Текст книги "Поворот за мостом (СИ)"
Автор книги: Рита Вертер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Поворот за мостом – Рита Вертер
Глава 1
Покосившаяся неоновая вывеска «Старый лис» над входом в бар мигала все чаще и чаще, точно работала из последних сил и доживала свои последние минуты.
Я бездумно смотрела на нее, наверное, с четверть часа, словно загипнотизированная хаотичными вспышками тусклого желтого света, когда двери бара распахнулись, заставив меня вздрогнуть от грохота вырвавшейся наружу музыки.
– Да пошел ты! – на улицу, размахивая руками, выскочила женщина. Ее светлые волосы с химической завивкой растрепались и торчали во все стороны, а мини-юбка, и без того неприлично короткая, норовила подняться до самых бедер. Женщина сорвала с шеи уродливый фартук с оборками, швырнула его на землю и с огромным наслаждением пнула. Затем она пересекла парковку, остановилась у видавшей виды «Тойоты Короны» с помятым капотом, и принялась копошиться в сумочке, видимо, в поисках ключей.
Следом за женщиной из бара вышел грузный лысый мужчина в черной футболке с логотипом группы Iron Maiden и седой редкой бородкой, делающей его похожим на клишированного киношного байкера.
– Ноги твоей чтоб тут больше не было! – крикнул он ей.
Женщина, не отвлекаясь от своего занятия, вскинула над головой средний палец. Мужчина сердито сплюнул в ее сторону, поднял фартук и снова скрылся за дверьми бара.
– Отличный план, – я и не заметила, как сказала это вслух. – Надежный, как швейцарские часы.
Если мне и до этой сцены не очень-то хотелось выходить из машины, то теперь я готова была остаться здесь навечно.
Рядом, на пассажирском сиденье, лежал потрепанный номер местной газеты, которую я прихватила со столика возле супермаркета, где в последний раз делала остановку. Из нескольких страниц рекламы и объявлений удалось выудить только одно более-менее подходящее, и его я даже обвела черным маркером.
В бар «Старый лис» требуются официанты. График сутки через двое, оплата наличными в конце смены. Есть возможность проживания.
Ниже был приведен адрес и номер телефона, по которому я пыталась дозвониться днем, воспользовавшись таксофоном, – я такие разве что в музеях раньше видела, – но никто так и не ответил.
«Возможность проживания», не считая того, что бар находился в какой-то глуши, была весомым аргументом в пользу этой вакансии. После стольких ночей, проведенных в дешевых безымянных мотелях, а то и на заднем сиденье верного «Доджа», возможность осесть в одном месте и иметь собственную постель казалась несбыточной мечтой. Но, несмотря на острую нужду в крове и деньгах, чувство собственного достоинства и какие-никакие остатки благоразумия не позволяли мне выйти, наконец, из машины и войти в этот чертов бар. «Возможность проживания» и «оплата наличными в конце смены» теперь стали казаться слабо завуалированным намеком на известный способ заработать для женщин, попавших в тяжелую жизненную ситуацию, и этот способ мне явно не подходил.
Пятьдесят долларов надежно спрятаны в лифчике, еще сотня – под сиденьем; в бардачке, может, найдется двадцатка мелочью, и я ничего не ела с шести утра. Ехать некуда, пойти не к кому, и все, что мне остается – продолжать буравить взглядом никак не желающую погаснуть вывеску. Или выйти и хотя бы поинтересоваться…
Не осознавая до конца, что делаю, я дернула ручку и вышла из машины. «Тойота» сбежавшей из бара блондинки на мгновение ослепила меня светом фар, и, взвизгнув шинами по асфальту, скрылась за поворотом шоссе.
С каждым шагом к бару я ощущала, что земля будто дрожит от раскатистых басов играющей внутри музыки, и теперь слышала пьяный гогот, перебивающий ее; вывеска мерно жужжала, и, кажется, это было самое шумное место в радиусе десятков миль.
«Не трусь, – сказала я себе, – всегда можно будет уйти». Но такой уверенности и близко не чувствовала.
