Текст книги "Дорога Славы (сборник)"
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)
Джим никогда раньше не был так близко к марсианам; ему это не понравилось. Джим попытался отпрянуть назад, но хрупкий марсианин был сильнее, чем казалось.
Внезапно из верхней части головы марсианина донесся голос. Джим, хотя и разобрал в начале фразы знакомые сочетания звуков, но не смог понять, о чем тот говорит. Но голос марсианина возымел на него странное действие. Непонятно квакающий, он был наполнен таким теплом, симпатией и дружелюбием, что абориген больше не пугал его. Вместо этого он стал казаться старым доверенным другом.
Марсианин повторил фразу.
– Что он говорит, Френк?
– Я не понял. Я понял только то, что настроен он дружески.
Марсианин заговорил снова; Френк прислушался.
– Я думаю, он приглашает, тебя к себе.
– Скажи ему, что я согласен, – поколебавшись секунду, сказал Джим.
– Джим, ты сошел с ума?
– Все нормально. Он не сделает ничего плохого. Я уверен в этом.
– Ну ладно. – Френк проквакал формулу согласия.
Абориген поднял одну ногу и быстро зашагал по направлению к городу. Френк побежал следом. Он старался не отставать, но через некоторое время понял тщетность своих усилий. Задыхаясь, он остановился.
– Подождите меня, – донесся его голос, приглушенный маской.
Джим попытался попросить марсианина остановиться, но отказался от своей затеи. Вдруг его осенило.
– Говори, Виллис. Виллис, мальчик, скажи ему, чтобы он подождал Френка.
– Подождать Френка? – с сомнением спросил Виллис.
– Да. Подождать Френка.
– Ладно. – Виллис что-то просвистел своему новому другу; марсианин остановился и опустил свою третью ногу. Подошел запыхавшийся Френк. Марсианин убрал одну руку от Джима и подхватил Френка.
– Эй! – запротестовал Френк. – Отпусти.
– Не дергайся, – посоветовал Джим.
– Но я не хочу, чтобы он меня нес.
Слова Френка не достигли цели. Марсианин снова двинулся с места. Его трехногая походка, в которой две ноги постоянно опирались на землю, хотя не была плавной, но оказалась неожиданно быстрой.
– Как ты думаешь, куда он нас тащит? – спросил Джим.
– Я думаю, в город, – сказал Френк. – Как бы нам не проворонить скутер.
– Не беспокойся. У нас еще час в запасе.
Марсианин больше ничего не говорил и упорно продолжал двигаться по направлению к Цинии. Виллис был так же счастлив, как пчела в цветочном магазине. Джим наслаждался ездой. Теперь, когда его голова поднялась на добрых десять футов над землей, обзор намного улучшился; через верхушки растений, растущих вдоль канала, он мог видеть величественные башни Цинии. Башни были совершенно не похожи на башни в Чараксе, так же как два города не были похожи друг на друга. В каждом была уникальная архитектура, каждый выражал мысли разных художников.
Джим хотел знать, зачем были построены башни, для чего они предназначены и как давно они были сделаны.
Темно-зеленое море растений, расстилавшихся вокруг них, доходили марсианину до пояса. Широкие листья, разостланные перпендикулярно солнечным лучам, жадно тянулись за жизненно необходимой лучистой энергией. Когда тело марсианина затеняло их, они отворачивались в сторону, и снова расстилались, как только он проходил мимо.
Башни приблизились; вдруг марсианин остановился и опустил мальчиков вниз. Опустив их, он понес Виллиса дальше. Впереди, почти скрытый свешивающейся зеленью, был арочный вход в тоннель, который наклонно уходил под почву. Джим заглянул в него и сказал:
– Френк, что ты об этом думаешь?
– Вот так штука. Я не знаю.
Мальчики раньше ходили в Чаракс и в Копи, но они бывали только в покинутых районах городов и только на уровне поверхности. Сейчас у них не было времени, чтобы принять решение; их проводник уже ушел вниз по уклону на приличное расстояние.
Крича, Джим побежал за ним.
– Эй, Виллис!
Марсианин остановился и обменялся несколькими репликами с Виллисом.
– Подожди, Джим, – выкрикнул прыгун.
– Скажи ему, пусть он отпустит тебя.
– Виллису хорошо. Джим подождет.
