Текст книги "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ)"
Автор книги: Рина Беж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
54.
Благодаря профессиональным навыкам вождения Сергея, в кафе приезжаю к оговоренному заранее времени. Захожу внутрь, чуть притормаживая на пороге.
Осматриваюсь и в дальней части помещения, возле окна, замечаю ту, кто пригласила меня на встречу.
Светлана Ивановна сидит, опустив плечи, и никого не замечает. Всё ее внимание сосредоточено на поглаживании окрулых боков белоснежной чашки и разглядывании того, что находится внутри. Словно темная кофейная субстанция хранит в себе ответы на важные для неё вопросы.
– О чем вы хотели поговорить? – интересуюсь у домработницы Романа, когда мы заканчиваем с взаимными приветствиями, и я прошу официанта принести для меня зеленого чая.
– Я... – Светлана заминается, растирает пальцы, хмурится, будто настраиваясь на диалог, затем поднимает взволнованный взгляд и с мольбой в голосе произносит. —Арина Алексеевна, я прошу вас съездить в больницу к вашему мужу.
Просьба удивляет в самом прямом смысле слова.
О том, что разговор может коснуться Зотова, косвенные предположения у меня имелись, но то, что договариваться о встрече с супругом станет посторонний по сути человек, даже не Сергей Владимирович.
– Неожиданно, – единственное, что произношу, и замолкаю, взглядом прося дать пояснения.
– Это очень важно.
– Предполагаю, но…
Развожу руками, показывая, что вводных слишком мало.
– Роман Сергеевич вам всё объяснит лично. Честное слово, я не знаю тонкостей, —заламывает пальцы женщина.
Смотрю на нее. Глаза беспокойные, но она их не прячет Руки подрагивают, но старается держаться прямо.
И вот в этот момент я ей верю.
Да, она не сказала никакой конкретики, но в том и суть. Я просто знаю Рому. Он прежде всего, – закрытый человек. Большой, властный, деспотичный. Тот, кто никогда не обсуждает детали своих поступков с посторонними. А экономка, при всём к ней уважении, однозначно не является его ближним кругом. Таким людям он всего лишь отдает распоряжения.
Незнание ею нюансов – логично.
Вот если бы она сейчас принялась давить мне на жалость, заступаясь за Зотова, начала его выгораживать или обелять дурные поступки работодателя, – я бы не стала её слушать.
Если бы попыталась приоткрыть планы моего мужа, говоря о них от его имени, – я бы ей не поверила.
А так – да, Светлана вполне цепляет искренностью. И ее нервозность воспринимается правильно – сложно уговаривать бывшую хозяйку, не имея веских оснований, но имея четкий приказ.
– Почему он сам мне не позвонил? – интересуюсь, перестав сканировать домработницу взглядом.
– У всего и везде могут быть уши, – звучит завуалированный ответ, а мне кажется что он не совсем верный.
– У вас осталась одна попытка, – кривлю губы в усмешке.
Да, я тоже умею быть холодной стервой. Почему нет? Мы обе знаем, что в любом случае Светлана встанет на сторону хозяина, которому предана всей душой. И защищать будет его. Не меня. Поэтому и я изначально думаю о себе. Не о ней.
Баш на баш.
Мягкость неуместна.
– Это действительно так, – напирает домработница и бросает робкий взгляд в сторону.
Прослеживаю его. Сергей.
О, как интересно.
–Рома имеет ввиду уши Арбатова? – уточняю недоверчиво. – Не Измайлова?
– Арина Алексеевна. Я, правда, ничего не знаю.
– Да ладно? – давлю морально.
Шумно выдыхает. Сдается.
– Если не ошибаюсь, то дело касается Измайлова, точнее, его поимки... но вот способ... – Светлана кусает губу, мнется, но договаривает, – способ _.. э-э-э ваш друг его точно не одобрит и вряд ли позволит осуществить, если будет в курсе.
– Ух ты, как интересно, – потираю подбородок. – А без меня, значит, никак?
