Текст книги "Затаившийся Оракул (ЛП)"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 30

Учу МакКэффри

Йо, детка, твой отчим псих

Не послушает?

МЕНЯ УЖЕ ПРЕДАВАЛИ РАНЬШЕ.

Воспоминания нахлынули болезненным приливом. Однажды моя бывшая девушка, Кирена,

стала встречаться с Аресом только для того, чтобы отомстить мне. А еще как-то Артемида

выстрелила мне прямо в пах из-за того, что я флиртовал с ее Охотницами. В 1928 Александр

Флеминг не признал мою заслугу во вдохновении его на открытие пенициллина. Оу, это больно.

Но я так и не смог вспомнить хоть один случай, когда я ошибался в ком-то настолько сильно, как

это было с Мэг. Ну... По крайней мере после Ирвинга Берлина такого не было. "Alexander’s

Ragtime Band"? – помню, говорил я ему. – Вы никогда не станете успешным с такой банальной и

безвкусной песней". ( прим.: «Alexander's Ragtime Band» – песня, написанная Ирвингом Берлином.

Она стала его первым хитом в 1911 г. )

– Мэг, мы друзья, – даже мне была слышна обида в моем голосе. – Как ты могла так поступить

со мной?

Мэг посмотрела вниз на свои кроссовки красного цвета – обувь предателей всегда такая.

– Я пыталась сказать тебе, предупредить.

– У нее доброе сердце, – Нерон ухмыльнулся. – Но, Аполлон, вы с Мэг были друзьями всего

ничего – и то по моей просьбе. Я же был ее отчимом, защитником и опекуном в течение многих

лет. Она – член Императорского двора.

Я уставился на дорогую мне бродяжку. Да, за эту неделю она каким-то образом стала дорога мне.

Я не мог представить ее частью чего-то императорского, уж точно не частью свиты Нерона.

– Я рисковал своей жизнью ради тебя, – с удивлением сказал я. – И это что-то да значит, ведь

теперь я смертен.

Нерон учтиво поаплодировал.

– Мы все впечатлены, Аполлон. А сейчас изволь открыть врата. Они слишком долго не

поддавались мне.

Я попытался свирепо посмотреть на Мэг, но у меня уже не было сил на это. Мне было очень

больно, я чувствовал себя уязвимым. Мы, боги, не любим чувствовать себя уязвимыми. Кроме

того, Мэг даже не смотрела в мою сторону. В оцепенении я повернулся к дубовым вратам.

Теперь я заметил, что на сросшихся стволах деревьев остались последствия предыдущих

попыток Нерона: следы от бензопилы, ожоги, трещины от топоров, даже несколько отверстий от

пуль. Все это едва ли повредило кору. Самой поврежденной частью был отпечаток в форме руки

глубиной в дюйм, там древесина расслаивалась и пузырилась. Я взглянул на бессознательное

лицо Поли, бога гейзера, подвешенного и связанного, как и пять полубогов.

– Нерон, что ты наделал?

– Ох, много чего. Мы нашли путь к этому входу еще давно. Через Лабиринт можно легко

попасть в проход к гнезду мирмеков. Но вот пройти через эти врата...

– Ты заставил паликои помочь тебе? – я еле сдержался от того, чтобы бросить в императора

китайские колокольчики. – Ты использовал духа природы, чтобы разрушить природу? Мэг, как

ты можешь это терпеть?

Персик зарычал. Впервые я мог сказать, что дух зерен был со мной согласен. Выражение лица

Мэг было такое же закрытое, как и врата. Она пристально смотрела на поляну, выстланную

костями.

– К слову об этом, – сказал Нерон. – Мэг знает, что есть хорошие духи природы, а есть плохие.

Этот бог гейзера надоедал. Он все просил и просил заполнить опросник. Кроме того, ему не

стоило рисковать и уходить так далеко от источника его сил. Он был легкой добычей. Как ты

можешь заметить, его пар не так уж и помог нам.

– А пять полубогов? – я требовательно спросил. – Ты и их "использовал"?

– Конечно. Я не планировал заманивать их сюда, но при каждой атаке на врата роща начинала

выть. Полагаю, так она просила о помощи, и полубоги не могли отказать. Первым пришедшим

был он, – Нерон показал на Сесила Марковица. – Последними двумя были твои собственные

дети. Остин и Кайла, верно? Они показались после того, как мы заставили Поли паром сварить

деревья. Думаю, эта попытка изрядно потрепала роще нервы. Мы получили двух полубогов по

цене одного!

