Текст книги "Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

========== Глава 1. Обретение ==========

Феата дышала цветами и зеленью, ещё покрытой крупной сверкающей росой.

Запахи моря и влажной земли, то сменяя друг друга, то смешиваясь, мягкими волнами пробегали по просыпающимся улицам, вокруг светлых домов, погружённых в утреннюю дрёму, взлетали вдоль высоких стен гостиниц и административных зданий, перекликались с ароматами садов, поднимающихся многоярусными террасами, взбирающихся по стенам, увитым зелёными цветущими плетями, и стремились добраться до парков, разбитых на крышах.

Но до крыш было слишком далеко, и лёгкий ветерок, смешавшийся с ароматами цветов, снова опускался вниз и бежал по улицам, стряхивая с листьев росу.

В столицу Галактического Союза пришло ещё одно утро – прекрасное и безоблачное. И совершенно неудивительно, что одна из лучших гостиниц Феаты, предназначенная для почётных гостей и делегаций, так и называлась – “Утро Феаты”.

Сейчас она тоже просыпалась – сначала обслуживающие механизмы и роботы (они, разумеется, не спали, но какое-то время пребывали в вынужденном бездействии), потом обслуживающий персонал и наконец постояльцы, но, конечно, нередко находился кто-то, нарушавший заведённый порядок.

Впрочем, если он не беспокоил других постояльцев, то это оставалось исключительно его личным делом. Этой ночью двое гостей столицы почти не смыкали глаз. Может быть, их было и больше, но уж точно не меньше.

Первым был мужчина средних лет, крепкого телосложения, загорелый, с коротким ёжиком рано поседевших волос. Его звали Михал Стенли, но старые знакомые чаще называли его Командиром. Для него эта ночь стала временем воспоминаний.

Они упорно осаждали его долгие годы, а он с не меньшим упорством гнал их прочь. Это была долгая и изнурительная война, за временные победы в которой Михалу пришлось заплатить высокую цену. Воюя с собственной памятью, он оставил Кор – свою суровую снежную родину, планету, где был счастлив и где потерял это счастье. Он стал наёмником, искал не то забвения, не то смерти, но смерть обычно бежит от тех, кто сам её ищет.

Прошли годы, и Михал Стенли превратился в Командира, совместив в одном слове и должность, и имя, которым его отныне стали называть. Он никогда об этом не говорил, но, возможно, люди, ставшие его новой семьёй, почувствовали, что ему не нравится слышать собственное имя – оно было частью прошлого.

У Командира не было ничего, кроме службы. У Михала Стенли была семья – жена и сын. Сын погиб, жена ушла, ведь горе не всегда объединяет людей, бывает и наоборот.

Но однажды в его жизни появилась Мария и заставила его понять, поверить, что он ещё не умер, ещё способен любить, что он ей нужен… Он поверил и полюбил или наоборот – сначала полюбил, а потом – поверил. И вдруг она исчезла, словно её и не было никогда, словно она ему приснилась.

Осталась только записка, в которой она просила, умоляла не искать её, а ещё – просила прощения; а ещё там было написано, что она его любит… Но кто бы объяснил ему, как это всё может быть – вместе! Если любит, то почему уходит? Почему?..

Может быть, он всё-таки чем-то обидел, сделал что-то не так. Может быть, она решила, что не хочет делить его сердце и память с болью потери, с воспоминаниями о прежней семье, прежней жизни?.. Может быть… Бесконечные “может быть”, которые никто никогда не подтвердит и не опровергнет.

Он смирился с тем, что для этих вопросов никогда не отыщутся ответы. Не смирился только с тем, что придётся жить дальше. Но со временем ко всему привыкаешь, даже к жизни, даже к одиночеству, даже к ноющей пустоте в сердце.

Двадцать пять лет прошло, и он, как видно, ослабил бдительность. Жизнь снова поймала его в свою ловушку – она у неё всегда одна и та же, а к чему разнообразие, если срабатывает безотказно? Любовь, привязанность… Самое большое счастье и самая жгучая боль.

