Текст книги "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

7.

«Обзаводятся четвероногими питомцами, а детей рожают, – кинуть это в лицо размалеванной брюнетке не позволяет рука мужа, накрывающая мою, сжатую в кулак.

Сука, какая же наглая ссу.

Сидит, скалится, разыгрывая перед всеми невинную простоту, но, заметив телодвижение Зотова, на секунду теряет маску расслабленной невозмутимости. Ее бесит, что мой муж меня касается. И пусть понимаю, что этот жест призван не защитить, а заставить молчать, испытываю некое удовлетворение.

Кушай, стерва, не обляпайся!

– Всему своё время, Кира, – Зотов отвечает, сверкая белоснежной улыбкой. Его ладонь так и не отпускает мою, еще и поглаживать принимается.

Не знаю, что во взгляде любовника читает Измайлова, но я ощущаю, как она сдувается, теряя задор:

– Конечно, Роман, – деланно улыбается. – Просто вокруг столько беременных... а вы уже, если не ошибаюсь, два года женаты.

Обводит присутствующих мимолетным взглядом, ища поддержки.

Находит.

Наш разговор привлекает внимание. Чувствую, что на нас смотрят. Кто-то открыто, кто-то из-под ресниц, незаметно. Наблюдают, оценивают, делают выводы запоминают. Еще бы, такой повод подцепить компромат, а позже, собравшись клубками змей, обмусолить сплетню со всех сторон, перебрать детально каждый жест, взгляд, слово, припоминая всё новые и новые подробности... или придумывая собственные.

Смотрите-смотрите, мне не привыкать.

Не пасую. Подбородок держу высоко. На лице изображаю легкую заинтересованность. Но сдерживаться сложно, особенно тяжело не ерзать и не смотреть в сторону, где сидит давний заклятый враг мужа.

Энергетику Арбатова, сильную, давящую, осязаю на ментальном уровне. Знаю четко – он наблюдает за представлением. Внимательно и вместе с тем равнодушно.

Как делает практически всё. Но его тяжелый темный взгляд ни с каким другим нельзя спутать, он иной. Пресыщенный. Так смотрят люди, имеющие все... и всех, если на то есть желание.

– Мы женаты не «уже», а «всего» два года, – четко разделяет слова Рома, и я хорошо ориентирующаяся в изменениях его тембра, отчетливо понимаю, он злится.

Сильно.

Ну еще бы. Быть в центре внимания, давать интервью и выступать на публику по запланированному графику и заранее проработанной теме он любит. Отбиваться от вопросов с двойным дном – не особо.

А тут любовница отжигает.

НУ ничего, пусть тренируется... будущий депутат, чтоб его.

И он тренируется. Жалит свою пигалицу в ответ.

– У нас, Кира, вся жизнь впереди. Успеем и сына родить... – Зотов выдерживает мимолетную паузу, но и ее хватает, чтобы Измайлова побледнела, – и дочку. Да, милая?

Роман поворачивается ко мне и смотрит нежно, ласково.

Ждет поддержки с моей стороны.

И глазами обещает все кары мира, если я что-то ляпну, не подумав.

Ух, как его пробрало!

– Конечно, милый, – соглашаюсь, растягивая губы в улыбке.

Пожалуй, в такие игры я тоже немного играть умею.

НУ или буду учиться... по ходу дела.

– Если будет мальчик, непременно назовем его Тимуром. Ти-мур-чик, правда, красивое имя? – подмигиваю Зотову и через секунду отворачиваюсь, подтягивая к разговору откровенно развесивших уши слушателей и хозяев вечера. – Звучит же?

Р-р-рычит выдает характер. Или, – продолжаю без паузы, делая вид, что задумалась, и вновь поворачиваюсь к мужу, – давай лучше назовем сына Русланом. Руслан Романович. Идеально, согласись? И намного лучше Тимура. Да, Тимур нам определенно не нужен.

Экспромт удается.

У Зотова только что желваки на щеках не перекатываются, но напряжен он основательно. Об острую линию скул порезаться можно.

А ты как хотел, Ромочка? Чтобы ты со свое шл”шкой меня с грязью мешал, а я улыбалась и добавки просила?

Нет, не выйдет.

Если будем «пачкаться», так уж все вместе.

