Текст книги "Великий вождь Арис (СИ)"

Автор книги: Рина Эм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Снежные языки заметают его ноги. Босые ступни уже не ощущали холода. Он держался прямо, но если еще одна снежинка ляжет на плечо, он рухнет к ногам этого любопытного шамана.

А шаман всё смотрел, чего-то ожидая. Арис подумал, может быть нужно предложить оплату? Но у него ничего не осталось, даже меч потерян на берегу Туганны. И тут Кукуранау сказал:

– Хорошо. Пусть она остается. А ты? Хочешь остаться с нами? Или тебе нужно обратно, к друзьям?

Кажется, шаман бредит. Арис же ясно сказал – он вождь мертвого народа. Разве шаман оглох? Он ничего не ответил и тогда шаман сказал:

– Хорошо, ты остаешься. Я укажу тебе место в моем шатре.

И тут же Лару забрали у него из рук.

– Моя внучка позаботиться о ней, не волнуйся, – пояснил шаман. – Моя внучка заботится о больных и стариках. Это было велением её сердца.

Арис смутно запомнил круглое лицо, толстые черные косы и имя круглолицей: Унау. Унау, что означает лунный свет.

3

Шаман указал Арису на постилку из лисьего меха в своем шатре. Теперь он может оставаться тут и спать. Так он и сделал – лег и уснул, а проснувшись, некоторое время лежал неподвижно и не открывал глаз. Густая рыбья вонь окружала его со всех сторон. Запах рыбы шел от лисьего меха, на котором он лежал, от стен и пола шатра, запах заносило порывами слабого ветерка с улицы, через поднятый полог. Неподалеку от входа высокими голосами переговаривались женщины, смеялись дети, грызлись собаки. Булькало рыбное варево в котлах, Арис слышал треск огня.

Люди то и дело входили в шатер, проходили мимо него, скрывались за оленьей шкурой, делившей шатер надвое, потом возвращались назад.

Арис задумался: что делать дальше? Уйти без Лары? Но куда идти и как отомстить колдуну? А Лара? Сколько времени еще она будет спать?

Он решил полежать еще немного и подумать. Может быть в голову придут умные мысли? Но время шло, а мыслей не было. Вскоре старики, что сидели за работой, немного оживились. Они всё повторяли: «Унау, Унау».

Он подумал, если есть вести, она скажет и настороженно ждал её прихода, но даже если бы он зарылся в лисий мех с головой, все равно бы её услышал.

Унау ворвалась в шатер с шумом – огромный котел, который она втащила на санках, захрустел полозьями по полу.

Она приветствовала стариков звонким голосом, обратилась к каждому по имени, а потом загремела деревянными мисками.

Старики шумно отвечали ей, спрашивали много ли рыбы принесли с побережья, что там у охотников. Унау отвечала, наделяя каждого миской с горячим варевом.

Наконец она остановилась возле Ариса и он увидел её сквозь ресницы. Унау была очень молода, её лицо похоже на круглый диск, волосы, заплетенные в две тонкие косы, черны как ночь и чуть поблескивали. Она разглядывала его с любопытством.

Арис открыл глаза и она вздрогнула и отступила назад, чуть не пролив варево из чашки.

– Женщина, которая пришла со мной ещё спит?

Унау залилась румянцем и присев, поставила миску рядом с ним, сказала:

– Ещё спит, огу! Вот. Поешь! – а затем быстро ушла.

Арис взял чашку в руки. Есть совсем не хотелось. Он все-таки сделал глоток, но потом отставил чашку на пол, и лёг, отвернулся и закрыл глаза.

Когда старики закончили трапезу, Унау снова прошла по шатру, собирая пустые чашки. Расстроенно щелкнула языком, увидев, что Арис едва пригубил. Присела рядом с ним и прошептала:

– Огу! Твоя женщина жива, с ней все хорошо. Я сама забочусь о ней, не волнуйся!

4

Почти сразу после ее ухода, к шаману пришел старший охотник, Каену. Не видя его, Арис понял, что в шатер вошел молодой мужчина. Шаги Каену были быстрыми и проворными, дыхание легким, и пахло от него морской солью и снегом. Арис ощутил этот запах даже сквозь рыбью вонь. Охотник сразу прошел за занавеску, к шаману и они долго разговаривали. И хотя они были на другой половине шатра, а старики пели свою любимую песню про горящий огонь и локоть друга, Арис разобрал часть их слов: «ранняя зима», а потом еще: «многие отправятся домой в эту зиму».

