Текст книги "Превосходство Борна (др. перевод)"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– У вас прекрасно развито чувство долга…

– Которое, естественно, строго пропорционально стоимости заказа, закодированной в кассовом компьютере, – закончил за Уэбба фразу Лян и попытался улыбнуться, но улыбка вышла неискренней.

– Ну, поскольку вы больше ничего не можете мне предложить, я сам позабочусь о себе. У меня есть друзья в «Пене», через улицу, – заявил Уэбб, имея в виду респектабельный отель «Пенинсула».

– В этом нет необходимости. Мы сможем внести изменения в заказ.

– Но ваш клерк сказал…

– Помощник управляющего «Риджентом», сэр, – я, а не он! – Лян быстро взглянул на молодого человека за стойкой.

– На моем дисплее видно, что свободных номеров нет, – запротестовал клерк.

– Успокойся! – Лян заулыбался – так же наигранно, как и прежде. Он понимал, что теперь, после сказанных им слов, ему придется все же предоставить этому американцу другой номер. – Этот парень так молод, – они все здесь молоды и неопытны! – но очень умен и очень усерден… У нас имеется несколько номеров в резерве на случай непредвиденных обстоятельств. – Он снова посмотрел на клерка и залопотал по-китайски, продолжая при этом улыбаться: – Тин, жуан-цзи!.. [38]38
  Пожалуйста, помогите! (кит.)


[Закрыть]

Уэбб, стоя с невозмутимым видом, понимал все, что говорил помощник управляющего. А говорил он следующее:

– Послушай меня, жалкий цыпленок, не болтай лишнего в моем присутствии, если тебя не просят! Вылетишь отсюда как пробка, если это еще раз повторится! А теперь посели этого болвана в номер двести два. Он значится у нас как складское помещение, так что смени там табличку и сделай все прочее. – Помощник управляющего повернулся к Дэвиду, рот его еще сильнее растянулся в слащавой улыбке. – Это очень хороший номер с прекрасным видом на гавань, мистер Крюэ!

Проблема была решена, и победитель, – а им из схватки вышел Уэбб, – скрыл свое торжество выражением глубокой признательности.

– Я очень вам благодарен! – промолвил он, сверля взором расслабившегося вдруг Ляна. – Это избавит меня от необходимости обзванивать весь город в поисках пристанища. – Дэвид остановился, слегка приподняв правую руку, как это делает человек, выступающий перед публикой. Сейчас он применит один из приемов Джейсона Борна, ибо увидел, что подходящий момент привести в смятение своего собеседника уже наступил. Прерывая молчание, Уэбб произнес: – Когда вы говорили о номере с прекрасным видом, то вы, наверное, имели в виду ю хао цзинусэ де фан-цзянь [39]39
  Букв.: комната, обладающая хорошим пейзажем (кит.).


[Закрыть], не так ли? Я правильно сказал по-китайски? Или мое знание этого языка совсем никуда не годится?

Помощник управляющего уставился ошалело на янки.

– Я бы не смог выразить это лучше, – тихо проронил он. – Клерк проследит за всем. Я рад, что вы останетесь у нас, мистер Крюэ!

– Радость должна измеряться тем, что доставляет нам ее, мистер Лян. Это то ли очень старая, то ли совсем новая китайская пословица – не помню точно.

– Думаю, это пословица новая, мистер Крюэ. Слишком уж энергично выражается заложенная в ней мысль, что противоречит принципу пассивного созерцания, являющемуся душой конфуцианства, как вы конечно же сами прекрасно знаете.

– Так что же, по-вашему, от подобных пословиц мало проку?

– Вы слишком быстро мыслите для меня, сэр! – Лян поклонился. – Если вам что-либо понадобится, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне в любое время суток.

– Думаю, вряд ли будет в этом необходимость, но благодарю вас. Честно говоря, полет был долгим и утомительным, поэтому я хотел бы попросить отключить на коммутаторе мой телефон до обеда.

– Да? – Лян явно растерялся. Чувствовалось, что он чего-то боится. – А вдруг кому-то понадобится срочно связаться с вами?

