Текст книги "Затаившийся Оракул (ЛП)"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9

Прогулка в лесу

Голоса сводят с ума

Спагетти, чтоб их!

Я ОБЛЕГЧЁННО ВЗДОХНУЛ:

– Это должно быть просто.

Признаю, я говорил тоже самое перед рукопашной с Посейдоном, и бой оказался не из лёгких.

Тем не менее, наш путь к лагерю казался достаточно простым. Для начала, я был рад, что могу

разглядеть его сквозь завесу, защищающую от глаз смертных. Это давало нам надежду попасть

внутрь.

Мы остановились на вершине холма, с которой открывался чудесный вид на расположенную

внизу долину: примерно три квадратные мили лесов, лугов и клубничных полей, окруженные

Лонг-Айлендом на севере и пологими холмами с трёх других сторон. Прямо под нами начинался

густой вечнозелёный лес, покрывающий треть западной части долины.

Здания Лагеря Полукровок поблёскивали в зимнем свете: амфитеатр, арена для фехтования,

обеденный павильон под открытым небом с белыми мраморными колоннами. По озеру плавали

триремы. Двадцать домиков были выстроены вокруг зеленой лужайки, в центре которой бодро

горел общий костер.

У границы клубничных полей находился Большой дом: четырёхэтажное здание в викторианском

силе, окрашенное в голубой цвет, с белой отделкой. Мой друг Хирон, вероятно, внутри, пьёт чай

у камина. Я наконец нашёл убежище.

Я бросил взгляд на дальний конец долины. Там, на самом высоком холме, сияла в своём

золотисто-алебастровом великолепии Афина Парфенос. Когда-то эта массивная статуя украшала

греческий Парфенон. Теперь она покровительствовала Лагерю Полукровок, защищая долину от

вторжений. Даже отсюда я чувствовал её могущество, будто гудение мощного двигателя. Старые

серые глаза выискивали угрозу – как всегда бдительные, без капли веселья, до ужаса деловитые.

Лично я бы установил статую поинтересней – например, свою. Тем не менее, панорама Лагеря

Полукровок была зрелищем впечатляющим. Моё настроение всегда улучшается, когда я вижу

это место – небольшое напоминание о старых добрых временах, когда смертные знали, как

строить храмы и приносить надлежащие жертвы. Ах, в Древней Греции всё было лучше! Ну, за

исключением нескольких незначительных улучшений, сделанных современными людьми:

Интернет, шоколадные круассаны, продолжительность жизни.

У Мэг отвисла челюсть:

– И почему я никогда не слышала об этом месте? Туда нужен билет?

Я усмехнулся. Всегда наслаждался возможностью просветить невежественных смертных.

– Видишь ли, Мэг, волшебный барьер скрывает долину. Поэтому большинство людей не видят

здесь ничего, кроме скучных фермерских угодий. Если они приблизятся, то развернутся и

поймают себя на том, что снова сбились с пути. Поверь мне, я один раз попытался заказать

пиццу в лагерь. Было очень досадно.

– Ты заказывал пиццу?

– Не важно, – сказал я. – Насчёт билетов… это правда, лагерь кого попало не впустит, но тебе

повезло. Я знаю администрацию.

Персик зарычал. Он понюхал землю, набил полный рот грязи и выплюнул.

– Ему это место не по вкусу, – сказала Мэг.

– Да, ну… – я неодобрительно посмотрел на карпои. – Возможно, мы найдём ему какой-нибудь

почвы или удобрений по прибытии. Я смогу убедить полубогов пропустить его, но было бы

здорово, если бы всё обошлось без откусывания чьих-нибудь голов. По крайней мере, не сразу.

Персик пробормотал что-то о персиках.

– Что-то не так, – Мэг грызла ногти. – Эти леса… Перси сказал, что они дикие, заколдованные и

тому подобное.

Я тоже чувствовал что-то неладное, но списал всё на мою нелюбовь к лесу. По причинам, в

детали которых не хочу вдаваться, я считаю их… неуютными. Тем не менее, ввиду близости

нашей цели, мой обычный оптимизм начал возвращаться.

– Не волнуйся, – уверил я Мэг. – Ты путешествуешь с богом!

– С бывшим богом.

