Текст книги "Грехи ассасина"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

33

Бэби коснулась пульта дистанционного управления. Дверь открылась.

Промокший до нитки Грейвенхольц остановился в холле.

– Полковник?

– Лестер, заходи.

Грейвенхольц снял мокрую куртку и провел ладонью по коротким волосам, стряхивая дождевые капли. В детстве у Бэби был кот с такой же ярко-рыжей шерстью. Он иногда слизывал молоко с ее живота, пока однажды мама не застала дочь за этим занятием.

– Полковник?

Бэби поманила его с постели, приподняв ногу. Подвенечное платье скользнуло по голому бедру.

– Лестер, ты с ним разминулся.

Грейвенхольц окинул взглядом комнату. Посмотрел в окно на часового.

– Не смешно.

– А мне смешно.

Он положил чип с информацией на кофейный столик.

– Это мой рапорт за сегодня. Передай Полковнику, когда он вернется.

– Полковник вернется только часа через два. – Бэби потянулась. Расстегнутое платье сползло, оголив груди. – Часовой сменится через десять минут. Ты можешь выйти через заднюю дверь, когда захочешь, и никто не узнает, сколько времени ты здесь находился.

Грейвенхольц не мог оторвать от нее глаз. Вода стекала с его волос. Капли повисли на мочках ушей жемчужными серьгами.

– Почему бы тебе не снять мокрую одежду, пока ты не простудился, – сказала Бэби. – Будь как дома.

Лестер посмотрел в окно, потом на нее.

– Но я… я не могу.

– Говоришь так каждый раз. – Она медленно, очень медленно перекатывала правый сосок между большим и указательным пальцами. – Но, Лестер. Ты всегда можешь.

– Простите, что пришлось побеспокоить вас ночью, но вы сами сказали, докладывать немедленно, если я…

– Очень рад, что вы так и сделали, мистер Мозби. Вам нет необходимости извиняться. – Полковник приказал адъютанту остаться в главном тоннеле, а сам направился через узкий проход в ответвление. Мозби последовал за ним. – Итак, что вы нашли?

– Будет лучше, если вы сами увидите.

Заинтригованный энтузиазмом искателя, Закари Смит заторопился по тоннелю. Он мерз в отсыревшей одежде. Светильники, равномерно развешанные на потолке, почти не освещали темного коридора. Бэби правильно не захотела вылезать из теплой постели. И еще более правильно поступила, пытаясь отговорить его. Полковник улыбнулся, вспомнив жену в подвенечном платье. Ногу свело судорогой. Она заставляла мужа почувствовать себя моложе на двадцать, даже тридцать лет, но, к сожалению, по-настоящему молодым он не становился. Иногда Бэби полностью выматывала его.

– Бригады, как вы можете видеть, отлично поработали, – сказал Мозби. – Вы можете ими гордиться, сэр.

– Да-да, хорошая работа, – рассеянно произнес Полковник, не совсем понимая, куда клонит искатель.

Джон похлопал ладонью по стене.

– Здесь был обвал. Рабочие вынесли мелкие обломки, а крупные раздробили кирками и зубилами. Они очень рисковали. Применять взрывчатку или отбойные молотки мы не могли, чтобы не обрушить всю шахту.

Полковник взглянул наверх, поежился и поспешил за Мозби. Ему не понравилось напоминание о глубине и многометровой толще, в любой момент готовой обрушиться им на головы.

Они долго шли, то скрываясь в темноте, то выныривая из нее. По мнению Закари Смита, светильники следовало развесить ближе друг к другу. Гораздо ближе. Тоннель уходил вниз, затем сворачивал круто влево. Он заметно расширился, но легче от этого не стало. Полковник взглянул по сторонам и заторопился дальше. Тишину нарушало только их дыхание.

– Уже близко, – раздался из темноты голос Мозби.

– Нет проблем.

Температура как будто падала с каждым шагом. Закари Смит дрожал от холода, тогда как искатель чувствовал себя вполне комфортно в тонком свитере. Еще один поворот – и Полковник замер с открытым от изумления ртом.

– Я вас понимаю, – заметил Мозби. – На меня оно произвело такое же впечатление.

