Текст книги "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Рина Беж
Сделка с врагом. Ответ на измену

ПРОЛОГ

Лучше стану любовницей, чем удобной женой...

Ненавижу высший свет.

Особенно серпентарий, который его начиняет:

Все эти наигранные ужимки, грубая лесть, искусственные улыбки и неестественный смех вызывают одно желание – сбежать отсюда побыстрее.

Но я стою, удерживая в одной руке бокал, в другой миниатюрную сумочку, и делаю вид, что наслаждаюсь «скромным» вечером и атмосферой, насквозь пропитанной деньгами и лицемерием. А всё потому, что это нужно моему мужу и его будущей карьере депутата. Выборы только через два месяца, а он уже сейчас сияет так, будто готов принимать поздравления.

– Я отойду ненадолго, хочу кое с кем переговорить.

Серые глаза предупреждающе упираются в мои зеленые. Тяжелая рука по-хозяйски оглаживает нижнюю часть спины.

– Конечно, не спеши, милый.– скрипя зубами, произношу то, что от меня ожидают:

Хочется выплеснуть шампанское в ненавистное лицо, но я, как примерная жена.

сияю приклеенной улыбкой. На кону уже проплаченная Зотовым операция для Катюши, которая состоится завтра, а также транш в четверть миллиона на первый месяц реабилитации.

– Ты у меня умница. Не скучай.

Роман мажет губами мне по виску и освобождает талию от захвата. Неторопливо разворачивается, сгружает свой бокал на поднос проходящего мимо официанта и через два удара сердца уверенной походкой устремляется прочь.

Оставшись в одиночестве, расслабленно выдыхаю и тщательно контролирую порыв обтереть влажные ладошки о подол платья. Находиться рядом с Зотовым и не кривиться – то еще испытание для нервной системы.

ЕГО присутствие не просто раздражает, оно душит Его улыбки и спокойствие коробят. Прикосновения вызывают брезгливость, поцелуи – стойкое отторжение.

Даже от парфюма поташнивает, вытягивая на поверхность самые неприятные воспоминания и ассоциации.

А как иначе, если муж– грязный, потасканный кобель?

Незаметно осматриваюсь. Несмотря на работающие кондиционеры, мне кажется, что в помещении очень душно, к тому же от некоторых личностей чересчур сильно разит духами и неестественно навязчивым вниманием. Голову стягивает невидимый обруч, на виски неприятно давит.

Нафиг.

Надоело.

Я заслуживаю пять минут передышки.

Не оглядываясь, беру направление в сторону высоких стеклянных дверей, закрывающих выход на балкон. Улыбаясь направо и налево, ловко маневрирую среди собравшихся кучками сплетниц, пропускаю мимо ушей попытки поймать меня в сети разговора и уверенно следую к намеченной цели.

К черту извечную пустую болтовню, хвастовство и сплетни.

Пусть сами себя жалят и облизывают, мне и без них отлично живется. А вот разведусь и тогда... ух! Устрою себе настоящий праздник.

– Госпожа Осипова, добрый вечер. Уделите мне минутку вашего драгоценного времени? – голос с ленцой, от которого по спине бегут мурашки, заставляет вздрогнуть.

Вот невезение. Бросаю взгляд в сторону балкона, до которого оставалось всего пару шагов, и неторопливо оборачиваюсь к давнему врагу и сопернику мужа.

– Господин Арбатов, – растягиваю губы в улыбке.

Уверена, сейчас она больше напоминает акулью нежели ангельскую, но... Руслану Германовичу и так сойдет. Ежели нет... то уверена, еще один наглый, настырный беспринципный тип, подобный по безжалостности моему муженьку, это переживет.

Сам пообщаться вздумал.

– Сказала бы, что рада встрече, но... вы же – не любитель лести.

Заканчиваю «приветственную» речь.

Честно говоря, я не в курсе, чего именно любитель этот тип, а чего – нет. Его потребности меня совершенно не заботят. Свои бы удовлетворить.

– Верно, Арина. Лесть не люблю, – глаза, светящиеся внимательным равнодушием.

Неторопливо сканируют с ног до головы, – в отличие от ретро автомобилей. Вы же посмотрели моё предложение о выкупе коллекции вашего дяди?

Посмотрела. Проигнорировала.

Неужели неясно?

