Текст книги "Затаившийся Оракул (ЛП)"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

Ода хот-догу,

Жучьему соку, чипсам

Я ни с чем, чувак

Я БЫЛ НЕ В НАСТРОЕНИИ ПРАЗДНОВАТЬ, особенно сидя за столом для пикника и поедая

еду смертных. Со смертными.

Столовая была достаточно приятной. Даже зимой магический барьер лагеря защищал нас от

худших проявлений стихии. Я чувствовал лишь лёгкий холод, сидя на улице в тепле факелов и

жаровен. Лонг-Айленд сверкал в свете луны. (Привет, Артемида. Не утруждай себя ответом).

Афина Парфенос на Холме Полукровок светилась, как самый большой в мире ночник. Даже лес с

его соснами, окутанными мягким серебристым туманом, не выглядел так пугающе.

Мой ужин, однако, был более чем прозаичен. Он состоял из хот-догов, картофельных чипсов и

красной жидкости. Мне сказали, что это сок из жуков8. Я не знал, зачем люди пьют жучий сок

или из каких букашек его добывают, но это была самая вкусная часть трапезы, что смущало.

Я сидел за столом Аполлона со своими детьми: Остином, Кайлой и Уиллом, плюс Нико ди

Анджело. Мой стол ничем не отличался от столов других богов. А ведь ему следовало бы быть

более блестящим и элегантным! Он должен был воспроизводить музыку или читать стихи по

команде. К сожалению, стол представлял собой просто кусок камня со скамейками по обеим

сторонам. Сиденье мне показалось неудобным, хотя моих отпрысков это, похоже, не беспокоило.

Остин и Кайла засыпали меня вопросами об Олимпе, о войне с Геей и о том, каково это,

превратиться из бога в человека. Я знал, что они не хотели показаться грубыми. Будучи моими

детьми, они от природы были наделены любезностью высшей степени. Однако их вопросы

болезненно напоминали мне о моём упавшем статусе.

Кроме того, чем больше проходило времени, тем меньше я помнил о своей божественной жизни.

Мои бесподобно прекрасные нейроны разрушались с пугающей быстротой. Раньше каждое

воспоминание было как аудиофайл с высоким разрешением. Теперь же они больше напоминали

записи на восковых цилиндрах. ( прим. Восковые цилиндры – старейшие в истории

аудионосители) И поверьте мне, я ещё помню восковые цилиндры. После поездок в колеснице от

них почти ничего не оставалось .

Уилл и Нико сидели плечо к плечу, добродушно подтрунивая друг над другом. Они выглядели

так мило вместе, что я почувствовал себя покинутым. Это навеяло мне воспоминания о тех

нескольких коротких золотых месяцах, которые я провел с Гиацинтом до всей той ревности, до

того ужасного происшествия...

– Нико, – наконец сказал я, – разве ты не должен сидеть за столом Аида?

Он пожал плечами.

– Теоретически, да. Но если буду сидеть за своим столом в одиночестве, начнут происходить

странные вещи. Трещины в земле. Зомби, выползающие оттуда и снующие вокруг. Это всё

перепады настроения. Я не могу это контролировать. То же самое я сказал Хирону.

8 bug juice – сладкие напитки, которые делают, смешивая какой-то порошок с водой.

– И это правда? – Спросил я.

Нико тонко улыбнулся.

– У меня есть записка от моего доктора.

Уилл поднял руку.

– Я его доктор.

– Хирон решил, что спорить бесполезно, – сказал Нико. – Пока я сижу за столом с другими

людьми, как... о, как эти ребята, например... зомби сюда не суются. Все счастливы.

Уилл безмятежно кивнул.

– Это очень странно. Нико никогда бы не стал использовать свои силы не по назначению, чтобы

получить желаемое.

– Конечно, нет, – согласился Нико.

Я оглядел столовую. Согласно традициям лагеря, Мэг поселили с детьми Гермеса, пока не будет

установлено её родство с одним из богов. Мэг, по-видимому, не возражала. Она была слишком

занята, в одиночку воссоздавая конкурс Кони-Айленда по поеданию хот-догов. Две другие

девушки, Джулия и Элис, наблюдали за ней со смесью восхищения и ужаса.

