Текст книги "Поворот за мостом (СИ)"

Автор книги: Рита Вертер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Может быть, он хотел меня припугнуть, заставить отступить и наутро, бросив все, уехать. Я бы так и поступила, если бы мне было куда ехать.

– Понял, мисс Недотрога, – Аксель запрокинул голову и потер переносицу. Я едва подавила в себе желание спросить его, как он себя чувствует: не заслужил.

– Доброй ночи, – бросила я, и, взяв свою ношу (не иначе, мою комнату наверху уже затопило, потому что гроза и не думала заканчиваться), двинулась мимо него к двери.

И вдруг, как мне показалось, он что-то сказал. Так тихо и невнятно, что это вполне могло быть галлюцинацией или странной игрой завывающего ветра и шума дождя, разбивающегося о стекло кухонного окна. Удивленная, я обернулась и посмотрела на Акселя.

Он молча пялился на свои руки, обвивающие бокал с неизвестным мне напитком; взгляд его был сосредоточен на стекле, на собственных пальцах или столешнице – одним словом, на чем угодно, кроме меня. По всему его виду было ясно, что он уже и забыл о моем присутствии, и что ничего он на самом деле не говорил.

Я постояла несколько секунд у порога, не решаясь уйти и ожидая, что он повторит или скажет еще что-нибудь, и, окончательно убедившись, что мне послышалось (он так и не поднял головы), и устав держать на весу дурацкое ведро, вышла в коридор и поспешила вернуться к себе. И все же, – я не смогла бы поклясться в этом, не была уверена, – все же мне почудилось, что тем, что он сказал, было едва разборчивое тихое «останься».

Не меньше получаса у меня ушло на то, чтобы собрать с пола воду. Я то и дело оглядывалась на дверь, хотя и закрыла ее, – не послышатся ли в коридоре шаги? – но из-за грохота грома, который то стихал, то усиливался, сопровождая яркие вспышки молний, ничего не могла разобрать.

Постель успела остыть, так что я поплотнее укуталась в пуховое одеяло и уткнулась носом в не самую мягкую подушку. Капли воды срывались с потолка и со звоном разбивались о металлическое дно ведра и кастрюли. Этот звук был таким громким и действующим на нервы, что, казалось, не даст уснуть до самого утра.

Но, судя по всему, я до того вымоталась за этот бесконечно долгий день, что не заметила, как провалилась в сон.

Глава 4

Несколько недель ежедневных ранних пробуждений (при том не всегда добровольных) приучили меня вставать без будильника в одно и то же время: около шести утра. Несмотря на ночное происшествие, проснулась я без проблем, в хорошем настроении и полная сил. Даже перспектива провести большую часть дня в уборке, готовке и прочих хозяйственных делах не могла омрачить этого приятного и уже почти позабытого чувства – я в безопасности, с крышей над головой, не умру от голода и через две недели даже получу деньги за свою работу в этом доме.

За окном занимался рассвет, дождь давно кончился, и на мансарде приятно пахло влажным деревом и смолой. Ведро было наполнено на четверть, – судя по всему, гроза закончилась лишь к утру.

Я вышла из комнаты и прислушалась: снизу отчетливо доносились чьи-то шаги и, кажется, хлопнула дверца холодильника. Мистер Хейз сказал, что завтракают они не позднее семи утра, так что беспокоиться не о чем. Если Аксель решит сделать вид, что я проспала или не выполняю свои обязанности вовремя, ткну его носом в часы – в том, что до семи еще полно времени, у меня не было ни малейших сомнений.

Наскоро приняв душ и одевшись, – я сделала мысленную пометку поблагодарить Анну за то, что вместе с комплектом постельного белья она дала мне и набор чистых полотенец, – я спустилась на первый этаж.

Из-за закрытой двери комнаты мистера Хейза слышалась приглушенная ругань и недовольное старческое кряхтение. Я притормозила, чтобы удостовериться, что все в порядке и ему не нужна моя помощь: кажется, он одевался.

Аксель сидел на кухне, на том же самом месте, где и вчера, когда я уходила. Я бы решила, что он вовсе не ложился спать и так и пил всю ночь, если бы вместо бутылки перед ним не стояли теперь миска с кукурузными хлопьями и пакет молока.

