Текст книги "Конан (сборник)"

Автор книги: Роберт Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 111 страниц)

Звуки внезапно оборвались и Конан осекся. Порыв ветра с их стороны был направлен туда, где пировал невидимый хищник.

– Идет сюда, – сказал Конан и поднял меч.

Листва закачалась, и Валерия еще крепче вцепилась в руку Конана. Джунгли она знала плохо, но понимала, что не всякий зверь способен так раскачать стволы.

– Здоровый, должно быть, как слон, – пробормотал Конан, как бы угадав ее мысли. – Какаято чертовщина…

Из гущи листьев появилась морда, какой не увидишь и в страшном сне. Разинутая пасть открывала ряд тяжелых пожелтевших клыков. Морщинистая морда принадлежала ящеру. Огромные бельма, точно увеличенные тысячекратно глаза удава, неподвижно уставились на людей, которые прижались к скале и сами словно окаменели. Кровь покрывала обвислые чешуйчатые губы и капала вниз.

Голова – крупнее, чем у самого большого крокодила – помещалась на длинной бронированной шее, вокруг которой воротником во все стороны торчали роговые шипы, а потом, ломая кусты и деревья, выплыло огромное бочкообразное тело на коротеньких ногах. Белесое брюхо волочилось почти по земле, а колючий хребет поднимался так высоко, что даже Конан, встав на кончики пальцев, не смог бы до него дотянуться. Длинный, увенчанный шипом хвост, как у огромного скорпиона, тащился далеко позади.

– Назад на скалу, быстро! – Конан подтолкнул девушку. – Не похоже, чтобы он мог лазать по скалам, но если поднимется на задние лапы, то достанет нас…

Чудовище пошло к ним, подминая кусты и молодые деревья, а они полетели к вершине, как листья по ветру. Валерия оглянулась и увидела, что страшный гигант точно стоит на задний столбоподобных лапах, как и предвидел Конан. Ее охватила паника. В вертикальном положении тварь казалась еще огромнее, а морда ящера достигала нижних ветвей гигантских деревьев.

Тогда железная рука Конан ухватила ее за плечо и со страшной силой втащила в зеленое переплетение ветвей как раз в тот момент, когда передние лапы чудовища грохнули о скалу, задрожавшую от удара.

Сразу же следом за беглецами из ветвей высунулась огромная голова и они с леденящим ужасом глядели на обрамленную зеленью страшную морду с разинутой пастью и горящими глазами. С треском захлопнулась пасть и голова открылась словно погрузившись в озеро. Сквозь поломанные ветви они разглядели, что чудовище уселось на задние лапы и неотступно пялится вверх.

Валерия задрожала.

– Долго он будет тут сидеть?

Конан пнул череп, тот что валялся в листве.

– Этот бедняга забрался сюда, спасаясь от него или его сородичей. И помер с голоду. Кости целы. Ясно, это тот самый дракон, о котором чернокожие рассказывают легенды. А если так, то от живых от нас он не отвяжется.

Валерия жалобно глядела на него, позабыв о недавней ссоре. Она пыталась унять страх. Не раз показывала свою отвагу на море и на суше – на скользких от крови палубах боевых галер, на стенах, взятых с бою городов, на песчаных пляжах, где молодцы из Красного Братства резали друг дружку в борьбе за власть. Но то, что их ожидало, было гораздо страшнее. Удар клинка и пламя битвы это еще ничего. Но беспомощно сидеть на голой скале в ожидании голодной смерти под охраной чудовища из древних веков – эта мысль наполняла ее ужасом.

– Он же должен время от времени ходить за жратвой и водой, – сказала она неуверенно.

– И то, и другое рядом, – ответил Конан. – Конским мясом он запасся, да к тому же, как всякий змей может долго обходиться без пищи и воды. Жаль только, что не спит, нажравшись, как змеи делают. Но так иль этак, на скалу ему не влезть.

Конан говорил спокойно. Он был варваром. Терпеливость лесов и их обитателей было же частью его натуры, как вожделение и неудержимая ярость. В отличие от цивилизованных людей, он сохранял хладнокровие и в худших обстоятельствах.