Потом оба вышли из-за занавески. Гость остановился в нескольких шагах от ложа Ариса и спросил:

– Этот человек, он спит, или он без сознания? Он сильно болен?

Арис открыл глаза и сел. Гость смотрел на него с веселым любопытством. Шаман стоял рядом, сложив руки домиком и молчал. Гость шагнул вперед и приложив ладонь ко лбу, быстро кивнул головой.

Арис понял, что это приветствие. На миг он замешкался – как ответить? Как вождь своего народа? Но какой он теперь вождь? Мертвый вождь с отсохшими руками. И он ответил на приветствие так, как отвечают кочевники, оставшиеся без клана – низко склонил голову и некоторое время не поднимал ее.

– Я – Каену. Старший охотник племени Ворона. Хожу туда-сюда, ищу добычу. Со мной ходят еще другие: Най-Лум и Кай-Келум. Вместе мы промышляем птицу и зверя для воронов. В этом году зима пришла слишком рано. Скоро зверь уйдет на юг и нам надо очень много охотиться теперь.

Арис понял чего от него хотят и произнес:

– Я гость Ворона, Арис, – и замолчал, удивившись, какой хриплый и страшный у него теперь голос. Он закончил, мотнув головой:

– Я тоже умею охотиться…

– Конечно ты отличный охотник! – ответил Каену и почему-то вдруг подмигнул Арису и рассмеялся.

– Я пойду с тобой на охоту, если ты хочешь, – сказал Арис.

– Ну конечно я хочу! Я зайду за тобой утром. Очень рано, – сказал Каену, кивнул шаману и ушел.

5

А вечером, перед тем, как Унау принесла ужин, к шаману пришел еще один гость.

Только вождь мог ходить так уверенно и так резко распахивать полог. И ещё: этот вождь был зол. Он сдерживал дыхание, но Арис слышал, как оно клокочет у него в груди. Да, там ворочался целый океан гнева.

– Где он, о шаман Кукуранау? – вместо приветствия произнес вождь, – где тот чужак, о котором говорит все племя? Покажи мне того, кто свалился нам на голову, как проклятый снег в начале осени! Я, вождь племени Ворона еще не видел человека, которому ты дал приют потому, что я застрял на Птичьих островах из-за снегопада!

Вождь воронов не обратился прямо к нему и отвечать Арис не собирался, но сел на своей лежанке, ожидая, что будет дальше.

В центре шатра горел огонь в очаге, его свет едва освещал пятачок вокруг и вождь оглядывался, выискивая чужака среди стариков. А Арис тем временем исподлобья рассматривал его. Вождь воронов был коренаст и невысок – на две головы ниже него. Свой низкий рост вождь пытался возместить с помощью шлема в виде вороньей маски. Маска была размером с человеческую голову и сделана очень искусно – перья и клюв, над клювом блестели черные камни изображающие глаза ворона.

Арис подумал, вряд ли вождь повсюду ходит в этой маске, стало быть он надел ее только ради этого разговора и подобрался.

Старики, что населяли шатер шамана, смотрели на вождя безо всякого восторга. Скорее испуганно и обреченно, как на раннюю зиму, о которой их вождь сейчас рассуждал.

– Пусть Луна всегда освещает твой путь долгой ночью, Паопну, вождь воронов! – Кукуранау показался из-за занавеси, склонился перед вождем и долго не поднимал голову, а подняв произнес:

– Пусть Великий Океан будет благосклонен к тебе, величайший из вождей! – и снова склонился.

Паопону нетерпеливо постукивал ногой, и едва шаман выпрямился, сказал:

– Приветствую, мудрый шаман великого Ворона!

Едва вымолвив приветствие, он тут же сменил тон:

– Вернувшись в стойбище я узнал, что в мое отсутствие сюда пришли чужаки! Я знаю, ты еще не дал им обещания, ведь ты не пожелаешь оскорбить меня! – воскликнул он, вращая глазами и продолжил, трясясь от гнева:

– Итак, я принял решение о чужаках и пришел объявить его!