Прежде чем войти, я завязала кудри в хвост на затылке, и на всякий случай застегнула на все пуговицы клетчатую рубашку, хотя на улице было душно, а внутри наверняка еще хуже. Кроме рубашки и топа на мне были простые синие джинсы и кроссовки – оставалось надеяться, что мини-юбки не входили в дресс-код официанток.
Тянуть дальше было некуда. Я толкнула дверь и вошла в битком набитый, пропахший дешевой выпивкой и дымом сигарет зал.
Бородатый мужчина сновал за баром с удивительной для его габаритов ловкостью; когда я отшатнулась от пары проходящих мимо в обнимку парней, он наливал в длинный мутный бокал пиво, а когда, наконец, добралась до стойки, уже держал в руках бутылку текилы.
Кто-то присвистнул мне вслед. Стараясь не обращать внимания на снующие вокруг раскрасневшиеся пьяные лица, я протиснулась к бару и в нерешительности остановилась у маятниковой двери с табличкой «Только для персонала».
– С дороги, детка, – прикрикнула мне девушка, нагруженная двумя подносами с закусками и выходящая из этой самой двери. Я шагнула в сторону. Волна горячего воздуха, пахнущего прогорклым фритюрным маслом и чем-то кислым, ударила в нос.
– Тебе чего? – гаркнул мне в ухо бородач, незаметно подошедший сзади.
– Я видела объявление, что вам требуются официанты, – обернувшись к нему, громко ответила я, пытаясь перекричать музыку. – Возьмете меня?
Он оценивающе оглядел меня с ног до головы, и от этого взгляда мне стало не по себе.
– Три «Джека», – крикнул один из мужчин, толпящихся у барной стойки. Он едва стоял на ногах, но настойчиво впихивал бармену помятую купюру.
– Погодь, Билли, – бородач, однако, взял деньги, а потом подтолкнул меня к двери.
Она не слишком спасала от шума бара, да и пахло внутри отвратительно. В конце короткого узкого прохода, у огромных плит, суетились два человека. Они стояли к нам спиной и были одеты в обычную одежду, но по потоку ругательств и звону посуды несложно было догадаться, что это повара.
– Тебе лет-то сколько? Мне тут проблемы не нужны, – сказал мужчина так громко, словно я представилась глухой. Дверь снова распахнулась, и между нами быстро протиснулась та же официантка, только на этот раз с пустыми подносами.
– Двадцать, – не моргнув глазом, солгала я. В машине остались поддельные права, но пока мне не довелось ими воспользоваться, и хотелось бы, чтобы так и не пришлось.
Едва ли он мне поверил, но спорить не стал.
– Тебе повезло: как раз ушла сучка Долорес. Плачу восемь баксов за час, чаевые твои. Пойдешь на покер, там только принеси-подай. У них депозиты на выпивку, у всех, кроме рыжего Эрни, поняла меня? Ему не наливаем. Да он и в завязке.
– Поняла, – я не смогла сдержать неуместную улыбку. Восемь баксов в час – смешные деньги, но и они мне будут не лишние.
Он протянул мясистую волосатую руку и сорвал с висящего на стене крючка фартук с оборками – наверняка тот самый, по которому потопталась Долорес, – и сунул его мне.
– Принимаешь заказ, идешь ко мне на бар и обратно. Там есть бурбон и лед, если просят, долей сама. Не мешай им, не крутись у стола, стой смирно возле двери и следи, не позовет ли кто. И сними эту хрень, я монашек на работу не принимаю. – С этими словами он потянулся к воротнику моей рубашки, а когда я возмущенно отшатнулась, готовясь ударить его по руке, расхохотался и вышел в зал.
– Повезло тебе, детка, – ко мне подлетела официантка. Это была довольно миловидная девушка с большими карими глазами и короткой стрижкой-боб, очень ей идущей. Она тепло улыбнулась, и я заметила, что передний зуб у нее наполовину сколот. – Там парни серьезные, а не свиньи вонючие, как тут. Я Лидия, можно просто Ли.
И она, ловко перехватив поднос с тремя тарелками с бургерами другой рукой, протянула мне ладонь.
– Я… Э-э-э… – от ее дружелюбия я на мгновение растерялась, но быстро сориентировалась и ответила на рукопожатие: – Эмма.