Озвучиваю то, что и так лежит на поверхности.
– Я не знаю.
Ну еще бы.
Выдерживаю пуазу, хотя, в принципе, она мне не нужна. Решение дается легко, как только улавливаю суть. Я хочу наказать преступников, причем, наказать конкретно.
Не просто тем, что им погрозят пальчиком, пожурят и отпустят домой, а повесить на них реальный срок и все вытекающие последствия.
Если Рома это сможет провернуть, пусть и с моей помощью, – я всеми руками «за»!
Да, я – мстительная баба, а вредная рыжая ведьма, проснувшаяся внутри меня, подталкивает идти до конца и куражиться на полную.
В несколько глотков допиваю чай и только после этого уточняю следующий момент:
– Когда Рома хотел встретиться?
Светлана оживает. На губах расцветает робкая улыбка, в глазах надежда.
– В любое удобное для вас время. Но, если возможно, было бы прекрасно сейчас.
– Возможно, – соглашаюсь, решая больше не тянуть резину.
Достав кошелек, вынимаю несколько купюр и оставляю их под блюдцем.
Подхватываю сумочку и, вставая из кресла, киваю в сторону выхода.
– Поехали.
Сергей, если и удивляется тому, что Светлана садится с нами в машину, не говорит ни слова. Когда я прошу отвезти нас в клинику, где лечилась пару недель назад, молча кивает и плавно трогается с места.
– Надеюсь, нас пропустят.
Ни к кому конкретно не обращаюсь, но Савин, умеющий читать между строк, негромко, но емко подтверждает.
– Пропустят.
Действительно пропускают.
И через КПП при въезде на закрытую территорию клиники.
И в само здание, хотя время приемных часов мы всё-таки нарушаем.
И на второй этаж в закрытое крыло, где лежит Зотов, и стоит море охраны.
В палате мужа провожу примерно час. Этого времени хватает на... всё, даже с учетом того, что пару раз нас настойчиво прерывают. После поднимаюсь из кресла, в котором безвылазно сидела, желаю больному окончательного выздоровления и тихонько прикрываю за собой дверь, выходя в коридор, а после на улицу, где ждет Савин.
Мыслей много. Разных. Сложных. Плохих, хороших. Обнадеживающих и не очень.
Оттого и в дом Руслана особо не спешу. Не потому что чего-то, точнее, кого-то там боюсь. Нет. Просто хочу продышаться, пройтись и немного развеяться, подумать и разложить всё по полочкам.
Сергей вновь не спорит, услышав пожелание, тихо бросает.
– Сделаю.
И, перестроившись в левый ряд, чтобы уйти на поворот, спокойно меняет маршрут.
Мы едем в парк.
55.
– Проходи, – Арбатов откидывается на кресле, едва успеваю переступить порог —Присаживайся.
Кивком указывает куда-то вперед.
На мгновение тушуюсь.
Перед глазами мелькает картинка из мультфильма «Книга джунглей», где мудрый тигровый питон Каа, наворачивая свои невероятные кольца, ввергает жертву в устало-мечтательное состояние и мягким, очаровывающим тоном командует: «Подойдите на один шаг.. Ближе... Ближе...»
Арбатов – тот самый Каа.
Гарантированно.
Хитрый, коварный, обольстительный. При этом умный и дальновидный. А еще беспринципный и завораживающий, умеющий одинаково хорошо внушать доверие, манипулировать и обвивать собою добычу в катушку, чтобы позже с улыбкой придушить и сожрать.
Смаргиваю яркие образы и прохожу к столу.
Руслан смотрит с интересом. Наблюдает. Выжидает какое-то время, нагнетая обстановку.
Неосознанно? Очень сомневаюсь.
Намеренно – самое оно.
У среднестатистического человека явно подкосились бы колени. Но я, прекрасно помня, что ничего плохого не сделала, решаю быть спокойной до победного. Даже если это продлится всего пару минут:
А Руслан всё тянет свою жуткую паузу, сверля меня взглядом.
