Текст книги "Превосходство Борна (др. перевод)"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Какой ужас! – прошептал Мак-Эллистер.

– С этого момента Уэбб резко изменился. Он превратился в совсем другого человека, которым никогда и не думал стать. Сделался боевиком-партизаном, известным под кличкой Дельта.

– Дельта? – переспросил Мак-Эллистер. – Партизан?.. Боюсь, я не вполне понимаю.

– Вам и не под силу это понять. – Хевиленд посмотрел на Рейли, а затем вновь перевел взгляд на государственного советника. – Как только что пояснил Джо, мы лишь подступаем к сути дела. Преисполненный ярости, Уэбб перебрался в Сайгон и, по иронии судьбы, не без помощи того самого сотрудника ЦРУ Конклина, который впоследствии пытался убить его, был включен в состав секретной бригады под кодовым названием «Медуза». Боевики из этого отряда никогда не упоминались по именам: за каждым из них закреплялась та или иная буква греческого алфавита. Уэбб, например, стал называться «Дельта-один».

– «Медуза»? Я ничего о ней не слышал.

– Естественно: все ведь держалось в строжайшей тайне, – пояснил Рейли. – Сведения об этой группе до сих пор не подлежат огласке, но в данном случае мы решили все же познакомить вас кое с какими деталями. При вербовке в «Медузу» бойцов, среди коих находились представители различных национальностей, исходили из того, что все они должны были свободно ориентироваться на территории Вьетнама – и на севере и на юге. Откровенно говоря, Основной контингент наших наемников составляли преступные элементы, занимавшиеся ранее контрабандной торговлей наркотиками, золотом, оружием, драгоценностями – короче, всем, что приносит прибыли. Были там также и закоренелые убийцы, приговоренные к смерти in absentia [11]11
  Заочно (лат.).


[Закрыть], и несколько незадачливых колонистов, чье имущество конфисковали. Последние явно рассчитывали на нас, как на доброго дядюшку, надеялись, что мы поможем им в свое время, если они, приникнув в тыл врага, займутся ликвидацией лиц, подозреваемых в сотрудничестве с вьетконговцами [12]12
  Вьетконговцы – северовьетнамцы.


[Закрыть], а заодно и деревенских старост, уличенных в симпатиях к чарли [13]13
  Чарли – презрительная кличка, данная американцами северовьетнамцам.


[Закрыть], и попытаются, по мере сил своих и возможностей, освободить томящихся в лагерях военнопленных. Откровенно говоря, это была команда убийц – эскадрон смерти, если вам будет угодно. Я сообщил вам все, что мог с учетом обстановки, но, конечно, во всеуслышание мы никогда ничего об этом не скажем. Признаюсь также, что в целом мы обманулись в своих ожиданиях, а выделенные нами на проведение соответствующих операций миллионы были попросту разворованы, что и понятно: ведь большинство из этих вояк не взяли бы ни в одну цивилизованную армию. И Уэбб не был в этом отношении исключением.

– Как мог он, с его-то образованием, научным мышлением, ввязаться во все это по собственной воле?

– Им двигала неугасимая жажда мести: он полагал, что тот самолет в Пномпене был северовьетнамским, – ответил Хевиленд.

– Говорят, что он вел себя словно безумный, – продолжил Рейли. – Не всем была по душе его чрезвычайная жестокость. Хотя он слыл прекрасным командиром, знавшим нравы Востока и умевшим подчинить себе отчаяннейших головорезов, из которых и состояла «Медуза», командование в Сайгоне побаивалось его едва ли не больше, чем наши противники. Он не признавал над собой ничьей власти, руководствовался исключительно законами, которые сам же для себя устанавливал. Уэбб преследовал свою личную цель: кто знает, не выслеживал ли он пилота-убийцу с того самолета, что исковеркал всю его жизнь? Эта война была его – человека, познавшего, что такое гнев. И чем больше насилия творил он, тем лучше, считал этот парень. Впрочем, возможно, сильнее всего жаждал он собственной смерти…

– Смерти? – переспросил государственный советник.