– А мы не можем забраться на дерево и убежать, прыгая с ветки на ветку, как обезьяны? – спросила она в отчаянии.

– Я уже думал об этом. Ближние ветви слишком тонки, они обломятся под нами. А потом мне сдается, что эта скотина может вырвать с корнем любое дерево.

– Значит, мы будем здесь торчать, пока не околеем с голоду? – в ярости заорала она и пнула череп так, что он со стуком покатился по скале,

– Я не хочу! Я опущусь вниз и снесу эту чертову башку!

Конан сидел на каменном выступе у подножия шпиля. Он с восхищением смотрел на ее горящие глаза, но сейчас она была способна на любое безрассудство, так что восхищение пришлось оставить при себе.

– Сядь! – рявкнул он и, схватив Валерию за руку, усадил к себе на колени. Она так опешила, что даже не сопротивлялась, когда он отобрал у нее меч и вернул в ножны. – Сиди тихо и успокойся. Сталь сломается об его чешую. А ты ему на один зуб. Или он прихлопнет тебя хвостом. Какнибудь да мы выберемся отсюда…

Она ничего не ответила и не попыталась отбросить его руку с талии. Страх давил ее, это чувство было незнакомо для Валерии из Красного Братства. Покорно сидела она на коленях у своего спутника. Тото удивился бы Заралло, окрестивший ее «дьяволицей из адского гарема»!

Конан лениво перебирал ее золотые локоны. Ни скелет у ног, ни чудовище под скалой, его сейчас не интересовали.

А ее беспокойные глаза заметили цветные пятна на зеленом фоне. Это были плоды – большие темнопурпурные шары на ветвях дерева с широкими яркозелеными листьями. Тотчас она снова почувствовала голод, а заодно и жажду – ведь озеро было теперь недосягаемым.

– Мы не умрем, – сказала она. – Вон плоды, только руку протяни!

Конан глянул в ту сторону.

– Если мы их съедим, – проворчал он, – то дракону будет делать нечего. Черные люди земли Куш называют их «яблоки Деркето». А Деркето – Царица мертвых. Проглоти каплю сока или даже окропи им кожу – и ты умрешь раньше, чем успеешь сбежать со скалы.

– О! – она замолкла бессильно. Видно от судьбы не уйдешь. Спасенья она уже не чаяла, А Конан был все еще занят ее талией и локонами. Если он и думал о спасении, то про себя.

– Если бы ты убрал свою лапу и залез на шпиль, – сказала она, – то увидел бы много интересного. Он вопросительно глянул на нее, пожал плечами да так и сделал. Обхватил каменную вершину и внимательно оглядел окрестности. Потом слез и застыл как статуя.

– И правда, укрепленный город, – буркнул он. – Так ты собираешься туда, а меня хотела наладить на побережье?

– Я увидела его как раз перед тем, как ты появился. Когда я покидала Сукмет, то слыхом не слыхивала об этом городе.

– Кто бы мог подумать, здесь – город! Вряд ли стигийцы продвинулись так далеко. Уж не чернокожие ли возвели его? Но не видно ни пристроек, ни людей…

– Еще бы – с такогото расстояния!

Он пожал плечами.

– Во всяком случае тамошние жители нам не помогут. Народы Черной Земли враждебных пришельцев. Они бы просто забросали нас копьями и…

Он замолчал, уставившись на пурпурные шары в листве.

– Копия! – сказал он. – Проклятый идиот, как я раньше не додумался! Вот как пагубно действует на мужика женская красота!

– Что ты несешь? – спросила она.

Не отвечая, он опустился к ветвям и посмотрел вниз. Чудовище продолжало сидеть, уставившись на скалу со змеиным упорством. Много тысяч лет назад его предки вот так же выслеживали пещерных людей.

Конан незлобливо выругался и начал рубить тесаком ветви, норовя выбрать потолще. Движение листвы потревожило тварь, она встала на четыре лапы и принялась колотить хвостом во все стороны. Конан внимательно следил за драконом и, когда тот вновь бросился на скалу успел вовремя отскочить с пучком отрубленных веток. Три штуки их было – длинною около семи локтей, толщиной с большой палец. Кроме того, киммериец заготовил несколько тонких, но крепких лиан.

