Текст книги "Грехи ассасина"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Может… – Девушка задумчиво прикусила губу. – Может, я смогу его закончить? Я умею работать руками.

21

– Жаль, что пришлось уехать так быстро, – вздохнул Лео.

Ракким сидел за рулем. Они только-только покинули дом двоюродной сестры Аннабел, а толстяк уже затосковал.

– Ну почему мы не могли остаться еще на одну ночь? – продолжал стенать юноша. – Вдруг они бы вспомнили что-нибудь важное о Грейвенхольце.

– А тебя, конечно, больше всего на свете волнует Грейвенхольц. – Около полуночи Ракким слышал, как Лео тихонько вышел из своей комнаты и вернулся лишь под утро. – Аннабел уже рассказала все, что знает. Пора действовать.

– Почему только ты решаешь, когда нам нужно уезжать и куда ехать?

Бывший фидаин не ответил.

По заверениям самой Аннабел, искать ее в доме кузины никому бы и в голову не пришло. Родственники со стороны отца прекратили общаться с ней с тех пор, как она вышла замуж за Мозби. После войны расовые отношения в поясе заметно смягчились, но оставались люди, по-прежнему нетерпимо относящиеся к смешанным бракам. Сестры не встречались уже много лет, хотя в юности очень дружили. Мэри Терстон несказанно удивилась, увидев Аннабел, однако сразу пригласила в дом. Они обнялись и заплакали, словно девочки над сломанной куклой. Потом кузина поплакала еще, заявив, что племянница выросла настоящей красавицей, указала на Лео и поинтересовалась, не зять ли он. Юноша густо покраснел. Казалось, его щеки вот-вот вспыхнут.

– Мэри Терстон сказала, что я и Лиэнн – прекрасная пара, – заявил Лео. – Она увлекается астрологией. Я астрологию считаю полной чепухой, но она сказала, что наши знаки соответствуют друг другу.

– Угу.

Они мчались по современному Арканзасу. Выехав на фантастический участок восьмиполосной магистрали, Ракким еще больше увеличил скорость. Трасса пребывала в идеальном состоянии. Ее полотно укладывали японцы при помощи компьютерных технологий. Они надеялись ускорить перевозку товаров между их заводами по производству удобрений в Аркадельфии и Литл-Роком. К сожалению, через девяносто миль автострада сужалась, превратившись в обычную дорогу с традиционным для пояса неровным, растрескавшимся покрытием.

– Я люблю Лиэнн, – тихо произнес Лео. – Я люблю ее, а она любит меня.

– Я тронут. Просто потрясен. Ты знаком с ней целые сутки.

– Считаешь, только тебе позволено влюбляться?

– Послушай, займись чем-нибудь полезным. Проверь телефон на жучки и устройства слежения.

– Уже проверил.

– Проверь еще раз.

– Уже проверил. – Лео обернулся. Лиэнн осталась в двадцати милях позади, но он, наверное, представлял ее рядом с собой: девушка стояла у белого штакетника и махала ему кружевным платочком. – Нашел два. Оба больше не опасны. – Толстяк достал телефон, включил питание и открыл крышку.

– Я же тебя просил не делать это. Ты должен был его полностью обесточить и не включать, пока он нам не понадобится.

– Занятная штуковина. – Лео с высунутым языком стал ковыряться во внутренностях прибора согнутой проволочкой. – Качающаяся частота… никак не меньше пятидесяти миллионов пермутаций… но если знать, что делаешь…

Из телефона раздался шум помех.

– Лео!

«…найти так ничего и не удалось, но нужно удостовериться. Загрузка пятнадцати транспортов будет завершена к полудню», – отчетливо прозвучал мужской голос. Произношение выдавало жителя штата Теннесси. Толстяк осторожно скользил проволочкой по печатной плате. Снова затрещали помехи, потом раздался другой голос: «Опять курица на ужин. Меня уже тошнит от нее. Если не слышал, Грейвенхольц вышел на тропу войны, так что не высовывайся».

Лео закрыл телефон, извлек аккумулятор.

– Сами они не могут нас слышать, я угадал? – спросил Ракким. – Не могут нас слышать, когда мы прослушиваем их переговоры?

Толстяк фыркнул.

– Неужели можно быть настолько тупым.