Напротив, неё сидел тощий юноша постарше с кучерявыми каштановыми волосами – Коннор

Стоулл, заключил я, хотя никогда не мог отличить его от старшего брата Тревиса. Несмотря на

темноту, Коннор был в солнцезащитных очках, без сомнения, призванные защитить его глаза от

повторного удара. Я также заметил, что он разумно держал руки подальше от рта Мэг.

В павильоне я насчитал всего девятнадцать человек. Многие сидели за своими столами одни: за

столом Ареса – Шерман Янг; за столом Афродиты – две девушки, которых я не знаю; за

столом Деметры – ещё одна девочка. Две юные леди, которые были близняшками, изучали

военную карту за столом Ники. Хирон стоял за главным столом, потягивая жучий сок из кружки

и попутно болтая с двумя подавленными сатирами. Козлоногие глазели на меня и поедали

серебряные приборы (они так делают, когда нервничают). Полдюжины очаровательных дриад

курсировали от стола к столу, предлагая еду и напитки, но я был настолько поглощён своими

мыслями, что не мог в полной мере оценить их красоту. Что ещё трагичнее, я был слишком

смущён, чтобы заигрывать с ними. Что со мной не так?

Я наблюдал за жителями лагеря в надежде заприметить нескольких потенциальных слуг... то

есть, я хотел сказать, новых друзей. Боги любят держать под рукой парочку закалённых в бою

полукровок, которых могли бы использовать их в качестве пушечного мяса, отправлять на всякие

опасные миссии или заставлять сдувать пылинки с тог. К сожалению, ни один из

присутствующих не казался мне годным на роль верного миньона. Я жаждал большего таланта.

– Где... остальные? – Спросил я Уилла.

Я хотел сказать: "элита", но посчитал, что меня неправильно поймут.

Уилл куснул пиццу.

– Ты ищешь кого-то определённого?

– Что насчёт тех, кто ходил в тот поиск с лодкой?

Уилл и Нико обменялись взглядами, будто бы говорящими «опять двадцать пять». Наверное, их

часто спрашивали о семи легендарных полукровках, сражавшихся спина к спине с богами против

гигантов Геи. К сожалению, я не смог увидеть тех героев ещё раз. Мне безумно жаль, что в этот

раз я не смог сделать групповую фотографию и получить эксклюзивное право воспевать их

подвиги в героических балладах, как я обычно поступаю после любого крупного сражения.

– Ну, – начал Нико, – с Перси ты виделся. Они с Аннабет учатся в выпускном классе в Нью-

Йорке. Хейзел и Фрэнк занимаются делами Двенадцатого легиона в лагере Юпитера.

– Ах, да.

Я попытался вспомнить лагерь Юпитера – римский анклав недалеко от Беркли, Калифорния – но

детали ускользали от меня. Зато я помнил разговор с Октавианом, когда он запудрил мне мозги

лестью и обещаниями. Тот глупый мальчишка... по его вине я был здесь.

В дальнем уголке моего разума послышался голос. Я подумал, что, возможно, это моя совесть:

"Кто глупый мальчишка? Уж точно не Октавиан".

– Заткнись, – пробормотал я.

– Чего? – спросил Нико.

– Ничего. Продолжай.

– Джейсон и Пайпер проводят школьный год в Лос-Анджелесе у отца Маклин. Они также взяли

с собой тренера Хеджа, Мелли и маленького Чака.

– Ага, – я не знал троих последних, поэтому счёл их маловажными. – И седьмой герой... Лео

Вальдес?

Нико поднял брови.

– Ты помнишь его имя?

– Конечно! Он изобрёл Вальдезинатор. Ах, какой музыкальный инструмент! У меня едва

хватило времени, чтобы освоить азы игры на нём, до того, как Зевс прогнал меня из Парфенона.

Если бы кто-то и смог мне помочь, то только Лео Вальдес.