– Доброе утро, – бодро сказала я, удостоверившись, что от него приветствия не дождешься. Лучше вести себя, как ни в чем не бывало. Я повернулась к нему спиной и открыла холодильник, чувствуя на себе колкий внимательный взгляд. – Если у тебя есть еще минут десять, я приготовлю…

– Хватит, – сказал он так резко, что я даже опешила. – Перестань строить из себя… – Аксель махнул в воздухе ложкой, указывая на меня, словно этим движением все было сказано. Я вопросительно выгнула брови – подружка в школе как-то раз сказала мне, что с таким выражением лица я похожа на самоуверенную стерву. Мне сейчас очень бы не помешало так выглядеть. Жаль, ведро осталось наверху. – Перестань строить из себя.

– Окей.

Буду игнорировать его, решила я. Сам отстанет.

Я принялась за приготовление завтрака: яйца-пашот и авокадо-тосты приберегу на другой раз. Черный кофе, яичница с беконом, поджаренные ломтики хлеба с сыром – как просил мистер Хейз.

– Так ты будешь завтракать или нет? – спросила я, засыпая зерна в кофемолку. Ну и дрянь же они пьют! Пожалуй, куплю сегодня хороший кофе, если останутся деньги. И, разумеется, если такой здесь вообще продается.

– Я уже позавтракал, – он бросил тарелку в раковину, даже не удосужившись помыть ее, и сказал приказным тоном: – Нужно почистить кроличьи клетки сегодня. И приберись в кладовке.

– Вот как, – я отложила нож, которым нарезала сыр, и обернулась к нему. Где-то внутри меня, чуть выше желудка, закипала знакомая злость. – Меня нанял мистер Хейз. Не ты.

Аксель усмехнулся, – уголки губ чуть приподнялись, обнажая ровные белые зубы, а на правой щеке показалась ямочка, – и посмотрел мне в глаза. По тому, как сжались его челюсти мгновение спустя, а между широких бровей пролегла тень, и пальцы забарабанили по столешнице, было ясно: веселье это напускное, и на самом деле он зол не меньше моего.

– Если ты еще не поняла, как обстоят дела, я тебе объясню. Мой отец болен, и он не способен работать, не способен содержать дом и поля, и тем более нанимать прислугу, – он поднял вверх указательный палец, заставляя меня придержать свое возмущение по поводу «прислуги» и угрожающе понижая голос. – Я обеспечиваю это чертово место, и его, и себя, и, по-видимому, теперь и тебя. Так что будь добра…

– Если ты мне платишь, то почему не можешь уволить? – резонно заметила я, тоже снизив тон. Правда, звучал он совсем не так грозно, как у Акселя.

Парень лишь фыркнул. Пусть он и содержит престарелого отца и этот дом, это ничего не меняет. Напротив, так даже приятнее: знать, что он ничего не сможет поделать с моим присутствием в своей жизни.

– Сколько он тебе пообещал?

– Спроси его сам.

– Я спрашиваю у тебя.

– А я не отвечаю.

Из-за нашего спора я почти забыла про готовку. В коридоре послышались шаркающие шаги, так что, сверившись с часами, висящими на стене – почти семь! – я снова принялась нарезать сыр.

– Чего разорались?

Мистер Хейз направился прямиком к кофеварке. Одет он был отнюдь не так нарядно, как вчера; должно быть, сегодня приход Анны не планировался.

– Сколько ты ей платишь?

– Тебя это не касается, – просто ответил старик, и лицо Акселя исказилось от гнева еще сильнее, когда он увидел мою торжествующую улыбку.

– А кто, по-твоему, оплачивает счета?

– Ну, явно не твои подружки, у которых ты торчишь целыми днями, – безмятежно пожал плечами его отец. Должно быть, этот разговор между ними случался уже не раз. Я бросила яйца в шипящее на сковороде масло, всеми силами делая вид, что нисколько не заинтересована в их беседе и не замечаю повисшего на кухне напряженного ощущения всеобщего раздражения. – И не детский лагерь, куда ты понапрасну водишь лошадей.

– К черту, – сказал Аксель и, выходя из кухни, бросил мне через плечо: – сделай все, как я сказал, иначе пробкой вылетишь отсюда.

