Текст книги "Тустеп вдовца"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

Когда дело доходило до слежки, Хосе вел себя как настоящий профессионал.

Он вспомнил, что какой-то мужчина разбудил Джули Кирнс ровно в одиннадцать пятнадцать в субботу вечером, вошел в дом и принялся спорить с ней в гостиной. Их разговор продолжался восемь минут и двадцать секунд. Хосе видел их в окно и смог без проблем описать мужчину – латиноамериканец, коренастый, хорошо одетый, возраст – около шестидесяти. Рост сто семьдесят три сантиметра, вес – 135 кг. Приехал на желто-коричневом «БМВ». Хосе сообщил мне номер, хотя после его описания мне он уже не требовался.

Сосед Джули с сожалением признался, что слышал лишь несколько фраз, которыми та обменялась со своим посетителем, когда он уходил. Речь шла о деньгах.

Хосе сказал, что Джули Кирнс держала в руке свой «ледисмит», маленький револьвер калибра 0,22, когда вышла на крыльцо во второй раз. У него создалось впечатление, что она выгнала мужчину вон.

– Однако не стала стрелять, – с разочарованием добавил он.

Я сказал, что тот оказал огромную услугу стране, и проводил его до двери. Хосе обещал позвонить по номеру, который я написал у него на руке, если вспомнит что-нибудь еще.

Я вернулся в дом Джули, посмотрел на разобранный компьютер и перевел взгляд на попугая по имени Задница, голодного, одинокого и страдающего от жажды, который доел остатки фисташек и теперь изучал мой нос.

– Ты не понравишься Роберту Джонсону, – сообщил я ему.

Попугай наклонил голову и попытался вызвать у меня жалость.

– Великолепно, – сказал я и протянул руку.

Задница взлетел и приземлился на мое плечо.

– Шумный ублюдок, – сообщил он мне на ухо.

– Задница, – поправил его я.

Когда я добрался до Гваделупа-авеню, известной также под названием Скука, тротуары и перекрестки заполнили студенты, спешащие на утренние лекции. Пять кварталов магазинов и кафе, расположенных вдоль западной границы кампуса, прославились впечатляющим набором человеческих отбросов – здесь можно было встретить седеющих хиппи, бездомных и уличных торговцев, музыкантов, проповедников и девушек из женских студенческих организаций. Напротив росли дарящие умиротворение виргинские дубы и вытянулись здания Техасского университета в Остине, построенные из белого известняка, с красными крышами, напоминающие Рим или Оклахома-Сити, места, где не имели ни малейшего понятия об ограниченных пространствах.

Вероятно, Скука не самое лучшее место в Остине для серьезных размышлений. С другой стороны, я знал, что здесь меня никто не потревожит, если я устроюсь на тротуаре возле студенческого общежития с попугаем на плече.

Может быть, Задница придумает новые сочные выражения для увеселения прохожих. А если я положу рядом шляпу, кто-нибудь бросит туда пару монет. Я же буду наблюдать за течением времени по часам на башне университета и думать о мертвой женщине.

Состояние финансов Джули Кирнс оставляло желать лучшего. Изучив их более внимательно, я понял, что она находилась в затруднительном положении. Ее терзали постоянными напоминаниями о долгах банк, владевший закладными на ее дом, и все крупные кредитные компании, в том числе местный «Союз кредитования музыкантов».

Со временем переговоры о долгах могли принести успех, но только в том случае, если бы Джули продолжала дважды в месяц получать чеки от Шека после того, как завела близкие отношения с Сент-Пьером. И если бы ей не перестали платить за разовые выступления с Мирандой из-за контракта с «Сенчури рекордс». Временная работа, которую Джули изредка получала, не могла решить всех ее проблем и помочь выплатить долги.

Возможно, она решилась на какую-то подлость. Может быть, обнаружила, что ее ждет гибель из-за конфликта между Лесом Сент-Пьером и Тилденом Шекли, если она не попытается обмануть их обоих. Украсть пробную запись для Шекли – или стать банкротом. Найти компромат на Шекли для Леса Сент-Пьера – или потерять доход за разовые выступления с Мирандой.