Нико выглядел раздраженным.

– Ну, Лео здесь нет. Он погиб. А затем вернулся к жизни. И я убью его, если ещё раз увижу.

Уилл ткнул его локтем.

– Нет, не убьешь, – Он повернулся ко мне. – Во время сражения с Геей Лео со своим бронзовым

драконом Фестусом был поглощён огненным взрывом прямо в воздухе.

Я поёжился. После стольких лет вождения золотой колесницы выражение "огненный взрыв" не

вызывает у меня приятных чувств. Я попытался вспомнить последнюю встречу с Лео Вальдесом,

когда он обменял Вальдезинатор на информацию...

– Он искал лекарство, – вспомнил я, – способ вернуть кого-то к жизни. Думаю, он с самого

начала планировал пожертвовать собой.

– Да, – сказал Уилл. – С помощью взрыва он избавился от Геи, но мы все считали, что он тоже

погиб.

–Потому что так оно и было, – сказал Нико.

– Спустя несколько дней, – продолжал Уилл, – ветер принёс в лагерь свиток...

– Он всё ещё у меня, – Нико порылся в карманах своей куртки. – Я смотрю на него, когда хочу

разозлиться.

Он достал тонкий свиток из пергамента. Как только он развернул его на столе, над поверхностью

возникла мерцающая голограмма: Лео Вальдес выглядел как всегда по-хулигански из-за своих

тёмных волос, озорной ухмылки и маленького роста. (Голограмма, конечно, была лишь восемь

сантиметров в высоту, но и в жизни фигура Лео была не слишком внушительной). Его джинсы,

синяя рабочая рубашка и пояс с инструментом были измазаны машинным маслом.

"Хэй, ребята, – Лео распростёр руки для обнимашек. – Извините, что так вас оставил. Плохие

новости – я мёртв. Хорошие – мне уже лучше. Я должен был спасти Калипсо. С нами сейчас всё

нормально. Мы забираем Фестуса... – Картинка замерцала, как пламя на сильном ветру, искажая

голос Лео. – Вернусь, как только... – Помехи. – Приготовьте тако, когда... – Сильные помехи. –

Vaya con queso! (прим.: исп. – «да пребудет с вами сыр») Люблю вас!" Изображение исчезло.

– Это всё, что у нас есть, – пожаловался Нико. – И это было в августе. Мы не имеем ни

малейшего понятия, где Лео, каков был его план и в безопасности ли он. Джейсон и Пайпер

провели большую часть сентября, пытаясь его найти, пока Хирон наконец не настоял на том,

чтобы они вернулись в школу.

– Ну, – сказал я, – звучит так, будто Лео собирался готовить тако. Возможно, это заняло больше

времени, чем он предполагал. И это «Да пребудет с вами сыр!»... Может, он предлагает нам

сходить за сыром, что было бы весьма кстати.

Это, видимо, не убедило Нико.

– Не люблю блуждать впотьмах, – пробормотал он.

Странная жалоба для ребенка Аида, но я понял, что он имел в виду. Мне тоже была любопытна

судьба Лео Вальдеса. Раньше я бы узнал его местонахождение с такой же лёгкостью, с какой вы

проверяете новости на Фейсбуке, но сейчас я мог только смотреть в небо, ожидая, когда же этот

проказливый полубог появится на бронзовом драконе с тарелкой тако в руках.

И если в ситуацию была вовлечена Калипсо... всё становилось куда сложнее. Хоть между мной и

нимфами всё было не слишком гладко, даже я признаю: она была привлекательной. Если она

покорила сердце Лео, есть большая вероятность, что он попал в ловушку. Прошло семь лет,

прежде чем Одиссей вернулся домой. Какой бы ни была причина, не похоже, что Вальдес

вернётся вовремя, чтобы помочь мне. Мне придется подождать с освоением арпеджио ( прим.:

способ исполнения аккордов, при котором звуки следуют одни за другим) Вальдезинатора.

Притихшие Кайла и Остин с любопытством и изумлением подслушивали наш разговор. (Мои

слова впечатляют людей).

