Текст книги "Затаившийся Оракул (ЛП)"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

Связан с МакКэффри

Мог оказаться в Лиме

Харли это зло

ПАМЯТКА ДЛЯ СЕБЯ: пытаться рассказать важную информацию перед парным бегом смерти –

плохая идея.

Никто меня не слушал.

Несмотря на недавнюю ночь, проведенную в жалобах и стенаниях, сейчас жители лагеря были

охвачены возбуждением.

Они проводили своё полуденное время, лихорадочно начищая оружие, зашнуровывая ремни на

броне и перешептываясь между собой с целью создания тайных союзов. Многие пытались

убедить Харли, который проложил путь забега, поделиться с ними советами по поводу лучшей

стратегии.

Харли любил внимание. К концу ланча его стол был завален подарками (читайте, взятками):

шоколадными батончиками, банками с арахисовым маслом, мармеладными мишками и

моделями игрушечных машинок Hot Wheels. Из парня получился бы великолепный бог. Он

принимал дары, бормотал любезности, но не говорил своим "почитателям" ничего полезного.

Я пытался поговорить с Хироном об опасности леса, но он был так занят последними минутами

приготовлений, что я чуть не попал под его копыта, стоя рядом с ним. Он нервно семенил по

павильону, сравнивая карты и раздавая приказы вместе с судьями – группой сатиров и дриад – на

подхвате.

– Команды практически невозможно отслеживать, – бормотал он, уткнувшись лицом в схемы

Лабиринта. – И сектор D находится в слепой зоне.

– Но, Хирон, – сказал я, – можно мне...

– Последняя тестовая группа оказалась этим утром в Перу, – твердил он сатирам. – Этого не

должно повториться.

– Насчет леса, – попытался вклиниться я.

– Да, прости, Аполлон. Я понимаю твоё беспокойство...

– Лес буквально заговорил, – продолжал я. – Ты помнишь древнюю...

К Хирону подбежала дриада в дымящемся платье.

– Там взрываются сигнальные ракеты!

– О, боги! – воскликнул Хирон. – Они же для экстренных случаев!

Он перескочил через мои ноги, и толпа ассистентов последовала за ним.

Вот такие дела. Когда ты бог, мир ловит каждое твоё слово. Когда тебе 16... далеко не каждое.

Я попытался побеседовать с Харли в надежде, что он может отменить забег, но мальчик просто

сбежал от меня с простым "неа".

Как это часто бывает с детьми Гефеста, Харли возился с каким-то механическим устройством,

передвигая его пружины и шестерни. Мне было всё равно, что это такое, но я решил

поинтересоваться у Харли, надеясь завоевать расположение парня.

– Это маячок, – сказал он, регулируя рычаг. – Для потерявшихся людей.

– Ты имеешь в виду команды в Лабиринте?

– Нет, вы, ребята, сами по себе. Это для Лео.

– Лео Вальдеса.

Харли, прищурившись, посмотрел на устройство.

– Иногда, если ты не в силах найти дорогу назад, маяк может помочь. Просто нужно найти

правильную частоту.

– Иии... как давно ты работаешь над этим?

– С тех пор, как он исчез. Теперь мне нужно сосредоточиться. Нельзя задерживать забег.

Он повернулся ко мне спиной и ушел. Я смотрел ему вслед с изумлением. Целых 6 месяцев этот

парень работал над маячком, чтобы помочь своему пропавшему брату Лео. Хотел бы я знать,

старается ли кто-нибудь подобным образом на Олимпе, чтобы вернуть меня домой. Очень в этом

сомневаюсь.

Я сиротливо стоял в углу павильона и доедал свой сэндвич, наблюдая за едва различимым в

зимнем небе солнцем и думая о своей колеснице. Мои бедные лошади застряли в конюшне, и

никто не мог взять их, чтобы прокатиться.

Конечно же, и без меня найдутся те, кто проследят за движением небесных тел. Ведь

представления о планетах и звёздах развивались вместе с людскими верованиями. Так что волки

по-прежнему будут преследовать Сола по небу. Ра продолжит своё дневное путешествие на

солнечной ладье. Тонатиу всё так же будет принимать человеческую кровь как жертву во

времена ацтеков. И ещё одна штука – наука – будет генерировать силы притяжения, квантовую

физику и всякое такое. Несмотря на всё это, я чувствовал, что не выполняю свою работу, стоя

здесь в ожидании парного бега смерти. Даже Кайла и Остин были слишком заняты, чтобы

говорить со мной.

