Текст книги "Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

В конце концов, не так важно, кто там “машет шарфиком”. Важно, что там действительно что-то произошло и продолжает происходить.

– Даже шемма невозможно заставить войти в Башню, – продолжала принцесса. – Что же касается охраны… я думаю, это не более чем традиция, сохранившаяся с того времени, когда… когда не все ещё знали, что входить в неё опасно.

– В таком случае, не может ли принцесса попросить королеву Азафу… вернее, передать ей нашу просьбу, – сказала Лора задумчиво. – Я хотела бы побывать в Башне Трёх Призраков.

– Но зачем? – удивилась Ззия. – Это… нехорошее место, и вам незачем туда ходить.

– Кто знает, какие тайны скрывает эта Башня? Может быть, она как-то связана с причинами надвигающейся войны?

– Не может быть, – не поверила Ззия.

– Но ведь мы ничего, совсем ничего не знаем об этих причинах, – возразила Лора, – и поэтому не можем судить о том, с чем они могут быть связаны, а с чем нет.

Обдумав эти слова, принцесса согласилась с ними, хотя ей трудно было предположить, что это может быть за связь.

========== Глава 40. Охрана для призраков ==========

– Может быть, там замучили кого-нибудь из подданных Жжуа? – вставил Гэри. – Теперь их неприкаянные души обосновались в Башне, но не удовольствовавшись этим, они являются правителям Жжуа, требуя отмщения.

– Это невозможно, – принцесса покачала усиками, загнутыми в лёгкой полуулыбке. – Может быть, не одна королева Аззы время от времени мечтала о том, чтобы запереть послов, а ещё лучше – правителей Жжуа в Проклятой Башне, но, несмотря на откровенную враждебность, единственное, что они себе позволили, – поселить послов Жжуа в соседней, Северной, Башне. О том, чтобы замучить кого-то из подданных Жжуа, даже сейчас не может быть и речи, что же говорить о тех временах, когда между нашими странами царил мир.

– Пусть так, – проворчал Гэри, – но кого-то там всё-таки замучили.

На это принцесса ничего не возразила.

– Что бы там ни было, я должна побывать в этой Башне, – продолжала настаивать живущая.

– Хорошо, – неохотно согласилась принцесса, – я поговорю с королевой. Думаю, она не будет возражать. Может быть, по приказу королевы стражи не откажутся сопровождать вас…

– Мне не нужна охрана, – отказалась Лора. – У меня и своих стражей хватает.

– Я не пойду тудау… Тудау нельзяу ходить… – заныл Мррум.

– Тебе ходить “тудау” совсем необязательно, – улыбнулась Лора. – Я думаю, люди не откажутся пойти со мной…

– Я тоже пойду, – громыхнул Белтран.

– И мы пойдём, – за троих сказала Анната, слегка прищурив синие глаза.

– Такой охране может позавидовать любая королева, – уверила принцессу Лора.

– Пожалуй, – согласилась Ззия. – В таком случае, мне кажется, не должно возникнуть никаких затруднений. Сегодня же или завтра утром я поговорю с королевой. Что ещё могу я сделать для вас? – спросила она, с тоской думая об унылых часах, которые придётся посвятить уходу за крыльями. Эта бесполезная часть тела требовала больше внимания и заботы, чем все остальные вместе взятые.

– Вероятно, принцесса нуждается в отдыхе, – сказала Лора.

– И мы тоже… – тихонько проскулил киф, чувствуя, как гудят лапы, а в глазах рябит от бесконечных и вездесущих цветов.

– Что же касается нас, – не обращая на него внимания, продолжала Лора, – кажется, вашего Главного Ботаника зовут Азур?

– Да, – подтвердила сразу помрачневшая принцесса.

– Нам хотелось бы как можно больше узнать о его делах, об этих новых сортах, которые, как уверена королева, спасут Аззу от голода, а также о его бывшем первом помощнике, который, кажется, придерживается иной точки зрения…

Надо бы как-нибудь разыскать его. Но тут, разумеется, нельзя действовать в открытую, и Азур ни в коем случае не должен узнать о нашем особом интересе к его делам.

