Текст книги "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ)"
Автор книги: Рина Беж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
10.
Просыпаюсь, будто из омута выныриваю. Ощущение, что отдыхала, напрочь отсутствует.
Голова тяжелая. Мышцы ломит, словно накануне не за столом с вилкой сидела, а нещадно железо тягала. Горло побаливает, во рту кислит.
Да, здорово меня вчера накрыло. Приступ мигрени, спровоцированный поступком Зотова, скрутил основательно. Жаль, что запоздал немного. Вот бы всё это безобразие да в рожу будущему депутату выплеснулось.
Так нет, не вышло. Рома управился быстрее.
Я не страдаю амнезией, прекрасно помню, что он сделал – совершил насилие.
Именно так и никак иначе. Да, не планировал. Да, пришел успокоить. Но в итоге сорвался. Не захотел услышать моё «нет», поставил своё «да» на пьедестал и сделал то, что сделал.
Решил, что ему позволено всё. Муж ведь, чтоб его.
А сопротивление, слезы, укусы и царапанье... отмахнулся, да и ладно.
Не знаю, как он, я себя мошкой почувствовала. Мелкой, тщедушной и бесполезной.
Которой взяли и походя крылья оторвали. А она вроде как попищала, посопротивлялась, попыталась укусить, но весомого вреда один фиг не причинила.
Ощущения?
Мерзкие. Что тогда, что теперь. И полное осознание, что если один раз он это провернул, не особо страдая моралью, то и дальше вполне сможет. Совесть его мучить не станет. А если что, для неё есть заранее припасенное оправдание: «Я —его жена, он – мой муж».
Из кровати подниматься не хочется. Но понимаю, что надо.
Утро давно не раннее. Солнце поднялось высоко. И у меня есть планы. Обещала заехать в детский дом, сделать последние согласования по поводу Ивановой и передать им то, что было закуплено волонтерской организацией.
К тому же, прятаться – не выход. Да и не мой случай. Я – не страус, голову в песок совать не собираюсь. А вот биться за свободу и независимость – да.
Какими методами?
Тут вариантов не так много, учитывая, что Рома свою позицию обозначил четко. Не отпустит, Зная его, если пообещал, сделает. Он – человек слова, как не прискорбно в текущей ситуации.
Но и я послушной оленихой оставаться не собираюсь.
Откидываюсь на подушку, устремляю взгляд в потолок. Затем поднимаю руку и внимательно разглядываю запястье, точнее, темнеющие на нем пятнышки – синяки, оставленные пальцами Зотова.
Или собираюсь? Пока не выясню всех нюансов и не пойму, как получить развод.
Девичья фамилия, слава богу, при мне.
Да, точно так! У меня есть своё имя. А расторжения брака я добьюсь. С Романом не останусь. Ни за что. Тут все четко и стопроцентно.
Наметив планы, выбираюсь из постели. Голова слегка кружится, но пару минут спустя становится легче.
Умываюсь машинально. В душ не хочется. После вчерашнего он вызывает не лучшие воспоминания. Но я себя заставляю. Жизнь продолжается несмотря ни на что.
Из комнаты выходить немного страшно, но делаю и это. На выбитую личину долго не любуюсь, иду прямиком в бывшую семейную спальню. Отыскиваю джинсы и футболку с длинным рукавом. На разукрашенное Романом запястье надеваю широкий кожаный браслет. Волосы закалываю в хвост и делаю легкий макияж.
В обычной жизни я предпочитаю удобство. Кэжуал – мой стиль. И пусть Роману нравятся на женщинах платья и дорогие украшения, сегодня пусть любуется своей Измайловой, переодеваться ему на радость я не стану.
– Арина Алексеевна, как хорошо, что вы уже спустились, – экономка встречает меня у основания лестницы. Поймав вопрос в глазах, поясняет. – Роман Сергеевич как раз просил пригласить вас к завтраку.
– Он дома?
Вопрос адресую больше себе, чем Светлане. Причины для удивления есть. В десять утра в будний день он дома никогда не бывает. Деловой же человек. У него ж ра-бо-та. И та, которая кормит, и та, которая ноги раздвигает. Мысль о последней придает сил и уверенности не прогибаться.