Кайла подбежала ко мне.

– Ребята, о чём вы разговаривали в Большом Доме? Хирон рассказал вам об исчезновениях?

– Да, – я пытался не смотреть в сторону леса. – Мы обсудили ситуацию.

– И? – Остин растопырил пальцы на столе. – Что происходит?

Я не хотел говорить об этом. Не хотел, чтобы они видели мой страх. Я желал, чтобы моя голова

перестала пульсировать от боли. На Олимпе головную боль лечили гораздо проще. Гефест

просто раскалывал череп и вытаскивал из него новорожденного бога, который в тот момент там

обитал. В мире смертных мои возможности были более ограничены.

– Мне нужно время, чтобы подумать об этом, – сказал я. – Возможно, к утру часть моей

божественной силы вернётся.

Остин наклонился вперёд. В свете факелов переплетение его косичек напоминало мне узор ДНК.

– Это так работает? Твоя мощь со временем возвращается?

– Я.... я так думаю.

Я пытался мысленно представить годы рабства у Адмета и Лаомедона, но с трудом смог

вспомнить их лица и имена. Моя блекнущая память до смерти пугала меня. Из-за нее каждая

секунда раздувалась до невероятного размера и казалась чрезвычайно важной, напоминая мне,

что время смертных ограничено.

– Мне нужно стать сильнее, – решил я. – Я должен.

Кайла сжала мою руку. Пальцы лучницы были шероховатыми и грубыми.

– Всё нормально, Апол... пап. Мы поможем тебе.

Остин кивнул.

– Кайла права. Мы с тобой. Если кто-то доставит тебе какие-то неприятности, Кайла его

пристрелит. А потом я его так прокляну, что он на протяжении недель будет говорить только

рифмованными строками.

На глаза навернулись слезы. Не так давно – сегодня утром, например – сама мысль о том, что эти

юные полукровки могут быть мне полезны, казалась мне смешной. Теперь же их доброта

тронула меня больше, чем сотни жертвенных быков. Мне даже не удалось вспомнить, когда в

последний раз кто-то настолько заботился обо мне, что угрожал моим врагам рифменным

проклятием.

– Спасибо, – мне удалось справиться с эмоциями.

Я не смог сказать «дети мои». Это звучало неправильно. Эти полукровки были моей семьей и

защитой, но сейчас я не ощущал себя их отцом. Стоило признать, что эта мысль была мне в

новинку. Из-за этого я почувствовал себя даже хуже, чем раньше.

– Эй... – Уилл похлопал меня по плечу. – Всё не так плохо. Так как у нас сейчас боевая тревога,

нам, может, и не придётся участвовать в беге с препятствиями, запланированным Харли.

Кайла пробормотала древнегреческое проклятие. Если бы я был порядочным отцом, то вымыл

бы её рот оливковым маслом.

– Я совсем забыла об этом, – сказала она, – они обязаны его отменить, не так ли?

Я нахмурился.

– Что за бег с препятствиями? Хирон не упоминал об этом.

Я хотел возразить, что весь мой предыдущий день и так был похож на бег с препятствиями.

Ясное дело, я даже и не думал о том, чтобы принять участие в их лагерных развлечениях.

Прежде чем я успел что-то сказать, один из сатиров за главным столом дунул в рог. Хирон

поднял руку, привлекая внимание.

– Жители лагеря! – Его голос заполнил павильон. Он может быть достаточно внушительным,

когда хочет. – У меня есть несколько объявлений, включая новости о завтрашнем парном забеге

смерти!

Глава 13

Бег смерти вдвоем

Пять пугающих слогов

Боги, за что Мэг?

ВСЁ ЭТО БЫЛО ВИНОЙ ХАРЛИ.

После сообщения об исчезновении Миранды Гардинер, – "В качестве меры предосторожности,

прошу держаться от леса подальше, пока мы не узнаем больше" – Хирон вызвал молодого сына

Гефеста, чтобы он объяснил, как будет проходить смертельный парный забег. Вскоре стало

очевидно, что Харли спланировал весь проект сам. Настолько ужасающая идея могла возникнуть

только в голове восьмилетки.