– Слишком легкие для древка копья, – сказал он. – И нашего веса они бы, конечно, не выдержали. Но в единении сила – так учили нас, киммерийцев, аквилонские мятежники, что приходили нанимать наших воинов для разорения своей же земли. А мы предпочитали биться постарому – родами да племенами…

– А причем тут эти чертовы палочки? – спросила она.

Конан вставил между ветвями рукоятку своего тесака и обмотал связку лианой. Получилось надежное копье.

– А что толку? Ты же сам говорил, что чешую не пробить.

– Не весь же он в чешуе, – ответил Конан. – Есть много способов содрать шкуру с пантеры.

Он подошел к краю скалы выставил копье и пронзил одно из яблок Деркето, всячески оберегаясь от брызнувшего пурпурного сока. Голубоватая сталь лезвия покрылась алым матовым налетом.

– Не знаю, выйдет ли что из этой затеи, – сказал он, – но яду здесь хватило бы для слона. Посмотрим.

Валерия следовала за ним. Попрежнему осторожно держа копье на отлете, он просунул голову между ветвей и обратился к чудовищу:

– Ну, чего ты ждешь, помесь крокодила со скорпионом? Высунька свою поганую морду, червякпереросток, а не то я спущусь вниз и забью тебя пинками, сучий ты потрох!

Он добавил еще несколько выразительных слов, да таких, что даже Валерия, выросшая среди моряков, удивилась. Но и на чудовище речь Конан произвела впечатление: голос человека приводит животных либо в страх, либо в бешенство. Внезапно, с неожиданной прыткостью дракон вскочил на задние лапы и вытянул шею в отчаянной попытке ухватить дерзкого карлика, осмеливающегося нарушать тишину в его владениях. Но Конан точно определил расстояние. Голова гиганта пробила листву в пяти локтях под ним. И когда открылась чудовищная пасть, он изо всех сил метнул копье в алый зев. Челюсти судорожно захлопнулись, перекусив древко, а Конан чуть не полетел вниз, но Валерия крепко ухватила его за пояс. Он обрел равновесие и буркнул чтото похожее на благодарность.

Чудовище внизу заметалось, словно сторожевой пес, которому воры насыпали перцу в глаза. Оно мотало головой, било когтями по скале и разевало пасть изо всех сил. В конце концов ему удалось задней лапой ухватить обломок копья и выдернуть его. Потом оно подняло голову и глянуло на людей таким яростным, почти разумным взглядом, что Валерия задрожала и вытащила меч. Чешуя на горле и боках бестии из ржавокоричневой сделалась яркокрасной. И, самое страшное, из окровавленной пасти извергались звуки, каких не услышишь от обычных тварей земных.

С глухим ревом дракон бросился на скалу, где укрылись его противники. Снова и снова поднималась над листвой его голова и челюсти хватали воздух. А потом, встав на задние лапы, он даже попытался вырвать скалу, словно дерево.

Этот взрыв первобытной мощи и ярости оледенил Валерию. Но Конан и сам был слишком первобытным, чтобы испытывать чтолибо кроме любопытства и понимания. Для варвара пропасть между ним и другими людьми и животными была не столь велика, как для Валерии. Он переносил на дракона свои собственные качества и в рычании гада ему слышались те же проклятия, какими он сам его осыпал. Ощущая родство со всеми творениями дикой природы, он не испытывал ни страха, ни отвращения.

Так что варвар сидел и спокойно наблюдал, как меняется рев зверя и его поведение.

– Отрава начала действовать, – уверенно сказал он.

– Чтото не верится, – Валерии и в самом деле было непонятно, как яд, пусть даже такой смертоносный, может повредить этой горе взбесившегося мяса.

– В его реве слышится боль, – пояснил Конан. – Сперва он немножко рассерчал – укололи в десну! А теперь почуял действие яда. Видишь – он зашатался. Через пару минут ослепнет…

И верно, чудовище зашаталось и напролом двинулось в лес.

– Он убегает? – с надеждой спросила Валерия.

– Бежит к озеру! – Конан возбужденно вскочил. – Яд ждет его! Ослепнутьто он ослепнет, но может по запаху воротиться к скале и останется тут, покуда не сдохнет. Но ведь и вся драконья родня того и гляди сбежится на его вопли!