Их обогнала колонна ржавых грузовиков Национальной гвардии. Солдаты, раскачиваясь в открытых кузовах, угрюмо поглядывали из-под касок на пассажиров «кади». Сонные и небритые, в заляпанной грязью форме, они держали на коленях начищенное до блеска оружие.

– У меня есть вопрос, – произнес Лео, когда колонна скрылась из виду. – Только не смейся.

– О’кей.

– Я серьезно. – Юноша откашлялся. – Ночью я занимался любовью с Лиэнн.

– Не шутишь?

Толстяк кивнул, почти закрыв глаза.

– Четыре раза. Этой ночью… я делал это впервые, – продолжил он. – А Лиэнн – нет. – Он смотрел на дорогу через ветровое стекло. – Я хочу знать, как можно определить, что женщине было так же приятно, как и тебе?

– Хочешь знать, притворялась она или нет?

– Не совсем так. Было ли ей также невероятно, изумительно хорошо, хотя она занималась этим раньше? – Лео пристально посмотрел на него. – Не смейся, я говорю серьезно.

– Я не смеюсь. – Ракким действительно не смеялся. – Тебе самому показалось, что Лиэнн приятно?

– Да. Думаю, да.

– В таком случае больше об этом не думай. Других доказательств не требуется.

– Первый раз… – Лео смущенно замолчал. Мимо на скорости не меньше сотни миль в час пронесся трейлер «мацусита», груженный цистернами с удобрениями. – Первый раз… все продолжалось не слишком долго.

– Вполне нормально.

Лео заерзал на сиденье.

– Я кончил, едва успев войти в нее.

– В первый раз, – Ракким задумался, – испытываешь страх перед женщиной. Да, она прекрасна, но внушает страх.

– А тебе уже давно не внушает.

Бывший фидаин засмеялся.

– Иногда внушает. И благодаря этому женщины кажутся еще более прекрасными.

Они проехали мимо гигантского «Уол-Марта» с выбитыми стеклами и просевшей крышей. Заброшенные торговые центры, разграбленные и покрытые граффити, встречались на всей территории пояса.

– А есть какой-нибудь секрет? – спросил Лео. – Чтобы все не кончалось так быстро?

– Спроси у отца. Мне с тобой о таких вещах говорить вроде как не положено.

– Отца здесь нет, и у него я спросить не могу. А ты мой друг.

Ракким бросил взгляд на него. Юноша с вытаращенными глазами явно ждал ответа.

– Да, Лео, я твой друг.

– Ну?

– Не знаю, как сказать. Попытайся стать с женщиной единым. Почувствовать себя ее частью. Нет, частью чего-то нового… Или просто наслаждайся, и природа позаботится обо всем остальном. Четвертый раз ведь длился дольше, чем первый?

– Я рассчитывал в уме значение «пи». Потому и получилось дольше.

– «Пи»? Это часть окружности или что-то в этом роде?

– Отношение длины окружности к диаметру.

– Значит, ты занимался геометрией и сексом одновременно?

– Я рассчитал «пи» до двести пятьдесят восьмого десятичного разряда, а дальше не смог себя удерживать. Эй! Это совсем не смешно!

– Извини. – Ракким стиснул зубы и задышал ровно. – Не смог, значит, не смог.

– Ладно. Я все понял.

– Лео, не терзай себя. Секс не должен быть идеальным. Иногда он может быть даже смешным.

– А я хочу, чтобы все было идеальным.

– Извини, приятель, но добро пожаловать в обезьянник, в котором идеальному места нет.

Они замолчали. «Кадиллак» летел в общем потоке. Несколько машин впереди отделяли их от синего седана с массой хромированных деталей. «ЕДИНА НАЦИЯ ПОД БОГОМ» [23]23
  Часть клятвы верности флагу США.


[Закрыть]– гласила наклейка на его бампере. Изображенный на ней Иисус держал в руках штурмовую винтовку.

– Спасибо… за то, что сделал для меня, – наконец пробормотал Лео, опуская и поднимая стекло. – Скоро доедем до фермы твоего друга?

– Если повезет, будем у него ужинать. Ты не жил по-настоящему, если не попробовал молочного печенья Флоренс Тигард.

Лео достал телефон. Уставился на него.