Того парня Командир подобрал на чёрном пепелище, оставшемся от погибшей колонии людей на Фрайме. На вид ему было лет двадцать пять, и он ничего не помнил. “Повезло, – подумал Командир. – Когда такое за плечами, лучше всего – забыть…”

Командир сделал всё, что от него зависело, чтобы память к нему не вернулась – он-то знал, каким безжалостным палачом она может быть. Потом Михал много раз спрашивал себя, почему так прикипел сердцем к этому чужому человеку.

Потому что он напомнил ему самого себя? Потому что человек, лишённый памяти, абсолютно одинок? Потому что Рэй чем-то напомнил ему погибшего сына?

Но вопросы пришли гораздо позже, когда он уже не мог обманывать себя и вынужден был признаться, что Рэй бесконечно дорог ему, и не случайно он дал ему свою фамилию. Жизнь снова поймала его.

Пять лет Рэй Стенли служил под его началом, и за все эти пять лет, вероятно, не нашлось бы и дня, чтобы Михал не пожалел, что предложил ему поступить на службу. Пожалел – это, конечно, очень мягко сказано. Он казнил себя день за днём, и каждый раз, когда кто-то из его ребят погибал, кто-то – но не Рэй, он испытывал мгновенное чувство облегчения, за которое потом ненавидел себя.

Через пять лет Рэй пропал, и Михал точно знал, кто в этом виноват, но никто не знал, что пришлось ему пережить за те несколько месяцев. Потом пришло известие, что на одной из малоизвестных планет был обнаружен лагерь навров – этого бича Галактики. Там же находились пленники – люди, обращённые наврами в рабство. Пленников удалось благополучно освободить. Среди них числился и Рэй Стенли.

Получив это известие, Командир на целый час заперся в своём крохотном кабинете, а когда вышел, то выглядел, как всегда, и никто не мог бы сказать, что он там делал – плакал, смеялся, возносил благодарственные молитвы или предавался созерцанию видов Кора, которыми в его кабинете были покрыты все стены.

Дальнейшие события вновь свели их – Рэй снова вернулся в его жизнь и более того – перевернул её вверх дном вместе со странной девушкой по имени Лора, которая оказалась, ни много ни мало, первой представительницей возрождающейся расы живущих – одной из древнейших, а может, и самой древней в Галактике, но давно погибшей. А с виду и не скажешь…

Девушка как девушка, милая, симпатичная, но нельзя сказать, что она какая-то необыкновенная красавица, а между тем, есть в ней что-то… если взглянуть со вниманием, а уж если узнать получше…

Рэй, конечно, не мог в неё не влюбиться, Михал это сразу сообразил. А как она относится к Рэю, понял, хоть и не сразу, но тоже довольно быстро. Да… любовь – это прекрасно, но и… опасно. А что делать?

Не отказываться же от неё, если она пришла, ворвалась в жизнь нежданным чудом. Даже у него язык бы не повернулся им это присоветовать, если бы они спросили у него совета.

Но они, разумеется, не спрашивали. Когда человек счастлив, советы ему не нужны, а когда несчастен – они не помогают…

Сейчас они счастливы, наслаждаются покоем после всех волнений и опасностей, пережитых во время экспедиции на Фрайм, и не расстаются, кажется, ни на минуту.

А Михал… пожалуй, впервые за последние тридцать лет тоже почувствовал себя счастливым. Он понимал, что долго это не продлится, но пока продолжается расследование событий на Фрайме, он находится здесь, в номере, соседствующем с номером молодой пары, в гостинице “Утро Феаты”, на вполне, так сказать, законных основаниях.

А потом… их дороги разойдутся. Он, наверное, снова вернётся к службе, и не будут больше согревать его сердце их счастливые лица, сияющие глаза, радостные голоса… Даже нескольких минут рядом с ними ему хватает на целый день, который можно назвать счастливым.

Михал был доволен, что Высший Совет ведёт расследование неторопливо, обстоятельно, отчасти потому, что у него хватает и других дел, отчасти – потому что у следователей достаточно также и чувства такта, чтобы дать им время отдохнуть, а в какой-то мере, разумеется, потому, что дело уж очень необычное и серьёзное.