Кайла рассказывала Остину о том, как мы спасли Шермана Янга, но Остин был более

заинтересован в полировке своего саксофона.

– Мы можем всё рассказать Хирону за обедом, – пробормотал он с тростинкой в зубах. – Никто

не послушает, пока забег не закончится, да и мы всё равно будем держаться вдали от леса. Кроме

того, если я сыграю нужную мелодию в Лабиринте... – У него заблестели глаза. – Ооо. Иди сюда,

Кайла. У меня есть идея.

Он увлёк её за собой, снова оставив меня в одиночестве. Я, конечно, понимал энтузиазм Остина.

Его навыки игры на саксофоне были очень впечатляющими, и я был уверен в том, что он станет

передовым джазовым музыкантом своего поколения. А если вы думаете, что собрать

полмиллиона просмотров на YouTube, играя джаз на саксофоне, это легко – подумайте ещё раз.

И всё же, его музыкальная карьера не двинется с места, если таящаяся в лесах сила уничтожит

нас всех.

В качестве последней надежды (самой последней надежды), я пошел искать Мэг МакКэффри.

Я заметил её говорящей с Джулией Фейнголд и Элис Миязавой возле одной из жаровен. Скорее,

дочери Гермеса говорили, пока Мэг пожирала чизбургер. Я подивился тому, что Деметра,

королева зерна, фруктов и овощей, могла иметь дочь, которая была просто не знающей

сожаления хищницей. Да и Персефона была такой же. Вы услышите много историй о богине

весны со всей её кротостью и нарциссами, вкушающей зерна гранатов, но говорю вам: эта

девушка внушала ужас во время её атаки на горку свиных ребрышек.

Я подошел к Мэг. Дочери Гермеса отошли в сторону, как будто я был заклинателем змей. Мне

это пришлось по нраву.

– Привет, – поздоровался я. – О чем это вы тут болтаете?

Мэг вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Эти двое хотят узнать наши планы на забег.

– Уверен, что хотят, – я сорвал маленькое устройство для прослушки с рукава пальто Мэг и

бросил его обратно Элис.

Элис смущенно улыбнулась.

– Вы не можете винить нас за попытку.

– Нет, конечно же, нет, – сказал я. – Надеюсь, в таком случае вы тоже не возражаете против

того, что я сделал с вашей обувью. Приятного вам забега!

Девочки нервно разбрелись, по дороге проверяя подошвы своих кроссовок. Мэг посмотрела на

меня как будто с уважением.

– Что ты с ними сделал?

– Ничего, – ответил я. – Половина фишки божественного бытия состоит в умении блефовать.

Она фыркнула.

– Ну и каков же наш тайный план? Подожди, дай угадаю. У тебя его нет.

– Ты схватываешь на лету. Если честно, то я хотел кое-что придумать, но меня отвлекли. У нас

проблема.

– Ну естественно, – из своего кармана она вытащила две бронзовые петли , похожие на

плетеные полосы из закаленного металла.

– Видишь это? Они обматываются вокруг наших ног и остаются так до конца забега. И способа

избавиться от них тоже нет. Ненавижу ограничения.

– Согласен, – у меня был соблазн добавить: "особенно, когда я связан с маленькой девчонкой по

имени Мэг", однако моя природная дипломатичность взяла вверх. – Но вообще-то, я имел в

виду другую проблему.

Я рассказал ей об инциденте на стрельбище, когда Шермана практически заманило в лес. Мэг

сняла свои очки. Без стекол её темные глаза выглядели мягче и теплее, словно крошечные

участки зеленых насаждений.

– Ты думаешь, что-то в лесу зовет людей?

– Я думаю, что-то в лесу отвечает людям. В древние времена там был Оракул...

– Да, Дельфийский, ты уже говорил.

– Нет. Другой Оракул, даже древнее чем Дельфийский. Связанный с деревьями. Целая роща

говорящих деревьев.

– Говорящих деревьев? – Рот Мэг дернулся. – И как этот Оракул назывался?