– Когда все кончится, мы привезем к ним Мозби, – сказал Ракким. – Представь, как встретит тебя Лиэнн. Ты будешь в ее глазах мужчиной, который держит слово.

– Просто очень хочется поговорить с ней. – Толстяк убрал аппарат в карман. – Я скучаю. Это глупо?

– Нет.

– Ты по жене иногда скучаешь. Я вижу. Ты становишься молчаливым. Молчаливым по-другому, не как всегда. Замираешь, словно погрузившись куда-то, и взгляд твой наполняется счастьем. Когда мы встретили семью в бакалейной лавке – помнишь, муж и жена держались за руки, а ребенок сидел на плечах отца, – ты думал о Саре?

Ракким кивнул. Честно говоря, он просто опешил.

– Ты тоже беспокоишься о Саре? Я так думаю, потому что сам беспокоюсь о Лиэнн. Она умна, но мы с тобой знаем, что это плохая защита. Здесь слишком много идиотов.

– Больше, чем тебе кажется, Лео.

22

Вероятно, они совершили большую ошибку, отправившись сюда, но матери осточертело сидеть дома, да и Майклу не мешало побывать на свежем воздухе. Как говорил Ракким, лучше всего прятаться в толпе. Как же его не хватало. Рядом с ним Сара чувствовала бы себя куда спокойнее.

– Твой отец любил ходить на уличную ярмарку в день святого Себастьяна, – рассказывала Кэтрин Дуган, пробираясь сквозь толпу празднующих горожан. – Даже после перехода в другую веру мы часто тайком бегали на них, чтобы поесть сосиски с соусом «чили» и попить пива. Он говорил, что такие ярмарки нравятся ему больше, чем крупные и официальные, но я думаю, он еще считал их более безопасными. Меньше любопытных глаз. Джеймс ведь занимал такое высокое положение, и ему полагалось во всем служить примером, но он так любил жизнь.

Не меньше тысячи человек собрались на перекрестке в центре Равенны, одного из многочисленных католических районов Сиэтла, поскольку на празднике христиане, умеренные и модерны могли свободно пообщаться друг с другом вне Зоны. Иными местами для подобного социального взаимодействия они практически не располагали. Мать и дочь остановились посмотреть на жонглера в костюме Дяди Сэма. Посланные им в воздух мускусная дыня, банан, фигурный молоток и большой кухонный нож образовали круг, становившийся все больше и больше.

Сидевший на плечах Сары Майкл хлопал в ладоши, крича вместе с остальными зрителями:

– Быстрей, быстрей!

Они оделись наподобие модернов. Головные платки, яркие паранджи, просторные шаровары и спортивные тапочки на случай, если придется убегать. Сару наверняка искали люди Старейшего, а Кэтрин и вовсе мог узнать любой человек с хорошей памятью, создав им тем самым массу проблем. Пару лет назад президент Кинсли без лишнего шума исключил вдову Джеймса Дугана из списка самых разыскиваемых преступников, а Спайдер, проникнув в центральную компьютерную систему, стер ее биометрические данные вместе с данными Раккима и Сары, но подобные меры спасали только от камер слежения и проверок на границах. Праздное любопытство могло иметь куда более катастрофические последствия. Сара поправила паранджу, полностью закрыв лицо.

«Успокойся!» Единственный полицейский патруль на ярмарке состоял из пары католиков. Они бесцельно бродили по площади, набивали рты сластями и улыбались женщинам. Одинокий «черный халат» расталкивал гуляющих локтями. «Успокойся, Сара, успокойся и веселись». Блюстители нравственности игнорировали модернов, считая их уже проклятыми.

Майкл жизнерадостно щебетал, словно мог читать ее мысли.

Вдоль по улице выстроились киоски, где продавали сосиски, бургеры, равиоли, толстые яблочные пироги, сахарную вату, рулеты с пеканом, конфеты ко Дню вознесения и другие лакомства, а еще посетители ярмарки могли поиграть здесь в азартные игры, например в дартс или в бинго со случайной выборкой. Из-под прилавка продавали домашнее пиво, вино, старые флаги США и спутниковые декодеры. Среди зевак сновали пронырливые продавцы запрещенных картинок и фокусники, под ногами рыскали бродячие собаки, а на каждом углу играли местные музыканты. Ярмарка была шумной, даже чересчур, и еще беспорядочной, свободной и немного порочной.

