Текст книги "Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

========== Глава 33. Тяжёлый разговор ==========

Азафа удалилась, ничего больше не прибавив. На душе у Лоры было неспокойно. Не заподозрила ли королева, что они её обманывают?

То, что раньше можно было назвать недоразумением и объяснить различием традиций (жиззеа не могли представить себе животное в роли артиста, но им можно было объяснить, что для многих других это обычное дело) – теперь превратилось в сознательную ложь, вынужденную, разумеется, но вряд ли им простят – не столько саму ложь, сколько дурацкое положение, в котором окажется королева, если всё выплывет наружу.

Едва Азафа скрылась из виду, как одна из дам приблизилась к гостям и важно сообщила:

– Вы удостоены чести говорить с королевой наедине. Стражи проводят вас, – прибавила она, небрежно указывая на неподвижных шемма.

Вскоре они оказались в том же зале, в котором вели переговоры с королевой и принцессами в день своего прибытия. На этот раз Азафа была одна, если не считать неизменных безмолвных свидетелей, стоящих вдоль стен и возвышающихся за спиной королевы.

– Проходите, друзья мои, – ласково обратилась к ним Азафа. На какой-то миг из-за маски спокойствия проглянули тревога и усталость. – Я хотела спросить, сделано ли всё для вашего удобства, нет ли у вас каких-нибудь пожеланий?

– Мы благодарны королеве, – сказала Лора.

– Можете обращаться ко мне прямо, особенно когда нас никто не слышит.

– Это большая честь для нас, королева, но ведь мы тогда можем ошибиться и при свидетелях.

– Даже в этом случае не произойдёт ничего страшного. Чужестранцам свойственно ошибаться, путаясь в чужих обычаях, – улыбнулась Азафа.

– Впрочем, обращайтесь ко мне так, как вам удобно, или не обращайтесь вовсе, как того требует этикет. Я хотела сказать вам… предупредить: вам следует поторопиться с вашей работой.

– Но почему? Нас прогоняют? – встревоженно спросила Лора.

– Конечно нет, – усики Азафы печально поникли, а все четыре руки сцепились вместе – таким образом она позволила проявиться своему отчаянию.

– Скоро начнётся война. Она может помешать вашим планам. Вернее, я буду настаивать, чтобы вы покинули нас до начала военных действий – прежде всего для вашей же безопасности.

– Неужели этого никак нельзя избежать?

– Если бы это было в моих силах, я бы это сделала, – ответила Азафа твёрдо.

– Но в чём суть вашего конфликта с королевством Жжуа? Может быть, мы могли бы чем-нибудь помочь… выступить в роли посредников?

– Нет, – только и ответила Азафа.

– Простите мою настойчивость, – не отступала живущая, – но это очень важный вопрос. От его решения зависят судьбы и жизни многих…

– Я это понимаю, – отстранённо произнесла королева и, помолчав немного, добавила неожиданно горячо: – Если бы мы, уже несколько королев, сменившихся на Цветочном Троне Аззы, этого не понимали, война началась бы давно! Моя мать и её предшественницы делали всё, чтобы избежать войны, чтобы хотя бы оттянуть её начало… Мы надеялись, что рано или поздно к правителям Жжуа вернётся разум, но как видно… – её усики вздрогнули в горькой усмешке, – в их правящей династии безумие передаётся по наследству. И не моя вина, – она вцепилась нижней парой рук в стол, а верхнюю прижала к груди, – что именно теперь оттягивать более невозможно! Не моя вина… – повторила она тихо.

– Я уверена, что это так, – горячо согласилась Лора. – Сделано всё возможное, всё, что было в силах королевы, так сделайте же ещё один – последний шаг, используйте последнюю возможность: откройте нам причину! Почему королева так уверена, что мы ничем не сможем помочь? У нас есть разные возможности…

– Вы хотите оказать нам военную помощь? – холодно осведомилась Азафа.

Лора опустила глаза.

– Мы ведь уже говорили об этом…

– Я помню. Вы не вмешиваетесь во внутренние конфликты, а конфликт между Аззой и Жжуа вы рассматриваете как внутренний – это ваш принцип, закон, которому вы следуете? Так почему же вы нарушаете его сейчас?