Признаюсь, я окончательно потерял нить разговора, когда он завел речь о взрывающихся

бензопилах из фрисби.

– И они такие: БУМ! – он взволнованно подпрыгнул. – И БАХ! И ПУХ! – он изобразил все виды

хаоса руками. – Будьте быстры или умрете, просто отпад!

Остальные жители лагеря начали ворчать и ерзать на лавках.

Хирон поднял руку, требуя тишины:

– Слушайте! Я знаю, что в прошлый раз мы встретились со многими трудностями, – сказал он, –

но, к счастью, целители из домика Аполлона смогли пришить руки Паоло на место.

Из-за одного из задних столиков поднялся мускулистый парень, который тут же начал яростно

браниться, полагаю, на португальском. На нем была белая майка, закрывавшая его загорелую

грудь, и я заметил бледные шрамы вокруг его бицепсов. Бросаясь проклятиями, он указывал на

Харли, детей Аполлона и, в общем-то, на всех присутствующих.

– Ах, спасибо, Паоло, – сказал Хирон, явно сбитый с толку. – Я рад, что тебе уже лучше.

Остин наклонился ко мне и прошептал:

– Паоло неплохо понимает английский, но говорит только на португальском. По крайней мере,

так он утверждает. Никто не понимает ни слова из того, что он произносит.

Я тоже не понимал португальский. Афина годами проводила лекции о том, что гора Олимп

может однажды переместиться в Бразилию и мы должны быть готовы к трудностям. Она даже

купила каждому богу курс "Берлиц. Португальский язык" ( прим.: методика изучения

иностранных языков, основанная на полном погружении обучаемого в среду изучаемого языка.) в

подарок на Сатурналию. ( прим.: древнеримский декабрьский праздник в честь Сатурна)

– Паоло выглядит раздраженным, – отметил я.

Уилл пожал плечами.

– Ему повезло, он быстро исцеляется: сын Гебы, богини юности и всё такое.

– Ты пялишься, – отметил Нико.

– Вовсе нет, – сказал Уилл. – Я просто оцениваю, насколько хорошо функционируют его руки

после операции.

– Пф.

Паоло наконец сел. Хирон прошёлся по длинному списку других травм, полученных в

предыдущем парном забеге смерти: ожоги второй степени, разрывы барабанных перепонок,

растяжение паховых связок и два приступа ирландской чечетки. В этот раз всего этого он

надеялся избежать.

Одинокий полубог за столом Афины поднял руку:

– Хирон, просто хочу напомнить... У нас три исчезнувших жителя лагеря. Разумно ли проводить

такую опасную полосу препятствий?

Хирон страдальчески улыбнулся ему.

– Прекрасный вопрос, Малкольм, но путь не будет проходить через лес, который, по нашему

мнению, является самой опасной зоной. Сатиры, дриады и я будем продолжать расследование

исчезновений. Мы не успокоимся, пока не найдём пропавших полубогов. Однако, полоса

препятствий только способствует улучшению командной работы. Более того, она разовьет ваше

понимание Лабиринта.

Это слово ужаснуло меня так же, как запах тела Ареса. Я повернулся к Остину.

– Лабиринт? В смысле? Лабиринт Дедала?

Остин кивнул, его пальцы теребили глиняные бусины на шее. Неожиданно я вспомнил его мать,

Латрицию, то, как она игралась со своим ожерельем из каури, когда вела лекции в Оберлине.

Даже я узнавал много нового с занятий Латриции Лейк по теории музыки, хоть и отвлекался на

ее красоту.

– Во время войны с Геей, – сказал Остин, – лабиринт восстановился. С тех пор мы пытаемся

составить его карту.

– Это невозможно, – ответил я. – И, к тому же, безумно. Лабиринт – это злобное разумное

существо! Мало того, что его нельзя нанести на карту; ему не стоит доверять.