Перед ними раскинулась огромная пещера с гладким, как полированный обсидиан, озером не менее ста ярдов в ширину. Мозби расставил прожекторы по его периметру, но их лучи не могли пробиться сквозь толщу угольно-черной воды. Определить высоту пещеры также не представлялось возможным. Лишь смутные очертания позволяли догадываться о ее истинных размерах.

– Я не думал, что озеро окажется настолько большим.

– Глубину мне измерить не удалось. Во всяком случае, пока, – произнес искатель. – Я обнаружил его меньше трех часов назад. Кроме меня, вы первый человек, который его видит.

Полковник сделал неуверенный шаг вперед.

– Мы словно попали в новый мир.

– Вы слишком романтичны. Меня интересует только то, что температура здесь не выше тридцати пяти градусов.

– У тебя есть все необходимое оборудование?

– Да.

– Как быстро ты можешь начать? – Голос Полковника эхом разнесся по пещере. Он поежился и сунул руки в карманы. – Конечно, тебе нужно отдохнуть, – добавил он чуть тише, – но ты не можешь не понимать, что время…

– Я хочу показать вам еще кое-что, – перебил Мозби. – Нашел его на берегу, под камнями.

Он достал из кармана синий эмалированный значок с золотым орлом. Полковник внимательно рассмотрел находку. Он никогда не видел ничего подобного.

– Там были и другие предметы: клапан от надувной лодки – ее, вероятно, затопили, когда в ней отпала необходимость, – аккумуляторы. Люди явно торопились.

– Вполне оправданно. К чему ты клонишь?

– Сэр, вы сказали, что я ищу ящик с историческими реликвиями. В нем, по вашим словам, находится Декларация независимости, Конституция, Манифест об освобождении рабов. Они помещены в заполненные азотом контейнеры и защищены холодом.

– Все верно, Джон.

– Вы сказали, что их вывезли из Национального архива, как только начались беспорядки, за несколько месяцев до ядерного взрыва в Вашингтоне. И что занималось этим Федеральное бюро расследований. Они поместили документы сюда, заменив подлинники копиями.

– Мистер Мозби, мне не нравится ваш тон.

Искатель повернулся к нему. Свет фонарей отражался от его черной, как поверхность озера, кожи, а взгляд сделался таким же холодным, как вода в нем.

– Полковник, со всем уважением, я не люблю, когда меня обманывают.

Они стояли друг напротив друга, одни в огромной пещере. Закари Смит ощущал над головой колоссальный вес, готовый стереть их в порошок. Он с трудом дышал. Какой же силой воли и каким мужеством обладал человек, готовый не только нырнуть в черную ледяную бездну, но и сохранивший надежду вернуться живым. Полковник молчал. Без всякого сомнения, ложь сейчас служила ему плохим помощником, и он злился на себя за необходимость выкручиваться.

– Итак, ты нашел какой-то значок и смеешь обвинять меня в…

– Это не просто значок, сэр, а нагрудный знак. И не ФБР, а армейский.

Полковник бросил находку ему.

– Конечно, документы такой государственной важности. Бесценные исторические реликвии. – Один из прожекторов, мигнув, погас, и он едва справился с паникой. – ФБР, очевидно, обратилось за помощью к военным.

– Нет, сэр. Данный знак на две ступени выше уровня «совершенно секретно». Такие выдавались весьма немногочисленной группе особых профессионалов. Я прежде никогда не видел чего-либо подобного, но мне когда-то описали его. Эти профессионалы называли себя гробокопателями. В шутку, конечно, потому что от их работы зависела национальная безопасность. – Еще один прожектор мигнул, однако продолжал гореть. Мозби подошел еще ближе к Полковнику. – Гробокопатели занимались только одним, повторяю, только одним делом: они обеспечивали безопасность проектов «Черный лед». Очень страшных. Способных уничтожить весь мир. Настолько опасных, что президенты не рисковали информировать о них других политиков. Итак, скажите мне, сэр. – Их лица разделяло всего несколько дюймов. – Что я здесь ищу?

Полковник смотрел на черную гладь воды и ждал, пока стихнет эхо голоса Мозби.

– Если бы я знал, сынок, – еле слышно произнес он. – Если бы я знал.

Искатель кивнул в сторону озера.

