Текст книги "Дорога Славы (сборник)"
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 44 страниц)
– Предположим, что сможем. Но как мы передадим сообщение?
– Дай мне закончить. Мы можем отправить отсюда письмо, в котором мы расскажем все детали антимиграционной политики и сообщим, где мы скрываемся. Затем мы подождем, пока они не приедут и не заберут нас.
Френк покачал головой.
– Если мы отправим отсюда письмо, об этом будет знать смотритель. Затем, когда мы уйдем и здесь появятся полицейские, он расскажет им это, и вместо наших родителей его получат Хове и Бичер.
– Ты на самом деле так думаешь? Никто не имеет права трогать частную корреспонденцию.
– Не будь наивным. Хове не имел никакого права приказывать нам сдать оружие – но он сделал это. Нет, Джим, мы должны сами доставить это сообщение.
Напротив них, на стене, висела карта зоны, обслуживаемой станцией Циния. Пока они разговаривали, Френк лениво рассматривал ее. Вдруг он спросил:
– Джим, что это за новая станция южнее Цинии?
– Где? Что ты имеешь в виду?
– Там. – Френк показал. На отпечатанной карте чернилами была нанесена новая станция на западном рукаве Страймон-канала, немного южнее их.
– Что? – сказал Джим. – Это, должно быть, одно из убежищ, построенных для выполнения Проекта. – Великий план восстановления кислородной атмосферы Марса предусматривал следующей весной рассадить в пустыне между Цинией и Чараксом множество неприхотливых растений. Для успешного выполнения этого плана я предназначались эти убежища, а некоторые из них уже были завершены.
– Оно находится не более чем в ста милях отсюда.
– Плюс-минус десять миль, – заметил Джим, взглянув на масштаб.
Френк задумался.
– Я думаю, до темноты я успею пробежать на коньках это расстояние. Ты готов?
– Ты что? Сумасшедший? От убежища до дома останется еще более семисот миль.
– На коньках мы сможем пробегать около двухсот миль в день, – ответил Френк. – Там нет больше убежищ?
– На карте больше не обозначено. – Джим немного подумал и добавил. – Я ЗНАЮ, они закончили не одно это убежище; я слышал, как отец говорил об этом.
– В крайнем случае, мы можем спать днем, а бежать ночью. Тогда мы не замерзнем.
– Гмм… думаю, ты просто обманываешь себя. Однажды я видел человека, которого нашли утром на поверхности. Он был твердый как доска. Ну ладно, когда мы отправляемся?
– Прямо сейчас.
Они забрали свои сумки и направились к двери. Смотритель поднял глаза.
– Хотите куда-нибудь сходить?
– Прогуляемся.
– Вы можете оставить свои сумки. Когда вернетесь?
Они не ответили и вышли за дверь. Пять минут спустя они надели коньки и бежали на юг по западному рукаву Страймон-канала.
– Эй, Джим!
– Что?
– Остановись на минутку. Я хочу пристегнуть ремни на сумке.
– Я тоже подумал об этом. – Их дорожные сумки ограничивали действие рук, и это мешало им развить приличную скорость. Коньки были обычным средством передвижения на Марсе, поэтому сумки снабжались ремнями, которые позволяли нести их как рюкзак. Джим открыл свою сумку, прежде чем надеть ее; Виллис выставил стебельки глаз и с упреком посмотрел на него.
– Джим-мальчик идет долго.
– Извини, старый дружище.
– Виллис не говорит.
– Теперь Виллис может говорить все, что захочет. Слушай, если я оставлю немного приоткрытой, чтобы ты мог смотреть вокруг, ты не выпадешь?
– Виллис хочет выпасть.
– Ты не должен этого делать. Я сделаю так, чтобы тебе было приятно ехать в сумке. Ты не выпадешь?
– Ладно.
Он надел сумку на плечи, и ребята снова двинулись вперед. Скорость возросла. Благодаря твердому льду, малому сопротивлению воздуха и низкой гравитации, скорость передвижения на коньках на Марсе зависела только от личных способностей бегуна. У обоих мальчиков эти способности были. Под выкрики Виллиса – “Иииэх!” – они оставили за спиной не одну милю.
Пустынное плоскогорье между Цинией и Чараксом находилось выше уровня мертвого моря, расположенного между Цинией и экватором, поэтому вода с южной полярной шапки могла через пустыню стекать к великому зеленому поясу, раскинувшемуся вдоль экватора. К середине зимы подножие ледяной шапки южного пояса достигает Чаракса, а весной, когда этот лед начинает таять, два рукава Страймон-канала, восточный и западный, становятся главными артериями для спуска воды.