– Я... я не помню, – я сжал свои зубы. – Я должен знать. Должен был бы сказать тебе

немедленно. Но информация... Она будто специально от меня ускользает.

– Такое иногда случается, – сказала Мэг. – Подумай над этим.

– Но такого не случалось со мной! Тупые человеческие мозги! В любом случае, я верю, что эта

роща находится где-то в лесу. Я не знаю как или почему. Но эти шепчущие голоса... они исходят

от затаившегося Оракула. Священные деревья пытаются возгласить пророчество, обращаясь к

людям, мучающимся насущными вопросами, и заманивая их.

Мэг надела свои очки обратно.

– Ты знаешь, что это звучит дико, правда?

Я успокоил своё дыхание. Надо было напоминать себе, что я больше не бог. Приходилось

мириться с оскорблениями смертных, будучи лишенным возможности обратить их в пепел.

– Просто будь начеку, – сказал я.

– Но забег даже не проходит через лес.

– Тем не менее... мы в опасности. Если бы ты смогла призвать своего друга Персика, я был бы

рад его компании.

– Я же говорила тебе, он появляется, когда сам того захочет. Я не могу...

Хирон дунул в горн с такой силой, что у меня раздвоилось в глазах. Ещё одно обещание себе:

когда я снова стану богом, то спущусь в этот лагерь и заберу у них все горны.

– Полубоги! – обратился к нам кентавр. – Свяжите свои ноги вместе и следуйте за мной на

стартовую позицию!

Мы собрались на поляне в сотне ярдов от Большого Дома. То, что за это время мы ничего себе не

сломали, было маленьким чудом. С моей левой ногой, связанной с правой ногой Мэг, я

чувствовал себя так же, как обычно в утробе Лето прямо перед тем, как мы с сестрой родились.

Артемида всегда отпихивала меня в сторону, толкала локтями по рёбрам да и вообще вела себя

по-свински.

Я произнёс молчаливую молитву: если я выживу после этого забега, то пожертвую самому себе

быка, возможно, даже возведу новый храм. Я просто обожаю быков и храмы.

Сатиры велели нам рассыпаться по поляне.

– Где тут линия старта? – спросила Холли Виктор, толкая плечом свою сестру. –

Хочу быть ближе всех.

– Это я хочу быть ближе всех, – поправила Лорел. – А ты можешь быть второй.

– Не о чем волноваться! – Голос сатира Вудроу звучал с большим волнением. – Мы объясним

всё в нужный момент. Как только я... эм... узнаю, что объяснять.

Уилл Солас вздохнул. Само собой, он был в одной связке с Нико. Солас облокотился о плечо

Нико, как если бы сын Аида был удобной полочкой.

– Я скучаю по Гроуверу. У него был хороший опыт в организации таких вещей.

– А я бы и на тренера Хеджа согласился, – Нико сбросил руку Уилла. – И вообще, не говори о

Гроувере так громко. Можжевелка рядом.

Он указал пальцем на одну из дриад – симпатичную девушку, одетую в бледно-зелёное.

– Подружка Гроувера, – объяснил мне Уилл. – Она тоскует по нему. Сильно.

– Слушайте сюда, все! – прокричал Вудроу. – Расступитесь ещё больше в стороны! Мы хотим,

чтобы у вас было достаточно места. Ну, знаете, на тот случай, если вы помрёте, чтобы не

прихватили с собой остальные команды!

Уилл вздохнул.

– Я весь в предвкушении.

Солас и Нико отбежали вприпрыжку. Джулия и Элис из домика Гермеса проверили свою обувь

ещё раз, затем взглянули на меня. Коннор Стоулл был в паре с Паоло Монтесом, бразильским

сыном Гебы, чему никто из них, похоже, не радовался. Возможно, Коннор выглядел таким

мрачным, потому что его покалеченная голова была покрыта густым слоем медицинской мази и

смотрелась так, как будто её откашляла кошка. Ну, или же Стоулл просто скучал по своему брату

Тревису.