Оно связано и с множеством других. Всплыла давняя история с гибелью Наври – родины навров. И Рэй, и Лора утверждают, что в этом замешаны неживущие; что эти чудовища, которых по виду не отличить от людей, не только стояли за всеми драматическими событиями на Фрайме, но и направляли все действия навров, неизменно оставаясь в тени.

Конечно, с одной стороны, это сильно смахивало на очередную параноидальную теорию заговора, а с другой – многое объясняло. Имелись и доказательства, подтверждения, хотя и косвенные, зато многочисленные. Во всяком случае, Высший Совет отнёсся к этому серьёзно и принял к сведению.

Строго говоря, расследование, конечно, могло бы обойтись и без него, но этот двухмесячный отпуск, лишь изредка прерываемый беседами, даже отдалённо не похожими на допросы – вроде награды для них троих.

Всё-таки они раскрыли дело о гибели колонии, которое не сумели осилить следователи, откомандированные Советом. А кроме того, отчасти благодаря их действиям, наконец-то вышли из комы оставшиеся в живых колонисты, с которыми около шести лет безуспешно бились лучшие врачи Галактического Союза.

Колонисты пришли в себя, а к Рэю вернулась память, но своего отца он вспомнить не мог, потому что никогда его не знал. Мать погибла, едва мальчику исполнился год, и вырастил его дед, чью фамилию и носил Рэй, пока амнезия не лишила его, в числе прочего, и её.

Ещё по дороге сюда, на Феату, Михал спросил его об этом, не расспрашивая больше ни о чём. Захотелось вдруг узнать, как его будут звать теперь, ведь фамилия Михала больше уже не нужна.

– Дилано, – коротко ответил Рэй.

А Михал ощутил, как перехватило дыхание и сердце перекувырнулось в груди, но он быстро взял себя в руки.

Да, так звали Марию, она тоже была Дилано, и что? Фамилия не из самых редких.

Пролетели два прекрасных безоблачных месяца на Феате, вчера они все в последний раз посетили величественное здание Высшего Совета, потом, весёлые и беззаботные, вернулись в гостиницу, и Командир зашёл в номер Рэя и Лоры – они позвали его пообедать вместе.

Кажется, они уже посетили все кафе и рестораны Феаты и для разнообразия им захотелось пообедать в номере – посидеть вместе с ним. Милые добрые ребята… Он не сомневался, что без него им было бы лучше, но они стояли на своём.

Он вошёл в номер; все они смеялись, вспоминая сегодняшнюю проделку Кенура – этой своеобразной помеси волка с кошкой, которая досталась Лоре и Рэю как напоминание о Фрайме.

Они смеялись, переговаривались, Кенур оживлённо помахивал толстым полосатым хвостом, и вдруг Михал замер на полуслове, на полушаге, будто увидел привидение прямо перед собой ясным солнечным днём.

Через всю комнату – просторную, наполненную светом, он сразу увидел её, сразу узнал.

Мария смотрела на него с фотопортрета – Мария Дилано – мать Рэя.

В полной тишине, медленно, Михал подошёл к портрету, долго смотрел на улыбающуюся женщину.

– Ты знал её? – тихо спросил Рэй, когда он наконец обернулся.

– Я любил её.

– Когда?.. Когда вы познакомились?

– Это было давно… Лет тридцать прошло, а может и больше…

– Тридцать лет назад она погибла… разбилась на машине… – запинаясь, произнёс Рэй. – Как-то странно… это было похоже на самоубийство… но…

– Не может быть! – не выдержал Командир. – Мария не могла покончить с собой! Тем более став матерью…

– Дед тоже так говорил. Он всегда был в этом уверен, и в то же время…

– Что?

– Мне всегда казалось, что он что-то скрывает от меня, чего-то недоговаривает. И ещё… я думаю, что он знал, кто мой отец, но мне он никогда об этом не говорил…

– Вот как?.. – Глаза Михала расширились, он медленно опустился в кресло, стараясь унять внутреннюю дрожь, успокоить сердце, бьющееся о рёбра, как отчаявшийся узник о прутья тюремной решётки.

