Текст книги "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

17.

– Рассказывайте, Арина, – произносит Арбатов спокойно.

Такие, как он, говорят тихо, а слышно их хорошо.

– Что именно?

Нет, я не собираюсь ходить вокруг да около, но проще отвечать на конкретные вопросы, чем распыляться на то, что кажется важным мне, но неинтересно моему собеседнику в принципе.

– С чего вдруг одна из самых верных и преданных жен Петербурга решает собственноручно запачкать своё имя короткой, но громкой интрижкой и при этом бездарно слить многомилионную коллекцию? Ну, узнали вы о неверности Зотова, и что? Не проще ли пойти и мирно развестись?

Арбатов говорит о загуле моего мужа с тем же выражением лица, какое бывает при обсуждении погоды. Пофигистским.

Странно ли это видеть? Нет, не особо. Трагедия произошла в моей жизни, а не в его.

Больше цепляет другое. Начинаешь задумываться, а сколько еще людей вокруг в курсе моих больших и ветвистых рогов? Смеются за спиной? Жалеют?

Злорадствуют? Называют наивной курицей? Ах, нет, удобной женой.

– Проще, конечно, – возвращаюсь к беседе.

Подхватив чайную ложку, бездумно крошу чизкейк на кусочки и размазываю их по блюдцу. Еще минуту назад пирожное выглядело очень аппетитно, жаль, что попробовать его так и не удалось.

– Я так и решила, Руслан Германович, – хмыкаю, вспоминая собственную самоуверенность. – О разводе Роману сказала, как только он... появился дома. Но…оказалось, что слабые точки есть и у меня. Муж не погнушался на них надавить.

– И что же это за точки? – следует закономерный вопрос, небольшая пауза, и следом продолжение. – Только не говорите, что благотворительный фонд?

Арбатов вглядывается в моё лицо, ловит и удерживает взгляд, а затем хмыкает и качает головой.

– М дааа... – звучит его вердикт.

Вижу, что собеседник реально не понимает, почему меня тормозят угрозы мужа устроить проблемы чужим людям. Пусть даже больным детям.

Руслана Германовича сей факт не пробивает.

А я не могу ему объяснить, что слишком близко воспринимаю их боль. Нет не всех детишек подряд, не настолько я дурная. Но тех малышей, чьи личные дела уже больше полугода лежат у меня в столе, изученные от корки до корки, бросить не могу.

Я обещала им участие, я согласовывала план финансовой помощи каждому, я их систематически навещала... и вот так взять и забыть, отвернуться, сделать вид, что... простите, маленькие, теперь не выходит – ну не могу я!

Они – моя ответственность, пусть фактически чужие. А время поджимает. У двоих счет идет на недели, у остальных на месяцы, и от обострения никто не застрахован.

– То есть, Роман развода не хочет?

Новый вопрос вытягивает из трясины переживаний.

– Нет Не хочет.

–А вы?

– Не понимаю. К чему вы клоните?

Хмурю брови, прищуриваюсь, проматываю в голове чуть более ранние вопросы и мои ответы. Стараюсь нащупать подводные камни, но сдаюсь.

– Я же уже сказала, что хочу развода.

– Сказать и сделать, Арина, – разные вещи. По тому, что я пока вижу и слышу, ваше поведение смахивает скорее на действия обиженной жены. Показать характер, подергать Зотова за усы встречами со мной, но остаться в итоге при нем.

«При нём», не «с ним».

Арбатов не смягчает краски. Смотрит в глаза и прицельно бьет по больному.

Наблюдает и снова бьет. Каждой фразой.

Самое ужасное, что его слова не так далеки от правды.

Я действительно не пошла в ЗАГС и не написала заявление. Я вообще ничего не сделала, будто действительно рассматриваю возможность закрыть на случившееся глаза и плыть по течению.

Шумно выдыхаю, тру переносицу и откидываюсь на спинку дивана.

– Дайте мне пять минут, чтобы собраться с мыслями, – прошу и тянусь к стакану с минералкой.

Рука дрожит, когда делаю первый небольшой глоток. Пара капель соскальзывает по подбородку. Смахиваю их пальцами, игнорируя салфетку. Но от платка появившегося перед глазами, так просто отмахнуться не могу.

– Он чистый, – в этот момент рокочущие нотки в голосе Арбатова действуют на нервы как никогда сильно.

Прошивают насквозь.

Вместо того чтобы смотреть на белоснежную ткань, поднимаю взгляд на собеседника и начинаю говорить.