– Да, дома. Ждет Вас в столовой, – понизив голос, докладывает экономка, секунду мнется и, решившись, с улыбкой добавляет. – Он в половине восьмого уезжал в офис, но уже двадцать минут, как вернулся... с сюрпризом.
В отличие от испытывающей радость Светланы известие о неожиданном подарке заранее напрягает, но вида не подаю. Киваю и, высоко подняв голову, захожу в просторное светлое помещение.
Роман сидит во главе стола. Как всегда, чисто выбритый, стильно и дорого одетый Светло-серая рубашка, брюки и пиджак на пару тонов темнее. На запястье массивные часы в металлическом корпусе.
Красавец?
Наверное, да. Я же вижу перед собой не привлекательную обертку, а жестокого эгоиста, скрывающегося внутри.
Зотов отвлекается от телефона, в котором что-то листает, откладывает его в сторону и поворачивается ко мне.
ЕГО взгляд не игнорирую. Встречаю прямо и неторопливо прохожу к своему месту, где уже всё накрыто для завтрака.
– Доброе утро, Арина.
Ощущаю, как муж рассматривает моё лицо, предпринимает попытку считать эмоции, но натыкается на приятную, но мало что выражающую маску.
– Здравствуй, Рома.
Ответ звучит ровно, а рука, которой обхватываю ручку чашки, чтобы сделать глоток кофе, не дрожит. Этим особенно горжусь. Ни пасовать, ни показывать страх я не собираюсь.
– Это тебе.
Зотов подхватывает лежащую на противоположном краю стола коробку, через прозрачный верх которой проглядывают ярко-алые розы, и протягивает мне.
Принимаю не раздумывая. Кладу на колени и снимаю крышку, чтобы аромат цветов покинул пределы небольшой упаковки и наполнил легкой сладостью всё помещение столовой. Ради этого же их покупали и везли сюда.
– Спасибо, – позволяю губам дрогнуть в подобии улыбки.
Делаю это ради единственного зрителя. Экономка стоит в дальнем углу, прижав руки к груди, и с какой-то незамутненной радостью наблюдает за необычной сценой. Еще бы. Для нее, привыкшей лицезреть начальника вечно хмурым и отмороженным, человечный Роман, собственноручно дарящий жене цветы без повода, действительно в этот момент является кем-то фантастично прекрасным.
Я же мысленно выдыхаю по другому поводу. Значение слова «сюрприз» разгадано.
И к счастью, это всего лишь розы, а не присутствие в столовой брата и сестры Измайловых с чемоданами и новостью: «Теперь мы будем жить вместе... большой и дружной семьей».
От чего-то даже аппетит появляется, и я спешу избавиться от совершено ненужного мне знака внимания.
– Светлана, заберите цветы и... поставьте их, пожалуйста, в спальне.
В какую именно комнату отправится букет, нет сомнений. Ту, же я больше не обитаю. Прислуга еще не знает, а вот Рома легко догадывается. То-то глаза прищуривает, внимательно изучая всю меня. Лицо, шею, руки. Медленно, внимательно, детально.
Я же, помня о голоде, тянусь за свежей, еще теплой булочкой, после – тонко нарезанным огурцом, сыром и беконом, и делаю себе бутерброд. Огромный, аппетитный, какой люблю.
Осматриваю его с обеих сторон, примеряюсь и, широко открыв рот, беззаботно откусываю приличный кусок.
Так не положено есть в высшем обществе? Нужны ножи вилка?
А мне по барабану!
– Ты решила сегодня остаться дома?
Оставив без комментариев ситуацию с цветами и поведение за столом, Рома переводит тему на нейтральную, разглядывая мой наряд. В душе я ему даже благодарна. Он не портит аппетит разборками, а позволяет нормально перекусить.
– Нет, поеду в детский дом, как и планировала. Думаю, деткам не важно, как выглядит человек, который приезжает подарить им немного тепла. Главное, открытое сердце. Они чувствуют искренность, а не дорогое платье и браслет за несколько сотен тысяч рублей.
Взмахиваю рукой, тем самым привлекая внимание к кожаному аксессуару на запястье.
– И всё же я бы советовал эту безвкусицу заменить.
Зотов перехватывает мою ладонь, брезгливо поддевает широкую полоску дешевого украшения.