Как обычно, я мог воспроизвести только случайные обрывки и кусочки моих воспоминаний, но я

был уверен, что говорю правду. Я вспомнил Дедала. Давным-давно царь Крита приказал ему

построить лабиринт, чтобы держать там чудовищного Минотавра. Но нет, простой лабиринт был

недостаточно хорош для такого гениального изобретателя, как Дедал. Поэтому он наделил

лабиринт собственным сознанием и способностью расширяться. На протяжении веков он рос под

поверхностью планеты, как растение с чрезмерно разросшейся корневой системой.

Чертовы гениальные изобретатели.

– Он изменился, – сказал мне Остин. – С тех пор, как Дедал умер... Не знаю. Это трудно

объяснить. Он больше не кажется таким злым или смертоносным.

– О, это очень обнадёживает. И, конечно же, вы тут же решили устроить парный забег по нему.

Уилл кашлянул:

– Да нет, пап... Просто никто не хочет разочаровать Харли.

Я взглянул на главный стол. Хирон всё так же разглагольствовал о прелестях работы в команде,

пока Харли подпрыгивал. Теперь понятно, почему члены лагеря считали его неофициальным

талисманом. Он был миленьким, маленьким крохой, даже если он производил пугающее

впечатление для восьмилетки. Его ухмылка была заразительна. Его энтузиазм, казалось,

поднимал настроение всем. Тем не менее, я узнал безумный блеск в его глазах. Такой же был и у

его отца Гефеста, когда он изобретал всяких автоматонов, которые зверели и начинали крушить

города.

– Кроме того, имейте в виду, – сказал Хирон, – что ни одно исчезновение не связано с

Лабиринтом. Оставайтесь с вашим напарником, и вы будете в безопасности… насколько это

возможно в парном забеге смерти.

– Да, – сказал Харли. – Никто ещё даже не умирал, – его голос звучал разочарованно, будто он

хотел, чтобы мы лучше старались.

– Перед лицом угрозы, – сказал Хирон, – очень важно придерживаться наших привычных

занятий. Мы должны быть настороже и в отличном состоянии. Исчезнувшие жители лагеря

меньшего бы от нас и не ожидали. Что касается команд для гонок, вам будет позволено выбрать

партнёра...

Среди полубогов прокатилась волна, все, как пираньи начали атаковать друг друга, чтобы быть в

команде с предпочитаемым партнёром. Прежде чем я смог обдумать возможные варианты, Мэг

МакКэффри указала на меня через весь павильон. Выглядела она точно, как Дядя Сэм с

вербовочного плаката ( прим.: Дядя Сэм – очеловеченный образ США). "Конечно, – подумал я.–

Почему удача должна быть на моей стороне?"

Хирон ударил своим копытом по полу,

– Хорошо, все успокоились! Гонка будет завтра днём. Спасибо, Харли, за твой тяжёлый труд

над... гм, изобилием различных смертельных сюрпризов.

– ТАДАМ! – Харли побежал обратно за столик Гефеста к своей старшей сестре, Ниссе.

– Перейдём к нашей новой проблеме, – сказал Хирон. – Как вы уже слышали, сегодня в наши

ряды вступили два особенных новичка. Во-первых, поприветствуйте бога Аполлона!

Обычно под эту фразу я вставал, расправлял руки и ухмылялся, пока меня окружал сияющий

свет. Восторженная толпа аплодировала, бросала цветы и конфеты к моим ногам.

На этот раз никаких аплодисментов не было и в помине – только нервные взгляды. У меня был

странный нехарактерный порыв сползти со стула и натянуть пальто на голову. Мне пришлось

приложить героические усилия, чтобы сдержаться.

Хирон изо всех сил пытался сохранить свою улыбку.

– Так, знаю, это необычно, – сказал он, – но боги тоже время от времени становятся смертными.

Вам не стоит так тревожиться. Присутствие Аполлона среди нас может быть хорошим

предзнаменованием, шансом для нас... – он, казалось, совсем забыл, о чем говорил.

– Ах...сделать что-то хорошее. Я уверен, что дальнейшее направление действий со временем

станет ясным. А пока сделайте так, чтобы Аполлон чувствовал себя, как дома. Относитесь к нему

как любому другому новенькому в лагере.