Не давая возможности Джиму подойти ближе, марсианин пошел дальше. Джим безутешно вернулся к входу и сел на выступающий камень.
– Что будешь делать? – спросил Френк.
– Ждать, я полагаю. Что же еще? А ты?
– Я, кажется, застрял. Но я не хочу упустить скутер.
– Ну, я тоже не хочу. В любом случае, мы не сможем оставаться здесь после захода солнца.
На Марсе резкое снижение температуры после захода солнца было обычным делом. Для человека Земли это означало верную смерть, если он не имеет специальной одежды и не будет постоянно двигаться.
Они сидели и ждали, наблюдая за насекомыми, легко и быстро носившимися мимо них. Один маленький треножник, менее чем в дюйм высотой, уселся на колено Джима; существо, казалось, изучало его. Джим дотронулся до него, и насекомое, взбрыкнув всеми своими членами, умчалось прочь. Так как водоискатели не подходили близко к поселениям марсиан, мальчики не соблюдали никакой осторожности; они просто сидели и ждали.
Прошло около получаса, и марсианин вернулся. А может, это был другой марсианин, но, по крайней мере, таких же размеров. Виллиса с ним не было. Джим нахмурился.
– Идем со мной, – сказал марсианин на своем языке, сопроводив предложение вопросительным жестом.
– Мы идем или нет? – спросил Френк.
– Скажи ему – идем. – Френк исполнил просьбу. Они втроем пошли вниз. Марсианин положил большие руки-заслонки на плечи мальчиков и повел их вперед. Вскоре он остановился и поднял их. На этот раз они не возражали.
Хотя они уже прошли по тоннелю несколько сотен ярдов, здесь оставалось так же светло, как при дневном свете. Свет лился отовсюду, но особенно с потолка. По человеческим стандартам тоннель был большим, но для марсиан не более, чем просто удобный. Время от времени им встречались другие аборигены; если они двигались, их проводник всегда гудел приветствие, но если встречный был характерно неподвижен, словно находился в трансе, проходил, не издавая ни звука.
Один раз их проводник перешагнул через шар около трех футов в диаметре. Сначала Джим не понял, что это такое, затем бросил еще один взгляд и пришел в замешательство. Он повернул голову и внимательно посмотрел на него. ТАКОГО НЕ МОГЛО БЫТЬ – но это было!
Он пристально вглядывался в то, что не многие люди могли видеть когда-либо и ни один человек не захотел бы увидеть снова: марсианин сложился и скатал себя в шар, руки-заслонки закрывали все части тела, кроме изогнутой спины. Марсиане – современные, цивилизованные марсиане – не впадали в зимнюю спячку, но много веков назад их далеким предкам приходилось делать это, и теперь, если они хотели, они могли принимать такую сохраняющую тепло и влагу сферическую форму.
Но вряд ли они хотели этого.
Для марсиан свертывание являлось неким моральным эквивалентом смертельной дуэли на Земле. Они прибегали к этому в том случае, когда марсианин был обижен до такой степени, что уже ничто не могло удовлетворить его. Это имело такое значение: я бросаю вас, я оставляю ваш мир, я отрицаю ваше существование.
Первые пионеры Марса не понимали этого и по невежеству, из-за неверной оценки марсианских ценностей, не раз обижали их.
Это на много лет задержало колонизацию Марса и заставило Землю послать сюда много опытных дипломатов и специалистов по семантике, чтобы исправить неразумно причиненный вред. Джим недоверчиво посмотрел на удаляющегося марсианина и задался вопросом: чт бы могло заставить сделать это весь город? Он вспомнил жуткий рассказ о второй экспедиции на Марс, который поведал ему доктор Мак-Рэй.
– Так этот набитый дурак, – говорил доктор, – он был лейтенантом медицинской службы, чего я никак не могу представить, этот идиот схватил шар и попытался раскатать его. Вот тогда это и случилось.
– Что случилось? – спросил Джим.
– Он исчез.
– Марсианин?
– Нет, офицер-медик.
– Что? Как так исчез?
– Не спрашивай меня; я не видел этого. Свидетели, их было четверо, клятвенно утверждали, что сначала он там был, а потом его не стало. Как если бы он встретил буджама.
– Что такое “буджам”? – спросил Джим.
– Ты современный ребенок и не получил никакого образования? О буджамах написано в книге; я поищу ее для тебя.
