Текст книги "Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Возможно, некоторая неопределённость, которая была им свойственна, заставляла каждого зрителя остановиться, попытаться понять – что же перед ним, что это – такое прекрасное, но неуловимое?.. Каждая из них словно ловила обращённый на неё взгляд и удерживала его, заставляя заглянуть внутрь себя и – пересечь границу собственного “я”, чтобы встретиться с… иным.

Иным – взглядом? миром? восприятием и чувствами? Даже для Ззии это было своего рода испытанием, хотя она, вероятно, по самому своему складу, по “устройству” души и образу мыслей подходила для “контакта” с этими творениями неведомого гения как никто другой в замке.

Перед одними статуями она проводила часы, не в силах отвести глаз, других, можно сказать, избегала. Не потому, что в них было что-то плохое, просто воплощённые в них чувства и мысли слишком далеки от неё – почти недоступны.

Постепенно принцесса поняла, что статуи изображают не какие-то предметы вещественного мира, хотя они и приближаются к ним, словно легко касаются сразу множества вещей и явлений, они – воплощают чувства, настроения, мысли. Конечно, в какой-то мере это делает любое произведение искусства. В какой-то, но не в такой…

Когда-то Ззия привела сюда Узфу – только ей она могла полностью доверить свою тайну. Няня поняла и восторг, и трепет, и жгучий интерес своей воспитанницы к этим загадочным изваяниям, но больше никогда сюда не возвращалась – для немолодой женщины такое обилие совершенно новых впечатлений оказалось чрезмерным, и её немного тревожила привязанность Ззии к застывшим в камне и в то же время удивительно живым фигурам.

Однако одна статуя так понравилась Узфе, что Ззия подарила её бывшей няне, когда та покидала замок. Королева не возражала и вообще отнеслась к этому без интереса.

Статуя из зеленоватого минерала казалась лёгкой, как пушинка. В каждом жиззеа она пробуждала то забытое чувство свободы, полёта и счастья, которое осталось в недостижимом детстве, усики сами собой загибались вверх, а в глазах появлялась печальная радость, сладкая тоска по небу – и не только по тому небу, что над головой.

Сейчас Ззия вспомнила, как заинтересовался той статуей Кенур, как пристально смотрела на неё Лора во время визита к тётушке Узфе.

Они чувствуют… они тоже что-то чувствуют… – подумала принцесса, вслушиваясь в напряжённую тишину коридора.

Напряжённую?.. Да, ей почудилось напряжение и тревога в живом молчании таинственных изваяний, даже в их линиях, в изгибах – то крутых, то плавных.

Высоко подняв фонарь, принцесса медленно шла по галерее, и ей казалось, что каждая статуя смотрит на неё, хотя у них и глаз-то не было. Это чувство появлялось и прежде, но тогда оно было иным, тогда… каждое изваяние смотрело на неё по-своему, каждое звало – в какой-то особый мир, дорогу в который могло открыть только оно.

А теперь все взгляды казались ей одинаковыми. Все они хотели что-то сказать ей и все – одно и то же.

Медленно и осторожно, словно боясь разбудить спящих, ступала принцесса по пыльному полу. Когда-то она сама мыла его, но с тех пор миновало достаточно времени, чтобы пыль снова устлала пол, однако сами статуи, как и прежде, блестели в свете фонаря – пыль не приставала к ним.

Не выдержав, Ззия стремительно шагнула к ближайшей статуе, всматриваясь в её линии, пытаясь услышать молчаливый голос, принцесса дышала тяжело и взволнованно, свет фонаря отражался от алмазов на её груди под распахнувшимся плащом, блики плясали на гладкой поверхности камня.

Если бы жиззеа могли плакать, то слёзы выступили бы на глазах принцессы.

– Что? – спросила она тихо. – Что вы хотите мне сказать? Что мне делать?

То ли голос её немного возвысился на последнем слове, то ли в силу каких-то иных причин, но последнее это слово слабым, но явственным и многоголосым эхом пролетело по галерее.

– Делать… делать… делать… – словно статуи повторяли его одна за другой.