Я четко фиксирую момент, когда он замечает дело рук своих – синяки.
Линия челюсти напрягается, крылья носа раздуваются.
Ну и, ми-и-илый? Нравится?
– Ты права, сегодня напульсник тут вполне уместен, – произносит Зотов уже иным голосом.
При желании, если подключить воображение, в нем можно попытаться уловить нотки раскаяния. Как и в жесте. Удерживая мою руку, Роман легонько поглаживает большим пальцем кожу на запястье.
Я не пытаюсь ничего улавливать и медленно беззвучно выдыхаю, когда удается избежать его прикосновения. Ночные воспоминания так же свежи, как и синяки. И радости не доставляют.
– Прости.
Ого. Прости.
На секунду теряюсь.
А потом иду ва-банк.
– Простить... только за это? – демонстрирую руку с напульсником. – Или за что-то еще?
Серые глаза мужа на мгновение застывают и вновь становятся самими собой.
Холодными и нечитаемыми.
– Только за это. Ты моя жена, Арина. Я взял лишь то, что и так принадлежит мне.
Супружеский долг – не насилие. Загоны только в твоей голове, – фразы звучат отрывисто и четко. – Поменяй своё отношение к ситуации, и всё снова наладится.
– Имеешь ввиду – смириться с любовницей?
Хмыкаю и качаю головой
– Всего лишь на четыре месяца. Я уже говорил.
– А если смертельный диагноз Измайловой – ложь? И мать твоего ребенка выживет? Что тогда? Обрадуешься и, наконец, меня отпустишь?
Давай же, удиви!
Хотя куда уж больше? Я сижу и обсуждаю с мужем его бабу и их будущую совместную жизнь. Кошмар.
– Я видел документы. У Киры нет шансов.
Зотов говорит так убедительно, что я нехотя начинаю ему верить. Однако пользуясь возможностью, пытаюсь прояснить все моменты для себя подробнее.
– Ну, а если ты ошибаешься?
Качает головой.
– Исключено.
По глазам вижу, что доказывать что-то на словах глупо. Он реально верит в то, что произносит.
– Рома, скажи, всё дело в ребенке? Ты настолько сильно хочешь этого малыша, потому что он от той, кого любишь? Или есть другие причины?
О том, что попадаю прямо в яблочко, не догадываюсь, пока Зотов молчит. Когда же отвечает, многое становится на свои места. И пугает масштабами засады.
– Влад не может иметь детей, Ариш. Наш с Кирой сын.
Смотрит глаза в глаза, а я понимаю суть.
– Единственный прямой кровный наследник Измайловых, – договариваю за мужа. —А учитывая, что он твой.
Кивает.
– Совершенно верно. «Алмаз-Х» в будущем будет принадлежать ему единолично.
Вопросы типа тех: «Ром, так, а Киру-то ты любишь?», «Почему ты выбираешь на роль матери наследника империи именно меня?» и «Ты уверен, что Измайлов не решит тебя слить и сам стать отцом вместо дяди?» пугают возможными ответами Как и слегка маниакальный блеск в глазах Зотова.
– Теперь ты понимаешь, насколько всё серьезно?
С трудом заставляю себя кивнуть.
Я уже жалею, что узнала настолько страшную тайну. Ту, которая практически не оставляет шансов выйти сухой из воды.
Очень сильно жалею. А вот Рома просто так не делает ничего. Даже секрет раскрывает с целью... чтобы четко понимала, он реально никуда не отпустит.
– Через полторы недели ты улетишь на отдых, – озвучивает Роман то, что говорил ранее. – Чтобы не было проблем, с тобой будет охрана. Кроме того, немного присмотрит Владислав.
От последнего предложения становится дурно.
– Измайлов? Ты ему настолько доверяешь? – сама удивляюсь, как испуганно звучит мой голос.
Вот тебе и неприятности. Всё познается в сравнении. Меня от мужа, который ночью издевался, так не трясет, как от новости про его компаньона.
– Я никому не доверяю, – а вот это очень похоже на Романа. – Если выдастся время, я тебя навещу.
– А как же выборы? Я думала, присутствие жены под боком дает тебе бонусы. Еще и той, кто так самоотверженно занимается благотворительностью.
Не скрываю сарказма.