– Но КАК он исчез?
– Не спрашивай меня. Если тебе от этого станет легче, можешь назвать это массовым гипнозом. Мне от этого легче, но не намного. Семь восьмых айсберга всегда скрыты под водой, вот и все, что я могу сказать. – Джим никогда не видел айсберга, и поэтому эта аллегория ни о чем не сказала ему, но когда он увидел свернувшегося марсианина, ему точно не стало легче.
– Ты видел это? – спросил Френк.
– Лучше бы не видел, – сказал Джим. – Интересно, что с ним случилось?
– Вероятно, он хотел найти мэра и заблудился.
– Это не повод для шуток. Может, он… Тише! – внезапно оборвал себя Джим. Он увидел другого марсианина, но не свернутого; вежливость требовала тишины.
Марсианин, который нес их, повернул налево и вошел в зал; там он опустил их на пол. Ребятам это помещение показалось очень большим; у марсиан оно, вероятно, предназначалось для общих собраний. Там было много составленных в круг конструкций, которые они использовали так, как земляне используют стулья. Это была круглая комната с куполообразным потолком; потолок создавал впечатление, будто находишься под открытым марсианским небом, бледно-голубым у горизонта, постепенно темнеющим, переходящим к пурпурному и наверху пурпурно-черным, со звездами, разбросанными тут и там.
Миниатюрное, вполне убедительное солнце висело над западным меридианом. Благодаря какой-то хитрости нарисованные горизонты казались отдаленными. На северной стене был изображен канал Эре, проносивший мимо свои воды.
– Вот это мастер! – прокомментировал Френк; Джим не сумел высказать свое мнение.
Марсианин поставил их на две свободные конструкции. Мальчики даже не пытались воспользоваться ими; для того чтобы сидеть. обычная стремянка была бы более удобна и комфортабельна. Марсианин, с величайшей печалью в глазах, посмотрел сначала на них, потом на конструкции и вышел из комнаты.
Он быстро вернулся, за ним следовали двое других; все трое несли охапки цветной материи. Они свалили ее в кучу посередине комнаты. Первый марсианин поднял Джима и Френка и осторожно опустил их на кучу.
– Я думаю, он предлагает использовать это вместо стульев, – прокомментировал Джим.
Ткань была не сотканной, а сплошным полотном, похожим на паутину и почти таким же мягким, но гораздо крепче. Полотнища были раскрашены во все цвета всевозможных оттенков, от пастельно-голубого до ярко-красного. Мальчики развалились на них и стали ждать.
Их хозяин расслабился на одной из свободных конструкций; два других сделали то же самое. Ни один ничего не говорил. Мальчики были не туристы, поэтому они знали, что лучше не пытаться торопить марсиан. Прошло немного времени, и Джиму пришла в голову идея попробовать осторожно приподнять маску.
– Послушай! Ты что делаешь? Хочешь задохнуться? – заметив это, набросился на него Френк.
Джим совсем снял маску.
– Все нормально. Давление выше нормы.
– Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Мы же не проходили через переходную камеру.
– Попробуй сам, – сказал Джим.
Увидев, что он не задыхается и не становится вялым, Френк рискнул тоже сделать это. Он мог дышать спокойно и безо всяких неприятных последствий. Давление было такое же, каким они пользовались дома, и соответствовало стратосферному давлению Земли, что было достаточно для нормального отдыха человека.
Вошли еще несколько марсиан и неторопливо утвердили себя на конструкциях.
– Ты знаешь, что здесь происходит, Джим? – спустя некоторое время спросил Френк.
– Ну… может быть.
– Это не “может быть”. Это называется “взрослеть вместе”.
“Взрослеть вместе” – это неполный перевод марсианской идиомы, которая обозначает обычное для марсиан совместное действие – сесть в круг и ничего не говорить. Но говорить так – все равно что изображать скрипичную музыку как протягивание лошадиного хвоста через высушенную кошачью кишку.
– Думаю, ты прав, – согласился Джим. – Лучше нам помолчать.
– Конечно.
Долгое время никто ничего не говорил. Медленно текли мысли Джима. Он думал о школе и о том, что он будет там делать, о своей семье и о прошедшей жизни. Его мысли вернулись к настоящему моменту. Он вновь начал осознавать происходящее и понял, что никогда не был так счастлив, как сейчас. Это было спокойное счастье; он был совершенно расслаблен и удовлетворен, но не чувствовал желания ни смеяться, ни даже улыбаться.
