Текст книги "Конан (сборник)"

Автор книги: Роберт Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 111 страниц)

4

Натала из последних сил пыталась освободиться, сбросить шнур, врезавшийся в запястья. Ее взгляд неотрывно следил за краем тьмы, сгущавшейся за кругом света. Там исчез Конан, увлеченный демоном, и девушка, напрягая слух, еще некоторое время слышала сопение варвара, свист его сабли и грохот ударов, затем шорох, похожий на шум лавины сползающей с гор, сменившийся мертвой и глухой тишиной. Голова Наталы упала на грудь, тело безжизненно повисло на шелковом шнуре.

Она очнулась, услышав шаги, подняла голову и увидела вынырнувшего из темноты варвара. Вздох, выражавший одновременно облегчение и ужас, вырвался из ее опухших губ и эхом понесся по бесконечному коридору. Лицо варвара представляло собой сплошной синяк, словно ктото долго и старательно колотил по нему бревном, кровь из рассеченной на голове кожи заливала глаза. Губы были искусаны и разбиты, руки, ноги и все тело покрывали глубокие раны. Хуже всего выглядели грудь и шея, они почернели и опухли, кожа свисала с них клочьями, казалось их долго и безжалостно пороли бичом.

– Ах, Конан! – рыдала Натала. – Как тебе досталось!

Опухшие губы киммерийца исказила гримаса презрительного пренебрежения к собственным ранам. Он тяжело дышал, и его волосатая, залитая потом и кровью грудь вздымалась и опадала, словно кузнечные мехи. Он с трудом дотянулся до шелкового шнура, связывавшего запястья девушки, перерезал его кинжалом привалился к стене, пошире расставив дрожащие ноги, чтобы не упасть. Натала прижалась к его плечу и горько и горько заплакала.

– О, Конан! Ты умираешь!

– Нельзя драться с демоном, – тихо прошептал он, – и остаться невредимым.

– Ты убил его? – спросила она с надеждой в голосе. – Правда убил?

– Не знаю. Он свалился в какойто колодец. Не знаю, страшна ли ему вообще сталь…

– Ох, твоя спина! – всплеснула она руками. – Что он с ней сделал!

– Это хвостом, – скривился он от боли. – Он был твердый, словно из стали и жег огнем. Но хуже всего эти щупальца, они давили и мяли меня, словно сотни питонов. Готов поспорить, что все мои кишки змеями расползлись по животу.

– И что нам теперь делать? – всхлипнула девушка.

Он запрокинул голову. Крышка ловушки была плотно захлопнута, ни единого звука не доносилось сверху.

– Там не пройти, – буркнул он. – Там полно трупов, и скорее всего засада. Они думают, что с нами покончено, или просто боятся спускаться в эти коридоры. Выковыряйка вон тот светящийся камушек. Я, когда шел сюда, наткнулся на несколько боковых коридоров. Пойдем туда, не умирать же нам здесь.

Зажав в левой руке камушек – светильник, а в правой – окровавленную саблю, киммериец направился вниз по коридору. Он шел медленно, каждый шаг давался ему с огромным трудом. В его висках пульсировала тупая боль, он ежесекундно облизывал запекшиеся губы.

Через некоторое время камень тускло высветил черное отверстие в стене, куда Конан свернул не колеблясь ни секунды. Сколько они шли этим черным тоннелем, Натала не знала, но в конце концов дошли до какойто лестницы, вскарабкались по ней и остановились перед каменной дверью, запертой на золотой засов.

Девушка нерешительно посмотрела на покачивавшегося на ослабевших ногах великана, в вялой ладони которого дрожал слабый огонек. По стенам метались их огромные тени.

– Открывай же, – бормотал Конан, – там нас ждут. О, Кром! Я принесу тебе такую жертву, о которой понятия не имеет никто в этом городе.

Натала поняла, что варвар бредит. Она вынула из его окровавленной руки светящийся камень, вытащила золотой рычаг и открыла засов. Дверь оказалась завешенной изнутри золотистой шелковой тканью. Бритунка осторожно отодвинула занавеску и заглянула за нее. Ее глазам открылась комната, совершенно пустая, лишь в самом центре ее шумел серебристый фонтан.