Над толпой развевались полотнища с изображением самого святого Себастьяна. Стрелы унизали его красивое, не прикрытое ничем, кроме белой набедренной повязки, тело. Едва ли не самым популярным лакомством на ярмарке считались «капли святой крови» – горячие леденцы с корицей, освященные одним из присутствующих здесь священников. Грузный торговец протянул пакет с ними «черному халату», но тот проклял его, пригрозив высечь. Толстяк рассмеялся, и толпа зашлась хохотом вслед за ним. Кое-кто принялся вслух цитировать псалмы. «Черный халат» поспешил убраться подальше.

Кэтрин, приподняв край бледно-зеленой вуали, ела розовую сахарную вату. Свой хиджаб она откинула назад в беззаботной современной манере, приоткрыв блестящие, чуть тронутые сединой волосы.

– Я так рада, что ты меня сюда вытащила. Люди, музыка, танцы. – Мать обвела площадь взглядом. – Почти… идеально.

– Ты все еще думаешь об отце? – спросила Сара. Сын играл ее волосами.

– Мы часто брали тебя с собой. Ты сидела на его плечах, как Майкл сейчас сидит на твоих.

– Кажется, я это смутно припоминаю.

– С его плеч ты могла видеть весь мир, – грустно улыбнулась Кэтрин. – Ты сама так говорила.

Отец Сары Джеймс Дуган много лет назад возглавил Службу государственной безопасности новообразованной Исламской республики. Добрый красивый мужчина, бывший олимпийский чемпион, чья выдержка и внешность немало способствовали умиротворению христиан во время Перехода. Когда фундаменталисты выступили с требованием повесить на фонарных столбах всех идолопоклонников и гомосексуалистов, он арестовал нарушителей порядка и пригрозил упечь за решетку руководство «черных халатов», если оно не умерит пыл своих последователей. Защита дома от врагов, как внутренних, так и внешних, всегда являлась крайне трудной задачей.

Из залива Элиот уже двадцать пять лет торчал хвост аэробуса. Бешеные бразильские христиане, захватившие его, чуть-чуть не дотянули до президентского дворца. Другие террористы почти полностью разрушили отель «Спейс нидл». Мормоны никак не желали уняться и продолжали засыпать окрестности города самодельными взрывными устройствами. Успехи Службы государственной безопасности редко рекламировались, дабы не вызвать резонанс среди населения, однако они впечатляли. Сотрудники СГБ пресекли три покушения на жизнь президента, сорвали план взрыва плотины в каньоне Гранд-Кули, предотвратили поджог главного нефтеперегонного завода в Лос-Анджелесе. Молодому, но очень популярному Джеймсу Дугану прочили кресло президента, когда Кинсли уйдет в отставку.

Возможно, так бы и получилось, только двадцать четыре года назад главу Службы безопасности убил один из его собственных охранников. Приказ отдал Старейший. Рыжебородый, родной брат и заместитель Джеймса, сам едва избежал смерти. Возглавив СГБ, он безжалостно расправился с преступниками и уничтожил большую часть разветвленной сети Старейшего. Кроме того, погибли и многие ни в чем не повинные люди. Немало их пострадало из-за ложных обвинений. Кэтрин также заподозрили в заговоре с целью убить мужа, и ей пришлось спасаться бегством. Сару, в то время еще только начавшую ходить, взял на воспитание Рыжебородый. Выращенная в традициях ислама, она так и осталась мусульманкой, мать же ее, двадцать четыре года скрываясь в монастыре, вновь приняла католицизм. Отказ от истинной веры и возвращение в прежнюю сам по себе считался преступлением, заслуживающим смертного приговора по обвинению в вероотступничестве.

Человек на ходулях в костюме Папы Римского шел сквозь толпу, распространяя вокруг себя запах ладана. Сын протянул к нему ручонки. Человек, покачиваясь, благословил его, потом достал из-за уха малыша шоколадку и вручил ее Майклу. Тот вытаращил на волшебника глаза, отправил угощение в рот и захлопал в ладоши.