Он знал всех присутствующих марсиан, каждого отдельного марсианина, и с каждой протекающей минутой узнавал о них все больше. Он даже не представлял себе раньше, как они прекрасны. “Безобразен, как абориген” – это было обычное сравнение колонистов: Джим с удивлением вспомнил, что он сам иногда использовал его, но никак не мог понять, почему он это делал.
К тому же он много узнал о Френке, сидевшем рядом с ним, и понял, как сильно он его любит. Верный – это слово больше всего подходило Френку. Хорошо, если за твоей спиной стоит такой человек. Он не мог понять, почему никогда не говорил Френку, что любит его.
Он нежно, но без беспокойства, вспомнил о Виллисе. Такая компания не подходила Виллису; Виллису больше нравились шум и бурное веселье, а не изысканность. Джим оставил мысли о Виллисе, откинулся на спину и окунулся в радости жизни. Он с восторгом заметил, что миниатюрное солнце движется по потолку так же, как настоящее Солнце движется по небу, а не висит там, где его подвесил художник, проектировавший эту комнату. Он увидел, как оно продвинулось к западу и теперь клонилось к нарисованному горизонту.
Позади него послышался шум – два марсианина обменялись фразами, и один из них, покинув свое место, легкой походкой вышел из комнаты.
– Как я хорошо выспался, – сказал Френк и сел.
– Ты спал? – спросил Джим. – А я нет.
– Какого черта – нет. Ты храпел, как доктор Мак-Рэй.
– Да я совсем не спал.
– Это ты так говоришь!
Ушедший марсианин снова вернулся в комнату. Джим был уверен, что это тот же самый; они теперь не казались ему совершенно одинаковыми. Он нес питьевую воду. Френк вытаращил глаза.
– Ты думаешь, они хотят дать нам ВОДУ?
– Похоже на это, – с благоговением б голосе ответил Джим. Френк покачал головой.
– Никому не рассказывай об этом; все равно никто не поверит.
– Ты прав.
Церемония началась. Марсианин с чашей назвал свое собственное имя, пригубил чашу и передал ее по кругу. Второй марсианин назвал свое имя; и пригубил чашу. Чаша перешла к следующему. Джим услышал, как марсианин, доставивший их сюда, назвался – “Гекко”. Джиму показалось, что это хорошее имя и вполне подходит хозяину. Наконец чаша с водой пришла к Джиму. Марсианин передал ее с пожеланием “никогда не страдать от жажды”. Джим ясно понял смысл слов.
– Чтобы у тебя всегда, когда захочешь, была вода! – хором сказали сидевшие вокруг него.
Джим взял чашу и решил, что доктор был не прав, когда говорил, будто у марсиан нет ничего, чем бы могли воспользоваться люди.
– Джим Мэрлоу! – возвестил он и сделал маленький глоток.
Он вернул чашу, порылся в своих несовершенных познаниях доминирующего языка и. сконцентрировав внимание на акценте, ухитрился сказать:
– Пусть вода у вас будет чистой и в достатке.
Раздался шепот одобрения. Марсианин передал чашу Френку.
Когда церемония завершилась в комнате поднялся шум. Марсиане болтали словно люди на вечеринке. Джим тщетно пытался понять, что говорил ему марсианин рост которого почти в три раза превышав роста Джима, когда его отвлек Френк.
– Джим! – сказал ок. – Ты видишь это солнце? Мы можем проворонить скутер!
– Как? Это не настоящее солнце; это игрушка.
– Да, но сне соответствует настоящему. Мне сказал это марсианин.
– Ох, ради бога! Где Виллис? Гекко – где Гекко?
Гекко услышал свое имя и подошел; он что-то вопросительно прокудахтал Джиму. Джим, спотыкаясь на синтаксисе, используя неправильные символы и со своим акцентом, оставляющим желать лучшего, попытался объяснить свою беду. Френк оттеснил его в сторону и заговорил сам.
– Они доставят нас на место до захода солнца, – сказал он Джиму, – но Виллис останется здесь.
– Почему. Они не могут этого сделать!
– Я говорю только то, что сказал он.
Джим задумался.