– Разумеется, – согласилась принцесса. – Интерес гостей Жиззеаужжа – мира цветов – к деятельности наших ботаников, к их успехам, их последним достижениям, сам по себе не должен вызвать подозрений. Вы изучаете нашу культуру, а наша культура – это цветы. Однако… боюсь, что вам не удастся узнать ничего сколько-нибудь существенного. Азур очень ревниво относится к своим секретам, а его лаборатории расположены в Южной Башне, которая строго охраняется…

– И эта охраняется! – не выдержал Гэри.

– Да, – грустно улыбнулась Ззия. – У нас здесь восемнадцать Башен, включая Башню Небесного Цветка, из них доступ закрыт только в три: Северную, в которой живут послы, Южную, в которой находятся лаборатории, и…

– И в Проклятую, в которой находятся призраки – тоже почему-то под охраной, – встрял Гэри. – Наверное, королева боится, что их украдут. Привидения, как-никак, очень ценная собственность, без них – какой же это замок.

– Да, пожалуй, это действительно странно. Прежде я никогда не задумывалась над этим. Что же касается Азура, я постараюсь сделать всё возможное, но так, чтобы не вызвать ни у кого подозрений, в особенности же у самого Главного Ботаника. Он отличается крайней подозрительностью и исключительным самолюбием. С ним придётся очень нелегко, а кроме того, он имеет большое влияние на королеву. Откровенно говоря, – печально произнесла Ззия, – я уже жалею, что втянула вас во всё это. Пожалуйста, простите меня. Я сделала это от отчаяния, от сознания собственной беспомощности, не подумав о том, как могут гости, пришельцы, разобраться в том, что происходит у нас; узнать то, чего не могу узнать я, которая выросла здесь и имеет всё-таки кое-какую власть и возможности. Это было очень глупо с моей стороны! Зиф предупреждал меня…

– Зиф прислушивается к голосу разума, но в самые трудные моменты, когда наш разум оказывается бессилен, следует прислушаться к другому голосу – голосу сердца. Только он может указать выход, когда кажется, что выхода нет. Именно так и поступила принцесса. И теперь не следует сожалеть о сделанном, надо двигаться вперёд, делая шаг за шагом. Чужаки часто замечают то, чего не видят привычные глаза, они также склонны к неожиданным выводам, к неординарным решениям. В любом случае, свежий взгляд здесь не помешает, и, кто знает, может быть, мы всё-таки сможем хоть чем-то помочь?

– Ты права, – решительно согласилась Ззия, – сейчас у меня просто нет времени для бессмысленных сожалений. В ближайшее время мне предстоят длительные процедуры по уходу за крыльями – этим бесполезным украшением всех знатных дам. Во время них я постараюсь всё обдумать и найти возможность подобраться к тому, чем занимается и что скрывает Азур.

– Самое главное – разыскать его бывшего помощника, – вставил Рэй. – Если этот парень ещё жив, он за пять минут может дать больше информации, чем мы сумеем получить здесь за пять лет.

Принцесса задумчиво склонила голову, свивая и развивая длинные усики.

– Весьма здравая мысль, – изрекла она наконец. Чувствовалось, что её до некоторой степени удивляет наличие здравых мыслей в мужской голове, если это не голова Зифа, конечно. – Я подумаю об этом. Надо непременно его разыскать. Это будет непросто сделать; и если Азур узнает о моём или вашем интересе к его помощнику – это нечем будет оправдать, зато… такая цель должна окупить все потраченные усилия.

– Нам также хотелось бы услышать предание о Первой Королеве и Небесном Цветке, которое упоминала принцесса, – сказала Лора и прибавила: – Может быть, нам следует познакомиться с тётушкой Узфой?

– Да, да, – обрадовалась Ззия, – обязательно!

– Она, наверное, живёт во дворце?

– Нет, – усики принцессы поникли, – тётушка Узфа живёт в городе. Она говорит, что ей там лучше, и это действительно так, жаль только, что я не могу видеть её так часто, как мне бы этого хотелось. А ещё хуже то, что не она воспитывает моих детей.

