Текст книги "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ)"
Автор книги: Рина Беж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
33.
РУСЛАН
Не помню, когда в последний раз так сильно приколбашивало и до одури тянуло смолить. Именно смолить, одну за одной, взатяг, чтобы кончик сигареты с шипением вспыхивал и плавился, а легкие наполнялись едким дымом и смолой.
Наверное, даже в армии, когда наша машина наехала на мину, и шансы выжить были, не сказать, чтобы велики, так не дрейфил, как в тот момент, когда ответил на звонок Арины.
Еще не слыша ни звука, нутром почувствовал, что нездоровая ерунда творится. А уж когда испуганное дыхание уловил, а следом не то всхлип, не то визг Осиповой, перемкнуло.
Кольнуло.
Ощутимо. Болезненно.
Закоротило так, что пошевелиться не мог.
Сидел.
Слушал.
Дышал или нет – не знаю. Только за грудной ломило. Невыносимо.
И стрелки часов так громко... тик... тик... тик.
Какие часы? Откуда? Да хрен знает. Вроде те, что на стене висят, почти бесшумные, но в тот момент я их слышал. Отчетливо, как и дыхание Арины.
Каждый шажок секундной стрелки, как игра в русскую рулетку.
Тик... её вдох.
Тик... её выдох.
Тик... её вдох.
Тик... ну давай же!
А на кону.
Девчонка, обычная девчонка, которая не особо много что в этой жизни видела. И в это время она, сидя в железной неуправляемой коробке, мчалась на встречу к старухе с косой. А единственной преградой на смертельном пути стоял он, ее идиот-муж Зотов.
Кажется, впервые я болел за то, чтобы у этого парня все получилось правильно.
Чтобы он одержал победу. Чтобы он выстоял и доказал, что настоящий мужик со стальным стержнем.
– Руслан, что там?
Вопрос Самкова услышал словно фоном, увидел, что друг подскочил с места и рванул ко мне... а ответить.
Сил хватило только чтобы включить громкую связь.
Я, адекватный мужик, скептик в сотом поколении, до усрачки боялся вымолвить хоть звук, чтобы не ляпнуть ничего под руку тому, кто в этот момент сидел за рулем. Это сейчас понимаю, что глупость. А тогда... я бы и в черта, и в дьявола, и в святую деву Марию поверил, если бы они могли им помочь.
Звонок Арины многое скорректировал. Заставил не то чтобы прозреть, но однозначно расставил приоритеты. Показал, что важное, а что так... наносное.
А еще я раз и навсегда уяснил для себя, какой звук самый страшный на свете.
Это не испуганный визг Осиповой.
Это не мат Зотова, не справляющегося с управлением.
Это не скрип сминаемого железа.
Это не глухой удар.
Это ТИШИНА.
Полная. Жуткая. Мертвая.
Она наступила за какофонией шумов.
И оглушила.
Такую сцену зачастую показывают в фильмах про войну Героя оглушает разорвавшимся поблизости снарядом. Он вертит головой, оглядывается, но ничего не слышит кроме пугающего монотонного свиста-гула на одной ноте.
Вот и я, как тот солдат, был полностью дезориентирован. Вроде сидел в собственном кабинете, а мысленно в машине. Вместе с ней.
– Спокойно, приятель, спокойно.
Только когда Миха перехватил мой кулак и заставил его разжать, чтобы стряхнуть осколки стекла, некогда бывшие стаканом с водой, смог сморгнуть пелену.
– Сейчас Эльзу позову, пусть перевяжет, – выдал друг уносясь в сторону приемной
– У тебя кровь шпарит.
Отмахнулся на автомате.
– Ерунда.
Медлить было нельзя, предстояло действовать. Четко, продуманно, оперативно. С холодной головой и без эмоций. Последние гарантированно являлись лишними.
Ия действовал.
Поднял на уши всех.
Короткий негромкий стук в дверь и появившаяся следом голова Сергея отвлекают от едких воспоминаний.