Как только мы с моей сестрой Артемидой появились на свет, то не могли дождаться того, чтобы

хоть немного отдалиться друг от друга. Мы просто взяли и застолбили каждый свою

территорию. Но я бы отдал что угодно за возможность увидеть сестру прямо сейчас. Я был

уверен, что Зевс покарает её, если она попытается помочь мне во время моих смертных

испытаний. Но что ей стоило послать мне хотя бы маленькую посылочку с Олимпа – приличную

тогу, какой-нибудь магический крем от угрей, и, возможно, дюжину булочек с клубничной

амброзией из кафе "Сцилла"? Там пекли отличные булочки.

Я разглядывал остальные команды. Кайла и Остин были связаны вместе, с её луком и его

саксофоном они выглядели как смертоносная пара уличных музыкантов. Кьяра, миловидная дочь

Тихе, застряла в паре со своей "немезидой", Дэмиеном Уайтом, сыном... эм, самой Немезиды.

Дочь Деметры Билли Ын была связанной с Валентиной Диас, которая поспешно проверяла свой

макияж в отражающей поверхности серебристого пальто Билли. Валентина, казалось, не

замечала двух веток, торчащих из её волос подобно маленьким оленьим рогам. Я решил, что

наибольшую угрозу представляет собой Малкольм Пейс. Никогда нельзя быть излишне

осторожным с детьми Афины. Впрочем, на моё удивление, он решил стать в пару с Шерманом

Янгом. Я бы не назвал их союз естественным, если только всё это не являлось задумкой

Малкольма. У этих деток Афины всегда есть план. И он редко включает в себя мою победу.

Единственными полубогами, не принимавшими участие, были Харли и Нисса, которые всё это и

затеяли. Как только сатиры дважды проверили, достаточно ли мы расступились и надежно ли

связаны наши ноги, Харли привлёк всеобщее внимание хлопком в ладоши.

– Окей! – он нетерпеливо подпрыгивал вверх-вниз, напоминая мне римских детей на трибунах

Колизея, аплодирующих казням. – Условия такие. Каждая команда должна найти три золотых

яблока, после чего вернуться на эту поляну живыми.

Толпа полубогов заворчала.

– Золотые яблоки, – сказал я. – Ненавижу золотые яблоки. От них ничего хорошего не жди.

Мэг пожала плечами.

– А я люблю яблоки.

Я припомнил одну такую гнилушку, с помощью которой она сломала нос Кейду. Интересно, а

сможет ли Мэг и золотые яблоки использовать с той же смертельной точностью? Возможно, у

нас всё ещё остаются шансы.

Лорел Виктор подняла руку.

– То есть, первые, кто вернутся живыми – выиграют?

– Любая выжившая команда выиграет! – сказал Харли.

– Это нелепо! – возразила Холли. – Победитель может быть только один. Первый, кто вернется,

тот и победил!

Харли пожал плечами.

– Пусть будет по-твоему. У меня одно правило – остаться в живых и не поубивать друг друга.

– O quе? (португ. – Чего?) – Паоло начал так громко причитать по-португальски, что Коннору

пришлось закрыть левое ухо.

– Скорее, скорее! – звал нас Хирон. Его седельные сумки были переполнены аптечками скорой

помощи и сигнальными ракетами. – Это соревнование и без нашей помощи опасное. Давайте

просто устроим хороший и честный смертельный забег. И ещё одна вещь: учитывая проблемы,

возникшие у нашей тестовой группы этим утром, пожалуйста, повторяйте за мной: "Не

очутиться в Перу".

– Не очутиться в Перу! – проскандировали все.

Шерман Янг хрустнул костяшками пальцев.

– Ну и где тут линия старта?

– Нет никакой линии старта, – злорадно ответил Харли. – Вы стартуете с места, где стоите.

Жители лагеря растерянно осмотрелись. Неожиданно поляна затряслась. Темные линии пролегли

по траве, образуя гигантскую шахматную доску.

– Развлекайтесь! – завизжал Харли.

Земля разверзлась у нас под ногами, и мы провалились в Лабиринт.

Глава 17

Шары гибели

Катятся к моим врагам

Мне б ваши беды

ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ МЫ НЕ ПРИЗЕМЛИЛИСЬ В ПЕРУ.

Моя нога наткнулась на камень, хорошенько меня встряхнув. Мы споткнулись, но Мэг стала

удобной подушкой безопасности.