– Уж не принцесса ли Изла выжила её?

– Изла вовсе не так уж плоха, просто она придерживается традиций, – сказала принцесса, как показалось Лоре, не вполне уверенно. – Тётушка Узфа решила, что хочет не только иметь детей – это было ей позволено, но и связать свою жизнь с их отцом – вступить в брак, а это считается совершенно недопустимым при дворе. Не говоря уже о том, чтобы доверить ей после этого воспитание детей из королевского рода. Однако никто не может запретить мне навещать Узфу, хотя это и не одобряется. Впрочем, вряд ли я смогла бы припомнить, когда в последний раз мой поступок заслужил одобрение двора. Все давно примирились с моим поведением, даже Изла, ведь она всё-таки любит меня.

– Если королева будет возражать против посещения нами Башни Трёх Призраков, нужно довести до её сведения, что это очень важно для нас. Разного рода таинственные, а ещё лучше – опасные места – самый дорогой товар, перед которым ни за что не устоят лемийцы. Нам непременно нужно побывать внутри. В крайнем случае, можно сказать королеве, что лемийцы могут и отказаться от сделки, если не будет ничего такого… Ведь призраки, всякие нехорошие места и тому подобное бывают везде и вызывают самый большой интерес.

Лора чувствовала, что принцесса слушает её без особого внимания. Ззия была уверена, что этот вопрос решится без труда; охрана – лишь дань традиции. Что можно охранять в давно пустующей заброшенной Башне, которая уже начала потихоньку разрушаться? Не призраков же, в самом деле?

Каково же было удивление принцессы, когда королева ответила на её просьбу категоричным отказом.

Ззия добросовестно припомнила всё, что говорила ей Лора, мысленно отдавая должное предусмотрительности и чутью гостьи, но ничего не помогло.

Отказавшись обсуждать причины своего решения, королева Азафа категорически запретила кому бы то ни было приближаться к Башне, а тем более – входить в неё.

========== Глава 41. Приплыли ==========

На следующий день, едва взошло солнце, принцесса Ззия пустилась в путь. Она направлялась в столицу, до которой было, в общем-то, рукой подать, но путешествие на флегматичных фуффах занимало более часа.

Ззия пригласила Лору в свой экипаж, чтобы поговорить. Глядя на неутомимых стражей, шагавших рядом, живущая слушала рассказ принцессы о столь поразившем её разговоре с королевой.

– Тебя это не удивляет? – спросила Ззия.

– Откровенно говоря, нет. Я этого ожидала, хотя и надеялась на успех.

– Но почему? Почему ты этого ожидала? Что там может быть такого?

– Хотя бы потому, что Башня охраняется. Я, конечно, пока мало видела, но у меня сложилось впечатление, что всё у вас хорошо организовано и целесообразно. Некоторые вещи, может быть, и бесполезны, но они по крайней мере красивы – те же крылья, например.

Ззия вздохнула, проведя правой нижней рукой по крылу, которое стало гораздо мягче и эластичнее после нескольких часов, потраченных на специальные процедуры.

– Не могу поверить, что стражи оставались там просто так – по традиции или потому, что о них просто забыли, – продолжала Лора.

– Наверное, ты права. Королева не могла забыть о них.

– А вот что там может быть “такого”, мне и самой очень бы хотелось узнать. Одно меня утешает…

– Что же? – оживилась принцесса.

– Вероятно, сейчас мы бы там ничего не нашли – слишком рано, пока мы и понятия не имеем, что нужно искать. Скорее всего, в Башне можно обнаружить какой-то ключ, что-то, связанное… возможно, связанное с враждой Аззы и Жжуа…

Королевы Аззы так тщательно скрывают причины этой вражды, что не всегда поступают разумно. Королеве следовало пустить нас в Башню, и мы бы там почти наверняка ничего не нашли, но своим запретом она лишь разожгла наш интерес и подозрения. В сущности, давно надо было убрать стражу. Дурная репутация этого места – лучшая охрана, но королева считает её недостаточной, а это значит… можно не сомневаться – она что-то скрывает.