Моргаю несколько раз, оставляя прошлое прошлому, и сосредотачиваюсь на настоящем. Я в клинике. Вместе с Ариной. С ней всё в порядке.
– Руслан Германович, готовы результаты экспертизы. Вы просили сообщить, как только у нас будут данные, – тихим шепотом докладывает телохранитель Арины.
Да, я его оставил на месте после некоторых размышлений, хотя желание убрать с глаз долой, как и остальных провинившихся, было огромное.
Но Савин сам попросил дать ему второй шанс. Даже то, что пару раз словил от меня по почкам и по роже за херовую работу, стремление не отбило. Ходит теперь, красавец, сияет разбитой скулой под дверью Аринкиной палаты, зато смотрит в оба глаза и посторонних отгоняет, как цербер.
Такие тут тоже попадаются. Платная клиника, закрытая часть здания. Ан нет.
Репортеры же, как ужи, везде горазды проскочить в поисках сенсации. Но урок от охраны Зотова мои хлопцы усвоили четко. Белые халаты у них теперь на особом контроле.
– Сейчас выйду.
Бросаю взгляд в сторону кровати, где отдыхает Осипова, и поднимаюсь с дивана.
Вторые сутки тут. Врачи говорят, она в порядке. Небольшое сотрясение и ушибы. В ребрах даже трещин нет, отделалась легко.
Сам это понимаю, но потом вспоминаю бурые кровоподтеки на теле и в височной части черепа и скручивает за грудиной. в общем, пусть тут лежит под наблюдением, нечего домой спешить.
– Что с машиной? – интересуюсь, пожимая руку Виктору, своему начбезу, выходя в коридор.
Забираю у него пластиковую папку с результатами обследования убитого в хлам японца и пролистываю до слова «Заключение».
– Как мы и думали. Кто-то перерезал шланг. Но аккуратно. Делали так, чтобы казалось обычной поломкой.
– Отпечатки?
– Нет. Чисто. В перчатках работали.
– Что по лихачу на приоре? Ж"пой чую, что не просто так он их подрезал.
– Видео с камер наблюдения сняли. По всему чувак реально подставлялся. Он прямо от ворот клиники машину Арины Алексеевны вел. А на пустой трассе уже стал действовать.
– Значит, конкретно ее заказывали.
– Так и есть. Рассчитывали организовать несчастный случай, но с летальным исходом. Женщина за рулем, экстремальная ситуация, сам понимаешь. Тут бы и машина с охраной вряд ли помогла, если бы началась паника.
– Единственное, что они не предусмотрели – это Зотова, – озвучиваю уже и так понятный факт.
Мурин просто кивает:
– Точняк.
– По всему выходит, что Ромашка, сам того не ведая, ее спас. Хоть где-то повел себя мужиком, думающим правильной головой, – цыкаю, потирая колючий подбородок. – Кстати, что там с ним?
– Операцию провели успешно, но состояние всё равно критическое. Серьезная черепно-мозговая травма. Он сейчас в коме. Врачи от прогнозов пока открещиваются.
– Ясно. Значит, ждать.
– Ага. Ты ж знаешь, у них на любой случай один ответ. Ждите. Ждите. Ждите, —Мурин кривит губы, будто собирается сплюнуть, но потом осмотревшись берет себя в руки.
Не любит он больнички. Ох, не любит. Хотя их никто не любит, уж если на то пошло.
– Я пока тут побуду, – киваю в сторону палаты Осиповой. – Уверен, сегодня она не усидит, рванет к Зотову, как проснется. Хочу сопроводить.
– В реанимацию же не пускают, – понимающе ухмыляется начбез.
– Всегда бывают исключения, – отзеркаливаю его оскал.
Тем более, только таким обещанием я вчера убедил Арину заснуть, а не скакать козой по больнице и не ждать под дверью окончания операции.
Когда этой деятельной язвочке что-то нужно, она танком напролом прет, отстаивая свое мнение. Куда только страх и чувство самосохранения девается – один черт знает.