Кажется, я наивно полагала, что именно депутатское кресло – главная цель в жизни Зотова. Теперь уже ни в чем не уверена.
– Я всё решу, не переживай. Новый пиар-менеджер всё организует.
Новый?
Откидываюсь на спинку стула, не скрывая удивления.
– А как же твоя любовница? Она больше не руководит рекламным отделом?
– Кира на днях улетает в Москву. Будет жить там до родов. Клиника и персонал уже подобраны. Никто посторонний ничего не узнает. Ты вернешься, когда придет время.
–Я…
На языке так и вертятся слова, чтобы послать Романа с его махинациями далеко и надолго, но он опережает.
– Мне пора в офис. Меньше, чем через час начнется совещание. Что касается Ивановой. Пусть заведующая скинет мне скан договора на почту. Юристы посмотрят и деньги сегодня переведут, – Зотов ловит мою ладонь, касается губами кожи на запястье рядом с браслетом и, глядя в глаза, добавляет. – Ариш, не делай глупостей. И всё у нас будет хорошо.
11.
« всё у нас будет хорошо»
Кривлю губы в гримасе и безжалостно растираю запястье, которого совсем недавно касались губы «общественного» Ромы, пока поднимаюсь на второй этаж. Перед отьездом надо захватить сумку и документы.
«__ всё унас будет хорошо. »
От этой бестолковой фразы, которую Рома успел за последние дни повторить разсорок, уже воротит.
«__ всё у нас будет хорошо...>
Не верю ни единому слову предателя. Но особенно бесит то, что он произносит«нас».
Какие, к черту, мы?
Не воспринимаю я с некоторых пор Зотова и себя, как «нас». Есть он. Есть я. Нас —нет. Больше нет.
«__ всё у нас будет хорошо. »
Единственное, с чем готова мириться, так только с одним – будет хорошо. Да, действительно будет. Уж я постараюсь. Выложусь по полной.
И у меня всё будет хорошо.
– Арина Алексеевна, какие-то особые пожелания по поводу ужина будут? —Светлана перехватывает меня уже на выходе из дома. Экономка так и светится, явно всё ещё пребывая под впечатлением от цветов, подаренных мне Зотовым.
На миг хмурю брови.
– Разве Роман Сергеевич не обсуждал с вами меню на неделю?
Когда я вошла в дом Романа в качестве его жены, Светлана Ивановна уже в нем работала. Если не ошибаюсь, не меньше десяти лет вела быт, готовила.
Убиралась, следила за личными вещами. То есть действовала по давно заложенному сценарию, в который я предпочла сходу не вмешиваться, а после приняла как норму.
Неприхотливая, привыкшая сама о себе заботиться, я легко подстроилась под порядки, заведенные Романом. В том числе и запросто приняла то, что меню согласовывает именно он, я же что-то дополняю, если есть желание. Или готовлю себе сама, что люблю делать и вполне неплохо умею.
– Обсуждал, – без задержек отчитывается улыбчивая экономка, – но, когда уходил велел у вас уточнить – вдруг чего-то необычного хочется.
Необычного?
Еле сдерживаюсь, чтобы не оскалиться. Домработница ни в чем не виновата и порыв Зотова оценивает совершенно неверно.
«По поводу «необычных» предпочтений – это нужно у Измайловой спрашивать, —ехидничаю мысленно, испытывая горечь. – Это же она беременная, а не я».
– Нет, мне ничего не хочется, Светлана. Готовьте, что там Роман заказывал.
Ответ звучит ровно, как я и хочу.
Больше не задерживаясь, выхожу на крыльцо. Щелкаю брелоком, отключая сигнализацию на машине, ив этот же момент ловлю движение сбоку.
– Добрый день, Арина Алексеевна, – Макс, личный водитель Зотова, быстрым шагом направляется в мою сторону. – Роман Сергеевич сказал, что вам нужно в детский дом. Я отвезу.
Вот теперь удивления скрыть не выходит. Неприятного удивления. Кислящего.
– Зачем?
Задаю прямой вопрос и получаю такой же прямой ответ.
– Шеф велел.
Прикусываю щеку, чтобы не матюгнуться.
Обалдеть, какие умные. Всю жизнь, как получила права, я ездила сама. А теперь мне водителя впаривают. Да еще как? Не спрашивая, а просто ставя перед фактом.