– А я подумал… – он закрыл глаза.

– Она вернулась с Кора. Дед не хотел говорить, но я узнал. Она прожила там около двух лет, а потом вернулась на Купаву, к отцу – моему деду, и сказала, что беременна и что больше никуда не поедет, – глухо проговорил Рэй.

– Не может быть… – прошептал Михал, – не может быть… Если бы я только знал… если бы мог хотя бы предположить…

– Ты не знал, что она ждёт ребёнка?

– Мне и в голову прийти не могло! Долгие годы меня мучил вопрос: почему она ушла, что я сделал не так? Почему она просила не искать её, забыть? Мария, Мария… Неужели я настолько опротивел тебе, что ты не хотела даже мимолётных встреч, и поэтому скрыла от меня сына?..

– Никогда не говори больше этого, Командир, – внезапно подала голос Лора.

– Не говори и не думай! – Она подошла и бережно взяла изящную рамку в руки.

– Я никогда не знала эту женщину, но я уверена, что она не могла так поступить. У неё были причины. Очень веские причины. Она сделала это, потому что не могла поступить иначе, или, по крайней мере, была убеждена, что не может. Что-то произошло с ней… Что-то случилось – там, на Коре.

– Хранитель Пророчества на Фрайме сказал, что моя мать вошла куда-то, откуда никто не возвращался живым… – вспомнил Рэй.

– Должно быть, дело в этом, – согласилась Лора. – Она столкнулась с чем-то очень серьёзным и… опасным. Не исключено, что и смерть её как-то связана с этим. Как бы там ни было, она делала, что могла, чтобы уберечь тех, кто был ей дорог…

– Может быть, ещё можно что-то выяснить?.. – проговорил Рэй, хмуро глядя на портрет. – Если отправиться на Кор…

– Тридцать с лишним лет прошло, – тяжело уронил Командир. – Память стёрлась, следы затоптаны.

– Да и нужно ли? – спросила Лора с сомнением. – Кто знает, к чему это приведёт? Главное, что вы наконец нашли друг друга, а прошлое – не изменить и не вернуть. – Девушка улыбнулась.

– А я-то думала, что вы так сроднились за время совместной службы. Ведь чувствовала, что есть между вами родство – настоящее, глубинное. Но у людей всё так запутано… и родственники бывают друг другу хуже чужих, а чужие люди – роднее любых родных.

Стало тихо, но тишина эта была густой, казалось, что в ней можно услышать мысли, увидеть эмоции, то скачущие беспорядочным галопом, норовящие захлестнуть с головой, то вдруг застывающие на месте, будто налетевшие на нежданное препятствие, и растерянные.

Лора тихо выскользнула из комнаты. Кенур, удивлённо оглядываясь, пошёл за ней.

========== Глава 2. Беззаботное утро ==========

И вот теперь Михал лежал без сна в своём номере, ощущая, как постепенно просыпается город.

Как это обычно бывает после бессонной ночи, он почувствовал, что заблудившийся сон наконец-то нашёл к нему дорогу и теперь осторожно подкрадывается, стараясь подобраться незаметно и застать врасплох. Но Михал не собирался давать ему ни единого шанса. С ним такие номера не проходят.

Как ни скулил, ни шептал жалобно загулявший сон, уговаривая полежать ещё хоть минуточку, Командир не поддался на его уловки, а вместо того встал и принял холодный душ, безжалостно прогнав хитрюгу – завтра он сам прибежит и не под утро, а тогда, когда ему и положено.

Как следует размявшись, он вооружился стаканом сока, мгновенно доставленным услужливым механизмом, отдалённо напоминающим стол на колёсиках, и вышел на галерею, увитую чем-то зелёным и цветущим.

Опершись о бортик, он смотрел на город, на сады и террасы, на море, густо синеющее вдали под посветлевшим утренним небом, и не подозревал, что неподалёку ещё одно измученное бессонной ночью существо так же как и он смотрит на всё это.