Широкая ладонь варвара легла на нагое плечо.

– Отойди в сторону, девушка! – пробормотал он. – Сейчас тут будет жарко!

– Здесь никого нет, – успокоила она его. – Это шумит вода.

– Вода, – облизал он почерневшие губы, – хоть напьемся перед смертью. Она взяла его за руку и словно слепца повела, осторожно ступая к фонтану, с замиранием сердца ожидая, что вотвот в комнату со всех сторон ворвутся воины в пурпурных туниках.

– Я посторожу, а ты пей, – с трудом произнес Конан.

– Пей, пей, я не хочу. Ляг сюда, я омою твои раны.

– Не слышу звона мечей, – удивился он, протирая глаза, словно пытаясь сорвать с них мешавшую пелену.

– Тут никого нет, Конан.

Он ощупью нашел край чаши фонтана, наклонился, погрузил лицо в чистую прозрачную жидкость, и пил, пил, не в силах оторваться. Когда варвар поднял голову, Натала увидела, что безумие уже покинуло его глаза. Он облегченно вытянулся на полу рядом с фонтаном, но выражение чуткой озабоченности не покидало его изуродованного лица, а сабля так и осталась в крепко сжатом кулаке.

Девушка омыла его рваные раны и перевязала самые глубокие из них бинтами из разорванной на широкие полосы шелковой занавески. Занимаясь этой работой, Натала ни на секунду не прерывала лихорадочных раздумий над тем, что им следовало делать дальше. Если они останутся во дворце, их рано или поздно найдут, в этом она не сомневалась. Правда не исключено, что ксуталийцы уже не ищут их, а давно спят гденибудь в своих потайных комнатах, отправив души в бесконечные скитания по миру черного лотоса.

Закончив перевязывать раны, Натала подняла голову – и оторопела.

В алькове, поначалу незамеченном ею, ктото был – сквозь щель в пологе высовывалась мертвенно белая человеческая рука.

Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не тревожить киммерийца, Натала, держа кинжал наготове, подкралась к алькову. Умоляя сердце биться тише, она медленно отодвинула полог. На возвышении, похожем на ложе катафалка, покоилось нагое тело женщины с желтоватой кожей. Рядом с ним, на уровне ее плеча стоял нефритовый сосуд с золотистой жидкостью. Вероятно это был тот самый чудесный эликсир, о котором говорила Талис. Натала осторожно наклонилась над спящей чуть ли не касаясь ее груди кончиком кинжала, и схватила сосуд.

Прижав к себе кувшин с драгоценной жидкостью, она пару секунд раздумывала над тем, не стоит ли ей превратить лотосовый сон желтолицей женщины в вечный, но так и не смогла заставить воткнуть кинжал в беззащитное тело, задернула, полог и вернулась к мирно посапывающему в полузабытьи Конану.

Присев рядом с ним, она поднесла сосуд к губам варвара. Тот послушно пару раз глотнул, затем оживился, сел и выхватил кувшин у нее из рук.

– Клянусь Кромом, – сказал он, – это то самое чудесное вино. Откуда?

– Стояло там в алькове, – показала она рукой. – Там спит какаято женщина.

Конан припал губами к краю кувшина и осушил его несколькими огромными жадными глотками.

– О, Кром! – выдохнул он с облегчением. – Я чувствую животворный огонь в своих жилах! Оно придало мне новые силы!

Конан вскочил на ноги.

– Вернемся, Конан, вернемся в тот коридор, пересидим там, пока ты не поправишься!

Ни за что! – воскликнул варвар. – Мы что, крысы, чтобы прятаться по норам мы уйдем из этого проклятого города, и пусть ктото попытается нам помешать!

– А твои раны?

– Я не чувствую никаких ран, – бодро сказа Конан. – Может быть, все дело в том, что я немножко захмелел, но я не чувствую никакой боли!

Он подошел к окну, тоже укрывшемуся от глаз Наталы. Она посмотрела через его плечо. За окном чернело бархатное небо, усыпанное множеством звезд. Внизу серым бесконечным покровом расстилалась пустыня.