– Военное вмешательство и помощь в предотвращении войны – это разные вещи. Я бы даже сказала – противоположные, – возразила девушка.

– Хорошо, пусть так, – Азафа слегка склонила голову, хоботок её был закручен в тугую спираль, что означало – она защищается от них, закрывшись, уйдя, как улитка, в раковину. – У вас свои порядки, а у нас – свои. Вы не в силах переступить свои законы, и я – не всесильна. Даже власть королевы имеет свои ограничения. Есть кое-что, что я не в силах нарушить.

– Даже ради спасения ваших подданных? – Лора понимала, что переходит границы, испытывая терпение королевы, однако она не видела иного пути.

Вряд ли удастся вновь вернуться к этой теме, во всяком случае, если ничего не изменится. Кроме того, она ощущала внутреннюю раздвоенность королевы. В глубине души Азафе очень хотелось поделиться тем, что так её мучило, разделить хоть с кем-нибудь своё знание и груз ответственности, но она была слишком уверена в недопустимости такой откровенности.

Лора хорошо понимала, что правды от неё не добьётся, но тем не менее Азафа давала ей возможность продолжать тяжёлый, неприятный разговор, хотя могла бы решительно оборвать его.

Словно её подсознание молило о помощи, надеялось на невозможное – они убедят, уговорят, добьются от неё правды и – помогут.

Живущая, однако, видела, что это невозможно; только сильное гипнотическое воздействие может пробить брешь в её панцире, но на это Лора не могла пойти. Так что она не рассчитывала на откровенность Азафы, но решила продолжать разговор до последней возможности в надежде, что королева выдаст хоть что-то; какое-то случайно оброненное слово или эмоция, вызванная словами самой Лоры, может послужить им подсказкой.

Остальные молчали, боясь помешать. Они не обладали чувствительностью живущей, которая помогала ей точно оценивать состояние Азафы. Сейчас королева молчала, алмазные росинки на её груди едва заметно дрожали.

– Даже ради спасения множества жизней – жизней подданных королевы – это правило не может быть нарушено? – повторила Лора.

Азафа резко поднялась, не в силах сохранять неподвижность. Люди, намиянки и киф встали, зуланзры приподнялись со своих хвостов, и Кенур, сидевший на полу рядом с Лорой, тоже вскочил, напружинив лапы. Напряжение, наэлектризовавшее воздух, совсем ему не нравилось; он был разочарован, когда понял, что его друзья ещё не уходят.

– Это не поможет моим подданным избежать войны, – сказала Азафа, прохаживаясь по залу. Её крылья, неброско инкрустированные алмазами и сапфирами, слегка приподнимались и вновь опускались. – Жжуа ничего не хочет понимать. Возможно, язык силы окажется для неё доступнее. Я надеюсь, что наши жертвы будут не так велики, как их. Возможно… – она замолчала.

– Возможно, они будут совсем невелики, если шемма встанут на защиту Аззы.

– Возможно… – нехотя согласилась королева.

– Могу ли я узнать: считает ли королева Аззы, что шемма также входят в число её подданных? – с нажимом спросила живущая.

Ответом ей была вспышка алмазного огня на груди королевы – только сильное волнение или гнев могли вызвать такую реакцию. На самом деле Азафа испытывала и гнев, и волнение, но было так же и чувство вины, и горечь, и боль…

– Да, – наконец ответила она глухо, но твёрдо. – Шемма – мои подданные. Хотя они другой народ, но они служат мне, как служили и моим предшественницам, а это значит, что и я должна заботиться о них. Ты это хотела услышать? – Азафа с вызовом глянула на Лору.

– Никто не знает, сколько бессонных ночей я провела, размышляя о том, что их ожидает, если война всё же начнётся; как никто не знает и того, на какие… унижения я шла, чтобы предотвратить это. Вы не можете судить меня! – почти выкрикнула она.

– Конечно не можем, – Лора посмотрела прямо в глаза Азафе – большие, полные горечи глаза цвета тёмного мёда.