– Про наличие у Романа любовницы я узнала около недели назад, когда он с Кирой попал в аварию, а я приехала к нему в больницу. Явилась, как говорят, в самый пиковый момент. До этого дня ни о чем не догадывалась. У меня и в мыслях не было, что он может... – понимаю, что на эмоциях несет не в те дали, которые важны.

`Обрываю себя и дальше пробую выдавать лишь сухие по остатку факты.

Про Измайлова, засунувшего меня в другую палату и «открывшего» на всё глаза про его навязчивое в последние дни внимание.

Про Киру, которая по словам моего мужа неизлечимо больна, а по поведению живее всех живых.

Про Романа, его угрозы и попытки меня образумить и подвести к мысли, что совсем скоро нас станет трое. Меня заставят воспитывать чужого ребенка как своего.

– Вы говорите, что я ничего не сделала, – продолжаю подбивать итоги. – Верно. В данный момент я не вижу способов, как лавировать. Подавать заявление на развод электронно – а в чем смысл, если Зотов со своей стороны его не подпишет? Ехать в ЗАГС – кто пустит? У меня охрана на хвосте двадцать четыре на семь. Без их ведома дом я покинуть не могу. Они везде и всюду. Нет, я конечно могу прорваться, но знаю, что хода бумаге не дадут. Она затеряется раньше, чем её внесут в реестр.

Арбатов никак не реагирует, но по глазам вижу, что все мои выводы он одобряет.

Интуиция? Физиогномика? А черт его знает!

– Адвокат?

– На какие средства? – невесело хмыкаю. – Роман полностью меня контролирует.

Даже моя зарплата перечисляется на его карту. А все средства от ретро машин идут на поддержание их в технически исправном состоянии, остальное в фонд помощи детям.

– Вы могли бы продать коллекцию. Я предлагал за нее хорошие деньги, но получил отказ.

– Руслан Германович, – улыбаюсь и высоко держу голову, хотя хочется, как маленькой девочке, хлюпнуть носом и пожаловаться. – На коллекции обременение.

Три года без права продажи. Ни целиком, ни отдельными объектами. Сейчас я думаю, таким образом мой дядя хотел подстраховаться и защитить меня. Романа машины никогда не интересовали, а вот их стоимость и продажа сильно. Григорий Иванович это видел, чувствовал.

– Квартира вашего родственника? Ее тоже не продать? – темная бровь мужчины поднимается вверх.

– Четыре дня назад я дала объявления, кажется, везде где только можно.

–и?

– К вечеру того же дня они все исчезли. Через сутки повторилось то же самое. И вчера. Не удивлюсь, если мой ноутбук и рабочий компьютер проверяются.

Устремляю взгляд поверх плеча собеседника, в отличие от меня расслабленно развалившегося на противоположном диванчике, и озвучиваю то, к чему пришла за последнюю неделю.

– Я думала, что быть замужем за богатым и влиятельным человеком – защита.

Теперь понимаю, что нет, ошиблась, это клетка.

Арбатов не комментирует. Щелкает пальцами, подзывая официанта, и просит принести мне еще один десерт и кофе на двоих.

Понимаю, что ждать от него сочувствия – слишком наивно. Такие люди признают только силу, а я в его глазах – слабачка со странными идеалами. Та, кто ставит чужие жизни выше собственных желаний. Ведь будь я эгоисткой, давно бы послала Зотова далеко и навсегда, собрала документы и исчезла в закате, наплевав на угрозы и больных детей.

– Зачем вам любовник, Арина? – спрашивает мужчина, когда мы вновь остаемся одни. – В чем суть провокации?

А черт его знает?

Отомстить мужу его же оружием?

Да.

Подпортить ему репутацию?

Тоже бы не отказалась

Провернуть обман и унизить?

Еще как.

Я добрая и жалостливая к беззащитным и детям. К тем, кто вытирает об меня ноги сочувствия нет.

– Я хочу выставить себя гулящей женщиной, – заявляю четко и с удовольствием ловлю искорки удивления, загорающиеся в графитовых сумерках мужских глаз. —Зотов сказал, что я вернусь в Петербург с «наследником» через четыре – пять месяцев. Получается, что в данный момент я должна быть уже беременна. Так вот, моя связь с другим мужчиной, если таковую все увидят и обмусолят, бросит темное пятно на будущее ребенка. Уверена, Рома не захочет так рисковать. Он сам подаст на развод.

