Текст книги "Затаившийся Оракул (ЛП)"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Позади меня кто-то застонал:

– Где я?

Остин проснулся.

Я подполз к нему и, плача, с облегчением поцеловал его лицо:

– Мой прекрасный сын!

Он моргнул в замешательстве. Его косички были посыпаны пеплом, как иней на поле. Я думаю,

что ему понадобилось время, чтобы понять, что тут делает безобразный, наполовину

невменяемый подросток с прыщами.

– Ах, точно... Аполлон, – он попытался пошевелиться. – Что за?.. Почему я завернут в какие-то

вонючие бинты? Может быть, ты поможешь мне освободиться?

Я истерично смеялся, так что сомневаюсь, что помог Остину прийти в себя. Я вцепился в

веревки, но не особо продвинулся. Потом я вспомнил о копье Гэри. Я отломил его конец и

провел несколько минут, освобождая Остина. Когда он освободился, то начал бегать вокруг

столба, восстанавливая циркуляцию крови в конечностях. Он увидел всю картину – тлеющий

лес, других заключенных. Роща Додоны уже умолкла. (Когда это случилось?) Теперь от прохода

исходил янтарный свет.

– Что происходит? – спросил Остин, – Кстати, где мой саксофон?

Разумные вопросы. Хотел бы я иметь разумные ответы. Все, что я знал, так это то, что Мэг

МакКэффри еще бродит в роще, и мне не нравился тот факт, что деревья замолчали.

Я посмотрел на свои слабые смертные руки. Я задавался вопросом, почему у меня вдруг

случился, прилив божественной силы во время боя с германцами. Мои эмоции вызвали это?

Действительно ли это был первый признак возвращения моей божественной силы? Или, может,

Зевс снова играл со мной, давая мне вкусить моей прежней силы, только чтобы потом ее снова

забрать? "Помнишь это, малыш? НУ, ТАК У ТЕБЯ ЭТОГО НЕТ". Я хотел бы вызвать эту силу

снова, но пришлось обходиться без нее.

Я передал Остину сломанное копье:

– Освободи других. Я вернусь.

Остин недоверчиво посмотрел на меня:

– Ты собираешься туда? Там безопасно?

– Сомневаюсь, – сказал я.

И затем я побежал к Оракулу.

Глава 33

Разлука горька

В ней ничего сладкого

Не стой на лице

ДЕРЕВЬЯ ШЕПТАЛИ. Как только я вошел во врата, то понял, что они все еще вели диалог,

совершенно бессмысленно лепеча, как лунатик на вечеринке. Я осмотрел рощу. Не было ни

единого следа Мэг. Я позвал ее. Деревья повысили тон, отчего у меня закружилась голова, а

глаза собрались в кучку. Я оперся на ближайший дуб.

– Осторожней, чувак, – сказало дерево.

Я подался вперед, а деревья выдавали строчки стихов, будто принимая участие в игре рифм.

Пещеры голубого цвета.

Добавь в оттенки света.

На Запад, сгорая.

Страницы листая.

Индиана.

Спелые бананы.

Придет счастье скорее.

Тараканы и змеи.

Это не несло совершенно никакого смысла, но каждая строка содержала в себе толику

пророчества. У меня было ощущение, словно дюжину важных сообщений, важных для моего

выживания, смешали вместе, засунули в дуло пистолета и выстрелили мне ими прямо в лицо.

(О, неплохая идея. Использую в хокку.)

– Мэг! – снова позвал я.

Ответа все не было. Роща не казалась огромной. Как она могла не услышать меня? Как я мог не

видеть ее?

Я тащился по роще, напевая идеальную ля первой октавы, чтобы не терять концентрацию. Когда

я дошел до второго кольца деревьев, дубы стали более разговорчивыми.

– Эй, приятель, четвертака не найдется? – спросил один.

Второй попытался рассказать мне шутку про пингвина и монашку, которые зашли в Shake Shack

( прим.: сеть ресторанов фастфуда, известная своими бургерами). Третий дуб рекламировал

другому кухонный комбайн.

– Да ты не поверишь, что он делает с макаронами!

– Вау! – сказал другой дуб. – Он еще и макароны делает?

– Свежеприготовленные лингуине ( прим.: классические итальянские макаронные изделия

крупного формата) за одну минуту! – восторженно говорил дуб-продавец.

Я не понимал, зачем дубу лингуине, но продолжал идти. Я опасался, что если буду слушать их

слишком долго, то закажу кухонный комбайн всего за три частичных платежа в $39.99. Тогда я

бы навсегда потерял рассудок.