За столом Гермеса Коннор Стоул поднял руку.

– Означает ли это, что домик Ареса должен окунуть Аполлона головой в унитаз?

За столом Ареса Шерман Янг фыркнул.

– Мы не делаем это с каждым, Коннор. Только с новичками, которые это заслужили.

Шерман взглянул на Мэг, которая, не обращая ни на кого внимания, доедала последний хот-дог.

Тонкие чёрные усики по бокам её рта теперь были испачканы горчицей.

Коннор Стоул ухмыльнулся Шерману – выглядели они по-заговорщически, насколько я мог

полагать. Затем я заметил раскрытый рюкзак у ног Коннора, из которого выглядывало что-то,

похожее на сеть.

Вывод: двое мальчишек, которых унизила Мэг, готовятся отплатить. Мне не нужно быть

Немезидой, чтобы понимать привлекательность мести. Тем не менее... у меня появилось

странное желание предупредить Мэг.

Я пытался встретиться с ней глазами, но она оставалась сосредоточенной на своём ужине.

– Спасибо тебе, Шерман, – продолжил Хирон. – Приятно знать, что ты не будешь макать бога

стрельбы головой в унитаз. А всех остальных мы будем держать в курсе состояния нашего гостя.

Наших лучших сатиров, Милларда и Герберта, – жестом он указал на двух сатиров слева, – я

отправляю в Нью-Йорк, чтобы они лично передали послание Рэйчел Дэр. Если повезёт, в скором

времени она сможет присоединиться к нам и подскажет, как лучше помочь Аполлону.

Послышались некоторые ворчания по этому поводу. Я услышал слова "Оракул" и "пророчества".

За одним из столов девочка пробормотала себе под нос на итальянском: "Слепой ведёт слепого."

Я свирепо посмотрел на неё, но юная леди оказалось довольно красивой. Она была, наверное, на

два года старше меня (по смертным меркам). У нее были темные, короткие волосы с отдельными

прядями и невероятно злые миндалевидные глаза. Я, кажется, покраснел. Я повернулся к своим

товарищам по столу.

– Гм...да, сатиры. Почему бы не отправить другого сатира, друга Перси?

– Гроувера? – спросил Нико. – Он в Калифорнии. Весь Совет Козлоногих Старейшин собрался

там на встрече по поводу засухи.

– Ох, – моё настроение упало. Я помнил, что Гроувер был весьма находчивым, но, раз у него

дела, связанные с природными катастрофами в Калифорнии, он вряд ли вернется в ближайшее

десятилетие.

– Наконец,– сказал Хирон, – мы поприветствуем нового полубога в лагере – Мэг МакКэффри!

Она вытерла рот и встала.

Элис Миязава, сидящая рядом с ней, сказала:

– Встречайте Мэг!

Джулия Фейнголд рассмеялась. Шерман Янг поднялся из-за стола Ареса:

– А вот эта... вот эта заслуживает особого приветствия. Что думаешь, Коннор?

Коннор полез в свой рюкзак.

– Может быть, озеро?

Я начал говорить.

– Мэг...

И все полетело в тартарары.

Шерман Янг подошёл к Мэг. Коннор Стоулл вытащил золотую сеть и набросил на её голову. Мэг

вскрикнула и попыталась освободиться, а некоторые жители лагеря принялись скандировать:

– Замочите её! Замочите её!

Хирон делал всё возможное, чтобы перекричать их:

– Полубоги, подождите!

Гортанный вопль прервал процесс. Нечто, имевшее неясные очертания, с крыльями из листьев и

в льняном подгузнике бросилось вниз с вершины колоннады и приземлилось прямо на спину

Шермана Янга, стукнув его лицом об каменный пол. Карпои Персик встал и завыл, ударяя его в

грудь. Его глаза светились зелёным от гнева. Он бросился на Коннора Стоула, сцепил пухлые

ноги вокруг шеи полубога и начал выдергивать волосы Коннора своими когтями.