Чего не ожидаю, так это того, что тема обсуждения имен найдет жаркий отклик со стороны остальных. За столом даже некий спор возникает, но апогеем становится реплика соседки Романа справа, женщины лет шестидесяти с небольшим.

– Ох, согласна, Ариночка. Руслан – прекрасное имя. Звучное, волевое. А вы знаете, что оно обозначает льва? Царя всех зверей. Да-да-да, мои дорогие. У меня дед был Руслан. Ох, какой мужчина. Настоящий полковник. Статный, мужественный. Хотя зачем далеко ходить? Посмотрите на Руслана Германовича, – холеная ручка красиво направляет взгляды всех без исключения присутствующих в сторону Арбатова, – вот он у нас, красавец. Истинный мужчина. Лидер. Глаз не отвести.

Боже. В какой-то момент ожидаю, что у Зотова из ушей пар пойдет, потому что скрип зубов я слышу отчётливо.

Но страха за свою выходку нет, зато смех еле сдерживаю.

Неплохо вышло. Вот и враг мужа пригодился.

Если честно, про него не думала, когда имя ребенку предлагала. Ляпнула наобум.

но попала в яблочко. Пусть немного, но характер показала.

Удобная жена, Рома?

Ага-ага, жди больше.

Еще спустя полчаса, когда мужчины уходят на перекур, а женщины перебираются в гостиную, отлучаюсь в уборную. От бесконечных улыбок сводит скулы, да и головная боль опять напоминает о себе легкой пульсацией. Хочется немного перевести дух и расслабиться.

Не позволяют.

Кира походкой королевы подходит к зеркалу, возле которого я споласкиваю руки, и, достав ярко-красную помаду, обновляет макияж.

– Слушай ты, мышь бледная, это что за представление за столом было? – бросает она в никуда. – Оскорбить меня решила? Думаешь, Рома тебе спустит с рук мерзкую выходку? Зря надеешься, женушка, – выплевывает последнее слово. Вот только верится с трудом, что оно ей не нравится. Уж скорее Измайлову зависть берет, что не она этот титул принадлежности Роме носит. – Он сегодня ко мне поедет, ясно тебе? И уж я его научу, как болтливых баб нужно в узде держать.

Пока Измайлова упражняется в колкостях, продолжаю медленно споласкивать руки.

НУ раз хочет дама выговориться, пусть. Зачем больному человеку отказывать? Тем более, самой в ее наглые глаза посмотреть хочется.

Совесть там найти... или хотя бы ее зачатки.

А вода успокаивает, да, мысли упорядочивает.

– Ну, во-первых, девушка с рыжими волосами априори не может быть бледной молью, – произношу медленно и с ухмылкой, а-ля, какая ж ты, Кира, дура недалекая, когда она замолкает.

Судя по заалевшим щекам, любовница мужа посылом проникается.

– Вот-вторых, ты-кать мне не надо. У меня имя есть. Арина Осипова. Если память подводит, могу подарить визитку. Или у МОЕГО мужа попроси, когда увидитесь, —трачу массу сил, чтобы не показать, как меня потряхивает от стервы, но ура! Ура!

голос звучит ровно. – В-третьих, быть женой почётно. Даже, если муж – мудак, жена всегда остается женой. А подстилка – шлюхой. В-четвертых, буду рада, если Рома останется, у тебя. Честно. Хотя бы высплюсь нормально. Ну и, в-лятых, Кирочка, кичиться тем, что ты выполняешь роль девки для утех, так себе удовольствие. Еще и временное. Разводиться-то Ромчик со мной не хочет.

Ожидаю, что Измайлова взорвется, ринется мне волосы выдирать или драться полезет. Но нет, дамочка тоже не промах.

Она демонстративно кладет руки на талию и натягивает ткань широкой шифоновой юбки так, чтобы её уже слегка округлившийся животик был хорошо виден.

– Я – мать Роминого наследника, дура! А ты – лимита подзаборная. Если бы не твой чокнутый дядька, известный своими автомобилями на всю страну, Зотов на тебя даже бы не взглянул. Кстати, а почему у тебя не его фамилия? Неужели Ромка зажал?

Киваю. Верно. Если бы не приехала в Питер, с будущим мужем точно бы никогда не встретилась. Разный статус у нас был, и ноль точек пересечения.