Но оно, в отличие от Михала, не может наслаждаться красотой наступающего утра, не может любоваться цветущими садами и тёплым морем, взгляд его безучастно скользит по окружающим красотам, а мысль лихорадочно работает, пытаясь хоть что-то придумать, найти выход…

Михал допил сок и машинально поставил высокий стакан в одну из многочисленных ниш: позже автоматические уборщики заберут его. Да, иногда жизнь преподносит сюрпризы, настолько неожиданные, что трудно удержаться на ногах… Теперь у него есть сын.

Сын. Наверное, он уже тысячу раз повторил это. И всё равно – не мог поверить.

Рэй – его сын. Рэю наверняка так же трудно поверить в это, как и ему. У него никогда не было отца, и теперь, когда он лишился деда, который был для него и отцом, и матерью, и дедушкой, и бабушкой в одном лице, отец, которого он уже и не надеялся отыскать, о котором долгие годы мечтал хоть что-то узнать – вот он, пожалуйста! Был рядом с ним пять лет.

А насчёт Марии… Наверное, Лора права. Не стоит непрошеными гостями возвращаться в прошлое. Если бы он был один, то не задумываясь бросился бы носом землю рыть. Михал усмехнулся. Только это и остаётся. Другие методы вряд ли принесут хоть какой-нибудь результат.

Возможно, Лора, с её необычными способностями, могла бы напасть на след и приблизиться к разгадке того, что произошло с Марией, но, судя по всему, как раз эти самые способности подсказывают ей, что лучше держаться подальше от этого дела.

Пока. Так она вчера сказала. Он спросил, что она имеет в виду.

– Я уже смирилась с тем, что планировать что бы то ни было – бессмысленное занятие. Или почти смирилась, – прибавила она, улыбнувшись.

– Если жизнь приведёт нас на след, ведущий к тому времени, к тем событиям… Интуиция подсказывает мне, что рано или поздно это обязательно произойдёт. Но не сейчас – так мне кажется.

Вчера он был разочарован этими её словами, а сегодня, после бессонной ночи, наполненной воспоминаниями и размышлениями, – рад им. Вот когда “жизнь приведёт их на след тех событий” – тогда и надо расстраиваться и, может быть, попытаться удержать… Да разве их удержишь?

Он должен радоваться, что пока Лора не намерена раскапывать это дело, которое может оказаться опасным и непредсказуемым. Она сумеет удержать, отговорить Рэя.

Сам Михал никогда бы не сумел – этот парень норовит влезть во всё, что сулит неприятности, и чем щедрее посулы, тем большее рвение он демонстрирует – это Михал давно за ним заметил. Впрочем… не ему жаловаться на это: гены – упрямая вещь, а Рэю в этом отношении с наследственностью явно не повезло.

Размышления Командира прервало появление небольшой аккуратной машинки, которая, сверкнув на солнце гладким боком, заложила крутой вираж, а за ним и ещё один. Транспортное средство устремилось к гостинице, но затем повисло в воздухе и, снова круто развернувшись, умчалось в сторону моря.

Командир решил, что это может быть только Гэри Вон и, разумеется, не ошибся. Кто же ещё может вот так носиться над городом и морем, как буйно помешанный, только что сбежавший из-под строгого надзора?

Гэри был старым другом Рэя, и Михал, познакомившийся с Воном недавно, уже успел привязаться к нему. В последние дни Гэри был как на иголках. Его семья намеревалась вернуться на Купаву, как и другие уцелевшие жители Атлантиды – погибшей колонии людей на Фрайме.

Возможно, со временем они отправятся куда-нибудь ещё, а может быть, решат остаться на безопасной Купаве навсегда и больше не испытывать судьбу, но в любом случае, это была не та жизнь, к которой стремился Гэри.

Стоило только взглянуть на сумасшедшие пируэты, которые он выписывал над морем, как становилось ясно, что это не для него.

У Гэри имелись родители и ещё, кажется, братья, все они его любили – до трагедии, разыгравшейся в Атлантиде, как шалопая, довольно-таки бесполезного в хозяйстве, но от этого не менее дорогого их сердцам. А теперь, после того как он показал себя настоящим героем, они ещё и гордились им.