– А не проще ли нам этого Зотова того... – Виктор демонстративно почесывает большим пальцем шею. – Все равно ж ты девчонку уже не отпустишь. А тут вроде как.
– Нет, – отмахиваюсь от предложения. – Она к нему и сама не вернется. Зотов свой шанс просрал. Капитально.
– Уверен?
– В ней? Да.
– А в себе? – рискует здоровьем Мурин.
– Вить, вали уже работать. Тоже мне, мозгоправ выискался. Водилу с приоры ищите. Он уже сутки на свободе гуляет. Непорядок.
– РУС, не наглей. Парни и так без сна и отдыха шерстят город и область. Найдем и исполнителя, и заказчика. Слово даю.
В этом не сомневаюсь. Мур носом землю перероет, но найдет:
В палату возвращаюсь со стаканчиком кофе. Не сказать, чтобы он был вкусным, но пить можно. Это главное.
– А мне такой же можно? – хриплый голосок заставляет вскинуть взгляд.
Оказывается, Арина уже проснулась. Судя по помятому лицу, совсем недавно.
– Доброе утро, – добавляет негромко.
– Двенадцать уже. Для утра поздновато.
Ее смущение настолько вставляет что не сдерживаюсь и подкалываю, наслаждаясь румянцем.
Моргает. Дергается, чтобы проверить время. Вспоминает, что телефона нет, разбился, замирает.
– Держи, – протягиваю свой напиток и, затаив дыхание, как притаившийся в засаде охотник, наблюдаю, что будет делать жертва.
Возьмет или нет?
Как долбанный тест на совместимость. Очередной за*б в моей голове. Никак иначе.
– Спасибо, – забирает, пригубляет, но тут же спохватывается, – а как же ты?
– Мне сейчас парни новый сделают. Пей, – успокаиваю ее.
Не знаю, улавливает ли она то, как ко мне обращается. Я моментально. Однако, оскал сдерживаю. Не хочу пугать и акцентировать внимание.
Но вот такой ее шажок навстречу, пусть неосознанный, впитываю и кайфую.
Мне заходит.
Она вся, сонная, взъерошенная, пугливая, заходит.
Врут те, кто говорит, что мы, мужики, делим баб на блондинок, брюнеток и рыжих.
Полная туфта. Фуфло.
Всё намного проще.
Есть давалки. Те, кто за деньги и брюлики легко раздвинет ноги. И есть девушки. Те, кто за один намек на подобное врежет по роже, даже если предложивший «отдохнуть» мужик будет на две головы выше и раза в три шире в плечах. На этом всё.
Арина как раз из последних.
Охренительная девушка с железобетонными принципами.
Я заметил ее, когда вернулся в Россию после полугодового отсутствия. Знающие люди, естественно, заранее донесли, что Зотов женился. И как ни странно, не на Измайловой, а на какой-то непонятно откуда взявшейся приезжей девчонке. Ну, женился и женился. Мне не особо было интересно. Так, принял к сведению и забыл.
До поры до времени.
Пока на одном из вечеров, как обычно скучных и чванливых, не вышел на балкон чтобы покурить, и не застал занимательное шоу, происходящее прямо под носом сынок Миронова, вымахавший под два метра и из-за стероидов раздавшийся в плечах, как горилла, приставал к какой-то девахе. Наступал на нее, протягивая лапы, мурлыкал комплименты и откровенно соблазнял бабками отца, что они непременно «хорошо проведут время наедине».
Честно, был уверен, что вечер у парня реально окажется жарким.
Почему нет? Молодой, смазливый, богатый. Девяносто процентов свободных телок вцепились бы в заманчивое предложение руками и ногами, да и не свободные, думаю, не отказались бы рискнуть.
Та мелкая рыжая кнопка поступила иначе.
Стоило Миронову коснуться ее задницы и прижать к себе ближе, самодовольно облизнуться на пышную грудь, как она мило улыбнулась, а потом, судя по болезненному воплю мальца, со всей радости зарядила ему по я*цам, а после еще и по роже сумкой двинула.
