сопротивлялась, дралась с ними. Ведь я, как-никак, выросла на ранчо.

– О Боже!..

– Дэвид, пожалуйста, прошу тебя, не допусти, чтобы они овладели тобой!

– Мной? Но главное сейчас – это то, что в плену у них ты!

– Я понимаю тебя, дорогой. Думаю, они тебя проверяют, тебе это ясно?

Снова шифровка. «Ради нашего спасения стань опять Джейсоном Борном».

– Да-да, конечно. – Он чуть ослабил голос, чтобы не так заметно было испытываемое им волнение. – Когда все это случилось?

– Этим утром, спустя час после твоего ухода.

– Этим утром?.. Боже, прошел уже целый день!.. Как это произошло?

– Они позвонили, и я открыла им дверь. Их было двое…

– Кто они?

– Мне разрешили передать тебе, что они с Дальнего Востока, – больше я пока ничего не знаю… Они сказали, чтобы я шла с ними, но я отказалась. Выскочила на кухню и схватила нож. Одному из них поранила руку.

– На двери остался след…

– О чем ты это?

– Не имеет значения.

– Один из моих спутников хочет поговорить с тобой, Дэвид. Выслушай его. Постарайся не злиться, не впадай попусту в ярость. Ты понимаешь меня?

– Да-да… Хорошо, попытаюсь сдержаться.

В трубке раздался мужской голос. Говорил незнакомец слегка запинаясь. Но дикция у него была безупречной, а произношение свидетельствовало о том, что обучал его английскому англичанин или, во всяком случае, человек, давно уже живший в Соединенном Королевстве. [29]29
  Официальное название Англии – Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии.


[Закрыть]И все же в речи его прослеживался восточный акцент с южнокитайской тональностью: краткие гласные и звонкие согласные звучали так, как их произносят в Кантоне.

– Мы не хотим причинять вред вашей жене, мистер Уэбб, но если положение осложнится, избежать неприятностей не удастся.

– На вашем месте я бы поостерегся прибегать к крайним мерам, – произнес холодно Дэвид.

– У телефона Джейсон Борн?

– Он самый.

– Признание этого факта – первый шаг к взаимопониманию.

– О каком взаимопонимании вы говорите?

– Вы отняли у одного человека то, чем он так дорожил!

– А вы у меня отобрали то, чем я дорожил!

– Но ваша жена жива…

– Только попробуйте пальцем ее тронуть!

– А та, другая, – мертва. Вы убили ее.

– Вы уверены в этом? – Борн решительно бы все отрицал, будь это в его интересах.

– Абсолютно!

– У вас есть доказательства?

– Вас видели. Очевидцы утверждают, что из тени выскочил внезапно высокий человек и помчался по коридору отеля, уклоняясь от пуль с ловкостью горной кошки.

– Все это блеф. Если придерживаться строго фактов, то меня в действительности никто не видел, разве не так? Меня никак не могли видеть: я был в тысяче миль оттуда. Борн всегда оставлял последнее слово за собой.

– В эпоху сверхзвуковых скоростей расстояния не имеют значения. – Житель Дальнего Востока помолчал немного, затем решительно добавил: – Две с половиной недели тому назад вы отменили занятия на пять дней.

– А что, если я был в то время на симпозиуме в Бостоне, посвященном династии Сун [30]30
  Сун – императорская династия в Китае, правившая с 960-го по 1279 год.


[Закрыть]и Юань [31]31
  Юань – императорская династия в Монголии и Китае, правившая в XIII–XIV вв.


[Закрыть], – это как раз входит в круг моих профессиональных обязанностей…

– Я удивлен, что Джейсон Борн прибегает к таким жалким уверткам, – вежливо перебил его один из похитителей Мари.

Уэббу не хотелось ехать в Бостон. Тематика этого симпозиума была далека от предмета его лекций, но его попросили присутствовать там. Заявка пришла из Вашингтона, из Центра по культурному обмену, факультет же востоковедения переадресовал ее ему. Боже, его пребывание в Бостоне может быть подтверждено документально. Имеются соответствующие бумаги с подписями и печатями!

– А при чем тут увертки?