– И тебе хорошего дня, – с фальшивой улыбочкой прокричала я ему вслед.

Хлопнула входная дверь, а затем я увидела мелькнувшую в окне тень: Аксель направился прямиком за дом, к машине.

– Думает, он тут теперь главный, – поморщился мистер Хейз, осторожно присаживаясь за стол. Руки его дрожали гораздо меньше, чем вчера, да и глаза на затянутом морщинистой кожей лице под выцветшими от старости бровями почти не метались из стороны в сторону, как в припадке. – Черта с два! Последний год совсем от рук отбился и строит из себя незнамо что. Если будет донимать тебя – скажи мне. Готовит он скверно, так что сам скоро спасибо скажет, что я нашел кого-то, кто это, надеюсь, в состоянии делать сносно.

Тосты уже были готовы; я выложила поджаренный хлеб на блюдо с сыром, сняла яичницу с плиты и приукрасила свежей зеленью.

– Приятного аппетита, – и подала ему тарелку.

Сама я решила позавтракать чуть позже; нужно было составить список покупок, так что, оставив на плите немного еды для себя, я открыла дверь кладовки.

– На площади, возле ратуши, есть пекарня. Возьми там хлеба, и, если будет, коробку засахаренных груш. Зубы у меня ни к черту, но их люблю, хоть ты тресни. Эрин, тетка Лидии, кстати, там работает. Увидишь за прилавком толстуху-блондинку – скажи, что от меня, сделает тебе скидку.

Судя по всему, мистер Хейз был в отличном расположении духа. Он медленно, по кусочку, поедал яичницу, и, то и дело вспоминая, что еще мне нужно купить в городе, давал указания.

Я увидела, как мимо окна, петляя по размытой дождем дороге, проехал белый пикап.

– А где работает Аксель?

– Работает? – хохотнул мистер Хейз, утирая рукавом рот, думая, что я не вижу. – На нашей ферме и работает, больше тут негде. Ну, разве что, просаживает деньги в покер. Вечно где-то пропадает, управы на него не хватает. Если к тридцати не посадят и не сопьется – вот, считай, повезло. Я, когда здоров был, крепко его в узде держал, а как он уехал… Большого города понюхал… Тут все, пропал парень.

– Большой город? – переспросила я, пересчитывая банки с сардинами. Да тут запасы, как на случай ядерной войны! – Миссис Грин сказала, он бросил колледж. На кого учился?

– На ерунду какую-то, ничего хорошего. Вот сыновья Анны – один в военном училище. Престижно, платят хорошо, в следующем году у него выпускной. Второй, вроде, юрист, получил стипендию в приличном университете. У Хиггсонов братья-близнецы, оба аграрный закончили и вернулись, выкупили соседний участок, живут припеваючи. Уилксовы дочери все удачно замуж вышли, ну, а Эрни хоть Господь обделил умишком, но руками работает как надо. А Аксель – Аксель…

– Я поняла, – я оборвала его речь, не желая слушать дальше, какой его сын бестолковый. Во-первых, было понятно, что оба Хейза друг друга стоят, и неудивительно, что Аксель всегда такой недовольный и несдержанный, при таком-то отношении отца. Во-вторых, вдаваться в подробности их семейных конфликтов мне было неловко. Не могу представить, чтобы моя мать стала сравнивать меня с соседскими детьми при посторонних людях – да и в лицо бы мне она ничего подобного никогда не сказала. Пусть она не всегда была идеальным родителем, но с самого детства и до самого последнего ее дня я всегда чувствовала поддержку и уважение. Крупно облажалась она лишь однажды – и то, результата этого своего неудачного выбора не увидела, потому что к тому моменту была мертва.

– Что, оглохла? – мистер Хейз, видимо, что-то говорил, а я отвлеклась на свои мысли и пропустила его слова мимо ушей. Увидев, что привлек мое внимание, он повторил: – Говорю, завтрак съедобный, одобрено. Жду на обед что-нибудь из мяса. Сейчас денег тебе принесу, можешь ехать в город. Магазины, в общем-то, с десяти открыты… Лишь бы не застряла по дороге, буксир я тебе вызывать не стану, да он на всю округу один…

Я подала мужчине руку, помогая подняться из-за стола и выхватила из его рук тарелку, которую он явно намеревался вымыть сам.