Ззия вздрогнула. Ещё несколько минут сосредоточенно и напряжённо всматривалась она в изваяние, потом нерешительно коснулась его рукой и, опустив глаза, пошла дальше, более твёрдым и быстрым шагом, чем раньше.

Ей вдруг вспомнились слова Узфы, когда та впервые вступила в этот необыкновенный пантеон. “Жиззеа не могли этого сделать!” – вырвалось тогда у неё.

В то время они ещё не знали о других мирах, населённых разумными существами, и в словах Узфы не было даже намёка на какие-то предположения или догадки в этом направлении.

Она просто сказала первое, что пришло ей в голову, и в дальнейшем осталась верна своему прозрению, не пытаясь гадать об ответе на вопрос, который она не желала даже и ставить.

– Жиззеа не могли этого сделать, – тихонько повторила Ззия, словно пробуя слова на вкус.

Только теперь она впервые совместила два факта, до сих пор живших в её сознании по отдельности: существование изваяний и существование иных рас, многие из которых вышли к звёздам ещё до того, как в общественных насекомых Жиззеаужжа пробудилась первая искра разума.

Она вдруг ясно поняла, что создать эти изваяния мог только тот, чей опыт далеко превосходил всё, что мог испытать за целую жизнь любой из её соплеменников. Узфа, прожившая долгую и насыщенную жизнь, инстинктивно ощутила это в первые же мгновения.

Плотно задвинув панель, закрывающую проход в забытую галерею, хранящую древние тайны, которые вряд ли удастся когда-нибудь разгадать, Ззия решительно подняла голову.

Сейчас не время размышлять о статуях и их неведомых создателях. Они уже помогли ей – помогли отбросить колебания и принять окончательное решение.

Даже пустившись в этот ночной поход, Ззия продолжала сомневаться, успокаивая себя тем, что можно ещё отступиться, повернуть назад. Сама мысль о тайном проникновении в Королевский Архив, о том, что она действует как… как какая-нибудь воровка… за спиной своей королевы и сестры… как предательница! – одна мысль об этом приводила её в ужас и внушала отвращение.

Она вступила на этот путь ещё на Феате, но до сих пор терзалась сомнениями и чувством вины, до сих пор не могла понять, как решилась на это.

Вероятно, картины другой жизни, вид и речи иных существ, которые казались такими счастливыми и свободными, подтолкнули её. А может быть, это влияние статуй?

Можно ли лгать, чтобы отыскать правду? Допустимо ли пускаться на хитрости, чтобы помочь? Следует ли в борьбе с интриганами и лжецами пользоваться их же оружием?

С того момента, как был образован “Тайный Союз”, Ззию неотступно мучили эти вопросы. И вот теперь, стоило ей пройти по заброшенной галерее под “взглядами” загадочных изваяний, как сомнения оставили её. Она словно услышала чей-то уверенный голос.

Если бы это касалось только тебя, младшая принцесса Ззия из Королевского Дома Аззы, ты могла бы отказаться от любых методов и путей, которые показались бы тебе неблаговидными, и это было бы правильно и благородно.

Но речь идёт не о тебе, не о твоём благополучии или жизни – это касается народа, который в незапамятные времена вверил свою судьбу твоему роду.

Каждая из вас с детства слышит, что принадлежность к Королевскому Дому – в первую очередь долг и лишь во вторую – честь. Ради этого долга, ради народа, который вверился вам, ты пойдёшь на всё – будешь лгать, хитрить, изворачиваться, будешь шпионить и воровать, если потребуется!

На твоей груди эмблема Королевского Дома – того Дома, который основан Первой Королевой, едва не погубившей всё своё королевство.

Возможно, это происходит снова, ведь простые жиззеа не виноваты в разрыве отношений с Островным Королевством, не виноваты и в том, что королева слишком доверяет Главному Ботанику.

Излу не беспокоит ничего, кроме своей красоты, удовольствий и положения; а Азафа изнемогает под непосильной ношей, которую она не желает разделить ни с кем, вероятно, полагая, что таков её долг.