Мальчики стартовали на нижнем конце канала; высота его берегов была чуть выше роста ребят. Была поздняя осень, и поэтому уровень воды – или уровень льда – был таким низким; во время весеннего половодья он поднимался гораздо выше. Им ничего не было видно, кроме высоких берегов канала, сходившихся впереди в одну точку, и неба, голубого у горизонта и темно-фиолетового над головой. Солнце находилось позади них, около западного меридиана; скоро оно вообще перестанет заглядывать на это полушарие, и начнется северное солнцестояние. На Марсе сезоны практически не запаздывают, как это случается на Земле; здесь нет океанов, аккумулирующих тепло, а единственным “маховиком” климата являются замерзающие и оттаивающие полярные шапки. Так как все равно ничего не было видно, мальчики опустили головы и сосредоточенно работали ногами. Много миль монотонного движения притупили внимание Джима; носок его правого конька зацепился за вмерзший в лед песок, и он упал. Джим умел падать так, чтобы не причинить себе вреда, а костюм защитил его от обжигающего льда, но Виллис, словно пробка из бутылки, вылетел из сумки.
Прыгун, следуя инстинкту, сразу выставил все свои отростки и, опустившись на лед, покатился словно шар; скользя по льду, он отлетел на несколько сотен ярдов. Заметив, что Джим падает, Френк приемом хоккеистов резко остановился в брызгах льда и вернулся назад, чтобы помочь ему подняться.
– Все нормально?
– Конечно. Где Виллис?
Они поднялись и подъехали к прыгуну, стоявшему на своих тоненьких ножках и поджидавшему их.
– Ого-го-го! – выкрикнул Виллис, едва они подошли. – Сделаем так еще раз!
– Нет, в этом я тебе не помощник, – заверил его Джим и снова засунул в сумку. – Скажи, Френк, сколько времени мы бежали?
– Не более трех часов, – решил Френк, бросив короткий взгляд на солнце.
– Жаль, что у меня нет моих часов, – посетовал Джим. – Мы не хотим пробежать мимо убежища.
– О, нам это не грозит еще пару часов.
– Но что нам сделать, чтобы не пробежать мимо? Мы не можем видеть через стенки канала.
– Хочешь развернуться и идти назад?
– Нет.
– Тогда оставь свое беспокойство.
Джим замолчал, но беспокойство не покинуло его. Возможно, именно поэтому он и не пробежал мимо единственного признака убежища, в то время как Френк проскочил дальше. Это был небольшой скат на стенке канала. Эти скаты, такие же древние, как и сам канал, встречались через каждые несколько миль, но над этим свешивалась балка, которая могла быть использована для подъема грузов.
Он остановился. Френк, пробежавший вперед, заметил, что Джим не следует за ним, и вернулся назад.
– Что случилось? – крикнул он.
– Думаю, это то, что нам нужно.
– Гмм… возможно.
Они сняли коньки и поднялись по скату. Наверху, недалеко от берега, стояло приземистое куполообразное здание, говорившее о том, что на Марсе присутствуют люди с Земли. В пустыню уходили ряды вновь посаженных растении. Джим глубоко вздохнул.
– Именно здесь мы и ожидали найти его, – сказал Френк.
– Но совсем не так быстро, – добавил Джим. Солнце уже склонилось над западным горизонтом и скоро должно было скрыться.
Как они и ожидали, в убежище никого не было; работы были приостановлены до следующей весны. Давление в убежище было спущено, ребята, не задерживаясь, прошли через переходную камеру и вошли в помещение. Френк нащупал выключатель и включил свет – линия освежения питалась от атомной энергетической батареи, что не требовало присутствия человека.
Это было обыкновенное убежище, все пространство которого было заставлено кроватями, исключая место, занимаемое кухонным оборудованием. Френк радостно осмотрелся вокруг.
– Мы нашли прекрасный дом, Джим.
– Да. – Джим осмотрелся вокруг, нашел термостат и подсоединил его. Скоро в комнате стало теплее; регулятор давления, подключенный к термостату, включил компрессор, и они услышали звуки, напоминающие вздохи. Через несколько минут мальчики сняли свои маски, а еще через некоторое время и наружные костюмы.
Джим осмотрел кухонное оборудование, открыл шкаф и заглянул на полки.