– Это исключено. А так как в люксе шестьсот девяносто меня не будет, из отеля могут просто ответить, что я еще не появлялся у вас. В общем, небольшая, но весьма правдоподобная ложь, согласны? Я ужасно устал. Благодарю вас, мистер Лян.

– Это я должен благодарить вас, мистер Крюэ! – Помощник управляющего опять поклонился, пытаясь поймать взгляд Уэбба. Но это ему не удалось, и он, нервно дернув головой, резко повернулся и направился в свой кабинет.

«Совершай то, чего никто не ожидает! Заставай врасплох врага, сбивай его с толку, выводи его из равновесия!»… Кто сказал это? Джейсон Борн? Или Александр Конклин?

– У вас чудесный номер, сэр! – объявил клерк, довольный тем, что успешно справился с порученным ему делом. – Он не может не понравиться вам!

– Мистер Лян очень гостеприимен, – ответил Дэвид. – Мне хотелось бы выразить искреннюю признательность и вам – за вашу помощь. – Уэбб вытащил кожаное портмоне, вынул не торопясь двадцатидолларовую купюру и протянул руку для рукопожатия. Банкнота исчезла. – Когда мистер Лян заканчивает сегодня работу?

Смущенный и вместе с тем вне себя от радости, молодой человек взглянул направо, потом налево и так, продолжая озираться по сторонам, заговорил отрывочными фразами:

– О!.. Вы очень добры, сэр!.. Это не обязательно, сэр!.. Но я благодарю вас, сэр!.. Мистер Лян уходит домой каждый день в пять часов… Я тоже ухожу в это время… Конечно, если этого потребует начальство, я задерживаюсь иногда, так как стараюсь делать для нашего отеля все, что в моих силах.

– Не сомневаюсь в этом, – откликнулся Уэбб. – Уверен, что все, за что ни возьметесь, вы делаете хорошо. А теперь мой ключ, пожалуйста. Из-за сбоев в расписании полетов багаж прибудет чуть позже.

– Ясно, сэр!

Сидя в кресле у окна с тонированными стеклами, Дэвид глядел через гавань на остров Гонконг. В памяти всплывали различные названия, тут же ассоциировавшиеся в его сознании с такими конкретными, визуально воспринимаемыми образами, как заливы Козуэй, Ванхай и Рипалс, Абердин, Мандарин и, наконец, исключительно четко вырисовывавшийся вдали пик Виктория, с которого открывался чудесный вид на всю территорию, занимаемую колонией. Потом он мысленно окинул взором толпы людей, запрудивших лабиринты разноцветных, нередко грязных улиц, холлы и лоджии в дорогих отелях, залитых мягким светом золоченых, филигранной работы люстр, где облаченные в элегантные костюмы последние отпрыски уходящей отсюда империи соседствовали без особой охоты с набиравшими силу китайскими предпринимателями: британской короне и новым деньгам приходилось как-то уживаться друг с другом…

По какой-то причине внимание Уэбба переключилось внезапно на перенаселенные, находящиеся в крайне запущенном состоянии улочки. Возникавшие в его воображении человеческие фигурки сновали взад-вперед по узким переулкам, проездам и тупикам, то и дело налетая на клетки и корзины, в которых хрипло кричали крохотные пичуги и извивались змеи самых различных размеров, – то был живой товар коробейников, стоявших на низших ступенях торговой иерархии этой страны. Мужчины и женщины всех возрастов, от детей до глубоких стариков, были одеты в лохмотья. Вверх, заполняя пространство между обветшалыми зданиями и приглушая свет в проемах между мрачными каменными стенами, почерневшими от времени и небрежного обращения, медленно поднимались тяжелые клубы дыма…

Он словно видел все это своими глазами, и то, что он видел, имело для него какое-то значение, но какое именно, он не понимал. Что-то, содержащее некую суть, неизменно ускользало от него. Отсутствие каких бы то ни было опорных точек буквально сводило его с ума.

Мари не было там, куда он заглядывал мысленным взором. Но он должен найти ее!