– Скажи, пусть он принесет Виллиса сюда, и скажет ЕМУ ОБ ЭТОМ.
Гекко согласился. Виллиса принесли и положили на пол. Он, переваливаясь, подошел к Джиму и сказал:
– Привет, Джим-мальчик! Привет, Френк-мальчик!
– Виллис, – серьезно сказал Джим. – Джим уходит. Виллис пойдет с Джимом?
Виллис был озадачен.
– Оставайся здесь. Джим останется здесь, и Виллис останется здесь. Хорошо.
– Виллис, – с жаром сказал Джим. – Джим ДОЛЖЕН уйти. Виллис пойдет с Джимом?
– Джим уйдет?
– Джим уйдет.
Казалось, будто Виллис пожал плечами.
– Виллис пойдет с Джимом, – печально сказал он.
– Скажи об этом Гекко.
Виллис сказал. Марсианин, казалось, был удивлен, но спорить е стал. Он поднял обоих мальчиков и прыгуна и вышел за дверь. Другой марсианин – Джим вспомнил, что он назвался Г’куро – освободил Гекко от Френка и пошел сзади. Проходя по тоннелю, Джим вдруг почувствовал, что ему нужна маска; Френк тоже надел вою.
Свернувшийся марсианин все еще находился в коридоре; те, что несли их, безо всяких замечаний перешагнули через него.
Когда они вышли на поверхность, солнце было очень низко. Хотя марсиане не торопились, их нормальные шаги составляли хорошую скорость; трехногая парочка быстро прошла три мили до Станции Циния. Солнце достигло горизонта, когда мальчиков и Виллиса марсиане доставили на док. Сразу же марсиане повернулись и пошли назад, торопясь к теплу их города.
– До свидания, Гекко! – крикнул Джим. – До свидания, Г’куро!
Водитель и станционный смотритель вышли на док; было очевидно, что водитель был готов стартовать оставить своих пассажиров.
– Ну что? – сказал станционный смотритель.
– Мы готовы, – ответил Джим.
– Я вижу, – сказал водитель и пристально посмотрел вслед удаляющимся фигурам. Он подмигнул и повернулся к станционному смотрителю. – Мы можем оставить этот вопрос, Георг. – Он кивнул мальчикам. – Ну, давайте на борт.
Они влезли в скутер и поднялись в купол наблюдения. Скутер по уклону сполз на поверхность льда, повернул налево, в канал Эре, и набрал скорость. Солнце опустилось за горизонт; пейзаж скудно освещался коротким марсианским закатом. По обоим берегам мальчики могли видеть сворачивающиеся на ночь растения. За несколько минут поверхность, покрытая густой растительностью еще полчаса назад, стала голой, как настоящая пустыня.
Вышли редкие и ослепительные звезды. Над видимым горизонтом повисли мягкие занавески сияния. На западе поднимался тусклый устойчивый свет, двигающийся против движения звезд.
– Смотри! – сказал Френк. – Там Фобос.
– Я вижу, – ответил Джим. – Холодно. Давай спать.
– Ладно. Только я хочу есть.
– У меня осталось несколько сэндвичей. – Они сжевали по одному, спустились в нижний отсек и забрались на койки. Тем временем скутер миновал город Геспередум и свернул на северо-запад, в канал Эрементус, но Джим не знал этого; он спал, и ему снилось, что они с Виллисом поют дуэтом перед изумленными марсианами.
Водитель растолкал их.
– Выходите! Конец маршрута!
– Что?
– Приехали, друзья по плаванию. Это – Малые Зыбучие Пески.
4. АКАДЕМИЯ ЛОУЭЛЛАДорогие мама и папа.
Я не смог позвонить вам в среду ночью, потому что мы приехали только в четверг угрем. Когда я попытался позвонить в четверг, оператор сказал, что Деймос сейчас находится над северной Колонией и поэтому связаться с вами через Деймос я смогу не раньше чем через три дня. Письмо должно дойти до вас быстрее, к тому же это сэкономит вам четыре с половиной кредита, которые вам пришлось бы заплатить за телефонный вызов. Но теперь я понял, что не смогу сразу отправить это письмо и, возможно, вы получите его после того, как появится возможность сделать телефонный вызов, если, конечно, я его сделаю. Вы даже не представляете себе, сколько здесь всяких дел и как много времени они отнимают у меня. Во всяком случае, мать Френка, вероятно, сообщит вам, что мы добрались нормально, так что, не делая телефонного вызова, я все-таки сэкономлю вам четыре с половиной кредита.