– Нашел что-нибудь? – спросил Френк.
– Ничего. Они могли бы оставить хотя бы банку бобов.
– Теперь, надеюсь, ты доволен, что я сделал налет на кухню, прежде чем мы оставили школу.
– Ладно, у тебя настоящий талант преступника, – признал Джим. – Я салютую тебе. – Он попробовал открыть водяной кран. – О, в баках полно воды, – возвестил он.
– Прекрасно, – ответил Френк. – Мне не придется выходить и колоть лед. Мне надо залить воду в маску. Последние несколько миль она была совсем сухой. – Верхом пижонства на Марсе считалось иметь в маске, кроме маленького компрессора с энергетической батареей, необходимого для поддержания внутреннего давления, и небольшой резервуар с водой. Соска с внутренней стороны маски позволяла пить, не заходя в помещение, но эта была вторая его функция. Главное назначение было в том, чтобы смачивать фильтр, через который воздух нагнетался в маску.
– У тебя? Ты разве не знал, что у тебя пустой резервуар?
– Я забыл наполнить его перед тем, как мы ушли.
– Турист!
– Мы же очень спешили, ты знаешь.
– Долго он был сухой?
– Я точно не знаю, – уклонился Френк.
– Как твое горло?
– Нормально. Может, немного пересохло.
– Дай я посмотрю, – настаивал на своем Джим и подошел к Френку. Френк оттолкнул его.
– Я сказал тебе, все нормально. Давай поедим.
– Ладно.
Они поужинали консервированной кукурузой с рубленой говядиной и быстро забрались в кровати. Виллис прижался к животу Джима и стал имитировать его храп.
Завтрак был точно такой же, поскольку в банке еще оставалась кукуруза с рубленым мясом, а Френк настаивал, чтобы они ничего не выбрасывали и экономили продукты. Виллис с ними не завтракал, хотя в последний раз он ел две недели назад, но он поглотил почти кварту [100]100
Кварта – 1,14 литра.
[Закрыть]воды. После завтрака Джим обнаружил карманный фонарик.
– Посмотри, что я нашел.
– Ну, положи его на место и уходим.
– Я хочу оставить его себе, – ответил Джим, запихивая фонарик в сумку. – Он может нам пригодиться.
– Не может, это не наш фонарик.
– Мы же преступники. И вообще, я не краду его, а только заимствую. Я вынужден сделать это.
Френк пожал плечами.
– Ладно, пора двигаться.
Несколько минут спустя они были на льду и снова направлялись на юг. Это был прекрасный день, как почти все марсианские дни: когда солнце поднялось и заполнило своими лучами узкую щель канала, мальчики, несмотря на то, что уже была поздняя осень почувствовали аромат пустынных растений. Около полудня Френк заметил балку подъемника, указывающую, что рядом находится убежище. Это позволило им съесть их ленч в приспособленном помещении, а не пытаться набивать рот через клапан респираторной маски. Это убежище было точной копией первого, только вокруг еще не были посажены растения.
Когда они собирались покинуть убежище, Джим сказал:
– У тебя все лицо горит. Поднялась температура?
– Это просто здоровый румянец, – заверил его Френк. – Я прекрасно себя чувствую.
Однако, надевая маску, он закашлялся.
“Марсианское горло”, – подумал Джим, но ничего не сказал, потому что все равно ничего не мог сделать для Френка.
Марсианское горло – это не болезнь, а крайне сухое состояние носоглотки, которое возникает после непосредственного контакта с марсианским воздухом. Влажность на Марсе обычно равна нулю; обезвоженное таким образом горло становится широко открытым для любых болезнетворных организмов, которые всегда присутствуют в человеческой носоглотке. Как результат, в горле возникают сильные боли.
Время после обеда прошло без происшествий. Когда солнце начало клониться к горизонту, до дома оставалось около пятисот миль. Всю дорогу Джим наблюдал за Френком. Казалось, его закадычный друг так же хорошо стоит на коньках, как и всегда; он решил, что, возможно, Френк просто поперхнулся. Он догнал Френка и поехал рядом с ним.
– Я полагаю, нам пора начинать искать убежище.
– Согласен.
Вскоре они миновали несколько скатов, созданных давно умершими марсианами, на них не было ни подъемных балок, ни любых других признаков деятельности человека. Стены канала, хотя и понизились, но все еще были достаточно высокими и не позволяли заглянуть через них. Джим увеличил скорость бега; они торопились.