– О вождь, твоя мудрость велика! – шаман вновь почтительно склонился, – я, скромный шаман Кукуранау – лишь мост между этим миром и Той стороной. Моими устами говорит дух Ворона, а Ворону говорит сам Океан! Но видимо ты и без меня знаешь, чего хотят духи. О, я восхищен твоей мудростью!

Арис будто услышал, как заскрипел зубами вождь Паопону. Его разрывало от злости.

– Идем на твою половину! – рявкнул он наконец.

Оленья шкура, что отделяла половину шамана от половины гостей не могла скрыть звук их голосов, тем более, вождь и не стремился к этому.

Арис слушал:

– Вот что, шаман! Снег пришел слишком рано. Ещё только начало осени и мы не готовы к зиме. Мы мало собрали – нет ягод, нет жира, нет трав. Олени слишком худые, а снег уже лег на землю. Я сказал женщинам собирать ягоды из под снега, но сегодняшний ураган засыпал все и мы не увидим плодов до будущей весны. Если чужак не уйдет прямо сейчас, ему придется остаться, а у нас мало запасов, чтоб добавить еще двоих! Так пусть берет свою женщину и уходит. Вот мое решение, шаман и оно разумно!

Кукуранау ответил так, что Арис почти не слышал его слов, хотя в шатре воцарилась тишина – старики и воины, что пришли с вождем, затаив дыхание, тоже слушали разговор. Но что бы не ответил шаман, вождь злился все сильнее. Вот он сказал:

– Я не дам ему ничего! Пусть призовет своих друзей! Пусть ищет другое племя на побережье – скоро проклятые лисы принесут дары Океану, пусть чужаки объедают их, а не нас!

На этот раз шаман тоже ответил чуть громче и Арис услышал:

– Великий вождь! Сам Океан желает, чтобы мы помогли им. Он сказал мне это. Разве мы можем спорить с волей Океана⁈

Вождь рявкнул:

– Идет черная зима! Я знаю это, все знают это!

Старики, что сидели тихо, ахнули, услышав эти слова.

– К весне может не остаться ни одного ворона, а ты хочешь посадить еще чужаков на шею! – закончил Папопону.

– Пришло время молить Океан о милости, – тихо возразил шаман, – кто может пережить черную зиму, если Он разгневается на нас⁈ Этих чужаков нам послал Океан! Выгонишь их ик весне может не остаться ни одного ворона!

Арис слышал, как дышит за занавесью вождь – тяжело и часто.

– Зачем чужаки здесь? Что сказал Океан⁈

Воины, что пришли с вождем, и старики затаили дыхание.

– Ровно три дня назад на юге произошли страшные дела. Но вскоре произойдут дела еще страшнее.

– Какое нам дело до страшных дел на юге⁈ У нас слишком много своих забот, чтобы я заботился о нежных, южных мужчинах!

– Их дела достигли и наших краев. Выгляни из под полога и увидишь снежную бурю в начале осени… будет еще хуже… разве такое время подходит, чтобы спорить с Океаном⁈

Вождь ответил тихо и яростно:

– Этой зимой многие вернутся домой! До другого мне нет дела. Я вожу племя Ворона по побережью могучего Океана. Если его воля такова, как ты сказал… я не могу спорить. Но знай. В этом году ты один будешь собирать тех, кто вернется. Ты один!

Дернулась занавесь, так, что весь шатер вздрогнул. Вождь вылетел на гостевую половину и принялся крутить головой во все стороны. Наконец он обнаружил Ариса в полутьме и бросился к нему. Встал напротив, уперев руки в бока. Губы вождя дергались, будто он хотел зарычать.

– Лучше не показывайся мне на глаза! И не выходи отсюда, ты, волчье отродье! Если я увижу тебя снаружи… нечего тебе делать там!

– О вождь Паопону! – сказал шаман, появившийся следом. – Скоро Унау принесет ужин, а потом наступит время историй. Может быть ты останешься с нами?

Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, Паопону сказал:

– Нет, о шаман! Я пойду считать припасы! У меня нет времени на приятные беседы и сказки! Скажи Унау, жених передает ей привет.

– Я передам, о великий вождь.

Паопону развернулся и вышел, не дожидаясь ответа. Следом пропали воины с перьями воронов в волосах.