– Талис говорила, что этот город – одноединственное здание, – вспомнил Конан, значит комнаты и залы в крепостных башнях тоже соединены со всеми остальными. Нам не повезло.

– Что ты задумал? – спросила она с опаской.

– Там на столе хрустальный кувшин, – сказал он вместо ответа. – Наполни его водой и привяжи к нему ручку из этой вот ткани. Я тоже немного поработаю.

Она повиновалась, а когда закончив с порученным делом, подняла голову, то увидела, что Конан связывает туго скрученные шелковые ленты, оторванные от полога, в длинную веревку, один конец которой уже был привязан к ножке массивного столика из слоновой кости, стоявшего в алькове.

– Попытаем счастья в пустыне, – пояснил варвар. – Талис говорила, что в дне пути отсюда – оазис, в двух – второй. Там мы и переждем, пока затянутся мои раны. Нет, воистину это вино творит чудеса! Только что я был полутрупом, а сейчас мог бы гору свернуть. Эй прикройся наконец чемнибудь!

Натала совсем забыла, что на ней нет ни клочка одежды – впрочем это совсем ее не смущало, – но вспомнив о жаре и палящем солнце, которыми встретит их пустыня, она поспешно набросила на себя шелковую накидку. Киммериец тем временем подошел к окну и без труда выломал решетку, выкованную из какогото желтого металла. Опоясав бедра Наталы веревкой, он затянул петлю, перенес девушку за зеленоватый парапет и осторожно спустил ее вниз. Когда она высвободилась из петли, он втащил веревку обратно и привязал к ней кувшин с водой. Когда кувшин оказался у девушки, Конан сам съехал вниз по веревке.

Как только он ступил на землю, Натала с облегчением вздохнула. Они стояли у подножия городской стены под бархатным куполом звездного неба, лицом к безбрежной пустыне. Девушка понятия не имела об опасностях, подстерегавших их далее, но сердце ее пело от радости, ибо они наконец покинули этот чуть не погубивший их город.

– Если они найдут веревку, то могут отправить за нами погоню, – проговорил Конан, забрасывая за плечо кувшин, – хотя мне кажется, что они теперь побоятся ступить хотя бы на шаг за стену города. Ладно, юг там. Идем.

Конан с совершенно не характерной для него нежностью взял Наталу за руку, и они направились в пустыню, не оглядываясь на холодно поблескивавшую за их спинами стену Ксутала.

– Скажи, Конан, – осмелилась наконец спросить Натала, – там в черном коридоре ты нигде не видал Талис?

– Было темно, я вообще ничего не видел, но ощупывал путь перед собой и знаю, что там никого не было.

– Хотя она чуть не замучила меня на смерть, – шепнула девушка, – но мне жаль ее.

– Это так вот принимают гостей в этом проклятом городе! – гневно воскликнул варвар, но тут же успокоился. – Ничего, они надолго запомнят нас. Их кишки и мозги размазаны чуть ли не по всему городу, а этому их Тогу, думаю досталось похуже чем мне. В концето концов, мы не так уж и плохо выпутались из этой истории. Есть вода, знаем, где искать оазис. Меня правда изрядно исполосовали, да и у тебя на спине сплошь рубцы от бича…

– Это ты виноват! – вспыхнула бритунка. – Если бы ты не пялился, разинув рот, на эту стигийскую кошку…

– О, Кром! – проворчал варвар. – Надо, чтобы небо обрушилось на голову, лишь тогда заставишь женщину забыть о ревности. Я, что ли виноват, что стигийка влюбилась в меня? Все вы женщины такие…

Дорога орлов

В качестве главаря разношерстного Красного Братства Конан более чем когдалибо представлял собой занозу в чувствительной коже короля Йилдиза. Этот монарх, находящийся под каблуком у матери, вместо того чтобы приказать задушить своего брата Тейяспу, как это принято в Туране, дал себя убедить запереть его в замке глубоко в Колхианских Горах к юговостоку от Вилайет в качестве пленника запоросканского разбойника Глега. Чтобы избавиться от еще одной напасти, Йилдиз посылает одного из сильнейших военачальников Тейяспы, генерала Артабана, уничтожить пиратскую крепость в устье реки Запороска. Артабан выполняет поручение, но из преследователя становится преследуемым.