– Значит, вниз?

– Конечно! Рванем до города! Там нам, правда, могут и глотки перерезать, но другого выхода нет. По дороге, может, еще тысяча таких тварей попадется, но здесь – верная смерть. Быстро за мной!

И он с обезьяньей ловкостью помчался вниз, время от времени останавливаясь, чтобы помочь своей менее проворной спутнице. А онато считала, что ни в чем не уступит мужчине!

Они вступили в полумрак листьев и бесшумно спустились на землю. Все равно Валерии казалось, что ее сердце стучит на всю округу. Звуки изза кустов означали, что дракон утоляет жажду.

– Нахлебается вволю и вернется, – проворчал Конан. – И пройдут часы, пока яд его свалит. Если вообще свалит…

Дальнее солнце начало склоняться к горизонту, и чаща стала еще мрачнее. В туманном полумраке заплясали черные тени. Конан ухватил Валерию за руку и они помчались прочь от скалы. Варвар несся беззвучно, как ветер.

– По следам идти он, видно, не может, – рассуждал Конан на бегу. – А вот если ветер нанесет на него наш запах, то учует…

– О Митра! – умоляюще прошептала Валерия – Уйми ветер!

Лицо ее было бледным овалом в полумраке. В свободной руке она держала меч, но ощущение рукояти, обтянутой кожей, уверенности почемуто не прибавляло.

От опушки леса их все еще отделяло солидное расстояние, когда сзади послышались треск и топот. Валерия закусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Он догоняет нас… – в ужасе шепнула она.

– Нет, – сказал Конан. – Он понял, что на скале нас нет и мотается теперь по лесу – пробует уловить запах. Скорее! теперь город или смерть! Да он любое дерево выворотит, если мы туда заберемся! Только бы ветер не переменился!

Лес перед ними начал редеть, а позади оставалось море мрака, откуда доносился зловещий треск – чудовище искало свои жертвы.

– Равнина, – сказала Валерия. – Еще немножко, и…

– Клянусь Кромом! – выругался Конан.

– О Митра! – крикнула Валерия.

Ветер прямо от них повеял в черную чащу. И тотчас ужасный рев потряс листву и беспорядочные стук и треск сменились непрерывным грохотом. Это дракон, подобно урагану, устремился в сторону своих врагов.

– Беги! – зарычал Конан и глаза его засверкали как у волка, угодившего в капкан. – Только это и осталось!

Морские сапоги не слишком удобны для бега, да и сами пираты неважные бегуны – таков уж их образ жизни. Шагов через сто Валерия начала задыхаться и спотыкаться. А сзади слышался уже не топот, а сплошной гром – чудовище выбежало из леса на открытое пространство.

Железная рука Конан обвила ее талию и приподняла над землей. Если бы им удалось сейчас избежать клыков, ветер, возможно, снова бы переменился. Но пока он дул попрежнему, и дракон мчался за ними, как военная галера, подхваченная тайфуном. Варвар оттолкнул Валерию с такой силой, что она пролетела несколько локтей и упала у подножия ближайшего дерева, а сам встал на пути разъяренного гиганта.

Уверенный, что смерть неизбежна, киммериец подчинился велениям инстинкта и со всей решимостью ринулся на чудовище. Он прыгнул, словно дикий кот и нанес мощный удар, почувствовав, что меч глубоко вонзился в чешуйчатый лоб. Потом нечеловеческая сила отшвырнула его в сторону, и он отлетел локтей на полсотни, теряя дух и сознание.

Он и сам бы не мог сказать, как сумел подняться на ноги. Все мысли его были только о спутнице, беспомощно лежащей на пути разъяренного дракона. Прежде чем дыхание снова вернулось к нему, он уже стоял над ней с мечом в руке.

Она лежала там же, куда он ее толкнул, но уже пробовала подняться. Ее не коснулись ни саблевидные клыки, ни лапы, что сметали все на пути. Самого же Конана дракон, как видно отшвырнул плечом когда, позабыв о жертвах, понесся вперед, почуяв смертные судороги. Он так и летел, пока не столкнулся с гигантским деревом на своем пути. Сила удара была так велика, что дерево вывернулось с корнем, а из черепа чудовища вылетели не бог весть какие мозги. Дерево рухнуло на дракона и пораженные люди увидели, как ветви и листья трясутся от конвульсий гада. Наконец все утихло.

