Текст книги "Грехи ассасина"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– Я же сказал, что сердечники у них.

– Прошу тебя, выпрями. – Лео протянул вилку Раккиму. – Сердечники у них, а информация – нет. – Он просиял. – Во время загрузки я изменил все имеющие критическое значение формулы. Данные так перепутаны, что они никогда не смогут их распутать.

Зазвенел автоматический официант.

– Ты… ты зашифровал данные, пока их скачивал?

– Не совсем зашифровал. На самом деле обеспечил безопасность на порядок выше, но если хочешь, да. – Лео впился зубами в жареную цыплячью ножку. – Я очень способный. Даже отец не понимает насколько.

– Твои способности выразились в том, что ты три дня провалялся в коме?

Толстяк вытер жир с подбородка.

– Ну, я не идеален. Пока.

Ракким внимательно смотрел на него.

– Значит, ничья. Без изотопа мы не можем использовать информацию, которая хранится у тебя в голове, а изотоп бесполезен без информации.

– Именно это я и говорю.

– Значит, ситуация – пат.

Лео грыз бедро, хрустя поджаристой корочкой.

– Презираю пат. На него соглашаются только бесхарактерные гроссмейстеры, которые боятся проиграть. Насмешка над игрой. Жаль, конечно, что тебе не удалось сохранить изотоп. Не хочу тебя обидеть.

Ракким посмотрел на часы. На следующей остановке надо было позвонить Саре, чтобы она могла сообщить хорошие новости президенту.

– А как насчет мистера Мозби? – поинтересовался Лео.

– Ему пришлось туго, но он в порядке…

– Я не об этом. Я хочу знать, что он думает обо мне. Я произвел на него впечатление? – Он облизал пальцы. Кусочек мяса прилип к губе в углу рта. – Я намерен просить руки его дочери, поэтому надеюсь, что произвел на него благоприятное впечатление.

– О да. Он был просто… потрясен.

Лео усмехнулся, закивал.

– Такое со мной часто бывает.

Ракким смотрел на него.

– Лео, ты в порядке?

– Даже лучше. – Толстяк рыгнул и потянулся к тарелке. – В лагере Полковника я слышал, как пара ребят… они говорили, что лучший афродизиак – это сырое яйцо, взбитое в слегка теплой кока-коле. – Он помахал крылышком. – Думаю, лучше использовать оплодотворенное яйцо в тепловатой кока-коле. Потом следует съесть сырую устрицу, запить ее яйцом с колой – и вперед. Правда, они не знали слова «афродизиак». Они назвали это «вороненым стояком», но…

– Мальчик, в афродизиаке ты нуждаешься меньше всего на свете.

– А я не о себе говорю. – Лео зажал крылышко между зубами и одним плавным движением снял все мясо. – Я имел в виду тебя. Я даже не достиг своего сексуального пика, а тебе уже больше тридцати лет. – Он жевал с открытым ртом. – Фидаин или не фидаин, все равно ты уже катишься под уклон.

Ракким улыбнулся.

– Всего одно яйцо в коле?

– Больше ничего не требуется. По словам тех ребят. – Лео посмотрел в окно на проносившиеся мимо голые скалы. – Я подумал о Бэби. Она… она просто сногсшибательная женщина.

Ракким вспомнил ее, стоявшую в вертолете рядом с Грейвенхольцем. Она махала рукой, и на лице ее застыло победоносное выражение.

– Думаю, ты ей понравился, – сказал Лео. – И она тоже тебе понравилась. – Он принялся рисовать пальцем на стекле замысловатые геометрические фигуры. – Я многое замечаю, Рикки. Люди думают, что я не замечаю, но они не правы.

– Бэби очень красивая. Как кобра. И я не хотел бы оказаться в постели ни с одной из них.

Лео покачал головой, продолжив выводить многогранники, похожие на склеенные Лиэнн из бумаги.

– Проблема не в том, что заметил я. Проблема в том, что заметила она.

Ракким молчал. Поезд несся милю за милей, со свистом рассекая воздух.

– Лео?

– Угу.

– Что произойдет, когда китайцы поймут, что сердечники памяти бесполезны?

– На это потребуется некоторое время. – Толстяк добавил мелкие детали к уже нарисованной на стекле фигуре.

– А когда поймут?

Лео посмотрел на Раккима.

– Вероятно, они рассердятся на Бэби и мистера Грейвенхольца.

– Определенно рассердятся, но это их не остановит. Данные, которые им нужны, у тебя в голове. Теперь главный игрок – ты.