А что фамилии касается, я сама решила оставить свою. Как память о родителях и о дяде, подарившем новую жизнь.

– Кира, а ты точно неизлечимо больна? Может, притворяешься? Что-то слишком шумно и нагло себя ведешь с той, кому собираешься в будущем доверить сына, —слова сами слетают с губ, но я о них не жалею.

Подставлять правую щеку, когда ударили по левой – нет, не согласна.

А вот на реакцию посмотреть хочется.

8.

– Не лезь не в своё дело, Осипова, – Измайлова с ехидством выплевывает мою фамилию, явно желая ужалить побольнее. Но в итоге жёстко бьет иными словами.

– Моя болезнь – не твоя забота. Лучше домой вали, пироги пеки, раз на большее не способна.

Рукой проводит по животу, а меня будто током простреливает.

Не способна.

Не способна?

Однажды я думала иначе, но…

– Какой бы мерзкой ты не была, я желаю тебе и твоему ребёнку здоровья. Ему, —киваю на её живот – нужна настоящая мать, любящая, а не та, которую принуждают. И с Ромой я всё равно разведусь, даже если он против.

Усмехаюсь, глядя в обескураженное лицо любовницы мужа. Кажется, она не ожидала от меня подобных откровений. А мне... мне нафиг не сдались все эти игры богатых извращенцев, обесценивающих понятия семьи и верности.

Она думает, что я за Зотова цепляюсь? Дурочка!

Да я бы за полчаса собрала вещи и сбежала от него подальше, был бы шанс. Вот только не отпускает. Ещё и охрану приставил.

Думал, наверное, не замечу.

А я заметила.

Я теперь много всего подмечать стала. Только с болезнью Киры не до конца разобралась.

Кто-то из двоих врёт, это точно. Но врёт гениально, словно сам верит в озвученную ложь. Но кто? Зотов? Измайлова? Теряюсь.

– Врешь. Отказаться от Ромки добровольно? Не верю, – кривит губы брюнетка. – Да ты себе даже не представляешь, кого я ради него бросила, когда узнала, что он жениться надумал.

–А мне и неинтересно, – обрываю её пламенную речь. – Пойми одно и до своего любовника донеси, раз он меня не слышит. Я брезгливая. И я – собственница.

Поэтому всё в этой жизни делю на своё и общественное. Так вот Рома…

Хмыкаю и не договариваю.

Измайлова же дама с образованием. Как-никак целым рекламным отделом заведует в «Алмаз-Х». Должна догадаться, чем моя фраза заканчивается.

– Стерва, – доносится шипение в спину, когда покидаю санузел.

Не реагирую и тихо прикрываю за собой дверь.

«Стерва» – миленько. Всё лучше, чем «бледная мышь».

– Ты где пропадаешь?

Успеваю пройти несколько метров по коридору, свернуть в фойе перед гостиной, где остались кудахтать женщины, как чужие руки хватают меня за локти, дёргают в сторону, разворачивают и пригвождают спиной к стене в небольшой нише.

– Да что за привычка без спроса меня лапать! – рычу, вскидывая голову, и упираюсь в тёмные глаза Измайлова. – Отойдите от меня и уберите руки.

Отталкиваю от себя наглые конечности.

– Тон убавь, или хочешь, чтобы у нас появились зрители?

– Я хочу, чтобы вы от меня отстали, – четко проговариваю своё пожелание, но громкость снижаю.

Владислав, к сожалению, прав. Сегодня уже достаточно побыла в центре внимания.

Еще не хватало, быть застуканной в закутке наедине с компаньоном мужа.

Хотя.

Да ну бред.

Рома не поверит. А мне с этим типом даже рядом стоят неприятно.

– Что вам опять от меня нужно?

Взять себя в руки получается сложно. Напор Измайлова пугает.

Умом понимаю, маловероятно, что этот человек сделает мне что-то ужасное в общественном месте, а словесной грязи за сегодня наслушалась столько, что уже вряд ли что-то проймет. Однако, в его обществе откровенно неуютно.

Скользкий он какой-то.

– Мне нужно всё то же! Чтобы ты не провоцировала мою сестру. Вела себя тихо, культурно и мило, как и положено жене уважаемого человека. А ты с какого-то чёрта лезешь на рожон. Зубки показываешь.