– Вы уверены в том, что хотите, чтобы я нашел то, что там спрятано?

Страшная усталость навалилась на Полковника. Причиной ей не служили ни возраст, ни напряженная работа. Оставляя после себя лишь боль и утомление, от него стремительно ускользало все, что он раньше ценил.

– Слишком поздно.

– Нет, сэр, не поздно. Давайте просто уйдем. Рабочим вы скажете, что тоннель оказался пустым. Еще через пару недель свернете все работы на площадке и отправитесь домой. Люди любят вас, сэр, причем не только ваши подчиненные. Территория, которой вы управляете, занимает почти полштата. Все знают, что вы готовы их защитить, поступаете по справедливости, не обманываете. Не о многих местах пояса можно сказать то же самое. А та штука, что лежит на дне озера, изменит все. Поэтому старый режим и предпочел спрятать ее здесь. Поэтому он не хотел, чтобы кто-нибудь нашел ее.

– Я знаю.

– Тогда давайте уйдем.

Полковник покачал головой.

– У меня есть обязательства перед другими. На меня возложены… на меня возложены определенные надежды. – Он посмотрел в глаза искателя. – Джон, я далеко не тот человек, которым был раньше. Но я вынужден притворяться им, делать вид. Память – прожорливый зверь с острыми клыками, который особенно любит лакомиться мягкими, уязвимыми кусочками души. – Закари Смит расправил плечи. – Мистер Мозби, завтра утром начинайте исследовать дно озера.

– Он возвращается!

– Проклятье. – Грейвенхольц отскочил от нее и вскрикнул, прищемив член молнией брюк.

Бэби рассмеялась с дивана.

– Я пошутила.

Она стояла на четвереньках в запрокинутом на голову подвенечном платье и крутила голым задом.

– Продолжай, ковбой.

Он грязно выругался.

Бэби вцепилась в спинку. Принялась раскачиваться, тихонько скулить. Затем повернула голову, медленно вращая тазом и демонстрируя розовое влагалище. Она наблюдала, как Грейвенхольц осторожно опускает замок молнии, освобождая крайнюю плоть. Бэби отвернулась к окну и охнула, когда он резко вошел в нее. От Лестера не следовало ожидать утонченности. Тактичности. Любовных игр.

Грейвенхольц что-то ворчал, сжимал в кулаках подвенечное платье, мял накрахмаленную ткань, осыпал ее градом ругательств.

Бэби отвечала на его толчки, наслаждалась его страстью, подставляла самые чувствительные места. Она смотрела на свое отражение в окне. Раздувающиеся ноздри, подпрыгивающие при каждом толчке ягодицы еще сильнее возбуждали ее. Она мотала головой, и ее волосы щекотали тяжело дышавшего Лестера.

– Грязная шлюха! – хрипел Грейвенхольц, ловя воздух ртом. – Грязная, развратная шлюха!

Бэби прижалась к нему задом, почувствовав, как он задрожал.

– Грязная… шлюха.

С ним всегда одно и то же. Мужчины так предсказуемы. Лестер задвигался быстрее, задышал чаще. Снова взглянув на свое отражение, она прикусила нижнюю губу, еще шире открылась для него. Всегда сзади. Других поз Грейвенхольц не признавал. Когда-то она впервые увидела его пенис, и этого оказалось достаточно. Безобразный, мерзкий орган, покрытый веснушками, изогнутый, испещренный синими венами, чудовищно огромный. Она закрыла глаза от наслаждения, отдалась ему полностью, представляя, будто занимается любовью с другим мужчиной. Например, с молодым часовым. Парень стоял, повернувшись спиной к окну, мокрый, точно выгнанный из дома пес. Она прижалась ягодицами к Грейвенхольцу, сжала его сильнее. Еще сильнее.

– Черт!

Лестер взорвался, залив Бэби обжигающей смесью злости и одиночества. Он всхлипнул, вышел из нее, свалился на пол и часто задышал, открывая рот, словно умирающая рыба.

Послав отражению воздушный поцелуй, она перевернулась. Взяла с дивана его рубашку, вытерлась ею и бросила прямо в лицо Лестера.

– Ты не спросил, можно ли наполнять меня этой мерзостью.

