Текст книги "Поворот за мостом (СИ)"

Автор книги: Рита Вертер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

Три дня я слонялась по дому в бесплодных попытках чем-нибудь себя занять: принималась мыть пол, а потом бросала тряпку и бралась за что-то другое; начинала готовить обед, а спустя полчаса обнаруживала, что сижу за кухонным столом, уставясь в одну точку.

Я пыталась делать то же, что и всегда, но ни в чем не находила покоя. По вечерам ко мне заходила Анна и передавала новости из больницы, – все обошлось, мистер Хейз жив, но ему придется провести там еще какое-то время. Я не решалась попросить ее взять меня с собой при следующем визите к нему. В конце концов, я для него чужой человек.

Поужинав в одиночестве чем-нибудь простым в приготовлении, – полуфабрикатами или сэндвичем, – я садилась в гостиной и включала телевизор.

За эти три дня я посмотрела «Касабланку», «Двенадцать разгневанных мужчин» и «Изгоя» – все три я видела и раньше.

Пару раз прошлась вместе с Сэмом по окрестностям – он завел меня за амбар и показал пастбища Уилксов, и две высокие, похожие на космические корабли, вышки зернохранилищ, стоящие на границе двух участков.

– Вы с Акселем не ладите? – спросила я у него в одну из таких прогулок.

– Не то чтобы, – уклончиво ответил Сэм. – Любишь рыбалку? Вот тут отличное местечко.

С той ночи, как у мистера Хейза случился приступ, Аксель практически не появлялся дома. Он уходил ранним утром, еще до того, как я спущусь, и потом я обнаруживала, что лошадей он забирал с собой или отводил на пастбище. Приезжал он только после полуночи, и я лежала у себя в комнате, наблюдая за тем, как медленно перекатывается свет фар его машины по деревянным балкам потолка, и не решалась спуститься.

Я понятия не имела, как вести себя после того, как разрыдалась при нем. Это был слишком личный, слишком глубокий момент, установивший между нами какую-то незримую связь, словно мы оба теперь стали хранителями общей тайны. Он гладил меня по волосам, прижимал к себе, просто принимая мою истерику безо всяких вопросов.

А потом, когда я успокоилась, и только всхлипывала и икала, аккуратно поднял мое лицо и, грустно улыбнувшись, вытер мне слезы своей рукой.

«Тебе лучше лечь спать, – сказал он. – Иди к себе».

И я ушла. С тех пор мы не обмолвились ни единым словом.

– Я еду в город через пару часов, – Сэм отвлек меня от мыслей об Акселе, и я с неохотой перевела свое внимание на него. – Хочешь со мной?

– Да, мне как раз нужно забрать почту, – кивнула я.

– Супер. Ну… Так что насчет рыбалки?

Рыбалку я терпеть не могла, о чем ему, пусть и в более вежливой форме, сообщила.

Все три дня погода стояла отличная, и даже по ночам не было дождя. Дорога, ведущая к трассе, высохла, и теперь я могла не бояться застрять на машине в грязи, но все же компания Сэма была более приятна, чем одиночество, так что я предпочла ее.

О чем, однако, вскоре пожалела.

Похожая на птицу работница почты, выдав мне штук пять конвертов и квитанций, не скрывая праздного любопытства, спросила:

– Как там Эдвард? Мы слышали, плоховасто?

– Врачи говорят, он скоро поправится, – я улыбнулась ей самой ослепительной и самой натянутой из своих улыбок. – Несколько дней проведет в больнице и вернется домой.

– Ясно, – в ее голосе слышалось разочарование от отсутствия горячей сплетни. – Ну, желаем скорейшего выздоровления.

Стерва.

Я вылетела за двери почтового отделения, даже не удосужившись поблагодарить ее и попрощаться.

– Очередь? – спросил Сэм, когда я уселась рядом с ним на пассажирское сиденье грузовика.

– Нет, – удивленно откликнулась я, перебирая конверты, – с чего ты взял?

– У тебя страшно недовольный вид, – он рассмеялся. – Я даже испугался на минутку.

– Нет, все в порядке, – я расслабленно выдохнула. – Можем ехать.

Он не спешил тронуться в обратный путь, но я заметила это не сразу: мое внимание привлек один конверт, маркированный печатью окружной тюрьмы штата.