НУ, Зотов, ну, паразит. Мало того, что охраной обложил, еще и передвижение решил мне ограничить, а заодно свободные уши рядом со мной заиметь?
Нет уж.
Тихая и мирная овечка-Арина не согласна.
– За рулем МОЕЙ машины, Максим, буду сидеть либо я, либо никто, – произношу почти ровно. Очень хочется зарычать, но вместо этого я холодно улыбаюсь. – Так и передай своему шефу.
– Но Роман Сергеевич…
– Не имеет никакого отношения к этой красавице, – тыкаю пальцем в сторону транспорта, подаренного дядей лично мне еще до знакомства с Зотовым. —Попробуешь сесть в машину без моего разрешения, заблокирую замки, вызову ментов и скажу, что ты ее у меня угнать пытался.
Стоит, ошалело приподнимая брови.
Киваю.
– Поверь, я сделаю, – обещаю, щуря глаза. – И рука не дрогнет, и язык повернется.
Стыдно ли мне, что по факту я сейчас угрожаю подчиненному мужа?
Нет. Нисколько.
Всю эту кашу заварил Зотов. И посторонних втянул в это тоже он. Вот и претензии от них пусть сам разгребает.
К тому же Макс... тут я уверена на все сто, про Киру давно в курсе. Личный водитель, как никак.
– Ну так как? Рискнешь? – подначиваю, вытаскивая из кармана телефон.
– Я свяжусь с Романом Сергеевичем, – отмирает мой несостоявшийся личный водитель, явно теряясь от неожиданного напора.
– Давай-давай, а я пока поеду,
Держа спину прямо, прохожу мимо мужчины и сажусь в машину. Где-то на подкорке гуляет страх, что охрана попросту не откроет ворота, и тогда мой бунт будет выглядеть глупым и смехотворным... Однако спустя две минуты кованые тяжелые створки начинают медленно разъезжаться в стороны.
Радость от того, что смогла настоять на своем омрачается лишь одним фактом.
Черный громоздкий джип охраны больше не скрывается, а следует за моей ласточкой по пятам. Игнорировать его наличие, как ни стараюсь, не получается, потому просто заставляю себя выдохнуть и воспринимать ситуацию рабочей необходимостью.
Прямо по дороге в детский дом связываюсь с заведующей и предупреждаю о приезде. Ольга Павловна встречает меня на крыльце, проводит в кабинет и предоставляет все документы по плану операции и последующей реабилитации Катюши.
Отрицательно качаю головой, смотреть мне там нечего. Дело Ивановой я изучила давно, подробно и основательно. Чтобы быть в курсе всего и исключить погрешности, провела беседы с врачами, которые проводили осмотр девочки проконсультировалась с несколькими хирургами, массажистами, мануальными терапевтами.
– Сможете в электронном виде переслать всё вот сюда? – тянусь за чистым листком бумаги и печатными буквами вывожу адрес электронной почты секретаря Зотова. – Юристы «Алмаз-Х» всё еще раз изучат и дадут команду на оплату операции. Обещают сделать это уже сегодня-завтра.
– Арина Алексеевна, спасибо
За что мне симпатична Ольга Павловна, она не играет в эмоции, а душой радеет за своих маленьких подопечных. И от всего сердца ликует, если тем удается помочь.
– Не за что пока, – отмахиваюсь и, стараясь держать улыбку, поднимаюсь из кресла.
Пульс частит как ненормальный, хотя за два года могла бы и привыкнуть. Компания Зотова финансировала лечение пятерым малышам. Катюша – шестая. И я очень хочу верить, что не последняя.
В детском доме провожу еще несколько часов. Навещаю грудничков. Помогаю нянечкам за ними ухаживать. Позже общаюсь с детишками постарше. Несмотря на лето, мы учим алфавит и цифры, а на прогулке играем в подвижные игры Веселимся от души, забывая каждый свои печали и невзгоды.
Возвращаться домой желания не возникает. Попрощавшись с ребятами, так щедро делящимися теплом своих открытых маленьких сердечек, заезжаю в кафе. Пока жду, чтобы остыл напиток, проверяю почту. Нахожу письмо, про которое говорил Арбатов, и безжалостно отправляю его в мусор.