– Вас не было там, куда вы якобы отправились. Но вы решили, что обман ваш не раскроется: в работе симпозиума участвовало такое великое множество людей, что каждого не упомнишь. К тому же кое-кому заплатили за то, чтобы они засвидетельствовали ваше присутствие.

– Это просто смешно, смахивает на любительский розыгрыш. Я никому не платил.

– За вас заплатили.

– За меня? Но как?

– Через тот же самый цюрихский банк, к услугам которого вы прибегали и раньше. Разумеется, я имею в виду «Гемайншафт», что на Банхофштрассе.

Дэвид внимательно выслушал собеседника, а затем заявил:

– Странно, но я не получал из банка никакого уведомления.

– Вам не присылали уведомлений и тогда, когда вы жили в Европе под именем Джейсону Борна, поскольку вами был открыт редкий даже для Швейцарии сверхсекретный счет с трехзначным цифровым кодом. Но среди бумаг одного человека, – понятно, ныне покойного, – мы обнаружили прелюбопытный документ – квитанцию, в которой черным по белому говорилось о переводе крупной денежной суммы в банк «Гемайншафт».

– Надеюсь, упомянутый вами покойник не тот человек, в убийстве которого меня подозревают?

– Конечно нет. Я имею в виду совсем другое лицо – как раз то, которое организовало столь искусно убийство человека, чья гибель, как вы только что изволили заметить, вменяется вам в вину. Мой хозяин еще щедро вознаградил его за это.

– Но теперь эта награда досталась вам как трофей, не так ли?

– Мы оба не в проигрыше, мистер Борн, – и я и хозяин… Право же, вы не меняетесь. Однако перейдем к делу. Когда прибудете в Коулун, отправляйтесь прямо в отель «Риджент». Зарегистрируйтесь под любым именем и попросите, чтобы вас поселили в номере шесть-девять-ноль. Скажите, что он забронирован специально для вас.

– Подумать только, мне заранее заказан номер!

– Это сэкономит время.

– Но прежде чем вылететь, я должен уладить здесь кое-какие дела.

– Мы надеемся, что вы отправитесь в путь как можно быстрее и без лишнего шума. Ждем вас в конце недели.

– Хорошо. Но у меня к вам просьба: передайте трубку моей жене.

– Сожалею, но сделать этого не могу.

– Почему? Вы же будете слышать каждое наше слово!

– Вы поговорите с ней в Коулуне.

В трубке что-то раскатисто щелкнуло, и все умолкло, если не считать атмосферных разрядов.

Уэбб опустил трубку на рычаг. Во время разговора Дэвид сжимал ее с такой силой, что большой и указательный пальцы свело судорогой. И, хотя он встряхнул резко руку, судорога не проходила. Это обстоятельство не очень огорчило его, поскольку борьба с недугом не позволяла ему целиком сосредоточиться на горестных мыслях. Крепко обхватив правую руку левой, он надавил большим пальцем на болевую точку. И, наблюдая за тем, как распрямляются пальцы, Уэбб понял внезапно, что ему делать. Он должен как можно быстрее встретиться в Вашингтоне с Конклином – с этой грязной крысой, которая, прознав о том, что он, Дэвид, находится в Нью-Йорке, на Семьдесят первой улице, задумал незамедлительно, прямо средь бела дня, свести с ним счеты. В этом, впрочем, не было ничего странного. Алекс, был ли он пьяный или трезвый, не делал различий между днем и ночью, если того требовала работа, и операции проводил в любое время суток. Ровный свет люминесцентных ламп постоянно горел в кабинетах, в которых всегда кто-то трудился. Если понадобится, он, Уэбб, станет давить этого вонючего хорька, Александра Конклина, до тех пор, пока у того кровь не брызнет из глаз. Он все разузнает: у Алекса, несомненно, имеется интересующая его информация.

Дэвид решительно поднялся со стула, прошел на кухню и налил себе выпить, радуясь тому, что рука уже не так дрожит.