– Как странно, – вздохнула Ззия, – странно и грустно… Азафа – моя любимая сестра Азафа – что-то скрывает ото всех и даже от меня. В детстве мы всем делились друг с другом, я знаю: она всегда любила меня… раньше.

– А теперь разве нет?

– Не знаю…

– Она наверняка любит тебя, – горячо сказала Лора, позабыв, что к принцессе не следует обращаться напрямую, а упоминать её только в третьем лице, но Ззию это волновало меньше всего.

– Ты так думаешь? – спросила она, доверчиво раскручивая хоботок.

– Конечно любит. Просто… на неё свалился непосильный груз, который она ни с кем не может разделить – не считает себя вправе сделать это.

– Да, ты права. Как бы я хотела помочь ей…

Вскоре странный кортеж, вызывающий всеобщий интерес, вступил на улицы города. Столичным жителям было на что посмотреть. Даже выезд принцессы был для них развлечением (да и радостью – тоже, принцесса Ззия была народной любимицей). А теперь за повозкой принцессы следовала другая, в которой восседал Мррум, затащивший к себе и Кенура.

Киф приветственно махал горожанам лапой и покачивал высоко поднятым пушистым хвостом. Можно было подумать, что это он – не принц даже, а король, милостиво взирающий на подданных. Впрочем, реакция “подданных” не могла бы опровергнуть такое предположение.

Жиззеа ликовали – чем дальше двигался кортеж, тем больше горожан высыпало на улицы. Они с восторгом встречали принцессу, но с не меньшим восторгом приветствовали артистов, которые поразили их воображение своим искусством.

За повозкой кифа двигались все остальные – они шли пешком, потому что им не захотелось путешествовать на фуффах, кроме того, им казалось, что так они привлекут к себе меньше внимания, а у зуланзров так и вовсе не было выбора – лёгкие экипажи не выдержали бы такой нагрузки.

Однако и пеший переход превратился для всех в испытание. Сдержанности, с которой жиззеа встречали чужаков прежде, как не бывало. Конечно, никто их не хватал, но на этом ограничения, предписанные хорошим тоном, заканчивались.

Толпа гудела и жужжала, как потревоженный улей; золотистые глаза всех оттенков рассматривали их, не отрываясь, а в воздухе непрерывно мелькали серебристые крылышки детей, которые так и сновали над их головами.

Вскоре поклонники уже стиснули своих кумиров со всех сторон, причём те жиззеа, которым посчастливилось оказаться в первом, “притиснутом”, ряду не роптали на судьбу, а напротив, были весьма довольны своей участью.

Подойти вплотную, прикасаться, рассматривать в упор по собственной инициативе им мешало хорошее воспитание, а теперь они вроде бы стали жертвами обстоятельств…

Даже грозные зуланзры не внушали никому ни малейшего страха, а только неиссякаемую симпатию и любопытство. Их грубая шкура, их спинные гребни, их тяжёлые хвосты – всё восхищало жиззеа.

– Нам ещё далеко? – спросила Лора, встревоженно озираясь.

– Нет, осталось совсем немного, – растерянно ответила принцесса.

– Куда подевалась их сдержанность? – волновалась живущая. – Ещё немного, и мы прочно застрянем, а там и до давки недалеко.

– Раньше вы были просто чужаками, а теперь вы – победители Большого Турнира, а они всегда пользуются огромной любовью в народе, – пояснила Ззия.

– И что вы делаете, когда народ с такой силой обрушивает любовь на своих счастливых избранников?

– Ничего… То есть… с такой силой он ещё никогда не обрушивал… – запинаясь, отвечала принцесса.

– Ясно. Приплыли, значит…

========== Глава 42. Песнь Покоя ==========

Они действительно “приплыли” – недовольно фыркая и угрожающе пощёлкивая жвалами, фуффы остановились.