Здоровяк оперся на локоть. Он все еще тяжело дышал, а лицо его напоминало красный воздушный шар.

– В следующий раз спрашивай разрешения, Лестер Грейвенхольц.

Он поднялся на подкашивающиеся ноги.

– Когда-нибудь… я убью тебя.

Бэби покачала головой.

– Только если я сама попрошу об этом.

Грейвенхольц надел штаны.

– Полковник спустился в шахту. – Она скрестила ноги, любуясь их крошечными пальчиками. – Мозби позвонил. Он что-то нашел, и Полковник сразу умчался.

Лестер надел рубашку и заправил в брюки.

– Когда Мозби достанет из озера это древнее оружие, постарайся чем-нибудь доказать свою полезность. – Бэби подобрала под себя голени и наблюдала за тем, как он одевается. – Действовать придется очень быстро.

– Не знаю, – произнес Лестер неуверенно. – Я подумал…

– Думать моя обязанность, – перебила она и тут же заметила ярость, поднимающуюся к его лицу, словно болотный газ. Следовало остановиться, действовать более осторожно, но Бэби давно забыла об осторожности. Она давно держала Грейвенхольца на коротком поводке, и он мог наброситься на нее, стоило его немного отпустить. – Предоставь думать мне. Иначе растянешь какую-нибудь мышцу.

Он сжал пальцы в огромные кулаки.

Бэби потянулась к нему и принялась целовать их, не пропуская ни единой костяшки. Вскоре Лестер тяжело задышал.

Ему пришлось отойти на шаг, иначе он не мог говорить.

– Новое оружие или без него, все равно я не гожусь для того, что ты задумала.

– Уверена, что годишься.

– Вокруг нас люди Полковника! – рявкнул он. – Они боятся меня до смерти, потому что видели, сколько голов я проломил, и будут прыгать, если прикажу, но стоит мне повернуться спиной к ним… – Грейвенхольц покачал головой. – Они готовы отправиться прямо в ад по приказу Полковника, но только не по моему. Я создан для того, чтобы быть преступником, заместителем, требовать от людей делать то, что нужно сделать, без всяких оправданий.

Она заметила торчащие из-под его рубашки блестящие рыжие волосы и почувствовала отвращение.

– И это все, к чему ты стремишься, Лестер Грейвенхольц?

– Не так уж плохо. Получив это оружие, Полковник сможет завоевать всю страну, а я всегда буду рядом с ним. Как и ты. Мы могли бы…

Бэби вздохнула. Пригладила подвенечное платье. Поправила там, поправила здесь. Через секунду она снова выглядела идеально.

– О Лестер. – Молодая женщина покачала головой. – Тебе не надоело всегда быть вторым, даже в сексе?

34

– Давай скорее поедем, – сказал Лео.

Ракким, проверявший машину, поднял голову. К ним направлялся Круз в сопровождении группы людей-скелетов. Солнце давно взошло, но лагерь только начинал просыпаться после бурной ночи.

– Рикки?

– Еще рано. – Он опять нырнул под капот. – Нельзя торопиться, иначе все испортим.

– Ты не представляешь, что здесь началось, когда вы с Малкольмом ушли. – Лео отвернулся. – Эти психи таскали меня с собой, выли, палили в воздух, нажравшись метамфетамина. Они даже курили его, набив трубки огромными кусками. – Он потер плечи. – У меня начался зуд только от того, что я находился рядом.

Ракким машинально почесал две воспаленные ранки, оставленные змеиными зубами.

– Я тоже не на пикнике развлекался.

– Они привели меня, – Лео перешел на шепот, – к могильнику. Они называли его Грехвиллем, как будто это смешно. Это заброшенный спутниковый ретранслятор в лесу. Наземная антенна, тарелка диаметром ярдов пятьдесят, завалена трупами. Полностью завалена, Рикки. Туристами, горожанами. Они убивали всех без разбора. Особенно постарались в этом году. Я не сразу понял, что это такое, потому что мы подошли с подветренной стороны и было темно. А потом один из этих… шутников…

– Все в порядке, Лео, мы действительно скоро уедем.

– …один из шутников бросил фосфорную гранату. Она вспыхнула так ослепительно. И, Рикки, там было столько ворон. Не видел их столько ни в одном месте, никогда в жизни, и они все взлетели одновременно. Мне показалось, что сама земля закричала.