– Так, во всяком случае, казалось в то время большинству из нас, – заметил посол.

– Война закончилась столь же трагически для Уэбба, или Дельты, как и для всех нас, – молвил Рейли. – Впрочем, скорее всего, ему было хуже, чем нам: у него вообще ничего не осталось. Ни цели, ни врагов, с которыми он должен был бы бороться и которых смог бы убивать. Бессмысленное, с его точки зрения, существование продолжалось у него до тех пор, пока мы опять не разыскали его и не дали ему стимул к жизни. Или стимул вновь отправиться на поиски собственной смерти.

– Как я понял, это тогда вы сделали из него Борна и поручили ему заняться Шакалом, или Карлосом? – высказал предположение Мак-Эллистер.

– Да, – согласился сотрудник разведки.

В комнате на короткое время воцарилась тишина, прерванная Хевилендом.

– Уэбб снова стал нам нужен, – произнес он как можно мягче, однако слова его прозвучали твердо, словно удары топором по твердому дереву.

– Неужто Карлос дал знать о себе?

Дипломат отрицательно тряхнул головой:

– Во всяком случае, не в Европе. Уэбб нам нужен в Азии, и как можно быстрее: время не ждет.

– Кто-то еще на прицеле? Еще одна… мишень? – вылетело у Мак-Эллистера непроизвольно. – Вы уже связались с ним?

– Это не так просто.

– Почему?

– Он не подпускает нас близко к себе. Не верит никому и ничему в Вашингтоне, и убедить его отказаться от подобной позиции весьма трудно. Много дней и много недель взывал он о помощи, а мы не только не услышали криков отчаяния, но и попытались его убить.

– Я снова должен внести уточнения, – вмешался Рейли. – Не мы с вами, Хевиленд, хотели убить Уэбба. Решение о его ликвидации было принято без консультаций с нами и в соответствии с информацией, которая, как выяснилось впоследствии, не отражала истинного положения вещей. И вот теперь правительство вынуждено тратить ежегодно свыше четырехсот тысяч долларов на то, чтобы заполучить этого человека.

– Над чем тот только смеется. Он не сомневается в том, что вся суета поднята лишь для того, чтобы расставить еще одну ловушку для Карлоса – в том случае, если Шакал вдруг выдаст место своего пребывания. Уэбб убежден, что сам по себе он не представляет для нас особой ценности, и, думаю я, он недалек от истины. Он видел Карлоса, но тому неизвестно, что Уэбб потерял затем его след. А это значит, что у Шакала достаточно оснований прикончить Уэбба. И, если он действительно задумает это, у нас появится еще один шанс выйти на него.

– Но вероятность того, что Карлос сможет разыскать Уэбба, столь мала, что практически равна нулю. Материалы, касающиеся группы «Тредстоун», хранятся надежно в архиве, но если бы даже Шакал и добрался до них, то это мало что дало бы ему: ведь там не содержится сведений о том, где находится в данный момент Уэбб и чем он занимается.

– Постойте-ка, мистер Рейли, – проговорил Хевиленд. – На мой взгляд, Уэбб вовсе не тот человек, которого так уж трудно разыскать: ведь он – высококвалифицированный специалист, известный в научных кругах. Вы же, на мой взгляд, проигнорировали данное обстоятельство.

– Вовсе нет, господин посол, – смутился несколько Рейли. – Я только хотел пояснить кое-что. Давайте говорить начистоту: Уэбб требует исключительно деликатного отношения к себе. Он многое восстановил в своей памяти, но, конечно, не все. О «Медузе», однако, он вспомнил достаточно, чтобы представлять собой определенную опасность для нашей страны.