– Ты что, только понял?

– Не вижу причин радоваться. Ты в большой опасности.

– Я не боюсь.

– Значит, Лео, ты не так умен, как думаешь.

45

Грейвенхольц ненавидел Майами. Уже три дня он ждал встречи с послом Китая в Нуэво-Флориде Фонгом, а Бэби до сих пор не сообщила, когда она состоится.

Влажная жара душила. Все говорили на дурацкой смеси испанского и английского, причем с неимоверной скоростью. Он успевал разобрать лишь одно слово из трех. Да пошли они. Лестер прекрасно понимал: рыжеволосый человек, обгорающий, но не способный загореть, принадлежит здесь к самой низкой касте. У них даже представители белой расы имели кожу коричневую, точно скорлупа кокосового ореха. Именно они бросали на него самые пренебрежительные взгляды. С трудом верилось, будто штат когда-то принадлежал США. Наглядный пример, как бывает, если позволить людям помыкать собой. А Бэби чувствовала себя словно дома и говорила ничуть не хуже местных жителей. Странно для девчонки, выросшей в Диксоне, штат Теннесси. Впрочем, удивляться не приходилось. Все связанное с ней оказывалось другим, не таким, как он себе представлял. Полковник вряд ли бы поверил, но Лестер сам видел доказательство.

Три дня назад Ройс посадил китайский вертолет в центре Эверглейдс, где указала Бэби, и не успели его лопасти остановиться, из зарослей карликовых пальм вынырнули азиаты со штурмовыми винтовками.

Ройс уже собрался пошинковать их «гатлингами» на рагу, но Бэби похлопала его по руке и сказала: «Не волнуйся, это люди Фонга». Дикс и Каннингэм успокоились, а Грейвенхольц кипел от ярости. Это что же, теперь ему до посольства придется целую вечность трястись в фургоне? А еще он опасался занести здесь в раны какую-нибудь заразу. Плевать на посла и его страх вызвать дипломатический скандал, Лестера посадка в чертовом болоте категорически не устраивала. Он почесал покрытые коростой порезы на спине и боку, потрогал забинтованное Бэби ухо. Ракким его едва не отхватил. Если на небесах есть Бог, а лично Грейвенхольц сильно сомневался в данном утверждении, Он обязан предоставить ему еще один шанс сойтись с этим парнем лицом к лицу. Лестер не даст себе сразу разгуляться в полную силу. Пусть Рикки страдает. Сначала он выбьет ему зубы, потом превратит в желе кости и лишь тогда займется жизненно важными органами.

Во время перелета из лагеря Полковника даже у него пару раз очко со страху играло. «Муссон» шел, едва не цепляя верхушки деревьев, земля внизу так и мелькала. Дикс постоянно блевал, а Ройс и Каннингэм хохотали и орали: «Давай еще разок!» Бэби попросила не издеваться над ним, перебинтовала ему руку, рассказывала, что все у него заживет. Врала, конечно, – выпущенная с земли пуля оторвала Диксу два пальца. Когда они сели пополнить запас горючего в каком-то маленьком аэропорту в Джорджии, Каннингэм решил возместить ему убытки. Он грохнул заправщика и снял с него сапоги. Хорошие, ручной работы и все такое, но Дикс потом без конца ныл и жаловался, будто они ему жмут. Некоторым вообще невозможно угодить.

В вертолете пахло блевотиной, Ройс и Каннингэм смолили вонючие сигары, но электроника и система «стелс» сработали идеально. Они пересекли границу с Нуэво-Флоридой совершенно незаметно для радаров. Отличный перелет. До посадки на болоте.

Бэби с блестевшей от пота шеей спрыгнула прямо в меч-траву и крикнула Грейвенхольцу, чтобы он вытаскивал контейнер. Лестер было велел ей не дергаться, подождать, пока он все кругом проверит, но даже рта раскрыть не успел. Она обернулась и посмотрела так, словно приглашала трахнуть. Грейвенхольц схватил графитовый цилиндр и спрыгнул в болото, продемонстрировав в очередной раз мускулатуру.

Ройс медлил, положив руки на гашетки, однако азиаты, забросив винтовки за спины, приволокли из зарослей сумки-термосы с ледяным пивом. Дикс и Каннингэм, восторженно завопив, бросились к выпивке. Ройс тоже расстегнул ремни пилотского кресла и последовал за ними, на ходу отбиваясь от налетевших москитов.

– Ты иди вперед, а я догоню, – сказала Бэби Грейвенхольцу.