– Не волнуйтесь, – сказал шаман обращаясь к старикам, – не волнуйтесь! У нас много горючего камня! Завтра люди пойдут к Ледяной горе и привезут еще горючие камни, их хватит на всю зиму. Мы будем кипятить воду и размачивать в ней рыбий клей. А потом придет весна.

С этими словами шаман скрылся на своей половине, а старики, склонившись друг к другу, принялись обсуждать произошедшее.

Арис же лег на подстилку и попытался расслабить сжатые губы. Нет, не упреки вождя заставили его тревожится, а слова шамана. Шаман сказал – три дня назад сюда пришла снежная буря. Три дня назад была битва у Туганны. Неужели отголоски сражения докатились до края мира⁈ Но что толку размышлять, если ответов все равно не получить⁈ Все бесполезно. Что он может? Только лежать на вонючей подстилке и есть похлебку из рыбьей муки.

Странное отупение навалилось на него. Осталось только ждать когда Лара очнется. А пока можно смотреть на разводы соли на натянутой шкуре над головой. Даже запах рыбы будто исчез.

Он закрыл глаза, чувствуя, как теряется ощущение реальности. Он будто уплывал на мягких волнах. В голове возникали неясные картины: серый снег, тающий под весенним дождем, новая трава, пробивающуюся на прогалинах под высоким небом. Топот сотен и сотен коней, когда племя после долгой зимы перебирается на летнее пастбище. Он скрипнул зубами и сжал веки сильнее, будто хотел выдавить из глаз возникшие картины. Через некоторое время он соскользнул еще глубже в мутное забытье. Стало легче. Боль ушла глубоко, спряталась внутри и уснула.

А потом пришла Унау, сунула ему под нос чашку и потрясла за плечо:

– Поешь, огу!

И он захотел задушить ее.

– Поешь, огу! – попросила она еще раз и добавила чуть тише:

– Твои глаза пустые и страшные… но все измениться, верь! Мой дед вернет твою женщину, а потом придет весна и все наладиться.

Арис вдруг понял, она убеждает не столько его, сколько себя.

– Ты уже виделась со своим женихом? – вдруг зачем-то спросил он. – Это он рассказал тебе, как ловко поставил на место чужака?

Она вздрогнула и испуганно на него посмотрела.

– Нет, нет, он не причинит тебе вреда. Вождь Паопону злой, но он не пойдет против деда. Дед слышит голоса духов…

– Почему ты стала его невестой, раз боишься его? – спросил Арис сварливым тоном, сам себя за это ненавидя. Будто злобная старуха!

Но Унау не разозлилась. У нее вдруг вытянулось лицо, будто она хотела заплакать. Унау встала и ушла. Арис проводил ее взглядом, сел, потер лицо, подтянул чашку и выпил до дна вязкую, горячую массу. Один из стариков, что сидел рядом, сказал:

– Так всегда было. Дети шамана должны породниться с детьми вождя. Её мать ослушалась этого закона и не стала женой старого вождя. За это её очень жестоко покарали духи.

5

Прошло немного времени и с половины шамана выбрался к гостям Онек, мальчик лет десяти, внук шамана, с таким же овалом лица, как у Унау, и с тем же разрезом глаз.

Он важно поздоровался со всеми и старики ответили:

– Привет Онек! Привет, привет! Поиграешь нам?

Унау собрала у всех чашки и села на свернутые шкуры сложив ноги с боку. Гости шамана собрались в кружок.

Мальчик важно кивнул и сел на корточки. Вытащил из кармана тоненькую пластину и закрыл глаза. Рваный, тревожный ритм наполнил шатер. Он напоминал шум ветра в сухой траве и звон оружия в битве одновременно. И шорох птичьих крыльев в небе, и конский топот в траве.

Вышел шаман и сел рядом с внуком. Разжег длинную трубку.

– Вы сыты, гости мои?

– Да, да, мы сыты!

– Вы довольны?

– Да, да, нам хорошо!

– Вознесли ли вы благодарность Луне, что освещает наш путь долгой зимой?

– Да, да!

– А Океан? Океан вы благодарили?

– Да, да!

– Ну, – шаман лукаво улыбнулся, – тогда ложитесь спать, мои гости!