Азафа слегка вздрогнула, увидев во взгляде живущей понимание, сострадание, тепло… Ей захотелось излить душу, всё рассказать… но она подавила этот порыв.

– Я понимаю, вы хотите помочь, – слова королевы прозвучали мягко и очень печально, – но помочь нам вы не в силах. Шемма сильны, для них наши мастера производят лучшее оружие; я верю, что они победят и жертвы будут невелики. У Жжуа нет шансов. Они не успеют даже сойти на берег.

– Я понимаю, на что вы рассчитываете. На первый взгляд, ваше положение действительно имеет неоспоримые преимущества, но я не верю в то, что Жжуа населена глупцами. Возможно, они обладают другими преимуществами, о которых вам неизвестно.

– Глупцы ПРАВЯТ Жжуа, – высоко подняв голову, презрительно сказала Азафа. – Главное их преимущество – Дар Моря, который так необходим нам. Вернее, был необходим.

– Был?

– Мы проживём и без него. Это Азза – Королевство Цветов, здесь – Цветочный Трон, здесь выводили наши предки новые сорта, которые принесли Аззе процветание! Жжуа только и могла, что копаться в грязи и сбывать эту грязь нам! Отныне у нас будут новые сорта; им уже не понадобится эта чёрная жижа, которую они продавали нам веками!

– Будут или уже есть? – уточнила Лора.

– Есть, – тихо, но гордо ответила королева. – Эти сорта уже есть. Они существуют. И это значит, что мы можем освободиться от Жжуа навсегда! Они не будут больше терзать нас! – королева остановилась, опасаясь, что может сказать лишнее.

К сожалению, она этого не сделала.

– Эти новые сорта должны пройти испытание временем. Что если они не оправдают возложенных на них надежд? Если вы действительно разобьёте Жжуа, её корабли, вероятно, ещё нескоро вернутся к вашим берегам. Что тогда сможет помочь Аззе?

Отвернувшись и глядя на крупные розовые бутоны в одном из цветников, украшавших зал, Азафа промолвила глухо и слегка насмешливо:

– Тогда… нам сможет помочь только Небесный Цветок…

========== Глава 34. Невольная подсказка ==========

– Небесный Цветок? – удивилась Лора. – Что это такое?

Ответом на этот невинный вопрос была внезапная вспышка волнения и тревоги. Внешне это никак не проявилось, что стоило Азафе немалых усилий. Помедлив немного, она ответила спокойно, даже безразлично:

– Не обращайте внимания. Просто так говорят. Есть легенда о Небесном Цветке, и ещё, кажется, о нём упоминается в сказке – одной из тех, что так любят слушать дети. Я тоже слышала её когда-то от няни, но уже плохо помню, к сожалению, – королева вздохнула, словно печалясь о безвозвратно миновавшей беззаботной поре, но в этом вздохе не было искренности.

Сейчас она грустила не о детстве. Ей было не до того. Азафа сожалела о неосторожно оброненном слове и изо всех сил старалась вести себя естественно. Самая лучшая актриса не превзошла бы её в мастерстве.

Будущую королеву Аззы с раннего детства начинали обучать искусству владения собой; и если бы годы, проведённые на Цветочном Троне, не оказались столь мучительными, гостям не удалось бы ничего от неё добиться.

Не зная покоя ни днём ни ночью, Азафа изнемогала под тяжким грузом, который обрушился на неё слишком рано из-за преждевременной смерти матери. Только поэтому её эмоции, случалось, прорывали оболочку напускного спокойствия, но когда ей казалось, что она допустила оплошность, на смену оболочке приходила броня, слишком тяжёлая, чтобы носить её долго, зато – надёжная.

Ни одно необдуманное слово, ни один жест или взгляд не прорвутся сквозь эту защиту.

Так случилось и теперь. Продолжать разговор было бессмысленно и мучительно для всех, так что Лора оставила Азафу в покое. Обменявшись несколькими любезными фразами, друзья покинули малую приёмную.