– Опасность? Но каким образом? – полюбопытствовал Мак-Эллистер. – То, чем занимался он и ему подобные, было вовсе не самым худшим, как, конечно, и не самым лучшим способом борьбы с противником. По существу, этот отряд выполнял обычные для военного времени боевые задания.

– Суть в том, что данные задания никем не санкционировались, формально отрядом никто не руководил, и вообще о нем в верхах никому ничего не было известно: в официальных бумагах он даже не значился.

– Как могло такое случиться? Ведь программа, в осуществлении которой участвовал Уэбб, финансировалась кем-то, а когда производятся расходы…

– Не учите меня грамоте, – прорычал тучный сотрудник разведки. – Пусть наш разговор и не записывается сейчас на пленку, я-то все же запоминаю каждое ваше слово!

– И это все, что вы можете сказать мне в ответ на мой вопрос?

– Вовсе нет. В частности, я хотел бы напомнить вам, господин советник, что война как бы снимает ограничения на убийства и прочие злодеяния, что обращалось на практике не только против нашего противника, но и против наших собственных вооруженных сил и наших союзников. В основном противоправные по сути своей деяния совершаются головорезами и прочим уголовным сбродом – ворами, мародерами, насильниками и просто душегубами. Большинство из них закоренелые преступники. Бригада «Медуза» была нужна нам по многим причинам, и обрушивать на нее гневные нападки и выражать по поводу ее действий чувство глубокого разочарования, как делается это подчас после далеко не победного для нас завершения войны, я считаю трагической ошибкой. Зачем теперь бередить старые раны? Это помешало бы нам выполнять нашу нынешнюю миссию, а в глазах всего цивилизованного мира, узнай он всю правду, мы бы превратились в парий.

– Позвольте заметить в связи с этим, – проговорил Мак-Эллистер чуть слышно и с явной неохотой, – что мы, сотрудники правительственного аппарата, против того, чтобы бередить старые раны. – Он повернулся к послу. – Я начинаю понимать: вы хотите, чтобы я встретился с Уэббом и убедил его вернуться в Азию – для участия в новом проекте, где ему отводится столь важная роль. И это – несмотря на то, что до сегодняшнего вечера я никогда не занимался ничем подобным. Думаю, вы обратились ко мне оттого, что на ранних этапах нашей карьеры у нас с Уэббом было нечто общее: мы оба изучали Азию. Исходя из того, что и он и я как бы ощущаем своим нутром пульс жизни на Дальнем Востоке, вы делаете вывод, будто Уэбб прислушается ко мне.

– По сути дела, так оно и есть.

– Но вы говорите, что он не позволит нам вступить с ним в контакт. Так как же в таком случае, не пойму я никак, удастся мне установить с ним отношения?

– Данную задачу мы решим с вами вместе. Некогда он придумал для себя свои собственные правила игры, так воспользуемся же ими. Иного пути у нас нет.

– Поскольку вы твердо решили кого-то убрать?

– Достаточно будет нейтрализовать этого человека. И сделать это придется в любом случае.

– Нейтрализацией займется непосредственно Уэбб?

– Нет. Это задание возлагается не на него лично, а на Джейсона Борна. Когда Уэбб, находясь в состоянии сильнейшего стресса, потерял вдруг память, между тем как за ним продолжали охотиться, словно за диким зверем, мы изолировали его от внешнего мира на целых три года. Теперь к нему вернулась способность внедряться в стан врага и убивать. Как видите, я вполне откровенен.

– Понимаю. Ваша откровенность вполне естественна, поскольку наша беседа более на магнитофон не записывается и собрались мы здесь с вполне определенной целью. – Советник неодобрительно взглянул на Рейли, который в ответ лишь качнул головой и пожал плечами. – Могу я узнать, кто на этот раз стал вашей мишенью?

– Да, можете. И я хочу, чтобы вы хорошенько запомнили это имя, господин советник. Это Шен Чу Янг.