– Больше всего мне нравится то, что католик имеет право смеяться над другими католиками, – прошептала Кэтрин на ухо Саре, хотя из-за шума вокруг ее бы все равно никто не услышал. – От нищих до Папы мы все равны в глазах Господа. Все мы в равной степени грешны и глупы. – Она перекрестила человека на ходулях палочкой с сахарной ватой. – Попробуй поступить так с каким-нибудь твоим аятоллой.

Мимо прошла, держась за руки, пара молодых католиков. Они кормили друг друга блинчиками с земляничным джемом. Сара украдкой смотрела на них и вспоминала Раккима.

– Истинная мусульманка должна подавлять в себе чувства и желания, – повторила по памяти Кэтрин. – Правильно? Истинная мусульманка не должна принимать решения самостоятельно. Ее цель – добиться внутреннего спокойствия.

– Мама, я не хочу говорить о религии.

– Ты чувствуешь внутреннее спокойствие, Сара? Я никогда не чувствовала, даже когда хотела верить, – не унималась Кэтрин. – Такая женщина, как ты, умная, сильная, независимая, неужели ты не находишь, что даже твой умеренный ислам не дает тебе свободно дышать.

– А ты? Никто не заставлял тебя принимать ислам, тем не менее ты это сделала.

– Тогда все было иначе. Нам не давали дышать более страшные понятия. Этот ложный либерализм, согласно которому ничто не являлось грехом и все было дозволено.

– Я изучала довоенную историю, мама.

– Ты изучала, но не жила там. – Кэтрин сверкнула зелеными глазами. – Не понимаешь, как все было на самом деле. Тогда снимали фильмы, которые показывали в каждом городе, каждом торговом центре, фильмы, в которых женщин подвешивали вниз головой и пытали электрическими дрелями, пилами, паяльными лампами. И что самое страшное, люди не стыдились того, что их могут увидеть входящими в такие кинотеатры. Никто ничего не стыдился. Постыдной была только сама стыдливость.

– Мама! – Сара указала глазами на Майкла, определенно навострившего уши.

– Я просто хочу сказать, – Кэтрин взяла дочь под руку, – что тогда ислам показался нам ответом на наши молитвы. Папа был нерешительным, а протестанты… Твой отец говорил: «Когда религия не может определить, что является истинным злом, она перестает быть религией и становится похожей на федерацию боулинга». Ислам предложил ясное объяснение того, что правильно и неправильно, плохо и хорошо, и я приняла его всем сердцем. Я не пытаюсь оправдываться. – Она сжала руку Сары, заметив пробивающегося сквозь толпу высокого костлявого мужчину с полным ртом кривых зубов, одетого в черный халат. – Мы были рады поменять незначительную свободу на набор четких правил. – Она оттащила дочь в сторону, уступая дорогу блюстителю нравственности. – Мы тогда не думали, кто эти правила будет устанавливать.

Сара едва заметно опустила голову, когда «черный халат» проходил мимо. Так же поступила и мать.

– Ай! – завопил мужчина, схватившись за блестящую лысину.

Майкл, хихикая, вертел в руках черный тюрбан, стянутый с головы смешного тощего дядьки.

– Наглый мерзавец! – взревел «черный халат», дернув к себе неотъемлемую часть мужского одеяния. Длинная полоса ткани размоталась.

Малыш смеялся и хлопал в ладоши.

Блюститель нравственности замахнулся гибкой тростью.

Сара вскрикнула от боли, подставив руку под предназначенный Майклу удар. Глаза выцарапать! Она вцепилась в лицо «черного халата», но и тот, одурев от ярости, принялся избивать ее с удвоенной силой.

– Отдай мне щенка, блудница! – вопил он, орудуя тростью.

Сара упала на землю, закрыв Майкла собственным телом и извиваясь под градом ударов. Люди вокруг расступились. Всех пугало безумие мужчины в черной одежде. Никто не решился вмешаться. Никто даже не попытался остановить его. Христиане не смели поднять руку на духовное лицо правоверных. Никогда. Сара закричала, когда трость ударила ее по почкам. В кармане лежал шокер. Носить их женщинам, конечно, запрещал закон. Маленький, не больше ладони, но мощности вполне бы хватило лишить сознания любого. Даже «черного халата». Она сунула руку в карман, нащупала шокер, но удары продолжали сыпаться непрерывно. Ее словно изжалил рой разъяренных шершней.