Теперь старики дружно застучали тонкими старческими руками:

– Нет, нет! Мы не хотим спать! Расскажи сказку!

Шаман помолчал немного:

– Я рассажу вам историю. Но вот какую?

Как только запел варган Онека, полог шатра поднимался, чтобы впустить еще людей. Молодых парней и девушек, мужчин, детей. Они принялись рассаживаться на свернутые шкуры вокруг шамана. Кукуранау курил свою трубку и наблюдал сквозь прикрытые ресницы, а Онек продолжал играть.

Новые гости потеснили стариков и Унау пришлось пересесть так, что она оказалась неподалеку от Ариса.

Вот в шатер зашли еще люди и Унау, вздохнув, поднялась легко, будто птица взлетела, и переместилась снова. Теперь она оказалась совсем близко, чуть впереди Ариса, так, что он видел ее спину и две черные косы, что спускались до самого пола. Арис засмотрелся на них и не расслышал что спросил шаман. Впрочем, все люди в шатре ответили хором, громкими голосами:

– Про отважного охотника Каену и Алитэ!

– Про то, как Ворон спас наше племя!

– Про ленивого Тюленя!

– Про отважного Онека! – крикнул кто-то рядом с Арисом и следом еще несколько человек повторили:

– Про Онека!

– Про отважного охотника Онека хотим слышать!

– Ну хорошо, – шаман вздохнул и под трепещущий звуки варгана, завел:

– В старые времена не было на свете ничего. Только великий Океан был от края до края и больше ничего не было. Ни зверей, ни птиц, ни человека. Жил Океан один и было ему хорошо.

Как-то раз поднял он голову к небу и увидел там красавицу Луну, которая плыла в окружении звезд. Так круглолица и хороша была Луна, что Океан полюбил ее и сказал:

«Такая красавица мне под стать! Стань моей женой!»

Луна не долго думала: ей давно уже нравился могучий Океан.

Сыграли Луна с Океаном свадьбу и начали жить-поживать. Долго ли они жили вместе, никто не знает. Но любовь великий дар, от любви ожил Океан, закипел новой жизнью. Появились в нем звери и птицы и люди. Все они так и жили в воде, скитались по волнам, на волнах спали, ели, на волнах умирали и обращались в белую пену. Но однажды появился на свет отважный охотник по имени Онек…

Он увидел, что люди устали все время плавать по волнам, и решил изменить судьбу. Рссказал Онеку морской змей, что глубоко-глубоко под Океаном существует суша. Что она твердая и удобная, и на суше можно растить траву и оленей, и строить шатры.

И решил Онек достать сушу, чтоб сделать острова. Но как до нее добраться? Океан очень глубок! Набрал Онек побольше воздуха и нырнул, но не смог добраться до дна – рассмеялся Океан и вытолкнул его наружу.

Снова и снова нырял Онек, но Океан лишь громче смеялся над ним и выталкивал в самое небо. И вот взлетел Онек высоко, под самые облака и что же он видит⁈

А вот что: Луна, жена Океана, целует лучезарное Солнце! Крикнул Онек: «О, серебряная Луна! Помоги мне добыть сушу! Иначе расскажу грозному Океану, что ты целовала Солнце!»

Но Луна рассмеялась в ответ:

– Онек, разве ты не знаешь, что светлое Солнце – мой старший брат? Каждый вечер Солнце уходит в свой чертог, спать, оставляя меня править небом?

И ещё сказала Луна:

– Не печалься. Я видела, как люди страдают и помогу тебе! Завтра я позову мужа. Океан ринется на мой зов и тогда ныряй чтобы схватить немного земли со дна Океана!

– На другой день так и случилось: взошла Луна, протянула свои руки-лучи в серебряных рукавах, и устремился Океан на зов любимой, всей своей силой хлынул к ней. Онек только и ждал этого – набрал воздуха и устремился вниз. Изо всех сил плыл Онек вниз, но грозный Океан понял, что его обманули и ринулся назад. Всей своей мощью налетел на Онека, ударил, смял. Но не уклонился Онек от удара. Из последних сил протянул руку и схватил горсть земли со дна…

В ярости сдавил Океан Онека и вся кровь вылилась из его тела, но не выпустил Онек землю все равно…

Рассыпалась земля и появились острова… а на волнах осталась только морская пена. Вот и всё, что осталась от могущего охотника. И обвилась морская пена вокруг острых скал, обнимая их.