– Добрый вечер, Арина, – рокочет, точно очнувшись.
И опять тишина.
Гнетущая. Выедающая изнутри. Испепеляющая.
Слова застывают в глотке, не успевая вырваться наружу. Умудряюсь моргнуть и кивнуть.
– Кофе будешь?
– Д-да, если можно.
Боже, да хоть кипяченое, но остывшее молоко с присохшей к краю жирной пенкой (бр-р-ррр!). Я готова на что угодно, лишь бы избавиться от столь пристального внимания.
Руслан усмехается, делает дозвон и командует.
– Марина, сделай нам кофе.
Всё? Дышать можно?
Куда там!
Тишина вновь окутывает удушливым одеялом, выкручивает выдержку и безжалостно испытывает на стойкость.
Вот же... мудрый Каа!
Чтоб его.
Он молчит. А меня распирает от непроизвольного желания объясниться, оправдаться, поминутно озвучить всё, что делала, видела, слышала.
Хотя... нет. Не могу. Потому что, скажи я, и... слишком многое на кону.
Молчу. Задыхаюсь от волнения, но поддерживаю тишину и стараюсь не стучать зубами. Бесподобный манипулятор. Вот не проворачивал бы он свои выкрутасы на мне, аплодировала бы стоя, а сейчас совсем не тянет.
– Как здоровье у Романа? – будничным тоном интересуется Руслан.
Э-э-э?
Моргаю. Еще раз моргаю.
– Н-неплохо.
– Врачи не обижают?
– Нет.
– Лекарств хватает?
– Да... – выдыхаю, пытаясь прийти в чувство.
Радует возможность давать односложные ответы, которые размазываются и исчезают под прямым жестким взглядом.
– Как в парке погуляла?
– Хорошо.
– Уток покормила?
– да.
Наблюдаю за Мариной. Та с ловкостью жонглера расставляет чашки, сахарницу, конфетницу и прочие мелочи, а через секунду бесшумно исчезает за дверью.
И чего она так торопится? Могла бы задержаться дольше, пыль протереть, цветы полить. Я вот совсем не против.
– Угощайся, Арина.
Руслан сам придвигает мне чашку. Кладет кусочек рафинада, размешивает.
– С-спасибо.
Киваю. Делаю глоток. Арбатов присоединяется.
Снова бесконечная пауза и…
– Почему ты сбросила мой звонок? – вопрошает ленивым голосом, когда немного расслабляюсь.
Как оказывается – зря. Именно от этой его мнимой легкости становится жутковато.
Медленно возвращаю чашку на блюдце. Радуюсь, что не грохаю и не проливаю.
А ведь могу. Еще как.
– Потому что была занята на тот момент, – объясняю, шкурой ощущая волну недовольства, исходящую от него.
– Не делай так больше.
От удушающе тяжелого тона моментально становится не по себе.
В Груди разрастается ком горечи. Что тут скажешь – неприятно. Одна фраза – но какая выверенная подача. Отчитывает словно ребенка. Хотя, нет, как любовницу, которая должна беспрекословно слушаться и выполнять все, ВСЕ, его пожелания:
– Хорошо, – отвечаю, чувствуя, как начинает тянуть в шее и плечах.
Отчетливая мышечная боль сковывает и ведет. У меня всегда возникает такая странная реакция, когда боюсь или сильно нервничаю.
– Извини. Я.. – слова подобрать не выходит Деревенею. Мысли путаются, а потому повторяю. – Извини.
На самом деле смахнула входящий автоматически, хотелось немного побыть одной совсем одной, переварить эмоции после встречи с Романом, и я совершенно не задумалась о том, что с такими как Руслан этого делать нельзя. Он – не тот человек, от которого можно отмахнуться. И вряд ли вообще перезванивает кому-либо.
Да. Моя ошибка. Глупо было относиться к нему как к обычному. Расслабилась, дурочка.
– Арина, посмотри на меня, – когда и как он оказывается рядом, не замечаю.
