Текст книги "Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Однако королева знала, что это ещё не всё, её тонкие пальцы сжимали большой платок с королевским гербом: она должна была взмахнуть им, чтобы дать сигнал к началу представления, как это обычно бывало во время Танцевальных Турниров.

Но прежде должен появиться катер. Её предупредили, что после этого следует немного помедлить, и сейчас она старалась отвлечь себя мыслями о том, что в данном случае следует понимать под словом “немного”? Однако её упорно донимали мысли совсем иного рода.

Если бы принцесса Изла не имела прямого отношения к происходящему, она непременно заявила бы, что всё это – часть коварного плана неких злоумышленников, желающих заманить королеву и наследницу в ловушку, чтобы разом уничтожить их и вообще всех особ королевской крови.

Сейчас Изла молчала, хотя и чувствовалось, что молчание даётся ей нелегко. Азафа недовольно дёрнула усиками: вечные подозрения Излы сделали своё дело: она молчит, но всё, что она могла бы сказать, само так и лезет в голову!

В сгустившейся синеве вечернего неба к площади скользнула большая тёмная округлость, расцвеченная по периметру зеленоватыми огнями; скользнула и остановилась прямо над центром площади, над бассейном. Все жиззеа тревожно зашевелили усиками, так что шорох пролетел над рядами зрителей.

Сохранить невозмутимое спокойствие удалось только королеве, принцессе Ззие и Зифу, который занимал почётное место рядом с принцессой, несмотря на осуждающие взгляды Излы и придворных дам.

Катер начал снижаться, двигаясь плавно и очень медленно – во избежание паники. Затаив дыхание, жиззеа смотрели, как ярче разгораются огни на его нижней поверхности, как к ним прибавляются новые, как отражаются они в водной глади, сверкая, пронизывая её светом, придавая ей глубину и какую-то новую волшебную жизнь.

Королева Азафа с такой силой стиснула в руках платок, словно была твёрдо убеждена в его намерении во что бы то ни стало сбежать от неё.

– Мы все погибнем… – не выдержав, простонала Изла.

– Какая красота! – восхищённо выдохнула Ззия.

========== Глава 29. За кулисами ==========

В нижнем отсеке катера царил полумрак, только пульт, перед которым сидел Гэри, светился зеленовато. Камеры внешнего обзора передавали картинку на экран, расположенный выше.

– Трибуны заполнены до отказа, – прошептал он, глядя на экран и поминутно вытирая лоб, – а звука, похоже, нет. Только изображение.

– Не может быть, – отозвалась Лора, стоявшая за его спиной. – Белтран и Глаша сто раз всё проверили. Просто там очень тихо.

Гэри недоверчиво пожал плечами; в голове у него не укладывалось, что при таком сборище народу может стоять такая тишина.

– Будь осторожнее со звуком, – напомнила Лора.

– Хорошо, хорошо, – буркнул Вон, постепенно прибавляя к уже работающим осветительным приборам новые и увеличивая мощность.

– Если эта королева чем-то там махнёт, я всё равно ничего не увижу, – пробормотал он.

Лора отыскала королевскую “ложу” и, переключившись на одну нужную камеру, увеличила изображение.

– Я слежу за ней. Надо поторопиться. Очень важно начать по её сигналу. Рэй, Михал, вы готовы?

– Ещё нет, – отозвался динамик. – Продолжаем медленное снижение. Через… семь секунд выйдем на позицию. Осторожно! Открываю центральный сегмент люка. Что там у вас? Никто не вывалится?

– Открывай. Мы готовы.

Часть пола плавно опустилась и отошла в сторону – вдоль днища катера. Мррум, стоящий у самой стены, распушил усы и недовольно поёжился.

– Терпеть не могу… – прошипел он, вжимаясь в стену.

Белтран и Глаша спокойно сидели на хвостах, готовые терпеливо дожидаться своей очереди. Намиянки, легко ступая, скользили по самому краю образовавшейся дыры. Их стройные тела были облачены в облегающие костюмы, синие с тонкой паутинкой серебряного узора.