Прежде чем отправляться в путь, он должен был найти себе замену на все то время, что его не будет здесь. Правда, Джейсон Борн никогда не препоручал никому ничего, предпочитая все делать сам. Но пока что он все же остается еще, хотя и одной лишь стороной натуры своей, Дэвидом Уэббом, а в университетском городке имеется несколько человек, достойных доверия. Понятно, делиться всем с ними тоже нельзя, но приоткрыть им кое-что можно вполне.

Когда Уэбб вернулся в кабинет к телефону, то уже знал, кому отведет он роль своего «пособника». Звучит-то как: пособник! Слово это из того проклятого прошлого, которое он навсегда хотел бы забыть. Юноша, чья кандидатура не вызывала у его наставника особых сомнений, конечно же выполнит все, о чем ни попросят его: ведь оценивать диссертацию этого аспиранта предстоит его научному руководителю, коим и является тот же Дэвид Уэбб. В общем, надо действовать по правилу: используй в своих интересах любую благоприятную возможность, где бы ни представилась она тебе – в кромешной ли тьме или при свете ослепительно яркого солнца, и неважно, будешь ли ты вызывать при этом страх к себе или сострадание: главное, чтобы ты добился своей цели!

Уэбб поднял трубку и набрал номер:

– Привет, Джеймс! Это Дэвид Уэбб.

– Приветик, мистер Уэбб! Я что-то сделал не так?

– Нет, Джим. Просто у меня не ладится кое-что, и я решил обратиться к вам за помощью, хотя то, о чем я попрошу вас, не входит в круг непосредственных ваших обязанностей. Надеюсь, вы не откажете мне в моей просьбе, тем более что, возможно, то, что я предложу, вполне вас устроит. Замечу еще, что дополнительная нагрузка отнимет у вас не так уж много времени.

– Когда я должен буду заняться тем, о чем вы говорите? В эти выходные дни? И что это, какая-то игра?

– Нет, не игра. Я имел в виду преподавательскую работу. И приступить к ней следует завтра же утром: на то, чтобы подготовиться к первой лекции, уйдет что-то около часа. А за это я обещаю выбросить кое-что из вашей учебной программы, хотя предлагать подобную сделку – свинство с моей стороны.

– Ну что ж, по рукам!

– А теперь – строго конфиденциально: мне нужно уехать на неделю, а может, и на две. Сейчас я пойду в ректорат, доложу о своем намерении взять за свой счет небольшой отпуск и скажу, если только не будет никаких возражений с вашей стороны, что вы замените меня на время моего отсутствия. Для вас, я знаю, это не составит особого труда. В тех лекциях, что предстоит вам прочесть, речь пойдет о поражении России в Маньчжурии [32]32
  Имеется в виду разгром русских войск в Маньчжурии во время русско-японской войны 1904–1905 гг.


[Закрыть]и заключенных в ту эпоху русско-китайских соглашениях. Последняя тема звучит сегодня особенно актуально.

– Никаких проблем! Начало двадцатого века. Кажется, это тысяча девятьсот шестой год или что-то около того, – произнес уверенным тоном аспирант.

– Даты вы можете уточнить. Не забудьте: особое внимание следует уделить Японии, Порт-Артуру [33]33
  Имеется в виду один из значительнейших эпизодов русско-японской войны – героическая оборона русскими войсками военно-морской крепости Порт-Артур (ныне – Люйшунь), расположенной на берегу Бохайваня – залива Желтого моря.


[Закрыть]и папаше Тедди Рузвельту. [34]34
  Имеется в виду президент США Теодор Рузвельт (1858–1919). Во время русско-японской войны его правительство поддерживало Японию.


[Закрыть]Обрисуйте общую обстановку, проведите параллели, – сам я поступаю именно так.

– Почему вы говорите, что я «могу» уточнить даты? По-моему, я просто обязан сделать это! Завтра же подналягу на источники, хорошо?

– Мне необходимо отправиться в дорогу сегодня же вечером. Жена уже выехала. У вас есть ручка?

– Да, сэр.