Я так и слышу, как Филлис говорит, будто я намекаю на то, чтобы вы переслали мне эти сэкономленные мной четыре с половиной кредита, но это не так. У меня еще осталось немного денег из тех, что вы дали мне перед отъездом, и кроме этого, я сохранил часть денег со дня рождения. Поэтому если я не буду слишком тратиться, мне хватит их до того, как вы прибудете сюда после начала Миграции, хотя цены здесь больше, чем дома. Френк говорит, что цены здесь выше из-за туристов, но сейчас здесь никаких туристов нет и не будет до следующей недели, пока не прибудет “Альберт Эйнштейн”.’В любом случае, если вы разделите со мной те деньги, у вас останется чистых два с четвертью кредита.
Мы прибыли сюда в четверг утром, потому что водитель побоялся, что лед может испортиться, и мы пережидали на Станции Циния, где Френк и я попусту болтались вокруг, убивая время до захода солнца.
Мы с Френком решили поселиться вместе и получили превосходную комнату. Она, правда, рассчитана только на одного мальчика и в ней единственный письменный стол, но мы главным образом готовимся одновременно по разным предметам, а компьютером пользуемся вместе. Я записываю это письмо на нашем учебном магнитофоне, потому что Френк ушел дежурить по кухне, а я уже все выучил, кроме истории, но ее мы будем делать с Френком, когда он вернется. Профессор Стибен говорит, что совершенно не представляет себе, что он будет делать, если сюда прибудут еще студенты, так как все комнаты уже заняты, разве что развешивать их на крючки, но это он, конечно, пошутил. Он много шутит, и будет очень жаль, когда он уедет на “Альберте Эйнштейне” и его сменит новый директор.
Ну вот и все пока. Френк вернулся, и сейчас мы займемся работой, потому что завтра у нас будет викторина по истории.
Ваш любящий сынДжеймс Мэдисон Мэрлоу-младший.
P.S. Френк сказал, что не станет посылать письмо своим родителям и не будет возражать, если вы позвоните его матери и скажете, что у него все в порядке. И пусть она вышлет его фотоаппарат, он забыл его.
PPS. Виллис посылает вам большой привет. Я спрашивал его.
PPPS. Передайте Филлис, что девочки здесь красят волосы в полоску. По-моему, это выглядит глупо.
Джим.
Если бы профессор Отто Стибен, магистр Гуманитарных Наук, не улетел, жизнь Джима в Академии Лоуэла могла бы сложиться по-другому. Но он улетел. Он вернулся в долину Сан-Фернандо на заслуженный отдых. Проводить его в Марсопорте пришла вся школа. Он махал руками, немного всплакнул и попросил их позаботиться о Маркусе Хове, недавно прибывшем с Земли и теперь сменившем его.
Когда Френк и Джим вернулись из космического порта, они увидели, что те, кто вернулся раньше них, собрались около доски объявлений. Они подошли к столпившимся и прочитали вывешенную заметку.
СПЕЦИАЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ
Все студенты должны сохранять свои комнаты, в которых они живут, в чистоте и в опрятности все время. Проверки, проводимые студентами-старостами, оказались неудовлетворительными. Поэтому еженедельные осмотры спальных комнат будут проводиться директором Школы. Первый такой осмотр состоится в субботу, 7-го Церера, в десять ноль-ноль.
/подписано/М.Хове, директор Школы.
– Ну, прыгай от радости! – воскликнул Френк. – Джим, что ты думаешь об этом?
Джим мрачно посмотрел на объявление.
– Я думаю, что сегодня шестое Церера.
– Эх, по какая идея? Может, он думает, что это исправительная колония? – Френк повернулся к старшему студенту, который до настоящего времени был старостой их коридора. – Андерсон. что ты думаешь об этом?
– Не знаю. Я думал, что мы все делаем., правильно.
– Ну, и что ты будешь делать теперь?
– Я? – Молодой человек задумался прежде чем ответить. – Мне остался только один семестр, а потом я уйду отсюда. Я думаю, что я закрою свой рот, буду сидеть тихо, не высовываться и обойдусь без неприятностей.