Непроизвольное отторжение ситуации в целом отключает восприятие.
Психологический контрастный душ загоняет внутрь себя. Хочется исчезнуть.
Слишком много энергозатрат, чтобы просто находиться рядом.
Сижу не двигаюсь. Смотрю в чашку, на чашку, на блюдечко, на каемочку.
– Я переживал.
Что?
Медленно поворачиваюсь и взираю на Руслана круглыми от удивления глазами.
Галлюцинации?
Изощренные игры подсознания?
Арбатов больше ничего не произносит, но протягивает руку.
– Пойдем ужинать, – выдает блекло.
Не подчиняюсь, не реагирую, не касаюсь.
– Почему переживал? – хмурю брови, вновь присаживаясь на эмоциональные качели, когда тебя то резко подкидывает вверх, то камнем обрушивает вниз.
Где я сейчас? Да кто ж его разберет.
Задираю голову, пытливо ищу ответ в глазах.
– Там же, в больнице, безопасно. Охраны больше, чем у президента, – выпаливаю, нащупывая нить.
Ухмыляется и молчит.
– Сергей был рядом всегда, – продолжаю подбирать нужный паззл, чтобы дособирать картину.
Снова тишина, только ухмылка чуть ядовитее.
Чё-о-орт, доходит. В палате у Ромы Савин со мной не был. Оставался в коридоре.
Неужто доложил шефу?
Неверяще вскидываю брови. Это же Арбатов. Да ладно? Неужели Железного Феликса тоже можно пробить? Нереально.
Или…
– Руслан Германович, ты что, ревнуешь? – выдыхаю самую нелогичную логичность, не скрывая удивления.
Раздувает ноздри, прищуривается.
– Арина.
Пипец! Попала.
– Я сказала ему «нет», – выпаливаю, не желая играть на нервах и держать мужика дольше необходимого в подвешенном состоянии.
Не знаю, как повела бы себя в аналогичной ситуации, не будь за спиной пережитой измены. Может, решила бы подшутить, пофлиртовать. Но она, измена, есть и навсегда останется на задворках памяти, как напоминание, что самую сильную боль причиняют те, кто дорог.
Урок усвоен, и делать больно Арбатову ради того, чтобы потешить собственное самолюбие, считаю мерзким. Так же как несколько часов назад осознала неправильность – давать Роману надежду.
У меня для него её нет.
Когда в палате муж взял меня за руку, заглянул в глаза и попросил не спешить с разводом, а подарить ему один-единственный шанс, чтобы завоевать меня вновь.
Поняла: «Нет, не хочу. С ним больше не хочу».
И это говорила не гордость, не обида и не желание укусить в ответ.
Отказ произносила новая я. Та, которая отпустила прошлое и приняла действительность, что человека любила, но именно вот так... лю-би-ла в прошедшем времени... а теперь все... воспринимает исключительно как чужака, с которым общего будущего не видит, не мыслит, да и не хочет.
Позже, гуляя в парке, анализируя последний месяц и его события, я всё думала, как так быстро сумела перегореть и переключиться? И нащупала ниточку – всё дело в химии.
Между нами с Романом она полностью исчезла в ту ночь, когда он не сдержался.
Когда использовал силу, не чтобы меня защитить, а чтобы продавить под свои потребности. Когда сделал выбор в пользу себя любимого.
А Арбатов, как яркий контраст, не позволил сломаться. Зажег своим огнем, напитал своей энергетикой, внушил уверенность. Он не отказался, не отступил, а неустанно направлял и подсказывал, руководил и защищал. Пусть порой жестко и непонятно, без объяснений, без жалости и сюсюканий, но всё это время он был рядом и старался для меня.
– Твоё «нет» для Зотова – окончательное? – хрипло интересуется Руслан.
Не знала бы его бесподобное умение манипулировать другими, подумала, что волнуется.
– Окончательное, – киваю, поддаваясь гипнозу графитовых глаз.