– Запишите, пожалуйста, мое поручение. Вы знаете, как ворчат почтальоны, когда им приходится сваливать в большую кучу газеты и письма, которых никто не берет. Мне хотелось бы, чтобы вы зашли на почту, в отдел доставки, и сказали, что корреспонденцию приносить мне домой не надо. Если потребуется, подпишите любые бумаги. И еще одно дело: позвоните в «Агентство Скалли», – оно здесь, в городе, – попросите к телефону Джека или Адель и передайте им…

Итак, аспирант был «завербован».

Следующий телефонный разговор оказался намного легче, чем предполагал Дэвид, так как ректора ожидал торжественный обед в его честь в занимаемом им коттедже и он больше думал о предстоящей речи, чем о непонятной, если уж не более чем странной, просьбе адъюнкт-профессора предоставить ему отпуск.

– Пожалуйста, свяжитесь с деканом, мистер… Уэбб. Я в данный момент занят финансовыми расчетами, будь они прокляты!

Справиться с деканом оказалось непросто.

– Дэвид, а не связано ли это как-то с теми людьми, которые ходили вокруг вас прошлую неделю? Понимаете, старина, мне ведь известно, что в Вашингтоне вы участвовали в каких-то ужасно секретных делах, о чем у нас тут едва ли кто догадывается.

– Что вы, Дуг, это от начала до конца – чистейшая выдумка! Все дело в моем брате: он серьезно пострадал во время так называемого дорожно-транспортного происшествия. Его машина разбилась буквально вдребезги, а сам он в больнице. Мне нужно поехать в Париж, на недельку-другую, вот и все.

– Я был в Париже два года назад. Водители там – сущие дьяволы: носятся как угорелые.

– В Бостоне они не лучше, Дуг, а в Каире если и лучше, то не намного.

– Хорошо! Думаю, смогу все уладить. Неделя-другая – это не так долго: Джонсон, например, отсутствовал из-за воспаления легких почти месяц.

– Я все уже устроил, – с вашего позволения, разумеется. Джим Краутнер, аспирант, поработает за меня. Материал он знает, так что с порученным ему делом прекрасно справится.

– О да, Краутнер – блестящий молодой человек, несмотря на бороду!.. Признаюсь, когда-то я не доверял бородатым, но это, правда, было в шестидесятых годах.

– Если бы вы попробовали сами отрастить бороду, то, возможно, не придерживались бы подобных предрассудков.

– Пропускаю колкость мимо ушей! А вы и в самом деле уверены, что ваш отъезд не имеет никакого отношения к тем парням из Госдепартамента? Дэвид, я действительно должен знать, куда и зачем вы едете. Скажите же мне, как зовут вашего брата? В какой больнице он лежит?

– Я не в курсе, что это за больница, но Мари, наверное, знает. Она выехала этим утром. Прощайте, Дуг! Я позвоню вам завтра или послезавтра. А сейчас я спешу: мне нужно в Бостон в аэропорт Логан.

– Послушайте, Дэвид!

– Да?

– Мне почему-то кажется, что вы мне не совсем доверяете.

Дэвид не растерялся.

– Что вы! Я просто не знаю, что и как говорить. Ведь раньше я никогда не оказывался в такой ситуации, когда приходится просить дружеской поддержки ради человека, о котором вспоминал слишком редко, – ответил он и опустил трубку на рычаг.

Перелет из Бостона в Вашингтон довел Уэбба до бешенства. И все из-за его соседа, закоснелого педанта преподавателя, – что за предмет тот преподавал, он так и не выяснил. Его голос жужжал над ухом Дэвида на протяжении всего полета. Когда же они приземлились, педант произнес смущенно:

– Я вам очень надоел, но, пожалуйста, простите меня. Я до смерти боюсь летать самолетом, поэтому болтал не закрывая рта. Глупо, не правда ли?

– Ничего страшного, но почему вы мне сразу не сказали? Разве это преступление – испытывать страх во время полета?

– Наверно, я не хотел привлекать к себе особого внимания, а может, опасался насмешек и осуждения.

– Я припомню эту историю, если рядом со мной снова окажется человек с подобным отношением к воздушному транспорту, – улыбнулся Уэбб. – Может, я смогу ему чем-то помочь.

– Это было бы так великодушно с вашей стороны! И так благородно! Благодарю вас! Благодарю от всей души!

– Будьте здоровы!