Ну надо же! Левый мужик меня сегодня ещё не отчитывал.

– Вам-то какое до меня дело? – логично огрызаюсь. – Идите и свою Киру угоманивайте.

– Мне до тебя есть дело, – осаживает резко.

Делает полшага вперед. Сокращает расстояние до невозможно близкого. Нависает.

Тянет руку к моему лицу.

Напрягаюсь и вжимаюсь в стену.

– Арина, ты…

– Госпожа Осипова, хорошо, что я вас встретил перед уходом, – ничего не выражающий голос со стороны гостиной заставляет вздрогнуть и перестать с ужасом глядеть на Измайлова.

Но тот и сам понимает, что момент наедине упущен, отступает. Как и я, Владислав поворачивается к неторопливо приближающемуся к нам Арбатову. Пытается скрыть недовольство, но до конца не справляется. Не знаю, как Руслан Германович, а я легко ловлю его негатив.

Впрочем, взаимоотношения этих двоих меня совершенно не заботят. Как и оба мужчины по сути. Один бесит, потому что стал слишком наглым и навязчивым.

Второй – потому что раздражает мужа, а я за два года привыкла разделять его точку зрения.

– И по какому же поводу, господин Арбатов? – за несколько секунд, которые мужчина тратит, чтобы сократить расстояние, успеваю взять себя в руки и нацепить на лицо маску спокойствия.

– Мой секретарь сегодня утром отправил вам на почту письмо. Очень надеюсь, что оно не затеряется среди спама и мусора.

Выдав эту незатейливую информацию равнодушным тоном, Руслан Германович разворачивается и направляется к выходу из дома Семеновичей. Лишь только в этот момент замечаю, что прекрасная нимфа, составлявшая ему пару на сегодняшнем вечере, уже топчется на пороге.

– Не затеряется, – произношу негромко, больше себе, чем широкой спине, и, пользуясь моментом, тоже покидаю фойе.

Я не полная дура, прекрасно понимаю: Арбатов подошел намеренно. Хотя при этом Измайлова напрочь проигнорировал.

Зачем? Почему?

Думать еще и об этом не остаётся сил.

9.

Кортеж из двух машин, нашей и охраны, въезжает в распахнутые кованые ворота загородного имения и тормозит на полукруглой, вымощенной брусчаткой парковке.

Не дожидаясь помощи водителя, открываю свою дверь и выбираюсь на улицу.

Слышу хлопок и, обернувшись, замечаю, что Зотов повторяет всё то же самое.

– Ты разве остаешься? – интересуюсь, когда, отдав короткое распоряжение подчиненному, муж направляется следом за мной в дом.

Еще вчера днём этот вопрос показался бы мне неуместным, но не теперь. За сутки слишком многое изменилось.

Близкий человек превратился в чужака, чьи поступки я не понимаю и не хочу понимать. Он унизил меня, опошлил наш брак, но вместо того, чтобы извиниться, пошел дальше – выдвинул сумасшедшие требования, уверенно полагая, будто я всё проглочу. Покапризничаю для вида и смирюсь.

Право слово, смешно. До горечи. Потому что выходит: не только я не знаю своего мужа, но и он не знает меня.

– А куда я по-твоему должен отправиться на ночь глядя из собственного дома?

Сиплый голос дергает за нервы и заставляет напрячься.

Хмыкаю и качаю головой.

– К любовнице, Ром. Но, если хочешь, мы можем, пока не развелись, продолжать звать ее работой. Работа-Кира – и всем всё понятно.

Честное слово, если бы Зотов уехал к Измайловой, мне было бы легче. Вот такой парадокс. Рядом с ним теперь душно. Даже смотреть в его сторону не хочется.

Роман не отвечает, да и у меня желания продолжать разговор нет.

Захожу в дом и первым делом скидываю босоножки на высоком каблуке. Ноги, почувствовавшие комфорт, устало гудят. Несколько раз поднимаюсь на носочки и опускаюсь, чтобы размять стопы, и беру направление в кухню. Прежде чем подняться в свою новую комнату, решаю захватить с собой стакан воды.

Усталость дикая. Одна радость, бесконечный дурной день вот-вот закончится.