Джули знала Шекли много лет, долго с ним работала, совершала поездки в Европу с его коммерческим директором. У нее были возможности, чтобы найти компромат. Может быть, она обнаружила нечто весьма серьезное, но Лес исчез прежде, чем она успела показать ему свои карты? Джули занервничала. На выходных ее начали тревожить нежелательные посетители, в том числе и я. Наконец, Кирнс решила организовать срочную встречу в понедельник утром с человеком, которому не доверяла, но в помощи которого очень нуждалась. Она захватила с собой револьвер и поехала в Сан-Антонио, где ее поджидал убийца.

Когда люди впадают в отчаяние и начинают играть против игроков из более высокой лиги, они часто погибают. Нет ни малейших сомнений, что в этом нет вины удалого сыщика, подоспевшего к концу последнего акта.

Может быть. Однако такой сценарий меня совсем не утешил. Он не объяснял, почему через две недели после исчезновения Леса Сент-Пьера я обнаружил в шкафу Джули чемодан с его личными вещами. Или визит человека в желто-коричневом «БМВ», который сумел меня заметить, дождался моего ухода и навестил Джули Кирнс в субботу ночью.

На улице трое парней в украшенных стразами кожаных куртках и с зелеными прическами, как у дикобраза, курили кретек. [36]36
  Сигареты, как минимум на 1/3 заполненные лепестками гвоздики (дым от таких сигарет более мягкий, с особым привкусом), изготавливаются из индонезийских сортов табака.


[Закрыть]Группа девушек в одинаковой мятой фланели, с длинными спутанными волосами и бледной кожей остановились возле меня, чтобы спросить, не знаю ли я парня по имени Орел.

Чтобы носить фланель в Техасе, нужно очень ее любить. До того, как начинают дуть холодные ветра, чтобы надевать что-то, кроме шортов и шлепанцев, нужно быть настоящим энтузиастом этого дела. Я сказал, что впечатлен. Попугай присвистнул. Девушки закатили глаза и прошествовали дальше.

К семи часам небо стало пурпурным. С юга снова прилетели скворцы, с севера надвигались черные тучи, пахнущие дождем. Последняя волна студентов прокатилась по Гваделупе в поисках подходящих кафе или вечеринок.

Я проверил свой мозг – не появилось ли там новых озарений относительно Леса Сент-Пьера и Джули Кирнс, – ничего там не обнаружил, поднялся на ноги и стряхнул пыль с джинсов. Вернувшись к своему «ФВ», я запер в нем Задницу вместе с новой порцией фисташек и кружкой воды.

На противоположной стороне Гваделупы я заметил телефон-автомат и направился к нему.

Когда я набрал номер собственного телефона, голос Чико Маркса [37]37
  Чико Маркс (1887–1961) – американский комик и киноактер, один из братьев Маркс, обычно игравший глуповатых, но ловких мошенников итальянского происхождения.


[Закрыть]сказал:

– О, брода, [38]38
  Сленг: смесь двух слов – «брат» и «Йода».


[Закрыть]у тебя полно сообщений.

Звонила Кэролайн Смит, чтобы отменить нашу встречу в выходные, сказала, что получила задание на студии и ей придется уехать из города. Я не уловил в ее голосе особых сожалений. Профессор Митчелл из университета Сан-Антонио просил принести резюме и прочие документы, когда я приеду на собеседование в субботу.

Эрейни напомнила мне, что на следующей неделе я должен сообщить ей, намерен ли я вернуться к работе и не смогу ли несколько часов посидеть с Джемом завтра вечером. Он будет очень рад. В качестве фона Джем во всю мощь своих легких исполнял песню динозавра Барни. [39]39
  Персонаж сериала «Барни и друзья», плюшевый тираннозавр, наделенный человеческими качествами, который своими действиями учит детей вести себя в окружающей среде.


[Закрыть]

Следующий звонок я сделал за чужой счет – Джину Шефферу из отдела убийств полицейского департамента Сан-Антонио. Я выбрал самый дорогостоящий вариант – через оператора. Как всегда, Шеффер воспринял это с достоинством.

– Какая привилегия, – заявил он. – Я должен платить деньги за разговор с тобой.

– Нам следует создать союз любителей таких звонков. Вы, я и Ральф Аргуэлло.

– Иди в жопу, Наварр.