– Она. Не. Продается, – четко разделяю слова. И вот теперь улыбаюсь по-настоящему,

Щелкнуть по носу богатенькому типу, уверенному, что все только и ждут, чтобы перед ним прогнуться, – могу, умею, практикую. Впрочем, с полным раздраем в душе хочется делать гадости всем и каждому. Когда внутри разруха – на чувства других плевать с высокой колокольни.

– Советую подумать еще, – Арбатов кажется непрошибаемым, а учитывая рост под метр девяносто, фигуру детины и бритую голову, еще и угрожающим. – Я даю хорошую цену, но если мало, мы можем обсудить.

– Не можем.

Перебивать невежливо, но иногда очень приятно. По венам проскальзывает адреналин.

– Вам она не достанется.

– Ах, мне?

Наконец-то, до моего собеседника доходить суть.

– Совершенно верно.

– Ну раз так... поделитесь, чем вас так не устраивает моя кандидатура в качестве покупателя?

Мужчина смотрит прямо и уверенно.

– Потому что в этом мире, господин Арбатов, не всё продается и покупается по щелчку пальцев таких, как вы.

Выдаю в итоге самый мягкий вариант, задирая подбородок и глядя в немигающие графитовые глаза.

– Таких как я – это каких?

Ни один мускул не дергается на его лице, но общая аура всколыхивается от напряжения:

– Самоуверенных, наглых и беспринципных муда...жчин, – еле успеваю исправить последнее слово на приличное. – Хотите оспорить?

С минуту мы непрерывно смотрим друг на друга, и чем дальше, тем меньше мне нравятся собственные предчувствия. Пальцы на руках почему-то немеют, а сердце то ли останавливается, то ли куда-то прячется. Глупость, конечно, но оцепенение накрывает просто нереальное.

– Надеюсь, депутатское кресло, к которому вы так стремитесь, тоже вам не достанется, как и моя коллекция, – жалю последним пожеланием.

Ожидаю, что Арбатов сорвется. В крайнем случае назовет пустоголовой куклой Хоть как-то проявит эмоции сквозь ледяной панцирь. Но единственной реакции.

которой добиваюсь, лишь легкий прищур.

– Считаете меня недостойным, а своего Зотова идеальным?

Вопрос на пару мгновений сбивает с толку. В мозгу, как переклинивает, и мысли начинают работать в совершенно ином направлении.

Выдержка летит к чертям.

– А знаете, нет, не считаю, – качаю головой, стараясь скрыть судорогу, что пробегает по телу. – Уже не считаю. Мой муж – обыкновенный богатый отморозок, который привык к вседозволенности и наглым манипуляциям.

– Не всё так гладко в семейном царстве? Неужели Рома наконец-то свалился с пьедестала?

Арбатов еле заметно усмехается, задавая вопрос.

– Можно сказать и так, – открыто признаваться в том, что узнала о наличии у мужа любовницы, не хватает сил. Зато в голове появляются мысли, как нужно действовать: раз Рома запрещает мне подавать документы на развод, нужно вынудить его самого это сделать. – А знаете, Руслан Германович, я передумала и готова рассмотреть ваше предложение о покупке. Точнее, я подарю вам коллекцию автомобилей, а за это вы поможете мне. Сыграете роль моего любовника.

– Роль?

Ожидаю, что Арбатов удивится. Но нет Мои слова его не шокируют, будто не являются эксклюзивными и часто звучат в его присутствии.

– Именно роль, – киваю, поражаясь собственной смелости и безрассудности, и сильнее стискиваю влажной ладонью сумочку. – Потратите несколько вечеров, изображая моего кавалера, и моя коллекция ретро авто станет вашей.

– Предлагаете сделку?

Сердце колотится как ненормальное, в горле странным образом пересыхает. Но отступать не намерена.

– Именно так.

– И зачем вам нужен этот цирк?

– Хочу отомстить мужу. Неважно... Так как? Согласны?

– А знаете, Арина.

Он выдерживает паузу. Наклоняет голову вбок и смотрит прямо на меня. Крылья носа слегка расширяются, радужка зрачков становится совсем тёмной.

– Я согласен.

1.

– А теперь срочное сообщение. Большая авария произошла сегодня около полудня на КАД недалеко от Красносельского шоссе. Дорожно-транспортное происшествие с участием пяти иномарок перекрыло две полосы движения. Автомобили получили серьезные повреждения. От удара один из них развернуло. По данным карт, в районе аварии собирается пробка.