– Да? Тебе, конечно, легко говорить, но мне в лицо смотрят двенадцать семестров. Я что? Преступник9
– Это твои проблемы, парень.
Старший студент ушел.
Одного мальчика, казалось, совсем не волновало объявление, Это был Герберт Бичер, сын постоянного генерального представителя Компании, недавно прибывшего на Марс. Заметив его, один из мальчиков усмехнулся.
– Ты что какой самодовольный, турист? – спросил он. – Ты знал об этом раньше?
– Конечно.
– Держу пари, это ты придумал.
– Нет, это мой старик. Он говорит, что такие чучела, как вы, очень долго увертывались от этого. Мой старик говорит, что Стибен был слишком мягким, чтобы поддерживать хоть какую-то дисциплину в школе. А еще мой старик говорит, что…
– Нам наплевать, что говорит твой старик. Пошел вон!
– Лучше не говори так о моем старике. Я…
– Я сказал, убирайся!
Молодой Бичер смотрел на своего противника – рыжеголового мальчика, Келли, – решая, что ему предпринять. Он отвел взгляд.
– Он может позволить себе скалить зубы, – жестко сказал Келли, – потому что он живет в квартире своего старика. Это касается только тех, кто живет в школе. Это дискриминация – вот что это такое!
Около трети студентов, в основном сыновья служащих Компании, базирующихся в Малых Зыбучих Песках, находились в школе только днем. Другие две трети были детьми жителей мигрировавшей колонии и рабочих далеких станций, реализующих атмосферный Проект. Большинство из последних составляли боливийцы, тибетцы, плюс несколько эскимосов. Келли повернулся к одному из них.
– Ну как, Чин? Мы смиримся с этим?
На широком лице азиата не было никакого выражения.
– Все равно не будет никакого толка. – Он повернулся, чтобы уйти.
– Как? Ты хочешь сказать, что не встанешь за наши права?
– В этом я пас.
Джим и Френк вернулись в свою комнату и продолжили спор.
– Френк, – спросил Джим, – ну что теперь? Как ты думаешь, они провернули подобный фокус и в женской школе?
– Я могу вызвать Долорес Моунтз и спросить ее.
– Ммм… не суетись. Я думаю, это не главное… Вопрос в том, что делать нам?
– А что мы можем сделать?
– Не знаю. Я бы хотел посоветоваться со своим отцом. Он всегда говорил, чтобы я стоял за свои права, – но может, он посоветует что-то более конкретное. Я не знаю.
– А может, нам и правда посоветоваться с отцами? – сказал Френк.
– Ты хочешь вызвать колонию сегодня вечером? А связь установилась?
– Нет, я не хочу вызывать; это слишком большие издержки. Мы дождемся начала Миграции, и тогда наши семьи придут сюда; осталось не так уж долго ждать. Когда родители будут здесь, мы изменим свое положение, а пока будем сидеть тихо и делать то, что нам говорят. Это лучшее, что мы можем придумать.
– Кажется, ты говоришь разумно. – Джим поднялся. – Я уверен, мы сможем разобраться в этой свалке и привести все в порядок.
– Ладно. Скажи, Джим, председателя Компании зовут не Хове?
– Джон В.Хове, – согласился Джим. – Что дальше?
– Директор Школы тоже Хове.
– О, – Джим покачал головой. – Это ничего не значит. Хове – очень распространенная фамилия.
– Держу пари, это имеет значение. Док Мак-Рэй говорил: если хочешь получить приличную должность в Компании, ты должен иметь родственников в руководстве. Док говорил, что Компания – словно одна’ большая счастливая семья, и эта некоммерческая корпорация является величайшей шуткой со времен, как бог создал первую женщину.
– Ну… я не знаю. Куда девать этот хлам?
Следующим утром за завтраком отпрыски в основном были готовы к тому, что изображалось как “Официальное Обустройство Комнат для Проверки”; мальчики занимались этим ночью до тех пор, пока не закончили. Так как инструкция директора Школы Хове не предусматривала возможность, что два мальчика могут жить в одноместной комнате, ребятам пришлось потрудиться, чтобы привести ее в относительный порядок; но все же к десяти часам они еще не были готовы. Однако прошло почти два часа от назначенного времени, когда директор Школы появился в их одноместной спальне.
Он просунул голову в дверь, как бы решая, стоит ли входить, и затем вошел. Он показал на их наружные костюмы, висевшие на дверке одежного шкафчика.