Что ж, у неё, Ззии, свои представления о долге, и она будет так же упорна в его исполнении, как её сестра-королева.

Повелительница знает, что она предпочла бы сама сажать цветы от восхода и до заката, как Первая Королева, чем пробираться тайком, лгать и отправлять Зифа пить вместе с Азуром!

Но она будет делать всё это и сделает больше, если потребуется, потому что на её груди горит огнём эмблема Королевского Дома, потому что она – жиззеа и это её народ, её земля, потому что…. она просто не может поступить иначе.

========== Глава 57. Обманчивая тишина ==========

Лёгкой, но уверенной поступью Ззия подошла к дверям Королевского Архива, который фактически являлся одним из двух кабинетов королевы. По обеим сторонам двери возвышались недвижные фигуры стражей с копьями в руках, горели воткнутые в кольца факелы.

Когда Ззия вплотную приблизилась к двери, так что её уже никак нельзя было заподозрить в намерении пройти мимо, стражи одновременно опустили копья, древки скрестились, преграждая ей путь.

Высоко подняв голову, Ззия одним движением распахнула тёмный плащ. Огонь факелов заплясал на алмазах драгоценным многоцветьем, но ни один камень не дрожал – дыхание принцессы было спокойным и ровным, как и подобает, и только она сама, да ещё Повелительница, знала, что творится у неё в душе.

– Разве королева приказывала вам не впускать меня сюда? – спросила Ззия, отчаянно надеясь, что такого приказа Азафа не отдавала.

В конце концов, Ззия бывала здесь много раз, но почти всегда в присутствии сестры или матери, но иногда она оставалась в архиве и одна, ожидая их.

– Я – принцесса, Одна из Трёх, Сидящих на Цветочном Троне! И вы обязаны подчиняться мне во всём, что не противоречит прямым приказам королевы! – заявила Ззия ровным холодным тоном с несвойственной ей властностью. – Я приказываю вам пропустить меня.

Казалось, стражи заколебались. Их головы, возвышавшиеся над хрупкой фигуркой принцессы (она едва доставала им до плеча) едва заметно шевельнулись, качнулись толстые короткие усы-антенны.

В этот самый миг и Лора шевельнулась в своей постели на другом конце замка. Её глаза слегка приоткрылись, не видя ничего вокруг, а губы едва слышно прошептали:

– Пропустите… – словно это была часть сна, который ей снился.

В этом сне принцесса шла куда-то по слабо освещённым коридорам, мимо странных изваяний и дальше – к двери, охраняемой стражами. А за принцессой по лабиринту переходов крался один из её личных стражей.

Он едва не потерял её, потому что не знал о той галерее со статуями, но зато он, кажется, догадывался, куда она идёт, поэтому успел нагнать принцессу, когда она хотела куда-то войти, а другие шемма её не пускали.

В Лорином сне тот, что следил за принцессой, сказал им: “Пропустите”.

Он сказал это – Лора ясно слышала! Но Ззия не слышала ничего, кроме сонной тишины спящего замка и потрескивания факелов.

Копья разошлись в стороны, и стражи, почтительно поклонившись принцессе, словно извиняясь за допущенную ошибку, снова замерли.

Внутри у Ззии всё дрожало, но рука её была тверда, когда она сняла с пояса вырезанный из розового кварца ключ в форме цветка – эмблемы Королевского Дома.

Цветок был как живой, его лепестки легко вошли в прорези сложного замка, внутри что-то тихо щёлкнуло, и створки двери медленно поплыли в разные стороны.

Ззие стоило большого труда не броситься торопливо протискиваться в узкую щель, а дождаться, когда проход окажется достаточно широким, чтобы она могла прошествовать внутрь, как подобает “Одной из Трёх, Сидящих на Цветочном Троне”. Она была уверена, что именно этот – самый почётный из её титулов – заставил стражей подчиниться.

И только когда дверь за её спиной так же мучительно медленно закрылась, Ззия позволила себе забыть о подобающем поведении и со всех ног бросилась к полкам, ящикам, ларцам – для того, чтобы обследовать всё, мало и целой жизни, а до рассвета осталось не более трёх часов!