Только удалившись на приличное расстояние, они ощутили, как напряжение покидает их. Кенур фыркнул и радостно закрутил хвостом. Мррум покосился на него масляным глазом и сказал самодовольно, словно это было исключительно его заслугой:

– Впервые наблюдаю такую головокружительную карьеру: только вчера вышел, вернее, вывалился на сцену, и ему стоя рукоплескала, вернее, рукошуршала королева, а сегодня уже произведён в разумные существа, чей наисложнейший язык недоступен нашему пониманию.

– Он-то, положим, на сцену выпрыгнул, – не удержалась Виллена, – а вывалился – кое-кто другой. Что же касается разумности…

– Я вот всё думаю, – прищурился киф, – придушить тебя невозможно, поколотить – легче побить каменную стену, однако… – он выпустил блеснувшие на солнце загнутые когти и принялся рассматривать их – внимательно и задумчиво, – твою толстую резиновую шкуру, наверное, можно пропороть…

– Ну что ж, – насмешливо ответила намиянка, – если ты полагаешь, что подобное достижение докажет твоё умственное превосходство…

Киф зашипел, сверкая зелёными глазищами, он осмотрелся в поисках чего-нибудь подходящего, куда можно было бы запустить когти, не рискуя затупить их или испортить нечто ценное. Ничего не обнаружив, Мррум разочарованно поиграл своими “кинжальчиками” и вернул их на место.

Он решил сменить тему и, покосившись на Михала, заговорил с ним. Этот-то не станет его задирать.

– Не знал, что наши новые знакомые умеют так виртуозно врать, – сладко промурлыкал он.

– Жить захочешь – ещё не тому научишься, – буркнул Командир. – Теперь, если всё это всплывёт… – кивнул он в сторону щенка, безмятежно развалившегося на прохладных плитках пола. – Никак нельзя было обойтись… без этого?

– Нельзя, – уверенно ответила Лора. – Мне и самой это не нравится – мы увязаем всё глубже: сначала Тайный Союз, теперь – Кенур… Но если бы мы не сделали этого, то нанесли бы удар королеве. Сама Азафа, если ей всё объяснить, смогла бы понять, но её окружение… Прежде всего, мы поставили бы её в крайне неловкое положение, и это – как минимум. У них иная культура, иное отношение ко многим вещам. Я только теперь начинаю понимать, как они относятся к артистам, хотя у них и понятия-то такого нет. Но победитель Большого Танцевального Турнира – для них почётный титул, который гарантирует его обладателю всеобщее уважение и почёт. Они ни секунды не сомневались, что Кенур – животное, но стоило им увидеть в нём артиста, как они тут же изменили своё мнение. Отсутствие одежды, переводчика, отдельного помещения, то, что он не пользуется мебелью, и его лапы не способны манипулировать предметами – ничто не помешало им признать в нём разумное существо. В каком-то смысле они, разумеется, правы… Как бы там ни было, скажи мы, что он – животное, это нанесло бы удар по авторитету королевы. – Лора поднялась и выглянула в коридор.

Сейчас вся компания находилась в комнате, отведённой ей и Рэю, Кенур проживал тут же.

– Полосатая собака, – ласково позвала его Лора, – иди сюда.

Щенок вскочил и подбежал к ней, радостно помахивая пушистым хвостом. Девушка погладила его и прошептала в овальное ухо:

– Сторожи. Если кто-нибудь покажется – тявкнешь. Ладно?

Кенур немедленно тявкнул и прочно обосновался в приоткрытом дверном проёме, пошевеливая чёрным носом, очень довольный, что ему поручено важное дело.

– Ну и в чём мы им соврали? – спросила девушка. – Какой же он, если не разумный? А ты, Мррум, пожалуйста, сядь на окно, чтобы никто оттуда к нам не подобрался.

– Почему сразу я? – проворчал киф, недовольно усаживаясь на жёсткий подоконник вместо мягкой постели.

– Потому что у тебя острый глаз, чуткий слух и повышенное чувство ответственности!

– Что есть – то есть, – расплылся довольный котище.