Я потерял контроль над собой. Я издал гортанный вопль и бросился в атаку на императора,

намереваясь скрутить его волосатое подобие шеи. Германцы убили бы меня прежде, чем я успел

бы дойти до него, но я был спасен от такого унижения, споткнувшись о человеческий таз и

прокатившись на животе через кости.

– Аполлон! – Мэг подбежала ко мне.

Я перевернулся и отпихнул ее, как капризный ребенок.

– Мне не нужна твоя помощь! Неужели ты не понимаешь, кем является твой защитник? Он –

монстр! Он император, который...

– Не говори этого, – предупредил Нерон. – Если посмеешь сказать "который играл на скрипке,

пока Рим горел", я прикажу Винсу и Гэри освежевать тебя для комплекта кожаной брони. Как и

я, ты прекрасно все знаешь, Аполлон, у нас тогда не было скрипок. И я не начинал Великий

пожар Рима.

Я с трудом встал на ноги.

– Но ты извлек выгоду из него.

Смотря в лицо Нерона, я стал вспоминать все безвкусные и аморальные детали его правления.

Его несдержанность и жестокость казались мне, его предку, постыдными. Нерон был таким

родственником, которого никогда не захочется пригласить на Луперкалии. ( прим.:

древнеримский языческий праздник плодородия в честь Луперка – бога Фавна; фестиваль,

связанный с пастушеским культом)

– Мэг, – сказал я, – твой отчим наблюдал за тем, как было разрушено 70% Рима и как умерли

десятки тысяч людей.

– Я был в тридцати милях оттуда, в Анцио! – огрызнулся Нерон. – Я примчался обратно в город

и самолично руководил пожарной бригадой!

– Только, когда огонь дошел до твоего дворца.

Нерон закатил глаза.

–Я ничего не могу поделать с тем, что прибыл как раз вовремя, чтобы спасти самое главное

здание.

Мэг закрыла свои уши.

– Прекратите спорить. Пожалуйста.

Я не остановился. Уж лучше продолжать говорить, чем умирать или помогать Нерону.

– После Великого пожара, – я сказал ей, – вместо того, чтобы восстановить дома на Палатине

( прим.: центральный из семи главных холмов Рима), он сравнял с землей окрестности и построил

новый дворец – Золотой дом.

С мечтательным выражением лица Нерон сказал:

– Ах, да... Золотой дом. Он был прекрасен, Мэг! У меня было свое озеро, три сотни комнат,

фрески из золота, мозаики, сделанные из жемчуга, и бриллианты. Я наконец-то мог жить, как

нормальный человек!

– Ты посмел воздвигнуть бронзовую статую высотой под сто футов у себя во дворе! – сказал я.

– Статую самого себя в образе Сола, бога солнца. Иначе говоря, ты притворился мной.

– Воистину, – согласился Нерон. – Даже после моей смерти эта статуя продолжала

существовать. Я узнал, что она стала известной как Колосс Нерона! Они переставили ее к

гладиаторскому амфитеатру, и все стали называть театр в честь статуи – Колизей, – Нерон

выпятил свою грудь. – Да... Статуя была идеальным решением.

Интонация его голоса стала еще более жуткой, чем обычно.

– О чем ты вообще говоришь? – я спросил.

– Хммм? Да так, ни о чем, – Он посмотрел на свои часы... на Ролексы из розового золота. – Дело

в том, что во мне был некий шик! Люди любили меня!

Я покачал головой.

– Они отвернулись от тебя. Римляне были уверены в том, что ты начал Великий пожар, поэтому

ты свалил все на христиан.

Я осознавал, что этот спор был бессмысленным. Если Мэг скрывала свою настоящую сущность

все это время, то не думаю, что вдруг смогу переубедить ее. Но, возможно, я достаточно потянул

время для того, чтобы подмога успела прийти. Если бы у меня была подмога.

Нерон пренебрежительно махнул рукой.

– Понимаешь, христиане были преступниками. Быть может, они не начинали пожар, но они все

равно были причинами других бед. И я понял это раньше всех!

– Он скармливал их львам, – сказал я Мэг. – Сжигал их, словно они были факелами, и тоже

самое он сделает с этими шестью.