Дэвид снял свой чемодан с багажного транспортера и вышел из здания аэровокзала, намереваясь взять такси. Его раздражало то, что водители не соглашались везти одного пассажира, а ждали попутчиков, ехавших в том же направлении. Однако он вынужден был подчиниться. Его компаньоном оказалась привлекательная женщина с выразительными глазами, которая выступала на концертах в роли чревовещательницы. Для него это не представляло интереса, поэтому внимания на нее он не обращал и был благодарен ей, когда она в конце концов оставила его в покое.

Он зарегистрировался в «Джефферсон-отеле», что на Шестнадцатой улице, под первым пришедшим в голову именем. Гостиницу эту он выбрал не случайно: она была расположена всего лишь в полутора кварталах от обители Александра Конклина – той самой квартиры, где сотрудник ЦРУ прожил почти двадцать лет, – естественно, за вычетом того времени, когда он находился в отъезде. Дэвид раздобыл этот адрес еще в Вирджинии: сработал инстинкт – глубинный инстинкт разведчика. Ему был известен и номер телефона, но он знал, что тот ему не пригодится: Конклину он не мог звонить. Если бы Алекс, этот высококлассный специалист по сверхсекретным операциям, узнал о предстоящем визите Дэвида, то безусловно подготовился бы к защите, – понятно, в интеллектуальном плане, ибо физический фактор в данном случае в расчет не шел. Но Уэбб застанет его врасплох. Он заявится к бывшему другу без всякого предупреждения и, напомнив ему о долгах, потребует их отдать.

Дэвид посмотрел на ручные часы; было десять минут двенадцатого. До полуночи оставалось совсем немного. Время хорошее. Не хуже любого другого, а может, даже и лучше.

Он помылся, поменял рубашку, а затем достал из чемодана один из двух своих пистолетов, хранившихся в разобранном виде в чехле из толстой, не пропускающей влагу льняной ткани. Собрав оружие, он проверил спусковой механизм и вставил обойму. Вытянул вперед руку с пистолетом и с удовлетворением отметил, что дрожи нет и в помине. Чувствовалось, что оружием он владеет безупречно. Еще восемь часов назад ему и в голову не пришло бы, что он сможет держать в руках оружие и не бояться при этом, что оно вдруг выстрелит. Перевоплотившись в ту свою ипостась, которая именовалась Джейсоном Борном, он чувствовал себя как рыба в воде.

Выйдя из «Джефферсон-отеля», Уэбб прошел немного по Шестнадцатой улице, потом повернул за угол. Номера старых многоквартирных домов – очень старых, напоминавших ему коричневые каменные здания в восточной части Нью-Йорка, – становились все меньше по мере того, как он продвигался вперед. Ассоциации, возникшие в его сознании при виде этих строений, имели вполне логическое объяснение, решил он, размышляя о роли Конклина в разработанной в «Тредстоун» операции. Особняк «Тредстоун» в Манхэттене, на Семьдесят первой улице, представлял собой каменное, коричневого цвета и довольно странной архитектуры строение с окнами из голубоватого стекла на верхнем этаже.

Уэбб вдруг увидел это здание так ясно, услышал голоса так четко, что сам не понял, как это произошло. Фразы проклевывались в памяти Джейсона Борна, как птенцы в инкубаторе:

– Вы должны предпринять еще одну попытку!

– Что это за человек?

– Кто за ним стоит? Какими приемами пользуется он при совершении убийства?

– Чепуха! Вы ошибаетесь! Попытайтесь снова!

– Кто он? Что связывает его с Карлосом?

– Продумайте все получше, черт бы вас побрал! Ошибка в данном случае недопустима!..

«Тредстоун». Коричневый каменный дом… Дом, где создали его второе «я» и где обитает тот человек, который ему так нужен сейчас…

А вот и они – конклинские апартаменты. Квартира на втором этаже, прямо напротив. В окнах горит свет. Значит, Алекс дома и не спит.

Переходя улицу, Уэбб ощутил, как воздух наполнился мелкой водяной пылью, которая затуманивала и рассеивала свет уличных фонарей, излучаемый надтреснутыми стеклянными шарами.