Тянусь к пульту, чтобы переключить новостной канал на что-нибудь более веселое и замираю. На записи, сделанной и выложенной в сеть любителями горячих видео, среди незнакомых лиц вижу своего мужа.

Или нет?

Застываю, присматриваюсь внимательней, потому что камера гуляет и пытается охватить всё и всех сразу, но толком очень мало.

Ага, возвращается и…

НУ, точно он.

Лицо хмурое, брови сведены вместе, как происходит всякий раз, когда его что-то раздражает. Губы сжаты в тонкую полоску. На скулах играют желваки. Зато всегда идеально уложенные волосы и сейчас лежат как после похода к стилисту.

Белая рубашка расстегнута на верхнюю пуговицу. Бордовый галстук в мелкий рубчик, который Рома просил завязать ему сегодня утром, чуть ослаблен.

Наверное, после аварии стянул, чтобы продышаться. Пиджак отсутствует. Но муж его часто снимает, если едет за рулем.

Рома стоит рядом со своим Ровером и встревоженно вглядывается на заднее сидение, где точно кто-то сидит, но из-за темноты в салоне никак не поддается опознанию.

– один из автомобилей принадлежит кандидату в депутаты от партии «ЕР» Роману Сергеевичу Зотову, – информирует между тем ведущая о том, что я уже разглядела сама, – но по словам очевидцев не он стал виновником происшествия.

А водитель белой субару форестер, не справившийся с управлением и…

Дальше снова не слушаю, потому что камера делает резкий рывок вбок и берет во весь экран кареты скорой помощи, подлетающие с включенными сиренами и проблесковыми маячками к месту ДТП. Медицинские служащие, как муравьишки шустро, по-деловому выпрыгивают из машин и подхватив оранжевые чемоданчики, быстрым шагом направляются к пострадавшим, везут каталки и…

На одну из них грузят девушку, которую очень аккуратно достают с заднего сидения Ровера моего супруга.

Я узнаю ее моментально. Утонченная брюнетка невысокого роста с густыми вьющимися волосами и фигурой – песочные часы.

Кира Измайлова

Сестра Владислава Измайлова, кому официально принадлежит «Алмаз-Х» огромная компания по производству полупроводников и еще чего-то там, во что я не особо вникаю. А если неофициально, то владельцев там двое. Второй собственник – мой муж. Но по всем бумагам – он всего лишь наемный служащий —исполнительный директор.

Депутатам в нашей стране нельзя иметь свой бизнес. Вот он и изворачивается, как может, потому что предпринимательство – не предел его мечтаний. Зотов рвется к власти. И, зная его целеустремленность и упорство, не сомневаюсь, уже в сентябре у него всё выгорит.

А Кира работает вместе с моим мужем.

Она – начальник рекламного отдела. Если не ошибаюсь, уже давно. Заняла эту должность еще до того, как мы с Зотовым поженились, а значит, более двух лет назад.

Но важно не это, а то, как мой супруг нервничает и психует, глядя на уложенную на носилки девушку Сжатые кулаки, сведенные вместе брови, напряженно выпрямленная спина и взгляд, который он не отводит от лица Измайловой, – всё это говорит громче любых заявлений о его страхе за коллегу.

Другие, уверена, об этом не подозревают, потому что внешне Роман спокоен немногословен, лишь напряжен. Но это легко списать на последствия аварии, в которой.

– 0, боже! – охаю, касаясь пальцами рта, замечая большую кровавую царапину, тянущуюся от виска до подбородка.

Раньше я ее не видела, так как муж стоял, повернувшись другим боком. А теперь он сменил положение тела, и меня от переживаний за него начинает колотить.

Если Измайлову везут в больницу, пусть на ней нет видимых повреждений, то у Романа удар пришелся в голову, точнее, в висок. Там вполне может быть сотрясение или перелом ребер, или что посерьезней.

Дергаюсь к столу, непослушными пальцами подхватываю телефон и с третьей попытки набираю номер Зотова. Это же не прямой эфир, а запись. Значит, мужа должны были уже осмотреть и выявить опасные моменты. Нужно только ДОЗВОНИТЬСЯ И…

«Абонент вне зоны действия сети...»

Сообщает механический голос, когда я в третий раз перезапускаю набор номера.

– Черт Рома! Ну как же так? – бросаю мобильный на стол, чтобы он не выскочил из вспотевших от нервов ладоней и не разбился.

Это точно будет перебор. Если останусь в полном информационном вакууме, я сойду с ума.