– Уберите его! – вопил Коннор, молотя всё вокруг павильона в слепую. – Уберите его!

Остальные полубоги медленно отходили от шока. Некоторые обнажили мечи.

– C’è un karpos! – закричала итальянка. (с итал. Это карпои!)

– Убейте его! – сказала Элис Миязава.

– Нет! – закричал я.

Обычно после такой моей команды следовала реакция, напоминающая ситуацию в тюрьме

строгого режима: смертные, бросались на землю и ожидали моих дальнейших указаний. Увы,

теперь я был простым смертным с визгливым голосом подростка.

Я в ужасе смотрел, как моя собственная дочь Кайла приготовилась стрелять из своего лука.

– Персик, слезь с него! – закричала Мэг. Она распутала сети, бросила их, а затем подбежала к

Коннору.

Карпои спрыгнул с шеи Коннора. Он приземлился у ног Мэг, обнажив клыки и шипя на всех

жителей лагеря, выстроившихся полукругом.

– Мэг, отойди, – сказал Нико ди Анджело. – Эта штука опасна.

– Нет! – голос Мэг был настойчив. – Не убивайте его!

Шерман Янг перевернулся и застонал. Его лицо выглядело хуже, чем было на самом деле: из

раны на лбу шла кровь; но это зрелище только раззадорило жителей лагеря. Кайла натянула свой

лук. Джулия Фейнголд вытащила кинжал из ножен.

– Подождите! – взмолился я.

Не каждый бы понял, что произошло дальше.

Джулия атаковала. Кайла выпустила стрелу. Мэг вытянула руки вперед, и между ее пальцами

вспыхнуло слабое золотое свечение. Неожиданно в руках юной Мэг МакКэффри оказалось два

меча с изогнутыми лезвиями, что придавало им сходство с фракийскими мечами. Это были сики

из имперского золота. ( прим.: короткий меч или кинжал с изогнутым клинком,

использовавшийся древними фракийцами и даками, а также гладиаторами в Древнем Риме) Я не

видел такого оружия со времён падения Римской Империи. Они возникли из ниоткуда, но, как я

мог судить по своему опыту, они появились из колец-полумесяцев, которые носила Мэг.

Оба лезвия завертелись. Мэг одновременно разрезала в воздухе стрелу Кайлы и обезоружила

Джулию, и ее кинжал покатился по полу.

– Какого Аида? – спросил Коннор. Его волосы были вырваны клочками так, что он был похож

на куклу, с которой плохо обращались. – Кто эта девчонка?

Персик припал к ногам Мэг, рыча, пока она отмахивалась от сбитых с толку и разъярённых

полубогов двумя мечами.

Моё зрение было лучше, чем у обычных смертных, потому что я увидел горящий символ первым

– мерцающий свет над головой Мэг. Когда я узнал символ, моё сердце ушло в пятки. Мне не

понравилось то, что я увидел, но я подумал, что стоило на это указать.

– Смотрите!

Остальные были в замешательстве. Затем свет стал ярче: сформировалось голографическое

изображение золотого серпа с несколькими колосками пшеницы, кружащееся чуть выше головы

Мэг МакКэффри.

Мальчик в толпе ахнул.

– Она коммунистка!

Девочка, сидящая за столом четвертого домика, насмешливо усмехнулась:

– Нет, Дэмиен, это символ моей матери, – когда до нее дошла истина, она стала спокойнее. –

Гм, то есть...символ её мамы.

У меня закружилась голова. Я не хотел этого знать. Я не хотел служить полубогу с такими

родителями. Но теперь я понял, что полумесяцы на кольцах Мэг – никакие не луны, а серпы. Как

единственный присутствующий олимпиец, я чувствовал, что должен сделать признание

официальным.

– Мою подругу признали, – провозгласил я.

Некоторые полубоги уважительно опустились на колени, хотя некоторые сделали это неохотно.

– Леди и джентельмены, – сказал я с такой же горечью в голосе, какая была в чае Хирона, –

похлопайте Мэг МакКэффри, дочери Деметры.