– Хотел бы я, чтобы ты прекратила заводить эту волынку. Во всяком случае, жители лагеря

очень дружелюбны. Они встретят нас со слезами на глазах. А потом ещё и ознакомительное

видео покажут!

– Что?

– Я сам его срежиссировал! Пойдём. Лес не может быть настолько ужасным.

Он оказался именно таким.

Как только мы вошли в тени деревьев, они, казалось, окружили нас. Стволы сомкнулись, скрывая

старые тропинки и образовывая новые. Корни торчали из лесной почвы, создавая полосу

препятствий: бугорки, узлы, петли. Это было похоже на попытку пройти через гигантскую миску

спагетти.

Мысль о еде заставила меня проголодаться. Прошло всего несколько часов с момента поедания

семислойного соуса и бутербродов Салли Джексон, но мой смертный желудок уже сжимался и

бурчал, требуя еды. Звуки жутко раздражали, особенно во время прогулки по тёмному,

страшному лесу. Даже карпои Персик начал приятно пахнуть, навевая мечты о фруктовом пироге

и мороженом.

Напоминаю, что я совсем не восторге от леса. Я пытался убедить себя, что деревья не наблюдают

за мной, сердито перешёптываясь между собой. Это просто деревья. Даже если в них и находятся

духи дриад, не могли же они сделать меня ответственным за то, что случилось тысячи лет назад

на другом континенте.

"Почему нет?" – спросил я себя. – "Ты ведь по-прежнему чувствуешь ответственность".

Я заставил себе заткнуться.

Мы бродили несколько часов – гораздо дольше, чем необходимо, чтобы добраться до Большого

дома.

Обычно я ориентируюсь по солнцу (не удивительно, учитывая, что я тысячелетиями перемещал

его по небу), но под кронами деревьев свет был рассеянным, а тени сбивали с толку.

После того, как мы прошли мимо одного и того же валуна в третий раз, я остановился и признал

очевидное:

– Я без понятия, где мы.

Мэг шлёпнулась на поваленное бревно. В зелёном свете она походила на дриаду, хотя духи

деревьев не часто носят красные кроссовки и подержанные флисовые куртки.

– Ты вообще знаешь что-нибудь о выживании в дикой местности? – спросила она. –

Ориентирование по мху на деревьях? Чтение следов?

– Это больше по части моей сестры, – сказал я.

– Может, Персик поможет? – она посмотрела на карпои. – Эй, найдёшь дорогу из леса?

Последние несколько миль карпои что-то нервно бормотал, бросая взгляды из стороны в

сторону. Теперь он принюхивался, ноздри дрожали. Персик наклонил голову, его лицо стало

ярко-зелёного цвета. Он подавленно зарычал и растворился в вихре листвы.

Мег вскочила на ноги:

– Куда он делся?

Я внимательно изучал лес, подозревая, что Персик оказался смышлёным: почувствовал

приближающуюся опасность и бросил нас. Я не хотел озвучивать свою догадку, ведь Мэг успела

прикипеть к карпои. (Смешно привязываться к маленькому опасному существу. Хотя, опять же,

мы, боги, привязываемся к людям, поэтому я не вправе её критиковать.)

– Возможно, он пошёл на разведку, – предположил я. – Думаю, мы должны…

– АПОЛЛОН.

Голос отдавался в моей голове, будто кто-то установил там колонки. Это не был голос совести.

Моя совесть не была женщиной, да и голос имела тише. Но что-то в её тоне было очень

знакомым.

– Что случилось? – спросила Мэг.

Воздух стал приторным. Деревья нависли надо мной, словно волоски венериной мухоловки. По

лицу скатилась капля пота.

– Мы не можем здесь оставаться, – сказал я. – Подчинись мне, смертная.

– Чего?

– Э-э, я имею в виду, пошли!

Мы бежали вслепую, спотыкаясь о корни деревьев, через лабиринт ветвей и валунов. Когда мы

достигли чистого ручья с покрытым гравием дном, я несколько замедлился и стал пробираться

дальше, опускаясь по голень в ледяную воду.

Голос прозвучал вновь:

– НАЙДИ МЕНЯ.

В этот раз он был настолько громким, что пронзил лоб подобно железнодорожному костылю3.

Я споткнулся и упал на колени.