Стражи были явно встревожены; они обменивались какими-то знаками, оглядывая жизнерадостную толпу, но ничего не предпринимали. Судя по всему, они просто не знали, что можно предпринять.

Один только Мррум блаженствовал в своём экипаже, купаясь в волнах народной любви и признания.

– Ну погоди, пчелиный король, – проворчал Гэри, – попадёшься ты мне…

Лёгкой усмешкой отразились его слова на непроницаемых лицах намиянок.

Лора встала и повернулась назад; увидев совершенно серьёзное, даже мрачное выражение её лица, Мррум устыдился и опустил приветственно поднятую лапу. Протиснувшись мимо его повозки и гладкого панциря запряжённого в неё фуффа, морские девы добрались до экипажа принцессы.

– Вам лучше остаться здесь, – бросила Виллена людям, прежде чем уйти. – Если будет хуже, Белтран и Глаша вас укроют.

Самим морским девам давка была не страшна. Вероятно, даже толпа зуланзров не смогла бы раздавить их.

– Плохо, – коротко бросила Анната, – подобравшись к Лоре. – Они продолжают прибывать.

– Сможешь остановить их? – спросила Иллана.

– Попробую, – ответила Лора.

Голос её дрогнул и сорвался, в глазах был страх, неумолимо перерастающий в ужас, но Иллана знала, что она справится.

Сильные голоса намиянок прорезали жужжание и гул, поднялись над улицами, заставив всех умолкнуть. Слышались только своеобразные звуки, издаваемые крыльями детей.

На несколько секунд жиззеа замерли, но затем медленное, властное, неумолимое движение толпы возобновилось – бесшумное, но от этого не менее пугающее. Просто песня не могла помочь, морские девы и не надеялись на это. Нужна была Песнь – одна из древних Песен живущих.

Лора закрыла глаза, нырнула с головой, без оглядки, в это море эмоций, чувств, море живых существ, волнующееся вокруг и грозящее затопить всё, что встретится ему на пути, поглотить даже самоё себя…

Нужен Покой… Та же Песнь, которая может унять бурные волны, – может успокоить, остановить толпу.

Мелодия развернулась медленно, как древний таинственный свиток, хранящий сокровенные тайны рождения, умирания и… вечного покоя, незыблемого, величественного покоя.

Тишина, подобная певучей бесконечной тишине звёздного неба, глубокая и торжественная, пришла на улицы, но главное – в души.

Взятые в плен тишиной и покоем, они сдавались им с радостью – в бесчисленных золотистых глазах светилось счастье, тихое счастье, которое хочется хранить в молчании наполненного до краёв сердца и нести домой – тихо-тихо, очень осторожно, чтобы ни капли не расплескать просто так – впустую, но раздать как бесценный дар – всем, кому не досталось.

Больше им ничего не было нужно. Тихо, медленно, жиззеа начали расходиться. Никто никого не толкал, встречаясь взглядами, они обменивались частицами этого удивительного, густого и золотистого, как мёд, покоя, отчего он становился ещё гуще и богаче оттенками, а потом шли дальше, унося его с собой.

Песнь медленно затихала, кружась, словно зрелый лист в безветрии ясного осеннего дня, и наконец затихла совсем. Улицы опустели, путь был свободен.

Лора медленно опустилась на сиденье и глубоко вздохнула. На этот раз обошлось, а другого раза быть не должно.

Неохотно всплыв из блаженного оцепенения, один из стражей слегка постучал коротким жезлом по панцирю неподвижного фуффа.

Тот пошевелил толстыми усами, делая вид, что старательно обдумывает поступившую команду, потом ещё немного постоял, склонив голову вниз, будто рассчитывая отыскать там нечто очень ценное, и наконец сдвинулся с места, основательно и твёрдо ставя каждую ножку, словно приняв решение с этой минуты ходить не как придётся, а исключительно ответственно относиться к каждому своему шагу.

Принцесса Ззия сидела, полуприкрыв глаза прозрачной плёнкой века. Ей вспомнилось детство. Она не могла сказать, было ли это время самым счастливым в её жизни, но в детстве была та ясная беззаботность, которая, несмотря ни на какую суету, возню и беготню, наполнена ни с чем не сравнимым внутренним покоем.