В эти предрассветные часы сон обычно настигал даже тех жиззеа, которые упорно бежали от него или, напротив, безуспешно преследовали.

Даже ветер окончательно затих, перестали трещать редкие факелы, бросавшие свой свет только возле самых охраняемых дверей, а тусклые светильники, кое-как разгонявшие густую темень в главных коридорах, совсем притихли и притаились, словно боясь попасться на глаза ночи, которая в этот час, дождавшись, когда удалятся на покой луны, властвовала безраздельно.

Однако сонная тишина замка была обманчива.

========== Глава 58. За пологом безмолвия ==========

Лора внезапно приподнялась и села в постели, её резкие движения разбудили Рэя, который по старой привычке спал чутко.

Он хотел спросить, что случилось, но что-то в позе девушки насторожило его – какое-то неестественное напряжение.

Дилано молча заглянул ей в лицо. В слабом свете единственного светильника глаза живущей были широко открыты, но явно ничего вокруг не видели.

– …надо уничтожить, – вдруг произнесла она отчётливо, будто кто-то включил запись на полуслове.

Последовала пауза.

– Мы не можем, – снова заговорила она бесцветным голосом.

Рэй мгновенно нашарил наручный комп-браслет и включил запись. Происходящее напугало его.

Хуже всего было то, что он не знал, может ли этот своеобразный контакт, в который Лора, по-видимому, невольно вступила, причинить ей вред, но подозревал, что его вмешательство может навредить ещё больше.

– Это убийство, – продолжал некто возражать своему собеседнику, в то время как Лора озвучивала их диалог.

– Нет, – сказала она твёрдо. – Мы должны.

– Мы не можем, – снова повторила живущая те же слова, что и в начале, глядя прямо перед собой широко открытыми, ничего не выражающими глазами.

– Я иду, но могу опоздать. Они… чужие. Они очень опасны, – произнесла она, потом медленно закрыла глаза и так же медленно опустилась на подушку.

Дыхание её было спокойным и мерным, как у крепко спящего человека.

========== Глава 93. Ночь Одинокой Луны ==========

Ночь была безоблачной, но на удивление тёмной. Ни одна из двух лун пока не взошла.

Где-то там, за краем земли, одна из них уже заслонила свою неизменную соседку, и этой ночью именно в таком виде они и предстанут взглядам всех, кто осмелится сегодня поднять глаза к небу.

Ночь, подобная этой, носила название Ночи Одинокой Луны и считалась у суеверных жиззеа дурным предзнаменованием и вообще – временем крайне опасным. К счастью, случалось это лишь раз в несколько лет.

В Ночь Одинокой Луны надёжно запирались двери, и даже окна многие закрывали наглухо, хотя обычно не делали этого и в самые холодные дни.

Без самой крайней нужды никто и усика на улицу не высовывал; только чёрные колдуньи по собственной воле покидали в эту ночь свои жилища.

Стоит ли говорить, что худшее место, в котором можно оказаться в Ночь Одинокой Луны – это Проклятая Башня. Только Лес, пожалуй, мог бы соперничать с ней в этом.

Ночью Башня Трёх Призраков не имела столь зловещего вида, как днём. Потемневший камень, превратившийся из серо-розового в чёрно-красный, высохшие цветочные плети, опутывавшие Башню, словно цепи, темнота оконных провалов за прогнившими деревянными решётками – всё окутывал и укрывал от взглядов ночной мрак, не делавший различия между ухоженными, светлыми, уютными жилищами живых и мрачными обиталищами мёртвых неуспокоенных теней.

Однако ночная темнота не приглушила, а напротив – усилила чувство тревоги, в той или иной мере подступавшее к каждому, кто осмеливался потревожить это мрачное место. Даже невозмутимые шемма замедлили шаг, и казалось, что они топчутся на месте.

Начальник караула, замыкавший конвой, который должен был доставить арестантов в Башню, уже готов был остановиться, но сами подозреваемые в убийстве принцессы продолжали двигаться вперёд, и стража, окружавшая их с боков и сзади, вынуждена была последовать за ними.