Проигравший в морском сражении корабль качался на окрашенных кровью волнах. На расстоянии полета стрелы от него победитель уплывал прочь, направляясь к иззубренным скалам, что нависали над синими водами. Картина была достаточно обычной на море Вилайет во времена правления Йилдиза, короля Турана.

Корабль, который кренился, словно пьяный, к синеве морских вод, был туранской боевой галерой с высоким носом. Второй был во всем подобен ему. С проигравшего корабля смерть собрала богатый урожай. Высокий полуют был завален мертвыми телами; мертвецы перевешивались через изрубленные поручни, загромождали палубу. Убитые гребцы лежали среди сломанных скамеек.

На полуюте собралась горстка уцелевших – тридцать человек, из которых многие были ранены и истекали кровью. Среди них были представители многих наций, жители Коса, Заморы, Бритунии, Коринфии, Шема, Запороски. Их черты были чертами дикарей, и многие были отмечены шрамами от ударов бича или заклеймены. Многие были наполовину нагими, но та одежда, которая на них была, часто отличалась хорошим качеством – хотя сейчас она была испачкана смолой и кровью. Одни были с непокрытыми головами, на других были надеты стальные шлемы, меховые шапки или полосы ткани, обернутые вокруг голов тюрбанами. Некоторые носили кольчужные куртки, другие были обнажены до пояса и подпоясаны кушаками. Их мускулистые руки и торсы загорели почти дочерна. Драгоценные камни сверкали в серьгах и на рукоятях кинжалов. В руках у них были обнаженные мечи. Темные глаза людей были неспокойны.

Они собрались вокруг человека, который был выше и мощнее остальных, почти гигант. Мышцы его вздулись подобно корабельным канатам. Грива черных волос ниспадала на широкий низкий лоб. Глаза на темном, покрытом шрамами лице сверкали глубокой синевой.

Взгляд этих глаз был устремлен на берег. На этом пустынном отрезке берега между Хаварисом, южным аванпостом королевства Туран, и его столицей Аграпур не было видно ни одного города, ни одной гавани. От береговой линии начинались поросшие деревьями холмы, которые по мере удаления от берега быстро повышались. Вдали виднелись высокие пики Колхианских Гор с покрытыми снегом вершинами, которые заходящее солнце окрашивало в красный цвет.

Великан перевел взгляд на медленно удаляющуюся галеру. Для ее команды смертельная схватка кончилась удачно, и теперь корабль направлялся к пресной речушке, которая выбиралась из холмов меж двух высоких утесов. Капитан пиратов все еще мог различить на полуюте чужой галеры высокую фигуру, чей шлем сверкал в лучах низкого солнца. Он хорошо помнил черты лица под этим шлемом, которые мельком увидел в бешенстве сражения: ястребиный нос, черная борода, раскосые черные глаза. Таков был Артабан из Шахпура, до недавнего времени – бич моря Вилайет.

– Мы почти было расправились с дьяволом, – заговорил худой коринфянин. – Что нам теперь делать, Конан?

Гиганткиммериец направился к одному из рулевых весел.

– Иванос, – обратился он к коринфянину, – возьмитесь вместе с Гермио за второе рулевое весло. Медий, возьми еще троих людей и начинай вычерпывать воду. Остальные собачьи души пусть перевяжут свои раны, спускаются и берутся за весла. Выбросьте за борт столько покойников, сколько понадобится, чтобы освободить место.

– Ты собираешься последовать за той галерой к устью речки? – спросил Иванос.

– Нет. Их таран пробил в нашем корабле слишком много дыр, и у нас внутри слишком много воды, чтобы мы могли рисковать ввязаться в еще одну стычку. Но если мы постараемся, то сможем причалить вон к тому мысу.