– Арина, подожди, – муж перехватывает за руку, обрывая моё движение, и разворачивает к себе. – Думаю, тебе нужно выпить. Ты слишком напряжена.

Тянет меня в сторону бара.

– Это что? Своеобразное успокоительное, после которого ты начнешь меня распекать за то, что я твою шл”ху обидела? Нет, спасибо, обойдусь, – выкручиваю запястье, чтобы Зотов освободил. – Я устала и хочу спать. Отпусти.

Впервые за все время его прикосновения мне не нравятся. Не хочу его рук на своем теле.

Но вырваться не могу. А еще он меня напрягает, потому что смотрит странно.

Рома ловит мой взгляд, внимательно изучает... и отпускает.

– Хорошо. Спать, значит, спать. Утро вечера мудренее. Поговорим завтра .

Спать? Он... он что? Собирается со мной спать?

Видимо, на моем лице отпечатывается такой ужас, что Зотов отводит взгляд. Потом ухмыляется:

– А в чем проблема, Арина? Ты – моя жена, я – твой муж. Всё по-прежнему. То, что тебе стало известно про Киру – ничего между нами не меняет. Я был с ней и раньше, а потом приходил к тебе. Просто тогда ты не знала. Так что, считай, ничего не изменилось.

Ничего не изменилось?

Серьезно?

Смотрю на него, как на пришельца с двумя головами.

Какая мерзость.

– Даже не думай, – еле слышно ворочаю пересохшими губами и отступаю к лестнице.

Черт с ней, с водой. Из-под крана попью, не отравлюсь. Не могу больше находиться в одном помещении с Романом, хочу поскорее убраться.

Радуюсь уже тому, что Зотов за мной не идет, а остается в гостиной. Неторопливо шагает к дивану, стягивает галстук и бросает на него, а после направляется в сторону бара.

Ну да, отчего бы не расслабиться. У него же всё прекрасно. Это у меня жизнь с ног на голову перевернулась.

В нашу спальню залетаю на несколько минут, только чтобы снять платье, накинуть халат и взять сменное белье. Оставаться надолго в ней не планирую. В гостевой первым делом запираю дверь и иду в душевую.

Срочно требуется смыть с себя всю грязь, в которую с какой-то маниакальной упертостью весь день окунал Зотов. Хорошо окунал, потому что вот сейчас реально довел до точки.

Забираюсь в кабинку, включаю воду, горячую настолько, чтобы вытерпеть жар, хватаю гель, мочалку и начинаю себя тереть. Сначала спокойно, потом сильнее, и еще сильнее.

Наступает откат. Я остервенело скребу себя, скоблю и царапаю кожу, словно так могу стереть вонючую мерзость, в которую меня макнули головой, и реву.

Реву со всхлипами, а потом навзрыд. Захлебываюсь слезами, переживая разочарование и предательство.

Перед глазами проносится вчерашний день, сладкая парочка, их поцелуи, угрозы мужа, ненависть Измайловой, ее беременный живот.

Какая мерзость, грязь, фальшь.

В какой-то момент силы покидают, и я просто опускаюсь на поддон, поджимая под себя ноги. Сколько так сижу, позволяя слезам беспрепятственно катиться по щекам и смешиваться с каплями воды, не знаю. Выбираюсь, когда понимаю, что всё, батарейки сели. И если не выйду, так и усну в позе эмбриона.

Чтобы встать на ноги, не поскользнуться и не упасть, принимаю просто-таки титанические усилия. Обматываю тело простыней и медленно ковыляю к кровати.

Засыпаю, как только голова касается подушки.

Просыпаюсь от грохота. Дверь под ударом то ли ноги, то ли плеча Зотова проламывает часть откоса коробки и отлетает в стену.

Муж приближается и опускается на кровать, притягивая к себе.

– Тише, Ариш, тише... все хорошо... тебе просто дурной сон приснился... сон слышишь... всё будет хорошо, тш-ш-шшиш, родная.

Что? О чём он говорит? Какой сон?

Сознание еще покрыто хмарью, доходит с трудом.

– Ты плакала. Через дверь всхлипы услышал.

Хмурюсь, тянусь потереть глаза. А щеки действительно мокрые.

Гад! Вот до чего довел. Уже и во сне покоя нет.

– Уходи, – сиплю.