Удивила на раз. Но даже не столько отчаянно смелым поступком, как тем, что не сбежала после этого. Стояла и, как училка, выговаривала амбалу в два раза выше ее, что девочек обижать нельзя. И в мире не все покупается и продается по щелчку пальцев.
Кстати, то же самое, она и мне вещала совсем недавно, гордо задирая носик.
Чуть позже, увидев ее в компании Зотова, выяснил, кто она есть. Реально завис, поняв, что Ромашка сумел отыскать в жены драгоценный камушек, а не стекляшку, к которым всегда питал слабость.
С того вечера сам не заметил, как стал за Осиповой приглядывать. Ненавязчиво, но с интересом. Потому что она выбивалась из общей массы. Не глупыми поступками, а естественностью и незыблемыми жизненными принципами, через которые большинство из нас легко переступает.
– Я бы хотела проведать Романа. Можно? – Арина отставляет пустой стаканчик на прикроватную тумбу и смотрит прямо на меня.
Умная девочка. Очень умная, тем и подкупает:
Она будто нутром чувствует, когда можно идти в лобовую атаку и требовать, а когда стоит быть мягкой и гибкой. Брать не дерзостью и гонором, а послушанием.
И ведь не играет, зараза такая. У нее это словно на подкорке заложено.
Подчиняться сильному. Но и того самого сильного она САМА выбирает.
– Давай так, Ариш. Ты сейчас завтракаешь, а я договариваюсь с врачом, чтобы тебя ненадолго пустили в реанимацию.
Моментально соглашается, глядя на меня своими колдовскими зелеными глазищами и кивая.
– Спасибо, Руслан. Я согласна.
Вот так, мля, мужики из камня в кисель и превращаются.
Плывут. Ох, как плывут.
И ведь всё понимают, но ни фига ничего против не делают.
34.
– Я, наверное, плохая жена, – выдаю с кислой усмешкой, глядя себе под ноги.
Мы идем с Арбатовым в другое крыло. Туда, где расположено отделение реанимации и интенсивной терапии, и где сейчас находится Зотов.
– С чего вдруг такие умозаключения?
Руслан Германович, а может, просто Руслан, я даже в собственной голове не могу определиться, как стоит обращаться к этому человеку, притормаживает, пропуская меня вперед, и придерживает за локоть, когда я случайно оступаюсь, не заметив порожка.
– Спасибо, – благодарю, ожидая, что он вот-вот уберет свою горячую конечность, которая даже сквозь тонкий трикотаж спортивной кофты дарит тепло. Живое тепло и такое нужное.
Но происходит иначе.
– Не за что. Давай поведу, а то еще споткнешься на лестнице.
И этот огромный мужчина совершенно спокойно берет меня за руку. Сжимает мою ладонь в своей и аккуратно тянет вперед.
Хотя нет, не совсем спокойно. Дьявольскую ухмылку на губах различить успеваю, но она мгновенно исчезает, сменяясь вопросом.
– Так почему ты считаешь себя плохой женой?
Отвечать или нет – не сомневаюсь. Сама подняла тему, которая не дает покоя.
– Мне кажется... нет, не так... я точно знаю... что в тот момент, когда Рома боролся за наши жизни, я в него не до конца верила, – винюсь в том, что обдумывала и вчера вечером, и сегодня во время завтрака.
– Сомневалась, значит? Считаешь теперь себя предательницей?
Арбатов, как обычно, не щадит ничьих чувств и называет вещи своими именами.
– Угу. Говорю же, плохая жена, – хмыкаю и прикусываю губу.
А еще забываю дышать, ожидая вердикта.
И даже знаю почему.
Мне важен ответ этого человека. Этого мужчины, который, – о, боже, да! Да! Да! Он это реально делает! – чисто по-человечески со мной РАЗГОВАРИВАЕТ.
Он тратит на меня свое драгоценное время, не отмахивается от моих проблем и «тараканов», наводняющих мозг.