– На себя я больше не надеюсь, – вздохнула Лора. – Обычно я ощущаю присутствие посторонних и уж во всяком случае их внимание, но тут…

– Ты по-прежнему не чувствуешь шемма? – спросил Рэй.

– Во время концерта, когда я пела те песни, которые хотя и не являлись древними песнями живущих, а были всего лишь их отдалёнными отголосками… – но всё же я почувствовала их. Мелодия была не та, да и вообще я, наверное, могу вспомнить настоящую Песнь только на грани жизни и смерти… Если бы это была она – настоящая Песнь живущих – я бы смогла разобраться, ощутить их полнее… Могу только сказать: они вполне… живые. Скорее всего, шемма действительно телепаты и общаются на своей особой “волне”, и у них действительно есть некая защита, которая скрывает от меня их чувства. Когда я пела, защита почти исчезла, растворилась… а чувства их в те минуты почти не отличались от чувств жиззеа.

– И другой возможности проникнуть за эту защиту нет? – спросил Михал.

– Взломать? Я не могу на это пойти. Одно дело – рассказывать байки о Тайном Союзе и совсем другое – переступить границу внутренней свободы разумного существа. Для меня эта граница священна, поэтому я ничего не могу сделать ни с шемма, ни с Азафой.

– Насчёт Азафы всё ясно, – заметил Рэй, – но ты ведь не пыталась поговорить с шемма. Возможно, они пойдут на контакт добровольно.

– Может быть, – согласилась Лора. – Честно говоря, я просто не решаюсь. Что я могу им сказать, а чего говорить ни в коем случае нельзя? На чьей они стороне? Чего хотят, к чему стремятся? Мне кажется, что попытки установить контакт с шемма следует отложить. Пока что мы не исчерпали других возможностей. Да мы ещё и не начали их исчерпывать.

– В любом случае, нам следует заняться сбором информации, – сказал Командир. – Не забывайте, что мы должны снять “слепок культуры” жиззеа, и если станем отлынивать, это будет выглядеть по меньшей мере странно. Придётся искать крупицы информации в грудах пустой породы. Пока мы не получили ровным счётом ничего…

– Ты совершенно прав, – улыбнулась Лора, – во всём, кроме одного.

Михал вопросительно приподнял бровь.

– Одну крупицу мне всё-таки удалось вырвать у королевы, хотя это и нельзя назвать информацией…

И тут Кенур тихонько тявкнул, приподняв голову и насторожив уши. Мррум, начавший было дремать, едва не вывалился в окно, а Рэй бесшумно и стремительно скользнул к приоткрытой двери.

Его взгляд успел ухватить клочок лёгкой тёмно-зелёной ткани, промелькнувший и скрывшийся за поворотом коридора, а также высокую тёмную тень, которая словно растворилась в стене. Он вполголоса сообщил друзьям об увиденном.

– Мне ещё в первый день показалось, что тут полно потайных ходов, – прибавил он. – Лучше поговорить на катере или на самой “Полосухе”.

– Тёмно-зелёное носит Озза, как, впрочем, и другие старшие служанки, – медленно произнесла Лора. – Наверняка она обязана шпионить за нами по долгу службы, да и по велению сердца – тоже. Надеюсь, что ни ей, ни другим жиззеа не удастся нас подслушать, что же касается шемма… Если они телепаты, то и так всё узнают. Мне нужно сообщить вам только одну деталь. Возможно, она вовсе не имеет никакого отношения к головоломке. Ты не спишь, Мррум? – спросила она, повысив голос. – Там никого нет?

– Как можно? – возмутился киф. – Я никогда не сплю на окнах! Здесь никого не видно, – он помолчал, – и не слышно.

– Помните, королева упомянула о каком-то Небесном Цветке?

– Красивое название, – протянула Виллена.

– Она сказала, что он упоминается в легенде, – припомнил Командир.

– Да, – подтвердила Лора, – но когда я спросила её о том, что такое Небесный Цветок, она почему-то страшно занервничала. Так, будто проговорилась о чём-то важном.