Ребята подбежали к очередному скату, но и здесь не было никаких намеков на то, что рядом расположено убежище. Джим остановился.
– Я предлагаю взобраться на берег и осмотреться, – сказал он. – Мы ЗНАЕМ, что они строили убежища около скатов, но они могли по какой-либо причине спустить подъемную балку вниз.
– Бесполезная трата времени, – возразил Френк. – Если мы поторопимся, то до темноты сможем успеть добежать до следующего ската.
– Ну ладно, раз ты так говоришь… – Джим оттолкнулся и набрал скорость.
У следующего ската Джим снова остановился.
– Давай посмотрим, – сказал он. – До захода солнца мы не добежим до другого.
– Ладно. – Френк наклонился и стал снимать коньки.
Они торопливо вскарабкались на стену. Косые лучи солнца не освещали ничего, кроме растений, окаймляющих канал. От усталости и досады Джим был готов закричать.
– Ну, что теперь будем делать? – спросил он.
– Спускаемся вниз и будем бежать до тех пор, пока не найдем убежище, – ответил Френк.
– Не думаю, что мы заметим балку в темноте.
– Значит, мы будем идти, – мрачно сказал Френк, – пока не упадем.
– Вернее, пока не замерзнем.
– Ну, если тебя интересует мое мнение, – ответил Френк, – мы потерпели неудачу. Даже если мы не замерзнем, я не смогу идти всю ночь.
– Ты чувствуешь себя не очень хорошо?
– Мягко сказано. Пошли.
– Хорошо.
Виллис выбрался из сумки и, чтобы лучше видеть, взобрался на плечи Джима. Затем он спрыгнул на землю и откатился в сторону. Джим рванулся за ним, но не поймал.
– Эй! Виллис! Вернись сюда!
Виллис не отвечал. Джим побежал за ним. Идти было трудно. Было уже поздно, и растения, растущие вдоль канала, приготовились втянуться в почву и расстилали свои листья на уровне колен Джима. Некоторые менее морозостойкие образцы совсем были не видны, оставив голые клочки земли.
Казалось, растения не мешали Виллису, и Джима беспокоило это; он мог не догнать маленького бездельника.
– Остерегайся водоискателя! – крикнул Френк. – Смотри, куда ставишь ногу! – Предупрежденный таким образом, Джим пошел более осторожно – и еще более медленно. Он остановился.
– Виллис! Эй, Виллис! Вернись! Вернись, проклятый, или мы уйдем и оставим тебя. – Это была пустая угроза.
Френк с трудом поднялся и присоединился к нему.
– Джим, мы не должны задерживаться здесь.
– Я знаю. Кто бы мог подумать, что он выкинет подобный фокус в самое неподходящее время.
– Он просто язва, вот и все. Пошли.
Голос Виллиса – или, вернее, голос Джима, используемый Виллисом, – донесся до них с некоторого расстояния.
– Джим, мальчик! Джим! Иди сюда!
Джим стал пробираться через ёжившиеся растения, Френк последовал за ним. Они обнаружили прыгуна отдыхающим на листе пустынной капусты, огромного растения, достигающего пятидесяти ярдов в поперечнике. Пустынная капуста редко росла вдоль берегов канала, эта сорная трава не приживалась на низких широтах, хотя ее можно было встретить в пустыне, в нескольких милях от источников воды.
Западная половина этого образца, развернутая в полукруглый веер, расстилалась по земле, а восточная почти вертикально торчала вверх. Разостланные листья жадно тянулись к последним солнечным лучам, своеобразному топливу фотосинтеза, благодаря которому растение жило. Пока хоть один солнечный луч касался его листьев, морозостойкое растение не скручивалось в клубок. В почву оно не втягивалось вообще. Оно сворачивалось в плотный, шар и таким образом защищало себя от холода. Гигантское подобие земного растения, по аналогии с которым и было названо.
Виллис сидел на той половине, которая была разостлана по земле. Джим потянулся за ним.
Виллис подпрыгнул и покатился к сердцевине растения. Джим выпрямился.
– Эй, Виллис, открой свои глаза и возвращайся назад. Пожалуйста, иди сюда.
– Не ходи за ним, – предостерег Френк, – Она может закрыться в любую минуту. Солнце почти скрылось.
– Я не пойду, Виллис! Вернись назад!
Виллис тоже звал их.
– Джим-мальчик, иди сюда.
– Нет, ты иди СЮДА.
– Джим-мальчик пойдет сюда. Френк пойдет сюда. Там холодно. Здесь тепло.