– А если нет?

– Что значит – нет? – теряюсь. В моем сценарии такого развития событий не предусмотрено. – Он должен будет от меня избавиться. По-хорошему, вообще жениться на Кире и растить с ней ребенка. Он же ее любит.

– С чего вы это взяли?

Вопрос удивляет.

– Но как же? – взмахиваю рукой, – он сам так говорил.

– Кому? Вам?

– Э-э-э, нет... ей, – старательно припоминаю подслушанный разговор в больнице.

Меня Зотов всегда убеждал, что не понимает этого чувства и потому словами не

раэбрасывается. Я верила. Впрочем, как всегда.

– Каким образом Роман вами манипулирует? Чем конкретно?

Арбатов, как следователь, ловко играет вопросами. Внимательно слушает ответы. И ничем не выдает своего отношения к услышанному.

– Грозится прекратить финансирование операций четверым малышам, которые находятся в критическом состоянии. Да и попросту закрыть детский дом.

– А то, что он узнает о наших встречах? Что ему помешает оставить вас при себе, но денежный поток обрезать?

– Поэтому... – прикусываю губу и глубоко дышу, собираясь с силами, чтобы впервые использовать манипуляцию, – поэтому я хочу поставить одно условие в нашей с вами сделке. Я подарю вам коллекцию дяди, подпишу договор дарения, а вы дадите мне в долг естественно, под проценты и расписку, пятнадцать, миллионов. Я их верну, обещаю. Как только Роман развяжет мне руки, я выставлю квартиру дяди на продажу и рассчитаюсь.

– Хм.

Руслан Германович выдерживает паузу, за время которой спокойно отпивает кофе и даже что-то просматривает в телефоне. Кажется, он специально накручивает мои нервы на кулак, ожидая срыва.

Сижу как на иголках, но смиренно жду его решения.

– Скажите, Арина, а где вы собираетесь жить и на что, когда Зотов выставит вас за дверь, а от единственной жилплощади вы избавитесь, чтобы вернуть мне долг? Из фонда вас вышвырнут, не сомневайтесь. Им не нужны проблемные сотрудники.

Имейте ввиду, когда ваш муженек начнет мстить, то не остановится ни перед чем. Сглатываю. Об этом я тоже думала. Крутила и так, и этак, понимая, если останусь в Питере, Зотов жизни не даст. Но ведь главное – я получу свободу.

– Всё просто. Вернусь туда, откуда приехала, – дергаю плечом. – Под Тверь. Не переживайте, руки-ноги есть, не пропаду. Учителя требуются всегда и везде. Без работы не останусь.

Ожидаю, что Арбатов скривится, узнав о моих планах, но тот снова никак не реагирует Хотя нет, он подталкивает в мою сторону блюдце с новым куском чизкейка и распоряжается:

– Ешьте. Я пока отойду, нужно позвонить.

Киваю, хотя мужчине мое согласие не требуется. Он пружинисто поднимается и устремляется в сторону распахнутых на веранду дверей.

С мыслью, что кусок встанет поперек горла, как бы красиво арахисовый кранч не выглядел, отправляю лакомство в рот В голове кавардак. Кажется, будто я наговорила много лишнего, но при этом была малоубедительной, не дает покоя.

Понимаю, если Руслан Германович откажется, других шансов противостоять Роману не будет. Придется либо проглатывать то, что подсунет муж, либо бежать и скрываться, предавая детишек.

Только в тандеме с Абратовым есть шанс выжить. Он – не мелкая сошка, величина масштабная. От такого гиганта походя не отмахнешься, не устранишь запугиванием, как любого другого, выбери я в «любовники» простого смертного.

Что же касается испорченной репутации – ничего, как-нибудь переживу. Главное, чтобы в том месте, куда я вернусь, не все были повернуты на отслеживании светской хроники. Иначе... работа ни в школе, ни в детском саду мне не светит:

Впрочем, решать проблемы буду по мере поступления.

Вершитель моей судьбы появляется в тот момент, когда я отправляю в рот последний кусок пирожного. Раньше на нервах не могла есть. Сейчас всё иначе.

Жую и не замечаю. Наверное, из-за сложившейся ситуации нервы стали другие.

Арбатов занимает свое место за столом и только после этого произносит:

– Удивительная вы, Арина Алексеевна, женщина. Вместо того чтобы выслушивать мои условия, умудряетесь выдвигать и навязывать свои.