Лицо Мэг позеленело. Она взглянула на бессознательных заложников, привязанных к столбам.

– Нерон, ты не...

– Они будут освобождены, – пообещал он, – если Аполлон поможет нам.

– Мэг, ты не можешь доверять ему, – сказал я, – Последний раз, когда он это делал, он повесил

всех христиан на заднем дворе и сжег их, чтобы осветить свою вечеринку. Я видел это. Я все еще

помню крики.

Мэг схватилась за свой живот.

– Моя дорогая, не верь его сказкам, – сказал Нерон. – Все это было лишь пропагандой против

меня, начатой моими противниками.

Мэг изучала лицо Поли, бога гейзера.

– Нерон... ты ничего не говорил про то, что сделаешь из них факелы.

– Они не будут подожжены, – сказал он, пытаясь смягчить свой голос. – До этого не дойдет.

Зверю не придется действовать.

– Понимаешь, Мэг? – я показал пальцем на императора. – Это плохой знак, когда человек

говорит о себе в третьем лице. Зевс постоянно отчитывал меня за это.

Винс и Гэри шагнули вперед, взяв свои копья покрепче, их костяшки побелели.

– На твоём месте я был бы осторожнее, – предупредил Нерон. – Мои германцы чувствительны к

оскорблениям членов имперского двора. Мне, конечно, нравится говорить о себе, но мы должны

уложиться в график, – Он опять посмотрел на свои часы. – Ты открываешь врата. Затем Мэг

проверит, может ли она использовать деревья, чтобы предсказать будущее. И если все так, то это

просто замечательно! Если же нет... то мы решим эту проблему, когда она возникнет.

– Мэг, – сказал я, – он безумец.

Встав у ее ног, Персик зашипел, показывая, что готов ее защищать.

Подбородок Мэг дрогнул.

– Нерон, заботился обо мне, Аполлон. Он дал мне дом, научил сражаться.

– Ты сказала, что он убил твоего отца.

– Нет! – она усиленно качала головой, в ее глазах стоял ужас. – Это не так! Это не то, что я

говорила. Его убил Зверь.

– Но...

Нерон фыркнул.

– Ох, Аполлон... ты многого не понимаешь. Отец Мэг был слабым. Она даже не помнит его. Он

не смог защитить ее. Я вырастил ее, помог ей выжить.

Мое сердце екнуло с большей болью. Я не знал всего, через что прошла Мэг, что она

чувствовала, но я знал Нерона. Я представил, как легко он меняет представление испуганного

ребенка о мире: маленькая и одинокая девочка хочет жить в безопасности и уюте после убийства

ее отца, даже если заботиться о ней будет его убийца.

– Мэг, мне так жаль.

Еще одна слеза скатилась по ее щеке.

– Ей не НУЖНА жалость, – голос Нерона был тверд, как бронза. – Теперь, моя дорогая, открой

врата. Если Аполлон будет сопротивляться, то напомни ему, что он обязан подчиняться тебе.

Мэг сглотнула.

– Аполлон, не усложняй. Пожалуйста... помоги мне открыть врата.

Я отрицательно покачал головой.

– Уж точно по своей воле я этого не сделаю.

– Тогда я... я приказываю тебе. Помоги мне. Сейчас же.

Глава 31

Слушай деревья

Знают будущее, йо

Они знают всё

Если Мэг и колебалась, принимая решения, то Персик нет.

Когда я сомневался, следовать ли приказам Мэг, дух зерна оскаливал свои клыки и шипел:

"Персик", будто это был новый способ пыток.

– Прекрасно, – резко сказал я Мэг.

Правда была в том, что у меня не было выбора. Я мог чувствовать, как приказы Мэг проникают в

мои мышцы, заставляя им повиноваться.

Я подошел к сросшимся дубам и положил руки на их стволы. Я не чувствовал никакой силы

Оракула. Я не слышал голосов, только тяжелое упрямое молчание. Казалось, что единственным

посланием, которое хотели донести до меня эти деревья, было: "УХОДИТЕ".

– Если мы сделаем это, – сказал я Мэг, – Нерон уничтожит рощу.

– Он не сделает этого.

– Ему придется. Он не может контролировать Додону. Ее сила древнее. Он не позволит другим

использовать ее.

Мэг положила свои руки на деревья прямо под моими.