Охваченный безысходным чувством отчаяния, Уэбб вскочил с кресла. Ему хотелось удариться головой о стену, чтобы привести мысли в порядок, но он знал, что это не поможет. И ничто не помогло бы, разве что только время. Однако ждать Дэвид не мог. Ему необходимо было как можно быстрее разыскать Мари. Снова быть рядом с нею. И защитить ее, как она в свое время защитила его, поверив в него, когда сам он не верил в себя.

Проходя мимо зеркала над комодом, Уэбб увидел в нем свое изможденное, бледное лицо. Все ясно: пора уже было, не теряя зря времени, составить план действий и сразу же приступить к его осуществлению, но человеку, которого он видел в зеркале, это явно было бы не под силу. Ведь следовало ввести в игру буквально все, что он знал, когда выступал в роли Джейсона Борна, но потом подзабыл. Ему предстояло где-то внутри себя отыскать ускользавшее от него прошлое и довериться дремлющим в нем инстинктам.

Первый шаг он сделал. Несомненно, маневр, предпринятый им, был удачен. Так или иначе, но Лян непременно снабдит его информацией – скорее всего примитивнейшей. Но и с этого можно будет начать. Пренебрегать он не должен ничем: ни именем, сообщенным ему по секрету, ни указанным кем бы то ни было местом, ни возможностью вступления с кем-то в контакт: если даже сам по себе этот субъект и не представляет особого интереса, он может вывести на новые, уже имеющие значение связи. Какие бы сведения он ни добыл, действовать необходимо быстро и ловко, чтобы противник не успел принять ответные меры. И, если удастся вдруг кого-то прижать, почему бы не предложить этому типу самому выбирать один из двух вариантов: или служение верой и правдой тому, кто оказался удачливей, или смерть.

Уэбб понимал: осуществление столь обширной программы невозможно без тщательной подготовки, включавшей в себя и обеспечение операции соответствующим снаряжением. А где еще можно купить что угодно, как не в колонии, куда он и отправится скоро. Ну а пока ему захотелось посидеть часок на заднем сиденье автомобиля, просто глазея по сторонам и пытаясь извлечь, что возможно, из глубин своей поврежденной памяти.

Уэбб опустился на край кровати, поднял увесистый телефонный справочник в кожаном переплете и, открыв его, начал лихорадочно перелистывать большим пальцем страницы одну за другой. Наконец он нашел, что искал:

«Торговый центр „Новый мир“, этот величественный пятиэтажный комплекс, располагает широким ассортиментом высококачественных товаров со всех четырех сторон света»…

Превознесенный до небес комплекс соседствовал с отелем, и данное обстоятельство не ускользнуло от внимания Уэбба.

А еще чуть ниже он прочитал:

«Мы располагаем обширнейшим парком лимузинов. Имеющиеся в нашем распоряжении „даймлеры“ могут быть арендованы на час или на день как для деловой поездки, так и для осмотра достопримечательностей. Просьба по всем вопросам звонить консьержу. Номер телефона: 62…»

Лимузины доверяют лишь опытным шоферам, знающим любые закоулки и кратчайшие пути в Гонконге, Коулуне и на Новой территории и сведущим во многих других вопросах. Этим людям известны все ходы и выходы и сокрытое от постороннего взора подполье обслуживаемых ими городов. Если он не ошибается, – а инстинкт говорил ему, что он на верном пути, – то обращение в этот пункт автопроката поможет ему решить кое-какие проблемы. Например, он должен был купить пистолет. Или посетить расположенный в центральном районе Гонконга банк, связанный деловыми узами с родственным учреждением, находящимся в тысячах миль от него, на Каймановых островах. Там он подпишет все, что потребуется, и выйдет оттуда уже с чемоданом, набитым деньгами. Понятно, ни один здравомыслящий человек не станет таскать с собою подобную кладь ни в Гонконге, ни где-либо еще. Не станет таскать свои деньги повсюду и он, Уэбб. Он рассует их по разным местам, хранить же в банке не будет: доступ там к деньгам ограничен часами работы этого учреждения. Борн же знал: пообещай человеку жизнь, и он почти наверняка согласится сотрудничать с тобой, пообещай ему жизнь и кучу денег, и сработает кумулятивный эффект – он станет не просто служить тебе, а с рабской покорностью.