Адресатом был Аксель. Адресантом – некий Джеффри Вотлинг.

– Не хочешь заехать за кофе или перекусить? – спросил Сэм как будто небрежно, но в голосе его слышалось напряженное ожидание. – Тут всего одна закусочная, на площади, но кофе там отменный, и вкусные яблочные пироги.

– Я не голодна, – быстро ответила я, – а ты не знаешь, кто такой Джеффри Вотлинг?

Сэм покосился на письмо в моих руках и недовольно поморщился.

– Один местный парень. Однажды он пьяный вломился в местный бар и попытался его ограбить. Его быстро вычислили и посадили.

– В «Старый Лис»? – удивленно вскинула брови я.

– Ага, он самый. Хозяин заведения был просто в бешенстве, хотя забрали у него из кассы всего пару сотен да бутылку бурбона.

– Как глупо, – боже, что это за место такое? – У него ведь там всюду камеры.

– Шутишь, что ли? – Сэм презрительно фыркнул, – Фокс лишнюю копейку не потратит. Ни сигнализации, ни камер. Все по показаниям свидетелей.

Ага, значит, этот Фокс обманул меня, сказав, что в баре есть камеры. Или и правда установил их после взлома.

– Ну и дела, – протянула я. – И зачем ему писать Акселю?

– Они были дружками, – с неожиданной ожесточенностью сказал Сэм. – Как знать, может, даже вдвоем на дело пошли, только вот кому-то повезло больше.

Мне нечего было на это ответить, хотя я и не могла поверить, что Аксель попытался бы кого-то ограбить. В конце концов, он ведь на свободе? Значит, невиновен.

– Так что насчет кофе? – Сэм принял прежний беспечный вид. Было заметно, что разговор о Джеффри Вотлинге его нервировал, и что он как можно скорее хотел перевести тему.

– Я же сказала, что не голодна…

– Я забыл упомянуть, что это свидание. Эмма, черт возьми, соглашайся. Мне просто хочется узнать тебя получше.

Я неверяще взглянула на него.

Сэм – симпатичный, очень дружелюбный и открытый парень. Не считая того, что я сейчас была совершенно не настроена на свидания и какие-либо отношения, он, в принципе, был бы отличным кандидатом на ничего не значащий роман на то время, что я вынуждена оставаться здесь. Он уедет на учебу, а я, надеюсь, домой, так что это его приглашение явно ничего серьезного не предполагало.

Но было одно «но». И это «но» поразило меня до глубины души, потому что до этого момента я о нем и не подозревала.

Первым, о чем я подумала, когда до меня дошел смысл его слов, была не обреченность всей этой затеи, и не тот факт, что при виде Сэма во мне ровным счетом ничего не отзывалось, кроме как «отличный парень, хороший друг».

Поняв, что он имеет в виду, осознав его слова, в голове у меня раздался голос, твердящий всего одну фразу.

Акселю это не понравится.

И это была не констатация факта – что Акселю по каким-то личным причинам не нравится Сэм, – а надежда. Я надеялась, что Акселю это не понравится.

Потому что, несмотря на всю абсурдность такого чувства… Аксель нравился мне.

Может быть, я одна из тех эмоциональных мазохисток, которые тянутся к парням, которые их ни во что не ставят. Может быть, такой эффект произвела на меня та ночь, когда он обнял меня, давая мне побыть слабой, и за эти несколько минут я успела проникнуться к нему признательностью. Может быть, в тот миг я почувствовала, что он не такой уж плохой и бессердечный человек, как мне представлялось.

Странно, но, обдумывая все это, я почувствовала огромное облегчение. Плевать на причины. Мне нравится Аксель. Очень нравится.

– Ты спишь? – слегка нервным и нарочито веселым голосом спросил Сэм. – Что-то неладное с тобой сегодня, Эмс.

– Я… – он же ждет ответа, вспомнила я, – прости, я… Вообще-то, честное слово, мне очень нравится с тобой болтать, гулять и все такое… Просто я… Ну, знаешь, не готова к свиданиям, и сейчас время не самое подходящее, а у меня еще куча работы по дому…

Он оборвал мою пулеметную очередь из оправданий взмахом руки.