– Вы не согласны?

Прячу руки под столом, чтобы не показывать, как затряслись кончики пальцев.

– Я этого не говорил.

Признаю, мой собеседник – мастер держать интригу. По лицу ничего невозможно прочесть. В другой ситуации я бы восхитилась, сейчас – не могу.

–и?

Руслан Германович хмурится, внимательно глядя, словно подбирает слова в уме, после чего продолжает:

– Я помогу, но с условиями. И если об этом узнает хоть одна живая душа... поверь.

– Арбатов вдруг переходит на «ты», чем пугает даже сильнее, нежели угрозами, —сделаю так, что ты не обрадуешься. Я – не Зотов, в случае со мной – не поможет никто и ничто.

Богатое воображение тут же рисует огненные всполохи в графитовом взгляде.

Будто не с человеком сделку заключаю, а с самим дьяволом, который обещает адские муки, если оступлюсь.

– Поняла. Какие у вас условия?

Мысленно хвалю себя за то, что смогла произнести слова без запинки. Шальное сердце уже не в груди колотится, а в горло перебралось, отчего и язык немеет, и шея напряжена так, что подклинивает.

– Условие одно, но непреложное. Ты будешь делать все, что я скажу. Без возражений корректировать свой график, приезжать туда, куда попрошу и когда.

Следить, чтобы телефон всегда был рядом... и главное – держать язык за зубами Один твой прокол – и сделке придет конец.

– Я так понимаю, выбора у меня нет? – спрашиваю потеряно.

– Выбор есть всегда, Арина, – отвечает Арбатов холодно. – Но, если сейчас ты пожмешь мне руку, пути назад уже не будет. Сделка состоится.

Замираю. Застываю, разглядывая ту самую ладонь. Широкую, по-мужски красивую, с нитями выделяющихся вен и одуренно шикарными часами на запястье.

Голос разума как-то затихает, зато убежденность в безвыходности ситуации вспыхивает в разы, затмевая сомнения.

Меня не торопят Мужчина ждет. С завидной выдержкой. Невозмутимым спокойствием. И явно обдуманным решением.

Стоит поднять руку, коснуться ледяными пальцами его обжигающе горячей кожи —накрывает ощущением, что попадаю в капкан. Настолько отчетливо это чувствую, что непроизвольно вздрагиваю.

Он сжимает мою руку своей. Не сильно, но крепко. Большим пальцем мажет по центру ладони, вызывая мурашки, а сверху еще второй припечатывает.

Конвульсивно сглотнув, вскидываю голову и ловлю потемневший взгляд с расширенными зрачками и бездонной пугающей глубиной.

Вот она. Сделка с самим Сатаной.

– Не бойся, Арина, – Арбатов четко улавливает эмоции, усмехается и крепче фиксирует ладонь. – Я тебя не обижу... если сама не напросишься.

Становится до ужаса дурно. Спина покрывается коркой невидимого льда подмышки потеют, щеки и уши обжигает кипятком.

– Отпустите... меня, – прошу сипло.

Голос пропадает, в горле пересыхает, но попытку потянуться за водой даже не рассматриваю. Не удержу.

– Отпущу, Арина, – обещает, но вместо этого касается запястья, ведет по нему пальцем, – сейчас уже поедешь, но прежде обсудим планы. Мне нужно, чтобы ты подготовила документы по своим болезным. Тем четверым, кому обещала помощь.

Завтра в обед захватишь их с собой. В двенадцать за тобой приедет машина и отвезет ко мне. Подпишем договор.

А вот и то, что должна выполнять беспрекословно.

Киваю и снова пробую избавиться от захвата. Опять безуспешно. Арбатов лишь сильнее сжимает руку.

– И еще пара моментов... Мои любовницы, Арина, не спят и не светятся на публике ни с кем кроме меня, а потому на период нашего общения... ни с кем никаких связей у тебя быть не должно. Это понятно?

– Да... но если Зотов…

Запинаюсь, ловя вспышку недовольства.

Черт. Я имею ввиду не постель, а вылазки в рестораны, на выставки и прочие мероприятия, в которых муж – любитель участвовать и таскать меня с собой. Но Абратову и это не нравится.

– ЕГО я возьму на себя.

Ответ звучит жестко и бескомпромиссно.

Уточнять не рискую. Возьмет, так возьмет.

Снова киваю.

– Дальше. Никаких выступлений в сети, интервью на телевидении или в прессе без моего ведома. Никаких сторис, фотосессий, болтовни с подружками. Запомнила?