3 крупный гвоздь для скрепления рельс с деревянными шпалами

– Эй! – Мэг схватила меня за руку. – Вставай!

– Ты разве не слышала?

– Слышала что?

– ПАДЕНИЕ СОЛНЦА, – прогудел голос. – ФИНАЛЬНЫЙ СТИХ.

Я рухнул лицом в ручей.

– Аполлон! – Мэг перевернула меня, её голос был полон тревоги. – Ну же! Я не смогу тебя

нести!

Тем не менее, она пыталась. Она потащила меня через реку, браня и проклиная. С её помощью

мне удалось подползти к берегу.

Я лежал на спине, дико уставившись на лесной занавес. Мокрая одежда была настолько

холодной, что обжигала. Тело дрожало, как верхняя струна бас-гитары. Мэг стянула с меня

мокрое пальто. Её куртка была слишком мала, но она набросила теплый сухой флис мне на

плечи.

– Держись, – приказала она. – Прекрати паниковать.

Мой собственный смех прозвучал ломко:

– Но я-я слышал…

– ПОЖАРЫ ПОГЛОТЯТ МЕНЯ. ПОТОРОПИСЬ!

Голос раскололся на хор возмущённых шёпотов. Тени становились длиннее и темнее. От одежды

повалил пар, пах он вулканическими испарениями Дельф.

Часть меня хотела свернуться в клубок и умереть. Другая – подняться и бежать за голосами,

найти их источник. Но я подозревал, что, если попытаюсь, мой рассудок покинет меня навсегда.

Мэг что-то говорила, трясла за плечи и прислонила лицо так близко, что собственное отражение

уставилось на меня со стёкол её очков. Она со всей силы треснула меня, и я смог расшифровать

слово: «ВСТАВАЙ!»

Каким-то образом я сделал это. Потом согнулся и меня вырвало.

Меня не рвало веками. Я и забыл, как это неприятно.

Следующее, что помню: мы плетёмся вместе, Мэг практически тащит меня на себе. Голоса

шептали и спорили, отрывая и унося последние частички моего ясного сознания куда-то в лес.

Вскоре от него осталось совсем ничего.

В этом не было никакого смысла. Я с таким же успехом мог блуждать по лесу и сходить с ума.

Идея показалась забавной. Я захихикал.

Мэг заставляла меня идти дальше. Я не разбирал слов, но её тон был настойчивым, упрямым и

достаточно гневным, чтобы пересилить ее собственный страх. Моему трещащему сознанию

казалось, что деревья с неохотой расступаются и открывают путь прямо из лесу. Вдалеке

показался лагерный костёр, раскинулся луг.

Меня вдруг осенило, что Мэг разговаривает с деревьями, прося их уйти с дороги. Идея была

настолько нелепой, что в тот момент казалась смешной. Судя по исходящему от одежды пару,

меня лихорадило, температура поднялась до 41 градуса по Цельсию. Я истерически хохотал. Мы

выбежали из леса и направились к костру, возле которого сидели и готовили сморы4 около

десятка подростков. Увидев нас, они вскочили. В своих джинсах, зимних пальто и висящим по

бокам оружием, они были самой суровой толпой, жарящей маршмэллоу, которую мне

доводилось видеть.

Я усмехнулся:

– О, привет! Я Аполлон!

Мои глаза закатились, и я отключился.

4 С’мор или смор (англ. S’more от англ. s ome more – «ещё немного») – традиционный американский десерт,

который едят в детских лагерях обычно по вечерам у бивачного костра. S’more состоит из

поджаренного маршмэллоу и куска шоколада, прослоенных в два куска крекера «грама».

Глава 10

Автобус в огне

И сын мой старше меня

Зевс, молю, хватит

МНЕ СНИЛОСЬ, ЧТО Я СНОВА ЛЕЧУ по небу в своей золотой колеснице. Сейчас она была в

виде Мазератти с открытым верхом. Я летел один, сигналя реактивным самолетам, наслаждаясь

холодом стратосферы и распевая свою любимую песню Alabama Shakes «Rise to the Sun».

Я думал о том, что неплохо бы превратить свой Феррари Спайдер в беспилотный автомобиль от

Google. Тогда бы я мог достать лютню и сыграть ослепляющее соло, которое заставило бы

Бриттани Ховард гордиться мной.