Он даётся детям даром, если только никто не украдёт его у них до срока. Такой же внутренний покой, кристальная ясность души, бывает и у стариков, но далеко не у всех, ведь это итог жизни, плод долгой и упорной работы души.

В пожилых он более заметен, потому что не скрыт уже ни играми, ни смехом и всем тем потоком молодой силы и радости жизни, который скрывает от беглого взрослого, закрытого собственной суетой и беспокойством, взгляда, – главное, центральное, как шумный водопад скрывает скалу.

Но скалы тоже разрушаются, и чаще всего разрушает их не землетрясение, не ураган, не что-то мощное и значительное, а самый обычный ветер, дующий изо дня в день, самая простая вода, капающая минута за минутой, хрупкие корешки растений, прорастающие год за годом, всё глубже, всё гуще…

И цельное ядро детской души тоже разрушают мелочи или то, что кажется мелочами.

Взрослые беспокоятся о том, что кажется им очень важным, гонятся за миражами, изнемогая в этой погоне и страдая оттого, что в их руках опять – пустота; служат идолам – удовольствия, власти, успеха и, недоумевая, почему эти идолы не приносят им счастья, служат ещё ревностнее…

А дети – они ведь не могут долго оставаться в стороне от всего этого: по песчинке, по маленькому камешку уносится ясная простота их душ; в ямках и трещинах поселяются первые робкие ростки тщеславия, жестокости, властолюбия.

И вот душа уже покрыта трещинами, а то и расщелинами, со дна которых поднимается что-то тёмное, страшное. А потом может прийти и такой день, когда от неё ничего не останется, только пустая оболочка, вечно мятущаяся, что-то ищущая, хватающая и отбрасывающая, потому что ничто из того, к чему она стремится, не может заполнить её пустоты.

Впрочем, слово “вечно” к ней неприложимо, и это хорошо.

Принцесса Ззия тосковала по своему детству, вернее, по тому чувству покоя, свободы и полноты жизни, которое было у неё тогда. Она не хотела бы вернуться в детство: здесь, сейчас у неё были дети, у неё был Зиф, многим она была нужна… Но неужели нельзя соединить одно с другим – стать взрослым по разуму и остаться ребёнком – в душе.

Каждый новый день, каждая звезда, цветок или облако кажутся ребёнку чудом; а украшение крыльев, знатность происхождения и благосклонность троюродной тётки внучатой племянницы королевы к его семье кажутся ему ничего не значащими пустяками.

Конечно, когда нужно выслушивать бесконечные нотации этой самой тётки, выполнять все её капризы и с благодарностью принимать её весьма “ценные” советы, это уже не кажется пустяком, но кажется чем-то, прямо скажем, совершенно ненужным.

А родители говорят, что это, напротив, совершенно необходимо, потому что это может дать возможность занять не сто восемнадцатое место от королевского трона а девяносто седьмое! Если же и это не убеждает ребёнка, и он не видит никакой разницы между сто восемнадцатым и девяносто седьмым местом, то родители, вспомнив, что их чадо пока слишком мало для понимания таких важных вещей, говорят ему, что ты, мол, поймёшь, как это важно, когда вырастешь.

И хуже всего то, что ведь действительно – поймёт, и даже очень быстро.

Однако некоторые всё-таки не понимают, и это непонимание делает их счастливыми и несчастными одновременно.

Почему счастливыми – тем, кто этого не понимает, объяснять всё равно бесполезно, да и невозможно это понять, можно только почувствовать. Они ведь и сами часто не осознают своего счастья, а иной раз даже и не догадываются о нём.

А несчастными, конечно, потому, что очень трудно быть таким “непонимающим” в мире серьёзных, важных, всё правильно понимающих, в мире тяжёлом, а иногда даже страшном – мире взрослых, которые словно никогда и не были детьми и не знали никогда, что разница между сто восемнадцатым и девяносто седьмым местом от трона и настоящая жизнь – это совсем-совсем разные вещи.