– Сконцентрируйся. Открой их. Пожалуйста. Ты ведь не хочешь разозлить Зверя.

Она сказала это вполголоса, снова говоря так, будто я еще не встречал Зверя... будто это монстр,

прячущийся под кроватью, а не мужчина в пурпурном костюме, стоящий в нескольких футах от

нас.

Я не мог не подчиниться приказам Мэг, но, возможно, мне стоило более энергично протестовать.

Мэг могла бы отступить, если бы я назвал ее обманщицей. Но тогда Нерон, или Персик, или

германцы просто убили бы меня. Должен признаться: я боялся умереть. Смело, благородно,

красиво боялся, признаю. Но все же боялся.

Я закрыл глаза. Я чувствовал неутолимое сопротивление деревьев, их недоверие к посторонним.

Я знал, что, если посмею открыть врата, роща будет уничтожена. И все же я собрал в себе всю

силу воли призвал к дару пророчества, заключенном во мне.

Я думал о Рее, королеве титанов, которая первой посадила эту рощу. Несмотря на то, что она

была ребенком Геи и Урана, что она вышла замуж за короля-каннибала Кроноса, Рея была мудра

и добра. Она родила новое, лучшее поколение бессмертных богов. (Говорю, как один из них.)

Она сочетала в себе все самое хорошее, что было в древние времена.

Да, она отошла от дел и открыла гончарную мастерскую в Вудстоке, но она все еще заботилась о

Додоне. Она отправила меня сюда открыть рощу, поделиться ее силой. Она не была той богиней,

которая верит в закрытые врата или табличкам "НЕ ВХОДИТЬ". Я начал негромко напевать

"This Land Is Your Land".

Кора потеплела под моими пальцами. Корни деревьев задрожали.

Я взглянул на Мэг. Полностью сконцентрированная, она стояла, опираясь на стволы и будто

пытаясь оттолкнуть их. Все в ней было знакомо: ее потрепанные волосы, подстриженные под

каре, ее блестящие очки "кошачий глаз", ее сопливый нос, покусанная кожа на пальцах и слабый

запах яблочного пирога.

Но она была человеком, которого я совсем не знал: падчерицей бессмертного сумасшедшего

Нерона, член Императорского двора. Что это вообще значит? Я представил себе семейку Брейди

в фиолетовых тогах, выстроившуюся на семейной лестнице, и Нерона внизу в одежде экономки

Элис. Яркое воображение – страшное проклятие. ( прим.: «Семейка Брейди» – американский

комедийный телесериал, который транслировался в 1969-1974 гг. Он рассказывал о

многодетном овдовевшем отце, который женится на вдове с тремя детьми)

К несчастью для рощи, Мэг также была дочерью Деметры. Деревья отвечали на ее силу.

Сросшиеся дубы загрохотали. Их стволы начали двигаться.

Я хотел остановить их, но уже был вовлечен в процесс. Казалось, что роща высасывает из меня

силу. Мои руки будто приклеились к стволу. Врата открылись шире, насильно раздвигая мои

руки. В один ужасный момент я подумал, что деревья продолжат двигаться и меня разорвет на

кусочки. Но они остановились. Корни перестали дрожать. Кора остыла и отпустила меня.

Лишенный сил, я отшатнулся. Мэг же замерла на месте около только что открытых врат. На

другой стороне были... ну, там было много деревьев. Несмотря на холод, молодые дубы были

высокими и зелеными, они росли кругом, образовывая небольшое пространство посредине. Всю

землю устилали жёлуди, окружённые бледным янтарным сиянием. Для защиты рощи вокруг

росли деревья более громоздкие, чем те, которые росли в начале. Вверху плотно сплетенные

ветви деревьев образовывали купол, охраняющий это место от воздушных нарушителей.

Прежде чем я успел предупредить ее, Мэг перешагнула через порог. Одновременно заговорило

множество голосов. Представьте, что сорок пистолетов в один и тот же момент стреляют тебе в

голову. Слова больше походили на некое лепетание, но они сводили меня с ума, требуя полного

внимания к себе. Я закрыл уши руками. Голоса стали только громче и настойчивее.

Персик неистово царапал землю, пытаясь спрятать голову в песок. Винс и Гэри корчились на

земле. Даже находящиеся без сознания полубоги извивались и стонали, привязанные к столбам.