Понятно, что Руслану Германовичу нужно. Коллекция ретро машин, доставшаяся мне в наследство от дяди. Григорий Иванович собирал ее всю жизнь, тратил всё, что имел, чтобы ее расширить и сохранить. Надышаться на нее не мог – вот самое точное определение его фанатизма. Обделял себя, но берег «бесценное железо».
И вот так взять и продать... Нет, я не горазда.
А кроме того я меркантильна. Да-да, деньги за эксплуатацию машин в съемках, выставках и других мероприятиях часто приходят неплохие. И то, что остается после оплаты содержания транспорта в надлежащих условиях и организации охраны, удачно используется на благотворительные цели. Детишкам в детском доме нужны не только лекарства и операции, но и игрушки, одежда и обувь, книжки.
Вот и трачусь, как душа желает.
После кафе решаю прогуляться пешком в небольшом сквере, маленько отвлечься и подумать о том, как жить дальше... после развода, который я обязательно получу. И как по возможности избегать встреч с тем, кто нагадил в душу, но ведет себя так, будто всё в порядке.
Последний вопрос, к слову, оказывается неактуальным. В следующие два дня Зотов дома не появляется.
12.
Ненавижу высший свет.
Особенно серпентарий, который его начиняет…
Все эти наигранные ужимки, грубая лесть, искусственные улыбки и неестественный смех вызывают одно желание – сбежать отсюда побыстрее.
Но я стою, удерживая в одной руке бокал, в другой миниатюрную сумочку, и делаю вид, что наслаждаюсь «скромным» вечером и атмосферой, насквозь пропитанной деньгами и лицемерием. А всё потому, что это нужно моему мужу и его будущей карьере депутата. Выборы только через два месяца, а он уже сейчас сияет так, будто готов принимать поздравления.
– Я отойду ненадолго, хочу кое с кем переговорить.
Серые глаза предупреждающе упираются в мои зеленые. Тяжелая рука по-хозяйски оглаживает нижнюю часть спины.
– Конечно, не спеши, милый, – скрипя зубами, произношу то, что от меня ожидают.
Хочется выплеснуть шампанское в ненавистное лицо, но я, как примерная жена, сияю приклеенной улыбкой. На кону уже проплаченная Зотовым операция для Катюши, которая состоится завтра, а также транш в четверть миллиона на первый месяц реабилитации.
– Ты у меня умница. Не скучай.
Роман мажет губами мне по виску и освобождает талию от захвата. Неторопливо разворачивается, сгружает свой бокал на поднос проходящего мимо официанта и через два удара сердца уверенной походкой устремляется прочь.
Оставшись в одиночестве, расслабленно выдыхаю и тщательно контролирую порыв обтереть влажные ладошки о подол платья. Находиться рядом с Зотовым и не кривиться – то еще испытание для нервной системы.
ЕГО присутствие не просто раздражает, оно душит Его улыбки и спокойствие коробят. Прикосновения вызывают брезгливость, поцелуи – стойкое отторжение.
Даже от парфюма поташнивает, вытягивая на поверхность самые неприятные воспоминания и ассоциации.
А как иначе, если муж – грязный, потасканный кобель?
Он заявился домой после нескольких дней отсутствия и, не испытывая стыда за свои мерзкие поступки, потребовал сопровождать его на открытии ресторана и при этом быть послушной куклой, то есть вести себя на публике подобающим супруге важного человека образом.
Черт.
А ведь раньше я злилась на привычку Ромы оставлять меня в одиночестве посреди тусовки и бежать решать свои извечные срочные дела. Работа. Работа. Работа. На жену у великого и важного бизнесмена и будущего депутата зачастую не хватало времени. Я, дурочка, грустила.
Теперь же всё иначе.
Стою одна и довольно хорошо себя ощущаю. В душе теплится радость, что он бесследно растворился в толпе, а еще не угасает надежда, что вообще про меня забудет. Увлечется дискуссией, любовницей, другом, сделками и не вернется никогда.
Да, по сравнению с обнимашками Зотова нахождение в одиночку посреди великосветского серпентария – это просто цветочки. Всего лишь наименьшее из зол, которое вполне возможно пережить без тяжелых последствий.