– Королева теребит свой платок, – сообщила Лора напряжённым голосом.

– Мы готовы, – сказала Виллена.

Она и Анната опустились на пол у открытого люка, подогнув под себя ноги, одной рукой каждая из них небрежно держалась за стремя на конце эластичного тяжа.

Иллана бесшумно приблизилась к Гэри. Краем глаза заметив что-то серебристое и лёгкое, он от души пожалел, что не имеет возможности вблизи полюбоваться на такую красоту, так как не может ни на секунду оторваться от пульта.

– Так что вам включить-то? – прошептал он хриплым от напряжения голосом. Сейчас ему казалось, что он всё забыл и вообще ничего включить не сможет, а если уж вспомнит, как это делается, то это окажется совершенно не то, что нужно.

– Что-нибудь… – намиянка задумчиво отбросила назад длинные платиновые волосы, – что-нибудь лёгкое и светлое, мягкое, как ласковая волна, качающая лунный свет…

От её слов и спокойного напевного голоса Гэри почувствовал себя немного лучше, однако тревога тут же вернулась. Он не знал, что это может быть, но ещё надеялся, что Лора подскажет; а между тем она, кажется, не собиралась этого делать.

– Ну что там королева? – не выдержав, поинтересовалась Виллена.

Анната, наклонившись вперёд, молча смотрела вниз, на воду, освещённую прожекторами катера, словно видела родной Океан.

– Она, кажется, вознамерилась выжать из своего платка масло, – сообщила Лора.

Гэри, закончив установку освещения, оторвался от пульта и взглянул на Иллану. Её серо-зелёные глаза слегка светились, точно у кифа; она, как и Анната, мысленно была уже там – в воде.

– У тебя получится, – неожиданно сказала ему Иллана и… улыбнулась!

Сердце его часто забилось.

– Может быть, восьмая? – спросил он у Лоры, с несвойственной ему робостью в голосе.

– Что? – рассеянно переспросила она. – Да, наверное, но это тебе решать. – Она попыталась было вспомнить, что это за “восьмая” – у неё уже глаза слезились от пристального наблюдения за руками Азафы.

Королева вцепилась в платок всеми четырьмя и, кажется, собиралась отстаивать его, как некое бесценное сокровище, до последнего вздоха.

Неожиданно три королевские руки выпустили расшитый золотыми нитями лоскуток тонкой ткани, а четвёртая, словно давно ожидавшая момента, когда ей дадут волю, подняла платок – решительно и плавно, как и подобает королевской руке.

– Всё, – выдохнула Лора, – начинаем. – Она повернулась, и глаза её встретились с глазами Илланы.

– Ты споёшь для нас? – спросила намиянка.

– Для вас… – эхом откликнулась живущая.

– Для нас, – повторила Иллана и сине-серебряной птицей скользнула к люку, подхватив стремя.

========== Глава 30. Водный танец ==========

Гэри Вон включил музыку: сначала совсем тихо, но постепенно он прибавлял громкости, и звук, мягкий и нежный, похожий на тихий вздох океанских волн, закачался в вечернем воздухе над и вокруг затаивших дыхание жиззеа.

Глядя на намиянок, Лора начала тихонько что-то напевать. Для них – только для них. Одна за другой они подняли глаза, устремлённые вниз, на ждущую их воду, и улыбнулись ей.

Чудо совершилось снова: они – трое – ощутили себя единым существом, которому хотелось поскорее оказаться в родной стихии.

Самая маленькая, хрупкая и молчаливая – зеленоглазая Иллана – скользнула вниз первой; слегка согнутая в локте рука легко держалась за тяж, словно удерживала птичье пёрышко, а не вес собственного тела. За ней немедленно последовали её сёстры.

Их глаза, похожие на ожившие, светящиеся внутренним светом сапфиры, не видели переполненных трибун и вообще – ничего, их взгляд был обращён куда-то внутрь, а сердца бились точно в такт.

Они были наполнены музыкой и дивным волшебным голосом живущей. Лора взяла микрофон, ведь теперь морские девы не могли бы услышать её без него, а им нужна её песня.