Он выслушивает и... что удивительно... не раскидывается советами: «Делай так или иначе».
Он не съезжает с разговора, выпаливая: «Да правильно там всё, забей», а скрупулезно раскладывает услышанное по полочкам, заставляя видеть ситуацию целиком и под правильным, не однобоким углом.
Он со мной раз-го-ва-ри-ва-ет, считая достойной диалога. Он не отмахивается со словами: «давай потом», «я пока занят», «не говори глупости», «сейчас неудобно» а вы слушивает.
Правы те, кто говорит, что женщина любит ушами. Но не всегда это комплименты.
В моем случае это чисто человеческое общение, которого в последние полгода мне особенно остро не хватало. А я поняла и почувствовала это только сейчас.
– Глупости, – помолчав не больше нескольких секунд, выдает свой вердикт мой собеседник. – Просто ты повзрослела. И больше не даешь авансов тем, кто потерял твое доверие. Вот и всё.
– Так просто?
– Так логично. Могу тебе как бизнесмен сказать. С фиговыми поставщиками, которые нарушают сроки или подсовывают брак, я повторно не сотрудничаю. И ни я один. Предавший, ну, или кинувший, однажды, предаст и кинет повторно. У него это в крови. А даже если не сделает, подспудно ты будешь ждать от него этой подставы.
Червячок сомнения не сдохнет – поверь.
– Но Рома – муж, а не поставщик. Тут другое.
– Почему же? Семья, Арина, тот же бизнес, где муж и жена – партнеры, каждый из которых выполняет свою часть задач по постройке совместного будущего. Так вот, по факту твой партнер ранее уже облажался, а теперь пожинает закономерные плоды.
– Значит, я – не плохая?
Останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к Арбатову, стремясь не разрывать наших сцепленных рук. Задираю голову вверх и окунаюсь в его нечитаемый серый взгляд.
Хмыкает, чуть прищуриваясь. Медлит, как мне кажется, намеренно выводя на эмоции, и вместо ответа огорошивает вопросом.
– А тебе важно моё мнение или что подумает Зотов?
Боже!
Кто выдал ему патент на возможность настолько глубоко заглядывать внутрь собеседника? Тот обязательно нужно отозвать, потому что это нереально опасно.
Слишком лично. Безумно откровенно.
У меня уже не только щеки пылают, но и уши горят. Причем так жестко, что кажется, будто кожа полопается, покрывшись пузырями.
– Твоё.
И током по оголенным нервам, когда глаза в глаза.
– А ты – опасная девочка, Арина, – выдает странную фразу мужчина, полностью вторгаясь в личное пространство и нависая надо мной несгибаемой громадой. – То держишь дистанцию, как пионеры на школьной дискотеке, то одним словом сокращаешь расстояние до нереально мизерного. Но мне это нравится. Будоражит.
И каждый раз держит в тонусе, что ты скажешь или сделаешь в следующий раз.
– Не понимаю, – озвучиваю то, что реально ощущаю.
Руслан говорит загадками, но выглядит при этом довольным, сытым котом развалившимся у полупустой миски со сметаной.
– И играть ты не умеешь, – продолжает говорить непонятности. – Что в голове, то и на языке. Открытая, искренняя. Что же касается твоего вопроса... Нет, Арина, я не считаю тебя плохой, потому что твои эмоции были всего лишь зеркальным отражением поведения твоего пока еще мужа.
Не знаю, то ли это кривая улыбка появляется на порочных губах Арбатова, то ли ухмылка, его вечная спутница, но в ответ хочется сиять и радоваться.
И я сияю, и радуюсь.
Я услышала, то, что мечтала услышать.
Мне это было важно: знать, что он.
– Спасибо.
Благодарность буквально распирает. А затем я поддаюсь безудержному порыву, привстаю на носочки и целую колючую щеку.
И пусть смущение не стоит в сторонке, а так и пытается меня атаковать, не поддаюсь. Я сделала ровно то, что хотела сделать.