Поднявшись по ступенькам, он открыл дверь и, оказавшись в тесном холле, принялся изучать фамилии жильцов, проставленные под шестью почтовыми ящиками – по числу квартир. Под каждым ящиком, бросилось ему в глаза, имелось также круглое, затянутое тканью отверстие домофона, в которое посетитель мог сообщить о своем приходе.

На разработку какого-то хитроумного плана времени не оставалось. Если Панов прав в отношении Конклина, Уэбб сможет ввести его в заблуждение и с помощью своего голоса.

Дэвид нажал на кнопку переговорного устройства. Ответ не заставил себя долго ждать:

– Да, кто там?

– Гарри Бэбкок, кха! – выговорил Дэвид, утрируя акцент. – Я должен повидаться с тобой, Алекс.

– Гарри?.. Какого черта?.. Да что же это я! Конечно, конечно, поднимайся!

Гудение зуммера прервалось.

Убрав с кнопки палец, Уэбб кинулся к узкой лестнице и взбежал по ней на второй этаж в надежде, что успеет встать за дверью раньше, чем Конклин ее откроет. И действительно, на какую-то долю секунды он опередил Алекса. Тот же, едва только его глаза адаптировались к полутьме, истошно заорал и потянул дверь на себя, но захлопнуть ее не успел. Сделав стремительный выпад правой, Уэбб ударил кулаком в лицо противника и, зажав ему шею специальным приемом в замок, потащил его в глубь квартиры.

Насколько помнилось Дэвиду, он уже давно не нападал на человека. И поэтому эта схватка должна была бы вызвать у него хоть какие-то чувства, возможно даже ощущение неловкости. Но ничего этого не было. Все произошло как бы само собой, словно так и надо. О Господи!

– Я разожму руку, Алекс, но стоит только тебе опять поднять вой, все повторится по новой. Тебе не жить, если начнешь кричать. Ясно? – Освобождая Конклина от своей железной хватки, Дэвид легким ударом кулака откинул его голову назад.

– Вот так сюрприз, черт тебя подери! – проговорил разведчик, кашляя, и заковылял по комнате. – А не выпить ли нам, раз ты уже здесь?

– Надо понимать, у тебя прежняя диета?

– От себя не уйдешь, – ответил Конклин, неуклюже потянувшись за пустым стаканом на кофейном столике у большого, изрядно потертого дивана. Потом подошел к обитому медью бару, внутри которого выстроились в ряд совершенно одинаковые бутылки с виски. Не было миксера, не было и воды, только ведерко со льдом. Явно этот бар не для приема гостей. Он обслуживал лишь хозяина во время пребывания того у себя дома и, сияя металлическим блеском, возглашал безмолвно об экстравагантных наклонностях своего владельца. Остальная же мебель в гостиной не шла ни в какое сравнение с этим претенциозным сооружением, призванным возвысить обитателя этой квартиры хотя бы в его собственных глазах.

– Чему я обязан сомнительным удовольствием видеть тебя? – продолжал Конклин, наливая себе виски. – Ты отказался встретиться со мной в Вирджинии, сказав, что убьешь меня, – это факт, именно так ты и заявил. Ты бы убил меня, если б я переступил твой порог, – вот твои слова.

– Ты пьян.

– Возможно: в такое время я всегда бываю пьян. Собираешься лекцию мне читать? Черта с два, ничего не выйдет, но если хочешь, попытайся: как-никак, мы коллеги.

– Ты болен.

– Нет, я пьян, как ты только что сам сказал. В общем, я не меняюсь, не так ли?

– Так. И хорошего в этом мало.

– Что ж, очень жаль! – Конклин поставил бутылку на место и посмотрел на Уэбба. – Не я переступил порог твоего дома, а ты – моего, но это не столь уж важно. Ты пришел, чтобы привести в исполнение угрозу? Чтобы сбылись в сей праведный час изреченные тобой пророчества и злодей получил наконец то, что давно уже заслужил, или как это там говорится у вас? Думаю, бугор у тебя под курткой не от бутылки виски.