Над заполненными безмолвными неподвижными трибунами поплыла песня, в которой ни жиззеа, ни намиянки не могли понять ни слова. Неизвестно, о чём эта песня говорила разумным пчёлам, но морские девы ясно слышали в ней неумолчный говор волн, то тихо серебрящихся в лунном свете, то сверкающих в первых лучах восходящего солнца; они ощущали неповторимый запах этого бескрайнего простора и величественное молчание глубины.

Свет, проникающий в толщу воды, становится необыкновенно мягким и таинственным; стаи рыбок, стремительные и яркие, проносятся, словно стаи птиц в небе; весело и свободно танцуют крутобокие серо-голубые лиланы, выскакивая из воды и блестя на солнце мокрыми телами, они снова рвутся на глубину, гоняясь то за рыбой, то друг за другом; а там – внизу – тихо качаются водоросли и распускаются дивные подводные цветы, многоцветный мшистый ковёр покрывает камни, и прекрасные раковины хранят свои тайны.

Это была необыкновенная песня, и необыкновенный был танец…

Искрящиеся серебром тела скользили в воде, словно летели, свободные, будто и не было прозрачных стен.

Порождения водной стихии, истинные дочери Океана, лёгкие, как солнечный луч, танцующий на водной глади. Они вдруг взлетали вверх, словно лиланы, и только ступни их оставались ещё в воде, а потом изгибались назад сверкающими арками и уходили в воду головой вниз, и кружились там, то разлетаясь в разные стороны, то вновь встречаясь, переплетаясь и изгибаясь в невероятном живом текучем орнаменте, словно состоящем из морской пены и лунного света.

И снова круг, словно полёт, и светлые волосы стелются, будто по ветру, подобные нежным водорослям, колеблемым волнами.

Прошло несколько минут, но они, кажется, не собирались останавливаться. Гэри едва не пропустил нужный момент для возврата к началу звучащей мелодии.

Волшебный был танец, и волшебная была песня.

Когда голос зазвучал тише и движения намиянок замедлились, Вон начал уменьшать громкость. Постепенно всё затихло и замерло. Трибуны молчали. Не только живущая, но и морские девы и застывший перед экраном Гэри Вон ощутили в этом молчании потрясённое восхищение.

Через несколько секунд полной тишины королева Азафа поднялась со своего места и, сильно загнув кверху усики, потёрла друг о друга всеми четырьмя руками. Следом за ней поднялись все остальные, площадь наполнилась гудящим жужжанием и шуршанием.

– Они приветствуют их как победителей Большого Танцевального Турнира, – сказала Лора, глядя на экран счастливыми и даже слегка повлажневшими глазами.

– Не их, а вас, – поправила её Глаша.

– И не каждых победителей Турнира приветствует стоя сама королева, – прибавил Белтран.

Намиянки грациозно выбрались из воды и, стоя на прозрачном бортике, поклонились – сначала на запад, где располагались места королевы, принцесс и знати, а затем на три другие стороны света.

В воздух взмыла счастливая, весело галдящая (то есть жужжащая) детвора. Трепеща тонкими прозрачными крылышками, дети устремились к морским девам и кружились вокруг них, и смеялись, и танцевали, увенчивая победителей пёстрой гирляндой своих тел.

Принцесса Ззия склонилась к королеве и что-то сказала. Усики обеих дам пришли в движение. Затем королева взмахнула платком. Трудно сказать, каким образом это произвело столь мгновенное действие, но трибуны немедленно затихли, а малыши устремились к королеве.

В установившейся тишине Азафа что-то сказала, и дети понесли её слова дальше – туда, где не могли её слышать. Всё произошло очень быстро, и вот, вся площадь снова наполнилась жужжанием.

Внутри катера переводчик, немного сбитый с толку этим не вполне стройным хором, издал несколько неопределённых звуков, словно прокашлялся, а затем выдал серию слов, расположенных явно не в том порядке, в каком им положено располагаться.

– Они хотят видеть ту, что пела, чтобы выразить ей своё восхищение, – после секундного замешательства сообразил Гэри.