– Кто-то упоминал мое имя всуе или мне показалось? – Круз, во всем черном, со свежими цветами в волосах, остановился возле них.

Ракким захлопнул крышку капота.

– Лео не понравилась экскурсия к могильнику.

– Он у нас слишком мягкосердечный? Не волнуйся, скоро пройдет. Когда настанет Судный день, вся земля превратится в могильник. – Малкольм пристально посмотрел на бывшего фидаина. – Как себя чувствуешь, странник? Выглядишь немного усталым.

– Когда я утром решил отлить, мне показалось, что я сожгу траву раскаленной лавой.

Круз хихикнул.

– Скипидар обжигает, в этом вся прелесть.

Лео сел в машину, но Ракким не торопился последовать за ним. Скелеты в заляпанных грязью костюмах стояли рядом, щурясь от яркого солнца. У всех на плечах висело оружие.

– Ты доверяешь этому еврею? – Круз кивнул на юношу.

– Может, хватит об этом? Полковник хочет, чтобы еврей был рядом, когда он найдет остальные сребреники. Он полагает, что там еще могут оказаться документы. Какие-нибудь древние свитки, которые нужно будет перевести.

– Такие люди, как я и ты, не нуждаются в переводе, им и так все понятно. Мы отмечены клеймом, этого достаточно. – Круз помахал потрепанной Библией, с облупившимися позолоченными буквами на черном кожаном переплете. – Она принадлежала проповеднику, с которым я познакомился после помазания. Я все еще находился в состоянии шока, пытался понять, что произошло, что все это значит. Не забывай, тогда я не был искушен в путях Господних. Думал, что в Церкви туманов хранятся несметные сокровища, поэтому бесстрашно вошел в пламя. И я нашел там сокровище, более ценное, чем золото или серебро, не так ли, странник? – Он постучал пальцем по Библии. – Проповедник пытался объяснить, что дверь не открылась потому, что я был недостоин. Сказал, что к двери меня привел Сатана, но ему не удалось обмануть Бога. – Малкольм рассмеялся. – Поэтому я понял, что ты говоришь правду. Ты тоже не смог войти в церковь. Господь словно говорит нам: «Я хочу, чтобы вы осуществили другие Мои планы, ребята».

– Жду не дождусь.

Круз воспринял его ответ с восторгом.

– Молодец! Как я надеялся, что появится такой человек. С этими тупицами многого не добьешься.

Ракким бросил взгляд на скелетов.

– У Полковника на площадке только часть армии, но она хорошо вооружена. Через пару дней я свяжусь с тобой. Сообщу, нашел ли Полковник серебро, и укажу лучшее направление атаки.

– На девяносто девятом шоссе есть заброшенный магазин «Стаки». Всего в получасе езды от гор. Если ты появишься там в любое время дня и ночи, я узнаю об этом. – Круз схватил Раккима за руку, посмотрел на его клеймо. – Ты никогда не задумывался о том, почему именно ты смог пройти сквозь пламя и вернуться живым? – (Бывший фидаин вырвал ладонь.) – Ты никогда не задавал вопрос: «Почему я, Господи?»

Ракким ничего не ответил. Впрочем, ответ Круза и не интересовал.

– Потому что мы особые. У нас есть ум и амбиции, в отличие от остального сброда. – Малкольм придвинулся к нему ближе. – Богу нужны люди, которые способны взять на себя грязную работу. Ему до смерти надоело человечество, но у Него нет ни малейшего желания возиться с ним самому. В последний раз, когда Ему все осточертело, Он устроил потоп. Может, Он решил, что второго раза просто не выдержит? Вот для этого Ему и нужны люди, такие как мы. Недаром Господь свел нас вместе как раз в нужный момент. Подумай об этом, странник. У меня под началом сотни маньяков, которым нечем заняться, и вдруг появляешься ты с монетой, которую держал в руках сам Иуда. Черт возьми, может быть, под этой горой зарыто и не только серебро, но и обломок истинного креста? Кто знает.

– Я знаю точно только одно: если мы надоели Господу, то вполне заслуженно.