– Жара сегодня будет. Сделаешь лимонаду?

– Сделаю.

– Ну, спасибо, Эми. Я уж думал, как тебя спровадить, если яичницу мне пересолишь. Но ничего, ничего… Есть можно.

Позднее я поняла, что его «есть можно» означает – «спасибо, было вкусно»; «нормально, а что так мало?» – «положи мне добавку, пожалуйста», а «ну, это еще что? у тебя в родне итальяшки, что ли?» – «паста отменная, но я предпочитаю стейки и картошку».***

Как бы мне ни хотелось демонстративно проигнорировать все просьбы Акселя – точнее, приказы, – я решила не рисковать и сделать все, о чем он сказал утром.

Так что, кончив прибираться на кухне и получив от мистера Хейза пару сотен на продукты, я оставила деньги на столе, поела сама и, взяв с собой моющие средства и ведро с водой, отправилась к кроликам.

На крыльце я обнаружила пару голубых резиновых сапог – судя по размеру, принадлежащих отнюдь не Хейзам. Мысленно поблагодарив Анну, как мою главную спасительницу, я сунула ноги в сапоги, которые оказались мне слегка большеваты, и зашагала по грязи к деревянной постройке-хлеву, разделяющей владения хозяев двух домов.

Кроликов у них, на самом деле, было не так уж много: всего двенадцать штук, по два в одной клетке. Под каждой из них стоял поддон с сеном, который можно было легко достать и очистить, не вынимая животных.

К счастью, повышенной брезгливостью я никогда не страдала, так что ни запах помета, ни огрызки овощей нисколько меня не испугали. Расправившись с поддонами, я начала думать, как бы прибраться внутри. В углу сарая обнаружился небольшой вольер, так что решение нашлось само собой.

Первая пара возмущенно попискивавших толстых белых кроликов с черными ушами отправилась в новую клетку.

Вооружившись перчатками, бутылкой «Фейри» и щеткой, найденной тут же, на заваленной всяким барахлом полке, я принялась вычищать их тесное и не очень-то уютное на первый взгляд гнездо.

Дело шло быстро, хотя я и пожалела, что у меня нет ни телефона, ни наушников – с музыкой работать щеткой было бы куда веселее. Убегая, я оставила их дома вовсе не из опасения быть выслеженной через GPS (или что там для этого требуется), а попросту забыла второпях.

Дома у меня было все. Огромный шкаф, заваленный одеждой, письменный стол, уставленный горшками с суккулентами, своя собственная мини-библиотека. С тех пор, как мама по счастливой случайности получила должность шеф-повара в классном ресторане, мы ни в чем не нуждались – у меня всегда были деньги на карманные расходы (к счастью, большую их часть я откладывала, и в итоге склонность к экономии очень пригодилась, чтобы сбежать), училась я в лучшей старшей школе города, а на каникулах ездила с друзьями отдыхать на побережье в летний лагерь. В одну из таких поездок я даже провела пару лекций по литературе для ребят помладше, за что и получила благодарственное письмо, которое презентовала мистеру Хейзу как рекомендацию от работодателя, на которую он даже не взглянул.

Но насчет кофейни я не приукрасила, потому что действительно подрабатывала в прошлом году официанткой.

Мне казалось, начать работать в шестнадцать – это зрелая позиция. Я гордилась собой, и мама тоже мной гордилась: она часто упоминала о том, что рано начала зарабатывать, чтобы прокормить себя и свою мать. Ее отец, мой дед, умер задолго до моего рождения. Моя бабушка умерла, когда мне было тринадцать – я до сих пор помнила приторный аромат траурных белых роз и сухие старческие руки ее друзей, похлопывающих меня по плечам в сдержанных выражениях соболезнований на поминальной службе. Бабушку я плохо знала и не особо к ней привязалась в детстве, потому что она жила за сотни миль от нас и мы редко ее навещали – чаще ограничивались обменом поздравительными открытками два раза в год. Я не понимала этого в детстве, но годы спустя осознала – бабушка винила маму за то, что я росла без отца, да и мое появление на свет, судя по всему, не поддерживала.