– Воу, я просто предложил выпить кофе, – и снова этот нервный, неловкий смешок, – если не хочешь, то я, конечно, не настаиваю. Просто предложил.

– Спасибо, но… Нет. Не сейчас.

Какой жалкий лепет.

Сэм завел машину. Остаток пути до фермы мы ехали в полном молчании. Это было не то комфортное молчание, когда вы оба на одной волне наслаждаетесь тишиной и своими мыслями. Мне хотелось, чтобы это поскорее закончилось.

На подъезде к мосту я зажмурилась и отвернулась от окна, и тогда он все-таки подал голос:

– Ты чего?

– Все нормально. В глаз что-то попало.

Что ж. В этот день я выяснила о себе три вещи: во-первых, закрыть глаза перед чем-то пугающим – не избавляет от страха, а лишь усугубляет его. Во-вторых, Сэм совершенно не запомнил, что я говорила ему о мостах, и я, надо признаться, была этому рада. И, в-третьих, Аксель. Мне нравился Аксель Хейз.

* * *

Настойчивая трель телефонного звонка заставила меня отвлечься от комода, в котором я перебирала всякое барахло, – кому пришло в голову хранить сломанный пульт от телевизора, кучу бесполезных рекламных брошюр и мотки безнадежно перепутанной шерсти для вязания? – и пойти снять трубку.

– Алло, – ответила я, ожидая услышать на том конце провода миссис Грин, потому что никто другой сюда больше не звонил.

– Детка, это ты?

– Привет, Ли, – я тотчас испытала чувство вины за то, что так ни разу ей и не позвонила с нашей последней встречи в закусочной. – Как твои дела?

– Вот не очень, потому и звоню, – быстро заговорила она. Вдалеке, с ее стороны, я услышала какой-то шум, словно кто-то смачно выругался. – Я слышала насчет Хейза, мне жаль.

– Да, но сейчас с ним, кажется, все хорошо…

Она угукнула и, прикрыв трубку рукой, кому-то что-то крикнула.

– Слушай, дело такое: моя тетка, Эрин, сломала лодыжку. Поскользнулась прямо за прилавком, можешь себе представить?

– Ого, – только и смогла ответить я, не понимая, к чему она клонит.

– Ого, – повторила Лидия. – Так вот. Мне сегодня надо отвезти ее из больницы домой, приготовить ужин, все в таком духе, а с утра выйти в пекарню. Сегодня в баре покер, а Фокс как раз уволил новенькую девочку-стажерку, и вместо меня ровным счетом некому выйти на игру. В баре будет Долорес, и эта сучка не хочет брать еще и картежников.

– Так, – кажется, картинка начала вырисовываться.

– Детка, – голос Лидии стал мягким, почти елейным, умоляющим. – Ты меня чертовски выручишь, если выйдешь на смену.

– Чего, – она же это не всерьез? – Я была там всего один раз, да и тот назвала Фокса мудаком. Думаешь, он меня возьмет?

Дело было не только в этом. Провести еще одну ночь в душном зале, насквозь пропитавшимся дымом, азартом и запахом алкогольных испарений мне совершенно не улыбалось. К тому же, на этот вечер в телевизионной программе стояли «Римские каникулы» с Одри Хепберн.

– Возьмет, куда он денется, – уверенно ответила она. – Клянусь, заплатит всю сумму, иначе я уйду. Еще и чаевые. Ну же. Ради меня.

Я почти отказалась. Нет, Лидия, прости, я никак не смогу, дома еще полно дел.

Но я ее должница. Где бы я сейчас была, если бы не она?

– Точно заплатит?

– Клянусь. Я из него все до последнего цента выбью и зубы в придачу, если попытается тебя обдурить.

– Я… Ну, ладно.

– Ты просто супер! – она едва не взвизгнула от восторга. – Боже, как же я рада, ты не представляешь! Всего одна ночь.

– Окей. А во сколько нужно выйти?

– Приезжай к девяти.

– Ты его предупредишь?

– Фокса-то? Да, я уже сказала ему, что ты выйдешь вместо меня.

– Ах, вот как, – не знаю, обидело меня это заявление или насмешило. И откуда ей было знать, что я соглашусь? – Хорошо.