– Я не испытываю больше непреодолимого желания отправить тебя на тот свет, хотя, признаюсь, убить тебя мне ничего не стоит. Ты можешь спровоцировать меня в два счета.

– Очаровательно! И что же я должен для этого сделать?

– Отказать мне в моей просьбе. Не дать мне того, чем ты конечно же располагаешь и в чем я крайне нуждаюсь сейчас.

– Ты говоришь загадками.

– Я знаю, что на протяжении двух десятилетий ты занимался грязными делишками всех оттенков – от серого до черного – и что большинство их описано в твоей книге.

– Это все в прошлом, – проронил разведчик, отхлебывая виски.

– А прошлое может быть воссоздано. Память моя ограничена, твоя же, в отличие от моей, в полном порядке. Короче, мне нужна информация: я ищу ответы на целый ряд вопросов.

– Что именно интересует тебя? И в связи с чем?

– Похитили мою жену, – произнес Дэвид просто, но в этой простоте прозвучало леденящее душу отчаяние. – Мою Мари отняли у меня.

Пристальный взгляд Конклина едва заметно дрогнул.

– Повтори. Я не ослышался?

– Нет, все так и есть! И твои ублюдки – не последние среди исполнителей этого дерьмового сценария.

– Я здесь ни при чем! Я не стал бы делать такого!.. Я бы не смог!.. О чем, черт возьми, ты это? Мари и в самом деле выкрали?

– Она на борту самолета, в данный момент он летит над Тихим океаном. Ну а я отправляюсь следом за ней: мне нужно быть в Коулуне.

– Ты спятил! У тебя не все дома!

– Слушай меня, Алекс. Слушай внимательно все, что я скажу…

Поток слов снова рванулся наружу, но теперь Уэбб излагал свои мысли четко – не то что в разговоре с Моррисом Пановым. У Конклина и в пьяном виде восприятие было куда более острым, чем у большинства сотрудников разведслужбы в трезвом состоянии, он непременно все поймет. Уэбб не мог допустить ни одной оговорки: его рассказ должен быть абсолютно точным с самого начала – с того момента, когда, разговаривая с Мари по телефону из спортзала, он услышал ее слова: «Дэвид, тебя тут дожидается один человек. Он желал бы повидаться с тобой. Приезжай же быстрее, дорогой!»

Пока он повествовал о последних событиях, Конклин, хромая, дошел нетвердой походкой до дивана и сел, не отрывая взгляда от лица Уэбба. Когда же Дэвид закончил изложение фактов описанием отеля за углом, Алекс покачал головой и потянулся к стакану.

– Жутко, ничего не скажешь! – изрек он после отчаянной молчаливой борьбы с алкогольным дурманом и поставил стакан на столик. – Похоже, хотя план и был разработан в деталях, одна ниточка все же лопнула.

– Лопнула?

– Ситуация вышла из-под контроля.

– Но как?

– Не знаю, – признался непревзойденный некогда тактик, слегка покачиваясь и стараясь внятно выговаривать слова. – В соответствии со сценарием, – независимо от того, учитывал ли он все обстоятельства или нет, – тебе отводилась вполне определенная роль, однако затем вдруг в первоначальный замысел были внесены изменения, и на твое место заступила Мари, – в общем, кое-что им удалось все же сделать. Они заранее рассчитали, как поведешь ты себя, обнаружив пропажу жены, но упоминание тобою «Медузы» спутало все их карты, и тебе недвусмысленно дали понять, что сотрут тебя в порошок, если ты не уймешься…

– Это вполне понятно.

– Не перебивай… Итак, что же получается? В игру оказывается втянутой твоя жена, а «Медуза» неожиданно представила из себя серьезную для кого-то угрозу. Отсюда следует вывод: кто-то чего-то не предусмотрел. Где-то произошла накладка, случилось нечто непредвиденное.

– Ты должен за оставшееся до моего отъезда время – я вылетаю в Гонконг в семь вечера – ответить мне на кое-какие вопросы.

Конклин наклонился вперед, медленно покачивая головой, и потянулся дрожащей рукой к бутылке.