Имя осело горечью на языке, и я, как и всегда, когда приходилось представляться, вся сжалась в предчувствии: сейчас надо мной посмеются и обвинят во лжи. Но Лидия ничего не заметила.
– Славно, детка, а теперь за работу, я совсем уже зашиваюсь. Дверь в игорную в конце зала, справа.
И она, покачивая бедрами почти в такт музыке, выпорхнула из кухни.
Снимать рубашку я не стала, но пуговицы все же расстегнула – не столько из-за замечания бармена, сколько из-за жары. Брезгливо поморщившись, потому что одежда за несколько минут здесь успела провоняться дымом и запахом еды, быстро завязала на шее и талии лямки фартука (действительно, на груди до сих пор висел бейдж с именем «Долорес») и вышла вслед за Лидией.
В отдельной от бара комнате царил полумрак, и музыку здесь было едва слышно – судя по всему, владельцы заведения потратились на звукоизоляцию. В зале стояло два стола для покера – один сейчас пустовал, а вокруг второго сидели шесть человек. Над этим столом висело облако дыма: почти все игроки курили. Мне стоило огромных усилий сдержаться и не прикрыть рот и нос рукавом. Запах табака в этой маленькой комнатке был еще более стойкий и крепкий, чем в битком набитом помещении за дверью.
Когда я вошла, обернулись лишь двое: один рыжеволосый парень, должно быть, тот самый Эрни, о котором предупреждал бородач, и пожилой мужчина в надвинутой на лоб ковбойской шляпе.
Часть лица Эрни была усыпана веснушками, а на другой, от виска до подбородка, расплывался бледный рубец, похожий на след от ожога. Половина брови, такой же рыжей, как и его взъерошенные волосы, с этой стороны отсутствовала.
Я спохватилась, что слишком очевидно пялюсь на него, и отвела взгляд.
– А Долорес-то похорошела, – хихикнул Эрни.
– За игрой следите, – одернул их кто-то, чье лицо я не успела рассмотреть.
Все игроки вновь вернули свое внимание к столу, чем заставили меня облегченно выдохнуть. Тихонько прикрыв за собой дверь, я отошла в сторону и огляделась. В комнате не было окон и лишней мебели: только стулья для каждого из них и низкий столик в углу – с кофейником, графином воды и стопкой чашек, а также початой бутылкой недорогого бурбона.
– Плесни, – донесся до меня на удивление высокий, почти писклявый, голос.
Старик в ковбойской шляпе с приклеенной к нижней губе папиросой поднял над головой пустой бокал. Я быстро подошла и забрала его, вернулась к столику и налила бурбон. Тут же стояло ведерко с почти растаявшим льдом – хоть он и не просил, я выловила щипцами из воды пару кубиков и бросила их в напиток.
Мужчины о чем-то глухо переговаривались: при всех моих скудных познаниях в покере удалось понять лишь то, что в игре оставались лишь двое.
– Блефует, – с видом знатока протянул Эрни, пихая локтем в бок своего соседа, толстяка с густыми усами.
Я отдала бокал «ковбою», как назвала его про себя, и снова отошла в тень, чтобы понаблюдать за другими участниками.
Все это были взрослые мужчины, лет за тридцать-сорок, кроме старика в ковбойской шляпе и одного парня, которому на вид было не больше двадцати пяти. Этот парень сидел напротив рыжего Эрни, и, я готова была поклясться, внимательно следил за мной за мгновение до того, как я успела это заметить.
Перед ним стояла довольно внушительная стопка фишек. Одна рука его лежала на потертом зеленом сукне стола, едва касаясь кончиками пальцев аккуратно сложенных рубашками кверху карт. Другая покоилась на спинке стула – в кулаке он сжимал фишку. Его лицо – загорелое, с резкими чертами, как будто слегка скучающее – ничего не выражало. Он казался одновременно и сосредоточенным, и расслабленным.
Темные кудрявые волосы, небрежно зачесанные назад, блестящие карие глаза в обрамлении по-девичьи пушистых ресниц и большой орлиный нос придавали ему сходство с каким-нибудь голливудским актером – из тех, что играют второстепенных героев или злодеев. Внешность у него была запоминающаяся: я бы сказала, что парень очень хорош собой, но было в выражении его лица и позе нечто неуловимое, мрачное, настораживающее. Мне показалось, что от него веет необъяснимой опасностью, как от человека, чрезмерно уверенного в себе и готового пойти на что угодно ради своей цели.