– Френк, что мне делать?
Виллис позвал снова.
– Иди, Джим-мальчик. Тепло! Будет тепло всю ночь.
Джим вытаращил глаза.
– Знаешь что, Френк? Я думаю, он хочет, чтобы растение закрыло его внутри. И он хочет, чтобы мы присоединились к нему.
– Кажется, так и есть.
– Иди, Джим! Иди, Френк! – настаивал Виллис. – Быстрее!
– Вероятно, он знает, что делает, – сказал Френк. – Док говорил, что у него выработан инстинкт к жизни на Марсе, а у нас нет.
– Но мы не можем влезть в капусту. Она раздавит нас.
– Если бы я знал.
– В любом случае, мы задохнемся там.
– Возможно, – сказал Френк и внезапно добавил; – Джим, поступай как знаешь. Я больше не смогу бежать на коньках. – Он поставил ногу на широкий лист, вздрогнувший от прикосновения, и твердо пошел к прыгуну. Джим мгновение помедлил, а затем побежал за ним.
Виллис восторженно приветствовал их:
– Хороший мальчик Френк! Хороший мальчик Джим! Им будет хорошо; тепло всю ночь.
Солнце соскользнуло за отдаленную дюну, и сразу после этого по ним хлестнул холодный ветер. Дальние края растения поднялись и начали сворачиваться, окружая их.
– Френк, если прыгнуть, еще можно будет выбраться отсюда, – нервно сказал Джим.
– Я остаюсь. – Тем не менее Френк со страхом смотрел на приближающиеся листья.
– Мы задохнемся.
– Возможно. Но это лучше, чем замерзнуть.
Внутренние листья сворачивались быстрее наружных. Один такой лист, четырех футов в ширину и, по крайней мере, десяти футов а дайну, поднялся перед Джимом и начал изгибаться, пока не коснулся его плеч. Джим нервно ударил по чему. Лист отдернулся, а затем медленно возобновил степенное движение.
– Френк, – резко сказал Джим, – они задушат нас!
Френк боязливо посмотрел на широкие листья скручивающиеся вокруг них.
– Джим, – сказал он, – присядь. Раздвинь пошире ноги и возьмись за мои руки. Сделаем арку.
– Зачем?
– Чтобы у нас осталось как можно больше свободного пространства. Быстрее!
Джим торопливо протянул руки. Выставив локти и колени, они обозначили границы сферического пространства около пяти футов в диаметре. Закрывающиеся листья плотно облегали их, но давление было недостаточным, чтобы раздавить ребят. Вскоре все пространство вокруг них было покрыто листьями, и мальчики оказались в кромешной темноте.
– Френк, – спросил Джим, – мы можем теперь двигаться?
– Нет! Пусть наружные листья встанут на свое место.
Джим довольно долг сохранял неподвижность. Чтобы хоть как-то определить время, он начал считать до тысячи. Он уже перешел на вторую тысячу, когда Виллис зашевелился между его ног.
– Джим-мальчик, Френк-мальчик – приятно и тепло, да?
– Да, Виллис. – согласился он. – Что ты скажешь, Френк?
– Я думаю, что нам уже можно расслабиться. – Френк опустил руки; лист, принявший форму потолка, сразу загнулся, свесился вниз и коснулся его в темноте. Френк инстинктивно шлепнул по нему: тот отступил.
– Уже становится душно, – сказал Джим.
– Не волнуйся. Относись ко всему спокойно. Не дыши глубоко. Не говори и не двигайся, так мы будем расходовать меньше кислорода.
– Какая разница, когда мы задохнемся, – через десять минут или через час? Френк, мы просто сошли с ума, когда залезли сюда; нет никакой надежды, что мы продержимся до утра.
– Почему не продержимся? Я читал в книге, что давным-давно в Индии человека живьем закапывали в землю на целый день и даже на неделю, а когда откапывали, он был еще живой. Их называли факирами.
– Правильнее будет “фальсификатор”. [101]101
Игра слов: факир – fakir, фальсификатор – faker.
[Закрыть]Я не верю этому.
– Я же говорю тебе, что сам читал об этом в книге.
– Ты считаешь, все что написано в книгах – правда?
Френк задумался, прежде чем ответить.
– Лучше бы это было правдой, потому что это единственная наша надежда. Теперь ты замолчишь? Если ты будешь продолжать болтать, мы быстро используем весь воздух и умрем. Это будет твоя вина.