Но всё же и тогда, и теперь он оставался кем-то вроде подкидыша. Откуда взялась эта неугомонная перелётная птица в выводке степенных и добропорядочных домашних гусей, готовых всю жизнь копаться и благоустраиваться на одном месте, оставалось неясным. Ясно было другое: вместе им не жить.

Так же ясно было и то, что Гэри ужасно хотелось прибиться к Рэю. По всей видимости, чутьё подсказывало ему, что приключения не обойдут друга стороной, но пока всё было спокойно, и Гэри, как и Михал днём раньше, не видел возможности остаться рядом с другом. Ведь Рэй теперь практически женатый человек… так с какой стати он им навяжется?

Михал, совсем недавно находившийся в том же положении, хорошо его понимал. Теперь-то он как-никак – член семьи. Конечно, Рэй и Лора в любом случае позвали бы его с собой, но раньше он бы отказался, а теперь… Теперь, пожалуй, не откажется, хотя бы для того, чтобы присмотреть за ними.

Сегодня на Феату должен был прибыть корабль, название которого Лора почему-то скрывала. Михал так и не понял, принадлежал ли он лично Лоре Флайт или же был совместной собственностью группы, руководителем и ведущей солисткой которой она являлась. Впрочем, ему это было безразлично.

У него оставался его любимый и незаменимый шаттл, его “Лавина”, в которой всегда найдётся место для Рэя и Лоры, да и для Гэри тоже, но, разумеется, вся Лорина группа туда никак не поместится, разве что сложить их всех штабелями.

Сегодня должна была прибыть только часть коллектива, причём – нечеловеческая его часть. Командир, как, впрочем, и Рэй, не говоря уж о Гэри, ещё не был знаком с ними и ждал встречи с некоторым нетерпением, потому что ни кифов, ни зуланзров, ни уроженок Намии, в просторечии часто именуемых морскими девами, даже ему, с его богатой биографией, никогда не доводилось встречать.

Солнце поднялось выше. Гэри, скрывшийся из виду и затерявшийся где-то в прозрачной дали на своём флаере, снова показался – крохотной точкой над морской гладью. Пока Михал наблюдал, как быстро увеличивающаяся точка превращается сначала в жука, а потом и в блестящую черепаху, несущуюся по воздуху, на соседней части галереи, разделённой лёгкими перегородками, появился Рэй. Перегородка была отодвинута, и Рэй практически нос к носу столкнулся с Михалом.

– Доброе утро, Командир, – сказал он по привычке и тут же смешался.

– Доброе утро, сынок, – ответил тот. – Чего тут смущаться, я и сам ещё не привык к тому, что у меня теперь есть сын. Да и не обязан ты называть меня отцом.

Рэй усмехнулся.

– Знаешь, Командир, мне совсем нетрудно называть тебя отцом. Иной раз даже кажется, что я и раньше об этом догадывался. И уж во всяком случае я всегда знал, что ты относишься ко мне по-особому, хотя и не понимал почему.

– Да и я не понимал… – ответил Михал, улыбаясь и чувствуя некоторый дискомфорт – его лицевые мышцы не привыкли к улыбкам.

– Гэри, – констатировал Рэй, наблюдая, как приблизившийся к гостинице флаер выписывает восьмёрки и замысловатые вензеля в пока ещё свободном утреннем небе.

– Кто ж ещё… – согласился Михал.

– Посоветуй, как мне уговорить его отправиться с нами?

– А ты уже знаешь куда? – вместо ответа спросил Михал.

– Понятия не имею, – беззаботно отозвался Рэй, продолжая следить за рискованными пируэтами Гэри.

– Лора утверждает, что зареклась планировать что бы то ни было, потому что её планы срывались ровно столько раз, сколько она ими обзаводилась.

– Интересно, как им удавалось гастролировать, не имея никаких планов? – скептически заметил Командир.