Дэвид потянулся к блокноту и карандашу, лежавшим рядом с телефоном на ночном столике, и приступил к составлению еще одного списка неотложных дел. С каждой минутой он все более осознавал, сколько разных проблем ему предстояло решить, а времени оставалось в обрез. Стрелка часов приближалась к одиннадцати, гавань купалась в ярких лучах предполуденного солнца, все же первоочередные дела Уэбб должен был завершить к половине пятого. А иначе ему не успеть затаиться в укромненьком уголке неподалеку от служебного входа или в гостиничном гараже, – а может, и где-то еще. Дэвид намеревался подкараулить двуличного Ляна, с которым связывал кое-какие надежды, и, захватив помощника управляющего врасплох, прибрать его к рукам.

Три минуты спустя список был готов. Вырвав из блокнота лист, Уэбб встал с кровати и только хотел было взять куртку, висевшую на стуле у стола, как вдруг тишину комнаты разорвал телефонный звонок. Дэвиду пришлось закрыть глаза, напрячь каждый мускул рук и живота, чтобы не подскочить к аппарату в надежде, что он услышит голос Мари, который доставил бы ему радость, если бы даже она все еще томилась в плену. Но подходить к телефону было нельзя. Так говорил ему инстинкт. И то же – Джейсон Борн. Уэбб не должен позволять им манипулировать собою. Стоит же ему поднять трубку, как он тут же попадет в зависимость от этих людей.

Не обращая внимания на непрекращающиеся телефонные звонки, Дэвид пересек комнату и вышел за дверь.

Было десять минут первого, когда он с несколькими пластиковыми пакетами в руках возвратился из похода по магазинам торгового центра. Бросив поклажу на кровать, он принялся разбирать покупки. Из предметов гардероба здесь наличествовали предназначенные для ночной поры легкий плащ, темная парусиновая шляпа, пара теннисных туфель, черные брюки и свитер им под цвет. Остальной набор состоял из катушки рыболовной лески, способной выдержать нагрузку в семьдесят пять фунтов, привязанных к ней двух якореобразных крючков с ушками, двадцатиунциевого пресс-папье в форме изготовленного из меди миниатюрного усача [40]40
  Усач – рыба из семейства карповых, является объектом промысла.


[Закрыть], ледоруба и хорошо наточенного, обоюдоострого, с узким, длиной в четыре дюйма лезвием охотничьего ножа в ножнах – холодного оружия, которое он будет носить и ночью и днем. В общем, недоставало лишь одной вещицы, но он и ее найдет.

Когда Уэбб рассматривал крючки и рыболовную леску, его внимание привлекло слабое, едва заметное мерцание света: вспыхнуло, исчезло… вспыхнуло, исчезло… Он ощутил раздражение: не понимая, откуда исходят световые импульсы, Дэвид, как это не раз случалось в подобных случаях, начал гадать, стояло ли за этим что-либо реальное или все это – плод больного воображения. И тут взгляд его упал на ночной столик. Через обращенные к гавани окна струился, заливая телефон, солнечный свет, но пульсацию вызывал не он, а крохотная, с горошину, сигнальная лампочка, установленная в нижнем левом углу аппарата и излучавшая едва различимый, но зато вполне реальный свет. Красная точка то загоралась на секунду, то на столько же гасла, уведомляя своим миганием о том, что постояльца ждет какое-то сообщение. Но сообщение – не обычный телефонный вызов, пришло Уэббу в голову. Движимый этой мыслью, он подошел к столу, изучил инструкцию на пластиковой карточке и, подняв трубку, нажал на соответствующую кнопку.

– Мистер Крюэ? – произнес оператор компьютеризованного коммутатора.

– Да. Для меня сообщение?

– Совершенно верно, сэр. С вами пытался связаться мистер Лян и…

– Я думал, мои распоряжения были достаточно ясны, – прервал оператора Уэбб. – Я просил, чтобы ко мне никто не звонил, пока я не сообщу на коммутатор об изменении своего решения.