Ральф Аргуэлло был одним из моих друзей, имевших дурную репутацию. Я совершил ошибку, познакомив Аргуэлло с Шеффером, рассчитывая, что они помогут друг другу в расследовании убийства в Вест-Сайде. У нас возникли проблемы, как только Аргуэлло предложил денежную награду за все, что детектив пришлет в магазины Ральфа из сейфа вещественных доказательств полиции Сан-Антонио. После этого разговора между ними не осталось даже намека на теплые чувства.

– Полагаю, у тебя серьезная причина для звонка, – сказал Шеффер.

– Джули Кирнс.

Светофор на перекрестке Гваделупы переключился. В сумерках лица переходящих улицу студентов стали неразличимы.

– Шеффер?

– Я помню, скрипачка. Я полагал, что у тебя хватит ума не ввязываться в это дело.

– Мне просто любопытно, что вам удалось найти.

Он колебался, пытаясь решить, если он сейчас повесит трубку, убедит ли это меня оставить дело. Видимо, Шеффер пришел к выводу, что так просто ему от меня не отделаться.

– Мы ничего не нашли. Чистая работа профессионала; в это время в здании находится всего несколько охранников, но никто из них ничего не видел. Стреляли из мощной винтовки. Оружие не обнаружили, и я сильно сомневаюсь, что его когда-нибудь удастся обнаружить. Твоему клиенту придется искать исчезнувшую запись в другом месте.

– Тут все гораздо сложнее, – сказал я и сообщил Шефферу об исчезновении Леса Сент-Пьера.

Я рассказал ему о проблемах Миранды Дэниелс, которая пытается избавиться от жесткого контроля Тилдена Шекли, и изложил теорию Мило о том, что Лес мог использовать полученную от Кирнс информацию для не слишком удачной попытки шантажа. А также сообщил о ссоре между неизвестным мужчиной и Джули Кирнс, состоявшейся в субботу поздно вечером.

На другой стороне провода воцарилось молчание, довольно долгое.

– Я решил, что вам будет интересно узнать про Сент-Пьера, – продолжал я. – Вероятно, вы захотите его найти и узнать ответ на один досадный вопрос: жив ли он? И не замешан ли в убийстве Кирнс?

– Конечно, сынок, спасибо.

– Кстати, насчет типа в «БМВ». Как вы считаете, на кого он похож?

– Что ты имеешь в виду?

– Давайте не будем напускать туману, Шеффер. Черт возьми, вы очень хорошо знаете Сэмюеля Барреру. Менее чем через два часа после убийства Кирнс он выходил от Эрейни. Алекс Бланксигл из «Пейнтбраш» сказал, что еще один сыщик, кроме меня, крутился поблизости. Баррера как-то связан с этим делом – не один из его двадцати оперативников, а он сам. Когда в последний раз Сэм получал настолько выгодный контракт, что участвовал в расследовании лично?

– Мне кажется, ты слишком торопишься с выводами.

– Но вы ведь поговорите с Сэмом?

– Насколько я помню, – с сомнением сказал Шеффер, – Баррера тебя к себе не взял. Пару лет назад, когда ты подыскивал подходящую работу.

– Интересно, какое это имеет отношение к расследованию?

– Что он тебе тогда сказал?.. Что ты недостаточно устойчив?

– Недостаточно дисциплинирован. Именно это слово он употребил.

– Тебя ведь задел его отказ, верно?

– У меня есть наставница. Я придерживаюсь программы.

– Да. Кому и что ты собираешься доказать? Я лишь хочу сказать, сынок, что тебе не следует соваться в дело Шекли, в особенности если рассматривать его как твое личное соперничество с Баррерой. Я по-дружески советую тебе бросить это расследование и точно знаю, что Эрейни не станет прикрывать твою задницу.

Я посмотрел на телефонный провод у себя над головой. Сосчитал ряды скворцов.

– Вы сказали «дело Шекли». Почему?

– Называй его как хочешь.

– Он ведь уже говорил с вами? Баррера или его друзья из Бюро. Проклятье, что происходит, Шеффер?

– У тебя паранойя, сынок. Ты думаешь, меня так легко оттеснить от расследования?

Я заметил, что Шеффер тщательно подбирает слова.

– Совсем нелегко. Это меня и пугает.

– Оставь его, Трес.

Я наблюдал за рядами скворцов. Каждые несколько секунд еще один сгусток черноты слетал с вечернего неба и присоединялся к собранию. Мне не удавалось выделить щебет отдельных птиц или даже одной группы. Их голоса парили в воздухе, отражались от стен магазинов и построенных из известняка зданий кампуса у меня за спиной.