Кажется, у них даже нет ничего общего.

Да и вообще, трудно отличаться от большинства.

========== Глава 43. Тётушка Узфа ==========

Впрочем, Ззия прекрасно понимала, что ей чрезвычайно повезло, ведь будучи младшей, но всё-таки принцессой, отличаться от большинства гораздо легче.

С одной стороны, она не обременена повседневными заботами, а с другой – к странностям младшей принцессы при дворе принято относиться с пониманием.

Она может их себе позволить, ведь ей никогда не стать королевой, хотя она и родилась практически в одном шаге от Цветочного Трона. И по мнению всех тех, кто очень хорошо знает, что важно, а что нет, эта близость и одновременная недоступность высшего Цветка в Тронном Соцветии должны, по меньшей мере, удручать её.

Даже придворные дамы не завидовали ей, полагая, что прекрасно понимают, почему она часто бывает грустна. Им и в голову прийти не могло, что меньше всего младшая принцесса хотела бы стать королевой, а печаль её вызвана совсем другими – действительно серьёзными причинами.

В её душе не умер ребёнок, на всю жизнь зачарованный волшебными сказками, мечтающий о чуде и нередко находящий его в самых обыденных вещах. Но это не мешало принцессе видеть, что происходит вокруг, а скорее – наоборот, каким-то образом помогало.

Может быть, она и была мечтательницей, но ей было небезразлично, что происходит с её сестрой-королевой, со всеми жиззеа, с шемма и даже с далёкой пугающей Жжуа.

Неужели Изла, Азур и многие другие не понимают, что это и есть самое важное? Это, а не очередная ступенька золочёной лестницы, ведущей к обманчивым вершинам власти. Неужели это и означает – быть взрослым?

Вскоре фуффы втянулись в небольшой дворик, который окружал каменный дом, сразу же производивший впечатление какого-то особенного уюта, чистоты и опрятности. Тётушка Узфа была тут как тут – она радостно взмахивала и руками, и усиками, глаза её сияли, как и глаза принцессы, которая вела себя сдержанно, но в каждом её движении сквозила радость встречи: посещение тётушки Узфы было, пожалуй, одной из самых больших её радостей.

– Вот не ждала! Девочка моя приехала, красавица моя… – жужжала хозяйка, нимало не смущаясь присутствием посторонних.

Ведь если Ззия привела их сюда, значит, они не посторонние, значит, она им доверяет.

– И гостей мне привела! – продолжала восхищаться Узфа. – Да каких гостей! – тут она упёрлась взглядом в Белтрана и несколько секунд предавалась изумлённому созерцанию. – Да… каких гостей… – только и прибавила она.

– Ты ведь была на Турнире… то есть… на этом выступлении? – спросила Ззия, воспользовавшись паузой.

– Была, – отрешённо подтвердила Узфа, – но я далеко сидела…

– Я ведь отправляла к тебе посланца, – удивилась Ззия.

– Да, да, конечно, – смутилась Узфа, – ты никогда обо мне не забываешь, спасибо тебе. Меня проводили к хорошим местам, но я, по правде сказать… не решилась сесть так близко. Мне всё казалось, что вода разольётся… Совсем я растерялась от радости, – спохватилась она. – Проходите, проходите в дом! Места хватит, – тут тётушка Узфа снова взглянула на зуланзров и, кажется, усомнилась в своём последнем утверждении.

Однако сказанного не воротишь, и, опасаясь в душе за сохранность своего жилища и его любовно подобранной обстановки, Узфа повела гостей в дом, мысленно прощаясь с недавно посаженными ростками, расположенными по краям узкой дорожки.

Когда все вошли в дом, она замешкалась у двери, чтобы бросить последний взгляд на погубленные растения, однако они оказались невредимы, и тётушка Узфа снова пришла в прекрасное расположение духа, преисполнившись такой благодарности к зуланзрам, будто они подарили ей эти саженцы.