Нерон пошатнулся и поднял руку, будто прикрываясь от яркого света.

– Мэг, останови эти голоса! Сейчас же!

Мэг, похоже, голоса не приносили никакого вреда, но она выглядела сбитой с толку.

– Они говорят что-то...

Она хватала руками воздух: будто тянула невидимые нити, чтобы распутать смятение.

– Они взволнованы. Я не могу... Подождите...

Внезапно голоса смокли, словно добившись своего.

Мэг повернулась к Нерону, ее глаза были широко раскрыты.

– Так это правда. Деревья сказали, что ты хочешь сжечь их.

Германцы постанывали, лежа на земле в полубессознательном состоянии. Нерон оправился

намного быстрее. Он поднял палец вверх, как бы вразумляя и направляя.

– Послушай меня, Мэг. Я надеялся, что роща принесет нам пользу, но очевидно, что она

сломана и беспорядочна. Нельзя верить тому, что она говорит. Это глашатай старой Королевы

Титанов. Роща должна быть уничтожена. По-другому и быть не может, Мэг. Ты ведь понимаешь

это, не так ли?

Он перевернул Гэри на спину и порылся в карманах телохранителя. Затем Нерон выпрямился,

торжественно держа в руках коробку спичек.

– Мы восстановим всё после пожара, – сказал он. – Это место будет великолепным!

Мэг уставилась на него, будто впервые заметив его ужасную бороду.

– О.... о чем ты говоришь?

– Он собирается сжечь и сравнять с землей Лонг Айленд, – сказал я. – Затем он сделает его

своим личным владением точно так же, как это было с Римом.

Нерон в гневе рассмеялся.

– Лонг Айленд – все равно куча грязи! Никто не будет сожалеть об этом. Мой новый

императорский дворец растянется от Манхеттена до Монтока – величайший замок из когда-либо

построенных! У нас будут личные реки и озера, сто миль собственного пляжа, сады настолько

большие, что у них могут быть почтовые индексы. Я построю каждому члену моей свиты

личный небоскреб. О Мэг, подумай о вечеринках, которые мы будем устраивать в нашем новом

"Золотом доме"! ( прим.: Золотой дом – дворцово-парковый комплекс в Риме, начатый

постройкой после разрушительного пожара 64 года н. э. )

Правда была непростой. Ноги Мэг согнулись под ее весом.

– Ты не посмеешь, – ее голос дрожал. – Лес... Я дочь Деметры.

– Ты моя дочь, – исправил ее Нерон, – и я очень забочусь о тебе. Поэтому лучше уйди с моей

дороги. Живо.

Он поднес спичку к спичечному коробку.

– Как только я подожгу столбы, огонь с наших людей-факелов перейдет прямо за врата. Ничто

не сможет его остановить. Весь лес сгорит.

– Пожалуйста! – молила Мэг.

– Следуй за мной, дорогая, – Нерон нахмурился. – Аполлон больше не важен для нас. Ты же не

хочешь пробудить Зверя, не так ли?

Он поджег спичку и шагнул к ближайшему столбу, к которому был привязан мой сын Остин.

Глава 32

Нужны «Виллэдж Пипл»

Чтобы защитить разум

«Вай.Эм.Си.Эй», да.

ОХ, ЭТУ ЧАСТЬ БУДЕТ ТРУДНО РАССКАЗЫВАТЬ.

Я прирожденный рассказчик. У меня есть безошибочное чувство драмы. Я хотел бы рассказать

то, что должно было случиться: как я прыгнул вперед, крича: "Неет!", и перевернулся в воздухе,

как акробат, отбросив в сторону зажженную спичку, а затем, крутясь в серии молниеносных

шаолиньских движений, разбил голову Нерона и вырубил телохранителей, прежде чем они

смогли прийти в себя.

О да. Это было бы идеально.

Увы, правда не дает мне это сделать.

Будь ты проклята, правда! На самом деле я пролепетал что-то вроде: "Нух-э-э, н-не!" Я,

возможно, махнул своим бразильским носовым платком в надежде, что его магия уничтожит

моих врагов.