Конан помог Валерии встать и они побежали дальше. Через минуту они были уже на равнине, покрытой спокойным полумраком.

Конан остановился на мгновенье, чтобы оглянуться на лес. Там лист не шелохнулся, птица не пискнула. Там была тишина – такая же, как до сотворения человека.

– Бежим, – сказал Конан. – Жизнь наша все еще на волоске. Если из леса выползут другие драконы…

Дальнейшего говорить не требовалось.

Город был далеко – гораздо больше, чем казалось со скалы. Сердце болезненно колотилось в груди Валерии, лишая ее дыхания. Каждую секунду ей казалось, что сейчас из чащи вылетит новая тварь и устремится по их следу. Но ничто не нарушало тишины.

Когда от леса их отделяла уже примерно миля, Валерия вздохнула с облегчением. Уверенность начала возвращаться к ней. Солнце уже взошло и тьма сгущалась над равниной, перебиваемая светом первых звезд. Кактусы в полумраке напоминали сказочных карликов.

– Здесь нет ни скота, ни вспаханных полей, – рассуждал Конан. – Чем же этот народ живет?

– Скотину могли на ночь загнать за ворота, – предложила Валерия. – А поля и пастбища – по ту сторону города.

– Возможно, – согласился он. – Хотя со скалы я ничего подобного не видел.

Над городом взошла луна, башни и стены зачернели в желтом ее свете. Мрачным и тревожным казался этот черный город.

Наверное, так и подумал Конан, остановился, огляделся и сказал:

– Останемся тут. Что толку колотиться ночью в ворота – все равно не отопрут. Неизвестно, как нас встретят, так что лучше набраться сил. Поспим пару часов – и снова будем готовы биться или убегать – как придется.

Он подошел к зарослям кактуса, которые образовали как бы кольцо – обычное дело в южных пустынях. он прорубил мечом проход и сказал Валерии:

– По крайней мере убережемся от змей.

Она со страхом обернулась в сторону леса, находящегося в какихнибудь шести милях.

– А если из чащи вылезет дракон?

– Будем сторожить по очереди, – ответил он, хоть и не сказал, какой в этом толк.

– Ложись и спи. Первая стража моя.

Она заколебалась, глядя на него с сомнением, но он уже сидел у прохода, скрестив ноги и уставившись во мрак, с мечом на коленях. Тогда она молча улеглась на песок посередине колючего кольца.

– Разбудишь меня, когда луна будет в зените, – приказала она.

Он ничего не ответил и даже не взглянул на нее. Последнее, что она видела перед сном, был силуэт его могучей фигуры, недвижной, как бронзовая статуя.

2. При свете огненных кристаллов

Валерия проснулась, дрожа от холода, и увидела, что равнина уже залита серым светом.

Она села, протирая глаза. Конан стоял возле кактуса, отрубая его мясистые листья и осторожно вытаскивая колючки.

– Ты меня не разбудил! – с упреком сказала она. – Позволил мне спать всю ночь!

– Ты устала, – сказал он. – Да, наверное, и зад весь отбила за дорогу. Вы, пираты, непривычны к лошадиному хребту.

– А как же ты самто? – огрызнулась она.

– Прежде чем стать пиратом, я был мунганом, – ответил он. – А они всю жизнь проводят в седле. Однако и я перехватил несколько минуток сна – знаешь, как пантера, что подстерегает серну на лесной тропе.

И в самом деле огромный варвар выглядел удивительно бодро, словно спал всю ночь на царском ложе. Вытащив колючки и очистив толстую кожу, он подал девушке толстый, сочный лист кактуса.

– Кусай, не бойся. Для людей пустыни это и еда, и питье. Когдато я был вождем зуагиров, пустынного племени, которое живет тем, что грабит караваны.

– О боги, кем ты только не был! – со смесью недоверия и восхищения сказала она.