Мак-Эллистер неожиданно вспылил:

– Мне нет никакой необходимости запоминать это имя, что, думаю я, вам хорошо известно. Долгое время он был советником по экономике Китая, и мы вместе занимались подготовкой к торговым переговорам в Пекине в конце семидесятых. Я специально изучал Шена, анализировал его слова и поступки. Он был моим товарищем по работе, и я для него, наверное, – тоже. Полагаю, вы прекрасно осведомлены об этом.

– О? – Темные брови седовласого посла изогнулись, и он, не обращая внимания на сердитый тон, которым говорил его собеседник, спросил как ни в чем не бывало: – И что же дал вам ваш анализ? Что вы узнали об этом человеке?

– Он был толковым и честолюбивым чиновником. О проявленных им способностях можно было судить, в частности, по довольно быстрому продвижению его по служебной лестнице в строгой иерархической системе Пекина. Его открыли в Фуданьском университете в Шанхае посланные туда сотрудники аппарата Центрального Комитета Коммунистической партии Китая. Он привлек к себе их внимание главным образом потому, что свободно владел английским и, обладая глубокими познаниями в западной экономике, разбирался во всех ее тонкостях.

– Что еще?

– Он подавал большие надежды и после серьезной теоретической подготовки был направлен в аспирантуру Лондонской экономической школы, которую и закончил с успехом.

– Как, по вашему мнению, удалось ему все это?

– Дело в том, что Шен, будучи сторонником крепкой централизованной государственной власти, являлся самым что ни на есть правоверным марксистом. Впрочем, данное обстоятельство не мешало ему, как человеку реалистически мыслящему, с уважением относиться к достижениям западного мира.

– Ясно, – кивнул Хевиленд. – А как отреагировал он на крушение советской системы?

– Он объяснял это привычкой русских ко взяточничеству, склонностью к бездумному раболепству в верхних эшелонах власти и повальным пьянством среди простого люда.

– Насколько мне известно, он стажировался в Международном торговом банке.

– Возможно. Он ведь отвечал за многие новые направления в торговой политике КНР. Его деятельность принесла Китаю большие прибыли. – Советник снова наклонился вперед в своем кресле. Он по-прежнему чувствовал себя неуютно, в глазах его, выражавших смятение, застыл вопрос. – Боже, почему кому-то на Западе или Востоке понадобилась вдруг смерть Шена? Это же просто абсурд! Он – наш союзник в вопросах, касающихся развития американо-китайских экономических связей, фигура, содействующая стабилизации политических отношений между нашей страной и крупнейшей в мире нацией, которая идеологически противостоит нам. Благодаря ему и таким, как он, мы достигаем некоего подобия согласия с китайцами. Без него же неизбежно возрастет опасность краха всей нашей политики. Я, господин посол, как аналитик, профессионально занимавшийся Китаем, еще раз говорю вам: то, что вы задумали, – просто абсурдно! Человек вашего ранга обязан осознавать это лучше, чем кто-либо другой.

Стареющий дипломат вперил в разошедшегося советника тяжелый взгляд.

– Только что мы с вами находились в отправной точке нашей беседы, – медленно, тщательно подбирая слова, заговорил он. – Теперь же настал момент, когда необходимо продвинуться чуть дальше. Так вот, бывший сотрудник нашего зарубежного представительства по имени Дэвид Уэбб заделался Джейсоном Борном не случайно: мы преследовали определенную цель. Ну а относительно Шен Чу Янга я вынужден вам сказать, что вы по-настоящему не знаете этого человека, поскольку не изучали его как вашего противника. А между тем то, что он стал нашей мишенью, вполне закономерно.

– Ну о чем вы? – тотчас возразил Мак-Эллистер. – То, что я рассказал вам о нем, зафиксировано в официальных отчетах. Это сугубо секретная информация, в основу которой положены сообщения людей, видевших все, о чем говорится в этих документах, собственными глазами.