И делаю то, что совершенно не планировала изначально. Наплевав на риск, сокращаю дистанцию. Подаюсь вперед, привстаю на носочки, опираюсь ладонью на крепкое плечо, тянусь.
– Я развожусь, – шепчу ему в губы и нагло задеваю нижнюю языком.
Прыть Руслана обескураживает. Как-никак почти месяц держался... а тут буквально сотая доля секунды, искра от соприкосновения моих губ и его рта – и он включается, захватывает в ловушку сильных рук, окутывает собой, забирает власть.
Прыть Руслана обескураживает. Как-никак почти месяц держался... а тут буквально сотая доля секунды, искра от соприкосновения моих губ и его рта – и он включается, захватывает в ловушку сильных рук, окутывает собой, забирает власть.
А я пропадаю. Да-да, я, неприступная крепость, добровольно сдаюсь.
Происходящее дальше смешивается в безумную палитру эмоций на грани.
Как же он целуется! Порочный танец и блуд в чистом виде. Это ни разу не прелюдия, это отдельный секс... губами и языком.
Чувства захлестывают. Сердце колотится как бешенное. Перед глазами звездочки мелькают Легкие просят пощады. А в голове взрывается сверхновая. В меня вливается рычание: откровенное, мужское, голодное, стонущее тем призывом, который сметает все барьеры и укрепления. Слыша его, подчиняюсь безоговорочно.
В ощущения окунаюсь с головой. Несколько минут полной отключки и безумства.
Руслан отрывается первым, но не отпускает. Смотрит своими невыносимыми глазами непрерывно и тяжело дышит.
Чувствую, как его пальцы поглаживают затылок, вижу, как мерно поднимается и опускается грудь, и пребываю в непонятной прострации. Кажется, будто мое сердце огромное-огромное и пульсирует в каждой клеточке тела – в груди, в крови, набатом в ушах.
– Я дождусь этого чертова развода, Ариша, – тянет хрипло.
Прихватывает зубами мою нижнюю губу и слегка оттягивает к ювелирно тонкой кромке боли.
– А потом я тебя раскатаю, – обещает, усмехаясь, мазнув языком по укусу.
56.
Ужин
Ох, уж этот ужин.
Хочется сказать, что протекает он в теплой дружеской обстановке, хотя... так он по сути и протекает. Просто первое время я чувствую себя немного не в своей тарелке.
Стесняюсь ребенка. М-да.
За столом мы присутствуем втроем. Я, Руслан и Зося. Макс отзванивается, что продолжит тусовку в гостях у друга и будет позже. Папа дает добро.
И вот Дюймовочка смотрит прямо на меня, а я, как школьница робею. При этом четко осознаю: даже под пыткой не стану стараться быть лучше, чем есть на самом деле, и набиваться в подружки этой милой барышне тоже не стану.
Не смогу.
А почему?
Ведь я действительно люблю детей, мне нравится с ними заниматься, играть, общаться. Я в педагогический институт пошла целенаправленно, по призванию, кипя горячим желанием – посвятить себя работе с ребятней. А не потому, что баллов на «нормальное» не хватило. Хватало... с лихвой.
Так почему же?
А потому, что боюсь. Многого. Боюсь быть навязчивой, боюсь не оправдать собственных надежд, боюсь не понравиться девочке, боюсь что-то сделать не так боюсь быть отвергнутой или услышать, что через дружбу с ребенком пытаюсь манипулировать ее отцом.
Один сплошной комплекс неполноценности?!
И пусть.
Строить воздушные замки не хочу и не буду. Слишком больно ранят осколки, когда те разбиваются.
Вот только Арбатова-младшая, куколка и конфетка, не подозревая о мысленных стенаниях, заскоках и прочей тараканьей ерунде взрослой тёти, легко пробивает броню своей любознательностью и прямолинейностью.
– Арина, а ты, правда, помогаешь больным деткам? – интересуется, закидывая мягкого игрушечного зайца на стул и удобно располагаясь поверх него.