Джим замолчал. Единственное, что он мог слышать, это дыхание Френка. Он протянул руку и потрогал Виллиса; прыгун втянул все свои отростки. Он свернулся в ровный шар и, по-видимому, спал. Дыхание Френка изменилось; из его горла вырывался раздражающий хрип.
Джим попытался заснуть, но не смог. Абсолютная темнота и тяжелый воздух, словно огромный вес, давили на него. Он снова пожалел о своих часах, проигранных деловым талантам Смита; он чувствовал: если бы он мог знать, сколько времени и сколько осталось до рассвета, он бы выстоял.
Он убедил себя, что ночь уже прошла или почти прошла, и начал ждать, когда гигантское растение развернет свои листья. Он подождал немного, потом еще и еще, уговаривая себя: “вот еще несколько минут”, и наконец, решив, что прошло два часа, запаниковал. Он знал, какой был поздний сезон, знал, что пустынная капуста зимует простейшим способом – не разворачивается всю зиму. По-видимому, они с Френком нашли приют в капусте в ту самую ночь, когда она впала в зимнюю спячку.
Двенадцать долгих месяцев, более трехсот дней пройдет до того момента, когда растение раскроется под весенними лучами солнца и освободит их – мертвых. Он был уверен в этом.
Он вспомнил о карманном фонарике, который он подобрал в первом убежище. Эта мысль немного успокоила его, заслонив на мгновение все страхи. Он наклонился вперед, закинул за спину руку и попытался достать сумку, все еще висевшую у него на плечах. Листья свесились над ним; он ударил по ним, и они снова отступили. Он дотянулся до фонарика, вытащил его и включил. Луч фонарика ярко осветил стесненное пространство.
Френк перестал храпеть, моргнул и сказал:
– В чем дело?
– Я вспомнил о нем. Хорошо, что я взял его, да?
– Лучше выключи его и спи.
– Он совсем не расходует кислород, а с ним я чувствую себя лучше.
– Может, тебе и лучше, но чем дольше ты будешь бодрствовать, тем больше израсходуешь кислорода.
Джим вдруг вспомнил о страхе, охватившем его перед тем, как он включил свет.
– Я считаю так. Все равно нет никакой разницы… – и он рассказал Френку о своем убеждении, что они пойманы в ловушку и теперь навсегда останутся в растении.
– Нонсенс! – сказал Френк.
– Сам ты нонсенс! Почему оно не раскрывается?
– Потому, – сказал Френк, – что мы сидим здесь не более часа.
– Что?
– Не более часа. А теперь замолчи и дай мне спать. И свет выключи. – Френк снова опустил голову на колени.
Джим замолчал, но свет не выключил. Он утешал его. Кроме того, внутренние листья, имеющие досадную тенденцию свешиваться над их головами, теперь отступили и прочно прилипли к плотной стене, сформированной наружными слоями листьев. Бессмысленный рефлекс, управляющий движениями растения, старался подставить максимум поверхности под луч карманного фонарика.
Джим не стал анализировать это, его познания в фотосинтезе и фототропизме были поверхностны. Он просто принял к сведению, что после включения света здесь стало чуть-чуть просторней и листья больше не свешиваются над головой. Он поставил фонарик около неподвижного Виллиса и попытался расслабиться.
Со светом здесь казалось не так душно. У него даже возникло ощущение, что давление немного поднялось. Он даже хотел снять маску, но воздержался от этого. Теперь, немного успокоившись, он стал засыпать.
Он спал и ему снилось, что он спит. Спасение в пустынной капусте было просто невозможным фантастическим сном; школа и директор Хове – кошмарным сном; он был дома и спал в своей кровати, а Виллис свернулся около него. Завтра они с Френком отправятся в Малые Зыбучие Пески поступать в школу.
Это был просто ночной кошмар, вызванный мыслью, что Виллиса могут забрать у него. Они хотят забрать у него Виллиса! Они не сделают этого; он не позволит им!
Его сон снова изменился; он опять не подчиняется директору Школы Хове; он опять освобождает Виллиса и спасается бегством – и опять они замурованы в сердцевине пустынного растения.
У него возникает горькая уверенность, что это всегда будет кончаться одинаково. Это действительность: они пойманы в ловушку и сидят в сердцевине гигантской сорной травы, впавшей в зимнюю спячку – и они умрут там.
Он задыхался и что-то бормотал в попытке вырваться из кошмара, а затем заснул более спокойным сном.