– Например, я никогда не был королем гиборийской державы, – он откусил здоровенный кусок кактуса. – Хоть и мечтаю об этом. И, возможно, когданибудь стану им – почему бы и нет?

Она покачала головой, дивясь его спокойной дерзости, и принялась за еду. Вкус не был неприятным, а влага вполне утоляла жажду. Покончив с завтраком, Конан вытер руки о песок, встал, расчесал пятерней свою черную гриву, нацепил пояс с мечом и сказал:

– Ну что ж, пойдем. Если горожане захотят перерезать нам глотки, они с таким же успехом могут сделать это и сейчас, пока солнышко не начало припекать.

Валерия подумала, что эта мрачная шутка может оказаться вещей. Она тоже встала и подпоясалась. Ночные страхи миновали, и драконы из леса казались уже смутным воспоминанием. Она смело шагала рядом с Конаном. Какие бы опасности не ожидали их, враги будут всего лишь людьми. А Валерия из Красного Братства еще не встречала человека, способного испугать ее.

Конан смотрел на нее и удивлялся – она шла таким же, как у него, размашистым шагом и не отставала.

– Ходишь ты как горцы, а не как моряки, – заметил он. – Ты, должно быть, аквилонка. Солнце Дарфара не сделало твою белую кожу бронзовой. Многие принцессы могли бы тебе позавидовать.

– Да, я из Аквилонии, – ответила она. Его комплименты уже не раздражали ее, а явная влюбленность была даже приятна. Если бы другой мужчина позволил ей проспать ее стражу, она бы страшно разгневалась, потому что не позволяла, чтобы ей делали поблажки как женщине. Но втайне радовалась, что Конан поступил именно так. И не воспользоваться ее страхом или робостью. В конце концов, подумала она, это необыкновенный человек.

Солнце вставало за городом, и его башни засияли тревожным пурпуром.

– При луне они черные, – бормотал Конан, и в глазах его появилась варварская покорность судьбе. – А при ясном солнце они словно кровь, и кровь, должно быть, предвещают. Ох, не нравится мне этот город!

Тем не менее они продолжали идти, и Конан отметил, что ни одна дорога с севера не вела в город.

– Скот не истоптал пастбищ по эту сторону города, – сказал он. – И плуг не касался этой земли много лет, а может, веков. Но смотри – здесь все же когдато крестьянствовали.

Валерия увидела древние оросительные канавы – местами засыпанные, местами поросшие кактусами.

Она с тревогой посмотрела на город. Солнце не блистало на шлемах и копьях по стенам, трубы не трубили тревогу, с башен не доносились приказы… Тишина, такая же, как в лесу. Солнце было уже высоко на востоке, когда они остановились перед огромными воротами в северной стене, в тени вынесенного парапета. Пятна ржавчины покрывали железную оковку бронзовых створок. Отовсюду свешивалась паутина.

– Их не открывали уже много лет! – сказала Валерия.

– Мертвый город, – согласился Конан. Вот почему засыпаны канавы и не тронуты поля.

– Кто же построил этот город? Кто жил в нем? Куда они все ушли?

– Не знаю. Может, какойнибудь изгнанный стигийский род. Хотя нет. Стигийцы строят подругому. Возможно, их прогнали враги или истребило моровое поветрие.

– Тогда там лежат сокровища, обрастая пылью и паутиной! – сказала Валерия, в которой проснулась свойственная ее ремеслу жадность, соединенная с женским любопытством. – Сумеем мы открыть эти ворота? Давай попробуем!

Конан с сомнением поглядел на тяжелые ворота, но все же уперся в них руками и толкнул что было сил.

Страшно заскрипели заржавевшие петли, тяжкие створки подались, и Конан выпрямился, доставая меч из ножен. Валерия выглянула изза его плеча и издала звук, свидетельствующий об удивлении.

Они ожидали увидеть улицу или дворик – ничего подобного! Ворота – точнее двери – открывались прямо в широкий, длинный зал, уходивший в глубину насколько хватало глаз. Исполинских пропорций, зал поражал воображение. Пол, вымощенный красной квадратной плиткой, едва заметно светился, словно отражая пламя факелов. Стены были сложены из какогото блестящего зеленого минерала.

– Пусть меня назовут шемитом, если это не жадеит! – От удивления Конан тихонько выругался.