– Я помню, она выглядела очень спокойной, – задумчиво сказал Рэй. – Возможно, даже слишком спокойной, искренней, естественной…

– Точно! – подхватила Лора. – Она очень старалась, но на самом деле внутри у неё всё бурлило!

– Что ещё она сказала об этом Цветке? – спросил Рэй.

– Я помню, – оживился Гэри. – Она сказала, что если новые сорта их подведут, помочь Аззе сможет только Небесный Цветок!

– Действительно, очень похоже на ходячее выражение, в котором упоминается сказочный или легендарный персонаж либо предмет, – проговорил Михал.

– Сказки и легенды часто имеют под собой какую-то реальную почву, – сказала Лора.

– Из-за сказочного предмета, который не имеет никакого отношения к тому, что происходит сегодня, она бы так не разволновалась, – заметил Гэри. Его чёрные глаза загорелись охотничьим азартом.

– Как бы там ни было, надо внимательно слушать и запоминать любое упоминание об этом самом Цветке, как, впрочем, и всё остальное, – подвёл итог Михал.

– Мы же будем записывать… – сонно мурлыкнул со своего подоконника киф.

– Но у нас может не оказаться времени на анализ этих записей, – охладил его Рэй.

– Небесный Цветок… – задумчиво произнесла Лора. – Действительно, звучит красиво и немного загадочно.

========== Глава 35. Храм Повелительницы Цветов ==========

В тот же день вся компания под предводительством принцессы Ззии отправилась на экскурсию по обширному королевскому поместью.

Цветники и фонтаны, снова цветники, хрустальные родники и опять фонтаны. Цветущие кусты огораживали укромные уголки с лёгкими, словно сотканными из паутины, скамьями.

Цветущими террасами поднимались пологие холмы, по их склонам сбегали голубоватые ручьи; к безоблачному лазурному небу поднимались стройные башни из серого с розовыми прожилками камня, с высокими узкими окнами и зубчатым верхом; их увивали зелёные плети, по которым было рассыпано сказочное многоцветье, сотканное из влажных лепестков и трепещущих тычинок, из сладкого нектара, волшебного аромата и лёгкой золотой пыльцы.

Истинные сокровища Аззы, источник её жизни, основа благополучия, волшебный дар природы – возможно, прекраснейший из её даров, чья хрупкая красота впитала все цвета мира и отдала дань всем мыслимым формам и ароматам – они были повсюду; и каждый словно хотел поведать о том, сколько любовной заботы, сколько труда было вложено во многие поколения его предков; и как щедро, с какой благодарностью возвращает он это тепло и заботу.

На восток от замка, на вершине холма высилось строение из белоснежного камня. Сколько же мастерства понадобилось зодчим, чтобы возвести эти мягко закругляющиеся стены, образующие огромные, но лёгкие на вид лепестки полураскрытого цветка.

У строения не было крыши, не было и дверей, которые могли бы закрыть неширокие проходы между стенами-лепестками.

– Храм Повелительницы Цветов, – почтительно промолвила Ззия.

– Мы можем к нему подойти? – спросила Лора.

– Можете. Вы можете даже войти в него, но не дальше чем в первый ряд. Пройти дальше могут только прошедшие очищение, приближаться к алтарю могут только жрицы, а входить в него – одна лишь Первая Жрица, а в других храмах – Старшая жрица храма, – пояснила принцесса.

– Первая Жрица сама ухаживает за алтарём и может видеть его каждый день, а все остальные – только в дни праздников Повелительницы. С этого холма, стоя перед храмом, королева объявляет свою волю, если происходит что-то особенное, но такого – хвала Повелительнице! – давно уже не случалось. – Усики Ззии поникли, будто она не очень-то надеялась, что такое благоденствие продлится и впредь.

– Как же собравшийся народ не затопчет все эти прекрасные цветы? – спросила Анната.

– Затоптать цветы? – изумилась Ззия. Но потом посмотрела на Белтрана и Глашу, которые с огромным трудом и великими предосторожностями пробирались среди цветочного изобилия, высоко поднимая массивные ноги и хвосты, которыми они то и дело задевали упругие стебли.