Обрадовались люди и звери, поспешили к островам. Но грозный Океан преградил им путь. Но Луна обратилась к мужу. Она пообещала, что люди будут жить на суше, а умирать придут к нему. И все, кто ушел жить на землю вернуться домой и станут белой морской пеной.

И тогда Океан успокоился и пропустил людей и зверей.

С тех пор, прожив положенный срок, возвращаются люди обратно в Океан, чтобы стать белой пеной и обрести покой. Только Океан все равно злится на людей, за то, что ушли от него на сушу. Вон он бесится и сейчас, сквозь рев ветра слышна его ярость…

И все на миг затаили дыхание и поежились потому, что шаман был прав, и в шатре хорошо был слышен вой Океана. Даже Арису показалось, что это огромное чудовище, которое яростно рвется к ним сквозь буран и вьюгу.

Помолчав, шаман закончил:

– С тех пор, когда приходит время, мы сажаем стариков на льдины и отправляем домой. Мы чтим древний договор, возвращаемся – в объятия Океана, который был началом мира и который станет его концом. Никто не избежит этого – ни новорожденный младенец, ни вождь, ни шаман.

Некоторое время вороны ещё сидели у угасающего огня и слушали рев Океана. Постепенно, один за другим, они начали расходиться. Унау, попрощавшись с дедом, собрала пустые миски и покинула шатер. Старики разложили свои постели, кряхтя и вздыхая улеглись. Погас огонь, только отсвет углей еще некоторое время плясал на стенах. Арис закрыл глаза и подумал, придет ли утром за ним Каену, как обещал.

Но утром Каену прошел мимо, на половину шамана. Никто не заговорил с ним, только Унау принесла еду и постояла рядом.

Арис понял, они боялись прогневать вождя. Он закрыл глаза и решил не подниматься весь день.

6

С тех пор дни потянулись пять дней, ничем не отличимых друг от друга.

На рассвете каждого дня заходил Каену, чтобы перекинуться парой слов с Кукуранау и получить благословение.

Позже начиналась дневная суета. Приходили рыбаки. Приходили женщины и дети. Старики пели и вязали сети. В круге шатров, во дворе варили рыбий клей и сушили ягоды. Чаще остальных приходила Унау. Утром и вечером она приносила котел с горячей едой и незадолго до ее появления старики оживлялись. Арис слышал, не открывая глаз, как они переговариваются. Стоило Унау откинуть полог, лица стариков расцветали улыбками. У Унау для каждого находилось ласковое слово, а сама она источала тепло и свет.

Арис узнал, что ее имя означало «дорожка лунного света на воде». Понять это можно было еще так: значит загадочная, неуловимая. Арис старался не смотреть на нее, хотя каждый вечер, собрав плошки, она оставалась в шатре и слушала вместе с остальными сказки, которые рассказывал ее дед.

Через два дня после визита вождя с ним иногда начал заговаривал кто-то из стариков, но Арис не отвечал – незачем приносить другим неприятности. И оказалось – это очень просто, игнорировать чужие голоса. Потом от него отстали. Потом воспоминания растворились в блаженном забытье. Он бы так и лежал ничего не чувствуя, ни о чем не думая целыми днями. Так было лучше всего. Зачем помнить о прошлом, если там одна боль? Зачем будущее, если оно написано туманом на воде? Но когда его дух почти соскользнул в темноту, что-то потянуло его обратно.

Он не сразу понял, что дело в запахах. Слишком резких – рыбы, что круглые стуки варилась у шатра до состояния рыбьего клея, оленьей кожи, мокрой собачьей шерсти. Но кроме них были и другие. Может быть потому, что никогда прежде он не лежал целыми днями без единой мысли в голове, он не замечал, что, что все вокруг имеет собственный запах, яркий, как картинка? Каждый человек имел свой запах и если он перемещался, то и его запах перемещался с ним и можно было узнать куда тот направляется. Пахли все вещи вокруг. Пол, стены, и очень скоро Арис понял, что различает каждый предмет в шатре по запаху, а потом он ощутил запах, который ветер донес с берега Океана, и понял, это был запах птицы, пролетающей над водой. Он будто увидел Унау и возле нее – еще каких-то женщин и даже различил, сколько их было.