– Это всё принцесса Ззия, – вздохнула Лора. – Без неё они бы вообще не поняли, что это было.

– Будешь выходить? – спросил Рэй, наблюдавший за происходящим со своего места у главного пульта управления катером.

– Придётся. Устанавливайте третий сегмент люка над западным краем бассейна.

Катер очень медленно и плавно, так, что это совершенно не ощущалось, сдвинулся на запад.

– Вышли на позицию, – доложил Михал через полминуты. – Внимание, открываем третий сегмент.

– Я махну рукой – включай музыку, – обратилась девушка к Гэри, прежде чем исчезнуть в образовавшемся проёме.

– Какую? – тоскливо спросил Гэри, но ответом ему был лишь тихий щелчок, с которым ручка тяжа вернулась в своё гнездо, когда Лора её отпустила.

Она десантировалась вниз с таким же изяществом, что и морские девы, но ей это было всё же немного сложнее, чем им. На секунду Гэри задумался о том, как будут спускаться зуланзры, но тут же прогнал эти мысли: сейчас ему было не до того. Он внимательно следил за Лорой, лихорадочно соображая, что же включить, когда она махнёт рукой.

Между тем трибуны зашуршали громче. Складывалось впечатление, что площадь заполнена существами, которые вознамерились во что бы то ни стало добыть огонь трением. Учитывая, что каждое существо было оснащено двумя парами рук и завидной настойчивостью, их усилия грозили увенчаться успехом в самое ближайшее время.

Вполне возможно, что это тревожное обстоятельство заставило девушку поторопиться.

Она начала напевать что-то, сильный и глубокий голос мягко поплыл над площадью, и шуршание затихло. Гэри некоторое время пребывал в нерешительности, но затем он узнал мелодию, сам немало удивившись этому.

Лора подняла руку, как бы поправляя волосы (а может, именно это она и делала, вовсе не думая махать ему рукой?), но как бы там ни было, Вон больше не колебался и включил музыку, удивительно точно попав в такт голосу.

– Молодец! – восхитилась Глаша.

– Лора же сказала, что у него талант, а она в этом не ошибается, – одобрительно прогудел Белтран.

– Всё-таки могла бы и подсказать мне, – обиженно проворчал Гэри, – хотя бы первую песню.

– Ни в коем случае! – рявкнул Белтран. – Если бы она это сделала, то сейчас ты был бы совершенно беспомощен. Если уж подбирать музыку, то от начала и до конца, чтобы каждую секунду ощущать тобою же заданный пульс…

– Тише вы, – буркнул Мррум. – Дайте послушать. И вообще… сосредоточиться… Ау-ау! – вдруг приглушённо возопил он.

– Что там с тобой? – обеспокоилась Глаша.

– Тут эта псяу!

– Да не ори ты так! – шёпотом “закричал” Гэри. – Тебя внизу услышат – люк-то открыт! Какая ещё у тебя псяу?

– Эта собака ненормальная полосатая, – обиженно зашипел киф. – Этот ваш “щенок игривый”.

– Он же наверху должен быть. Его там закрыть собирались.

– Собирались… – передразнил Мррум. – Ничего сделать без меня не могут!

– Может, тебе показалось? – спросила Глаша, стоявшая довольно далеко от кифа и не видевшая никакого “псяу”.

– Я ещё из ума не выжил, – огрызнулся Мррум, – несмотря на все ваши старания. А если это не он, то кто, скажите на милость, мне тут лапу облизал?!

– Тихо, – прикрикнул на него Гэри. – Мне сейчас музыку включать, а ты сосредоточиться не даёшь! Облизал и облизал – от этого не умирают.

Мррум замолчал, из полумрака слышалось только его недовольное пыхтение. Песня закончилась, и Гэри, подчиняясь какому-то внутреннему чутью, пробуждение которого было для него полной неожиданностью, тут же включил следующую мелодию.

Лора снова пела; намиянки то подпевали ей – у них были прекрасные, чистые и сильные голоса, то снова соскальзывали в воду, кружились в своём сказочном танце. Потом Лора подняла руку, сделав какой-то знак.