– Неужто и впрямь собственными глазами? – переспросил саркастически бывший посол и поддразнил: – Ох, уж эти мне собственные глаза, собственные уши или собственный язык, которым вы мелете невесть что, воображая о себе слишком много. Официальная точка зрения основана на записях наблюдений, а наблюдения эти производились людьми, которые не имели ни малейшего представления о том, как будут восприняты их сообщения: главное для них – изложить на бумаге, что они видят непосредственно у себя под носом. Нет, господин советник, этого слишком мало и далеко не достаточно.

– Вы, безусловно, обладаете информацией, которой у меня нет, – холодно заметил Мак-Эллистер. – Если только, конечно, это действительно информация, а не дезинформация. Человек, которого я описал и которого я знаю, это и есть подлинный Шен Чу Янг.

– В таком случае и тот Дэвид Уэбб, которого мы описали вам, и есть подлинный Джейсон Борн, не так ли?.. Нет уж, увольте, воля ваша, но в детские игры мы не играем. Важно, чтобы вы поняли наконец: Шен совсем не тот, кем он вам представляется. И никогда им не был.

– Но кого же я знал? Кем был тот человек, вместе с которым я вел подготовку к торговым переговорам между нашими странами?

– Он – предатель, господин советник. Шен Чу Янг – изменник своей родины. Рано или поздно это непременно обнаружится, и тогда Пекин обрушит на свободный мир поток обвинений в злокозненном заговоре. Страшно даже подумать о том, чем может обернуться для нас неминуемое разоблачение Шена. Но одно, вне сомнения, ясно: он вынашивает какой-то собственный план.

– Шен – и вдруг предатель? Не верится как-то. В Пекине на него буквально молятся. В один прекрасный день он станет их председателем!

– В таком случае Китаем будут управлять фанатики-националисты, связанные идеологически с Тайванем.

– Да вы просто рехнулись! Утверждаете, будто Шен чего-то там добивается. «Одно, вне сомнения, ясно: он вынашивает какой-то собственный план» – вот они, подлинные ваши слова.

– Шен со своими людьми намеревается овладеть Гонконгом. Он пытается провести тайно экономический блицкриг, что позволит поставить всю торговлю и местную финансовую систему под контроль «нейтральной» комиссии – расчетной палаты, фактически подчиненной Пекину, а значит, ему самому. Поводом для этой операции служит договор с Англией: срок действия его истекает в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, и в переходный период, как утверждает кое-кто, без комиссии Шена не обойтись. Подобное развитие событий представляется нам в нынешних условиях делом вполне реальным, поскольку дорога перед Шеном открыта и он не встретит на своем пути никаких препятствий: ведь его голос является единственным, к которому прислушиваются верхи при решении экономических вопросов. То, о чем мы говорим, может произойти в течение месяца или двух. Хотя не исключено, что и на следующей неделе.

– Вы думаете, Пекин пойдет на это? – усомнился Мак-Эллистер. – Вы ошибаетесь! Словно с ума посходили! Китайская Народная Республика никогда не станет серьезно вмешиваться в дела Гонконга. Шестьдесят процентов его экономики связано с Китаем, который гарантировал для него статус свободной экономической зоны на пятьдесят лет. Шен – один из тех, кто подписывал этот документ, причем подпись его была самой весомой.

– Но Шен – это не тот Шен, которого вы знали.

– Но тогда кто он, черт возьми, на самом деле?

– Приготовьтесь услышать кое-что новое для себя, господин советник. Шен Чу Янг – старший сын шанхайского промышленника, сколотившего свой капитал в коррумпированном мире старого Китая, когда страной правил чанкайшистский [14]14
  Чан Кайши (1887–1975) – с 1927 г. глава гоминьдановского режима, свергнутого в результате революции в Китае в 1949 г.; с остатками войск бежал на остров Тайвань. Гоминьдан – политическая партия, созданная в Китае в 1912 г.; после 1949 г. продолжает свою деятельность лишь на острове Тайвань.