Краем глаза Лестер увидел, как взметнулась ее рука, и в следующий момент она застрелила Ройса, Дикса и Каннингэма. Бах, бах, бах – словно мух прихлопнула. Девчонка убрала пистолет, схватила его за запястье и поцеловала в губы.

– Здорово-то как! – сказала она. – С самой Алабамы не терпелось от них избавиться.

Грейвенхольц замер, не зная, как поступить дальше. Ройса, Дикса и Каннингэма он знал еще со времен пограничной войны. Настоящие гордые южане, не ведавшие ни страха, ни жалости. Но сейчас Лестер сам торчал непонятно где, в окружении дюжины вооруженных мужчин. Впрочем, с ними он проблем не видел. А вот Бэби мурлыкала так, будто Грейвенхольц находился в ней по самые яйца. Словно в тот дождливый день, когда они окончательно скрепили свой союз. Он ловко поймал брошенную азиатом банку ледяного пива.

Никто не проронил ни слова, пока их везли в город. Его это вполне устраивало. Он страшно устал. А еще болели раны. Лестера никто и никогда не уделывал до такой степени. Даже фидаинским ножом. Кому угодно хватило бы усомниться в собственных возможностях, но Грейвенхольц не считал себя кем угодно. Вопреки ожиданиям машина привезла его не в китайское посольство, а подъехала к служебному входу самого шикарного отеля из когда-либо им виденных. По-королевски богатого, стоящего прямо на берегу моря. Ему не понравилось изменение планов, а еще большее недовольство вызвали разные номера, забронированные для него и Бэби, но он не стал возмущаться, а только подмигнул, мол, чем дольше ждешь, тем приятнее будет потом.

Грейвенхольц едва успел проверить апартаменты, когда услышал стук в дверь. Через секунду в номер деловито, словно им принадлежал весь отель, вошли четверо не то индусов, не то арабов в белых халатах. Тощие и смуглые медики принесли с собой чемоданчики, набитые всяким хирургическим барахлом. Какие-то азиаты вкатили операционный стол, светильники и разную аппаратуру с циферблатами и шлангами. Судя по всему, Лестер произвел на врачей впечатление. Осматривая его, они оживленно переговаривались, трогали рыжие волосы, ковырялись в ранах, пока Грейвенхольц скрежетал зубами. Он-то полагал, заштопать его – непростая задача, учитывая броню, непроницаемую для скальпелей, но у медиков оказались микрохирургические лазеры, а для проникновения под кожу они использовали нанесенные тюрбанником порезы. Косоглазые свое дело знали. Они пришили ему ухо, а потом накачали антибиотиками и еще какой-то гадостью. Лестер из-за нее проспал почти три дня.

Однажды ему пригрезилась стоящая над ним Бэби. Девчонка смотрела на него так же, как и в тот раз, когда секунду спустя всадила по пуле в Ройса, Дикса и Каннингэма.

Час назад он пробудился окончательно и почувствовал себя в отличной форме. Даже лучше. Потом позвонила Бэби и велела Лестеру собираться, так как она приготовила для него сюрприз. Он спросил, не едут ли они наконец в посольство, но эта стерва только рассмеялась в ответ. Теперь он шлепал босыми ногами по мраморному полу рядом с ней. В тонкой белой рубашке и таких же штанах Грейвенхольц выглядел сущим педиком, а потому даже радовался, что Ройс его сейчас не видит.

Бэби поцеловала его, когда они миновали холл и остановились возле резных дверей.

– Я рада, что сохранила тебя, – прошептала она.

Лестеру не понравились ее слова, совсем не понравились, но тут двери распахнулись. Двое мужчин, вернее, юношей, одетых, как и он, во все белое, проводили их внутрь.

Юноши остановились перед следующими дверями, а Бэби и Грейвенхольц прошли мимо них в помещение с видом на море, открывавшимся с высоты сорокового или пятидесятого этажа. Пожилой джентльмен отвернулся от окна.

Бэби опустилась на одно колено. Это она-то? Ее поступок удивил Грейвенхольца куда больше, нежели убийство троих рейдеров. Девчонка подергала его за штанину, но Лестер не пошевелился.

– Все в порядке, моя дорогая. – Старикан, улыбнувшись, подошел к ним. Шагал он пружинисто, точно молодой. – Этот человек достаточно быстро научится себя вести.

Бэби поднялась на ноги.

– Отец, это тот, о ком я вам говорила. Позвольте представить Лестера Грейвенхольца. Лестер, это мой отец.