Но тут на пассажирском сидении появилась женщина:

– Ты должен поторопиться, парень.

Я чуть с солнца не свалился.

Моя гостья была одета как Ливийская королева (я в этом разбираюсь, встречался с парочкой

таких). Ее платье было украшено черным, красным и золотым цветочным орнаментом. Ее

длинные темные волосы украшала тиара, которая была похожа на изогнутую миниатюрную

лестницу – две золотые линии, переплетенные с серебряными. Ее лицо было зрелым, но статным,

как у благожелательной королевы.

Так, тогда это точно не Гера. Тем более, Гера никогда не улыбалась мне так доброжелательно.

Кроме того,… эта женщина носила большой металлический символ мира вокруг своей шеи, что

совсем не было похоже на Геру.

Я был уверен, что знаю ее. Она была очень прекрасна, хоть и походила на древнюю хиппи. И я

подумал, что мы, должно быть, родственники.

– Кто ты? – спросил я.

Ее глаза вспыхнули опасным золотом, как у дикой кошки.

– Следуй за голосами.

У меня появился ком в горле. Я попытался мыслить рационально, но мой мозг будто пропустили

через блендер.

– Я слышал тебя в лесу. Ты... ты произносила пророчество?

– Найди врата, – она схватила мое запястье. – Прежде всего ты должен найти их, врубаешься?

– Но...

Женщина растворилась в пламени. Я отдернул запястье и схватил руль, так как колесница

нырнула вниз. Мазератти превратился в школьный автобус – его я использую только тогда, когда

нужно перевозить большое количество людей. Салон автобуса был заполнен дымом.

Где-то позади меня гнусавый голос сказал:

– Любым способом найди врата.

Я взглянул в зеркало заднего вида. Сквозь дым я увидел представительного мужчину в

пурпурном костюме. Он развалился на заднем сидении, где обычно сидят всякие смутьяны.

Гермес обожает сидеть сзади... но это был не Гермес.

У него была слабовыраженная челюсть, огромный нос и борода, которая росла вокруг его

двойного подбородка, как ремешок от шлема. Волосы его были темными и кудрявыми, точь-в-

точь как мои, за исключением того, что не выглядели так стильно растрёпано и пышно. Его губы

скривились, будто он почувствовал неприятный запах. Возможно, это из-за горящих сидений

автобуса.

– Ты кто? – крикнул я, отчаянно пытаясь увернуться от неизбежного падения вниз. – Что ты

делаешь в моем автобусе?

Мужчина улыбнулся, но это не прибавило его лицу красоты.

– Мой собственный предок не узнает меня? Обидно.

Я попытался вспомнить его. Но мой проклятый смертный мозг был слишком маленьким и

неподатливым. Для него четыре тысячи лет воспоминаний были настоящим балластом.

– Я-я не помню, – сказал я. – Прости.

Языки пламени лизали пурпурные рукава мужчины, а он только смеялся.

– Ты еще не испытываешь сожаления, но это поправимо. Найди мне врата. Отведи меня к

Оракулу. Я буду наслаждаться, сжигая все дотла!

Пламя поглотило меня, пока солнечная колесница неслась по направлению к земле. Я схватил

руль и с ужасом таращился на то, как огромное бронзовое лицо маячит за ветровым стеклом. Это

было лицо того мужчины в пурпурном, отлитое из металла, размером больше моего автобуса.

Пока мы мчались к нему, черты лица расплылись и стали моими собственными.

Я проснулся в холодном поту, весь дрожа.

– Спокойнее, – чья-то рука опустилась на мое плечо. – Не пытайся сесть.

Естественно, я попытался.

Моей сиделкой оказался молодой человек примерно моего возраста (моего СМЕРТНОГО

возраста) с лохматыми светлыми волосами и голубыми глазами. На нём был медицинский халат

и распахнутая лыжная куртка со словами ГОРА ОКЕМО, вышитыми на её кармане. Лицо было

загорелым, как у лыжника. Я чувствовал, что должен его знать. (Такое ощущение у меня бывало

часто, с тех пор, как я свалился с Олимпа.) Я лежал на раскладушке посреди домика. По обеим от

меня сторонам стояли двухъярусные кровати. Массивные кедровые балки подпирали потолок.