Они принялись за тяжкий труд продвижения галеры к берегу. Солнце село; туман, подобный синеватому дымку, повис над сумрачными водами. Корабль их недавних противников скрылся в устье реки. Перила правого борта почти касались воды, когда днище пиратской галеры проскрежетало по песку и гальке мыса.

Воды реки Акрим, текущей среди лугов и пашен, были окрашены красным, и горы, что вздымались по обе стороны долины, смотрели вниз на картину почти столь же древнюю, как они. Ужас пришел к мирным жителям долины, ужас в обличье волкоподобных всадников из внешних земель. И они не могли взглянуть с надеждой на замок, что прилепился к отвесному склону горы, ибо там тоже таились угнетатели.

Клан Куруш Хана, одного из малых вождей варварских гирканских племен с востока моря Вилайет, был вытеснен из своих родных степей на запад в результате племенной кровавой вражды. Теперь варварыгирканцы взимали дань с деревень йуэтши в долине реки Акрим. Хотя это был всего лишь обычный набег с целью заполучить скот, рабов и прочую добычу, планы Куруш Хана простирались гораздо дальше. В этих горах уже возникали королевства таким путем.

Прямо сейчас, однако, Куруш Хан, как и его воины, был пьян от крови. Хижины йуэтши лежали в дымящихся развалинах. Захватчики пощадили амбары, потому что в них был фураж. Уцелели и стога – по той же причине. Худощавые всадники носились взадвперед по долине, нанося удары и выпуская зазубренные стрелы. Когда сталь находила цель, мужчины валились со стоном; женщины кричали, когда их, нагих, грубо перебрасывали через луки седел захватчики.

Всадники в бараньих шкурах и высоких меховых шапках заполнили улицы самой большой из деревень долины, которая представляла собой убогое скопище хижин, наполовину каменных, наполовину слепленных из грязи. Выгнанные из своих жалких убежищ жители деревни либо падали на колени, тщетно умоляя о милосердии, либо столь же тщетно пытались убежать, превращаясь в забаву для всадников. Свистели ятаганы, разрубая плоть и кости.

Один из беглецов обернулся с диким криком, когда Куруш Хан настиг его. Плащ гирканца распростерся по ветру как крылья ястреба. В этот миг глазам йуэтши предстало, словно видение, обрамленное бородой лицо с тонким загнутым книзу носом; широкий рукав спадал с руки, которая поднялась вверх, сжимая изогнутый стальной клинок. У йуэтши в руках было одно из немногих действенных орудий в долине: тяжелый охотничий лук с единственной стрелой. С отчаянным воплем он нацелил стрелу, натянул тетиву и выстрелил в тот самый миг, когда гирканец на скаку нанес ему удар. Стрела попала в цель, и Куруш Хан вывалился из седла. Смерть его была мгновенной, ибо стрела пронзила его сердце.

Когда лошадь без всадника умчалась прочь, одна из двух лежащих фигур ценой невероятного усилия поднялась на локте. Это был йуэтши, чья жизнь стремительно покидала его вместе с кровью, что струилась из чудовищной раны, рассекшей ему шею и плечо. Задыхаясь, он посмотрел на вторую фигуру. Борода Куруш Хана торчала кверху, словно в комическом удивлении. Рука йуэтши подогнулась, и он упал лицом в грязь, глотая землю. Он сплюнул кровью, жутко рассмеялся и больше не шевелился. Когда гирканцы добрались до места происшествия, он уже тоже был мертв.

Гирканцы слетелись, как стервятники к мертвой овце, и долго совещались над телом своего хана. Когда они договорили, судьба каждого йуэтши в долине реки Акрим была решена.

Амбары, сараи, хлева, которые пощадил Куруш Хан, взметнулись к небу столбами пламени. Все пленники были перебиты, младенцев бросали живыми в огонь, девочек насиловали и бросали на залитых кровью улицах. Рядом с телом хана выросла груда отрубленных голов. Всадники подъезжали галопом, держа страшные трофеи за волосы, и бросали их в чудовищную кучу. Каждое место, где мог бы скрываться уцелевший бедняга, было проверено и вскрыто.