Один из стражей, несущих вахту вокруг Башни, приблизился и отдал тяжёлый ключ сложной формы с потускневшим и почти совсем стёршимся изображением королевского цветка.

Пока стражник возился с замком, Мррум прошипел, встопорщив усы:

– Ну и местечко подобрала для нас королева… Ну и удружила… – шерсть у него на загривке стояла дыбом, как и у Кенура.

Щенок уже начал глухо ворчать, протестуя против пребывания в подобном месте и оповещая своё семейство о том, что здесь не следует задерживаться.

– Отблагодарила за всё хорошее – нечего сказать! – постепенно распалялся киф.

Рэй взглянул на Лору и снова возобновил попытки рассмотреть всё, что только возможно, в свете факелов, выхватывающих из темноты тяжёлую дверь и куски стены. Он подозревал, что “удружила” им отнюдь не королева.

Не зря Лора сверлила Азафу взглядом, когда та решала, куда их девать. Сама королева, наверное, выбрала бы для них что-нибудь менее экзотическое – ведь в замке имелись помещения для узников. Дилано, однако, не собирался озвучивать свои предположения.

Лора сама не выдержала – чувство справедливости не позволило ей переложить на Азафу вину за то, что они здесь оказались.

Зная по опыту, что Мррум ещё только разогревается, она прервала его возмущённую тираду – одну из многих и многих, которые не заставили бы себя ждать.

– Королева тут ни при чём, – сказала она твёрдо.

Страж продолжал возиться с замком. После долгого бездействия механизм никак не хотел работать. Остальные шемма, против обыкновения, переступали с ноги на ногу, словно земля обжигала им ступни даже сквозь подошвы грубой обуви, и озирались по сторонам, похожие сейчас не на грозных стражей, а скорее на детей, заблудившихся в лесу.

– Как это ни при чём? – только на секунду опешил киф.

Затем зелёные глаза прищурились, он глянул на стражей, но переводчики были отключены, а если шемма читают их мысли, то им не открылось бы ничего нового.

– Так это ты постаралась… – прошипел он гневно. – Мало нам других… – он хотел сказать “неприятностей”, но это выражение было явно слабовато, а другого в голову не пришло. – Другого всякого нам мало! Так ты ещё… – он горестно махнул лапой. – Не ожидал от тебя… А с другой стороны… – горько прибавил он, – именно этого от тебя и следовало ожидать! Только моя наивность…

Тут двери наконец открылись и с натужным скрипом и стоном распахнулись перед ними, точно чёрный зев неведомого чудища, перед которым затрепетал испуганный свет факелов, не смея переступить порог и вторгнуться во владения давно не тревожимой темноты.

Мёртвый запах пыли, металла, камня, гнили, сухой земли и ещё чего-то похуже волной окатил всех стоявших перед дверью.

Стражи невольно сделали шаг назад. Вообще в поведении их не было решимости, не было мрачной настойчивости существ, желающих поскорее выполнить неприятную обязанность и убраться подальше.

Казалось, что они готовы отпустить пленников на все четыре стороны, стоит тем хотя бы намекнуть, хотя бы один шаг в сторону сделать.

Давно уже опустили стражи свои толстые с острыми наконечниками копья и будто только и ждали того, что арестанты попытаются уйти. Но Лора шагнула внутрь, и все последовали за ней – даже что-то шипящий на своём родном языке киф и угрюмо ворчащий Кенур.

Стражи сложили сразу за порогом связку факелов и, так же не вступая внутрь, поставили два кувшина с водой и два кувшинчика с мёдом. Когда и это было сделано, они не сразу закрыли дверь, словно ожидая, что безумцы, осмелившиеся войти в Башню Трёх Призраков Ночью Одинокой Луны, одумаются и повернут назад.

Лоре показалось, что она чувствует нечто, исходящее от шемма, и это чувство подсказывало ей, что они не стали бы пытаться удерживать их здесь.

Рэй включил укреплённый на поясе комбинезона фонарик, и конус яркого света заскользил по стенам и пыльному полу.