– Понимаю, сэр, но мистер Лян, помощник управляющего… он ведь и старший управляющий, когда здесь нет его начальника, как было этим утром… этим днем… Так вот, он сказал нам, у него к вам какое-то неотложное дело… Он звонил вам с интервалами в несколько минут в течение получаса… Я сейчас свяжусь с ним, сэр.

Дэвид повесил трубку. Он не был готов к общению с Ляном, или, говоря точнее, Лян еще не был готов к общению с ним, а если и был готов, то не так, как того хотелось Дэвиду. Лян был встревожен. Возможно, даже находился на грани срыва. Ибо он, низший по своему статусу исполнитель, не сумел поместить объект туда, где ему надлежало бы быть сейчас, – в опутанный проводами номер люкс, где противник мог слышать каждое его слово. Но быть на грани срыва – еще не значит поддаться панике. Так что Лян пока не созрел.

Дэвиду хотелось, чтобы Лян запаниковал наконец. Самый лучший способ сравнительно быстро вызвать у него панику – это не вступать с ним в какие бы то ни было контакты. Ни о чем не спорить и не разрешать ему приносить своему клиенту бесконечные извинения с целью умилостивить его, а затем и привлечь на свою сторону, что позволило бы этой «шестерке» избежать уготованной ей участи.

Уэбб сгреб одежду с постели, затолкал ее в два ящика шкафа вместе с вещами, которые он вынул из сумки, купленной незадолго до посадки в самолет, заложил между слоями ткани леску с крючками, поставил пресс-папье на лежавший на столе список «услуг, предоставляемых отелем», сунул охотничий нож в карман куртки и посмотрел на ледоруб. И тут ему в голову пришла причудливая мысль, подсказанная все тем же инстинктом. Человеку, терзаемому беспокойством, свойственно особенно остро реагировать на все, что представится ему вдруг таящим в себе некую, неосознанную им даже угрозу, и один лишь вид потенциально опасного предмета может внезапно повергнуть его в чуть ли не шоковое состояние, усугубляя и без того мучительные страхи. И Дэвид не был в этом отношении исключением. Вытащив из нагрудного кармана носовой платок, он потянулся к верному спутнику альпиниста и тщательно протер рукоятку. Затем, зажав платком способное нести смерть орудие, быстро прошел в крохотную прихожую, прицелился и метнул ледоруб в белую стену напротив входной двери.

Зазвонил телефон, потом еще раз, настойчиво, словно в неистовстве. Уэбб выскочил из номера, промчался по коридору мимо лифтов и скользнул за угол.

И сделал он это не зря. Тусклые металлические панели раздвинулись, и из среднего лифта в холл, где располагался номер Уэбба, вылетел Лян. Дэвиду хорошо было видно из его укрытия, как помощник управляющего, явно нервничая, нажимал и нажимал кнопку звонка, а потом принялся со всевозрастающим неистовством стучать в дверь.

Распахнулись двери еще одного лифта, доставившего на этаж две смеющиеся пары. Когда они проходили по коридору, один из мужчин вопросительно посмотрел на Уэбба и пожал плечами. А затем вся четверка повернула налево, и Дэвид смог спокойно продолжить наблюдение.

Помощник управляющего, словно безумный, остервенело давил на кнопку звонка и дубасил что есть мочи в дверь. Потом, убедившись, по-видимому, в бесплодности своих усилий, он остановился и прижал к двери ухо. Удостоверившись, что внутри все тихо, полез в карман и вытащил оттуда связку ключей. Прежде чем вставить в замочную скважину ключ, Лян обернулся и посмотрел по сторонам, но Уэбб успел вовремя убрать голову. Теперь он уже мог и не выглядывать из-за угла, вполне достаточно было слышать, что происходит.

Долго ждать ему не пришлось. За сдавленным, гортанным вскриком последовал громкий стук захлопываемой двери.

Уэбб снова высунул голову. Судя по всему, вид вонзенного в стену ледоруба произвел на помощника управляющего должное впечатление. Когда Лян, выскочив в ужасе в холл, принялся нажимать судорожно на кнопку вызова лифта, все его тело сотрясала дрожь, а дыхание было тяжелым и прерывистым, и, как только звякнул наконец долгожданный звонок и распахнулись металлические панели кабины, помощник управляющего юркнул стремительно внутрь.