А вот Руслан... ну, туг не знаю. Конечно, не краснеет, но то, как быстро разрастается зрачок, затемняя серую радужку, кажется удивительным. И слишком личным.
– Кхм, а мы не опаздываем? – наморщив нос, решительно меняю тему и, наклонив голову вбок, заглядываю ему за спину.
Там, в десяти метрах от нас стоит Сергей и уверенно изображает глухонемого истукана. И я почти верю, что он такой и есть, но уж слишком заинтересованно он разглядывает пустую стену.
– Да нет, можем еще что-нибудь обсудить, – подкалывает Сатана и, удерживая мой взгляд своим, медленно увлажняет нижнюю губу языком.
Вот уж кто никуда не торопится и всячески это демонстрирует.
Ситуацию разряжает звонок мобильного. Всё меняется прямо на глазах. Не знаю, о чем докладывают Арбатову, но его лицо преображается. Ленивое и расслабленное довольство перетекает в азартное предвкушение.
– Арина, там парни говорят, что к твоему пока еще мужу его пока еще любовница рвется с боем. Знаю, что вы с ней не ладите, – на этих словах у мужчины прямо-таки бульдожий оскал расцветает, – но я тебя очень прошу, давай ее пропустим.
35.
– В реанимацию же не пускают, – озвучиваю всем известный факт – Или ты и за эту любовницу замолвишь словечко перед главным врачом?
Отступаю на шаг и прищуриваюсь. Не избегаю попытки вернуть себе свою конечность, но Арбатов не позволяет. Перехватывает ладонь крепче, запирая в тиски.
Внутри все ноет. И это не только ушибленные ребра дают о себе знать, но и нервы.
Меня от одной фамилии «Измайловы» трясет и подкидывает, а Сатана очередные проверки устраивать собирается.
Тоже мне, нашел время!
– Я не хочу.
– Тш-ш-ш... – мужчина не позволяет договорить. Свободной рукой накрывает мой рот и, дождавшись правильной реакции, то есть тишины, уверенно продолжает. —Арина, давай ты поревнуешь и зубки покажешь попозже. У тебя это очень вкусно получается. Я впечатлен. Честно. Но сейчас нам надо проверить один важный момент, тем более, что время для этого самое подходящее.
– И кто на этот раз будет твоим подопытным кроликом? Опять я?
Крепче сжимаю зубы, чтобы не показать нарастающую головную боль. А еще почему-то хочется плакать.
Эмоциональные качели в купе с сотрясением – тот еще коктейль Молотова. Какой уж тут покой, который прописал доктор. Сплошные американские горки.
Кстати, я как то упустила из виду возможность поплакать на широком плече Арбатова в день аварии. Когда он, молчаливый и напряженный, вошел в палату —совершенно забыла, что хотела жалеть себя, и полностью сосредоточилась на его нестабильном состоянии.
Зато сейчас вот накрывает.
Прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону. Еще не хватало выдавать свою слабость. Нет, я сильная. Справлюсь.
– Кроликом будет Кира. А ты будешь охотником.
Сатана костяшками пальцев очерчивает линию скул и подбородка, возвращая внимание на себя, а затем большим пальцем поглаживает мою нижнюю губу и оттягивает ее вниз, вызволяя из плена зубов.
– Давай, Арина, соберись и помоги мне.
Ровный увещевающий тон и серьезный взгляд, который ловит мой и не отпускает.
Почти невесомая ласка и крепкое рукопожатие; холодный цитрусовый аромат и аура властности.
Нет, Руслану Германовичу не нужны угрозы, чтобы подчинять себе других. Вот и я прогибаюсь, сдаваясь его воле без боя.
– Рассказывай. Что делать?
И Сатана рассказывает. Недолго. Сухо.
Озвучивает лишь факты, но так, что я проникаюсь и его изощренной логикой, и его умением просчитывать детали, и его способностью разыгрывать запутанные многоходовки.
Если же вкратце.