Настоящим героем был Персик. Карпои, должно быть, почувствовал истинные чувства Мэг, или,

может, ему просто не понравилась идея горящих лесов. Он помчался в воздухе с боевым кличем

(вы догадались с каким): "Персики!" Он опустился на руку Нерона, вырвал зубами зажженную

спичку из рук императора, а затем приземлился в нескольких футах от него, вытирая язык и

крича: "Хат! Хат! "(Что, как я предполагал, на диалекте листопадных растений означало

"горячо".)

Сцена могла бы показаться смешной, если бы германцы не поднялись на ноги, пять полубогов и

дух гейзера не были бы привязаны к легковоспламеняющимся столбам, а у Нерона не было бы

коробка спичек.

Император посмотрел на свою пустую руку:

– Мэг...? – его голос был холоден, как лед. – Что это значит?

– П-персик, иди сюда! – голос Мэг дрожал из-за страха.

Карпои направился в ее сторону. Он шипел на меня, Нерона и германцев.

Мэг прерывисто вздохнула, явно собираясь с мыслями:

– Нерон... Персик прав. Ты... ты не можешь сжечь этих людей заживо.

Нерон вздохнул. Он посмотрел на своих телохранителей, ища поддержки, но германцы до сих

пор были ошеломлены. Они хлопали себя по головам, словно пытаясь избавиться от воды в

ушах.

– Мэг, – сказал император, – я так стараюсь держать Зверя в клетке. Почему же ты не поможешь

мне? Я знаю, что ты хорошая девочка. Я не позволил бы тебе бродить по Манхэттену так долго в

одиночку, изображая беспризорницу, если бы я не знал, что ты можешь позаботиться о себе. Но

мягкость по отношению к твоим врагам – не добродетель. Ты моя падчерица. Любой из этих

полубогов убил бы тебя без колебаний, будь у него шанс.

– Мэг, это неправда! – сказал я. – Ты видела, каков Лагерь Полукровок на самом деле.

Она смотрела на меня с беспокойством:

– Даже... даже если бы это было правдой... – она повернулась к Нерону. – Ты говорил мне

никогда не опускаться до уровня моих врагов.

– Да, это так, – голос Нерона звучал раздраженно. – Мы лучше. Мы сильнее. Мы построим

славный новый мир. Но эти говорящие чепуху деревья стоят на нашем пути, Мэг. Как и любые

агрессивные сорняки, они должны быть сожжены. И единственный способ сделать это –

настоящий пожар, пламя, растопленное кровью. Давай сделаем это вместе, без Зверя?

Наконец в моей голове что-то щелкнуло. Я вспомнил, как мой отец наказывал меня столетия

назад, когда я, будучи молодым богом, изучал законы Олимпа. Зевс часто говорил:

– Постарайся не оказаться по другую сторону моих молний, мальчик.

Как будто молния имела свой собственный разум, как будто Зевс не имел ничего общего с

наказаниями, которым он подвергал меня.

"Не вини меня, – подразумевал его тон. – Это молния опалила каждую молекулу в твоем теле, а

не я".

Много лет спустя я убил циклопов, сделавших молнии Зевса. Это не было опрометчивым

решением. Я всегда ненавидел эти молнии. Ненавидеть отца было тяжелее.

Нерон делал то же самое, когда он называл себя Зверем. Он говорил о своем гневе и жестокости,

как если они были чем-то, что он не мог контролировать. Если бы он разозлился... ну, тогда он

бы сказал, что это вина Мэг.

От осознания этого меня затошнило. Мэг была обучена любезно относиться к ее отчиму Нерону

и бояться Зверя, как будто это два разных человека. Теперь я понял, почему она предпочитала

проводить свое время в переулках Нью-Йорка. Я понял, почему у нее так резко меняется

настроение: переход от невероятной активности до полного безразличия происходит в считанные

секунды. Она никогда не знала, что может пробудить Зверя.

Она уставилась на меня. Ее губы дрожали. Я мог бы сказать, что она хотела найти выход – какой-

то красноречивый аргумент, который бы успокоил ее отчима и позволил бы ей следовать за ее

совестью. Но я уже не был сладкоречивым богом. Я не мог уболтать такого оратора, как Нерон.

И я не собирался участвовать в игре Зверя во взаимные обвинения.

Вместо этого я поступил так, как делала Мэг: сказал четко и по сути.

– Он зло, – сказал я. – Ты хорошая. Ты должна сделать свой собственный выбор.

Могу сказать, это не та новость, которую Мэг хотела бы услышать. Она поджала губы, отвела

плечи назад, будто готовясь к последнему рывку – к чему-то болезненному, но необходимому.