Белые оштукатуренные стены были голыми, за исключением нескольких крючков для верхней

одежды и оружия. Это помещение могло служить скромным пристанищем практически в любую

эпоху – в древних Афинах, средневековой Франции, во времена освоения Айовы. Здесь пахло

чистым бельем и сушеным шалфеем. Единственными украшениями были несколько цветочных

горшков на подоконнике, где ярко-желтые цветы распустились несмотря на холодную погоду за

окном.

– Эти цветы... – Мой голос был охрипшим, как будто я вдохнул дым из увиденного сна. – Они с

Делоса, моего священного острова.

– Ага, – сказал юноша. – Они растут только в Седьмом домике – твоём домике. Ты знаешь, кто я

такой?

Я изучил лицо парня. Эта невозмутимость в его глазах, улыбка, покоящаяся на губах, завитки

волос вокруг ушей... У меня было смутное воспоминание о женщине, певице в стиле альт-

кантри, с которой я когда-то встречался в Остине. Даже сейчас я покраснел, думая о ней. В моем

подростковом облике наш роман казался фильмом, просмотренным сто лет назад – фильмом,

который мне запретили бы смотреть родители.

Но этот мальчик был определённо сыном Наоми.

Это значит, что и моим сыном тоже.

Что было очень, очень странно.

– Ты Уилл Солас, – сказал я. – Мой...эм....

– Да, – согласился Уилл. – Неловко получилось.

У меня закружилась голова, и я начал скатываться набок.

– Оу, полегче! – Уилл подхватил меня. – Я старался вылечить тебя, но, честно говоря, не пойму,

что не так. В твоих жилах течёт кровь, а не ихор. Ты быстро исцеляешься от ран, но твои

показатели состояния организма совсем как у человека.

– Не напоминай.

– Хорошо, ладно... – Он положил руку мне на лоб и сосредоточенно нахмурился. Его пальцы

слегка дрожали. – Я ни о чем не подозревал, пока не попытался напоить тебя нектаром. У тебя

задымились губы. Я чуть тебя не убил.

– Аааа... – я провёл языком по нижней губе, которая набрякла и онемела. Хотелось бы знать,

объясняло ли это мой сон о дыме и огне. Надеюсь, что да.

– Полагаю, Мэг забыла рассказать тебе о моём состоянии.

– Полагаю, что забыла, – Уилл взял мою руку и проверил пульс. – Ты выглядишь примерно

моего возраста, где-то около 15 лет. Сердечный ритм в норме. Рёбра заживают. Нос опух, но не

сломан.

– И у меня угри, – пожаловался я. – И жир на боках.

Уилл наклонил голову.

– Ты смертный, а это всё, что тебя волнует?

– Ты прав. Я бессилен. Слабее даже вас, жалких полубогов!

– Ну, спасибо...

Я почувствовал, что он хотел сказать "отец", но был вынужден остановить себя.

Было непросто думать об этом юноше как о моём сыне. Он выглядел таким спокойным, таким

непритязательным и таким чистым от угрей. Он также не выражал благоговения в моём

присутствии.

Уголок его рта задергался.

– Тебе, что... весело? – спросил я.

Уилл пожал плечами.

– Ну, тут одно из двух – либо плакать, либо смеяться. Мой отец, бог Аполлон, 15-летний...

– Шестнадцатилетний, – поправил я. – Давай отталкиваться от 16-ти.

– Шестнадцатилетний смертный, лежащий на раскладушке в моём домике. И даже со всем

своим искусством исцеления, унаследованным от тебя же, я по-прежнему не могу понять, как

исправить твоё состояние.

– Тут ничего уже не исправишь, – сказал я с несчастным видом. – Меня изгнали с Олимпа. Моя

судьба связана с девчонкой по имени Мэг. Хуже по-любому не будет!

Уилл засмеялся, что я посчитал довольно наглым.

– По-моему, Мэг классная. Она уже ткнула Коннора Стоулла в глаз и заехала Шерману Янгу в

пах.

– Она...что сделала?

– Мэг прекрасно здесь справляется. Она ждет тебя снаружи, как и большинство полубогов.

Улыбка Уилла поблекла.