– Все, спасибо огромное, с меня кофе.

– Идет. И только повесив трубку, я вспомнила о том, что на покере, скорее всего, будет Аксель.***

Я припарковалась у самой обочины, потому что вся асфальтированная площадка у «Старого Лиса» была забита тачками.

У входа, прямо под мерцающей неоновой вывеской, оказавшейся на поверку бессмертной, толпились несколько мужчин и пара женщин – все с пивными бутылками и сигаретами в руках.

Женщины громко взвизгивали и заливались смехом, когда их беспардонно лапали или пытались ущипнуть. Мужчины, по большей части бородатые и толстые, басовито переговаривались между собой.

Ни одного знакомого лица среди них я не заметила, чему была рада.

Не давая себе времени передумать, я выключила зажигание и вышла из машины, и тут же, на автомате, пробежалась взглядом по как попало расставленным на парковке авто в поисках белого пикапа. Его тут не было.

– Эй, малыш, угостить тебя чем-нибудь? – бросил мне вслед один из мужчин, за что тут же получил обиженный тычок в грудь от своей спутницы.

Они начали браниться, а я, не обращая на это никакого внимания, вошла в бар и остановилась на мгновение на пороге, оценивая обстановку.

В общем и целом здесь ничего не изменилось с прошлого моего визита: дым вился под потолком плотной белой пеленой, уйма пьяных тел толпилась у барной стойки, кто-то невпопад танцевал у музыкального автомата, а кто-то хохотал, развалившись на потрепанных диванчиках за столами. Народу, как мне показалось, было куда больше, чем тогда.

За дальним столиком я заметила того мужика, который выпытывал мое имя у Акселя на парковке возле городской пекарни, так что, не желая с ним сталкиваться, быстро прошмыгнула к бару.

– Скоро начнут, – проорал мне Фокс вместо приветствия.

Он сунул руку под стол и достал знакомый измятый фартук в оборках.

– Давай пошустрее. Если пива попросят, сама налей, у нас тут запара, – он махнул рукой в сторону ряда пивных кранов.

За ними как раз стояла, сливая из высокого бокала пену в раковину, та вульгарно одетая женщина, которая в прошлый раз на парковке послала куда подальше Фокса – Долорес.

В отличие от Лидии, она не проявила ко мне никакого дружелюбия: только окинула с ног до головы холодным презрительным взглядом, словно я явилась, чтобы отобрать у нее честно заработанный хлеб.

– Привет, – сказала я.

Она сделала вид, что из-за музыки и ора пьяных постояльцев не услышала меня.

Натянув на себя фартук, я направилась прямиком к дверям в игровую комнату, и, войдя внутрь, неуютно поежилась под взглядами нескольких обернувшихся ко мне мужчин.

Оба стола теперь были заняты, а несколько человек и вовсе стояли рядом, как простые наблюдатели.

Дымом, алкоголем и потными телами воняло здесь еще хуже, чем тогда.

Некоторые из мужчин были со стаканами в руках; кто-то держал бутылку пива, а один парень и вовсе затягивался едко пахнущей самокруткой, которую вряд ли бы одобрил какой-нибудь представитель закона, если бы ему пришло в голову неожиданно сюда нагрянуть.

Почти все лица, за исключением ковбоя и Томпсона, были мне незнакомы. Ни Акселя, ни Эрни среди них не было.

Я замешкалась у двери, пытаясь протиснуться мимо пары молчаливых громил, которые стояли, подобно истуканам, и сверлили меня подозрительными взглядами.

– Мисс, какая приятная неожиданность, – сказал Томпсон, заметив меня.

Он поднялся из-за стола, и оба громилы тотчас расступились перед ним.

Я опасливо взглянула на протянутую мужчиной руку, задумавшись над тем, что даже не знаю его полного имени. Отказываться от рукопожатия было бы невежливо, решила я, но, когда мои пальцы коснулись его ладони, он притянул их к губам и аккуратно, по-джентльменски, поцеловал руку.

Наверное, моя неловкая улыбка приняла вид недовольной гримасы, потому что Томпсон сразу отпустил меня.

– Рад вас видеть, – сказал он. – Признаюсь, я и на прошлой неделе рассчитывал встретить вас здесь. Но, видимо, на ферме мистера Хейза так много забот, что у вас едва ли есть возможность работать где-то еще, не правда ли, Эмма?