Вновь поворачиваюсь к экрану, обхватывая голову руками, чтобы она не взорвалась от кучи вопросов, которые, опережая друг друга, вспыхивают, как искорки.

Где Макс, водитель Ромы? Где охрана? Без них муж редко куда выезжает, только если совсем уж по личным делам.

Что супругу и Измайловой понадобилось в Красном селе в разгар рабочего дня?

Вдвоем?

С какой стати Рома так нежно касается щеки Киры, еще и в глаза ей заглядывает?

Нет, последний вопрос – это нервы, конечно, нервы!

Мне просто показалось.

Успокаиваю себя и гашу не вовремя проснувшуюся ревность. Они же втроем друзья.

– Рома, Кира и ее брат Владислав, компаньон мужа. Это я к ним так и не смогла влиться в дружное трио... потому что никогда не звали, а я не рвалась.

Ладно... не об этом сейчас.

Так как мне найти мужа?

– Все пострадавшие доставлены в девяносто третью городскую поликлинику... – в это время произносит ведущая, а я от радости, что теперь знаю, куда нужно спешить, чуть не взвизгиваю.

На секунду прикладываю ладони к горящим щекам и делаю глубокий вдох и медленный выдох, а потом еще один и еще.

Так, нужно немного расслабиться и успокоиться.

Рома жив. Я своими глазами видела, как он шел к машине.

Сам шел, собственными ногами, а не вели под руки.

Поэтому пью таблетку от мигрени, иначе приступ гарантирован, собираю на всякий случай мужу запасной комплект одежды и еду по указанному в бегущей строке адресу.

Всё будет хорошо!

2.

– Ты же побудешь сегодня здесь, со мной? – раздается женский мелодичный голос.

– Я так боюсь оставаться одна. Знаешь же, как ненавижу больницы.

Следует тихий пронзительный выдох.

Хмурюсь, притормаживая у не до конца закрытой двери, и поднимаю голову вверх, чтобы убедиться, что это палата номер двадцать три.

Наверное, я ошиблась цифрами. Перепутала на нервах. Хотя странно, медсестра сказала, муж сейчас на втором этаже. В левом крыле и в третьем справа отсеке. То есть... тут.

Ладно, спущусь вниз и переспрошу еще раз

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но вдруг.

– Конечно, милая, – отвечает мой муж, – Одну я тебя здесь не оставлю.

ЕГО голос невозможно спутать ни с каким другим. Тихий, слегка сипловатый, будто Роман слегка простыл.

Столбенею.

Во рту скапливается вязкая слюна, но сглотнуть не получается. Как не выходит и сделать шага. Ни вперед, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь, ни назад, чтобы уйти и всё-таки уточнить еще раз у персонала номер палаты мужа.

Ну не может же быть, чтобы…

– Обещаешь? А... твоя... она тебя не потеряет? Не станет делать тебе нервы? – в женском голосе отчетливо слышится нервозность.

– Арина? – от собственного имени вздрагиваю и отмираю. Теперь точно не остается никаких сомнений, что это мой супруг там, за стеной, разговаривает. – Я ей сейчас сообщение скину, чтобы не дергалась. Не волнуйся.

Вытаращив глаза, но ничего не видя перед собой, нащупываю в кармане легкого летнего пиджака телефон и почти на ощупь убираю звук. А через минуту замечаю, как вспыхивает только-только отключенный экран, а на нем высвечивается сообщение.

«Буду завтра утром. Срочные дела в офисе».

До крови прикусываю губу, чтобы не издать ни одного звука, а в голове уже мелькают воспоминания, как часто я видела похожие смски на прошлой и позапрошлой неделе, а еще месяц назад.

Нет, нет.

Мотнув головой, отгоняю дурные мысли. Они – просто друзья, Рома переживает за сестру друга, потому что... наверное, Владислав отсутствует в городе, вот он и заменяет Кире брата. Да, точно, ее голос теперь я тоже узнаю.

– Ромка, я так перепугалась, что мы погибнем... что он пострадает... – всхлип: скрип кровати и шорох одежды заставляют вынырнуть в реальность.

Щеки горят от того, что нагло подслушиваю, но отойти не могу. Там же мой супруги он.

– Тихо, тихо, моя девочка. Всё будет хорошо. Я уверен, с ним всё в порядке. Сейчас придет врач и подтвердит нам с тобой то же самое. А пока иди ко мне.