– Наш выход, – сказал Белтран.

Он высадился первым, чтобы на всякий случай поддержать Глашу, которая последовала за ним. Гэри должен был признать, что для своих габаритов они весьма грациозны и слово “неуклюжий” не имеет к ним никакого отношения.

Только сейчас, когда они оказались внизу, он заметил, что Белтран держит какой-то инструмент, напоминающий трубу, а Глаша – нечто, отдалённо похожее на флейту.

Жиззеа уже не боялись ничего и никого. Появление зуланзров, которых многие никогда прежде не видели, вызвало бурный восторг, так же как и своеобразная музыка, которую они исполняли на своих диковинных инструментах, покачивая в такт тяжёлыми хвостами.

Успех был полный, но тут… словно нарочно, чтобы оправдать самые худшие предположения и прогнозы кифа, случилось страшное…

========== Глава 31. Щенок игривый ==========

Только зуланзры перестали играть и Гэри, почти не задумываясь, включил очередную музыкальную композицию, как Кенур, который действительно оказался здесь, а вовсе не померещился мнительному Мрруму, подбежал поближе к открытому люку и завыл так громко и с таким упоением, что его без всякого микрофона услышали решительно все, тем более что музыка была включена негромко и, в сущности, вполне подходила для этой “песни” (или песня – для музыки).

Кенур был умён: он понимал, что его должны услышать там – внизу, поэтому старался изо всех сил, даже свесил голову вниз, в то время как ему, напротив, хотелось поднять её повыше.

Гэри застыл перед пультом с расширившимися от ужаса глазами. Вполне возможно, что он кинулся бы ловить этого “игривого щенка”, но ему твёрдо наказали: ни при каких обстоятельствах не покидать свой пост, к которому он был надёжно пристёгнут.

Мррум же пристёгнут не был, и с выпученными усами, с горящими зелёным огнём глазами он бросился спасать представление.

Мррум боялся высоты, ещё больше он боялся воды, но и того и другого вместе взятого он боялся меньше, чем предстать перед публикой мокрым, в смешном и нелепом виде.

– Что у вас там творится? – спросил Дилано по внутренней связи.

– Кенур воет, а Мррум…

– Закрыть люки? Закрывающийся створ не столкнёт их вниз?

– Вполне может столкнуть, – отозвался Гэри, изворачиваясь в своём кресле, чтобы разглядеть, что происходит у него за спиной.

– Перемещаюсь к центру и снижаюсь, – сообщил Рэй. – В крайнем случае упадут в воду… – его слова заглушил самозабвенный вой.

Кенур умудрялся отбиваться от Мррума, не прекращая своего пения.

– Оставь его, Мррум, свалишься! – попытался образумить кифа Гэри, но тот не слушал.

Позабыв уже обо всех своих страхах, он решительно набросился на щенка, который успел переместиться в сторону, и киф полетел вниз, размахивая в воздухе лапами и крутя толстым хвостом, но не издавая ни звука.

Ничто не могло заставить его кричать во время представления, пусть даже испорченного воем взбесившейся полосатой собаки!

Взметнув облако сверкающих брызг, киф плюхнулся прямо в центр бассейна и камнем пошёл на дно. Иллана, Виллена и Анната, стоявшие на разных сторонах “водоёма”, немедленно нырнули, по обыкновению погрузившись в воду без единого всплеска, и с трёх сторон устремились к “утопающему”.

Впрочем, Мррум, конечно, не утонул бы и без их помощи. Оттолкнувшись ото дна, он неторопливо всплыл и попытался поднять из воды хвост, но тщетно: необыкновенно пушистая конечность безнадёжно промокла и упорно шла на дно.

Приняв его усилия за напряжённые попытки удержаться на поверхности, морские девы хотели поддержать его, но киф прошипел, прижав уши и отфыркиваясь:

– Оставьте мой живот в покое! Танцуйте же, глупые рыбы! Танцуйте как-нибудь… – он был настоящим артистом, для которого спасти представление не менее важно, чем спасти собственную жизнь!