У Дэвида не было конкретного плана. Руководствуясь, за неимением лучшего, лишь смутным представлением о том, как следует ему действовать в сложившейся обстановке, он кинулся в свой номер и, сняв трубку со стоявшего на ночном столике аппарата, набрал по памяти номер.

– Консьерж у телефона, – отозвался приятный голос, звучавший без свойственного жителям данного региона акцента, – скорее всего он принадлежал индийцу.

– Именно консьерж? – спросил Уэбб.

– Да, сэр.

– А не один из его заместителей?

– К сожалению, нет. С кем конкретно из них хотели бы вы поговорить? Какой вопрос вас интересует?

– Из них мне никто не нужен, я желаю говорить только с вами, – спокойно ответил Дэвид. – Я оказался в ситуации, из которой не выйти, если действовать в открытую. Можно ли мне рассчитывать на вас? Я умею быть благодарным.

– Вы остановились в нашем отеле?

– Да.

– Как я понимаю, вы не имеете в виду ничего такого, что могло бы быть истолковано превратно и нанести ущерб нашей репутации?

– Наоборот, ваш отель станет еще более популярным среди бизнесменов, намеревающихся вложить капитал – солидные денежные суммы – в здешнюю торговлю.

– Я к вашим услугам.

Согласно достигнутой обеими сторонами договоренности, в течение ближайших десяти минут Дэвиду подберут лимузин «даймлер» с самым опытным из водителей. Машину янки найдет во дворе на стоянке, у выезда на Солсбери-роуд, а рядом с нею он увидит и консьержа, который получит за свое молчание и содействие двести долларов США, что приблизительно соответствует полутора тысячам гонконгских долларов. В договоре об аренде не будет указано конкретного имени, в квитанции проставят только выбранное наугад название фирмы, а плату взыщут наличными за двадцать четыре часа, на которые Дэвиду предоставят автомобиль. Чтобы спуститься на первый этаж «Риджента», где имеется выход в торговый центр «Новый мир», откуда, в свою очередь, легко попасть на стоянку с выездом на Солсбери-роуд, «мистер Крюэ», сопровождаемый дежурным по этажу, сможет воспользоваться служебным лифтом.

Покончив с взаимным обменом любезностями и значительно облегчив свой карман, Дэвид влез на заднее сиденье «даймлера». Ему понравилось морщинистое утомленное лицо облаченного в униформу водителя средних лет, которому так и не удалось скрыть от пассажира своей усталости даже за словесным каскадом, призванным произвести на клиента самое благоприятное впечатление.

– Добро пожаловать, сэр, – приветствовал он Уэбба. – Мое имя – Пак-Фей, и я постараюсь услужить вам, как только смогу! Скажите лишь, куда вам надо, и я мигом доставлю вас туда: я знаю здесь все!

– На это я и рассчитываю, – произнес мягко Уэбб.

– Жду ваших указаний, сэр!

– Во буши люке [41]41
  Я не турист (кит.).


[Закрыть], – сказал Дэвид, давая понять, что он не какой-то там турист. И затем продолжил, также по-китайски: – Но так как я не был здесь много лет, мне хотелось бы снова увидеть все. Что, если проехать по острову обычным, нудным маршрутом, а потом быстро промчать через Коулун? Мне надо вернуться через пару часов, не позже… И давайте-ка с этого момента говорить по-английски.

– Ах, ваш китайский исключительно хорош! Просто великолепен! Я понял все, что вы сказали! Выходит, в нашем распоряжении только два дзонгтоу…

– Два часа, – поправил водителя Уэбб. – Помни, мы разговариваем теперь лишь по-английски: я боюсь, что ты вдруг неправильно поймешь меня, если я буду говорить по-китайски. И вот еще что: размер твоих чаевых за эти два часа, как и чаевые за последующие двадцать два часа, находятся в прямой зависимости от того, как у нас пойдут дела, ясно?