Наконец я достиг центра рощи. Около самого большого дуба, по ту сторону от меня, стояла Мэг,

зажмурив глаза и опершись спиной на ствол. Она все еще держала китайские колокольчики в

руке, но, казалось, про них вообще забыла. Латунные цилиндры позвякивали, приглушаемые о

ткань ее платья.

Персик, хихикая, раскачивался взад и вперед у ее ног.

– Яблоки? Персики! Манго? Персики!

– Мэг, – я дотронулся до ее плеча.

Она вздрогнула. Мэг смотрела на меня, словно я был умело сделанной оптической иллюзией. В

ее глазах ясно читался страх.

– Слишком много, – сказала она. – Слишком.

Голоса держали ее в своей власти. Даже я не мог этого вынести – будто сотня радиостанций

играют одновременно, заставляя меня разрываться между ними. Но пророчества – привычное

дело для меня. И все же Мэг была дочерью Деметры. Она нравилась деревьям. Все они разом

пытались привлечь ее, заполучить ее внимание. Скоро они навсегда разрушат ее сознание.

– Китайские колокольчики, – сказал я. – Повесь их на дерево!

Я указал на самую низкую ветку прямо над нашими головами. Поодиночке мы не смогли бы

достать ее, но если бы я приподнял Мэг...

Мэг подалась назад, мотая головой. Голоса Додоны были настолько беспорядочны, что я не был

уверен, услышала ли она меня. А если и услышала, то она либо не поняла, либо не доверяла мне.

Полно мне жалеть о ее предательстве. Мэг была приемной дочерью Нерона. Ее послали ко мне

заманить сюда, и наша дружба была ложью. У нее нет никакого права не доверять мне.

Но я не мог обижаться на нее. Если я начну обвинять ее, то буду ничуть не лучше Нерона,

который переиначил все ее чувства. К тому же, то, что она врала о ее дружбе со мной, не

значило, что я не ее друг.

Она была в опасности. Я не собирался оставлять ее наедине с безумием шуточек рощи про

пингвинов.

Я присел и сложил руки за головой, сплетая пальцы между собой, чтобы Мэг встала.

– Прошу тебя.

Слева от меня Персик перекатился на спину и завыл:

– Лингуине? Персики!

Мэг скривила лицо. Я видел по ее глазам, что она хочет пойти мне навстречу, не потому что

доверяла мне, а и из-за страданий Персика.

И только тогда я понял, что хуже быть не может. Одно дело быть преданным. Другое – считаться

менее важным, чем дух фруктов в подгузнике.

Как бы то ни было, я не двинулся с места, когда Мэг поставила левую ногу мне на руки. Я

приподнял ее, собрав все оставшиеся силы. Она встала мне на плечи, затем опустила мне на

голову свой красный кед. Я отметил про себя, что надо будет установить там табличку:

ВНИМАНИЕ, ВЕРХНЯЯ СТУПЕНЬКА НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СТОЯТЬ.

Прислонившись спиной к дубу, я чувствовал, как голоса рощи бегут по его стволу и стучат

сквозь кору. Центральный дуб, похоже, был огромной антенной для бредовых разговоров.

Мои колени подгибались. Подошва Мэг упиралась мне прямо в лоб. Ля 440, которую я напевал,

превратилась в соль-диез.

Наконец Мэг повесила китайские колокольчики на ветку. Она спрыгнула как раз в том момент,

когда мои ноги не выдержали, и мы оба упали в грязь.

Латунные колокольчики покачивались и звенели, выбирая ноты из ветра и создавая из этого

диссонанса аккорды.

Роща притихла, будто деревья слушали и думали: "Ооо, миленько". Затем земля задрожала.

Центральный дуб затрясся с такой силой, что с него посыпались желуди.

Мэг поднялась на ноги. Она подошла к дереву и коснулась его ствола.

– Говори, – приказала она.

Прямо из китайских колокольчиков загремел один голос, будто черлидер, кричащий в мегафон:

Жил да был бог искусств Аполлон.

В голубую пещеру отправился он.

Но на бронзовом трехместном

Огнееде расчудесном

Смерть с безумьем проглотить принуждён

Подвеска затихла. Роща успокоилась, словно удовлетворенная своим смертным приговором для

меня.

О, ужас!