Наступив на коричневый подол, аль-Файзал чуть не рухнул, но успел схватиться за край стола.

Юсеф закрыл за ним дверь и отослал жену, проводившую Тарика до его дома.

– С вами все в порядке, имам? – Он благоразумно сдержал улыбку.

Аль-Файзал откинул паранджу с потного лица.

– Когда-нибудь я велю одной из моих жен рассказать, как они ухитряются ходить в этих штуках.

Юсеф, смиренно сложив руки на груди, повернулся к высокому мускулистому сомалийцу.

– Это…

– Я знаком с нашим братом Амиром-фидаином. – Аль-Файзал поцеловал молодого человека в обе щеки, хотя и видел, насколько тому неприятно.

– Салам алейкум.

– Алейкум ассалам.

Выпуклый шрам отчетливо выделялся на гладком лице Амира.

– Мой телохранитель Сулейман, – представил Юсеф огромного, голого до пояса араба с колючей бородой и серебряными кольцами в ушах. За его кушаком торчал ятаган. Несомненно, оружие он носил по настоянию хозяина – фундаменталиста самого скверного толка, склонного подражать традициям, не усвоив их в полной мере, и, как следствие, нуждающегося в символах веры. В отличие от него аль-Файзал мог одинаково спокойно потягивать из кружки незаконное пиво или душить прелюбодея. В обоих случаях он ни на секунду не ставил под сомнение свое служение Аллаху.

Тарик и телохранитель обменялись приветствиями.

– А это наш брат Бартоломью. – Юсеф указал на стоявшего рядом молодого мужчину с аккуратно подстриженной бородкой.

– Салам алейкум, – торопливо произнес умеренный, устремив взор к начищенным до зеркального блеска туфлям.

– Алейкум ассалам, – возвратил приветствие аль-Файзал. – Благодарю тебя и Амира за то, что вы пришли. Наш хозяин высоко ценит вашу преданность.

– Весьма польщен, – сказал Бартоломью.

Амир промолчал.

– Имам, если позволите, – произнес умеренный, – такая маскировка была действительно необходима? Я слышал, власти считают вас погибшим.

– Боишься находиться рядом с трупом? – небрежно поинтересовался аль-Файзал.

– Нет. Нет, имам.

– Вот и отлично. – Аль-Файзал скинул паранджу и бросил ее на пол. Под ней оказалась одежда модерна. Красные брюки и облегающая белая рубашка с серебряной окантовкой, подчеркивающая стройность тела. – Да, Служба безопасности сделала вывод, что я погиб как мученик, взорвав себя вместе с машиной, но есть один полицейский. – Опустившись на подушки, он жестом предложил Бартоломью и Амиру последовать его примеру. Подождал, пока Юсеф не нальет всем чая. – Жирный католик, который наводит справки и сует свое рыло туда, куда не следует.

– Как зовут этого католика? – тихим голосом поинтересовался фидаин.

– Благодарю за участие, но об этом полицейском я расскажу, когда придет время, иншалла. Кроме того, Амир, наш хозяин слишком высоко ценит тебя, чтобы поручать заниматься подобными мелочами.

Если сомалиец и был польщен, то не выразил этого ни взглядом, ни движением лица.

– Позвольте спросить? – Бартоломью сделал глоток чая. – Устройство у вас?

Аль-Файзал улыбнулся. Молодому брату не хватало терпения, но он обладал крепкими руками и твердой волей. Чашка ни разу не зазвенела. Жизни всех их зависели от его уверенности. Он достал из кармана прибор и передал умеренному.

Бартоломью с предельной осторожностью взял устройство и осмотрел со всех сторон. Металлическая коробочка с массой электронных индикаторов не превышала размера детского кулака, и в то же время ее величины могло хватить для изменения всего мира.

– Выглядит как стандартный анализатор системы.

– И работает аналогично, – добавил аль-Файзал. – Можешь разобрать его на части, проверить каждый компонент – и не заметишь ничего необычного.

– Иглтон собрал? – Бартоломью все еще рассматривал устройство.