– Почему вы не удалили эти варварские украшения с масок? – Мальчики были поражены; Хове продолжал: – Вы не видели доску объявлений сегодня утром?
– Нет, сэр.
– Сделайте это. Вас касается все, что вывешивается на доске объявлений. – Он крикнул в сторону двери: – Дневальный!
В дверном проеме появился один из старших студентов.
– Да, сэр.
– Эти двое не удовлетворили требования осмотра, поэтому мы не удовлетворим их надежды на выходной день. У каждого несколько замечаний. – Хове осмотрелся вокруг. – Комната содержится в невероятном беспорядке. Почему вы не выполнили предписание?
Джим не мог сказать ни слова; его язык был связан явной несправедливостью вопроса. Наконец он выдавил из себя:
– Но эта комната предназначена для одного человека. Мы сделали все, что могли.
– Не оправдывайтесь. Комната будет опрятной, если вы аккуратно сложите вещи и избавитесь от всего лишнего. – Его глаза остановились на Виллисе, который при появлении незнакомцев отступил в угол и ввернулся там в шар. Хове показал на него: – Спортивное снаряжение должно храниться в верхнем шкафчике или в гимнастическом зале, а не валяться в углу.
Джим попытался что-то сказать, но Френк наступил ему на ногу. Хове двинулся к двери, продолжая на ходу читать нотацию.
– Я понимаю, молодые люди, что вы были оторваны, от цивилизации и не имели навыков поведения в обществе, но я сделаю все, что смогу, чтобы излечить вас от этого. Я хочу, чтобы эта Школа, кроме всего прочего, сделала из вас молодых джентльменов. – Он остановился в дверях и добавил: – Когда вы отчистите свои маски, доложите мне. Я буду в своем кабинете.
Когда Хове уже не мог их слышать, Джим сказал:
– Ты зачем наступил мне на ногу?
– Идиот, он подумал, что Виллис мяч.
– Я знаю; поэтому я хотел сказать правду.
Френк фыркнул.
– Тебе надоела спокойная жизнь? Ты хочешь сохранить Виллиса или нет? Он разработает такие правила, по которым это будет невозможным.
– Он не сделает этого!
– Какого черта, не сделает? Я подозреваю, что наш товарищ Хове проявит здесь все свои таланты. Скажи, что он имел в виду, когда говорил о “замечаниях”?
– Не знаю, но надо думать, ничего хорошего. – Джим снял свою маску и посмотрел на яркие тигровые полосы. – Знаешь, Френк, кажется, я не хочу становиться “молодым джентльменом”.
– Мы оба!
Чтобы избежать очередных неприятностей и чтобы привести маски в порядок за один раз, они решили сначала взглянуть на доску объявлений. Они пошли в фойе. На доске была приколота бумага.
ОБЪЯВЛЕНИЕ ДЛЯ СТУДЕНТОВ
1. Практика раскрашивания респираторных масок должна быть прекращена. Маски должны быть отчищены. Каждый студент должен четко написать свое имя на груди и на спине своего наружнего костюма. Высота букв один дюйм.
2. Везде, кроме их собственных комнат, студенты должны быть в рубашках и туфлях.
3. Держать домашних животных запрещается. В некоторых случаях, когда животные представляют интерес как научные образцы, кормление и содержание их должно проводиться в биологической лаборатории.
4. В спальных комнатах запрещается хранить продукты питания. Получив в посылке пищевые продукты, студенты обязаны сдать их сестре-хозяйке и могут брать их в небольших количествах сразу после еды, исключая завтрак в субботу. По специальному разрешению может быть выдано большое количество сладостей в таких случаях, как день рождения и т. п.
5. За нарушения дисциплины студенты будут наказываться в выходные дни. Они могут читать, заниматься, писать письма, играть на музыкальных инструментах или слушать музыку. Им не разрешается играть в карты, заходить в комнаты других студентов и по каким-либо причинам покидать Школу.
6. Студенты, желающие сделать телефонный вызов, должны подать заявку и, в случае одобрения, взять ключ от пункта связи в кабинете директора Школы.
7. Совет студентов распускается. Студенческое самоуправление может быть возобновлено, если поведение большинства студентов оправдает это.
/подписано/М.Хове, директор Школы.
Джим свистнул.