Я был бы не против сонета. Катрен ( прим.: рифмованная строфа в четыре стиха, имеющая

завершенный смысл) стал бы поводом для празднований. Но только самые смертельные

пророчества излагаются в форме лимерика ( прим.: пятистишие абсурдистского содержания).

Я уставился на колокольчики в надежде, что они снова заговорят и исправятся. "Упс, ошибочка

вышла! То пророчество предназначалось другому Аполлону!"

Но все же я не был настолько удачлив. Мне вынесли вердикт намного хуже тысячи реклам

спагетниц.

Персик встал. Он потряс головой и зашипел на дуб, прекрасно выражая все мои эмоции. Он

обнял лодыжку Мэг так, как будто это была единственная вещь, державшая его на этом свете.

Это зрелище могло показаться милым, если бы не клыки и горящие глаза карпои.

Мэг осторожно коснулась меня. Стекла ее очков были покрыты трещинами, словно паутиной.

– Пророчество, – сказала она. – Ты понял, о чем оно?

Я с трудом сглотнул.

– Возможно. Частично. Нам нужно поговорить с Рэйчел...

– Нет никаких нас, – ее интонация была резкой, как вулканический газ Дельф. – Делай то, что

нужно тебе. Это мой последний приказ.

Эти слова пронзили меня, как копье. Я будто забыл, что она все это время лгала и предала меня.

– Мэг, ты не можешь, – я ничего не мог поделать со своим дрожащим голосом. – Ты приняла

меня на службу. Пока мое испытание не окончится...

– Я освобождаю тебя.

– Нет!

Я не мог смириться с мыслью о том, что меня бросят. Только не это. Только не быть брошенным

оборванкой-королевой помоек, о которой я привык заботиться.

– Ты просто не можешь теперь верить Нерону. Ты же слышала о его планах. Он собирается

сравнять с землей весь остров! Ты видела, что он хотел сделать с заложниками.

– О-он не хотел сжигать их заживо. Он дал обещание. И сдержал его. Ты все это видел. Это был

не Зверь.

В груди появилось ощущение, будто кто-то сильно натянул струну.

– Мэг... Нерон и есть Зверь. Он убил твоего отца.

– Нет! Нерон – мой отчим. Мой отец... мой отец дал волю Зверю. Он разозлил его.

– Мэг...

– Прекрати! – она закрыла уши руками. – Ты не знаешь его. Нерон хорошо ко мне относится. Я

могу поговорить с ним. Я могу переубедить его.

Ее отказ был таким полным, таким нелогичным, что я понял: никакими доводами я не смогу

переубедить ее. Она до боли напоминала меня, когда я упал на землю – то, как я отказывался

принимать новую действительность. Если бы не Мэг, меня давно уже не было бы в живых.

Сейчас же мы поменялись ролями.

Я попытался подойти к ней, но рычание Персика остановило меня.

Мэг попятилась.

– Все кончено.

– Нет, – сказал я, – мы связаны, нравится тебе это или нет.

Мне пришло в голову, что она сказала то же самое всего пару дней назад.

Она в последний раз посмотрела на меня сквозь разбитые стекла своих очков. Я бы отдал все за

то, чтобы она подурачилась. Я хотел гулять с ней по улицам Манхэттена, а она бы делала

"колесо" на перекрестках. Я скучал по тому, как мы ковыляли в Лабиринте, когда наши ноги

были связаны. Меня бы устроил хороший бой мусором в переулке. Вместо этого она

развернулась и убежала, а Персик следовал за ней по пятам. Мне показалось, что они исчезли

среди деревьев прямо как Дафна.

Над моей головой китайские колокольчики зазвенели из-за порыва легкого ветра. На этот раз

деревья не говорили. Я не знал, сколько еще Додона будет хранить молчание, но не хотел тут

находиться, когда дубы снова начнут рассказывать шутки.

Я обернулся и обнаружил нечто странное у моих ног: стрелу с дубовым древком и зеленым

оперением. Здесь не должно быть никакой стрелы. Я ничего не приносил в рощу. Но,

ошеломленный, я не задавался вопросами. Я сделал то, что сделал бы любой лучник: я взял ее и

сунул в свой колчан.

Глава 34

С Uber10 не срослось

С Lyft тоже. Такси не взять.

Маман подвезёт.

ОСТИН ОСВОБОДИЛ ОСТАЛЬНЫХ ЗАЛОЖНИКОВ.