Не могу его видеть. Не хочу.

– Арина... посмотри на меня, – голос глухой, но требовательный..

Не подчиняюсь. Мотаю головой. И руки его от себя отодрать пытаюсь

Не выходит. Он сильнее.

– Ты почему в мокром полотенце лежишь? Заболеть решила? – переключается на иное. – Снимай немедленно.

Рывком приподнимает и сдергивает ткать в пару движений.

Снова сопротивляюсь.

– Не трогай меня! – бью по рукам. – Нет! Не трогай!

Тошно. Гадко.

– А ну успокойся! – встряхивает.

Дергает за волосы, несильно, но голову я запрокидываю. Пользуется моментом.

Мгновение, и его губы обрушиваются на мои.

От неожиданности приоткрываю рот, позволяя его языку хозяйничать. А через секунду накрывает понимание, что он вот также целовал её... а теперь меня.

Брезгливость прошивает разрядом. Фу! Нет.

Отбиваюсь, верчу головой, отбрыкиваюсь, пытаюсь увернуться, но он не даёт.

Держит крепко. Руки в запястьях фиксирует. Как игрушкой вертит.

Задыхаюсь, мычу, ужом извиваюсь, пытаясь отпихнуть.

Отрывается, только когда с силой прикусываю зубами его нижнюю губу.

– Не надо, пожалуйста, – сиплю, пару раз глотнув так нужный воздух.

Снова в грудь толкаю.

Прищуривает бешеные глаза и головой качает.

– Надо, Арина. На-до. Не отпущу.

Зотов опрокидывает меня на кровать, одной рукой зажимает над головой запястья, второй ведет вдоль тела вниз.

Замираю.

Он же не станет?

Нет! Не станет.

Просто попугает и отпустит... правде же, да?

Н-нет?

– Не надо так, Рома.

Вырываюсь, когда накрывает понимание, что он не шутит. Отбиваюсь, визжу, царапаюсь, пытаюсь его скинуть.

Господи, ну не может же он меня... после нее.

Грязь. Какая же грязь.

– Рома, пожалуйста... не надо... Рома... – шепчу.

Мне не стыдно за слезы. Я готова молить и уговаривать. Только бы отпустил.

Голова кружится. Знобит и колотит. Если он не остановится, я..

– Я твой муж, Арина. А ты моя жена... всё будет хорошо.

Снова целует не замечая, что я не отвечаю, что всё равно продолжаю сопротивляться. Что бесконечно повторяю одно и то же, как молитву.

– Рома, не делай этого... пожалуйста... не надо, Рома... пожалуйста.

Не слышит Меня не слышит:

Есть только он и его желания.

Их он исполняет. Берёт своё. Ломает. Подчиняет.

Отворачиваю голову, чтобы не видеть его лица. Это лицо не мужа, маска предателя. Страшного человека, которого я не знаю. Не с ним я знакомилась у дяди на вечере, не в него влюблялась, не ему говорила «да».

Плачу беззвучно. Слезы стекают по вискам, когда тело прошивает болью. Не физической, нет. Физически меня будто нет. Ничего не чувствую. Больно эмоционально.

Я просто растоптана его поступком. Убита наповал.

Сколько всё длится, не знаю. Не воспринимаю действительность. Не анализирую.

Не думаю. Не оцениваю. Не существую.

– Арина, запомни, ты моя, – заявляет чужак через какое-то время. Он поворачивает к себе мое лицо и пытается поймать взгляд. – Никакого развода не будет. Я тебя не отпущу, поняла?!

Слова звучат жестко. Роман тянется к губам. Наверное, хочет поцелуем заклеймить и поставить точку. Не выходит. Меня скручивает Желчь поднимается по пищеводу. Рот наполняется вязкой слюной и горечью. Прикрываю рот рукой, почти сваливаюсь с кровати и на подкашивающихся ногах спешу в санузел.

Успеваю вовремя. Рвет нещадно. Мне так дурно, что все мысли о произошедшем уходят на задний план.

Как умываюсь, пью всунутую в руки воду и добираюсь назад до кровати – не особо осознаю. Мыслей нет. Сил нет. Чувств нет. Даже то, что Роман не уходит, а ложится рядом и к себе на грудь притягивает, уже не заботит.