Медленно беззвучно выдыхаю и незаметно осматриваюсь. Несмотря на работающие кондиционеры, мне кажется, что в помещении очень душно, к тому же от некоторых личностей чересчур сильно разит духами и неестественно навязчивым вниманием. Голову стягивает невидимый обруч, на виски неприятно давит.
Нафиг.
Надоело.
Я заслуживаю пять минут передышки.
Не оглядываясь, беру направление в сторону высоких стеклянных дверей, закрывающих выход на балкон. Улыбаясь направо и налево, ловко маневрирую среди собравшихся кучками сплетниц, пропускаю мимо ушей попытки поймать меня в сети разговора и уверенно следую к намеченной цели.
К черту извечную пустую болтовню, хвастовство и сплетни.
Пусть сами себя жалят и облизывают, мне и без них отлично живется. А вот разведусь и тогда... ух! Устрою себе настоящий праздник.
– Госпожа Осипова, добрый вечер. Уделите мне минутку вашего драгоценного времени? -голос с ленцой, от которого по спине бегут мурашки, заставляет вздрогнуть.
Вот невезение. Бросаю взгляд в сторону балкона, до которого оставалось всего пару шагов, и неторопливо оборачиваюсь к давнему врагу и сопернику мужа.
– Господин Арбатов, – растягиваю губы в улыбке.
Уверена, сейчас она больше напоминает акулью нежели ангельскую, но... Руслану Германовичу и так сойдет. Ежели нет... то уверена, еще один наглый, настырный беспринципный тип, подобный по безжалостности моему муженьку, это переживет.
Сам пообщаться вздумал.
– Сказала бы, что рада встрече, но... вы же – не любитель лести Заканчиваю «приветственную» речь.
Честно говоря, я не в курсе, чего именно любитель этот тип, а чего – нет. Его потребности меня совершенно не заботят. Свои бы удовлетворить.
– Верно, Арина. Лесть не люблю, – глаза, светящиеся внимательным равнодушием, неторопливо сканируют с ног до головы, – в отличие от ретро автомобилей. Вы же посмотрели моё предложение о выкупе коллекции вашего дяди?
Посмотрела. Проигнорировала.
Неужели неясно?
– Она. Не. Продается, – четко разделяю слова. И вот теперь улыбаюсь по-настоящему.
Утереть нос богатенькому типу, уверенному в том, что в этом мире все продается и покупается, – могу, умею, практикую. Впрочем, с полным раздраем в душе хочется делать гадости всем и каждому. Когда внутри разруха – на чувства других плевать с высокой колокольни.
– Советую подумать еще, – Арбатов кажется непрошибаемым, а учитывая рост под метр девяносто, фигуру детины и бритую голову, еще и угрожающим. – Я даю хорошую цену, но если мало, мы можем обсудить.
– Не можем.
Перебивать невежливо, но иногда очень приятно. По венам проскальзывает адреналин.
– Вам она не достанется.
– Ах, мне?
Наконец-то, до моего собеседника доходить суть.
– Совершенно верно.
Посчитав разговор завершенным, разворачиваюсь и покидаю шумную залу, проходя через распахнутые стеклянные двери на широкий овальный балкон. Кроме троих мужчин, облюбовавших парапет слева, там больше никого нет.
Убедившись, что мешать им не буду, как и они мне, выбираю правый дальний уголок и останавливаюсь в самой тени.
Вечерняя прохлада пробегается по оголенным участкам тела и дарит легкость.
Свежий воздух, насыщенный ароматами свежескошенной травы, бодрит и наполняет легкие кислородом. Прикрываю на пару мгновений глаза и заставляю себя расслабиться.
Еще час – полтора, и Зотов закончит свои дела, я смогу вернуться домой.
Домой.
Хмыкаю и качаю головой. Правильно будет сказать: «К Зотову домой».
Мой-то остался под Тверью и сейчас занят арендаторами. Правда, есть еще квартира дяди, небольшая, но хорошая. В ней я жила несколько месяцев, когда перебралась в Питер. Сейчас она закрыта и пустует. Рома хотел ее продать или сдать, но я отказалась.
Не знаю, чувствовала ли, что пригодится в будущем, или просто душа не лежала трогать чужое имущество, но теперь я рада. У меня есть свой уголок. Я не уйду на улицу, не стану бомжом, даже если Рома захочет меня прогнуть после развода.