Хоть он и был красив, все равно не понравился мне с первого взгляда.
– Вскрываемся? – спросил он таким тоном, словно устал тратить здесь свое время и был не прочь отправиться домой. Но по тому, как его пальцы крепко стиснули фишку, можно было догадаться: он максимально сосредоточен и ждет, чем ответит его оппонент.
Единственный из присутствующих мужчин, одетый в строгий костюм и гладко выбритый, – повел подбородком в мою сторону и приподнял указательный палец.
– Будьте добры, воды, – попросил он с вежливой улыбкой.
Все остальные почему-то тоже повернулись и посмотрели на меня, в том числе и тот парень. Наши взгляды встретились, и он приподнял одну бровь, как будто о чем-то хотел спросить меня.
От этого обычного, ничего не значащего жеста у меня словно что-то перевернулось в желудке. Я снова отошла к столику и поспешно схватилась за графин с водой.
– Я подумываю поднять ставку, – донесся до меня голос мужчины в костюме. – Ты, Аксель, сегодня на подъеме. Неплохо заработал.
«Аксель», – зачем-то мысленно повторила я. Это имя ему очень шло. Оно было некомфортным на вкус.
– Так поднимай, – отозвался Аксель, и в воздухе словно зазвенело напряжение: казалось, что и вне игры между ними двумя отношения далеко не дружественные. – Или вскрывайся.
Предложение прозвучало почти двусмысленно.
Мне не хотелось привлекать к себе лишнее внимание или отвлекать их, но как потянуть время, я понятия не имела, так что подошла к столу.
– Что ж, – мужчина в костюме замолчал. Я подала ему воду, и он вдруг перехватил мое запястье, мягко коснулся его губами, а затем сразу же отпустил.
Остальные никак на это не отреагировали, а я изумленно выдохнула – его прикосновение к коже было быстрым и почти невесомым, и настолько неожиданным, что я попросту не успела что-либо предпринять и отдернуть руку.
– На удачу, – ласково сказал он мне, улыбнувшись самыми краешками рта. К воде он так и не притронулся: просто отставил стакан на край стола.
В полном замешательстве я вернулась на свое место и незаметно вытерла руку о джинсы. Про себя я решила, что плюну ему в стакан, если он попросит принести меня еще хоть что-нибудь.
«Это лучше, чем быть там, – напомнила я себе, вспомнив о соседнем зале, битком набитом пьяницами, которые наверняка не прочь были распустить руки. – Лидия сама так сказала».
Эта мысль меня слегка успокоила, хотя неприятный осадок от такого резкого нарушения моего личного пространства все же остался.
– Каре, – деловито сообщил мужчина в костюме, одним резким движением руки сбрасывая карты в центр стола.
Рыжий Эрни заулюлюкал, «ковбой» стянул с себя шляпу; пальцы его дрожали от нетерпения и почти тянулись к картам Акселя.
– Твое, – мрачно сказал тот, и, не показывая своих карт, убрал их в колоду с выбывшими.
– Блефовал, – счастливо хлопнул себя по ноге Эрни, всем своим видом воплощая выражение фразы «я же говорил». – Мисс, будьте добры, – он явно пытался подражать мужчине в костюме, сейчас деловито притягивающего к себе свою добычу в виде стопки фишек, – двойной виски. Я жутко переволновался.
Я понятия не имела, стоит ли налить ему, учитывая вполне однозначные указания бармена на этот счет, поэтому на мгновение замялась. Помощь пришла с неожиданной стороны.
– Ты в завязке, Эрни, – благодушно сказал ему Аксель, – тебе нельзя.
– Ну хочется, поймите…
– Он прав, приятель, – усатый мягко осадил друга. – Тебе лучше не пить.
Кто-то снова закурил, другие бурно обсуждали прошедший раунд.