– Авария – не несчастный случай. Экспертиза по машине и видеосъемка с трассы уже есть. Возбуждено уголовное дело. Следователь к тебе еще придет, но позже.
Завтра или послезавтра. Решим. Но главное, вчера по всем вечерним новостным каналам показывали вашу с Зотовым аварию. Разбитую в хлам машину крупным планом и работу бригад скорой помощи, которые боролись за жизни обоих пассажиров, находящихся в критическом состоянии.
Хмурюсь, ловя неточность.
– Но я же почти здорова.
Арбатов дьявольски усмехается.
– Это знаешь ты, это знаю я и мои люди, это знает ограниченный круг медперсонала, который будет молчать. Полиция, тем более.
И такая непоколебимая уверенность светится в его глазах, что все вопросы о раздутом самомнении так и остаются неозвученными. Если говорит, значит, отвечает за каждое слово.
– А вот тот, кто тебя заказал – нет. Он не в курсе, – продолжает между тем великий стратег – Так давай устроим ему сюрприз. Воспользуйся фактором внезапности.
Ариш. Продемонстрируй себя Измайловой. Спровоцируй ее.
Натурально осоловело хлопаю ресницами
– Думаешь, это она? – понижаю голос до шепота.
Женщина, беременная, которая должна жить и радоваться будущему материнству, заказывает смерть другого человека? Лезет в криминал, рискуя провести годы за решеткой?
В голове не укладывается.
НУ, не может такого быть…
Нет, с памятью у меня все в порядке. Я хорошо помню ее угрозы. Но слова и дело —это не одно и то же. Это небо и земля.
– Почти не сомневаюсь, что Измайлова – заказчик. А исполнителя мы скоро найдем, не переживай на его счет.
Киваю.
Верю.
– И что мне тогда делать? – сглатываю вязкую слюну и внимательно вглядываюсь в суровое лицо, ожидая инструкций. – Как себя вести?
Мне страшно, потому что если Руслан прав, то любовница Зотова – реально дурная на голову. Но также знаю, что не отступлю. Пора заканчивать этот бред с ненормальной семейкой.
– Будь собой и не волнуйся. Я с парнями тебя подстрахую.
Еще несколько заполошных ударов сердца тону в графитовом взгляде, а затем, не сговариваясь, по-прежнему за руку мы спешим в сторону бокса Романа.
– Макс, сделай так, чтобы в палате Зотова находился телефон с включенными звуком и видеозаписью, – отдает распоряжение Сатана невидимому подчиненному.
– Да, прямо сейчас. Действуй.
Не успеваю переварить услышанное и понять, для чего это нужно, как Руслан уже набирает другого.
– Кирилл, пропустите Измайлову и проводите к реанимации, чтобы не затерялась.
Да, ждем... Медсестра ее встретит.
И вновь очередной звонок.
– Сергей Иосифович, мы будем через две минуты. У нас появились некоторые коррективы. Ну, конечно, решим.
Пока идем, Арбатов обсуждает с врачом предстоящие события, а я все больше поражаюсь его могуществу.
Кто из нас не смотрел фильмы и не видел всегда одну и ту же сцену, как у дверей реанимации разворачивали всех до единого? И родственников, и полицейских, и министров.
– Вам туда нельзя, – и на этом всё сказано.
Уверена, хоть раз видел каждый.
А тут звонит Арбатов, и в святую-святых стерильности собираются пропустить не только меня, но и Киру.
– Ты – страшный человек, – выдаю, качая головой, когда Сатана убирает телефон и бросает на меня свой острый взгляд.
– Тебе бояться нечего, – следует совершенно спокойный ответ и улыбка, от которой мурашки бегут по коже.
Особо углубиться в размышления не успеваю. Дальнейшее происходит то ли слишком быстро, то ли это я соображаю медленно, но однозначно не так, как представляю в мыслях.
Единственное, что четко откладывается в памяти, Арбатов прижимает меня к своему горячему боку и поглаживает по спине, пока беседует с невысоким седовласым мужчиной в голубом медицинском костюме, а затем, в какой-то момент отстраняет, говорит, что пора идти и целует в висок.