Грейвенхольц протянул руку, но по взгляду старика сразу понял, насколько бессмысленно ждать его рукопожатия. Лицо смуглого, гладкокожего джентльмена обрамляла аккуратно подстриженная бородка, а черные глаза словно пронизывали гостя насквозь. Здоровяк огляделся, но никого, кроме их троих, в помещении не обнаружил.

– Лестер, вы нормально себя чувствуете?

– Полон энергии.

– Просто замечательно. – Старик слегка поджал губы. – Спасибо, что помогли моей дочери завладеть контейнером с «черным льдом». Мои ученые еще анализируют его содержимое и скоро должны дать заключение.

– Значит, я не получу свои деньги? – Грейвенхольц взглянул на него исподлобья.

Старик вопросительно наклонил голову.

– Я сказала ему, что мы продадим оружие китайцам, – пояснила Бэби.

Пожилой джентльмен кивнул.

– Понятно. – Он сел на простой стул с высокой спинкой и закинул ногу на ногу. – Лестер, я предлагаю вам нечто бесконечно более ценное.

– Нет ничего более ценного, чем деньги.

– Вы верите в Бога? – спросил старик.

– Черт возьми! Этот же вопрос задал мне Полковник при первой встрече.

Старик улыбнулся.

– Полковник поклоняется ложному богу. А я – слуга Аллаха, да прославится имя его.

Вот дерьмо! Ему следовало догадаться самому. Все эти поклоны и ужимки. Кроме азиатов так могли вести только тюрбанники.

– Вам больно, Лестер? – спросил старик. – Позвать врача?

Грейвенхольц повернулся к Бэби.

– Он действительно твой отец? Я сам видел тебя в церкви. Ты там причащалась.

– Я делала не только это, – промурлыкала она.

Лестер почувствовал, как покраснело лицо.

– У меня много дочерей, – сказал старик. – Сотни. Сыновей я держу при себе, дочерей разбрасываю по миру подобно семенам. Они получают прекрасное воспитание, выходят замуж за богатых мужчин, политиков, офицеров, только начинающих свою карьеру. Иногда я ускоряю процесс. У мужчины внезапно умирает жена, и рядом оказывается молодая женщина, которая может утешить скорбящего вдовца. А иногда дипломат, который считает себя слишком занятым для устройства личной жизни, вдруг узнает, что устроить ее на самом деле очень просто, и у него появляется невеста, обладающая большей политической прозорливостью, чем он сам. К сожалению, большинство семян падают на бесплодную почву, но некоторые, – он улыбнулся Бэби, – приносят плоды, которые превосходят самые смелые ожидания.

– Так ты поэтому притащила меня сюда? – насупился Грейвенхольц.

Она расхохоталась.

Старик вздохнул.

– Нет, Лестер, говоря о плодах, я не имел в виду вас. Я имел в виду брак моей дочери с Полковником. Благодаря ему я получил в свои руки оружие. Вы, Лестер, всего лишь, как бы это сказать, дополнительный приз.

Грейвенхольц окинул взглядом изысканно обставленную комнату, мраморные скульптуры, резное дерево, картины. Вид из окна. Здесь пахло долларами. И властью.

– Покажите мне вашу руку, – сказал старик. Через секунду он щелкнул пальцами. – Руку.

Грейвенхольц протянул руку. Он удивился легкости прикосновения и одновременно его властности.

– Да, да, – бормотал старик, ощупывая предплечье Лестера. – Я даже не смел надеяться, но все именно так, как ты и говорила, Бэби. И как подтвердили врачи. – Он поманил Грейвенхольца пальцем. – Ближе.

Тот подчинился, даже не осознав услышанный приказ.

Старик легонько постучал его по груди, по животу, ощупал ребра.

– Превосходно.

Грейвенхольц отстранился от него.

– Посмотри, Бэби, он стесняется.

– В прошлый раз не заметила.

– Великий эксперимент профессора Ямато во плоти. В буквальном смысле. – Старик пристально взглянул на Грейвенхольца. – Я думал, людей вашего вида больше не осталось.

– Моего вида? – Грейвенхольц никому ничего не рассказывал о себе. Солгал бы, если б спросили. Но проклятый дед вовсе не спрашивал. – Я сам по себе. Остальные, о которых вы, возможно, слышали, погибли. Меня с ними не было. Проходил, так сказать, ходовые испытания. Один. Остальные могли работать только в команде. Я – другой.