Не знаю, сколько времени прошло, – часа полтора, по ощущениям, – когда через несколько кругов игры у меня заказали два бокала пива и виски. Воспользовавшись возможностью, я выскользнула из игровой комнаты.
В основном зале теперь было немного меньше людей, чем когда я пришла, но все еще жарко, и дурно пахло. Вентиляторы под потолком работали на полную мощность, гоняя из стороны в сторону потоки теплого влажного воздуха.
Захотелось выйти на улицу.
Лидия стояла у барной стойки и бурно на что-то жаловалась бородачу, но, увидев меня, приветливо махнула рукой.
– Два пива, – сказала я и уселась на свободный высокий стул. Ноги уже устали: я давно так долго не стояла на месте практически без движения.
– Аддон никто не просил? – спросил бармен, и я на мгновение засомневалась, правильно ли его поняла.
– Что, простите?
– Докупить, – раздраженно пояснил он, – фишек никто докупить не просил?
– А, нет, – я качнула головой. – Можно мне воды?
Я почти сразу пожалела о своей просьбе: во-первых, из-за взгляда, которым он меня одарил, во-вторых, потому что стакан, который бармен наполнил водой из-под крана и протянул мне, был весь в жирных отпечатках пальцев.
Кое-как выдавив из себя вежливую улыбку, – еще не хватало, чтобы он разозлился и не взял меня на работу, – я притянула к себе стакан, но пить не стала.
– Ну, как успехи? – Лидия тотчас обратила все свое внимание на меня. – Не сильно пьяные? Эрни уже все проиграл?
– Не твоего ума дело, – грубо оборвал ее бармен. – Пойди, протри пятый столик.
– Он чистый, – возразила Лидия.
– А я вижу, что нет, – рявкнул бородач.
– Смотри, сбегу, как Долорес, – хихикнула Лидия, видимо, давно привыкшая к такому обращению. – Удачи, детка. Они разойдутся в лучшем случае под утро.
Действительно, игра была далека от завершения. Пара человек, включая ковбоя, вскоре ушли, но на их место пришли другие. Они пили много бурбона, и я то и дело бегала от их стола к столику с напитками и на бар. В целом ночь проходила куда спокойнее, чем я предполагала: все были вежливы, и только человек в костюме позволял себе изредка дотронуться до моей руки или долго смотреть в мою сторону, когда я проходила мимо. В его взгляде не было похоти, и никаких сальных шуточек в мою сторону никто не отпускал, так что я просто не обращала на это внимания, надеясь на щедрые чаевые. «Нужно потерпеть два месяца, – сказала я себе, – только два месяца, и я смогу вернуться домой».
Аксель больше не смотрел на меня. Насколько я могла понять, в игре ему теперь не везло, и стопка его фишек с каждым раундом заметно уменьшалась.
Спустя несколько часов за столом осталось пятеро, включая Акселя, Томпсона – так звали человека в костюме, – Эрни и усача, и еще одного тщедушного на вид паренька, зашедшего сюда, судя по всему, чуть ли не случайно.
Никто больше не просил меня принести напитки, поэтому я следила за игроками с легкой сонной рассеянностью.
– Олл-ин, – донесся до меня тихий уверенный голос Акселя. Он бросил на меня быстрый взгляд, значение которого я не смогла понять. За все это время он ни разу не попросил меня что-либо принести и только дважды закурил: когда выиграл и когда проиграл Томпсону в ставках один на один.
Он сгреб все свои немногочисленные фишки в центр стола.
– Я пас, – сказал другой парень.
– И я пас, – усач сбросил карты.
Эрни уже давно просто наблюдал за игрой, не делая ставок. Он, судя по всему, был очень азартным, но чертовски невезучим парнем, зато радовался за победителей и насмехался над проигравшими так, словно собственные неудачи его совсем не беспокоили.
– А я поддержу, – Томпсон пожал плечами с таким видом, словно терять ему было нечего, и отсчитал от своих запасов число фишек, равное ставке Акселя.
Когда они открыли карты, Эрни присвистнул. У обоих был фулл-хаус, но у Акселя более сильная комбинация: на тузах. Даже со своего места, на расстоянии от игрового стола, я видела, как его темные глаза засветились триумфом.