Отца я никогда не видела и понятия не имела, жив ли он и где он. Мама упоминала, что это была случайная связь и что детей он никогда не хотел – и по выражению ее лица, когда она говорила это, было заметно, что человеком он был не самым выдающимся и что ее не очень-то волнует, что с ним стало.

Странно было наблюдать за тем, как круто изменилась вся моя жизнь после ее внезапной и такой нелепой гибели.

Все, что мне осталось после нее – боязнь мостов, ненависть к адвокатам и неизвестно какое наследство, в которое я смогу вступить не ранее, чем через два месяца. А пока…

Я собиралась вычистить уже четвертую по счету клетку. Перенесла одного кролика в вольер и потянулась к другому – маленькому дрожащему тельцу, от которого во все стороны разлетались клочья белого пуха. Если его сородичи относились к временному переезду с любопытством и легким волнением, этот же трясся от страха, и, забившись в дальний угол, взирал на меня огромными, ошалевшими красными глазищами. Красные глаза, кстати, из всего выводка были только у него одного, так что я лихорадочно пыталась припомнить, не является ли это признаком бешенства или повышенной агрессивности.

– Иди сюда, приятель, – позвала я его успокаивающе нежным тоном, который скорее предназначался мне самой, попутно стаскивая с рук перчатки. Дверцу клетки я придерживала локтем, морщась от ощущения, что к коже что-то липнет. – Дай мне пять минут, и можешь вернуться обратно.

Очевидно, разговоры тут были бессильны. Кролик издал какой-то звук, похожий на фырканье, и мне пришло в голову, что этим своеобразным «не подходи ко мне, а то руку откушу» он похож на Акселя.

Не успела я обдумать это сравнение, кролик воинственно метнулся в мою сторону.

Взвизгнув, я отскочила в сторону, едва не сбив стоящий на полу вольер. До меня донеслось ржание лошади, стоящей в стойле в самом конце хлева.

Кролик, который, судя по всему, и не планировал на меня нападать, с глухим шлепком упал на присыпанную сеном землю и юркнул в дыру на стыке деревянных стен.

Катастрофа.

Я бросилась на колени и сунула руку в эту дыру, но нащупала с обратной стороны только траву и влажную землю. С той скоростью, с которой умчался ушастый, можно было предположить, что он уже пересек границу с Канадой и теперь насмехается над моей неуклюжестью в компании местных крольчих.

Я выскочила на улицу – может, еще есть шанс отыскать его на участке миссис Грин, – и, согнувшись в три погибели, чтобы не пропустить на земле какое-нибудь копошение, стала обходить постройку с той стороны, куда он убежал.

О, Аксель мне это еще припомнит.

Интересно, сколько стоит кролик? Если не больше пары сотен, я смогу расплатиться с мистером Хейзом за него, хотя и не хотелось бы.

Может, купить крольчатину сегодня в городе, и сказать, что это я своими руками прикончила малыша ради ужина?..

– Привет.

Мой взгляд уткнулся в чьи-то огромные черные кроссовки (размера тринадцатого, не меньше) почти одновременно с тем, как я услышала низкий голос с хрипотцой.

– Привет, – удивленно произнесла я, выпрямившись.

Передо мной стоял очень высокий парень. Нет, серьезно: этот здоровяк был выше меня на две головы, так что из-за солнца я даже не сразу смогла различить черты его лица. Пронзительно-голубые глаза, короткие светлые волосы, широкие, как у пловца, плечи – он стоял передо мной, как огромная неподвижная гора мышц. Гора, которая улыбалась мне самой милой и дружелюбной улыбкой.

В своих больших ручищах он держал моего беглеца. Кролик, кажется, чувствовал себя в безопасности, потому что не предпринимал никаких попыток вырваться. Или, может, наоборот: боялся шелохнуться, чтобы ему ненароком не свернули шею.

– Он, видимо, куда-то опаздывал, – сказал парень, пока я приходила в себя. При виде него в голове крутилось только одно слово: «колоссальный». – А ты, наверное, Эмма?

Я почти открыла рот, чтобы сказать: «Вообще-то, нет», но вовремя опомнилась и кивнула.