Нервы сдают, и я делаю последний шаг останавливаясь в проеме. Смотрю в палату, большую, светлую, оснащенную хорошей добротной мебелью, но вижу лишь пару.

Назвать Романа и Киру по отдельности не выходит. Они действительно, как пара.

Она лежит на кушетке, подняв руку вверх, касается щеки моего мужа. Он сидит рядом, на ее постели, хотя кресло стоит поблизости, и, опираясь на ладони, нависает над девушкой.

Успеваю лишь раз моргнуть, как Зотов начинает склоняться вниз и касается губами губ Измайловой. Это не дружеский поцелуй, а жадный, глубокий, с тихим стоном, полосующим мое сердце до кровавых червоточин.

– Любимая моя, – хриплый голос наотмашь бьет по нервам.

Это не может быть правдой!

Как же так?

Я, наверное, как-то неправильно расслышала.

Ошиблась.

Через тело проходит болезненный импульс. Содрогаюсь.

Он же только утром на почти такие же мои слова отвечал, что никому их не произносит, потому что не знает, что значит любить, а спустя несколько часов легко и непринужденно одаривает ими свою... кого?

Коллегу?

Сестру друга?

Подругу?

Бред!

– Ромочка, любимый, я была такая дура, что отталкивала тебя. Что пыталась доказать свою самостоятельность. Что собственными действиями подтолкнула тебя жениться на другой.

Что?

Нет-нет-нет.

Бред!

Не хочу слушать, понимать, осознавать.

Но стою и слушаю.

Каждое признание, как пощечина.

– Тш-ш-шш, всё хорошо, Кирюш, не нервничай. Ты же знаешь, я всё равно только твой. Брак с Ариной ничего не значит, просто ширма, нужная мне для политической карьеры. Ну ты чего, малыш? Не ревнуй, была бы причина.

Ширма? Это он про меня?

Каждая новая фраза бьет сильней предыдущей.

Дышать становится тяжело. Воздух, будто в пустыне, кажется раскаленным и жутко сухим, забивает легкие, но не насыщает кислородом. Щеки и уши не просто горят, полыхают от стыда и боли.

Теперь я понимаю выражение – кровь в жилах стынет.

У меня она тоже замерзает, превращаясь в азот.

По коже бегут колючие мурашки, а сердце вдруг осыпается мелкими осколками.

Прижимаю ладошку к губам, не в силах выдавить ни слова. И смотрю, как, перебросившись парой фраз, мой муж и его любовница снова увлеченно целуются.

Мимо снуют люди, в окно жарит солнце, через распахнутую створку раздается пение птиц.

А для меня планета останавливается.

Слетает с орбиты и несется прямиком в черную дыру.

Хоп! И вокруг непроглядная бездна.

Нападает какая-то апатия. Скольжу взглядом по знакомому лицу, волевому подбородку и острым скулам, считываю яркие эмоции, на которые супруг так редко расщедривался для меня, вижу именно то, что он только что озвучил.

Любит.

Да, ее он точно любит. Так жадно пожирать глазами и боготворить невозможно, если нет чувств.

У него к ней они есть.

А вот ко мне.

Это называется – почувствуй разницу.

Ощущаю себя пустышкой. Невидимкой. Ни Роман, ни Кира не замечают меня. Я стою всего в четырех шагах у приоткрытой двери, но меня не видят и не чувствуют, потому что я для них никто... незначимая помеха.

Меня не существует.

Но я так не хочу!

Шумно втягиваю носом воздух, поднимаю руку, чтобы распахнуть дверь и удивить своим появлением.

Не успеваю.

Сильные руки обхватывают меня. Одна под грудью, вторая закрывает рот. Рывок– пара минут в невесомости. И меня заталкивают в соседнюю пустую палату.

3.

– Что вы делаете? – выкрикиваю, как только получаю свободу и отскакиваю от ненормального, схватившего меня, как живую куклу, подмышки и перенесшего не пойми куда. – Совсем с ума сошли?

Рычу, кипя адреналином.

Мало того, что не могу отойти от увиденного в палате номер двадцать три, так тут уже новые неприятности атакуют:

Все это время я смотрела на свет, поэтому зрение не успевает перестроиться, и тот, кто обошелся со мной нагло и бесцеремонно, кажется всего лишь размытым серым силуэтом, а не четкой личностью.

Но лишь до той минуты, пока не открывает рот.