– Смилуйся! – Кэтрин бросилась к мужчине со смиренно прижатыми к груди руками. – Во имя Аллаха милосердного!

Плюнув ей в лицо, «черный халат» занес трость для нового удара, и тут ему в пах влетело колено старшей из женщин. Очень сильно. Блюститель нравственности аж подпрыгнул, а полы его одеяния взметнулись вверх, подобно лепесткам черной лилии.

Кэтрин бросилась поднимать дочь на ноги.

Поверженный со стоном катался по земле возле раздавленной трубочки мороженого. Губы его свела судорога, и вообще он едва мог дышать.

Прижав к груди Майкла, Сара бросилась бежать сквозь толпу. Платок слетел с ее головы. Кэтрин не отставала.

– Схватить их! – «Черный халат» поднялся на колени, однако снова упал, прижав ладони к паху. – Схватить!

Толпа сомкнулась, заслонив от него женщин с ребенком.

23

Чан с помоями весил не менее двухсот фунтов, но Билл Тигард легко поднял его и опрокинул содержимое в корыто. Отставив пустой в сторону, он взялся за следующий. Свиньи с визгом набросились на угощение. Их хозяин улыбнулся и захромал вдоль ограды. Однажды он поведал Раккиму о пулевом ранении, полученном в бурный период жизни, – рассказывая тогда, Билл подмигнул жене – перед тем, как ему посчастливилось обрести Флоренс и Бога, – тут он подмигнул снова, – да-да, именно в этом порядке. Пот катился по его голым рукам. Вздутая буграми мышц черная кожа блестела в лучах заходящего солнца. Бывший фидаин не видел его десять лет. Тигард по-прежнему выглядел очень сильным мужчиной, лишь коротко остриженные волосы чуть тронула седина да появился солидный живот.

Пока Билл кормил хрюшек, он что-то пел им, уговаривал скушать побольше, точно они испытывали недостаток аппетита. Свиноводы, по крайней мере большая их часть, использовали бетонные свинарники площадью от одного до двух акров и автоматические системы раздачи корма, но Тигард принадлежал к числу мелких фермеров. Традиционалист как по необходимости, так и по предпочтениям, он имел гордый и независимый нрав. Его жирные свиньи валялись в грязи, а корм рос на полях, готовился на кухне и хранился в мешках из-под сорго «Индиан Джек». Билл вместе с домочадцами сам растил животных и сам их забивав когда наступало время.

Продолжая тихонько напевать, великан возился у проволочной ограды. Ракким с бесшумностью тени подкрадывался ближе и ближе. Шаг за шагом. Он уже мог разглядеть аккуратную штопку Флоренс на потрепанном комбинезоне. Каплю пота, свисавшую с правого уха фермера. Бывший фидаин даже различил мелодию песни. «Старый крепкий крест». Ракким стал подпевать, и его голос незаметно сливался с густым басом Тигарда. Билл, по-прежнему ничего не замечая, поднял очередной чан.

– Отойди от него, дорогой, или я отстрелю тебе яйца.

Он медленно повернулся. За спиной раздался грохот брошенного на землю бака, однако Ракким предпочитал смотреть на Флоренс. Хозяйка стояла на крыльце дома со штурмовой винтовкой в руках. Опустив взгляд, бывший фидаин увидел крошечную красную точку у себя в паху. Он раскинул руки в стороны.

– Легкая мишень, мэм, учитывая, как щедро наградила меня природа. В голову и то попасть труднее.

Тигард схватил его за куртку, оторвав от земли.

– Ты кто… – Он осекся, разглядев незваного гостя, и лицо фермера расплылось в широченной улыбке. – Рикки?! – Великан прижал Раккима к груди, едва не раздавив ему ребра. – Мать, не стреляй, это Рикки!

– Рикки? – Стройная женщина с высокими скулами, словно высеченными из красного дерева, торопливо подошла к ним. – Так это ты, мой мальчик?

Ракким поцеловал ее в обе щеки.

– Да, мэм, это я.

Флоренс рассмеялась.

– Ты по-прежнему целуешься, как француз.

– Голоден? – спросил Тигард.