[Закрыть]гоминьдан. Как только стало ясно, что революция Мао побеждает, эта семейка, подобно многим другим землевладельцам и фабрикантам, сбежала со всем, что сумела с собой прихватить. Старик в данный момент – один из наиболее могущественных тайпанов [15]15
  Тайпан – предприниматель (кит.).


[Закрыть]в Гонконге, но который именно из них – этого мы не знаем. Так что благодаря министру из Пекина, любимейшему чаду его, ему и его семье будет подчинена вся колония. Ирония судьбы состоит в том, что контроль над Гонконгом, о чем издавна мечтал патриарх этого рода, не изгнавший из души своей жажды мести, установят, в конечном итоге, те же люди, которые некогда разлагали Китай националистический. [16]16
  То есть Китай в эпоху гоминьдановского правления.


[Закрыть]На протяжении многих лет они без зазрения совести высасывали кровь из своей родины, извлекая прибыль из труда вечно голодных, лишенных элементарнейших прав людей и тем самым расчищая дорогу для революции Мао! И хотя то, что я сейчас говорю, и похоже на обычную коммунистическую чепуху, тем не менее все это пусть и неприятная, но все же правда. При всем при том эта горстка фанатиков – банда головорезов, ведомая безумием, – понимает, что ни один международный суд никогда не оправдает их. – После короткой паузы Хевиленд произнес с отвращением: – Одним словом, все они просто маньяки!

– Но если вам неизвестно, кто именно этот тайпан, то как можете вы быть уверены в том, что все сказанное вами соответствует действительности?

– В нашем распоряжении самые разные и к тому же совершенно секретные источники информации, – вновь вступил в разговор Рейли. – Так вот, полученные из всех этих источников сведения практически полностью совпадают. Один из наших осведомителей был членом правительства националистов. Осознав пагубность проводимого ими курса, ведущего прямиком к кровавой бойне на всем Дальнем Востоке, он обратился к нам с мольбой предотвратить катастрофу. И на следующее же утро был найден мертвым – с тремя пулями в голове и перерезанным горлом. По неписаным китайским законам это означает, что его казнили как предателя. Чуть позже аналогичная участь постигла еще пятерых, чьи тела были изуродованы подобным же образом. Таково положение дел. Как видим, преступный сговор существует, и участники его пребывают в Гонконге в полном здравии и благополучии.

– Но это же полный абсурд!

– Что бы там ни было, они своего никогда не добьются, – заключил Хевиленд. – Если у них появятся вдруг какие-то шансы, мы примем свои контрмеры. В общем, победы этим типам не видать. С ними скорее всего расправятся так же, как с участниками заговора Линь Бяо против Мао Цзэдуна в семьдесят втором. Но при этом всю ответственность за случившееся Пекин возложит на деловые круги Америки и Тайваня, а заодно и на Англию как их соучастницу и на ведущие мировые финансовые институты, с чьего молчаливого согласия и могло, мол, только произойти подобное. А в результате восемь лет экономического роста полетят ко всем чертям, поскольку упомянутая выше группа фанатиков возжаждет мести. Как вы сами отлично видите, господин советник, Китайская Народная Республика – беспокойная, вызывающая серьезные опасения страна, и если вы позволите мне поделиться с вами кое-какими из моих наблюдений, то я скажу также, что китайским правительством все быстрее овладевает паранойя, его терзают мучительные, основанные на подозрениях мысли о предательстве как внутри страны, так и на сопредельных территориях. Китай скоро решит, что ему устраивают экономическую блокаду, стараются вытеснить его с мировых рынков и в конечном итоге поставить на колени, что несомненно даст повод русским, по ту сторону северной границы, скалить в самодовольной ухмылке зубы. И тогда он предпримет в лихорадочном темпе адекватные, по его представлению, ответные шаги, ну а если выразиться конкретнее, то попросту начнет хватать и поглощать буквально все, что только сможет. Его армия оккупирует Коулун, остров [17]17
  Имеется в виду остров Сянган (Гонконг).