– Ц-ц-ц, Арина-Арина, – неприятно цокает языком мужчина, и я узнаю в нем Измайлова. – Что же ты, девочка, тут забыла? Зачем приехала?

Родной старший брат Киры делает неторопливый шаг в мою сторону, чем заставляет отступить от двери и податься вглубь помещения. Его тяжелый взгляд давит и, как мокрая одежда, липнет к телу.

– Зачем вы меня сюда притащили, Владислав? – игнорирую его вопросы и задаю свой.

Стараюсь говорить ровно и не выказывать испуга. Но тот, как возник в момент, когда ненормальный схватил меня и занес в пустующую палату, так лишь сильнее возрастает:

Для нервов есть повод. Компаньон моего мужа, явно не намеревается меня отпускать. Холодно усмехнувшись, он захлопывает дверь и неторопливо дважды проворачивает рычаг личины, запирая её.

– Тебя разве не учили, что отвечать вопросом на вопрос – некультурно? – хмыкает.

На губах, как ядовитая змея, проскальзывает и исчезает холодная усмешка, а темные глаза прищуриваются. И пусть руки мужчины убраны в карманы брюк, кажется, будто он меня лапает.

Нагло. Самоуверенно.

Сглатываю и сильнее сжимаю челюсти. При Романе Измайлов никогда себе подобного не позволял. А сейчас... разошелся.

Хочется исчезнуть и как минимум помыться.

Но для начала выйти в коридор. А еще не показать страха.

Да, я не собираюсь его бояться. Не буду, пусть он и старается меня напугать.

–Я приехала к мужу, который попал в аварию, – решаю не припираться, растягивая время, а дать ответы в надежде, что меня после этого отпустят – Привезла сменные вещи.

Дергаю рукой, привлекая внимание к бумажному пакету с чистой одеждой.

– А кто тебе сказал, что Рома в этой больнице? – следует новый вопрос.

Бесит, что по сути малознакомый человек устраивает форменный допрос и ведет себя со мной нагло и самоуверенно, но после выходки мужа, мало чему удивляюсь.

Похоже, каков Зотов, таковы и дружки. А то, что за два года этого не смогла распознать, только мой просчет.

– Увидела репортаж по телевидению. Там же узнала адрес лечебного заведения куда повезли пострадавших, – произношу почти ровно, глубоко вдохнув и выдохнув.

Нужно успокоиться и не трястись, а дыхательная гимнастика для этого случая —самое оно. Еще один глубокий вдох и медленный долгий выдох.

То, что мои действия меня успокаивают, а Измайлова, наоборот, бодрят, понимаю, словив его жадный взгляд, зависший на уровне моей груди.

Не смотрят так жадно на жен своих друзей. Не облизывают и не раздевают их плотоядным взглядом.

И ладно бы выпячивала. Была в провокационной майке или чем-то облегающем.

Так нет. Блузка, сверху пиджак. Всё прилично.

Становится неприятно. По коже проносятся ледяные мурашки. Лишь усилием воли заставляю себя не передернуть плечами и не прикрыться. Подобное хамство угнетает и коробит:

Охреневший нахал.

Нет, я понимаю, что бог меня, как говорится, грудью не обидел. Полновесная троечка, своя, родная, упругая, красивая. Но борзеть-то не надо.

Не из лесу небось выполз. Вот и держи глаза на привязи!

– Выпустите меня, – вскидываю подбородок, чтобы выглядеть уверенной и независимой. – Я хочу встретиться с мужем, а не терять время... с вами.

Усмехается, но не весело, а как-то пакостно, будто что-то решив.

Жду, что отойдет, но он остается на месте.

– Ты разве не заметила, что он... немного занят? – выдает в итоге.

«Ну да, признается в любви своей любовнице и вашей сестре по совместительству, вылизывая ей рот. Видела», – произношу мысленно, в слух же озвучиваю иное.

– Я не буду обсуждать это с вами.

Демонстративно не реагирую на «ты»-чки и обращаюсь к Измайлову, как к постороннему. Им он собственно и является.

Мне этот «дядя» – не друг.

Никогда не был.

И уже точно не станет.

– Зато я буду..., девочка, – делает ударение на последнем слове, словно хочет показать мою наивность.

Да нет же! Не хочет, а именно показывает. Носом тыкает.

Что ж, признаю: реально до сегодняшнего дня была слепой и доверчивой кулёмой, воспринимая любые слова супруга за чистую монету. И неизвестно сколько бы всё продолжалось дальше, если бы не дело случая.