– Я подумаю над тем, что вы сказали, – обещал я.

– Если ты решишь продолжать и тебе есть, что мне сказать…

– Вы будете первым, кому я сообщу новости, если что-то узнаю.

Шеффер помолчал, потом сухо и устало рассмеялся, как человек, который уже потерял столько монет в игровом автомате, что сама мысль о невезении кажется ему забавной.

– Я уверен, что так и будет, Наварр. У меня нет ни малейших сомнений.

Глава 14

Я не ожидал, что в среду, во время экзаменов в середине семестра, в кафе «Кактус» найдутся только стоячие места, чтобы послушать группу, играющую музыку «кантри». Я прочитал на маленькой белой табличке: «Миранда Дэниэлс, вход 5$». Человек пятьдесят выстроились в очередь, чтобы заплатить.

Большинство были парочками в возрасте двадцати с небольшим лет – чистенькие городские парни и девушки с аккуратными прическами, в выглаженных джинсах и ковбойских сапогах «Тони Лама». Несколько студентов. Пары постарше, казалось, приехали из округа Вильямсон и все еще пытались привыкнуть к тому, что вокруг люди, а не коровы.

В конце очереди спорили два парня. Одним из них был мой брат Гарретт.

Гарретта в его инвалидном кресле трудно не заметить. Оно сделано по заказу – сиденье обтянуто черно-белой кожей, вдоль нижнего края идут подшипники, ярко-красные ручки управления расположены близко к оси, как это нравится Гарретту; никакой механизации, спинку заменяет подушка, обтянутая персидским ковром для лучшего распределения веса человека, у которого нет ног.

Спинку кресла сзади украшали наклейки для бампера: «Спасите родники Бартона, [40]40
  Естественные родники, расположенные в парке Зиглер города Остин, Техас.


[Закрыть]я хочу выращивать коноплю, несколько слоганов «Найк» и «Конверс». Гарретт просто обожает рекламировать спортивную обувь.

В кресле имелся холодильник для пива, расположенный под сиденьем, сумка для курительной трубки и велосипедный флажок, который Гарретт давно сменил на Веселого Роджера. Брат грозился поставить на колеса втягивающиеся шипы, как в «Бен Гуре», [41]41
  Знаменитый фильм, кульминацией которого является гонка колесниц.


[Закрыть]но думаю, он шутил.

Гарретт спорил с парнем в джинсах с заплатами, черной футболке и с длинными волосами цвета соломы. Если бы мы были в Калифорнии, я бы решил, что он серфингист – соответствующая фигура, обветренное лицо, голова беспрестанно дергается, как у человека, который слишком долго следил за подступающими волнами. Тот выдыхал сигаретный дым вниз и повторял:

– Нет, нет, нет.

– Не спорь, приятель, – возразил Гарретт. – Она не Джимми Баффетт, верно? Мне просто нравятся мелодии. Привет, братишка, познакомься с Кэмом Комптоном, он гитарист.

Гитарист поднял на меня недовольный взгляд – он ни с кем не хотел знакомиться. Один из карих зрачков окружало кровавое кольцо, словно кто-то пытался его вдавить. Кэм Комптон смотрел на меня секунд пять, словно решал, стоит ли иметь со мной дело.

– У тебя и твоего брата мозги находятся в одном и том же месте, сынок? – У него был южный акцент, слишком мягкий для уроженца Техаса. – Как думаешь, ее съедят живьем, верно?

– Ясное дело, – ответил я. – А о ком речь?

– Сынок, сынок, сынок. – Комптон кивком показал на дверь кафе и стряхнул пепел на ковер. – О Миранде-трахнутой-Дэниелс, идиот.

– Послушай, Кэм, – вмешался Гарретт. – Успокойся, я же тебе говорил…

– Сам успокойся, – заявил Комптон, сделал глубокую затяжку и улыбнулся мне не самой дружелюбной улыбкой. – Разве я не спокоен? Просто нужно преподать сучке урок, вот и все.

Несколько молодых чистеньких парней из очереди с опаской посматривали в нашу сторону.