Оказались мы в тёмном тоннеле, укреплённом дубовыми балками. Отверстие, через которое мы

провалились, быстро исчезло, а на его место уже вернулся земляной потолок. Я не видел ни

намёка на другие команды, но откуда-то сверху я мог услышать неясные скандирования Харли:

"Вперёд! Вперёд! Вперёд!"

– Как только верну свои силы, – проворчал я, – я превращу Харли в созвездие под названием

"Ankle Biter" ( прим. Кусающий лодыжку). Созвездия, по крайней мере, молчат.

Мэг указала на конец коридора.

– Смотри.

Когда зрение сфокусировалось, я понял, что тусклый свет в тоннеле исходит от светящегося

фрукта в тридцати метрах от нас.

– Золотое яблоко, – сказал я.

Мэг подалась вперёд, увлекая меня за собой.

– Подожди! – воскликнул я. – Здесь могут быть ловушки!

Как будто демонстрируя мою точку зрения, Коннор и Паоло вышли из темноты в другом конце

коридора. Паоло взял золотое яблоко и крикнул:

– БРАЗИЛИЯ!

Коннор ухмыльнулся нам:

– Слишком медленно, сосунки!

Над ними открылся потолок, и оттуда полетели железные шары размером с мускусную дыню.

Сын Гермеса закричал: "Бежим!"

Он и Паоло совершили неуклюжий поворот на 180 градусов и заковыляли прочь, преследуемые

вращающейся толпой ядер с искрящимися фитилями.

Звуки быстро утихли. Без светящегося яблока мы остались в полной темноте.

– Офигенно, – раздался голос Мэг. – Что теперь?

– Я предлагаю двигаться в другом направлении.

Легче сказать, чем сделать. Слепота беспокоила Мэг больше, чем меня. Благодаря моему

смертному телу, я уже почувствовал себя калекой и был лишён чувств. Кроме того, я часто

полагался на нечто большее, чем на зрение. Музыка требует острого слуха. Стрельба из лука

требует восприимчивого осязания и способности чувствовать направление ветра. (Окей, зрение

тоже очень полезно, но вы уловили идею.)

Мы перемещались вперёд, вытянув вперед руки. Я слышал подозрительные щелчки, треск и

скрип, которые могли указывать на приближающуюся группу взрывов, но я подозревал, что, если

бы слышал предупреждающие знаки, было бы слишком поздно.

В конце концов, мы с Мэг научились передвигать связанную пару ног синхронно. Было это

нелегко. У меня превосходное чувство ритма, Мэг же всегда была на четверть быстрее или

медленней, из-за чего мы качались то вправо, то влево или врезались прямо в стены.

Мы неуклюже двигались вдоль них может пару минут, а может и день. В Лабиринте время было

обманчиво.

Я вспомнил, как Остин рассказывал мне о том, что Лабиринт изменился после смерти создателя.

Я начинал понимать, что он имел в виду. Воздух казался свежей, как будто в лабиринте не было

такого количества людей. Стены не излучали то злокачественное тепло. Насколько я мог

чувствовать, из них не сочилась кровь или слизь, что является заметным улучшением. В старые

деньки нельзя было и шагу в Лабиринт Дедала сделать, не ощутив его всепоглощающего

желания: "Я уничтожу твой разум и тело". Сейчас атмосфера была более сонная, послание не

было таким же злобным: "Хэй, если ты умрёшь здесь, будет круто".

– Я никогда не любил Дедала, – пробормотал я. – Этот старый мошенник никогда не знал, как

остановиться. У него всегда должна была быть последняя технология, самые последние

обновления. Я говорил ему не делать лабиринт с самосознанием. "ИИ" уничтожит нас,

парень"( прим.: ИИ – Искусственный Интеллект), – говорил я. Но неееет. Он дал Лабиринту

сознание со злыми намерениями.

– Я не знаю, о чём ты говоришь, – сказала Мэг. – Но, может хватит плохо говорить о лабиринте,

находясь в нем?

Услышав, как Остин играет на саксофоне, я остановился. Это был слабый звук, разносящийся

через большое количество коридоров так, что я не мог определить местонахождение источника.

Позже он исчез. Я надеюсь, что они с Кайлой нашли их три золотых яблока и благополучно

сбежали.