– Да, и приготовься, они задают много вопросов. Все хотят знать о твоём прибытии, твоей

смертной ситуации, а ещё – имеет ли это что-то общее с происходящим в лагере.

Я нахмурился.

– А что происходит в лагере?

Двери домика отворились. Двое полубогов шагнули внутрь. Один из них был высоким парнем

лет 13-ти, его кожа была цвета полированной бронзы, а косички закручивались подобно

спиралям ДНК. В своей черной шерстяной куртке и черных джинсах он напоминал китобоя,

только что сошедшего с палубы корабля 18 века. Другой новоприбывшей была девочка

помладше в оливковом камуфляже. За спиной у неё был полный колчан стрел, а её короткие

рыжие волосы были выкрашены в ярко-зеленый цвет, что, казалось, сводило на нет смысл

ношения камуфляжа. Я улыбнулся, обрадованный тому, что вспомнил их имена.

– Остин, – сказал я. – И Кайла, так ведь?

Вместо того, чтобы упасть на колени и благодарно запричитать, они всего лишь нервно

переглянулись.

– Так это действительно ты, – сказала Кайла.

Остин нахмурился.

– Мэг сказала нам, что тебя избила парочка хулиганов. Что у тебя нет способностей, и что ты

вел себя в лесу как истеричка.

У меня во рту появился вкус сожженных покрышек от школьного автобуса.

– Мэг слишком много болтает.

– Но ты смертный? – спросила Кайла. – Совсем-совсем смертный? Означает ли это, что я

потеряю своё умение стрелять? Да я даже не смогу пройти отбор на Олимпиаду до 16-летия!

– И если я утрачу свои музыкальные... – Остин потряс головой. – Нет, чувак, это неправильно.

Моё последнее видео собрало где-то полмиллиона просмотров за неделю. И что мне теперь

делать?

То, как мои дети расставляли приоритеты, согревало мне сердце: их навыки, их внешний вид, их

просмотры на YouTube. Говорите что угодно о богах, как о безответственных родителях, но

наши дети наследуют только лучшее от нас.

– Мои проблемы не должны вас коснуться, – пообещал я. – Если б Зевс по инерции лишил

божественных сил всех моих потомков, половина медицинских школ страны закрылась бы. Зал

Славы Рок-н-Ролла просто исчез бы. А гадалки прикрыли бы все свои лавочки!

Остин расслабил плечи.

– Какое облегчение!

– Так что, если ты помрешь как смертный, – спросила Кайла, – мы не исчезнем?

– Ребята, – прервал их Уилл, – почему бы вам не сбегать к Большому Дому и не рассказать

Хирону, что наш... наш пациент пришел в сознание. Я скоро приведу его туда. И, эмм, не могли

бы вы разогнать эту толпу снаружи? Я не хочу, чтобы все сразу набросились на Аполлона.

Кайла и Остин кивнули с умным видом. Как и подобает моим детям, они понимали всю важность

контроля над папарацци. Как только они ушли, Уилл извиняющее улыбнулся мне.

– Они просто в шоке. Как и мы все. Должно пройти немного времени, чтобы привыкнуть к

этому... чем бы это ни являлось.

– А ты не кажешься шокированным, – сказал я.

Уилл рассмеялся себе под нос.

– Я просто в ужасе. Но одну вещь как староста я усвоил хорошо: ты всегда должен держать себя

в руках ради остальных. Давай поставим тебя на ноги.

Это было нелегко. Я упал дважды. Голова кружилась, а глаза как будто поджарили в

микроволновке. Недавние сны продолжали барахтаться в моём мозгу, как речной ил, они мутили

мои мысли... женщина в короне с символом мира, мужчина в пурпурном... "Отведи меня к

Оракулу. Я буду наслаждаться, сжигая все дотла!"

В домике стало душно. Мне срочно нужен был свежий воздух.

В одном мы с моей сестрой Артемидой были согласны: любая достойная погоня лучше проходит

на открытом пространстве. Музыка лучше всего играется под небесным сводом. Поэзия должна

звучать на широкой публике. Стрельбой определенно лучше заниматься снаружи, как я могу

утверждать после того случая, когда захотел попрактиковаться в тронном зале моего отца. А

водить Солнце по небу... ну, это вообще лучше не делать внутри помещений.