Видок у них был такой, будто их опустили в чан с клеем, а затем изваляли в ватных палочках; с

другой стороны, они выглядели на удивление невредимыми. Эллис Уэйкфилд шатался вокруг,

ища, кого бы ударить. Сесил Марковиц, сын Гермеса, сидел на земле, пытаясь оленьей

бедренной костью очистить кроссовки. Остин (находчивый малый!) сделал фляжку с водой и

отмывал греческий огонь с лица Кайлы. Миранда Гардинер, главная в домике Деметры, стояла

на коленях возле того места, где дриады принесли себя в жертву. Она тихо плакала.

Ко мне подлетел паликои Поли. Как и у его напарника Пита, нижняя часть его тела представляла

собой пар. Выше пояса он был очень стройным и походил на более избитую версию своего

гейзерного приятеля. Его грязная кожа потрескалась и была похожа на пересохшее русло реки.

Лицо же было настолько сморщенным, будто из него выжали всю влагу. Глядя на повреждения,

которые нанёс ему Нерон, я добавил ещё один пунктик в свой воображаемый список "Способы

пытки императора в Полях Наказаний".

– Ты спас меня, – с изумлением сказал Поли. – Иди сюда!

Он сжал меня в объятьях. Его сила настолько ослабла, что температура его тела не убила меня

(хотя хорошо очистила носовые пазухи).

– Возвращайся домой, – сказал я. – Пит беспокоится, и тебе нужно восстановить силы.

– О, чувак... – по лицу Поли скатилась паровая слеза. – Хорошо, я ухожу. Но если тебе что-то

понадобится, там, бесплатная чистка паром, работа в сфере связей с общественностью или

грязевой скраб, ты только скажи.

Пока он превращался в туман, я крикну ему вслед:

– Поли! Я бы дал лесу Лагеря Полукровок десять баллов в номинации "удовлетворение

запросов клиента".

Поли так и светился от благодарности. Он попытался обнять меня ещё раз, но его тело уже на

девяносто процентов состояло из пара. Меня лишь обдало дуновением влажного, пахнущего

грязью воздуха. После этого он исчез.

Вокруг меня столпились пять полукровок.

Миранда смотрела на Рощу Додоны, находящуюся за моей спиной. Ее глаза все еще были

опухшими от слез, но имели прекрасный цвет молодой листвы.

– Голос, исходящий из чащи, который я слышала... Это правда был оракул? Те деревья могут

давать пророчества?

Я поёжился при мысли о лимерике дубов.

10 Uber и Lyft – международные компании, позволяющие найти и вызвать такси или частных водителей.

– Может быть.

– Тогда, может, я могу посмотреть...?

– Нет, – сказал я. – Сначала нам нужно исследовать эту местность.

Я уже потерял одну дочь Деметры сегодня. И я не собирался жертвовать ещё одной.

– Я не понимаю, – проворчал Эллис. – Ты Аполлон? То есть... вроде бога Аполлона?

– Боюсь, что так и есть. Это длинная история.

– О, боже... – Кайла осмотрела поляну. – Кажется, я слышала голос Мэг. Мне же не

почудилось? Она была с тобой? С ней всё в порядке?

Остальные посмотрели на меня, ожидая объяснений. Они выглядели такими слабыми и

неуверенными, что я просто не мог потерять перед ними самообладание.

– Она жива, – выдавил я из себя. – Ей пришлось уйти.

– Что? – Спросила Кайла. – Почему?

–Нерон, – сказал я. – Она... она последовала за Нероном.

– Притормози, – Остин поднял пальцы так, что они были похожи на штанги футбольных ворот.

– Когда ты говоришь Нерон...

Я изо всех сил попытался объяснить, как безумный император взял их в плен. Они заслуживали

знать это. Пока я пересказывал им всю историю, слова Нерона эхом повторялись у меня в голове:

"Моя бригада по сносу прибудет сюда в любую минуту. После того, как Лагерь Полукровок

будет разрушен, я сделаю это место своей новой лужайкой перед домом!"

Хотелось надеяться, что это лишь пустая угроза. Нерон всегда обожал запугивания и

грандиозные заявления. В отличие от меня, он был ужасным поэтом. Он использовал витиеватый

язык и каждое предложение было больше похоже на едкий букет метафор. (Вот, кстати,

неплохая. Запишу.)

Почему он постоянно смотрел на свои часы? И о какой бригаде по сносу шла речь?

Мне неожиданно вспомнился сон о солнечном автобусе, мчащемся прямо в гигантское бронзовое

лицо. У меня опять появилось чувство, словно я нахожусь в свободном падении. План Нерона

стал до ужаса понятным. Разобщив нескольких полукровок, защищавших лагерь, он собирался

сжечь рощу. Но это была лишь малая часть его наступления...