– Ты не туда забрел; думаю, ты и сам понимаешь это, – сказал он, сделав глоток. – Чему могу я помочь тебе? Меня выбросили на свалку, я – пустое место. Никто мне ничего не говорит, да и зачем им это делать? Я – ископаемое, Уэбб. Никто не хочет затевать со мной даже пустяковые дела. Силы мои на пределе, еще один шаг – и мне конец. Догадываюсь, что и в ваших дурацких башках засела эта же мысль.

– Не стану отрицать, так оно и есть. Наверняка кое-кто подумывает уже: «Его надо убрать: он слишком много знает».

– Уж не собираешься ли ты впутать меня в эту историю, а? Пробудить ото сна «Медузу» и моей плотью насытить ее утробу? Так ты смог бы рассчитаться со мной.

– Пока что не я тебе, а ты мне создавал проблемы, – заявил Дэвид, вынимая пистолет из чехла под курткой.

– Что правда, то правда. – Не сводя глаз с оружия, Конклин кивнул. – Но это имеет свое объяснение. Зная Дельту, я был убежден, что для него нет ничего святого: я же видел тебя в деле. Господи, однажды в Тамкуане ты разнес вдребезги голову своего же товарища! И лишь потому, что верил, – не располагал какими-то достоверными сведениями, а только верил! – будто он отправлял по радио донесения в отряд Хо Ши Мина. Ни обвинителей, ни защиты, скорая расправа на месте, в джунглях, – и все. Впоследствии оказалось, что ты был прав, но ведь мог бы и ошибиться! Почему бы не привести его к нам? Мы бы разобрались. Но нет, Дельта не такой, как все! У него – свои законы! И, если бы ты и в самом деле совершил в Цюрихе предательство, я бы ничуть не удивился: такие, как ты, на все способны.

– Меня, в отличие от других, никто не извещал об обстановке в Тамкуане, – сказал Дэвид, сдерживая злость. – Я должен был вывести из джунглей девять человек, десятый же мог задержать нас или сообщить неприятелю о нашем местонахождении.

– Боже мой, до чего же ты ловок! Надо же вывернуться так! Лучше уж, ради Христа, возьми и спусти курок. Разряди пистолет, как тогда, в того парня, честный ты наш Джейсон Борн! Если помнишь, я и в Париже предлагал тебе сделать это! – Конклин замолчал и, тяжело дыша, поднял на Уэбб налитые кровью глаза, потом зашептал плаксиво: – Я говорил тебе тогда и теперь повторяю: выведи меня из игры! Я надорвался!

– Мы были друзьями, Алекс! – заорал Дэвид. – Ты заходил к нам домой! Ел с нами, играл с моими детьми! Плавал с ними в реке…

О Боже, я снова в прошлом!.. Вновь предо мною эти образы, эти лица… И плавающие в воде и крови тела… Возьми же себя в руки! Старайся не думать об этом! Живи настоящим! Сегодняшним днем!

– Это было в другой стране, Дэвид. И я не думаю, что ты и меня хотел бы вычеркнуть из списка живущих.

Тем более что ты и так уже вышел в тираж, подумал Дэвид, а вслух сказал:

– Нет, вычеркивать тебя я не собираюсь.

– Когда-то мы оба многое знали и многое умели, разве не так? – произнес Конклин хрипло. – Но сейчас это уже не имеет значения. При всем желании я ничем не смогу тебе помочь.

– Сможешь. И сделаешь это.

– Перестань, солдат! Это не в моих уже силах!

– У тебя много должников, которые по-прежнему платят тебе долги. Так обратись к ним, Я бы встретился с ними.

– Мне очень жаль. Ты можешь спустить курок, как только пожелаешь, но если передумаешь, то знай, я не подставлюсь под удар добровольно и не стану перекрывать трубы, по которым ко мне стекается добро, к тому же на вполне законных основаниях. Если уж мне выпала удача попастись на тучных лугах, так почему бы не обрасти жирком? У меня многое отобрали, и я хотел бы вернуть назад хоть малую толику. – Разведчик поднялся с дивана и неуклюже заковылял к медному бару. Его хромота стала заметнее, чем прежде. Левую ногу он волочил с тем же примерно усилием, что и вставленную в протез культю.