– да.

– Хорошо, Арина. Поезжай... Арбатов сканирует взглядом и, вдруг прогнав с лица тучи, улыбается, – будь аккуратна за рулём. Тебя проводят.

В этот момент атмосфера кардинально меняется. А еще он, наконец, разрывает касание. Дышать становится гораздо легче.

Домой возвращаюсь на автопилоте. Снова под охраной. Но уже не Зотовской, а Арбатовской.

Же-е-есть.

В голове крутятся кадры последних минут разговора, после которых меня отпустили домой, и от этого волоски на коже встают дыбом.

Отпустили.

Слово-то какое.

Кажется простым и безопасным, а на деле... а что на деле, скоро узнаю опытным путём.

18.

– Ты где была?

Зотов налетает с порога, стоит подняться по ступеням и распахнуть входную дверь.

Спасибо, что не выскакивает на улицу и не выдергивает из машины. С тем бешенством в глазах, которое наблюдаю, адекватность Романа близится к отрицательной отметке.

– В фонде, – отвечаю ровно.

Нет, на самом деле я не такая смелая, как, наверное, кажусь со стороны. Просто Арбатов сказал, что возьмет Зотова на себя, и я наивно подумала, будто не увижу ненавистное лицо в ближайшие хотя бы день – два.

Вот и расслабилась заранее. А к неожиданному налету испугаться не успела. Это, конечно, хорошо. Обидно другое.

Так рассчитывала отдохнуть в одиночестве. И такой облом.

– А ты чего дома, а не на работе? – подозрительно кошу на Зотова.

Он в свою очередь осматривает меня. Недоверчиво. С головы до ног. Медленно обратно. Будто вспоминает: в таком ли виде я уезжала утром, или вдруг чего-то не хватает?

– Я еще раз повторяю свой вопрос, – повышает голос. Кажется, моя непробиваемость его сильно задевает – Где? Ты? Была?

Проглатываю совет обратиться к лору, раз со слухом явные проблемы, и копирую его интонацию.

– Я. Была. В фонде.

– Врешь.

– С чего бы?

Да, не была. Но фиг он докажет обратное. Стану упираться до последнего.

На удивление, ложь с губ льется легко. «Отличница» Арина портится на глазах.

Хотя, мне простительно. После того пресса, под которым побывала, общаясь с Арбатовым, нападки Зотова пока мало впечатляют.

Это как с теорией относительности. После личной встречи с Сатаной явление рядового чёрта кажется чем-то заурядным. Подумаешь, рога, хвост и копыта, я только-только из преисподней с кипящими котлами выбралась,.

– Я звонил в фонд. Тебя никто не видел.

– Наверное, потому что первоочередной задачей сотрудников является помощь страждущим, а не отслеживание перемещений твоей супруги. Кроме того, я была там от силы полчаса, а остальное время, – выдерживаю паузу. Зотов напрягается, а я испытываю злорадное удовольствие, хотя им не свечу, – в шиномонтаже. Мне показалось, что заднее левое колесо «гуляет», машину постоянно вправо ведет.

– И что? Помогли? – Роман недоверчиво щурит глаза.

– Представляешь, да. Хорошие мальчики попались. Рукастые.

Боже, никогда не думала, что посещение школьного театрального кружка так пригодится. Вон как муженек слушает и на ус мотает.

– Мальчики, значит. незнакомые.

Фыркаю. Перед глазами вдруг возникает лицо Арбатова. Его нечитаемый взгляд,ленивая самоуверенность и пресыщенная надменность.

– Ну почему незнакомые? Мы познакомились. Один – Валера, другой, кажется. Филипп.

– А шиномонтаж, говоришь, где?

Ох ты боже мой!

– На Говорова, вроде. Лучше у своих архаровцев спроси, они ж вечно у меня на хвосте висят:

Переживаю ли я, что мои слова поедут проверять?

Не особо. На той улице столько шинок, замучаются бегать.

– Видишь ли в чем проблема, Арина, – Зотов делает паузу и чешет бровь, – у моих, как ты говоришь, архаровцев очень не вовремя колеса спустили. Причем, сразу два.

Они тебя потеряли. Неужели не заметила?

Какая милая неприятность.

Обязательно Руслану Германовичу «спасибо» скажу.

Смотрим друг на друга немигающими взглядами. Муж давит, но я справляюсь.