Впрочем, жизни его ничто не угрожало, и, осознав это, намиянки закружились вокруг рыже-шерстяного островка, болтавшегося точно в центре бассейна, словно развеваемые ветром, переливающиеся лепестки диковинного цветка вокруг его махровой сердцевины.

Им было очень смешно, поэтому и танец у них получился весёлым, то есть именно таким, какой только и мог спасти положение.

А Кенур между тем продолжал свою песню, и, надо сказать, песня у него была совершенно необыкновенная: не какой-нибудь однообразный тоскливый вой, а переливчатые рулады, разнообразию, мощи и красоте которых оставалось только поражаться.

Насквозь вымокший киф, к сожалению, не знал, что кенуры – одни из самых певучих животных Галактики.

В конце концов, намиянки начали незаметно подталкивать Мррума “к берегу”. Он смотрел на приближающийся бортик с ужасом: как взобраться на эту скользкую гладкую поверхность? Взобраться-то он мог, но ведь нужно же при этом выглядеть изящным и грациозным, а это, как он вынужден был признать, под силу только морским девам.

Какой позор! Какое унижение! Но не будешь ведь болтаться в холодной воде до тех пор, пока все зрители не разойдутся.

Лора включила клипсу-передатчик, прикреплённую к уху.

– Рэй, надо будет поднять Мррума на борт. Ты видишь, куда его гонят намиянки?

– Вижу. После небольшого перемещения второй сегмент люка будет как раз над ним.

– Когда он поднимется, сразу спускайте ему тяж.

– Понял тебя.

Когда намиянки подогнали несчастного кифа к бортику и его, несмотря на холодную воду, бросило в жар от предстоящего испытания, на помощь ему пришёл тот, из-за кого он здесь оказался.

Именно в этот момент (а потом ещё долго спорили – было ли это случайным совпадением) Кенур, завернув напоследок какую-то особенно сложную руладу, кинулся вниз.

Всплеск от его падения был едва ли не сильнее, чем от падения кифа, но в воде Кенур, кажется, чувствовал себя более уверенно. Как бы там ни было, он привлёк к себе всеобщее внимание и дал Мрруму возможность выбраться на бортик практически незамеченным.

Кенур тут же всплыл, точно поплавок, и немедленно, едва глотнув воздуху, возобновил свою песню.

Конечно, жиззеа увидели, как тёмно-рыжее полосатое тело с длинным хвостом, с которого потоком стекала вода, возносилось, чтобы исчезнуть во чреве катера, но надо заметить, что возносящийся киф, хоть и мокрый, не имел жалкого вида, каковой был бы у него непременно, если бы он стоял или, тем более, вылезал из воды, и сам он это хорошо понимал.

Настолько хорошо, что даже помахал одной лапой вконец поражённым зрителям, которым, разумеется, и в голову прийти не могло, что песня Кенура, падение Мррума, танец намиянок вокруг него и, наконец, падение щенка и торжественный взлёт кифа не были запланированы программой.

Жиззеа пребывали в экстазе. Шквал шуршащих “аплодисментов” обрушился на Кенура, принявшего восхищение публики с подобающим достоинством.

– Артист! – сказала Анната.

– Прирождённый артист, – согласилась Виллена.

А Иллана и Лора только улыбнулись.

На этом можно было бы и закончить, но Мррум, связавшись с Лорой, потребовал, чтобы ему дали возможность реабилитироваться. Ведь он способен на большее, чем выступление в качестве комка мокрого меха.

Нельзя было не согласиться, что это совершенно справедливое требование, да и киф не заставил долго ждать своего возвращения. Всегда трепетно заботящийся о своём мехе, на этот раз он не пожалел его и высушился буквально за пять минут.

Возвращение его было триумфальным. Представ перед зрителями во всём своём пушистом великолепии, Мррум сыграл на гитаре; а Кенур, наконец-то получивший возможность задрать морду в самые небеса, расположился у его ног и с наслаждением спел.

– Пора уходить, – сказала Виллена, – а то их от восторга удар хватит.

Жиззеа действительно изнемогали, погребённые под целой лавиной совершенно новых впечатлений.