Опираясь на Уилла в качестве поддержки, я шагнул за порог. Кайла и Остин справились со

своим заданием по разгону толпы. Единственной, кто меня ждал (о, счастье и радость!), была моя

юная "хозяйка", Мэг, которая судя по всему уже завоевала себе славу в лагере под титулом

Пахопинательница МакКэффри.

Она всё ещё носила подержанное зелёное платье, подаренное ей Салли Джексон, хотя сейчас оно

выглядело намного грязнее. Её легинсы были порваны. Бинты на бицепсе закрывали ужасный

порез, который она, должно быть, получила в лесу.

Она взглянула на меня, почесала своё лицо и высунула язык.

– Видок у тебя фиговый.

– А ты, Мэг, очаровательна, как всегда, – сказал я.

Она поправляла свои очки до тех пор, пока они не съехали достаточно криво, чтобы приносить

дискомфорт.

– Я думала, что ты собрался помереть.

– Рад тебя разочаровать.

– Хах, – Мэг пожала плечами. – Ты всё ещё должен мне год службы. Мы связаны, нравится тебе

это или нет.

Я вздохнул. Было так приятно снова оказаться в компании Мэг.

– Полагаю, я должен сказать тебе спасибо... – Я смутно помнил лесную горячку, тащившую

меня Мэг и деревья, будто расступавшиеся перед нами.

– Как ты смогла вывести нас из леса?

Выражение её лица стало настороженным.

– Не знаю. Удача, – Она ткнула пальцем в Уилла. – Судя по тому, что он мне рассказал, нам

повезло свалить оттуда до наступления ночи.

– Почему?

Уилл начал было отвечать, затем, видимо, передумал.

– Думаю, Хирон объяснит это лучше. Пойдем.

Я редко посещал Лагерь Полукровок зимой. В последний раз это произошло 3 года назад, когда

девушка по имени Талия Грейс совершила аварийную посадку моего автобуса на озеро. Я

ожидал, что в лагере будет немного народу. Ведь большинство полубогов приезжали сюда

только на лето, оставляя небольшое число живущих здесь круглый год – тех, для кого по разным

причинам лагерь был единственным безопасным местом.

И всё же, меня поразило то, как мало полубогов я увидел. Если брать за пример Седьмой домик,

то домик каждого бога должен был вмещать около 20 кроватей. Это означало максимальную

вместимость в четыре сотни полубогов – достаточно для нескольких фаланг или для одной

совершенно отпадной вечеринки на яхте. Тем не менее, во время нашей прогулки по лагерю, я

заметил не более дюжины людей. В угасающем свете заката одинокая девочка взбиралась по

альпинистской стене, по другой стороне которой стекала огненная лава. Команда из трёх человек

проверяла оснастку триремы на озере. Некоторые жители лагеря нашли причины побыть

снаружи, просто чтобы поглазеть на меня. Один юноша у костра полировал свой щит, наблюдая

за мной в отражении его блестящей поверхности. Другой парень глядел в мою сторону, соединяя

куски колючей проволоки возле домика Ареса. Судя по его неловкой походке, я сделал вывод,

что это и есть тот самый Шерман Янг, которому недавно заехали в пах.

Когда я проходил мимо домика Гермеса, две девчонки у нас за спинами начали хихикать и

перешептываться. Обычно такого рода внимание меня не беспокоило. Понятно, что всех тянуло

ко мне как магнитом. Но сейчас моё лицо горело. Я, главный мужской образец для подражания,

превратился в неуклюжего и неопытного мальчишку! Мне хотелось накричать на небеса из-за

такой несправедливости, но это было бы суперпостыдно.