Мое имя он произнес со странной насмешкой в голосе, которая заставила меня покрыться мурашками. Интересно, от кого он узнал, что я устроилась работать на ферму?

– Я подменяю Лидию, – как можно спокойнее ответила я. – Если позволите, то прямо сейчас и приступлю к своим обязанностям.

Он улыбнулся – плотоядно и не очень-то дружелюбно.

– О, конечно-конечно. Будьте любезны, очень хочется чая со льдом. Без сахара.

Томпсон снисходительно кивнул мне и вернулся к столу, где остальные уже вовсю спорили, стоит ли дожидаться опаздывающих или же следует начать первую партию немедленно.

Я только отошла, чтобы сделать Томпсону его заказ, как меня завалили просьбами: бурбон, пива, виски.

Едва успев сбегать на бар, а затем вернуться и расставить перед всеми их бокалы, я отошла к своему месту у стены в тени (к счастью, кто-то, возможно, Фокс, поставил туда барный стул, на который я с радостью уселась), как дверь открылась, и в зал вошел Аксель.

– Наконец-то, приятель, – сказал кто-то из толпы.

– Еще не начали?

Он подошел было к столу и даже пожал пару протянутых рук, как вдруг выпрямился и замер.

Я поелозила на стуле, понимая, что что-то не так. Аксель медленно повернул голову, и наши взгляды встретились.

– Одну минуту, – бросил он игрокам, – раздавайте первую без меня.

– Куда?.. – крикнул кто-то, но Аксель уже не слушал.

Он развернулся и подошел ко мне, – ничего не говоря, взял меня за руку и потащил прочь из зала.

Оторопев от такого безапелляционного отношения, я покорно поплелась за ним к двери, а потом через битком набитый бар.

Крепко сжимая мою ладонь в своей, он не давал мне ни единой возможности притормозить или спросить, какого черта он делает.

Эти несколько десятков секунд, что мы пробирались к выходу, я пребывала в блаженном заблуждении, что зря избегала его все эти дни и что он очень хочет поговорить со мной, может быть, узнать, как у меня дела или что-то в том же духе.

Даже любопытно-подозрительный прищур Фокса, пристально наблюдавшего за нами, не заставил меня остановиться и вырвать руку из теплой настойчивой хватки парня.

Только когда мы оказались за пределами бара, на улице, он пропустил меня вперед, и, подтолкнув в спину, жестом велел отойти вглубь парковки, чтобы избавиться от лишних глаз и ушей, которые по-прежнему маячили в пьяном угаре у входа в заведение.

Мне это не понравилось. Можно было спокойно попросить выйти, а не тащить на улицу практически за шиворот, как нашкодившего ребенка.

– В чем дело? – спросила я, резко обернувшись к нему и ощетинившись, потому что поняла, что ничего хорошего он сказать не собирается.

– Какого хрена ты тут делаешь?

Аксель был зол. Очевидно, само мое присутствие здесь бесило его настолько, что он едва сдерживался, чтобы не начать орать на меня.

– Лидия попросила меня…

– Лидия? – он неискренне рассмеялся. – К черту Лидию, давай-ка домой.

– Что, прости?

– Прощаю. Я сказал: садись в машину и езжай домой.

Ладно, – сказала я себе, – это ведь проявление заботы, наверное. Своеобразное, но все же. Не стоит злиться на него.

Но я не могла. Не когда со мной разговаривали таким тоном: свысока, как будто я глупая и сама не в силах отвечать за свои поступки.

– Может, я сама решу, что мне делать? Какого черта ты мне указываешь? – вскинулась я.

Аксель закрыл руками лицо и застонал: так, словно столкнулся с непосильной задачей, и провал в ее выполнении грозит ему головной болью, а то и скандалом.

– Это из-за денег?

Я чуть не задохнулась от возмущения.

– Я ведь сказала…

– Слушай, то, что отец в больнице, ничего не меняет, – быстро заговорил он, – ты получишь свое жалованье в полном размере. Тебе не нужно быть тут девочкой на побегушках. Черт, просто поезжай домой, ясно?