– Что ж. Везучий сукин сын, – сказал Томпсон ровным тоном, в котором явственно считывалось умело скрытое раздражение, – я в тебе не сомневался. Ну ничего, отыграюсь в следующий раз.
Аксель ничего не ответил. Он взял из лежащей на столе пачки одну сигарету, сунул ее в рот и чиркнул спичкой. С наслаждением затянувшись, откинулся на стуле и посмотрел на меня.
Я не успела отвести взгляд и смутилась, но виду не подала: он наверняка заметил, что я наблюдала за ним.
– Зови Фокса, – сказал он таким тоном, словно я и сама уже должна была догадаться, что нужно кого-то позвать. Молча кивнув, я выскользнула за дверь.
В баре было тихо, большая часть посетителей уже разошлась. За одним столиком сидела влюбленная парочка, пожирающая друг друга ртами. На другом, крепко стиснув в руке бутылку пива, сопел мужчина. Лидии нигде не было видно.
– Кажется, они закончили, – сказала я бармену.
Должно быть, он и был тем самым Фоксом. Тяжело вздохнув, здоровяк бросил пересчитывать наличку в кассе и полез под барную стойку.
– Я могу выйти на работу завтра? – спросила я, стараясь не выдать надежду в голосе. – В объявлении было сказано, что есть возможность проживания…
– А как же, выходи, – хмыкнул он и протянул мне несколько банкнот. – К десяти утра. А поспать можешь на складе, там есть диван. Но учти: там всюду камеры, и не советую у меня красть, иначе ноги переломаю.
Пересчитав деньги, я обернулась к висящим у выхода часам – маленьким, вбитым в тело уродливой пластиковой рыбы, которая, наверное, может хлопать хвостом и петь идиотскую механическую песенку, если вставить батарейку. Если верить им, я проработала шесть с половиной часов, – за окном уже занимался рассвет.
– Вы не доплатили мне шестнадцать баксов, – сказала я, решив, что это ошибка, – я пришла в половину одиннадцатого, а сейчас…
– Налоги, милочка, – ответил он с самодовольной усмешкой. – Это с вычетом налогов.
– Мы так не договаривались, – я почувствовала, как кулаки сжались сами собой от досады, и с трудом сдерживалась, чтобы не повысить голос. Мне нужна работа. – Этот «вычет» не подходит ни под одну систему налогообложения, и налог штата гораздо…
– Всё, – рыкнул он, резко выпрямившись и стукнув деревянным ящиком, который держал в руках, по грязной и липкой поверхности барной стойки. – Хочешь – работай, а нет – так проваливай. Долорес уже завтра прибежит, как миленькая, и я не потерплю… – он что-то заметил у меня за спиной и гаркнул: – Эй, вы! Снимите номер!
– Какого черта?! – взорвалась я. Он удивленно приподнял брови и замер на месте, явно не ожидая, что я стану возражать. – Я всю ночь тут торчу, мы договаривались на восемь баксов в час, ты считать не умеешь?
– Либо бери, что дают, и выходи утром на работу, либо катись ко всем чертям, – сказал Фокс, и, быстро протиснувшись к выходу из-за барной стойки, пошел в сторону игровой комнаты.
Мне хотелось взять со стойки бокал и запустить в его лоснящуюся лысину. Хотелось наорать на него, перебить всю посуду или швырнуть в стену стул.
Но больше всего мне хотелось плакать от обиды и несправедливости, а еще от осознания, какая же я наивная идиотка.
Он скрылся за дверью, а я все стояла на месте, не в силах что-либо предпринять.
Стянув с себя чертов фартук, я приложила ладони к глазами, пытаясь отогнать сонливость и сглотнуть ком в горле. Сейчас он вернется, и я попробую еще раз – спокойно объясню ублюдку, что в его же интересах сдержать свое слово.
«Два чертовых месяца», – напомнила я себе. Два месяца, которые казались бесконечностью.
Мне нужна работа. Работа в таком месте, где меня не найдут, да и не станут искать. В таком, где никому нет дела, сколько мне лет и какая у меня фамилия; где никто не спросит, откуда я и что здесь забыла. В таком, как этот вонючий богом забытый бар.