Один из гирканцев, проверяя стог сена, заметил в нем шевеление. С волчьим возгласом он расшвырял сено и вытащил на свет свою жертву. Это была девушка, но отнюдь не обезьяноподобная коренастая женщина йуэтши. Сорвав с нее плащ, гирканец впился глазами в едва прикрытое тело красавицы.

Девушка молча сопротивлялась его хватке. Он потащил ее к своей лошади. Затем, быстрая и смертоносная как кобра, она выхватила кинжал у него изза пояса и всадила ему под сердце. Со стоном он повалился на землю, а девушка молниеносно, как самка леопарда, вскочила на лошадь. Лошадь заржала и подалась назад. Девушка развернула ее и понеслась вдоль по долине. Позади нее раздались крики. Гирканцы бросились вдогонку. Над ее головой засвистели стрелы.

Она направляла лошадь прямиком к горной стене на юге долины, где было устье узкого каньона. Здесь путь был опасным, и гирканцы среди камней и валунов замедлили бег лошадей. Но девушка неслась вперед, как гонимый ветром лист, и опережала их на несколько сотен шагов, когда добралась до низкой стены, загораживающей устье каньона. Похоже было, что этот барьер ктото построил, подкатив друг к другу валуны – грубое, но действенное средство защиты. На гребне каменной стены простерли свои перьяветки тамариски. Из небольшой выемки посредине струился ручей. Там были люди.

Девушка увидела их среди камней, и они крикнули ей остановиться. Сперва она решила, что это тоже гирканцы, но затем поняла, что это не так. Они были высокими, крепкого телосложения. Под плащами на них были надеты кольчуги, на головах были остроконечные стальные шлемы. Девушка приняла мгновенное решение. Она соскочила с лошади, взбежала вверх по камням и бросилась на колени, крича:

– Помогите, во имя Иштар милосердной!

К ней шагнул человек, при виде которого она воскликнула:

– Генерал Артабан! – она обняла его колени. – Спаси меня от этих волков, что гонятся за мной!

– Зачем мне рисковать жизнью ради тебя? – равнодушно спросил он.

– Мы с тобой знакомы! Я танцевали перед тобою при дворе короля Аграпура! Я Роксана из Заморы.

– Многие женщины танцевали передо мной.

– Тогда я назову тебе пароль, – в отчаянии воскликнула она. – Слушай!

Когда она шепнула ему на ухо имя, он вздрогнул как от удара и пронзительно уставился на нее. Затем, взобравшись на огромный валун, он обратился к приближающимся всадникам, воздев руку.

– Ступайте своей дорогой в мире, во имя Йилдиза, короля Турана!

Ответом ему был свист выпущенных в него стрел. Он спрыгнул с камня и махнул рукой. Воины вдоль барьера натянули тетиву луков, и стрелы дождем обрушились на гирканцев. Часть всадников попадала из седел. Лошади заржали и заметались. Остальные всадники подались назад, недовольно вопя. Они повернули и поскакали обратно в долину.

Артабан повернулся к Роксане. Это был высокий мужчина в плаще из малинового шелка и кольчужных латах, прошитых золотом. На его одежде были пятна воды и крови, но богатство ее было хорошо заметно. Люди Артабана собрались вокруг него: сорок дюжих туранских моряков, обвешанных оружием. Неподалеку стоял несчастного вида йуэтши со связанными руками.

– Дочь моя, – сказал Артабан. – Изза тебя я нажил врагов в этом далеком краю. Тому причиной имя, которое ты прошептала мне на ухо. Я поверил тебе…

– Если я солгала, пусть с меня снимут кожу!

– Так оно и будет, – мягко пообещал он. – Я лично об этом позабочусь. Ты назвала имя принца Тейяспы. Что тебе известно о нем?

– Три года я делила с ним его изгнание.

– Где он?

Она показала в сторону долины, туда, где башни крепости едва виднелись изза скал.

– Там. В твердыне Глега Запоросканца.

– Ее будет трудно взять, – задумчиво произнес Артабан.

– Пошли за остальными твоими морскими ястребами! Я знаю путь, который приведет вас прямиком в сердце этой крепости!