[Закрыть]и прилегающую к нему Новую территорию. А это значит, что все наши триллионные капиталовложения в данный регион будут навсегда потеряны для нас. Лишившись покровительства колониальных властей, торговля в Гонконге рухнет, миллионы рабочих низвергнутся в пучину хаоса, пышным цветом расцветут голод и болезни. Дальний Восток охватит мощное пламя пожара, чреватого войной такого масштаба, который никто из нас не сможет себе и представить.

– Господи Иисусе, – прошептал Мак-Эллистер, – да разве может такое случиться!

– Увы, все это вполне реально, – заверил его дипломат.

– Но при чем тут Уэбб?

– Не Уэбб, а Джейсон Борн, – поправил Мак-Эллистера Хевиленд.

– В таком случае при чем тут Борн?

– А при том, что, по слухам из Коулуна, он уже там.

– Там?

– Да. Хотя мы-то знаем, что его там нет.

– То есть?

– В общем, дело обстоит так. С одной стороны, он был ликвидирован: его убили. Но с другой, он снова в Азии.

– Кто «он»? Уэбб?

– Нет. Борн. Этот миф.

– В том, что вы говорите, нет ни на йоту здравого смысла.

– Зато, уверяю вас, у Шен Чу Янга его более чем достаточно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это он, этот Шен, снова вывел на сцену Джейсона Борна. Опять понадобилось кое-кому прибегнуть к кровавым услугам известного специалиста по убийствам, чей очередной клиент, как всегда, норовит остаться в тени. В данном случае в роли клиента выступает лицо, которое труднее всего было бы заподозрить в чем-то подобном, а именно – выдающийся деятель Китайской Народной Республики, вынужденный уничтожать своих противников как в Гонконге, так и в Пекине. За последние шесть месяцев многие влиятельные голоса в пекинском Центральном Комитете умолкли навсегда при довольно странном стечении обстоятельств. Согласно официальным заявлениям, некоторые из них умерли естественной смертью, что, однако, учитывая их возраст, труднообъяснимо. Еще двое якобы стали жертвами несчастных случаев: один погиб в авиакатастрофе, другой – и это не лезет ни в какие ворота – скончался от кровоизлияния в мозг во время восхождения на Шангуньские горы, что, вероятнее всего, явная ложь – ее авторам, во всяком случае, не откажешь в чрезмерно богатом воображении. Почти в то же время кое-кого «освободили» от занимаемых должностей, как благозвучно именуется позорное изгнание из сонма властей предержащих. И, наконец, из ряда вон выходящее событие: убили в Коулуне вице-премьера Китая. В Пекине же никто даже не знал, что он находился там. Убийца, учинивший в Тим-Ша-Цуи ужасную резню, во время которой погибло пять человек, оставил свою «визитную карточку». На полу было выведено кровью: «Джейсон Борн». Негодяй как бы предупреждал, что это лишь цветочки, ягодки же – целая серия новых убийств – еще впереди.

Мак-Эллистер заморгал, растерянно поводя глазами из стороны в сторону.

– Все это – полная неожиданность для меня, – пробормотал он беспомощно и тут же, профессионально быстро взяв себя в руки, взглянул твердо на Хевиленда: – А надежна ли полученная вами информация? Нет ли тут каких-то неувязок?

Дипломат кивнул:

– Наши разведданные достаточно полны, и не доверять своим осведомителям у нас нет никаких оснований. Многие из тех, кто занимает высокие посты, высказывают недовольство введенными Шеном порядками. Одни, правда, делают это крайне осторожно, другие же выступают против Шена в открытую. Причем до последнего времени особую активность проявлял ныне покойный вице-премьер, старый революционер и ветеран «большого скачка» [18]18
  «Большой скачок» (1958–1960 гг.) – волюнтаристская в основе своей программа ускоренного экономического и социального развития КНР, впоследствии подвергнувшаяся резкой критике со стороны китайского же руководства.