Я не могу вернуться домой сейчас, и мне нужно всего лишь два месяца. Просто продержаться.
Обида все еще жгла внутренности. От усталости подкашивались ноги, а от недосыпа кружилась голова.
– Мисс? – донесся до меня мягкий вежливый голос.
– Что? – я отняла руки от лица и увидела перед собой Томпсона.
– Хотел поблагодарить вас. Вы принесли мне удачу, – сказал он и протянул мне руку. В ней была зажата стодолларовая купюра.
– Вы ведь проиграли, – фыркнула я, сомневаясь, стоит ли брать деньги. Может, это какой-то непристойный намек? Понятия не имею, как в этих краях мужчины покупают услуги интимного характера (да и в любых других, в общем-то), может, у них так принято? Сотня – многовато для чаевых.
– Это потому что на последней ставке не воспользовался вашим благословением, – усмехнулся он. Прозвучало очень претенциозно.
Можно подумать, я тебя благословляла.
Вслух я этого, конечно, не сказала. Мне вспомнилось, как он коснулся губами моей руки. Отвратительно.
Тех наличных, что у меня были, едва ли хватило бы и на пару недель, – и это учитывая траты только на еду и бензин. Я протянула руку и взяла деньги, а затем быстро сунула их в карман джинсов.
Томпсон благодушно мне улыбнулся, словно поощряя за правильный выбор. От этого его взгляда мне вдруг стало некомфортно – хуже, чем от денег, и хуже, чем от того мимолетного поцелуя руки. Он вдруг напомнил мне одного человека, мыслей о котором я всеми силами пыталась избегать.
– Я вас раньше здесь не видел, – продолжил он тем же деловитым тоном, – как вас зовут?
– Эмма, – на этот раз я не медлила с ответом, – меня зовут Эмма. Извините, моя смена на сегодня…
– О, конечно, – он тихо рассмеялся, незаметно придвигаясь чуть ближе, – простите мне мое любопытство, Эмма. Вы ведь не местная, верно?
– Я…
Я не заметила, как из комнаты в конце зала вышел кто-то еще. Мой взгляд зацепился за белое пятно, которое оказалось футболкой Акселя – тот стоял в нескольких шагах от нас и молча смотрел, и, наверное, слушал.
Отчего-то я смутилась, словно сделала нечто постыдное. Томпсон повернулся к нему и улыбнулся: не той любезной улыбкой, которой демонстрировал мне ряд белоснежных зубов минуту назад, а другой, холодной и больше похожей на оскал.
– Что ж, мне пора. Надеюсь, что мы еще увидимся с вами, – сказал он мне.
Аксель прошел мимо, ни слова не сказав. Едва за ним захлопнулась дверь, я почувствовала, как Томпсон сделал едва уловимое движение, как будто собираясь взять мою руку, и быстро отстранилась.
– Спасибо, мне тоже пора, – и я выскочила из бара, забыв о своем намерении еще раз поговорить с барменом, который обманул меня.
Акселя на парковке не было, хотя я и шла не за ним. Зато у входа, прислонившись к стене, стояла Лидия. Желтый неоновый свет падал сверху на ее симпатичное лицо, придавая коже оттенок болезненности; она с наслаждением курила тонкую сигаретку и медленно выпускала изо рта пахнущий ментолом дым, наблюдая, как он развеивается по ветру.
– Вот ты где, – устало сказала я, подходя к ней.
Томпсон вышел за мной следом, и, пожелав нам «доброй ночи, или, точнее, утра», сел в припаркованный у обочины «Мерседес» и уехал.
– Угостишься? – спросила она, кивая на сигарету.
– Я не курю.
– Верное решение, детка, – Лидия затушила окурок прямо о стену и бросила его на землю. – Ну, как твой первый день?
– Он не доплатил мне, – пожаловалась я. – Это всегда тут так?
– Ну, он тот еще скряга, зато тут чай неплохой, – пожала она плечами. – Так как тебя занесло сюда? Ты явно не местная.
– У меня это что, на лбу написано? – разочарованно протянула я и потерла лоб, словно и правда ожидала увидеть на руке следы от надписи.