Он покачал головой.

– Эти, кого ты видишь, это весь мой отряд. – Видя ее недоверие, он добавил: – Меня не удивляет, что ты не веришь. Я расскажу тебе…

С прямодушием, которое его приятелитуранцы находили столь досадным, Артабан поведал ей историю своего падения. Он не пересказывал свои триумфы, которые были слишком хорошо известны, чтобы нуждаться в повторении. Генерал Артабан был знаменит набегами в далекие страны – Бритунию, Замору, Кос и Шем – когда пять лет назад пираты моря Вилайет, действуя согласно с незаконными козаками соседствующих степей, стали представлять серьезную опасность для этого самого западного из гирканских королевств. Король Йилдиз призвал Артабана, чтобы тот исправил положение. Энергичными действиями Артабан победил пиратов, или по крайней мере прогнал их с западных берегов моря.

Но Артабан, будучи азартным игроком, глубоко увяз в долгах. Чтобы получить возможность расплатиться с долгами, он, будучи в одиночном патрульном плавании на своем флагманском корабле, напал на законопослушного торговца из Хурусуна, перебил всех на борту торгового корабля и снял с него груз. Груз он доставил на свою базу, чтобы втайне продать. Однако, хотя вся его команда поклялась молчать, ктото проболтался. Артабан сохранил голову на плечах только ценой повиновения приказу короля Йилдиза, который требовал от него практически самоубийства: пересечь море Вилайет к устью реки Запороска и уничтожить поселения пиратов. Для этого предприятия ему были выделены только два корабля.

Артабан нашел укрепленный лагерь пиратов моря Вилайет и взял его штурмом, поскольку там в тот момент находились лишь небольшие силы пиратов. Остальные направились вверх по реке, чтобы сразиться с бандой бродячих гирканцев вроде банды Куруш Хана, которая напала на местных запоросканцев, живущих по берегам реки, так как пираты были с местными жителями в дружеских отношениях. Артабан уничтожил несколько пиратских кораблей в доках и взял в плен большое количество старых и больных пиратов.

Чтобы устрашить отсутствующих пиратов, Артабан приказал тех, кого взяли живыми, одновременно посадить на кол, поджарить на медленном огне и содрать с них кожу живьем. Этот приговор как раз был в разгаре исполнения, когда вернулись основные силы пиратов. Артабан бежал, оставив один из своих кораблей в руках пиратов. Зная, какое наказание его ждет за невыполнение миссии, он направился к дикому участку югозападного побережья моря Вилайет, где Колхианские Горы подступают к самому берегу. Пираты бросились в погоню за ним на захваченном корабле и догнали Артабана уже в виду западного берега. Последовала яростная битва, которая длилась, пока палубы обоих кораблей не были завалены мертвыми и ранеными. Численное превосходство и лучшее вооружение туранцев, умелое использование Артабаном имевшегося у них тарана позволили им с большим трудом одержать бесславную победу, которую верней будет назвать отсутствием поражения.

– …Итак, мы вытащили галеру на берег реки. Мы могли бы починить ее, но морем Вилайет правит королевский флот, а как только король узнает, что моя миссия потерпела неудачу, меня будет ждать рея. Мы углубились в горы, в поисках сами не знаем чего – дороги прочь из туранских владений, или нового королевства, которым можно править.

Роксана выслушала его и, не высказав никаких замечаний, начала свою повесть. Как было отлично известно Артабану, у королей Турана существовал обычай при восхождении на трон убивать своих братьев и детей своих братьев, чтобы предотвратить возможность гражданской войны. Более того, был и такой обычай: когда король умирал, аристократы и генералы провозглашали королем того из его сыновей, который первым достигнет столицы после смерти короля.

Даже имея такое преимущество, слабый Йилдиз не смог бы победить своего агрессивного брата Тейяспу, если бы не их мать, косская женщина по имени Кушия. Эта кошмарная старуха, подлинная правительница Турана, предпочла Йилдиза, поскольку он был послушнее. Принц Тейяспа отправился в изгнание. Он искал убежища в Иранистане, но обнаружил, что тамошний правитель ведет переписку с Йилдизом, намереваясь отравить принца. Пытаясь добраться до Вендии, принц попал в плен к кочевому племени гирканцев, которые узнали его и продали туранцам. Тейяспа решил, что судьба его решена, но вмешалась мать и не позволила Йилдизу отдать приказ задушить брата.