Я была бы тронута его заботой, если бы не рассердилась от этого глупого предположения, что я тут только ради денег и ставлю под сомнение платежеспособность мистера Хейза.

– Я пообещала, – отчеканила я. – Ты не можешь запрещать мне что-то делать, ясно? Я уже работала здесь, если ты не забыл, и все было нормально.

– Нормально, – он издевательски передразнил меня. – Сегодня тут не тот контингент.

– Я сама разберусь, понятно? И сама решу, где мне быть и что делать.

Аксель молча смотрел на меня сверху вниз, так что мне захотелось привстать на цыпочки, чтобы быть с ним на одном уровне. Челюсти его были крепко сжаты, а между бровей пролегла тяжелая тень. Мне вдруг показалось, что за те дни, что мы не виделись, он слегка схуднул.

– И как же ты завтра будешь выполнять свои обязанности? – он решил пойти другим путем. – Проспишь весь день? Нет, так не пойдет.

– Я не просплю, не волнуйся.

– Ладно.

– Вот и славно. Говорю же, я справлюсь, – сказала я уже чуть более примирительно, но его лицо ничуть не смягчилось. – А теперь, если позволишь…

Не дав мне договорить, он развернулся и зашагал обратно. Я последовала за ним, сверля недовольным взглядом его широкую спину, обтянутую белой материей футболки.

Аксель ни разу не оглянулся.

Сев за стол – одно место оставили свободным специально для него, видимо, – он вывалил фишки из карманов на зеленое сукно и, стрельнув у кого-то сигарету, с наслаждением затянулся, больше не глядя в мою сторону.

– Принеси мне стакан джина, – прикрикнул он наглым приказным тоном, не отводя глаз от карт.

– И мне, – пропищал ковбой.

– И мне, – сказал кто-то еще.

Мне захотелось швырнуть в Акселя бутылку, но я и бровью не повела.

Выполняя заказ, краем уха я прислушивалась к их разговорам.

У Акселя спросили, как себя чувствует мистер Хейз, – «нормально», – как дела на ферме, – «нормально», – и даже знакомы ли мы, – «было дело».

Игра потекла своим чередом. Ставки быстро росли, и в какой-то особо напряженный момент, когда все голоса стихли, так что было слышно музыку из соседнего зала, до меня донесся ровный, скучающий голос Томпсона: «поднимаю на тысячу».

Я думала, что ослышалась, но Аксель поддержал ставку. И он выиграл.

Если пассивное курение действительно так опасно, как о нем говорят, за этот вечер я потеряла пару лет жизни: за обоими столами дымили, не прекращая, так что я едва успевала менять пепельницы.

Игра тянулась бесконечно долго. Пришлось принести с бара три бутылки бурбона, который улетал с молниеносной скоростью, словно все присутствующие мечтали не куш сорвать, а налакаться как можно скорее.

– Мисс, будьте добры, стакан воды, – спустя час сказал Томпсон, заставив меня замереть с бутылкой в руках.

О, черт, я помнила этот тон.

Натянув пониже рукава рубашки, я плеснула ему воды и бочком подошла к столу. Сидящий справа от него грузный парень в бейсболке вполне мог сгодиться в качестве преграды на случай, если он вновь захочет поцеловать мою руку и брякнуть какую-то нелепицу насчет того, что я приношу ему удачу.

– Поближе, мисс, – Томпсон любезно улыбнулся мне, не удосужившись даже вытянуть как следует руку, чтобы взять стакан.

– Пожалуйста, – буркнула я, бросив быстрый взгляд на другой край стола, где сидел Аксель.

Он смотрел в свои карты, не на меня.

– Принесете мне удачу сегодня, а? – игриво поинтересовался Томпсон. Несмотря на расслабленный вид, я заметила, что платок в нагрудном кармане его пиджака сидит криво, а на лбу выступила испарина, и поняла, что он не то тянет время, не то пытается отвлечь противников разговорами.

Впрочем, вряд ли в покере требовалась такая сосредоточенность, – насколько я могла судить, все зависело от удачной или неудачной комбинации на руках и столе, а вовсе не от того, отвлекались ли игроки на что-то или нет.

– Как знать, – я передернула плечами, умудряясь поставить стакан рядом с ним так, чтобы не допустить ни малейшей возможности соприкоснуться.