– А вот так и удавалось: решали отправиться в одно место, а попадали совсем в другое, и если бы не отказались от заключения контрактов и принятия на себя долгосрочных обязательств, то давно разорились бы на неустойках. Вообще-то, надо бы вернуться на Купаву, хотя бы для того, чтобы воссоединиться с остальной частью группы, но Лора почему-то сомневается, что нам удастся добраться до Купавы в ближайшее время.

– Почему это?

– Вероятно потому, что это уже, какой ни на есть, а план.

– Ясно, – протянул Командир. – Видно, весёлая у них жизнь.

– Похоже на то.

– Придётся привыкать. А насчёт Гэри… По-моему, есть только один способ…

– Знаю я этот способ… Лора убедила меня, что я не буду просто нахлебником, а нужен ей для защиты…

– Ты её вынудил к этому.

– Вот именно. Иногда я верю в это, иногда – не совсем. Ты же понимаешь, отец, – кто она и кто я?

– Она известная певица, собравшая уникальную группу, которую счастливы видеть и слышать в самых разных уголках Галактики, и живущая вдобавок, ну и что? Разве это означает, что она не нуждается в любви и защите? Разве она не была одинока и несчастна, когда вы встретились? Разве не ты уже несколько раз спас её от верной смерти? И если ты рассматриваешь себя как нахлебника, то что тогда мне…

– Уже не рассматриваю. Я учусь… учусь принимать всё как есть. И ты, конечно, понимаешь, что нужен нам?

– Догадываюсь, – проворчал Командир. – А Гэри… он славный парень, но очень уж… – Михал замолчал, безуспешно пытаясь подобрать нужное слово.

– Знаю, – улыбнулся Рэй, – он похож на пылающий запал, способный подорвать что угодно. Но нет друга надёжнее. Если не считать тебя, конечно.

– Если Лора действительно хочет, чтобы он присоединился к окружающей её пёстрой компании, то она сама найдёт способ его уговорить. Уж если ей удалось вывести на сцену кифов и морских дев…

– Наверное, ты прав. Просто мне не хотелось перекладывать это на неё.

– Похвально, конечно, однако Гэри и без того не сомневается в твоём, так сказать, расположении. Дело только за Лорой.

– Ей действительно нравится этот парень. – Рэй прищурился и задрал голову, провожая взглядом высоко поднявшийся флаер.

Его волнистые тёмные волосы были ещё влажны, лицо гладко выбрито, в больших карих глазах, всегда казавшихся немного печальными, в твёрдых линиях губ и подбородка сейчас, впервые за всё время знакомства, Михалу виделась какая-то радостная лёгкость, надежда на то, что счастье возможно не только сегодня, но и завтра, что его можно удержать и оно будет – всегда.

Жизненный опыт, конечно, тут как тут: заявляет, что так не бывает, волнуется, приводит примеры и аргументы.

А что, собственно, он так беспокоится? Пусть будущее само расскажет, что их ждёт; незачем отравлять сегодняшнюю радость ожиданием возможных неприятностей и бед. А уж он, Михал, сделает всё от него зависящее, чтобы беды обошли их стороной, а неприятностей было как можно меньше.

Они должны быть счастливы – и за него, и за Марию. Просто обязаны.

========== Глава 3. “Перо” ==========

Обширная веранда на двадцатом этаже “Утра Феаты” с великолепным видом на цветущее побережье и ласковое море – прекрасное место для завтрака, как, впрочем, и для ужина.

Днём в это время года здесь становилось жарковато, а система климатического контроля отсутствовала – это было отличительной чертой “Пера”, где всё было максимально приближено к естественным условиям.

Ветер так ветер, жара так жара, заказы принимали настоящие живые официанты, а на галерею, лишённую даже потолка, нередко слетались птицы, уже привыкшие к тому, что здесь их кормят и любуются ими.

Птицы, случалось, роняли перья, хотя и не только их. Маленькие автоматические уборщики быстро и незаметно убирали всё остальное, а перья оставляли – чтобы оправдать название и для большего колорита.

У Лоры даже возникло подозрение, что перья подкладывают дополнительно – для случайно потерянных их было многовато. Галерея выглядела так, будто безжалостные туристы то и дело ощипывают зазевавшихся птичек.