Заранее накрутившая себя до легкой паники, вхожу в палату мужа на слегка подрагивающих ногах. Но длится мандраж всего-ничего.
Стоит заметить неподвижно лежащего Романа, подключенного к системе искусственной вентиляции легких и прочей пищащей аппаратуре, а затем Киру, сидящую на коленях и орошающую неподвижную мужскую руку слезами, как все становится на свои места.
Сознание проясняется. Страх отступает.
– Отойди от моего мужа, – произношу, разделяя каждое слово. – А лучше вообще выйди вон.
Сказать, что сюрприз удается – это ничего не сказать.
Измайлова на долю мгновений замирает, а затем медленно поворачивается в мою сторону.
Удивление.
Шок.
Осознание.
И, наконец, ненависть.
Чистая, клокочущая, ничем не прикрытая.
И глаза... сумасшедшие, черные, страшные, с расширенными зрачками.
– Дря-а-ань, дря-а-ань. Как же я тебя ненавижу! – тихий шепот-шелест постепенно нарастает, пока не переходит в крик. – Это ты! Ты должна была сдохнуть, а не он!
Ты…
– Нет, я не должна была умереть. И Ромка не должен, – качаю головой, удивляясь собственному спокойствию. – Зачем нам умирать, если у нас все хорошо? Мы молодые, счастливые, любим друг друга.
– Нет! Нет! Он тебя не любит.
– Любит, Кира, любит. А знаешь, куда мы ехали, когда случилась авария? В ЗАГС.
Ромка уговорил меня забрать заявление. Предлагал оставить плохое в прошлом и начать всё заново. Вдвоем. Только он и я. И больше НИ-КО-ГО.
Господи, как же легко я умею врать, глядя в лицо, искаженное дикой злобой. Играть словами, разбавляя правду вымыслом. А ведь Измайлова ведется. Верит:
– Нет. Нет! – твердит, как заведенная.
– Почему нет? Да. Вот только Ромка поспешил, стал лихачить от радости, – качаю головой, переводя взгляд на неподвижно лежащего Зотова и мысленно прося у него прощение, – не справился с управлением. Он чуть нас не убил.
Боже, что я несу?
– Его вообще не должно было быть в машине! – взрывается доведенная до предела женщина. – Ты должна была ехать одна! Одна! И умереть тоже одна! Ты, а не он! И не случайно, а намеренно! Но ты же, дрянь такая, живучей оказалась... правда ненадолго, – на этих словах Измайлова дико скалится и, опираясь на постель, поднимается на ноги.
Не сразу понимаю, что она задумала, когда та направляется к металлическому столику. А вот когда оборачивается.
– Кира, положи нож, – произношу в попытке образумить ненормальную
– Это ты должна была умереть. Рома МОЙ.
То, как моментально от психов и криков Измайлова переходит на спокойный тон, пугает больше всего. А еще понимание, что до двери, где находится выход, нам бежать одинаково.
Значит, не вариант.
– Не делай глупостей, тебе еще сына рожать и воспитывать, – уговариваю, стараясь не делать резких движений.
– Нашего с Ромой сына, – усмехается брюнетка, делая шаг вперед и бросая взгляд в сторону кровати с Зотовым. – Нам с ним воспитывать. А ты – лишняя.
Больше ничего произойти не успевает Арбатов сносит дверь с одного удара и направляется прямиком ко мне, а двое его людей скручивают орущую и извивающуюся истеричку, стараясь не причинить вреда ее животу.
– Полицию уже вызвали. Прибудут в ближайшее время, – сообщает входящий последним тот самый седовласый врач.
Не знаю, к кому он обращается. Впрочем, мне это и неважно.
– Можно мне в палату? – обращаюсь к Сатане, чувствуя, что ноги почему-то подкашиваются, а в голове начинают долбить не молотки, а кувалды.
Вот тебе и сходила проведать почти бывшего мужа. И ведь даже диагноз не узнала.