– Отдельная модель. – Старик захлопал в ладоши. – Превосходно! – Он коснулся повязки на боку Грейвенхольца. Осмотрел кончик пальца. Показал Лестеру капельку крови. Багровое пятно расползалось и по белой рубашке.

– Ерунда, – сказала Бэби. – Русскому просто повезло. Он работал с Полковником, пытался перекупить оружие…

– Не похоже на пулевое ранение.

– В тех местах, где нужны быстрые движения, защита тоньше. – Грейвенхольц почесал шею.

– Не похоже на пулевое ранение, – задумчиво повторил старик.

– На пули мне наплевать, – произнес Лестер. – Этот парень ударил меня ножом.

– Рикки, ну этот русский агент, он был фидаином, – пояснила Бэби.

– Ракким. – Старик пригладил бородку. – Ты должна была мне о нем сказать.

– Отец, не было времени. – Она потупила взор. – Я едва успела передать вам новости об оружии, а этот русский… этот Ракким…

– Я и раньше дрался с фидаинами, – пробурчал Грейвенхольц, – но они не могли нанести мне такие раны. Ему просто повезло, попал в слабое место.

Старик покачал головой.

– Нет, Лестер, это вам повезло.

– Что за бред?

Бэби упала ниц.

– Отец, что я натворила?

Старик жестом приказал ей встать.

– Ракким не русский. Он из республики. Несомненно, его послал президент Кинсли, чтобы оружие досталось им. – Он посмотрел на Бэби взглядом, почти светящимся любовью. – Ты можешь собой гордиться. Этот Ракким очень опасен. Тем не менее тебе удалось украсть оружие у него из-под носа.

– А как же я? – влез Грейвенхольц. – Я тоже немного поспособствовал.

– Отец, он говорит правду, – кивнула Бэби.

– Лестер, вы верите в Бога? – осведомился старик.

– Вы уже спрашивали. – Грейвенхольц сжал кулаки. Пусть тут за каждой стеной хоть пулеметы спрятаны, он успеет раздавить череп проклятого старикашки, точно виноградину. И свернуть шею Бэби… до того, как у него разорвется сердце. – Пора бы уже понять: я не мусульманин.

– И я вам верю. – Старика совершенно не волновало ни побагровевшее лицо могучего гостя, ни расползающееся по его белой рубашке пятно крови. – Лестер, позвольте рассказать вам одну историю. Быль. Султан Мурад, первый правитель Османской империи, был практичным человеком. Его окружали смертельные враги, и под его началом состояли десятки тысяч солдат, но стоящих бойцов, так же как и теперь, не хватало. Тогда он создал небольшую группу элитных воинов, безмерно преданных ему, исключительно искусных, и назвал янычарами. Султан, конечно, был мусульманином, а многие из его лучших янычар были неверными. Закончив вечерний намаз, Мурад спокойно спал до рассвета, потому что его охраняли христиане. С оружием наготове, страстно желающие выполнить любой его приказ.

Смотреть в глаза старику удавалось с трудом. Грейвенхольц едва ли не физически ощущал взгляд, копающийся у него в черепе.

– Вы же поняли суть моего рассказа? – Пожилой джентльмен наклонился на стуле. – Султан Мурад был правоверным, истинным мусульманином, но он был еще и практичным человеком. И я, Лестер, тоже практичный человек.

Грейвенхольц кивнул.

– Я все понял.

Юноша в белом с поклоном просеменил в комнату.

Пожилой джентльмен взмахом руки позволил ему приблизиться. Помощник склонился к уху хозяина. По окончании сделанного шепотом доклада выражение лица старика не изменилось, однако взгляд, устремленный на Бэби, приобрел жесткость. Он подождал, пока юноша удалится.

– Судя по всему, и тебя, и Лестера сильно одурачили. В данный момент гордиться может Ракким, а не ты.

Грейвенхольц увидел, как девчонка задрожала. Судя по всему, у нее даже отнялся язык.

– Данные на изотоп непригодны для использования, – тихим голосом произнес старик. – Неисправность обнаружена исключительно благодаря мастерству моих слуг. Мы могли потерять недели, месяцы…

– Так прикажите их исправить, – перебил Лестер. – Перезагрузите или перекодируйте. Заставьте своих умников сделать так, чтобы они заработали. Мы привезли качественный товар.

– Молчать, – прошептал старик.

Челюсть Грейвенхольца захлопнулась сама собой.

– Сердечники с данными выведены из строя. Мои инженеры не могут понять, каким образом их испортили и как заставить их работать. Без данных…

– Лео! – ахнула Бэби.