И, наконец, Мэг и я достигли развилки коридора. Это было понятно по направлению ветра и

разной температуре потоков воздуха.

–Почему мы остановились? – спросила Мэг.

– Тсс, – я прислушался.

С правой стороны коридора доносилось слабое гудение, как от настольной пилы. В левом же

коридоре было тихо, но ощущался слабый запах, неприятно знакомый... точно не сера, но все же

какая-то парообразная смесь различных минералов из глубины земли.

– Я ничего не слышу, – пожаловалась Мэг.

– Шум от распиливания справа, – сказал я ей. – Слева плохой запах.

– Я, пожалуй, выберу плохой запах.

– Конечно, ты его выберешь.

Мэг наградила меня своим коронным пренебрежительным фырканьем, затем заковыляла влево,

потянув меня за собой. Золотая нить, обвязанная вокруг моей ноги, начинала натирать. Я мог

чувствовать пульс артерии в бедре Мэг, что нарушало мой собственный ритм. Всякий раз, когда

я нервничал (что происходит не часто), мне нравилось напевать песни про себя: обычно Болеро

Равеля или древнегреческую “Song of Seikilos” (Песня Сейкилоса). Из-за пульса Мэг мне в

голову приходила только одна песня "Chicken Dance" (аналог. Танец маленьких утят). Что не

успокаивало.

Мы продвигались вперёд. Запах вулканических испарений усиливался. Мой пульс терял свой

идеальный ритм. Сердце стучало в груди с каждым ко, ко, ко из Chicken Dance. Я боялся, что

знал, где мы находимся. Я доказывал себе, что это невозможно. Мы не могли пройти половину

земного шара. Но это же Лабиринт. Здесь, внизу, расстояния не имеют значения. Лабиринт знает,

как использовать слабые места своих жертв. Хуже того, у него было ужасное чувство юмора.

– Я вижу свет! – сказала Мэг.

Она была права. Абсолютная темнота начала сменяться полутьмой. Впереди тоннель

заканчивался, сливаясь с узкой, продольной пропастью, похожей на жерло вулкана.

Это выглядело так, будто громадная лапа полоснула по коридору, оставив большую рану в земле.

Я видел существ с такими большими лапами в Тартаре. Не хотел бы я встретить их снова.

– Мы должны вернуться, – сказал я.

– Это глупо, – сказала Мэг. – Не видишь золотое свечение? Яблоко где-то здесь!

Всё, что я видел – это закрученные шлейфы пепла и газа.

– Свечение может быть лавой, – сказал я. – Или радиацией. Или парой глаз. Горящие глаза не

сулят ничего хорошего.

– Это яблоко, – настаивала Мэг. – Я чувствую запах яблок.

– С каких это пор у тебя хорошее обоняние?

Мэг двинулась вперёд, не давая другого шанса, кроме как пойти за ней. Для маленькой девочки

она вела себя слишком по-командирски. В конце тоннеля мы оказались на узком выступе.

Ближайшая стена была в десяти футах от нас, глубина расщелины казалась бесконечной. Где-то в

ста футах над нами располагалось неровное отверстие, открывающееся в большую камеру.

Болезненно холодный кубик льда, казалось, скатился по моему горлу. Я никогда не видел это

место снизу, но я точно знал, где мы находимся. Мы стояли на омфале – в центре античного

мира.

– Ты дрожишь, – сказала Мэг.

Я попытался закрыть ей рот рукой, но она укусила её.

– Не трогай меня, – заворчала она.

– Пожалуйста, соблюдай тишину.

– Почему?

– Потому что над нами... – мой голос сорвался. – Дельфы. Покои Оракула.

Нос Мэг вздрогнул, как у кролика.

– Это невозможно.

– Нет, это так, – прошептал я. – И если это Дельфы, то, значит...

Над нашими головами раздалось такое громкое шипение, будто весь океан ударился о сковороду

и образовал массивное облако пара. Выступ затрещал. Посыпалась галька. Наверху чудовищное

тело скользнуло по трещине, полностью закрывая отверстие. Запах сброшенной змеиной кожи

опалял мне ноздри.

– Пифон, – в этот раз мой голос был даже выше, чем у Мэг. – Он здесь.