– Да, стараюсь.
Бросаю мимолетный взгляд в сторону Руслана, понимая, откуда растут ноги. Но тот делает вид, что очень увлечен стейком.
– И мальчикам, и девочкам?
– Именно так.
– А ты с ними дружишь?
– Почти со всеми, – признаюсь с улыбкой
– А с папой почему не хочешь?
Фух.
Смотрю на искривленные в улыбке губы Арбатова, ловлю хитринку во взгляде и, прищурившись, обещаю глазами обязательную ответку. Потом возвращаю внимание любознательной Дюймовочке.
– Я не то, чтобы не хочу... э-м-м... Зось... как бы тебе объяснить... – чувствуя, что начинаю краснеть от смущения, тру пальцами губы. – Понимаешь... когда мальчик или девочка маленькие – с ними легко общаться, а когда вырастают и становятся взрослыми... в общем, чем старше люди становятся, тем сложнее... подружиться.
– А мой папа старый?
Да твою ж…
Чувствую себя участницей игры «Секрет на миллион», а Зося, как Лера Кудрявцева, хитренько улыбается и вопросиками так закидывает-закидывает. И чем дальше, тем уровень становится сложнее и сложнее.
– Н-нет... он... – смотрю на Руслана... а он, зар-р-раза, прикусывает нижнюю губу, не скрывая ухмылки, наклоняет голову вбок и подпирает её кулаком. Мол, давай, девочка, жги! Открывай нам с Зосей свои мысли, – ... он совсем не старый.
– Молодой?
– Ну-у-у, да.
Дюймовочка довольно кивает и делает логическое умозаключение пятилетнего не в меру сообразительного ребенка.
– Значит, ты еще можешь с ним легко подружиться, – и как контрольный, чтобы не отбрыкалась, шепотом. – Папа тоже очень хочет с тобой дружить. Он мне сам сказал.
Дружить?! Папа?!
Ох, ну спасибо!
– Какая хорошая новость, – бормочу себе под нос.
Неуверенной рукой тянусь к стакану с соком, делаю пару глотков и сосредотачиваю все внимание на тарелке. Слава богу, Дюймовочка тоже увлекается едой, а позже с вопросами переключается на отца.
На десерт решаю не оставаться, а пойти к себе, немного отдохнуть, выдохнуть.
– Арина, а ты же будешь с нами чай пить?
Зося гладит меня под столом по ладони, наклоняется и задает вопрос подозрительно тихим шепотом.
Удивленно вскидываю брови. Кошусь на малышку, потом в сторону Руслана, который отвлекся на телефонный разговор. Опять на девочку, подозрительно поглядывающую на папу.
– Нет, спасибо, я не хочу, – отказываюсь, мысленно уже поднимаясь из-за стола и сбегая на передышку.
Семейство Арбатовых, конечно, милое, но даже сладкое надо вкушать дозированно.
– Ну пожа-а-алуйста, – тянет Зося просительно, а увидев мое изумление, бесхитростно поясняет. – Может, вдвоём сможем сладкое выпросить.
Ёжики конопатые!
Тут не только я, даже гранитная скала бы дрогнула и поддалась. Честность и открытость Дюймовочки валит наповал.
Мне в детстве тоже запрещали есть сладости на ночь. К сожалению, маму плохо помню, а вот дедушка не то чтобы жадничал, просто старался не баловать сверх меры. Выдавал поштучно и остальное убирал наверх в подвесной шкаф. Наверное, боялся воспитать капризную внучку.
– Договорились, – подмигиваю Зосе, понимая, что малышка, сама того не понимая нажала на необходимую точку и пробила мою броню.
Дожидаюсь, когда девушка из персонала расставит чай и печенье на столе.
Отмечаю печальный Зосин взгляд в сторону последнего и делаю мысленную зарубку в памяти, что такое лакомство она не любит.
После подпираю подбородок сложенными в замок кулачками и сосредотачиваюсь на Руслане, как раз заканчивающем разговор по телефону.