Старик смерил ее взглядом, не сулящим ничего хорошего.

Она опустила голову.

– Лео сопровождал Раккима. Это еврейский юноша, почти мальчишка. Только он трогал сердечники.

Старик кивнул. Глаза его источали пламя. Грейвенхольц просто не осмеливался заглянуть в них.

Едва за Бэби и рыжим громилой закрылись двери, Старейший, возбужденный точно школьник, заходил по приемной, напевая песню, не звучавшую уже сотню лет. При каждом шаге он зарывался пальцами босых ног в ворс ковра. Прошло столько времени, пришлось пережить столько неудач, но его планы, касающиеся республики, наконец стали приносить плоды. Ничто не может помешать его приходу к власти. И именно в тот момент, когда он почти готов перевернуть мир, Аллах одобряет его действия двумя совершенно неожиданными дарами! Не только Бэби явилась с чудесным и ужасным творением профессора Ямато, но и Сара с Раккимом, два человека, доставившие ему столько… неприятностей, скоро должны оказаться в его руках.

Распутнице и фидаину удалось раскрыть его тайные махинации. Из-за них Старейшему пришлось бежать из страны, словно обычному преступнику. Он долго и безуспешно искал их. И вот две недели назад Сару заметили на католическом уличном празднике с ребенком и женщиной. Скорее всего, ее матерью. Верный человек следил за ними, но распутница в последний момент сумела оторваться от него в районе заброшенных зданий. Не имеет значения. Люди Старейшего найдут ее убежище, причем достаточно быстро. Его главный агент в республике аль-Файзал умолял доверить ему поиски женщины. Теперь ситуация стала еще лучше. Ракким возвращался домой со своим новым другом Лео, евреем и хранителем секретов. Старейшему оставалось только подставить ладонь.

Он без особого энтузиазма относился к супероружию. Создатели обычно перехваливали его, кроме того, оно представляло опасность не только для цели, но и для хозяина. Старейший отдавал предпочтение инструментам вроде этого зверя Грейвенхольца. Людям, чьи способности и связи могли помочь достижению цели. Хотя и от гафниевой бомбы он бы тоже не отказался. Да, внезапное приобретение Бэби открывало перед ним новые возможности. Блестящие возможности.

Но в первую очередь он выжмет из юного еврейчика все тайны, как из спелого граната, и выкинет его на помойку. По отношению к Раккиму еще оставались надежды. Старейший хотел в последний раз попробовать переманить его на свою сторону. Фидаин обладал слишком уникальными способностями. Если он окажется под правильной опекой… все станет возможным. С Сарой дело обстояло иначе. Опасная не меньше мужа, она не питала слабости к соблазнам Старейшего. Виной всему одна кровь с Рыжебородым. Благородный глава Службы государственной безопасности в течение многих лет отравлял ему жизнь, а потом имел наглость умереть не от его руки. Еще одно оскорбление. Сара осталась единственной наследницей Рыжебородого. Она и ее сын. Старейший с радостью прикончил бы обоих, но с их помощью он имел шанс подчинить Раккима. Любовь поработила больше мужчин, нежели все завоеватели в истории. Этот урок будущий владыка усвоил дорогой ценой. Греясь под лучами солнца, он предался воспоминаниям, и скоро в нем шевельнулась страсть.

Щелкнув пальцами, Старейший вызвал одну из своих наложниц, йеменитку с жесткими черными волосами и губами вкуса меда. Он втянул воздух широко раскрытыми ноздрями, словно заранее уловив запах ее духов.

Аль-Файзал предложил поискать способ, который бы позволил увидеть лицо президента в момент его гибели, насладиться каждой гримасой и судорогой Кинсли. Старейший отклонил предложение, сочтя подобные действия излишне рискованными. Они могли поставить под угрозу весь план. Хотя инициативу аль-Файзала он оценил очень высоко. «Черный халат» оказывал неоценимые услуги в прошлом и в будущем должен принести еще больше пользы. В прошлом году Тарик свернул шею слишком назойливому капитану полиции прямо во время полуденного намаза. Он проделал все так быстро и ловко, что друзья офицера решили, будто тот умер от сердечного приступа, а сам аль-Файзал, произносивший молитву первым, даже не повысил голос. Какая преданность.

Двери распахнулись, и в приемную вошла женщина. Она низко поклонилась, коснувшись толстыми черными косами пола.

– О цветок Аллаха, – выдохнул Старейший. – Как ты прекрасна.