– Но чтобы столько и в одном месте! – возразила Валерия.

– Я пощипал достаточно караванов, шедших из Кхитая, так что можешь мне верить – это жадеит.

В сводчатый лазуритовый потолок были вставлены гроздья больших зеленых камней, испускающих в полумраке ядовитозеленое свечение.

– Огненные камни! – Несмотря на внешне бесстрастный вид, Конан был поражен. – Так называют их антийцы. Существует поверье, что это – окаменевшие глаза доисторических гадов, которых наши предки называли «золотыми змеями». В темноте они горят, будто кошачьи. Так что ночью в этом зале светло, только, должно быть, это жуткое зрелище. А сейчас займемся поисками – вдруг да наткнемся на тайник с драгоценностями.

– Закрой дверь, – попросила Валерия. – У меня нет никакого желания удирать от дракона и в этом зале.

Конан ответил, ухмыльнувшись:

– Не думаю, чтобы драконы отважились покинуть свой лес.

Однако он выполнил просьбу девушки и, указав на сломанный засов, добавил:

– Когда я налег плечом, мне послышалось, будто чтото хрустнуло. Засов весь изъеден ржавчиной, как видно, его я и сломал. Но если люди покинули город, почему двери были заперты изнутри?

– Значит, они вышли другими воротами.

Валерия подумала, сколько, должно быть, минуло столетий с тех лет, как в этот зал в последний раз проникал дневной свет. Но она ошибалась. Огромный зал вдруг начал заполняться светом, и скоро они обнаружили его источник. В сводчатом потолке были прорезаны узкие щелиокна, прикрытые полупрозрачными пластинками какогото кристалла. Зеленые камни в темных промежутках между окнами мигали, точно глаза разъяренных кошек. Пол ногами мерцающий пол переливался всеми цветами и оттенками пламени. Они словно шагали по земле царства Мертвых под небом, усеянным злыми мигающими звездами.

Три галереи с балюстрадами протянулись одна над другой вдоль стен зала.

– Похоже на четырехэтажный дом, – пробурчал Конан. – В высоту зал до самой крыши. Длинный, как улица. Кажется, в той стене есть дверь.

Валерия пожала своими ослепительнобелыми плечами.

– Не спорю – твои глаза поострее моих, хотя, признаться, среди корсаров меня тоже не считали за слепую.

Они свернули в открытую дверь и прошли через несколько комнат – пол у всех был выложен, как и в большом зале, плитами; стены, украшенные золотым, серебряным или бронзовым фризом – из того же зеленого жадеита, мрамора, реже – из халцедона. Вкрапления зеленых камней источали с потолка все тот же призрачный мерцающий свет.

В некоторых комнатах освещение отсутствовало, их дверные проемы вставали непроницаемочерным пятном, словно бреши в потусторонний мир. Валерия и Конан проходили мимо них, все время держась светлых помещений.

В углах висела паутина, но на полу, на мраморных полах, сиденьях, не ощущался присущий запустенью слой пыли. То и дело встречались коврики, выполненные из кхитайского шелка, известного своей прочностью. И ни одной двери или окна, которые выходили бы на улицу, во двор или в сад. Каждая дверь неизменно вела в новую комнату или в зал.

– Где же у них тут улицы? – проворчала Валерия. – Похоже, по размерам этот дворец не уступит сералю короля Турана.

– Чума тут ни при чем, – размышляя о своем, медленно проговорил Конан. – Иначе были бы скелеты. Что если их одолели частые набеги, и вот они собрались и ушли? Или…

– Что если тебе бросить свои гаданья?! – вдруг вспыхнула Валерия. – Все равно ничего не узнаем. Лучше посмотри на фризы. Тебе не кажется, что эти линии чемто напоминают людей? Как ты думаешь, какой они расы?

Конан тщательно осмотрел рисунки и покачал головой.

– Никогда раньше таких не видел. Хотя… В них есть восточные черты – скорее всего, выходцы из Вендии или из Козалы.

– Ты что, был королем в Козале? – насмешливый тон не мог скрыть острого любопытства.