– О боги, – сказал я. – Колосс.

Пять полукровок беспокойно закопошились.

– Что за Колосс? – спросила Кайла. – Ты имеешь в виду Колосса Родосского?

– Нет, – сказал я. – Колосса Нерона.

Сесил почесал голову.

– Колосса Нейрона?

Эллис Уэйкфилд фыркнул.

– Сам ты Колосс Нейрон, Марковиц. Аполлон говорит об огромной копии Нерона, которая

стоит перед амфитеатром в Риме, так?

– Боюсь, что ты прав, – сказал я. – Пока мы тут прохлаждаемся, Нерон собирается стереть с

лица Земли Лагерь Полукровок. Колосс – и есть его бригада по сносу.

Миранда вздрогнула.

– То есть, ты хочешь сказать, что гигантская статуя собирается расплющить лагерь? Я думала,

Колосса разрушили много веков назад.

Эллис нахмурился.

– Так якобы случилось и с Афиной Парфенос. Но теперь она находится на вершине Холма

Полукровок.

Остальные помрачнели. Если дитя Ареса делает обоснованное замечание, значит, ситуация

действительно серьезная.

– К слову, об Афине... – Остин снял с плеча обрывки пуха для поджигания. – Разве статуя не

будет нас защищать? Другими словами, разве она там не для этого стоит?

– Она постарается, – предположил я. – Но ты должен понять, что Афина Парфенос черпает

свою силу из своих последователей. Чем больше полукровок находятся под её защитой, тем

сильнее её магия. И прямо сейчас...

– Лагерь практически пустой, – закончила Миранда.

– Дело не только в этом, – сказал я. – Афина Парфенос приблизительно двенадцать метров в

высоту. Если память мне не изменяет, Колосс Нерона более чем в два раза больше.

Эллис заворчал.

– Говоря иначе, они в разных весовых категориях. Это неравный бой.

Сесил Марковиц немного выпрямился.

– Ребят... вы это почувствовали?

Я подумал, что это один из его розыгрышей, свойственных детям Гермеса. Но внезапно земля

слегка содрогнулась. Откуда-то издалека раздался грохот, словно линкор скрежетал по песчаной

отмели.

– Пожалуйста, скажите, что это всего лишь гром, – сказала Кайла.

Эллис поднял голову, прислушиваясь.

– Это военная машина. Большой автоматон пришвартовался к берегу в пятистах метрах отсюда.

Нам нужно немедленно возвращаться в лагерь.

Никто не спорил. Думаю, он различал звуки разных военных машин с такой же лёгкостью, с

какой я вычислил бы расстроенную скрипку во время исполнения симфонии Рахманинова.

К их чести, полубоги приняли вызов. Несмотря на то, что совсем недавно они были связаны,

облиты горючим и подвешены в качестве факелов Тики ( прим.: бамбуковый факел), они

сомкнули ряды и предстали предо мной с решимостью в глазах.

– Как мы отсюда выберемся? – спросил Остин. – Логово мирмеков?

Я внезапно почувствовал, что задыхаюсь, частично из-за того, что пять человек смотрели на меня

так, будто я знаю, что делать. Горькое заблуждение. По секрету: боги обычно не знают. В таких

случаях мы пытаемся впарить какую-нибудь чушь вроде той, что говорит Рея: "Ты должен

отыскать ответ самостоятельно!" или "Истинную мудрость нужно заработать!". Но не думаю, что

в подобной ситуации это прокатит.

Кроме того, у меня не было ни малейшего желания возвращаться в муравьиное гнездо. Даже

если у нас получится при этом выжить, это займёт слишком много времени. А затем, убегая, нам

придётся ломиться через пол-леса.

Я уставился на дыру в форме Винса в листовом пологе.

– Полагаю, никто из вас не умеет летать?

Они покачали головами.

– Я неплохо готовлю, – предложил Сесил.

Эллис ударил его по плечу.

Я ещё раз взглянул на тоннель мирмеков. Решение пришло ко мне внезапно, словно голос,

который шепчет прямо в ухо: "Идиот, ты знаешь кое-кого, кто может летать".

Это была рискованная идея. Впрочем, мчаться навстречу гигантскому автомату – тоже не самый

безопасный план действий.

– Думаю, выход есть, – сказал я. – Но мне понадобится ваша помощь.