– О, мисс Смит у нас, должно быть, поддерживает Акселя, – неожиданно громко, чтобы услышали все, сказал Томпсон. – Я ужасно огорчен.

– Да неужели?

Только глухой не уловил бы в моем голосе сарказма. Несколько угрюмых лиц игроков с любопытством обернулись в нашу сторону и теперь внимали каждому слову.

Даже за соседним столом разговоры стихли.

– Вы разбиваете мне сердце, Эмма, – театрально вздохнул Томпсон. – Но я рискну пойти ва-банк.

И он деловито выдвинул три стопки своих фишек в центр стола.

– Пас.

– Пас.

– Пас.

– Пас.

– Принимаю.

Аксель поддержал ставку своими фишками. На кону, по моим подсчетам, было около трех тысяч долларов.

С замиранием сердца, и, кажется, даже слегка приоткрытым ртом, я ждала. Все ждали.

Аксель открыл карты. По комнате пронесся изумленный вздох.

– Что же, – Томпсон достал платок и промокнул лоб.

Затем он одним нарочито медленным движением запястья перевернул свои. На какое-то мгновение повисла удушающая, тревожная тишина, а затем игроки и наблюдатели взорвались криками, поздравлениями и свистом.

– Флеш-рояль, господа, – и, подмигнув мне: – и дамы.

Я перевела взгляд на Акселя. Его лицо было непроницаемой маской.

Томпсон потянулся вперед, чтобы забрать свою добычу. Он улыбнулся, а затем тихо, почти сочувственно, произнес, глядя прямо ему в глаза:

– Не везет в игре, повезет в любви.

Не знаю, услышал ли его Аксель, но я услышала.

Боже, он проиграл столько денег!

Мое раздражение за выходку Акселя на парковке сменилось жалостью.

Был объявлен перерыв на «отлить» – по словам какого-то доходяги, – и «докупить» – по словам ковбоя.

Аксель сидел на своем месте молча, ничем не выдавая злости или горечи поражения. Его лицо слегка побледнело. Он словно нарочно, краем глаза, улавливал, в какой части комнаты я нахожусь, и отказывался даже на дюйм повернуться в ту сторону.

Меня отправили к Фоксу за пивом, и некоторые игроки вышли тоже – кто на бар за новой стопкой фишек, кто на улицу, «подышать».

Еще спустя час, когда игра продолжалась в том же темпе (Аксель, заметила я, теперь делал ставки с куда большей осторожностью), градус напряжения повысился.

Большинство игроков сильно проигрались и теперь только наблюдали за игрой. Все чаще за столом раздавались пьяные выкрики, поднимались споры и обвинения в жульничестве. Несколько человек ушли. Те, что уносили с собой хоть немного денег, украдкой оставляли мне чаевые.

Томпсон не выглядел особо радостным после своей победы, и удача понемногу стала изменять ему. Аксель же, напротив, блефовал виртуозно и даже с ничтожными комбинациями умудрялся выигрывать. Он много курил и то и дело давал мне знак пополнить его стакан. Для этого он не обращался ко мне напрямую – просто поднимал вверх руку, как официантке в дешевой забегаловке, коей я, впрочем, в этот вечер и являлась.

Я не рисковала обратиться к нему или чем-то дать понять, что переживаю за его игру и за его состояние. До меня дошло, что почти все из этих мужчин были пьяны. И все они были за рулем.

Один из тех громил, что стояли у дверей возле меня – я так и не поняла, были это телохранители Томпсона, местные охранники или кто-то еще, – вскоре тоже уселся за стол.

Хватило всего нескольких партий, чтобы он полностью проигрался и начал с рыком бросаться то на одного оппонента, то на другого. Томпсон кивнул кому-то, и пара парней, подхватив его под локти, вывели бунтаря из бара.

– Эй, Акс, – вдруг сказал один из оставшихся за столом мужчин, почесывая неаккуратную, клочьями покрывающую его толстые щеки щетину. Голос его заметно заплетался, и свои карты в руках он держал так, что они чуть не вываливались из его пальцев, демонстрируя присутствующим содержимое. – А что там с Джеффри Вотлингом? Сидит еще?