А затем он почуял вождя в окружении мужчин, молодых и сильных. Он почувствовал приход Каену задолго до того, как он вошел в шатер. Арис отвернулся прежде, чем Каену его увидел. Охотник прошел к шаману, за занавеску.

Некоторое время Арис лежал, пытаясь осознать произошедшее. Запахи не исчезли, но стали гораздо слабее. Может быть ему приснилось, что он может ощутить запах куропатки на берегу Океана? Наверное. Если лежать целыми днями не шевелясь, можно сойти с ума. Когда-нибудь Лара придет в себя, нужно быть готовым к этому. Нужно быть сильным. Он снова сел и подумал: может быть пойти и попросить Каену все таки взять его на охоту? И услышал голос шамана, будто он говорил с ним рядом:

– Я понимаю твою тревогу, Каену, но ничего не изменить. Будет все, что должно случиться, иначе быть не может.

– Расскажи мне, что же должно случиться, шаман. Расскажи, что будет, потому, что мне страшно! Мы живем тяжело и трудно, будто мало этого – в начале осени пришла зима. Мы готовились насладиться теплой осенью и приготовиться к зиме, как вдруг небеса закрыли черные тучи и с неба пошел снег. Сперва я думал, что это короткая буря, но вот, уже неделя прошла, и я вижу, снег не уйдет. В стойбище говорят про черную зиму. Что будет с нами? Я боюсь, что племя воронов исчезнет в этом снегу. Скажи мне, шаман, мы умрем?

– Будто ты не знал, что племя воронов уже почти закончило свой путь.

– Что это за новости, шаман⁈ – голос Каену дрогнул, – Прежде ты всегда говорил, что Ворон всегда с нами!

– Океан сильнее Ворона.

Каену проговорил:

– Я не понимаю тебя! Разве Океан хочет смерти воронов?

– Ни Океан, ни Ворон не хотят нашей гибели, но что они могут, если мы сами упрямо торим к ней путь⁈ Слушай меня, Каену, когда-то вороны были многочисленны и сильны. А теперь, когда мы приходим на зимнюю стоянку, мы ставим лишь три шатра – для вождя и воинов, для шамана и стариков, и для детей и женщин. Когда я был ребенком, шатров было не меньше десяти, а мой дед рассказывал, что шатры воронов прежде занимали целую долину.

Шаман вздохнул:

– Сейчас мы кочуем у самого побережья Океана, но прежде, на зиму мы отходили южнее. Туда, где сейчас зимует племя Лиса. Теперь же лисы преградили нам путь на юг, а у берега Океана даже зверю не выжить!

– Но что же случилось? – тихо спросил Каену, – И почему? Почему все так изменилось?

– То, что я сейчас расскажу тебе, Каену, – сказал шаман, – ты никому не должен рассказывать для своей же пользы.

Арис невольно огляделся по сторонам. Старики чинили сети и тихо переговаривались.Пойти и сказать шаману, что он слышит? Некоторое время Арис колебался. Потом остался на месте.

– Ты знал, что род вождей Ворона произошел от того самого Каену, который выжил после черной зимы и дал начало нашему племени? Род вождей никогда не прерывался и вороны жирели и росли пока наши шатры не покрыли почти все побережье. И вот тогда, во времена моего прадеда, вождя Ворона настигла беда. Его дети умерли один за другим от страшных болезней, а затем умер и он сам. Вот так.

– У него не было братьев, а отец уже умер и тогда на сходке вороны избрали себе нового вождя. Им стал старший охотник, Сиукан, хитрый и жестокий, как зверь. Сиукан был плохим вождем и больше думал о том, какой он великий. Он перестал охотиться и заниматься делами племени, а только жрал в своем шатре и требовал, чтобы все ему поклонялись. Ему было мало власти над воронами и он хотел захватить еще земли Лиса. Но как-то ночью задохнулся из-за еды, которая осталась у него во рту, когда он уснул.

– Среди его вещей мой прадед нашел порошок странного цвета. Он дал его собаке и собака умерла точно так же, как и дети прежнего вождя. Все стало ясно, но сделать ничего уже было нельзя.