Обширный зал с высоким потолком прорезали массивные каменные колонны, когда-то яркий мозаичный пол стёрся и потускнел, его покрывала пыль и засохшая грязь; вдоль стен тянулись давно погибшие цветники, там и сям валялся какой-то мусор, довольно крупный и подозрительный на вид.

Когда-то этот зал был светлым, наполненным воздухом и цветочными ароматами, под солнечными лучами, падавшими из высоких окон, блестели разноцветные плитки пола – одного из красивейших в Аззе. В центре стоял широкий стол из ценного тёмного дерева с инкрустацией на торцах.

Сюда приходили королевы Аззы взглянуть на работы своих лучших мастеров.

Ювелиры и резчики по камню спускались в этот зал из расположенных выше мастерских и с поклонами раскладывали перед королевой плоды своих трудов, вызывая изумление и восхищение своим мастерством и талантом, которого не измерить и не оплатить щедрым вознаграждением.

Королевы это понимали, они не считали зазорным восторгаться и благодарить мастеров, хоть они и мужчины.

Поговаривали даже, что кровь ювелиров Аззы не раз смешивалась с кровью дам Королевского Дома. Возможно, дочери и внучки тех мастеров правили Аззой или были принцессами.

Мужчина, способный вызвать восхищение своим трудом, и мужчина, достойный стать отцом твоего ребёнка, – разве это не одно и то же?

Но всё это осталось в прошлом, и там, где когда-то были свет и радость, где создавались вдохновенные творения и добросовестно выполнялась рутинная работа, где вздыхали по жёнам и детям и тайком мечтали о принцессах, где завязывались мимолётные связи и рождалась любовь на всю жизнь, теперь обитала только смерть, давно и прочно обосновавшаяся в этих стенах и своим холодом уничтожившая даже воспоминания о тепле.

Давно никто не переступал этого порога по собственной воле, а многие предпочли бы смерть, будь у них выбор. Но, в отличие от шемма, Рэй не питал иллюзий и не надеялся, что Лора одумается. Не для того она так сюда стремилась, чтобы теперь повернуть назад.

Наконец, шемма закрыли за ними дверь, с тягучим стоном вставшую на место, и заперли массивный замок.

========== Глава 94. Внутри ==========

– Ну что, довольна? – прошипел киф, дёргая усами и хвостом.

Кенур тревожно шевелил носом, то и дело принимаясь скрести пол у порога, как бы давая понять, что раз уж они здесь оказались, то самым разумным будет приложить все усилия, чтобы исправить эту ошибку.

– Зря стараешься, малыш, – сочувственно обратился к нему киф. – Мы с тобой – единственные разумные существа в этом сборище ненормальных и самоубийц… Да перестань ты слепить меня фонариком! – накинулся он на Рэя, который светил куда угодно, но только не на него. – Из-за твоего дурацкого фонаря я ничего не вижу! Лучше выключи его совсем, если пользоваться не умеешь!

– Вряд ли тебе понравится кромешная темнота, – усомнился Гэри.

– Ты-то уж хоть молчи! И без тебя тошно! Истукан ты бесчувственный! – неизвестно за что накинулся на него Мррум.

Гэри, однако, не обратил на это никакого внимания. Заметив кое-что, лежащее прямо в центре огромного шестиугольного зала, до сих пор закрытое от них массивными колоннами и их тяжёлыми тенями, он негромко присвистнул:

– Ничего себе! Это чего у них тут – мумии, что ли?

– А ты что думал?! – взъярился киф. – По-твоему, призраки из кого получаются?! Ты думал, тут живые пчёлы порхают?! Да тут полно мертвецов! И мы… и нас…

– Ладно, Мррум, – оборвала его Лора, – заканчивай. Я ведь не заставляла и не просила тебя идти сюда и знаю, что ты ни за что не вернулся бы на корабль… без нас.

– Да, не вернулся бы! Только не “без нас”, а без тебя! И пусть никто не заблуждается…

– Не беспокойся, мы с Гэри не подозреваем тебя в тёплых чувствах, – успокоил его Рэй, медленно обходя зал и освещая все уголки.