– А у мусульманина на коленях есть мозоли?

– Тогда ступай в дом и мой руки, – распорядилась Флоренс. – Будем ужинать, как только Билл закончит возиться с боровами. – Она провела ладонью по широкой спине мужа. – Скажу мальчикам, что Рикки приехал.

– Я пока побуду с Биллом. – Ракким направился к сваленным на землю мешкам с кукурузными початками, поднял один и вывалил в кормушку. – Судя по виду, старику нужна помощь.

– Смотри не надорвись. – Тигард подошел к нему. – Небось как уехал отсюда, ни дня не работал.

Флоренс, покачав головой, забросила винтовку за плечо и вернулась в дом. Двухэтажное строение размерами не отличалось, но выглядело довольно ухоженным, с белеными стенами и зеленой отделкой. На разбитых по его периметру клумбах цвели яркие красные и желтые тюльпаны. У задней стены выстроились в ряд древние инструменты: грабли для сена, вилы и лопаты. С огромной косой мог управляться только сам хозяин.

Ракким подождал, пока за Флоренс закроется дверь кухни.

– С каких пор она встречает гостей с оружием в руках?

Тигард фыркнул, перебросив чан с помоями на другое плечо.

– Налетчики появились. У гоняют скот, жгут дома. В соседнем округе целую семью нашли застреленной. Хозяйку, прежде чем убить, изнасиловали. Скорее всего, горожане. Устали от гостеприимства Бирмингема или Декейтера и сочли своих сельских родственников достойной добычей. Заявятся сюда – пожалеют, что уехали из дома.

– У тебя была собака.

– Джеф умер три месяца назад. – Тигард опорожнил последнюю емкость. – Как вспомню о нем, так до сих пор плакать хочется.

– Тебе надо завести другую собаку. Самая дешевая охранная система. Или, если хочешь, завтра установим обычную. Самую примитивную. Если на главной дороге будет стоять датчик, который срабатывает на тепло, это все же лучше, чем ничего. С утра съездим в город и купим все, что нужно.

– С каких это пор ты стал таким умным?

– К сожалению, ни с каких, но у меня есть помощник. – Ракким махнул в сторону амбара.

Из укрытия появился Лео. Он направился к ним, высоко поднимая ноги и стараясь не наступить на кучи навоза.

– Идет, словно земле одолжение делает, – усмехнулся Тигард.

– Хороший парень. Немного странноватый, но если дело касается техники, может превратить воду в вино. – Ракким помахал толстяку. – Поторопись, ужин готов.

Сразу ускорив шаг, юноша поскользнулся. Упасть он не упал, однако брезгливо поморщился и вытер ногу о траву.

Еще через полчаса вся семья и гости сидели за столом, опустив головы.

– Рикки, ты прочтешь молитву? – попросила Флоренс.

– Господи Боже, Отец Небесный, благослови нас и эти дары Твои, которые мы принимаем от щедрот Твоих. Аминь.

– Аминь, – одновременно произнесли Флоренс и Билл.

– Аминь, – сказали два их сына – Джеймс и Мэтью.

Лео пробормотал что-то неразборчивое и потянулся к блюду с картофельным пюре.

– Мне всегда нравились хорошие едоки, – заметила хозяйка, с улыбкой глядя, как толстяк накладывает в свою тарелку пюре, кукурузу в белой подливке и ломти вяленой свинины. А когда юноша обильно полил образовавшуюся гору соусом, она одобрительно кивнула.

– Спасибо. – Лео принялся жевать с открытым ртом, роняя обратно половину кусков.

Мэтью нарезал мясо аккуратными тонкими полосками. Он смерил толстяка полным отвращения взглядом. Джеймс не отрываясь смотрел в открытый рот гостя с интересом спелеолога. Разнояйцевые близнецы совсем не походили друг на друга. Высокий худощавый Мэтью отличался умом и спокойным характером. Коренастый и мускулистый Джеймс быстро выходил из себя и так же быстро влюблялся. Мэтью стал стипендиатом Школы экономики в Атланте, самом престижном коммерческом университете на территории пояса. Джеймс поступил на службу в морскую пехоту, и через неделю ему предстояло отправиться на базу для прохождения основного курса боевой подготовки.