– Что-то не так? – уточняет мужчина, подмечая, что я явно жажду его внимания, а Дюймовочка сидит, сложив ручки вместе.
– Руслан Германович, а у вас там в закромах еще лукум остался? – интересуюсь, решая не затягивать с выполнением поставленной задачи.
– Лукум?
– Ага. В коробочке.
– В коробочке?
– Да, розовенькой.
Переглядываемся.
Арбатов фыркает и сжимает губы, тщетно пытаясь скрыть веселье. Смотрит на меня, на малую. Качает головой.
– НУ, лиса, – хмыкает Зосе. – Завтра утром подниму и заберу с собой на побежку. И только попробуй отлынивать.
– А на роликах можно? – уточняет Дюймовочка. Она выглядит совершенно не расстроенной, а в следующую минуту уже поворачивается ко мне. – Арина, ты любишь кататься на роликах?
– Нет, – отвечаю кратко, отлично понимая, что в случае согласия последует дальше.
– Вот и папа не любит, – тяжело вздыхает мелкая. – И Макс не любит.
Она больше ничего не добавляет, не просит и не предлагает. Переключается на восточное лакомство и с удовольствием его уплетает. А я сижу и ерзаю на стуле.
Очевидно, старший брат пусть и любит сестренку, но не всегда находит время, чтобы с ней поиграть. Девочка банально скучает без друзей. Жалко.
Но, даже несмотря на то, что сердце мое дергается в ответном порыве, убеждаю себя, что впрягаться не собираюсь. И безжалостно давлю приступ сочувствия.
Вот только придя в свою комнату, уверенно завожу будильник на половину восьмого, а утром надеваю спортивный костюм, состоящий из шорт и футболки, белые спортивные тапочки и спускаюсь вниз.
– Арина, ты будешь с нами бегать? – хлопает еще сонными глазенками Дюймовочка.
– Э-м-м... нет... я просто... составлю тебе компанию с роликами.
– Правда?
Божечки мои, за такое чистое и искреннее изумление на личике, сама не понимаю, как влезаю на авантюру Даю добро не просто ходить рядом, страховать и подбадривать малышку в попытке держать равновесие на асфальтовой дорожке, а соглашаюсь померить ролики и попробовать на них постоять.
– Арбатов, это же самоубийство. Я просто хотела поддержать твою дочь, передвигаясь на своих двоих, а не на многоколесном ужасе, – шиплю, пока Зося довольная, как слон, несется за экипировкой и защитой для меня.
– Ариш, это нестрашно. Обещаю тебе понравится, – скалится тот.
Про пробежку уже никто не вспоминает. Естественно, такое-то шоу пропускать.
– Я упаду. Точно говорю, что упаду, – пытаюсь отыграть всё назад и закатываю глаза к небу, только бы больше не поддаваться на новые провокации.
Дюймовочка чуть ли не прыгает от восторга и с радостью строит планы, как мы будем с ней покорять расстояния.
Мамочка дорогая. Вот не зря говорят: язык мой – враг мой.
Лучше бы в кроватке спала и…
– Не волнуйся, я буду рядом и обязательно тебя поймаю, – обещает мне Арбатов, закрепляя липучками перчатки с пластиковыми накладками.
– А Зосю? – паникую больше прежнего. – Кто в таком случае будет ловить Зосю?
– С этим и Макс справится. Да сын? – Руслан с беззаботной улыбкой подмигивает кому-то за моей спиной.
– Без проблем, поймаю. Могу и Арину, если далеко умчится, – веселится Арбатов-младший.
Обогнув скамейку, где мы экипируемся, он приветливо всем кивает и сосредотачивается на сестренке, проверяя, чтобы у той все было закреплено правильно.
– НУ что, кнопка, готова? – щелкает ту по носу и подает обе руки, помогая ей встать на ноги.
– Всегда, – улыбается Дюймовочка, озаряя счастьем всех вокруг.
Что сказать... прогулка удается.