Вскидываю подбородок и отвечаю пренебрежением.

– Я за рулем, Рома, на дорогу смотрю и на всякую ерунду не отвлекаюсь.

– Арина, – злясь, Зотов подступает ближе. Вижу, как играют желваки, как раздуваются крылья носа, как напряжены мышцы плечевого пояса. – Не играй со мной, девочка. Тебе не понравится.

Молчу в ответ. Взгляд не отвожу.

Чем закончится противостояние?

Хрен знает, но прогибаться не стану.

Краем глаза ловлю движение. Роман поднимает руку, тянется к моему лицу, задевает волосы, заправляет их за ухо.

Замираю. Дыхания нет. Я – взведенная пружина.

Звонок мобильного, не моего, разрывает тишину в клочья и гасит напряженный момент.

Зотов чертыхнувшись вытаскивает из кармана не замолкающий гаджет читает имя абонента и меняется в лице.

– Прости, Ариш, важный звонок, потом договорим, – как ни в чем не бывало мажет по виску губами, делает шаг в сторону и тут же отвечает. – Добрый день, Тимур Григорьевич! Что-то случилось?.. Ого, вы правы, неожиданно, но очень приятно Да... да... конечно... займусь этим вопросом немедленно.

С минуту наблюдаю за спиной мужа и анализирую собственные чувства. Рома по-прежнему красив и подтянут но моё восхищение этим человеком бесследно исчезло. Он как яркая картинка. Вроде висит на стене, радует глаз, но исчезни, и я не расстроюсь. Да, буду вспоминать положительные моменты, как иначе, но на этом всё.

Отвернувшись, делаю шаг в сторону лестницы, чтобы подняться к себе и переодеться в домашнее, но меня окликают.

– Ариш, мне срочно надо в Москву. Вопрос касается предстоящих выборов.

Наверное, задержусь дня на четыре, – муж смотрит в глаза, пару секунд будто бы раздумывает, а затем удивляет. – Ты не хотела бы составить мне компанию? Да, я часто буду занят, но время, чтобы мы могли погулять по городу, сходить в ресторан и в театр, обязательно найду. Ты бы могла заняться шоппингом или поездить на экскурсии. Гида подберем, не проблема.

Шок!

Это самое четкое определение моего состояния. Еще бы. Зотов никогда... нет, не так... Зотов НИ-КОГ-ДА не брал меня в поездки. Если не считать одного раза, что был сразу после свадьбы. Позже и сам не предлагал, и мои намеки ловко игнорировал.

А тут... неужели он, правда, верит в семью между нами? После всего, что натворил?

Ненормальный.

По коже проносятся колючие мурашки. Роман смотрит тем открытым взглядом которым смотрел на меня, делая предложение руки... не сердца.

Тогда я думала, что он влюблен.

Теперь…

Грустно усмехаюсь и отрицательно качаю головой. В голове на рипите крутятся такие правильные, но прожигающие болезненными импульсами слова из песни Лепса и Аллегровой

«..Я тебе не верю,

Ты – всё, что было у меня.

Но я тебе не верю.»

– Извини, Рома, не могу, – отказываюсь тихо. При всем негативе, который зародил в моей душе этот человек, в данный конкретный момент, когда он обнажает свои эмоции, я не хочу быть стервой и хабалкой. Пусть он меня растоптал, унизил —уподобляться его скотству не могу. – У меня много работы.

– Отодвинь, – следует бескомпромиссное. – Хочешь, я договорюсь?

НУ да, как я забыла, что желания Зотова всегда должны исполняться по щелчку пальцев? Это отрезвляет.

– Нет, не надо, – говорю жестче. – Завтра назначена встреча с инвестором... и «любовником» по совместительству.

Последнюю часть фразы, естественно, не озвучиваю. Но она настолько кардинально меняет настроение, что я улыбаюсь.

Жуть. Куда катится этот мир?

– Лучше пригласи с собой Киру-работу. Она ж у тебя всегда свободна. К тому же шопоголик и не откажется промотать пару сотен на булавки, – пожимаю плечом и дальше бью прицельно. – А вот я к шмоткам всегда относилась равнодушно. Жаль, Рома, что ты этого так и не заметил.

Теперь всё.

Разворачиваюсь и не торопясь поднимаюсь по лестнице. Мужчина молчит, но я чувствую на спине его взгляд. Острый, немигающий, давящий.

«Сам всё испортил, – отвечаю мысленно, – претензии не ко мне».