После такого приобретения она уже готова была без сожаления расстаться с парой-тройкой поломанных вещей, но Белтран и Глаша об этом не знали, да если бы и знали, вряд ли решились бы углубиться в помещение, которое само по себе было не слишком просторным, а после того как в него вошли четыре человека, три намиянки, один киф и весьма активный кенур, не считая принцессы и самой хозяйки дома, в нём практически негде было повернуться.

Зуланзры и не стали поворачиваться – осторожно переступив порог и обнаружив достаточно места, чтобы поставить ноги и положить хвосты, они этим вполне удовольствовались.

Теперь тётушку Узфу больше всего беспокоил самый маленький гость, быстро передвигавшийся на четырёх лапах, помахивавший хвостом и шевелящий чёрным носом. Она была уверена, что с изящной статуэткой – подарком Ззии – придётся распрощаться.

«Наверняка свалит», – обречённо думала она, стараясь рассадить гостей, но краем глаза продолжая следить за Кенуром. Хрупкий минерал разобьётся на мелкие кусочки…

Кенур раза три обежал вокруг статуэтки, понюхал её напоследок и вернулся к Лоре, устроившись у её ног с чувством исполненного долга: помещение обследовал, опасности не обнаружил, а лёгкая, как бы летящая фигура, вырезанная из полупрозрачного зелёного минерала и обладавшая довольно сомнительной устойчивостью, продолжала спокойно стоять на своём месте.

Предложив гостям несколько сортов нектара, Узфа не успокоилась до тех пор, пока они не согласились отведать хотя бы цветочной воды – горьковатый настой цветочных лепестков с добавлением нектара, разумеется. Лоре он отдалённо напомнил чай с мёдом, и во всяком случае этот напиток был наименее сладким из всех предложенных.

Оживлённая беседа, состоявшая преимущественно из описания впечатлений самой Узфы, её друзей и знакомых от незабываемого выступления, а также из некоторых вопросов, которые она себе позволила, минут через пятнадцать перешла в следующую фазу.

Узфа прекрасно понимала, что они посетили её не для того, чтобы выслушивать восторженные похвалы и отвечать на её вопросы. (Впрочем, даже она не могла не заметить, как наслаждается её искренним восхищением рыжий толстохвостый киф.)

– Думаю, вы навестили меня, чтобы услышать предания и сказки нашего народа? – напрямик спросила Узфа и, получив утвердительный ответ, прибавила: – Многие могли бы рассказать и лучше меня, но, конечно, принцесса убедила вас, что мне нет равных в этом деле. Надеюсь, вы понимаете, что она не может судить об этом беспристрастно.

– Конечно, мы уже поняли, что она относится к тебе с большой любовью, тётушка Узфа, – сказала Лора, и глаза старой няни засияли счастьем, словно она узнала об этом только теперь.

– Мы хотели бы узнать всё, что известно о Башне…

– О нехорошей Башне, – перебила Лору принцесса, так как забыла предупредить, что даже название Башни стараются не употреблять лишний раз в разговоре.

Тётушка Узфа сразу же напряглась.

– Нехорошее это место и не стоит к нему приближаться – вот и всё, что можно о нём сказать, – произнесла она медленно и весомо.

– Мы должны узнать больше, – настаивала Лора, понимая, что и тут ничего не добьётся, разве что какое-то случайно оброненное слово, намёк…

– Ничего я о ней не знаю, – упорствовала Узфа, хотя не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять: это неправда.

– Может быть, есть кто-то, кто знает, кто сможет нам помочь? Это очень важно для нас, – не отступала живущая.

– Может, кто и знает, но я с ними не знакома, – нехотя ответила Узфа.

Снова неправда, – отметила Лора. Неудивительно, что маленькая Ззия давно догадалась – няня просто не хочет говорить об этом. Врать Узфа совсем не умела. Она была вся насквозь – настоящая, искренняя, добрая и чистая душа.

– Скажите хотя бы, почему она называется Башней именно Трёх Призраков? Почему не одного, не двух, не четырёх?

Узфа в притворном недоумении распустила усики в стороны и слегка качнула ими, как бы пожимая плечами.