Туристам, разумеется, подобное и в голову прийти не могло, так что обилие разноцветных пёрышек могло объясняться только невинной хитростью администрации, располагавшей, судя по всему, неограниченными запасами птичьего пера.

Эти усилия приносили зримые плоды: “Перо” не пустовало даже во время плохой погоды, а когда погода была хороша, тем, кто не заказал столик заранее, приходилось рассчитывать только на счастливый случай.

Трое человек уверенно подошли к пустующему столику, расположенному в первом ряду – ближайшем к галерее. Они заказали его ещё вчера утром, предполагая, что этот завтрак может стать прощальным.

Кенур сразу же проследовал под стол, усы его были встопорщены и кончик хвоста нервно подрагивал – он не привык к повышенному вниманию окружающих, а сейчас ему казалось, что на него смотрят все посетители “Пера”.

– А где же наш герой?! – громогласно вопросил Гэри, стремительно приближаясь к усаживающимся людям. Гэри Вон был неизменно жизнерадостен, энергичен, худ и чернокож.

– Он ещё не привык к славе, – рассмеявшись, ответила Лора, – и потому скрывается от неё под столом.

Лоре Флайт скоро должно было исполниться двадцать семь лет. У неё была спортивная фигура, производящая, когда её владелица этого хотела, впечатление обманчивой мягкости.

А вот черты лица, улыбка, голос у неё действительно были мягкими; от больших золотисто-карих глаз было трудно отвести взгляд, крупно-вьющиеся волосы того же цвета спускались ниже плеч.

– Пора привыкать, – сообщил Гэри, заглядывая под стол.

– С такими задатками ты непременно прославишься на всю Галактику, если, конечно… твою юную жизнь не оборвёт какой-нибудь недоумок, не сумевший правильно понять твой порыв.

Заметно подросший за последние два месяца щенок ответил Гэри укоризненным взглядом тёмных глаз, затем приподнял переднюю лапу, придирчиво осмотрел её и демонстративно лизнул, давая понять, что занят собственным туалетом – делом интимным, и вступать в разговор не намерен.

Серо-голубая пушистая шкурка с чёрными полосками была безукоризненно чиста, но Кенур лизнул лапку ещё два-три раза, и только убедившись, что Гэри оставил его в покое, обнюхал давно знакомые ноги и уютно устроился под столом, поближе к ногам девушки и подальше от ног Гэри – не потому, что его ноги были хуже других или неприятно пахли, а потому, что они были слишком подвижны, а места под столом мало.

Кенур был не слишком чувствителен к случайным пинкам, особенно если после них перед ним долго извинялись, но сейчас ему хотелось покоя, и этот замкнутый уютный “подстольный” мирок, в котором жили своей жизнью хорошо знакомые ноги, был именно тем что нужно (если, конечно, держаться подальше от длинных конечностей Гэри Вона).

– Неужели вся Феата уже в курсе? – спросил Рэй, незаметно “прощупывая” взглядом посетителей “Пера”.

– Почти, – отозвался Гэри, безразлично просматривая меню. Он никогда не был гурманом, и его больше интересовал размер порции, чем её состав.

– В таком случае, я знаю, чьих рук, вернее, чьего языка это дело, – заметил Рэй, с укоризной взглянув на Гэри.

– Да ты что?! – возмутился тот. – Я тут, можно сказать, ночей не сплю – переживаю, как бы неживущие чего не пронюхали… – он понизил голос до едва слышного шёпота, – как бы не узнали о вашем участии в этом деле, не опознали вас по этому… артисту полосатому… – он красноречиво подмигнул столу, под которым скрывался “артист”.

– Так откуда же? – спросил Командир, недоверчиво глянув на Гэри.

– Кругом глаза и уши… – туманно заметил Вон. – Ведь, в сущности, вся гостиница, а с ней и добрая половина Феаты была в курсе, что вы имеете отношение к расследованию, все видели вас с этим зверем, а вчера смотрели трансляцию, и уж нашлось немало таких, кто сумел прибавить два к двум. Конечно, там он выглядел – собака собакой, но если…