НУ вот, теперь прозрела. Получила по носу охрененно отрезвляющий щелчок, и очнулась. Поделом, Арина, нельзя расслабляться и доверять, даже близким.

– Послушай бесплатный совет, – отвлекает от самобичевания Измайлов. Его голос меняется, становится тихим и серьезным. Заставляет прислушиваться к каждому слову, – поезжай домой и сиди там тихонько, как привыкла сидеть. Не отсвечивай.

Не закатывай Ромке скандалов. Будь милой умницей, как раньше. Так для всех будет лучше.

– Что? – от нелепости «бесплатного совета» у меня глаз дергается.

– Арина, не тупи, – качает головой. – Ромка – твой муж, но от Киры он не откажется. Никогда.

Последнее слово, как оплеуха, бьет наотмашь.

Выходит, тут не разовая акция измены доверчивой жене. А прямо-таки долго и счастливо на два фронта.

Кажется, у меня глаз дергается.

– Почему? – спрашиваю, решая расставить все точки над «i», раз уж собеседник такой разговорчивый.

Сердце колет Душа в ошметки. Предательство, оно, сука такое... болезненное дело. Но не щажу себя, уточняю детали, вбиваю гвозди в гроб, где вот-вот будут похоронены все розовые мечты, связанные с Зотовым.

А братишка любовницы моего мужа – молодец, не отказывается, с удовольствием проводит внеурочный ликбез.

– Потому что они друг друга любят.

– Глупости, – отмахиваюсь, – они были знакомы до меня. И могли бы сотни раз пожениться или просто быть вместе, но…

– Но... поругались... сильно, – перебивает Измайлов. – Кирка стала чудить, хвостом вертеть. Вот Ромка психанул и женился на тебе. Правильной девочке.

– Нет.

Хочется топнуть ногой.

Крикнуть громко, а не прошептать тихо, чуть задушенно. Но я этого не делаю, потому что уже ни в чем не уверена. Ни в чем и ни в ком.

– Да, – бьет точно по ране в сердце. – А знаешь, что во всем этом самое главное? —продолжает глумиться. – Моя сестра всегда получает то, что хочет. А сейчас она хочет Зотова.

– Рома – не вещь, – качаю головой, не отводя взгляда.

Не покажу, что удары достигают цели. Перебьется.

– Не утрируй, ты прекрасно меня понимаешь, – одергивает резко.

Честно – не очень. Но признаваться не поворачивается язык.

Да мне вообще все происходящее начинает казаться каким-то дешевым театром.

Жестоким розыгрышем, гадким сном, который вот-вот развеется.

Удивительная штука – мозг. Придумывает бредовые и глупые идеи, но игнорирует самый очевидный вариант. Потому что не может это быть правдой! Зачем мужу еще кто-то, если он еще утром выглядел всем довольным и говорил, что я замечательная???

Или он имел ввиду, что я замечательная... слепая курица?

Черт.

– Если у них такая идиллия, – растягиваю губы в улыбке, игнорируя, что они дрожат, – то, пожалуй, так и сделаю. Поеду домой и соберу свои вещи, чтобы убраться подальше... от влюбленной парочки.

– Не дури, Арина. Я же тебе говорю сидеть тихо, а ты уже скандалы торопишься закатить. Не надо, девочка. Послушайся совета доброго друга, не дури.

Какой ты к чертовой матери добрый друг?

Хочется крикнуть Измайлову вопрос в лицо, но не хочу нарываться. Он по-прежнему меня пугает.

– Может, мне вообще, по вашему мнению, сделать вид, что ничего не происходит? —не скрываю сарказма:

– Сделай, – кивает на полном серьезе.

А мне страшно становится.

Он же не шутит. Он уверен в своих словах. Ужас.

– И кем я после этого буду? – вопрос сам собой срывается с губ, хотя заранее догадываюсь, что ответ не порадует.

– Той, кем и была до сегодняшнего дня. Удобной женой.

Меня еще никогда не били по лицу словами.

Сейчас происходит именно это.

Удобная жена – вот оказывается кем я являюсь.

Обалдеть, как носовой платок. Он же тоже удобен и нужен. Временами.

Мерзко и во рту кислит:

Ан-нет, это я щеку изнутри до крови прикусила, чтобы не зареветь.

Не покажу боли.

Ни ему.

Ни мужу.

Ни их обожаемой Кире.

Никому из этих троих ничтожеств.