Вместо этого Тейяспа был заточен в крепости Глега Запоросканца, свирепого главаря банды разбойников, который пришел в долину Акрим много лет назад и обосновался там как феодальный правитель над полудикими йуэтши. Он наживался на них, но не защищал их от внешних врагов. Принцу Тейяспе в его заточении были предоставлены все виды роскоши и порока, долженствующие размягчить его дух.

Роксана рассказала, что она была одной из танцовщиц, посланных для развлечения принца. Она безумно влюбилась в красивого принца и, вместо того, чтобы пытаться повредить ему, стала искать пути вернуть его в мир людей.

– Однако, – заключила она, – принц Тейяспа впал в апатию. В нем невозможно узнать юного орла, который вел своих всадников в зубы бритунских рыцарей и шемитских ассхури. Заточение, вино и сок черного лотоса затупили его чувства. Он сидит на своих подушках, погруженный в транс, и оживает только когда я танцую или пою для него. Но в жилах его течет кровь завоевателей. Он – лев, который спит, и может проснуться.

Когда гирканцы ворвались в долину, я бежала из замка и отправилась на поиски Куруш Хана в надежде найти человека, достаточно храброго, чтобы помочь Тейяспе. Но я увидела, как Куруш Хан был убит, после чего гирканцы превратились в бешеных собак. Я спряталась от них, но они вытащили меня из укрытия. О мой лорд, помоги нам! Что с того, если у тебя лишь горстка людей? Этого бывало достаточно для возникновения королевств. Когда станет известно, что принц на свободе, люди присоединятся к нам! Йилдиз – бездарная посредственность, а его юного сына Ездигерда люди боятся, ибо он свиреп, жесток и угрюм.

До ближайшего туранского гарнизона – три дня пути верхом. Долина Акрим изолирована, она не известна никому, кроме бродячих кочевников и несчастный йуэтши. Здесь, в спокойствии уединения, можно замыслить империю. Ты тоже вне закона. Давай же объединимся, чтобы освободить Тейяспу и возвести его на трон! Если он станет королем, ты обретешь честь и богатство, тогда как Йилдиз не предлагает тебе ничего, кроме позорной смерти на рее!

Она стояла на коленях, держа его за полу плаща. Ее темные глаза сверкали от переполнявших ее чувств. Артабан стоял молча; затем внезапно рассмеялся сочным смехом.

– Нам понадобятся гирканцы, – сказал он, и девушка всплеснула руками с радостным возгласом.

– Стойте!

Конан Киммериец остановился и осмотрелся вокруг, нагибая свою массивную шею. Позади него его товарищи остановились, звеня оружием. Они находились в узком ущелье. По обе стороны возвышались крутые склоны, поросшие низкорослыми скрюченными елями. Впереди небольшой ручей пробивался ключом из земли среди уродливых деревьев и сбегал по мшистому руслу.

– Наконецто вода, – проворчал Конан. – Пейте.

Вчера вечером быстрый марш еще дотемна доставил их к кораблю Артабана, спрятанному на берегу реки. Конан оставил там четверых своих людей, раны которых были самыми серьезными, чинить корабль, а сам вместе с остальными пошел дальше. Конан был уверен, что туранцы ненамного их обогнали, и безжалостно подгонял своих людей в надежде догнать врага и отомстить за кровавое побоище на реке Запороска. Но когда молодая луна зашла, они потеряли след в лабиринте ущелий и брели наугад. Теперь, на рассвете, они нашли воду, но были измучены до предела и основательно заблудились. Единственным свидетельством присутствия человека, которое они видели с самого берега, было нагромождение хижин среди скал. Хижины служили прибежищем неизвестным одетым в шкуры существам, которые с воем убежали при их приближении. Гдето в горах послышался львиный рык.