– Да-да! – воскликнул водитель Пак-Фей, заводя двигатель «даймлера», и уверенно втиснулся в немыслимо плотный поток автотранспорта на Солсбери-роуд. – Я сделаю все, чтобы вы остались довольны мною!

Он не обманул ожиданий, и во время этой поездки нашел подтверждение тот факт, что названия и образы, которые всплывали в памяти Дэвида в номере отеля, имели под собой реальную основу. Уэбб узнавал улицы центрального района, вспомнил отель «Мандарин» и клуб «Гонконг», площадь Чатэ со зданием Верховного суда колонии, расположенным напротив банковских гигантов Гонконга. И вот наконец, пронесшись по узким, запруженным пешеходами улочкам, «даймлер» доставил Дэвида к поддерживающему бесперебойную связь между островом и Коулуном парому «Стар». А дальше пошли Куин-роуд, Хили, Позэшн-стрит, шумный Ванхай… Все это вновь в каком-то смысле вернулось к нему: он теперь понимал, что бывал уже когда-то в этих местах, что ему знакомы все эти улицы и проулки, сокращающие путь не только пешеходам, но и машинам. Дэвид узнал извилистую дорогу на Абердин, заранее предугадал появление затейливых плавучих ресторанов и вслед за ними – невероятного скопища людского на джонках и сампанах, – этого многочисленного сообщества неимущих, вынужденных всю жизнь свою проводить на воде. Он даже смог расслышать чьи-то голоса, шлепки и крики игроков в маджонг, жарко бившихся об заклад при смутном свете раскачивающихся ночных фонарей. Некогда он здесь встречался с мужчинами и женщинами, выступавшими в роли связных и проводников, плавал в кишащих судами всех видов водах залива Рипалс с его огромными эрзац-статуями и старомодно-элегантным, колониального типа отелем. Вспомнилось также и то, что происходило на пляжах Шек-О и Большой Волны. В общем, Уэбб все это уже видел, все это знал и, однако, не в силах связать воедино разрозненные впечатления, вопрошал себя в недоумении, что же скрывалось за ними.

Дэвид взглянул на часы. Они были в дороге почти два часа. Предстояло сделать последнюю остановку на острове, а потом он подвергнет Пак-Фея проверке.

– Направляйся назад к площади Чатэ, – приказал он. – Подождешь меня там. У меня дело в одном из банков.

Деньги – это не только горючее и смазка для общества и промышленности, они еще, когда их достаточно, предоставляют своим владельцам определенный простор для маневра. Без денег же затухает людская активность, любые усилия сводятся на нет, ну, а если вдруг кто-то попытается все же выбраться на поверхность, он, как правило, рано или поздно выбывает из игры, поскольку на то, за что он взялся, ему явно не хватит ни сил, ни средств. И чем больше денег, тем большие возможности предоставляют они. Ни для кого не секрет, как тяжко приходится человеку, чей источник существования позволяет ему воспользоваться кредитом не более чем в пятьсот долларов, и сколь относительно легко шагает по жизни тот, кто может распорядиться спокойно суммой в пятьсот тысяч долларов.

Крупная сумма – это как раз то, ради чего и посетил Дэвид банк на площади Чатэ. Обслуживали здесь быстро и профессионально. Без всяких просьб со стороны Уэбба ему предоставили «дипломат» для наличности и даже предложили охранника для сопровождения в отель, чтобы он чувствовал себя в пути более спокойно. Отклонив это предложение, Дэвид подписал соответствующие бумаги. Никаких вопросов ему больше не задавали.

Вернувшись к автомобилю, поджидавшему его на оживленной улице, он наклонился вперед и опустил левую руку на мягкую ткань спинки переднего сиденья в нескольких дюймах от головы водителя. Между большим и указательным пальцами была зажата стодолларовая американская купюра.

– Пак-Фей, – произнес он, – мне нужен пистолет.

Водитель слегка повернул голову. Уставился на купюру, потом обернулся и посмотрел на Уэбба. С лица его слетела маска показной любезности, горячей готовности услужить. Выражение изборожденной морщинами физиономии стало вялым, раскосые глаза потухли.

– Это – в Коулуне, – ответил он. – В Монгкоке.

И взял сто долларов.