– А теперь – колыбельную.

Лора начала петь, Гэри быстро подобрал нужную мелодию, и песня поплыла над площадью – такая нежная и мягкая, будто сотканная из серебряных паутинок, птичьего пуха, звёздного света и цветочных лепестков. Это казалось невероятным, но к концу песни у всех жиззеа уже сами собой закрывались глаза.

Артисты забрались в катер, облегчённо переводя дух. Кенура Виллена подхватила подмышку и, одной рукой держась за тяж, без всяких видимых усилий доставила по назначению и себя и его.

Когда задраили люки и включили свет, Мррум покосился на щенка с каким-то неопределённым выражением в зелёных глазах. Виллена придвинулась к Кенуру, чтобы в случае чего защитить его от мести кифа. Мррум фыркнул.

– Не съем я его, не бойся.

– Как бы он сам тебя не съел. Ведь в поединке у люка, насколько я понимаю, победителем оказался он, а не ты.

– Да ничего ты не понимаешь, – неожиданно грустно, а вовсе не воинственно махнул лапой киф.

– Когда песня рвётся прямо из самого… души, – он погладил себя одной лапой по горлу, а другой – почему-то по животу, – разве может кто-нибудь её остановить…

Виллена могла бы, конечно, сказать, что всегда предполагала: душа Мррума находится в животе, но промолчала и отвернулась, скрывая печаль, коснувшуюся синих глаз.

Вероятно, Мрруму тоже очень хотелось петь, но его пение нравилось только Лоре, а её и песни зуланзров могли привести в восторг, так что она не в счёт; других же ценителей его истошного вокала вряд ли можно было встретить где-нибудь, кроме его родной планеты.

Как ни странно, но с этого вечера Мррум стал относиться к Кенуру не то что лучше, а как-то уважительнее, как к коллеге, как к настоящему артисту. Ведь он и раньше относился к нему хорошо, и уж кто-кто, а Кенур это всегда чувствовал.

========== Глава 32. Философия кенуров ==========

На следующий день королева изъявила желание принять всех артистов (они же – посланцы Тайного Союза) в Тронном Зале.

Азафа восседала в чашечке прекрасного бело-розового цветка. Немного ниже располагался другой цветок – слева от центрального, и ещё ниже – третий, с правой стороны. Вместе они образовывали соцветие, выполненное с удивительным мастерством и служащее троном королеве и принцессам.

В присутствии всего двора королева Азафа торжественно объявила свою волю: каждый из артистов будет занесён в список победителей Большого Танцевального Турнира и соответствующим образом награждён.

– Вы не должны благодарить, – оборвала их Азафа, прежде чем они успели хоть что-то сказать. – Вы заслужили это. Почётный титул – выражение нашей благодарности за то невероятное удовольствие, которое я, мой двор и мои подданные получили от вашего выступления.

Усики придворных пришли в движение, выражая полное согласие со словами королевы, а также восхищение её мудростью и великодушием. А для чего же ещё нужны придворные, как не для того, чтобы соглашаться и выражать восхищение?

Впрочем, правящая особа может считать, что ей сильно повезло, если они заняты только этим… Если так оно и было, то королева Азафа, кажется, не ценила своего счастья. Во всяком случае, Лоре показалось, что во взгляде королевы, брошенном на своё окружение, промелькнула тень презрения.

– Я должна извиниться перед одним из вас, чьё имя мне, к сожалению, до сих пор не известно, – продолжала королева. – Произошла досадная ошибка, я бы даже сказала – возмутительное недоразумение… Мы… без должного почтения отнеслись к одному из вас, – королева определённо смотрела на Кенура.

Последний, по-видимому, польщённый её вниманием, помахал толстым полосатым хвостом и почему-то облизнулся.

– Надеюсь, наш гость извинит нас… Меня ввело в заблуждение… но лучше не будем об этом. В конце концов, у всех свои традиции, не так ли? – Азафа взглянула на Лору, ожидая от неё помощи в этом непростом положении.

– Да, да, – согласилась девушка, – конечно…

– Но почему у него нет переводчика? – озабоченно спросила королева.