Она положила руку на голову карпои.

– Персик, – сказала она тихим, но твердым голосом, – забери спичечный коробок.

Карпои ринулся вперед. Нерон едва успел моргнуть, прежде чем Персик вырвал коробку из его

рук и отскочил в сторону Мэг.

Германцы приготовили копья. Нерон поднял руку, сдерживая их. Взгляд, которым он посмотрел

на Мэг, говорил, что его сердце разбито – если бы у него было сердце.

– Вижу, что ты не была готова к этому заданию, моя дорогая, – сказал он. – Это моя вина. Винс,

Гэри, задержите Мэг, но не навредите ей. Когда мы вернемся домой... – он пожал плечами, его

лицо выражало сожаление. – А Аполлону и маленькому фруктовому духу придется сгореть.

– Нет, – прохрипела Мэг.

Затем она закричала во всю глотку: «НЕТ!», и Роща Додоны закричала вместе с ней.

Взрыв был настолько мощным, что он сбил Нерона и его охранников с ног. Персик кричал и

бился головой о грязь.

На этот раз, однако, я был более подготовлен. Когда оглушительный хор деревьев достиг своего

апогея, я попытался сосредоточиться на самой навязчивой мелодии, которую смог вообразить. Я

напевал "Y.M.C.A.", которую я исполнял с "Village People" в костюме строителя до того, как

завязалась драка между мной и индейским лидером... Забудьте. Это неважно.

– Мэг! – я вытащил латунные колокольчики из кармана и бросил их ей. – Повесь их на

центральное дерево! Y.M.C.A. Сосредоточь энергию Рощи! Y.M.C.A.

Я не был уверен, что она слышит меня. Она подняла колокольчики и наблюдала, как они

качались и гремели, превращая шум деревьев в обрывки связной речи: “Счастье приближается.

Падение солнца; заключительный стих. Хотели бы вы услышать о наших специальных

предложениях на сегодняшний день?”

На лице Мэг отразилось слабое удивление. Она повернулась к роще и помчалась через врата.

Персик пополз за ней, качая головой.

Я хотел бы последовать за ней, но не мог оставить шесть заложников наедине с Нероном и его

телохранителями. По-прежнему напевая "Y.M.C.A.," я пошел к ним.

Деревья кричали громче, чем когда-либо, но Нерон все-таки встал на колени. Он вытащил что-то

из кармана пальто – флакон для жидкости – и выплеснул его содержимое на землю перед собой.

Я сомневался, что это было что-то хорошее, но у меня были более насущные проблемы. Винс и

Гэри вставали, и Винс направил копье в мою сторону.

Я был достаточно зол, чтобы быть безрассудным. Я схватил его копье за конец и дернул вверх,

ударив Винса по подбородку. Оглушенный, он упал, и я схватил его за доспехи.

Он был вдвое больше меня. Меня это не волновало. Я поднял его над собой. Мои руки

неожиданно наполнились силой. Я чувствовал себя неодолимым – таким, каким должен

чувствовать себя бог. Я понятия не имел, почему моя сила вернулась, но счел данный момент

неподходящим для вопросов. Я раскрутил Винса и бросил его в небо с такой силой, что он

проделал отверстие в форме германца в куполе из ветвей и скрылся из виду.

Приз Имперской Гвардии за ненужную храбрость. Несмотря на то, что я продемонстрировал

свою силу, Гэри атаковал меня. Одной рукой я остановил его копье, другой пробил щит и ударил

прямо в грудь с такой силой, которой можно было свалить носорога.

Он рухнул на землю.

Я повернулся к Нерону. Я уже чувствовал, что мои силы убывают. Мои мышцы начали

возвращаться к их жалкому, смертному, дряблому состоянию. Я просто надеялся, что у меня

будет достаточно времени, чтобы оторвать Нерону голову и засунуть ему в рот его пурпурный

костюм.

Император зарычал:

– Ты дурак, Аполлон. Ты всегда сосредотачиваешься не на том, на чем нужно, – он взглянул на

ролексы. – Моя бригада по сносу прибудет сюда в любую минуту. После того, как Лагерь

Полукровок будет разрушен, я сделаю это место своей новой лужайкой перед домом! В это

время ты будешь здесь... тушить пожары.