Мррум ничего не ответил, но засопел почему-то обиженно.

– Что у вас там происходит? – спросил передатчик голосом Виллены, голосом, в котором, почти неуловимые, но всё-таки угадывались нотки тревоги.

– Ничего особенного, – проворчал Командир. – Обыкновенный каземат с трупами предыдущих узников. Видимо, для наглядности. Это не мумии, – констатировал он, внимательно изучая останки, но не прикасаясь к ним. – Насколько я могу судить… – он слегка шевельнул одну из тонких чёрных конечностей носком ботинка, – это примерно то же самое, что человеческий скелет, только останки жиззеа выглядят несколько иначе.

– Не трогай их, Михал, – предостерегла его Лора, осторожно приблизившись.

– Трое, – подал голос Гэри. – Ты думаешь, это и есть Три Призрака? – обратился он к Лоре, признавая её экспертом в этом вопросе.

С минуту она всматривалась в полуистлевшие фигуры. Они лежали ровно, одна возле другой, руки опущены вдоль тела, ноги выпрямлены, все – головой на восток.

– Их явно уложили здесь уже после смерти, – Михал опустился на корточки. – Причина смерти…

– Вот и вот… Вероятно, удар в голову чем-то острым… – Рэй, закончив обход, присоединился к Командиру.

– Здесь, судя по всему, смыкаются хитиновые пластины, заменяющие им череп, так что… трудно сказать наверняка. Если такой удар и был нанесён, то орудие убийства вошло точно между…

– Возможно, есть соответствующие отверстия на затылках…

– Нет, нет! – вскрикнула Лора. – Не трогайте их! Не прикасайтесь!

Как бы присоединяясь к её словам, завыл Кенур – негромко, но зато с чувством.

– Не имеет значения, как именно они умерли, а в том, что их убили, у меня нет сомнений, – сказала живущая.

– Значит, это и есть они – Три Призрака? – снова спросил Гэри.

– Нет, это не они. Точно не они. Души этих несчастных тоже привязаны к этому месту, но они имеют лишь косвенное отношение к тому, с чего здесь всё началось…

– Косвенное, значит?!.. – снова ожил Мррум, тревожно-брезгливо озиравшийся по сторонам. – Прикоснулись, значит, и вот чем это кончилось. Ох-пр… Кенурчик… бедолаги мы с тобой несчастные… Ты ещё и пожить-то не успел, а у меняу – сыночек…

– Ты это брось, – не выдержал Гэри. – Что это ещё за гражданская панихида? Я, может, тоже ещё… пожить не успел, а тебе сына надо растить, так что не плачь. Что ты, мертвецов никогда не видел? Лежат себе, никого не трогают…

– Не трогауют?! – приглушённо взвыл киф. – Не волнуйся, ещё потрогают! Мало не покажется! Даже такой непробиваемой дубине, как ты!

– Успокойся, Мррум, – Лора ласково дотронулась до его лапы. – Мне действительно нужно было настоять, чтобы ты ушёл на “Полосуху”, да и Кенура увёл бы. Вы слишком чувствительны, слишком восприимчивы к этим… энергиям. Вам здесь не место, я понимаю…

– Кенура не отпустили бы эти безмозглые пчёлы, – буркнул киф. – А я сам бы не ушёл. Можно подумать, ты не восприимчива… Ладно, я не буду больше мешать. Делай, что тебе нужно, раз уж мы всё равно здесь…

Лора благодарно сжала его лапу, а мрачный распушившийся киф после этого обещания действительно надолго замолчал и только посверкивал сузившимися зелёными глазами да дёргал хвостом.

Кенур прижался к Лориной ноге, и она ощущала, как дрожь волнами пробегает по его упругому сильному телу.

Он готов был наброситься на неживущего, понимая, что не сможет победить, но по крайней мере, это был бы бой с противником, которого можно убить, можно вцепиться в него и до последнего вздоха не ослаблять хватки, рвать зубами и когтями, а здесь…

Не в кого вцепиться, не с кем вступить, пусть даже в неравный, заранее проигранный бой… От такого врага можно и нужно бежать, от такого бежать не стыдно.