Остин сжал кулаки.

– Всё, что нужно. Мы готовы сражаться.

– Вообще-то... Вам не нужно будет драться. Мне нужно, чтобы вы задали мне бит.

Очередное важное открытие: дети Гермеса не умеют читать рэп. Совсем.

Видят боги, Сесил Марковиц не щадил себя, но никак не мог перестать сбиваться с ритма,

судорожно хлопая и издавая ужасающий звук сломанного микрофона. После нескольких

попыток я разжаловал его до танцора. Его работа заключалась в том, чтобы шататься взад-вперёд

и покачивать руками, что он делал с энтузиазмом палаточного проповедника.

Остальным удалось сохранять ритм. И хоть они до сих пор выглядели как полуощипанные,

хорошо прожаренные цыплята, хлопали они достаточно энергично.

Прополоскав горло водой и подкрепив его каплями от кашля из набедренной сумки Кайлы

(Оригинальная девушка! Кто вообще берет с собой капли от кашля на смертельный парный

забег), я с энтузиазмом взялся за "Маму".

Я пел прямо в туннель мирмеков, надеясь, что акустика доставит моё сообщение. Долго ждать

нам не пришлось. Земля прямо под ногами задрожала. Я продолжил петь. Я предупредил своих

товарищей, чтобы они не прекращали отбивать такт, пока песня не кончится.

Тем не менее, я чуть не сбился, когда земля взорвалась. Я следил за тоннелем, но Мама выбрала

другой путь. Она выходила там, где захотела. В данном случае – из-под участка земли на

расстоянии двадцати ярдов от нас, расшвыривая во все стороны куски грязи, стекло и мелкую

гальку. Она устремилась вперёд, лязгая жвалами и хлопая крыльями. Ее тёмные тефлоновые

глаза остановились на мне. Её брюхо не было так раздуто. Наверное, она уже отложила

последнюю партию личинок муравьёв-убийц. Я уповал на то, чтобы она пребывала в хорошем

настроении и не была голодна.

Два крылатых солдата вылезли из земли позади неё. Я не ожидал бонусных муравьёв. (Нет,

серьёзно, бонусные муравьи – это не то выражение, которое люди хотели бы услышать). Они

заняли позиции по бокам от свой королевы, их усики дрожали.

Я закончил свою оду, встал на одно колено и широко распростёр руки, как делал раньше.

– Мама, – сказал я. – Нам нужно, чтобы нас кое-куда подбросили.

Моя логика была такова: матери часто подбрасывали. Думаю, с тысячей тысяч отпрысков

муравьиная королева давно бы стала идеальной "футбольной мамой" ( прим.: женщина из

пригорода, которая целый день развозит своих детей на занятия – утром в школу, а потом на

футбол или другие секции). И в самом деле, Мама схватила меня своей челюстью и перебросила

через голову.

И не верьте тому, что вам могут наговорить полукровки. Я не крутился, истошно вопя, и уж

точно не приземлился на свою самую чувствительную часть. Я совершил героическую посадку и

через мгновение уже восседал на королевской шее, которая была не шире, чем спина средней

боевой кобылы. Я скомандовал:

– Присоединяйтесь ко мне! Это совершенно безопасно!

По каким-то причинам они не решались. Муравьи тоже. Королева перекинула Кайлу позади

меня. Муравьи-солдаты последовали примеру Мамы. Они схватили по два человека и швырнули

их на шеи. Кайла ухватилась за мою талию.

– Это правда безопасно? – прокричала она.

– Абсолютно! – я надеялся, что прав. – Возможно, даже более безопасно, чем солнечная

колесница!

– Разве это не солнечная колесница однажды чуть не уничтожила весь мир?

– Честно говоря, дважды, – сказал я. – Трижды, если считать тот раз, когда я дал Талии Грейс

порулить, но...

– Забудь, что я спросила!

Мама поднялась в небо. Навес из перекрещенных ветвей загородил нам дорогу, но Мама

обратила на это ровно столько же внимания, сколько и на тонну земли, которую недавно

вспахала своим телом.

Я крикнул:

– Пригнись!

Мы прижались к бронированной голове Мамы, пока она прорывалась сквозь деревья, из-за чего

мне в спину вонзилась тысяча щепок. Но снова оказаться в полёте было так приятно, что мне

было всё равно. Мы поднялись над лесом и взяли курс на восток.

На две или три секунды я повеселел.

Потом я услышал крики из Лагеря Полукровок.