– Нет. Но я был начальником в отряде афгулов – племени, населяющем Химелийские горы вдоль вендийской границы, а они держат сторону Козала. Но для чего козалцам понадобилось строить город так далеко от родных земель?

Фигуры на стене – мужчины и женщины, стройные, с кожей оливкового цвета – были высечены со всей тщательностью, в глаза бросались необычные черты лиц, горделивая грация тел, проницательный взгляд. Резчик одел их в легкие, как паутинка, одеяния с обилием искусных украшений из драгоценных камней и металлов, изобразив во время пиршества, танцующими или в любовных сценах.

– Конечно, с востока, – уже решительней сказал Конан, – только не пойму, откуда именно. Похоже, их жизнь протекала до отвращения гладко, иначе мы нашли бы сцены сражений и поединков… Что там – ступени? Давай поднимемся.

Это была винтовая лестница, берущая начало в комнате, в которой они сейчас находились. Они поднялись на три пролета и очутились в просторной комнате на четвертом этаже; потолки этого яруса были гораздо выше, чем на нижних трех. Сквозь окнащели, прорезанные в потолке, в комнату падал свет; здесь, как и в зале, слабо посверкивали огненные камни. Из комнаты вели четыре двери, заглянув в три из них, они увидели уходящие вдаль анфилады комнат все в том же призрачном свете, четвертая выходила на галерею, протянувшуюся вдоль зала – гораздо меньшего по сравнению с тем, который они обследовали ранее.

– Будь они прокляты! – Валерия с мрачным видом опустилась на скамью из жадеита. – Люди, удравшие из этого проклятого города, похоже, захватили с собой все ценности. Я устала: бродишь, бродишь – и ничего, одни пустые комнаты!

– Весь верхний ярус освещен окнами в крыше. – Холодный, размеренный тон варвара подействовал на нее успокаивающе. – Значит, надо найти окно с видом на город. Давай осмотрим комнаты вон за той дверью.

– Вот ты и осматривай, – слабо огрызнулась девушка. – А я пока останусь здесь – ноги уже гудят.

Бесшумно, словно привидение, Конан растворился в проеме двери – напротив той, что вела на галерею, в то время как Валерия, сцепив пальцы на затылке, откинулась на спинку скамьи и с наслаждением вытянула ноги. Эти молчаливые комнаты и залы с гроздьями мерцающих камней над головой и кровавокрасным полом действовали на нее угнетающе. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – это поскорее выбраться из лабиринта на улицу. Расслабившись, она целиком отдалась потоку мыслей. «Интересно, – рассеянно думала Валерия, – что за люди ступали по этим алым плиткам и сколько зла увидели за сотни лет загадочные мигающие под потолком зеленые камни?»

Легкий шорох пробудил ее от раздумий. Еще не осознав причины, она была уже на ногах, сжимая в руке меч, вся обратившись в слух: для Конана – слишком рано, к тому же он всегда появлялся неслышно, точно призрак.

Звук исходил изза двери, ведущей на галерею. Без малейшего шороха, как кошка ступая в сапогах мягкой кожи, она скользнула в дверь, пересекла балкон и, укрывшись за тяжелой колонной балюстрады, глянула вниз.

По залу крадучись двигался человек.

Появление живого существа в этом, казалось, уже века как брошенном дворце, поразило девушку: на миг захолонуло сердце, прервалось дыхание. Очнувшись, она быстро присела за каменные перила и с напряженным вниманием

– нервы как струны – горящими глазами стала следить за фигурой внизу.

Человек ничем не напоминал людей, чьи изображения она видела на стенах. Чуть выше среднего роста, очень смуглый, но не из племени чернокожих, он был совершенно голый, если не считать шелковой повязки, наполовину прикрывавшей мускулистые бедра, а также кожаного пояса шириной с запястье мужчины, стянувшего узкую талию. Прямые черные волосы, рассыпанные в беспорядке по плечам, придавали ему вид дикаря. На первый взгляд худой, но канаты и узлы мускулов, буграми выступающие под кожей рук и ног, все тело без той излишней плоти, что придает линиям плавность, а облику – гармонию, говорили о том, насколько обманчивым может оказаться поверхностное суждение. Убрав излишки, природа вылепила образ цельный, почти отталкивающий.