– Я хотела бы поговорить с… Как его имя?

Люди и все прочие, кроме самого Кенура, беззаботно помахивавшего хвостом, замерли, пытаясь сообразить, что же теперь делать.

Первой “отмерла” Лора.

Не только разум, но и чувства, которые, как известно, обычно действуют быстрее, подсказывали ей, что пути назад уже нет. Жиззеа решили, что Кенур разумное существо, такое же как и остальные. Но ведь раньше они не обращали на него никакого внимания, считая не более чем животным.

Всё изменило вчерашнее выступление. Кенур участвовал в нём вместе со всеми, и его приветствовали так же как и других: сама королева вставала, шуршала всеми четырьмя руками; и если выяснится, что она почтила таким образом животное…

– Его зовут Кенур, – сказала Лора.

– Но как же… – начала королева.

– Будет ли мне позволено обратиться к Цветущей, – вмешался Рэй, вовремя вспомнив, как следует обращаться к королеве, если осмеливаешься первым заговорить с ней, – этот народ – он совершенно особенный, и переводчики для них не подходят: не могут перевести их весьма своеобразную речь.

– Вот как? – изумилась Азафа. – Но каким же образом вы разговариваете с ним?

– Дело в том, что мы с ним почти не разговариваем. Он выражает своё согласие и одобрение, так же как и неодобрение, различными жестами. Мы научились понимать их… более или менее. Например сейчас он выказывает своё расположение… вернее – почтение особе королевы при помощи своей… гм… пятой конечности.

– Это я могу понять. Но как же вы достигаете взаимопонимания, когда речь идёт о сложных вещах?

– Видите ли, – пришёл ему на помощь Михал, – относительно сложных вопросов с ними договариваются специалисты, которые в состоянии освоить необычайно сложную речь этой расы. Кенур достаточно хорошо понимает нас, мы понимаем его несколько хуже, но нам этого хватает. На самом деле, с ним не так уж сложно договориться, если узнать его получше…

– Как интересно! И в чём же заключается эта необыкновенная сложность их речи? – не унималась королева.

– Она заключается в том, – приняла эстафету Лора, – что одно слово имеет у них множество смыслов и ещё больше смысловых оттенков. Вернее, это нам кажется, что слово – одно, на самом деле это множество различных слов, слишком сходных по звучанию, чтобы мы могли их различать. Даже автопереводчики не справляются с этой задачей, поэтому нам остаётся довольствоваться лишь самым приблизительным переводом. Жесты их также весьма многозначны, несмотря на кажущееся однообразие.

– Понимаю… – Азафа задумчиво смотрела на загадочное существо, на котором из одежды была только цепочка на шее и чью речь было практически невозможно перевести.

– Надеюсь, он не сердится на меня? – спросила она с лёгкой улыбкой.

Кенур понял, что это забавное существо с вечно шевелящимися усиками о чём-то его спрашивает, и задорно тявкнул, что произвело некоторый переполох в рядах впечатлительных придворных дам. Королева, однако, выглядела заинтересованной.

– Что он сказал? – спросила она. – Хотя бы приблизительно?

– В самых общих чертах, он сказал, что, конечно же, и не думал сердиться. Он очень рад видеть королеву и весьма польщён той высокой оценкой, которую она дала его выступлению… – перевела Лора.

– Неужели? – поразилась Азафа. – Всё это он сказал так… быстро?

– В том-то и дело… – Лора вовремя вспомнила, что лишний раз не стоит прибегать к каким бы то ни было обращениям, если разговариваешь с королевой. – Дело в том, что он сказал даже больше того, что я передала. Я сообщила лишь то, в чём уверена.

– Да-а… Всё это очень интересно, – Азафа поднялась, и все склонились перед ней в поклоне. Все, кроме Кенура, разумеется.

– Они не умеют кланяться, – пояснила Лора. – У них вообще весьма своеобразные традиции – на первый взгляд, очень простые. Это их философия: чем проще – тем лучше.

– Если так, – промолвила королева, – пусть следует своим традициям и своей философии.