Наш путь лежал через клубничные поля. Вверху, на Холме Полукровок, на самой нижней ветке

толстой сосны блестело Золотое Руно. Струи дыма поднимались от головы Пелея, дракона-

охранника, свернувшегося клубком у основания ствола. Рядом с деревом, Афина Парфенос

выглядела разгневанно в алых лучах заката. Ну, или она просто была рада меня видеть. (Афина

никак не могла забыть нашу маленькую размолвку времен Троянской Войны)

На полпути вниз по склону холма, я заметил пещеру Оракула, вход в которую был завешен

плотными бордовыми шторами. Факелы по обеим сторонам оставались незажжёнными – обычно

это являлось признаком того, что моей пророчицы, Рэйчел Дэр, не было на месте. Я не знал,

стоило ли мне испытывать разочарование или облегчение. Рэйчел была молодой и мудрой леди,

даже когда не передавала пророчества. Я надеялся на её советы по поводу моих проблем. С

другой стороны, с тех пор как её пророческий дар неожиданно перестал работать (что, как я

полагаю, отчасти случилось по моей вине), я не был уверен в том, что мисс Дэр захочет меня

увидеть. Она могла ожидать объяснений от своего Главного Босса, но, хотя я и придумал науку

снисходительного обращения с дамами и отлично освоил её на практике, у меня не было ответов

для Рэйчел.

Сон о пылающем автобусе преследовал меня: женщина с роскошной короной убеждала найти

врата, уродливый мужчина в фиолетовом угрожал сжечь Оракула. Что ж.... пещера была прямо

тут. Я понятия не имел, почему женщина в короне не могла её найти или почему уродливый

мужчина так настойчиво хотел спалить эти "врата", которые являлись обычными пурпурными

шторами.

Если, конечно, сон не был о чем-то другом, помимо Дельфийского Оракула.

Я потер свои пульсирующие виски. Я всё ещё тянулся к воспоминаниям, которых там не было,

пытаясь нырнуть в обширное озеро познаний, только чтобы узнать о том, что оно превратилось в

детский бассейн. Просто невозможно сделать что-то действительно полезное с детским

бассейном вместо мозгов.

На крыльце Большого Дома нас ждал темноволосый молодой человек. Он носил чёрные

выцветшие брюки, футболку с логотипом группы Ramones (бонусное очко за музыкальный вкус)

и черную кожаную куртку. На его боку висел меч из стигийской стали.

– Я помню тебя, – сказал я. – Ты Николас, сын Аида?

– Нико ди Анджело. – Он изучал меня, его взгляд был острым, а глаза бесцветными, как битое

стекло. – Значит, это правда. Ты полностью смертен. Вокруг тебя витает аура смерти... точнее, её

большой вероятности.

Мэг фыркнула.

– Звучит как прогноз погоды.

Я не посчитал это забавным. Будучи лицом к лицу с сыном Аида, я вспомнил многих смертных,

которых отправил в Подземный Мир своими зараженными стрелами. Это всегда выглядело

чистой забавой – вершить заслуженный суд над нечестивыми деяниями. Сейчас же я начал

понимать весь тот ужас, который видел в глазах моих жертв. Я не хотел, чтобы аура смерти

нависала надо мной. И определенно не хотел стоять осужденным перед отцом Нико ди

Анджело.

Уилл положил руку на плечо Нико.

– Нико, нам надо снова поговорить о твоих навыках общения с людьми.

– Эй, я же только указал на очевидное. Если это Аполлон и он умрёт, то мы все в беде.

Уилл повернулся ко мне.

– Я прошу прощения за моего бойфренда.

Нико закатил глаза.

– Ты мог бы не...

– Ты предпочитаешь называться "особенным парнем"? – спросил Уилл. – Или, может, "второй

половинкой"?

– В твоём случае – раздражающей половинкой, – проворчал Нико.

– Ох, ты мне ещё за это ответишь.

Мэг вытерла свой текущий нос.

– Вы, парни, много препираетесь. Я думала, мы собираемся увидеть кентавра.

– И вот он я.

Входная дверь открылась. Хирон вышел наружу, пригнув голову, чтобы избежать удара о

дверной косяк.

Выше пояса он выглядел как обыкновенный профессор, которым он и притворялся в мире

смертных. У его коричневого шерстяного пиджака были заплаты на локтях. Клетчатая рубашка

на нем не очень подходила к зеленому галстуку. Борода была аккуратно подстрижена, но его

волосы не выдержали бы проверки на аккуратность, которую прошло бы даже крысиное гнездо.

От пояса и ниже он был белым жеребцом.

Мой старый друг улыбнулся, хотя его глаза были штормовыми и неистовыми.

– Аполлон, хорошо, что ты здесь. Нам нужно поговорить об исчезновениях.