– Атеист и извращенец, но исключительно талантливый. – Тарик взял конфету с услужливо протянутого Юсефом подноса и положил в рот. – Жаль, что я не мог оставить его в живых. – Стерев с губ сахарную пудру, он облизал пальцы. – В любом случае, если твоя миссия закончится успехом, да будет на то воля Аллаха, нам такие люди больше не понадобятся. – Он потянулся за очередной конфетой. – Сулейман? Как долго ты служишь Юсефу?

– Одиннадцать лет, господин. С тех пор, как демобилизовался.

– Ты проходил службу в войсках специального назначения? – Аль-Файзал отправил в рот засахаренный финик. – Прекрасные части, но по сравнению с фидаинами…

Сулейман посмотрел на Юсефа, затем перевел взгляд на Тарика.

– Ты подавал рапорт с просьбой о зачислении в фидаины?

– Да, – процедил араб сквозь стиснутые зубы.

Аль-Файзал поднялся на ноги и в мгновение ока оказался рядом с телохранителем. Араб даже не успел отреагировать на его движение.

– Такому человеку, – Тарик провел пальцем по его бицепсу, – не могли отказать в связи недостатком физической силы.

– Брат, – подал голос Юсеф, – несомненно…

Аль-Файзал оттянул веко правого глаза Сулеймана.

– У тебя ясный взгляд, значит, умом ты тоже не обделен.

Араб положил руку на ятаган.

«Черный халат» похлопал его по ладони.

– Прошу тебя, удели мне еще минуту, великий воин.

В глазах Сулеймана бушевало пламя.

Аль-Файзал отступил на шаг.

– Как, должно быть, ты ненавидел всех, кто преуспел там, где не удалось преуспеть тебе. Всех людей, подобных Амиру. – Он посмотрел на телохранителя пристально. – Я просто пытаюсь понять, почему ты нас предал.

– Я?! Я не предавал!

Амир вскочил на ноги.

Сулейман рванул ятаган из ножен. Одновременно с ним аль-Файзал сорвал с рубашки серебряный кант, набросил ему на шею и резко дернул за оба конца. Голова араба свалилась с плеч в фонтане крови.

Юсеф сдавленно закричал, прикрыв рот ладонью.

Амир стоял рядом с Тариком, сжимая в руке фидаинский нож.

– Я не знал, – бормотал хозяин дома. – Не имел ни малейшего понятия.

– Дело сделано. – Аль-Файзал отбросил в сторону режущую проволоку. По его белой рубашке расползалось багровое пятно. Он обернулся, услышав, как тошнит Бартоломью. – Юсеф, принеси нашему молодому брату что-нибудь для облегчения его страданий, а мне – чистую одежду.

Амир смотрел на тело Сулеймана.

– На кого он работал?

– На твоего отца. – Аль-Файзал не мог отказать себе в удовольствии с секунду полюбоваться его удивленным лицом. – Не напрямую, конечно, но Сулейман передавал ему информацию о твоих наиболее подозрительных действиях в прошлом. Уверен, генерала очень заинтересовала бы информация о нашем сотрудничестве. – Конечно, он лгал. Телохранитель умер совершенно без всякой вины. Тем не менее гибель его выполнила свое, куда более важное предназначение. Тарик пинком перевернул мертвую голову бородой вниз. – Не переживай. Теперь мы братья. Твои враги – мои враги.

– Две тысячи триста пятьдесят семь, с допустимой погрешностью пять процентов, – тихим голосом произнес Лео.

Ракким, поставив ногу на деревянный парапет, наблюдал за далекой игрой солнечных зайчиков. Колумбия. Небольшой, но крайне важный для всего пояса город. Один из университетских и технических центров Юга, продающий приборы и знания по всему земному шару. Еще в прошлый визит Раккима поразила чистота здешних улиц и беззаботность на лицах хорошо одетых жителей. Церкви встречались в каждом квартале, но никого не загоняли в них насильно. Город представлял собой лакомый кусочек для любого бандита или диктатора в радиусе ста миль, однако, на их беду, Колумбию защищала первоклассная милиция. Все граждане, мужчины, женщины, даже дети, проходили регулярную военную подготовку. Они не испытывали недостатка ни в самом лучшем вооружении, ни в готовности его применить. В любой момент. Хотя Закари Смит формально взял Колумбию под свое покровительство, жители ее не выдвигали к нему никаких требований, что говорило в их пользу. Равно как и в пользу Полковника.