– А ты?.. – глаза у него были точь-в-точь как у Анны, такие же яркие, глубокие и живые, но я понятия не имела, кто он из двух ее сыновей. Ставлю десятку, что тот, что военный.

– Я Сэм. Я живу тут, – и он мотнул головой в сторону маленького красивого домика миссис Грин. – Мама говорила, что у Хейзов теперь есть…

Он замялся, не зная, как тактичнее меня назвать. Наверное, хотел сказать «служанка» или что-то в этом роде.

– Домработница, – подсказала я, всем своим видом демонстрируя, что нисколько этого не стыжусь.

– Да. Я тебя, честно говоря, совсем не такой представлял.

И Сэм улыбнулся еще шире.

Мне очень хотелось узнать, что именно он представлял и превзошла ли я его представления о домработницах, но не стала.

– Я тебя тоже, – призналась я. Не то чтобы я вообще хоть как-то представляла сыновей Анны, но такого атлета и близко не ожидала увидеть. – Так… Позволишь мне?

Я потянулась за кроликом, и Сэм ослабил хватку и слегка наклонился, чтобы я могла его взять. Кролик забарахтался на его груди, запищал и попытался вырваться. Я отдернула руки, боясь, что он снова удерет или укусит меня.

Парень рассмеялся, и мое лицо само по себе расплылось в улыбке: смех у него был звонкий, искренний и заразительный.

– Давай я помогу. Куда его отнести? Только не говори, что собираешься прикончить беднягу, я на это смотреть не смогу.

– Нет-нет, – поспешила возразить я, – просто клетки чищу, и он сбежал. Спасибо, что поймал.

– Не за что, – просто ответил Сэм, и мы пошли с ним вдоль клумб с буйно цветущей гортензией. В саду у миссис Грин было куда больше деревьев, чем в соседнем у Хейзов, и под их тенью идти было гораздо приятнее, чем под палящим солнцем. – А он, может, хотел тебя в Зазеркалье отвести.

– Это вряд ли, – нервно усмехнулась я, надеясь, что он не станет развивать тему «Алисы в стране чудес». – Но ты ему, судя по всему, понравился, так что если кого бы он и предпочел куда-то отвести, то точно не меня.

Сэм снова рассмеялся. Мы зашли под деревянный навес: он остановился у стойла с лошадьми, и, протянув руку, погладил одну из них по морде.

– Ох, Бонни, давно не виделись.

– А второго как зовут?

– Клайд, – Сэм поудобнее перехватил кролика, чтобы тот не мешал ему, и обернулся ко мне. – Аксель тебе не говорил?

– Шутишь? – выбор кличек для лошадей меня немало удивил. – Он сказал мне держаться от них подальше.

Я тоже подошла к Бонни и потрепала ее по гриве. Лошадь, вытянув шею, принялась энергично и с любопытством обнюхивать меня.

– Это в его стиле, – Сэм прищелкнул языком. Я ожидала, что он, как Эрни или Анна, скажет, что на самом деле Аксель «не такой уж плохой», но ничего подобного он не озвучил. – Мама говорила, ты зайдешь к нам сегодня?

– Я? – я и забыла о ее приглашении. Слишком голова была занята списком покупок и, что греха таить, чертовым Акселем Хейзом. – Да, точно. У меня сегодня еще куча дел, нужно съездить в город, так что, думаю, вечером.

– В город? Тебя подвезти? Я как раз собирался сегодня на почту.

Это было очень любезное предложение с его стороны, и при этом – безо всякого заигрывания.

– Ой, нет, но спасибо, я на своей. По-хорошему надо бы отогнать машину в сервис, не знаю, что-то с двигателем. Не подскажешь адрес хорошего механика?

– Я могу помочь, – Сэм пожал плечами так, словно для него это плевое дело. – У нас весь гараж завален карбюраторами, в детстве тут, знаешь, особо развлечений не было, так что я пытался разобраться, что к чему, и даже движок трактора как-то раз перебрал своими руками. Если нужно будет заказать запчасти, дам контакт.