– Наверное, у нас ноги так устроены, – сказала она и, помолчав, добавила: – Да и хвостов нет.

Остальные довольно быстро научились лавировать, где это необходимо, да в общем-то можно было двигаться и по прямой. Огромные цветы, чьи чашечки колыхались примерно на уровне груди жиззеа (они, в среднем, были на голову ниже людей) располагались не так уж часто.

Только издалека холмы и равнина казались покрытыми сплошным многоцветным ковром, а вблизи – под ногами пружинила низенькая, ко всему (кроме лапищ зуланзров) привычная травка и открылось неограниченное число проходов в любом направлении, лишь в огороженных цветниках отыскать, куда поставить ногу, могли бы только жиззеа.

– Хотите увидеть храм? – спросила принцесса.

– Конечно, конечно, хотим, – был дружный, но нестройный ответ.

Подъём по склону холма оказался более долгим, чем можно было предполагать, а цветы, произрастающие здесь, поражали своим разнообразием.

– Здесь, на склонах Храмового холма, растут почти все цветы, которые мы разводим для пропитания. Конечно, есть ещё огромное количество декоративных сортов, которые здесь не представлены, но всё равно, такого вы не увидите больше нигде, хотя в каждом городе и в каждом крупном поселении Аззы есть свой Храмовый холм. Обычно на их склонах сажают те цветы, что разводят в ближайших окрестностях, да и сами храмы уступают этому размерами и красотой, но, разумеется, не честью. Помимо промежуточных сборов, большой урожай мы получаем один раз в сезон (в годовом шестиугольнике – три сезона). Прежде чем приступить к сбору, народ собирается у ближайшего храма, и тогда Старшая жрица открывает алтарь. Там и только там – на алтарях Повелительницы – растут прекрасные белоснежные цветы жаффа. Их нектар – самый восхитительный из всех, их пыльца – драгоценна, из их лепестков жрицы создают ткань, равной которой нет. Зелёными нитями, которые прядутся из их листьев, женщины, принадлежащие к королевскому роду, вышивают эту ткань, которая не может быть использована ни для чего иного, кроме как служить завесой алтаря.

Чем выше они поднимались, тем больше становился храм, шире – проходы, сквозь которые всё яснее виднелись прекрасные нежно-розовые цветы. Несколько рядов крупных лепестков скрывали белые тычинки. Они источали свежий аромат, в котором запах влажной, умытой дождём зелени смешался с запахом сирени и ещё чего-то неуловимого.

– Королевские цветы, – с гордостью сказала Ззия, любовно прикасаясь к одному из цветочных венчиков, – они изображены на эмблеме королевского дома и являются символом Аззы.

– А почему не эти… цветы жаффа? – спросил Мррум, рассматривая, насколько позволяло расстояние, белоснежную ткань, расшитую зелёными узорами, которой был закрыт алтарь.

– Цветы жаффа принадлежат только Повелительнице Цветов, – объяснила Ззия. – Их нектар всего по одной капле добавляется в воду, которую раздают всем жиззеа. Отпив только по одному глотку этой воды, остальным окропляют цветочные поля, обращаясь к Повелительнице Цветов с мольбой о хорошем урожае.

Войдя внутрь храма, все словно оказались в чашечке гигантского цветка. “Пол” продолжал подниматься, образуя в центре возвышение, огороженное плавно изогнутыми белыми столбиками высотой немного больше человеческого роста. Они отчётливо напоминали тычинки, чего, по-видимому, и добивались их создатели; между ними мягкими складками провисала та самая белая ткань, сотканная из лепестков жаффа, но казалось, что она соткана из снежинок.

Сами цветы жаффа скрывались за этим снежным покрывалом, лишь их нежные тени скользили по мягкой, как пух, ткани. Вокруг алтаря, слегка покачиваясь на мягком ветерке, дышало свежестью сплошное поле розовых королевских цветов, которые ценностью своей уступают лишь бесценным цветам жаффа.

Солнечный свет, дождь и ветер свободно проникали в этот удивительный храм, куполом которому служило само небо.