Я напряглась, услышав знакомое имя.

Почту, в том числе и конверт из тюрьмы, я оставила на столе на кухне, чтобы Аксель мог посмотреть ее, когда вернется домой.

И теперь мне не терпелось узнать, о чем пойдет речь.

– Мисс, будьте добры, пива, – обратился ко мне добродушный толстяк в футболке какой-то неизвестной мне хоккейной команды.

Как не вовремя.

– Одну минутку, – пролепетала я, делая вид, что страшно занята чем-то у своего столика, но ответ Акселя все равно не услышала.

Я метнулась за дверь, и, протиснувшись к барной стойке, принялась наполнять бокал пенным.

– Э, да это ж девчонка Хейзов!

Рожу того типа из закусочной, пусть и пьяную, с опухшими красными глазами и сальной улыбочкой, я не могла не узнать.

Он придвинулся поближе ко мне, и, хоть нас и разделяла барная стойка, я все равно слегка отстранилась.

У дальнем конце зала я заметила Долорес, которая, несмотря на мини-юбку, низко склонилась над столиком одного из посетителей, едва ли не являя всем остальным свое нижнее белье. Фокса нигде не было видно. Что ж, придется разбираться с этим самостоятельно.

– Привет, красотка. Свободна сегодня вечером?

– А твоя жена занята? – крикнула я ему, подбородком указывая на его обручальное кольцо.

– Ах ты какая, – сказал он почти восхищенно. – Да у нас свободная страна, ты не переживай.

Уловить логическую связь, при чем тут страна, я даже не пыталась. Проклиная плюющийся пеной кран, я ложкой выгребла из бокала белую шапочку и налила еще пива. Черт, все пропустила.

Не обращая внимания на попытки – как его там, Кларка? – привлечь мое внимание, я быстро пересекла зал и, толкнув бедром дверь, ворвалась в игровую.

Не знаю, что они там успели обсудить за те несколько минут, что меня не было, но игра кончилась: Аксель забирал фишки, кто-то матерился, Томпсон шептался о чем-то с одним из ближайших к нему мужчин.

Я отдала бокал пива и отошла от стола, когда тот мужик, что спрашивал про Джеффри, пошатываясь, поднялся со стула и двинулся на выход. Лицо у него было злое и разочарованное.

Дверную ручку он нащупал не с первого раза.

– А вообще-то, – обернувшись, пробасил он, – Вотлингу очень даже повезло с таким другом, как ты, Акс. И передачку на зону отправит, и жену его потрахает. Все правильно, не скучать же бабе.

В повисшей тишине он громко икнул, и, наконец, вывалился за дверь. Казалось, воздух над нами был наэлектризован донельзя – одна искра, и все взлетит к чертям.

Все как один присутствующие перевели взгляды на Акселя – кто с интересом, кто с открытой насмешкой и даже злорадством, словно этим обвинением он получил по заслугам.

Я же пыталась осмыслить услышанное.

Лидия тоже что-то говорила об ублажении чужих женушек…

Скрипнул стул. Аксель поднялся из-за стола, и, ни слова никому не сказав, тоже вышел.

– А такая хорошая шла игра, – удрученно вздохнул Томпсон.

– У-у-у, сейчас все веселье пропустим, – сказал кто-то.

Мужчины стали вставать со своих мест и выходить из комнаты. За вторым столом все еще шла игра, но и там несколько человек замялись, явно сгорая от предвкушения чего-то, что до меня пока еще не дошло. Все словно сговорились, и одна я оставалась в неведении, о чем.

Я не выдержала и тоже выскочила в бар. Народу там осталось подозрительно мало, даже Фокса не было за барной стойкой и в зале.

И лишь когда из-за двери «Только для персонала» стремглав вылетел парнишка в поварском переднике, который, торопясь выйти на улицу, едва не снес оставленный кем-то посреди зала стул, я вдруг поняла, куда все делись и почему.

Тревога сковала мои внутренности, желудок словно завязался болезненным узлом.

Я выбежала наружу и едва пробилась сквозь стену из гудящих, как осиный рой, людей.

Сцепившись, два человека катались по земле, раздавая друг другу тумаки. Чья-то бейсболка валялась затоптанная в грязи. Мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть, что происходит и кто это там.