– О, здорово! Конечно, давай, – мы уже вернулись к клетке с кроликами, и я на всякий случай пересчитала их, не сбежал ли кто еще. И тут мне пришло в голову, что, возможно, услуги Сэма мне будут не по карману. – Только я… э-э-э… Ну, ты посмотри, что там, но если ремонт слишком затратный…

– О, не волнуйся, – он, кажется, смутился. – Я с тебя денег не возьму, у нас тут принято помогать так, по-соседски.

– Спасибо, – выдохнула я облегченно. – Сажай его сюда.

Кролик отправился в вольер. Сэм огляделся вокруг, нашел в углу пустой деревянный ящик, и, перевернув его, уселся сверху. Я не ожидала, что он решит остаться, так что немного замялась, прежде чем снова натянуть перчатки и приступить к работе.

– Если не возражаешь, я тут с тобой побуду немного, – сказал он. – Мама с самого утра запрягает меня на кучу всяких дел в саду, так что лучше не попадаться ей на глаза, пока она не заметила, что я закончил окучивать ее драгоценные клумбы.

Он вытянул ноги и блаженно потянулся, оперевшись о стену.

– Не возражаю, – я принялась за дело. Что ж, компания молодого, красивого и очень милого парня – куда лучший способ отвлечься, чем мой плейлист в Спотифай, до которого в отсутствие телефона я доберусь еще не скоро. – Так ты, значит, учишься в военном училище?

– Вообще-то, это Шон у нас кадет. А я – будущий прокурор штата, надеюсь.

– Надо же, круто, – я не смогла скрыть своего удивления, потому что, каюсь, почти моментально из-за его атлетического телосложения приписала Сэму принадлежность к отряду «морских котиков». То, что он юрист, несколько насторожило меня (личные предрассудки, куда без них), но прокурор – не то же самое, что адвокат. Адвокаты не казались мне способными быть хорошими людьми.

– Знаю, я не очень-то похож на юриста. Но хочется верить, и на того, кто не против отправиться на войну, тоже. Я пацифист.

– О, – только и смогла вымолвить я. Теперь мне стало интересно, как выглядит его брат. – Уверена, деловой костюм тебе очень к лицу.

Я вдруг осознала, как прозвучали мои слова – это же флирт! – покраснела и отвернулась.

Сэм только рассмеялся:

– Ты мне льстишь. Но я пока только учусь и на судебных процессах был только в качестве наблюдателя. В этом году уже начнется практика.

Мы немного поболтали о юриспруденции и о том, какой он видит свою карьеру после завершения обучения: Сэм уже отучился четыре года и получил степень бакалавра социологии, а в юридической школе только перешел на второй курс.

Потом он помог мне запереть в начищенной до блеска клетке кролика-беглеца, и я, наконец, закончила уборку.

– А как ты тут оказалась? Ты не похожа…

– На местную? – по его чуть виноватой улыбке я поняла, что угадала. – Мне нужна была работа, в идеале с проживанием. Решила сменить обстановку, скажем так.

Черт, стоило продумать историю своей жизни чуть более детально, иначе однажды я могу проколоться. Я еще ни разу прямо не ответила на вопрос «откуда ты?».

Откуда я? Может, и не было никакой опасности в том, чтобы признаться. Кому придет в голову наводить обо мне справки?

И все же мое чутье подсказывало, что кое-кому придет. Акселю – почти наверняка, раз он так жаждет от меня избавиться и подозревает в том, что я работаю на Томпсона. С ним нужно быть настороже и следить за каждым своим словом, а вот остальные…

Обманывать остальных мне было стыдно. Миссис Грин, Лидия, мистер Хейз ни разу не поставили под сомнение то, что я говорила о себе. А теперь еще и Сэм.

Лгунья, вот я кто. Из города лгунов, вот откуда.

Хотя мой ответ был довольно уклончивым и лишенным подробностей, Сэм не стал расспрашивать: может быть, решил, что эта тема мне неприятна.

– Что ж, – я не успела ничего больше сказать, как он взял ведро с грязной мыльной водой, чтобы мне не пришлось нести его и опорожнять в овраг самой. – Спасибо! И за помощь, и за компанию.

– Как вернешься из города, заходи к нам, – сказал он. – А после ужина посмотрим, что там у тебя с движком. На этом мы и распрощались.