– Ты когда-нибудь управлял трактором? – спросил Тигард.

Лео не сразу понял, что обращаются к нему. Он покачал головой.

– И Рикки тоже не управлял, пока не пришел в наш дом. Так мы и подружились. Он увидел, как мы с сыновьями пашем поздно вечером, и спросил, не нужна ли помощь. – Великан продавил ложкой ямку в пюре и осторожно заполнил ее соусом. – Мало кто предлагает помощь незнакомым людям. Настоящий добрый самаритянин.

– Близнецам тогда не исполнилось девяти. – Ракким рассеянно улыбнулся. – Мэтью сидел за рулем, а Джеймс за рычагами.

– Была у нас пара наемных работников, но их как раз забрали вербовщики, – пояснил Тигард юноше. – Не знаю, что бы мы делали, если он не появился. Сев бы ко времени не закончили. И так уже отставали на неделю.

– Ты бы справился. – Флоренс с удовольствием наблюдала, как вся семья ужинает. – И ты, и мальчики. Возможно, собрали бы только половину урожая, ну так затянули бы потуже пояса и все равно выжили. Господь бы нас не оставил.

– Господь помог тем, что послал нам Рикки, – сказал Тигард.

– Я бы назвал это палкой о двух концах. – Ракким добавил соус в пюре. – Что будешь делать, когда парни уедут?

– Джеймс два года постепенно переводил ферму на менее трудоемкие культуры, – ответила за мужа Флоренс. – Мы начали выращивать больше люцерны, окры и батата, меньше кукурузы и соевых бобов.

– Не только менее трудоемкие, но и более дорогие, – добавил Мэтью. – Гибридная окра, которую Джеймс уговорил нас выращивать, лучше переносит транспортировку. Это позволяет нам продавать ее на бразильском рынке, а в связи с увеличением экспорта говядины поползли вверх цены на люцерну.

– Рикки, с мамой и папой будет все в порядке, – заверил Джеймс. – Мэт договорился о кредите с одним банком в Атланте, который позволит папе купить пару роботракторов. Ему достаточно будет только запрограммировать их, и они сами выйдут в поле и сделают все, что необходимо.

– Сеять, окучивать, удобрения сыпать, урожай снимать. Все, что пожелаешь, – кивнул Тигард. – Мне даже на кнопки нажимать не придется.

Флоренс похлопала мужа по мускулистой руке.

– Он считает, что из-за новых тракторов он станет толстым и ленивым.

– Фермер, у которого руки не запачканы землей, не может называть себя фермером, – наставительно произнес Билл.

– Производство увеличится на семнадцать процентов, – сказал Мэтью. – Даже с учетом выплат по кредиту.

– Папа, свиньи никуда не денутся, – напомнил Джеймс. – Как только захочешь испачкать руки, они всегда к твоим услугам.

– В работе на ферме есть одно преимущество, – заметил Тигард. – Никогда не будешь голодным.

– Лео, Билл сказал, что ты разбираешься в электронике. Он не любит хвастаться, но сумел что-то сделать с антенной, и теперь мы можем подключаться к бразильской спутниковой системе. Говорит, что их прогнозы погоды гораздо лучше тех, которые выдают в поясе. – Хозяйка подложила пюре в тарелку юноши. – Может быть, завтра утром он покажет тебе, что он с ней сделал.

Полученная информация заинтересовала толстяка. Он даже перестал жевать.

– Фермерство – благое дело. – Тигард посмотрел на жену. – Кроме того, все кажется приятнее, когда ты ближе к земле.

Флоренс покраснела.

– Что скажешь? – обратился хозяин к Лео.

Юноша прищурился.

– Вы со мной разговариваете, сэр?

– Тебя же продали по контракту?

– Контракт уже оплачен, – поспешил вмешаться Ракким.

– Значит, я его перекуплю, – сказал Тигард. – Передай владельцу, что я заплачу на двадцать процентов больше.

– Билл, – произнес бывший фидаин, – это невозможно.

– Вы хотите, чтобы я работал здесь? – спросил Лео.

– Папа, поверь мне, с роботракторами тебе будет легче, – заверил Мэтью.

– После курса подготовки мне дадут четырехнедельный отпуск, – сказал Джеймс. – Я буду приезжать, как только появится возможность.