Однако женщина-вожак его семьи-стаи решила остаться здесь. Кенур больше не заблуждался на её счёт, не думал, что она не понимает, с чем столкнулась.

Значит, она готова принять бой или рассчитывает успеть спастись бегством. В любом случае, его жизнь принадлежит семье. За вожаком, за главной самкой стаи он пойдёт куда угодно, до конца…

– Оставьте их, отойдите, – поторопила Лора Рэя и Михала, которые всё ещё присматривались к останкам троих несчастных.

– Мы думали, ты хочешь разобраться, что здесь произошло, – со спокойным удивлением пожал плечами Михал.

– Они не ответят.

Командир только взглянул на неё искоса, как бы ставя под сомнение возможность встречи с более разговорчивыми мертвецами, чем эти, и одновременно опасаясь такой возможности.

– Идёмте отсюда. Вот только напьёмся сначала, – девушка вернулась к двери и подняла один из кувшинов, оставленных стражами.

– Может, они сюда чего намешали… – с сомнением понюхал воду Михал. – Так разве поймёшь.

– Хорошая вода, чистая, – заверила его Лора. – Но после того, как постоит в таком местечке, может и испортиться. Так что пейте – впрок.

– А если завтра нам воды не дадут? – засомневался Гэри.

– Мы здесь надолго не задержимся, если, конечно, не останемся здесь навсегда, но тогда нам вода уже не понадобится, – “успокоила” его Лора.

– Думаешь, королева… – начал Вон.

– А при чём здесь королева? Неужели мы не выберемся отсюда без её разрешения? Шемма, как мне кажется, не станут слишком усердствовать.

– Решётки на окнах ничего не стоит выломать, – оживился Михал. – Сами окна узковаты, но, думаю, мы пролезем. Единственная опасность, что шемма могут беспрепятственно обстреливать нас из своих арбалетов. Лучше бы выбраться до рассвета, пока темно.

– Вот тут ты не прав, Командир, – Лора решительно направилась к лестнице в дальнем конце зала. – Днём они вряд ли будут в нас стрелять. Почему-то мне кажется, что не будут. А вот ночью… стоит им хоть что-то заметить… кто знает? Ты же сам видел – они все на нервах.

– Да уж…

Они поднимались всё выше, почти не задерживаясь. Живущая лишь ненадолго останавливалась на каждом этаже, её взгляд быстро скользил вслед за лучами фонариков.

Мастерские, мастерские, склад и снова мастерские – везде одно и то же – запустение, пыль и грязь, рабочие столы перевёрнуты, инструменты разбросаны и многие из них сломаны – явно намеренно.

Кое-где драгоценные и поделочные камни валялись вперемешку с мусором, и одно было уже почти неотличимо от другого. Больше всего было розового кварца – того самого, что завезли в мастерские последним, судя по документам, найденным Ззией в Королевском Архиве.

Они поднялись почти на самый верх, здесь располагались жилые помещения. В них порядка было больше. Если мастерские походили на поле боя или, скорее, на помещения, где были заперты буйнопомешанные, то жилые комнаты казались просто брошенными.

В них ничего не было сломано, да и мусора попадалось гораздо меньше. Судя по всему, здесь жили с комфортом – и только всепроникающий мёртвый запах и давящее гнетущее чувство, которое заставило внутренне сжаться и вздрагивать, затравленно озираясь по сторонам, даже неунывающего Гэри, было всё то же.

Наконец под самой крышей Лора отыскала небольшую дверь. Она шла к ней целенаправленно, ощущая исходящий оттуда призыв сквозь мёртвую безысходную тоску и ненависть, царящие вокруг.

И здесь тоже была тоска, но она была другой – щемящей, рвущейся куда-то, рвущей душу, словно дрожащие непослушные пальцы – струны; и за кажущейся безнадёжностью в сердцевине её скрывалась надежда – она-то и причиняла боль, и билась, и трепетала, не давая погрузиться в окончательное отчаяние последней смерти.

========== Глава 95. Один из Трёх ==========