– Сын нового вождя был воспитан своим отцом. Он был слишком ленив и только похвалялся, что покорит лисов. А племя между тем хирело и слабело. И этот ложный вождь тоже не прожил долго.

– Сын жирного вождя пил много грибного отвара. Грибы ударили ему в голову и он вообразил себя великим воином. Он собрал воронов и пошел с ними на юг. Напал на жилища Лиса и увел в плен женщин и детей. В глупости своей он не знал, что это было малое стойбище. Поэтому потом лисы пришли к нам и перебили больше половины воронов. А вождь сбежал и спрятался.

– Вождь лисов сказал, что отныне лисы и вороны стали врагами. Он ушел, а наш вождь вернулся и сказал, что сражался с нами, хотя все знали, что он лжет. Его посадили на льдину и отдали в дар Океану, а его сын стал новым вождем.

– Но и у него не было ни таланта, ни сил для этого. Голоса предков не учили его и племя уменьшалось, как весенний снег. Потом его сменил его сын. Это был отец Паопону.

– При нем мы еще ставили шесть шатров и могли бы увеличить число воронов, если бы лисы не преграждали нам путь на юг. Но нам осталось только побережье Океана, с этого начался конец воронов и не успел вырасти Паопону, как нас стало вдвое меньше. А скоро не останется совсем, ведь отсюда на зиму даже звери уходят.

– Впрочем, ты и сам это знаешь, ты ведь охотник, – закончил он.

– Значит конец так близко? Этой зимой? А… – тут голос Каену зазвенел от тоски, – а Унау тоже умрет⁈

И тут же, почти громко:

– Нет! Нет, не позволю! Шаман, я встану на лыжи и возьму Унау с собой. Я увезу ее на юг. Может мы проберемся через земли лисов и найдем себе место дальше на юге… шаман, ты можешь поехать с нами и… – он замолчал, – но как же остальные⁈ Давай пойдем к вождю и скажем, чтоб приказал всем собираться! Мы поедем на юг, все поедем!

Каену замолчал и Арис слышал, как он дышит.

– Нам нет места на юге. Дальше, за землями лисов лежит богатый Лесной край, но его занимает племя могущественных колдунов. Нас не ждут там. Наше место здесь, но у нас нет настоящего вождя. Паопону потомок лжецов, трусов и предателя. Если б Паопону был истинным вождем, он бы нашел способ договориться с лисами. Но Паопону даже пробовать не станет. Посмотри на чучело ворона на его голове – сколько в нем гордыни и заносчивости! Саккук, лисий вождь, присылает иногда дары поминаний, но ни отец Паопону, ни он сам никак не ответили ему.

– Что же нам делать? Ведь нельзя… нельзя уничтожить Паопону? Ты же не хочешь этого, шаман?

– Долгое время я тосковал и страдал, – сказал Кукурнау, – шаман не может убить вождя, даже не настоящего вождя. Да и что толку? Без вождя племени не выжить, даже лисы не приняли бы нас, если б мы убили своего вождя и пришли к ним с руками обагренными кровью.

– Я искал ответа и спрашивал у духов, ходил на Ту сторону, в земли предков, но они молчали и ничего не говорили мне. Я отчаялся, но потом во сне ко мне пришел Ворон.

– Что он сказал⁈ – воскликнул Каену.

– Он сказал, чтоб я шел следом. И повел меня за собой и показал молодого мужчину. Он был высок и красив и я сразу понял, что это настоящий вождь. Этот вождь потерял своё племя и Ворон сказал мне:

– Посмотри. Это великий вождь. Он не ворон, но он волк. Его дорога скоро приведет к берегу Океана.

Шаман вздохнул и добавил:

– А потом к нам пришел мужчина, что сидит сейчас в моем шатре.

Некоторое время Каену молчал, затем проговорил:

– Так он станет нашим новым вождем? Этого хочет Ворон?

– Да, – ответил шаман, – этот вождь поведет нас за собой. Я бросил кости погадать на его будущее.

– И что ты увидел?

– Я увидел, что новый вождь свергнет Паопону и сам станет вождем. Он возьмет в жены двух женщин: ту, то привел с собой и Унау.

– Унау⁈ – горестно воскликнул Каену.