Зося отрывается от души и катается так, будто родилась с роликами подмышкой Легко и непринужденно. А в те редкие моменты, когда все же не успевает затормозить или спотыкается, соскальзывая с дорожки, ее ловит Макс.
Один раз парень не успевает. Честно, пугаюсь до замирающего сердца, но малышка фыркает и совершенно спокойно поднимается, не проронив ни слезинки.
– Уф, вот я неуклюжая, – выдает, оборачиваясь ко всем нам.
И счастья полные штаны.
Я же в компании семейства Арбатовых выгляжу основательным слабым звеном.
которое всех задерживает, вечно норовит упасть и при этом веселит. То охаю, то ахаю, то сетую на то, что обе мои ноги – левые, и это клинический случай, не подлежащий исправлению. Один раз чуть не сбиваю с ног зазевавшегося Макса, и всю оставшуюся прогулку тот, грозя пальцем, надо мной подшучивает:
– Арин, моя красная футболка – это как красный цвет у светофора. Запоминай.
Езда запрещена, а ты вредничаешь и нарушаешь.
Угукаю, клятвенно обещаю сдать экзамен по всем трем цветам сигнального регулировщика, а потом без раздумий вцепляюсь в руку Руслана и угрожаю, что не отлеплюсь от него, пока с меня не снимут орудия пыток. Арбатов нисколько не возражает. наоборот в его глазах мелькает какое-то жутко довольное предвкушение.
– Как скажешь, Ариш, как скажешь,
Домой возвращаемся усталыми, но довольными.
Семейство Арбатовых счастливо точно. Еще бы, столько ржать на смешную меня. Пусть и без злобы, весело подтрунивая. Я же.. тоже на позитиве, хоть и уматываюсь в усмерть.
Есть такое выражение «Целовать землю». Клянусь, когда Сатана снимаем с меня коньки и помогает обуть спортивные тапочки, я готова совершить этот жест доброй воли.
– Больше никогда, – машу перед носом мужчин пальцем на предложение покататься в следующий раз вчетвером. – Уж лучше на велосипеде.
И что бы вы думали я получаю в ответ?
– Заметано!
За завтраком обсуждения прогулки не заканчиваются. Зосю распирает от счастья Макс все подкалывает из-за наезда, Руслан просто сидит, как облопавшийся сметаной кот и словно не торопится в офис... хотя понедельник – день рабочий.
Я налегаю на сырники со сгущёнкой и обдумываю предстоящие сегодня встречи, делаю пометки в телефоне, а потому упускаю нить разговора, что, оказывается, уже некоторое время ведется за столом.
– Арина, а ты тоже с нами поедешь?
– Куда? – не понимая сути вопроса, откладываю гаджет.
– Ну, в Зельден, на горнолыжный курорт в Австрии.
– Э-э-э... так лето же... – включаю логику, которая, кажется, хромает.
– В горах и летом снег. Там круглый год можно кататься, – авторитетно заявляет Зося. – Правда, папочка?
– Угу, – подтверждает Руслан. – Арин, мы через пару дней летим. Уверен, тебя с работы отпустят... ну, или я оговорюсь:
После его слов образовывается гробовое молчание. Все устремляют взгляды на меня... А я…
– Нет Я не могу, – выпаливаю, качая головой.
– Да, ты можешь, – настаивает Арбатов.
Сцепившись взглядами, устраиваем с хозяином дома невидимый армрестлинг.
– Нет, Руслан.
– Да, Арина.
Гром и молнии. Бой Света и Тьмы. Кажется, еще чуть-чуть и начнут взрываться лампочки в люстрах, а телевизор включаться и выключаться сам собой – настолько сильным становится накал.
Спасают телефонные рингтоны. Два. Сначала пиликает телефон Руслана, следом мой.
Скашиваю глаза и понимаю, что не ответить нельзя. Разговора жаждет один из будущих спонсоров аукциона.
Извинившись, покидаю стол и сбегаю к себе. Пора собираться на работу.