Капли мороженого с ароматом сассафраса текли по руке. Ракким слизывал их с пальцев, жмурясь от удовольствия. Выехав из лагеря Круза, они примерно через час остановились на заправке. Купили чистую одежду, старую выбросили. Потом долго мылили волосы шампунем, скребли руки и лица, вычищали грязь из-под ногтей, но так и не смогли избавиться от запаха скипидара.

Бывший фидаин вновь посмотрел на город, стараясь ни о чем не думать. Ему нравилось иногда усмирять сознание, останавливать слова, подавлять ощущения. Фидаины такое состояние называли «временем безмыслия». Подобные упражнения давали возможность не спать по нескольку дней. Даже недель. В данный момент Ракким не позволял себе отключиться окончательно. Следовало проявлять бдительность. Не по причине тревоги за себя или Лео. Погрузившись во «время безмыслия», он опасался снова вызвать тень Дарвина.

– Две тысячи триста пятьдесят семь, с допустимой погрешностью пять процентов, – повторил толстяк.

Ракким посмотрел на него, отправив в рот большой кусок мороженого. Зубы заломило от холода, но вкус все равно оставался бесподобным. Мороженое Лео нетронутым упало с палочки на землю.

– Я думал… думал, мне станет легче, если я сосчитаю погибших, – пробормотал юноша. – Не стало.

– Мне очень жаль. Я не знал, что они собирались устроить.

– Диаметр спутниковой антенны составлял пятьдесят ярдов с пятипроцентным уклоном на глубину пятнадцать футов. – Голос Лео словно доносился издалека. – Трупы… трупы были сложены на высоту приблизительно фута от уровня земли. Если считать средний рост равным пяти футам десяти дюймам и среднее разложение в течение трех месяцев…

– Ты говорил, что там было темно и ты не знал, на что смотришь, пока не взорвалась фосфорная граната.

– Она все осветила.

– Всего на мгновение, ты не мог так быстро все рассчитать.

– Мне достаточно одного мгновения. Я все запомнил. Формы, углы, экстраполяцию, измерения. Архимед сказал, что если ему дадут рычаг нужной длины, он перевернет землю. Я могу рассчитать точную длину такого рычага, размер и вес точки опоры, и…

– Кто такой Архимед?

Юноша повесил голову.

– Не понимаешь? Говорю же, я очень хочу забыть все, что видел ночью.

– Забудешь. Со временем.

– Нет, Рикки. – Слезы Лео капали на землю рядом с растаявшим мороженым. – Мой мозг работает иначе.

Ракким обнял его за плечи.

– Я… не хочу рассказывать об этом Лиэнн, – всхлипывая, произнес юноша. – Отец говорит… он говорит, что, если ты кого-нибудь любишь, действительно любишь, у тебя не должно быть секретов, но…

– Плохой совет. Спайдер, конечно, умен, но в этом он ошибается.

– Ты Саре тоже не все рассказываешь?

Ракким рассмеялся.

Они долго стояли у парапета, и бывший фидаин похлопывал толстяка по спине, слушая его всхлипывания. Круз назвал его мягкосердечным, но именно поэтому юноша нравился Раккиму еще сильнее.

– Почему… – Лео вытер нос. – Почему Круз считает, что ты не входил в церковь?

– Потому что я так сказал.

– О!

– Подобные ему очень болезненно реагируют на то, что кто-то продвинулся на шаг дальше их. – Ракким доел мороженое, бросив палочку на землю. Город Колумбия мерцал вдали. – Если тебя это хоть немного утешит, я постараюсь сделать так, что ни Круз, ни его люди больше не смогут никого добавить в могильник. Можно что угодно говорить о Полковнике, но тактик он отличный. Даже если в его горном лагере есть уязвимые места, это не будет иметь никакого значения. Я направлю армию Круза прямо под огонь. Пусть Полковник их уничтожит. Я просто хочу, чтобы Малкольм и его люди отвлекли внимание на достаточно продолжительное время, пока мы с тобой будем разбираться с оружием. При условии, конечно, что Мозби уже нашел его.

– Сара говорила… – Лео шмыгнул носом. – Она говорила, что Мозби отличный специалист в своей области.