Как поведала им принцесса Ззия, небо – это и есть цветочное поле Повелительницы Цветов. На нём посадила она цветы – звёзды; по нему, как кувшинки по голубой глади озера, плавают белые цветы – облака – и распускаются по ночам два голубых цветка – две луны; а по утрам раскрывается розовый Цветок Зари, самый любимый и дорогой для жиззеа из всех Небесных Цветов.

Даруя жизнь, им шлёт его сама Повелительница как знак своей милости, как начало нового дня. Днём он превращается в Огненный Цветок, который не всегда бывает нежным и кротким, он может иссушать и обжигать.

С наступлением вечера сила его уменьшается – Цветок Заката ласково и величественно прощается с миром. Исполненный мудрости, он приносит покой и умиротворение, напоминая о Вечном Небесном Саде Повелительницы, которому он отныне принадлежит.

Когда угасает на небе последний алый отблеск, Цветок Заката превращается в новый Звёздный Цветок. Это превращение напоминает о вечной жизни в прекрасном Небесном Саду, которая ждёт каждого, кто прошёл свой путь добросовестно и честно.

========== Глава 36. Башня Небесного Цветка ==========

– А вот и Башня Небесного Цветка, – сказала принцесса, указывая вперёд.

Во время своего рассказа она вела путешественников вдоль стены храма, пока они не оказались на противоположной его стороне, здесь Ззия вывела их наружу.

Перед ними поднималась Башня, тонкая, как тростинка, сложенная из того же белого камня, что и храм. В ней не было ни одного окна, она скорее была похожа на столб, на самом верху которого находилась шестиугольная площадка с лёгкой ажурной оградой по периметру.

К площадке вела винтовая лестница, обвивавшаяся вокруг столба. Белый камень, увитый тёмной зеленью с рассыпанными по ней белыми и розовыми цветами, был необыкновенно красив, но Лора поймала себя на том, что ей почему-то грустно смотреть на эту красоту.

– Что это значит – Башня Небесного Цветка? – спросила она. – Почему её так назвали?

– Есть легенда, согласно которой Цветок Зари – один из Небесных Цветов – однажды попал в наш мир. Существует несколько вариантов этой легенды, в которых по-разному объясняется, как и почему это произошло.

Согласно одному из них, Цветок упал на землю, едва успев раскрыться, поэтому в тот день было темно, как ночью, пока Повелительница не зажгла новый – Огненный Цветок. Тогда к нам вернулся день, а упавший Цветок Зари так и остался в нашем мире, только он стал маленьким, но был по-прежнему прекрасен.

Каждое утро, с рассветом, он открывался и сиял так ярко, что его свет падал от горизонта до горизонта, и все цветы, на которые падал этот свет, радовались ему, впитывали его в себя и становились лучше, прекраснее, чем прежде. Днём Цветок сиял уже меньше, а вечером – закрывался до следующего утра.

В другой легенде говорится, что Цветок Зари увидел со своего места в Небесном Саду, какие слабые цветы растут на наших полях, как мало в них сладкого нектара, как губят их вредители и болезни.

Он захотел спуститься в наш мир, чтобы подарить им свой целительный свет и просил об этом Повелительницу. Она позволила ему сделать это, предупредив, что тогда он уже не сможет попасть в Вечный Небесный Сад и стать Звёздным Цветком, как все его собратья. Но Цветок Зари не отступил: он твёрдо решил помочь нашему миру, нашим слабым цветам.

– Иди же, – сказала ему Повелительница, – исполняй то, что задумал! Я ждала, когда появится такой цветок, который захочет совершить это. Знай: когда наступит конец временного мира и всех недолговечных садов и цветов, ты будешь самым прекрасным из всех Цветов в Вечном Саду, и все твои собратья склонятся пред тобой!

Но до тех пор пройдёт очень много времени, а ты будешь маленьким и слабым; и будешь зависеть от рук, которые смогут отныне брать и нести тебя, куда пожелают, и делать с тобой, что захотят…

Однако самое большое распространение и, судя по всему, самое древнее происхождение имеет третий вариант легенды, согласно которому Повелительница сама подарила нам Небесный Цветок.