– У тебя блестящие волосы и бледная кожа, хотя у нас солнце жарит восемь месяцев в году, и брови ты давно не выщипывала, но видно руку мастера, а у нас таких нет. Могу поспорить, ты раньше не то что не работала в таких местах, как это, но и вообще не бывала. И смотришь вокруг, если честно, немного высокомерно.
– Ну, спасибо, Шерлок, – я попыталась сделать менее «высокомерное» выражение лица, хотя и не поняла, что с ним не так.
– По правде, вряд ли ты сможешь тут надолго задержаться. Фокс не любит… Своенравных.
– А ты, значит, не своенравная?
– А у меня все равно других вариантов нет, – в голосе ее послышалась безнадега, лишенная жалости к самой себе.
– У меня тоже, – возразила я, – мне нужны деньги и жилье.
– Дай угадаю, сбежала от мужа-абьюзера?
– Вроде того, – уклончиво ответила я.
– Послушай, – сказала Лидия. Она сунула руку в карман фартука, и, порывшись там, извлекла наружу несколько смятых долларов, блокнот и ручку. Деньги она сунула обратно, а в блокноте быстро что-то написала, вырвала лист и протянула мне.
Под записью заказа, включающего в себя два бургера и три лагера, едва разборчивым почерком был написан адрес.
– Им требуется домработница с проживанием, – затараторила Лидия так быстро, что мой измученный бессонной ночью мозг едва успевал улавливать смысл сказанного. – Это ферма в десяти милях отсюда, далековато от города, так что к ним никто идти работать не хочет, зато идеальное место, чтобы спрятаться и переждать бурю, или что там у тебя. Мистер Хейз – фермер, – болен, но он неплохой мужик. Не знаю, что по оплате, но он тебя точно не обидит. Правда, сын у него тот еще засранец. Он сегодня был на покере, ты должна была его…
Из бара на улицу вывалилась галдящая компания: та влюбленная парочка, рыжий Эрни и еще пара человек с покера.
– Мы закрыты, закрыты! – подгонял их Фокс.
– Э, старина, вы открыты кру-гло-суточно, – кричал ему Эрни, – что значится, сутки напролет, если я правильно понял!
– Не сегодня, Эрни, – грубо осадил его Фокс, – Эй, Ли! Давай-ка за работу, еще подмести надо.
– Короче, детка, советую пойти к нему. Скажи, что всю жизнь только и делала, что гладила панталоны и бифштексы стряпала, и тебя возьмут, если еще не нашли какую-нибудь старуху. Он тот еще привереда, этот Хейз, и из-за болезни, бывает, перегибает палку, но вариант что надо…
Я и слова не успела вымолвить, как Фокс снова позвал ее, на этот раз настойчивее и злее.
– А это вам от нас, милая мисс, – просиял улыбкой Эрни, подходя ко мне и протягивая десятку чаевых.
– Спасибо, – сказала я, принимая деньги с искренней благодарностью и без того иррационального чувства вины, что было раньше с Томпсоном.
Эрни вернулся к друзьям, и они начали выяснять, кого он, как единственный трезвенник, повезет домой первого.
– В общем, дерзай, – сказала мне на прощание Лидия, – если не срастется, приходи сюда, что-нибудь еще придумаем.
– Спасибо тебе, – сказала я, пожалуй, слишком безэмоционально для той радости и проблеска надежды, который она подарила мне вместе с этим измятым листком. Я до того устала, что готова была отключиться, не доходя до машины.
– Девчонкам надо держаться вместе, – просто ответила она, как будто это была самая очевидная вещь на свете. – Удачи, подруга. Если старик не захочет тебя взять, покажи ему сиськи.
И, звонко расхохотавшись, она юркнула мимо меня к Фоксу.
– Точно не хотите мне доплатить? Это полезно для кармы, – я состроила гримасу, не сомневаясь в том, каким будет ответ.
Бородач только усмехнулся.
– У меня таких, как ты, желающих, очереди стоят, – он повел рукой в сторону дороги, где, ясное дело, ни одной желающей и в помине не было, и повторил: – Бери, что дают, или катись отсюда.
– Мудак, – бросила я ему в спину.
– Пошла ты.
Он ушел. Эрни и компания с трудом погрузились в минивэн и уехали.