[Закрыть]Мао, не переносивший выскочки Шена, в связи с чем закономерно возникает вопрос: что за тайные дела проворачивал в компании банкиров этот коммунистический бонза [19]19
  Бонза – название, данное европейцами буддийским жрецам и монахам в Китае и Японии; здесь это слово употребляется иронически.


[Закрыть], чей визит в Коулун проходил в обстановке строжайшей секретности? Пекин даже не смог заставить себя, закрыв глаза на обстоятельства гибели злосчастного представителя правящей верхушки, отдать последний долг убиенному в соответствии с принятыми в Китае традициями: кремация была проведена без каких-либо почестей.

– Что же касается «визитной карточки» убийцы – выведенного кровью автографа, то это еще одна ниточка, ведущая к Шену, – произнес взволнованно государственный советник и нервно потер лоб. – Но зачем понадобилось это преступнику? Я имею в виду – оставлять свое имя?

– Он делал свой бизнес, а это убийство было спектаклем. Ну как, начинаете понимать?

– Едва ли.

– Этот новый Борн прокладывает нам прямой путь к Шен Чу Янгу. Мы используем его в наших собственных интересах. Представьте себе только, некий самозванец занимает место мифического Борна, и если вдруг «настоящему» Борну удастся выследить и уничтожить своего двойника, то он сможет затем выйти и непосредственно на Шена. Все и впрямь не столь уж сложно. Созданный нами Джейсон Борн, воспользовавшись именем нового убийцы, запросто «подменит» его. А затем, в один прекрасный день, подаст «сигнал тревоги»: сообщит, будто случилось нечто такое, что всерьез грозит провалом столь тщательно разработанным планам Шена. И тот будет вынужден как-то отреагировать: он ведь не сможет допустить, чтобы его безопасности и безупречной до сей поры репутации угрожало хоть что-то. Шен должен будет войти в прямой контакт со своим, как считает он, наемником, чтобы во избежание всяких неурядиц убрать его. И, когда Шен приступит к последнему, мы не станем сидеть сложа руки.

– Все это нереально, – чуть ли не шепотом возразил Мак-Эллистер, пристально глядя на дипломата. – Судя по тому, что я от вас услышал, Уэбб – малоподходящая фигура для подобного рода делишек. Во всяком случае, сам-то он уж точно не захочет ввязываться в это.

– Если это так, то отсюда следует лишь один вывод: нам придется убедить его пойти на сотрудничество с нами, – заметил мягко Хевиленд. – В нашей работе – а откровенно говоря, я только ею и занимался всю свою жизнь – не возбраняется прибегать к некоторым мерам воздействия, дабы побудить нужного вам человека действовать согласно вашему плану. – Стареющий дипломат нахмурился, глаза его сделались пустыми и бесцветными. Потом он откинулся назад в своем кресле. Нетрудно было заметить, что Хевиленд испытывал чувство неловкости. – Порой заниматься подобными делами бывает весьма неприятно, ты с отвращением берешься за них, и все же в конечном итоге нередко случается так, что результат превосходит все ожидания и, таким образом, примененные тобою малопристойные, на первый взгляд, методы приносят в действительности гораздо больше пользы, чем вреда. Причем всем без исключения, кто в той или иной степени причастен к выполнению соответствующего задания.

– Мне трудно следить за ходом ваших мыслей.

– Скажу откровенно, Дэвид Уэбб стал Джейсоном Борном по той же, собственно, причине, по которой вступил в бригаду «Медуза». У него ведь отняли все: мать его детей и дети его были убиты.

– О Боже!..

– На этом пока закончим, – произнес Рейли, поднимаясь со своего кресла.