Из кармана своего жилета он вынул серебряную зажигалку. Для Нерона типично всегда иметь

под рукой несколько источников огня. Я посмотрел на сверкающие капли, оказавшиеся на

земле… ну конечно, Греческий огонь.

– Не надо, – сказал я.

Нерон усмехнулся:

– До свидания, Аполлон. Осталось всего одиннадцать Олимпийцев.

Он бросил зажигалку.

Мне не удалось испытать удовольствия, отрывая голову Нерону.

Мог ли я остановить его? Возможно. Но пламя ревело между нами, сжигая траву и кости, корни

деревьев и саму землю. Пламя было слишком сильным, чтобы затухнуть, если Греческий огонь

вообще может потухнуть, и оно рвалось к шести связанным заложникам.

Я позволил Нерону уйти. Кое-как он схватил Гэри за ногу и потащил ничего не соображающего

германца к гнезду муравьев. В это время я бежал к столбам. Ближе всех был Остин. Я обхватил

руками основание и потянул на себя, полностью игнорируя рекомендованные методы

поднимания тяжелых вещей. Мои мышцы напряглись, глаза слезились от усилий. Мне удалось

поднять столб достаточно высоко, чтобы опрокинуть его назад. Остин дернулся и застонал.

Я потащил его кокон на другую сторону поляны, как можно дальше от огня. Я бы перенес его в

Рощу Додоны, но у меня было чувство, что я не сильно помогу ему, поместив его в тупик,

полный безумных голосов, напротив надвигающегося пламени.

Я побежал обратно к столбам и повторил процесс: освободил Кайлу, потом бога гейзеров Поли,

затем остальных. К тому времени, когда я вытаскивал Миранду Гардинер в безопасное место,

пожар бушевал всего лишь в нескольких сантиметрах от входа в рощу.

Моя божественная сила исчезла. Мэг и Персика нигде не было видно. Я выиграл несколько

минут для заложников, но огонь в конечном итоге уничтожил бы всех нас. Я упал на колени и

зарыдал.

– Помогите, – я смотрел на темные переплетенные деревья, предсказывающие беду.

Я не ждал какой-либо помощи. Прежде я даже никогда не просил о помощи. Я был Аполлоном.

Смертные взывали ко мне! (Да, иногда я приказывал полубогам побыть у меня на побегушках,

например, начать войны или утащить магические предметы из логова монстров, но это не

считается.)

– Я не могу сделать это в одиночку.

Я представил себе лицо Дафны, появившееся сначала на стволе одного дерева, а затем другого.

Вскоре лес сгорит. Я не мог спасти его, так же, как не мог спасти Мэг, потерянных полубогов

или себя.

– Мне очень жаль. Пожалуйста... прости меня.

От дыма у меня закружилась голова, появились галлюцинации. Мерцающие призраки дриад

вышли из своих деревьев – легион Дафн в тонких зеленых платьях. Выражения их лиц были

печальны, как если бы они знали, что шли на смерть, но они окружили огонь. Они подняли руки,

и земля начала извергаться из-под их ног. Потоки грязи сбивали пламя.

Дриады поглощали тепло огня своими телами. Их кожа обугливалась и чернела. Их лица

затвердевали и трескались.

Как только последние языки пламени угасли, дриады рассыпались в пепел. Я хотел рассыпаться

с ними. Я хотел плакать, но из-за огня вся влага испарилась из моих слезных протоков. Я не

просил так много жертв. Я не ожидал этого! Я чувствовал себя опустошенным, виноватым, мне

было стыдно.

Потом я вспомнил, сколько раз я сам просил жертв, сколько героев я послал насмерть. Были ли

они менее благородными и храбрыми, чем эти дриады? И все же я не чувствовал никакого

раскаяния, когда отправлял их на смерть. Я использовал их и выбрасывал, опустошал их жизни,

чтобы возвыситься самому. Я был таким же монстром, как и Нерон.

Ветер обдувал поляну – несвоевременно теплый порыв, закруживший пепел и понесший его

через крону леса в небеса. Только после того, как ветер успокоился, я понял, что это мог быть

Западный ветер, мой старый соперник, пытающийся меня утешить. Он взял эти останки и понес

их к следующей невероятно красивой реинкарнации. После всех этих столетий Зефир принял

мои извинения.

Я обнаружил, что у меня все-таки остались слезы.