Щелчок зажигалки, раздавшийся совсем рядом, заставляет вынырнуть из мыслей и обернуться.
– Господин Арбатов, вы меня преследуете?
Не знаю откуда берется смелость задать такой провокационный вопрос. Не иначе как безрассудную удаль я черпаю из свежего воздуха, впрочем, о своих словах не жалею. И даже целых несколько секунд удерживаю давящую силу графитового взгляда.
– Я здесь курю, госпожа Осипова, – ловко ставят меня на место.
Руслан Германович отвечает ровно, в привычной ничего не выражающей манере.
Меня же прибивает к земле, а щеки опаляет стыдливым жаром. Будто щелчок по носу получаю, слишком много о себе возомнив.
Вот же наивная, решившая, что весь мир крутится только вокруг меня:
– Ну раз уж мы здесь оба.. отдыхаем, – между тем продолжает Арбатов, не замечая моего смятения, – поделитесь, чем вас так не устраивает моя кандидатура в качестве покупателя?
Мужчина глубоко затягивается и медленно выпускает струю дыма, а я прикусываю губу, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. Всё-таки Зотов меня довел, сделав слишком обидчивой и агрессивной. С другой стороны, чему быть, того не миновать.
– Потому что в этом мире, господин Арбатов, не всё продается и покупается по щелчку пальцев таких, как вы.
Выдаю в итоге самый мягкий вариант, задирая подбородок и глядя в немигающие графитовые глаза.
– Таких как я – это каких?
Ни один мускул не дергается на его лице, но общая аура всколыхивается от напряжения.
– Самоуверенных, наглых и беспринципных муд...жчин, – еле успеваю исправить последнее слово на приличное. – Хотите оспорить?
С минуту мы непрерывно смотрим друг на друга, и чем дальше, тем меньше мне нравятся собственные предчувствия. Пальцы на руках почему-то немеют, а сердце то ли останавливается, то ли куда-то прячется. Глупость, конечно, но оцепенение накрывает просто нереальное.
– Надеюсь, депутатское кресло, к которому вы так стремитесь, тоже вам не достанется, как и моя коллекция, – жалю последним пожеланием.
Ожидаю, что Арбатов сорвется. В крайнем случае назовет пустоголовой куклой.
Хоть как-то проявит эмоции сквозь ледяной панцирь. Но единственной реакции, которой добиваюсь, лишь легкий прищур.
– Считаете меня недостойным, а своего Зотова идеальным?
Вопрос на пару мгновений сбивает с толку. В мозгу, как переклинивает, и мысли начинают работать в совершенно ином направлении.
Выдержка летит к чертям.
– А знаете, нет, не считаю, – качаю головой, стараясь скрыть судорогу, что пробегает по телу. – Уже не считаю. Мой муж – обыкновенный богатый отморозок, который привык к вседозволенности и наглым манипуляциям.
– Не всё так гладко в семейном царстве? Неужели Рома наконец-то свалился с пьедестала?
Арбатов еле заметно усмехается, задавая вопрос. Будто для него самого эта информация не является новостью. А еще, глядя на меня, как-то странно меняется.
Практически неуловимо. Вполне возможно, я просто себя накручиваю, но замороженным он больше не выглядит:
– Можно сказать и так, – открыто признаваться в том, что узнала о наличии у мужа любовницы, не хватает сил. Зато в голове появляются мысли, как нужно действовать: раз Рома запрещает мне подавать документы на развод, нужно вынудить его самого это сделать. – А знаете, Руслан Германович, я передумала и готова рассмотреть ваше предложение о покупке. Точнее, я подарю вам коллекцию автомобилей, а за это вы поможете мне. Сыграете роль моего любовника.
– Роль?
Ожидаю, что Арбатов удивится. Но нет Мои слова его не шокируют, будто не являются эксклюзивными и часто звучат в его присутствии.
– Именно роль, – киваю, поражаясь собственной смелости и безрассудности, и сильнее стискиваю влажной ладонью сумочку. – Потратите несколько вечеров, изображая моего кавалера, и моя коллекция ретро авто станет вашей.
– Предлагаете сделку?
Сердце колотится как ненормальное, в горле странным образом пересыхает. Но отступать не намерена.