Комптон натянул свою футболку, чтобы выделить сине-серые значки над нагрудным карманом – за шестьсот стирок до этого там были какие-то слова. Он направил два пальца на Гарретта и собрался что-то сказать, но передумал. Гарретт находился слишком низко, чтобы с ним было удобно спорить. Возникало ощущение, что ты ругаешься с жевуном. [42]42
  Маленький народец из сказок Л. Ф. Баума.


[Закрыть]В результате Кэм повернулся ко мне и легонько ткнул меня двумя пальцами в грудь.

– У тебя есть хоть какое-то представление о Нэшвилле?

– Тебе нужны эти два пальца, чтобы играть на гитаре?

Кэм заморгал, на мгновение сбитый с толку, и его пальцы соскользнули с моей груди, голова несколько раз дернулась; явно пытался приспособиться к изменению направления волн, после чего снова криво улыбнулся мне. Теперь все было под контролем.

– Ей очень повезет, если она сделает один альбом, сынок, потом неделя вечеринок и adios. [43]43
  Прощай (исп.).


[Закрыть]

– Adios, – повторил я.

Кэм кивнул и взмахнул сигаретой, чтобы подчеркнуть свои доводы.

– Старина Шек знал, что делал, когда поставил ее со мной. Если она бросит Кэма Комптона, то не протянет и недели.

– Ах вот оно как, – сказал я. Какое открытие! – Тот самый Кэм Комптон. Никому не нужный артист из конюшни Шекли. Да, Мило мне про тебя рассказывал. – Я вежливо улыбнулся и протянул ему руку.

Лоб Комптона медленно становился багровым. Он посмотрел на Гарретта и опустил взгляд на тлеющий кончик сигареты.

– Что сказал сукин сын?

Гарретт переводил взгляд с него на меня, потом поскреб бороду цвета соли с перцем, как поступал в тех случаях, когда испытывал тревогу.

– Мы можем поговорить? – спросил он у меня. – Прошу нас простить.

Гарретт покатил свое кресло в сторону туалета. Я улыбнулся Кэму и последовал за ним.

– Значит, у нас будет еще одна сцена в стиле «Техас Чили Парлор»? [44]44
  Название ресторана в Остине.


[Закрыть] – спросил Гарретт, когда я присоединился к нему.

Он бросил на меня сердитый взгляд. Кривой зуб, длинные волосы, борода и безумный взгляд курильщика марихуаны – мой брат сильно напоминал круглолицего Чарльза Мэнсона. [45]45
  Чарльз Миллз Мэнсон – американский преступник, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств, в том числе известной киноактрисы Шэрон Тейт, беременной жены Романа Полански.


[Закрыть]

Я попытался напустить на себя обиженный вид.

– Ты должен мне доверять.

– Дерьмо. – Гарретт почесал живот под футболкой с надписью «Я с дураком», вытащил самокрутку, закурил и продолжал говорить, не вынимая ее изо рта. – Когда мы в последний раз вместе проводили время, нам пришлось заплатить триста долларов за разбитую мебель. Теперь меня больше не пускают в «Чили Парлор» слушать «Доллар магнум».

– Там все было иначе. Я сдал того парня за аферу с компьютерами, а он меня узнал. Так что я не виноват.

Гарретт выдохнул дым.

– Кэм Комптон не какой-нибудь потерявший работу зануда. Господи, он участвовал в «Остин сити лимитс». [46]46
  Телевизионная музыкальная программа, которую снимают в прямом эфире в Остине.


[Закрыть]

– Ты его хорошо знаешь?

– Он знаком с половиной города, братец.

– А по-моему, он настоящий козел.

– Знаешь, если ты неплохо выступаешь на вторых ролях в больших шоу, тебе положены маленькие вольности, согласен? Ты меня пригласил, ты покупаешь пиво. И постарайся не ставить меня в дурацкое положение.

Гарретт резко развернул кресло, не дожидаясь моего ответа. Кэм исчез в клубе – наверное, отправился лакировать гитару или настраивать доску для серфинга.

Гарретт помахал своей синей карточкой инвалида, что-то проворчал, и мы оказались в передней части очереди, а потом и в самом клубе.

Кафе «Кактус» было необычным местом для проведения музыкальных концертов – длинный зал, занимавший часть вестибюля студенческого клуба, сцена не больше двуспальной кровати, в конце маленький бар, где продавали вино и закуски из органически чистых продуктов. Не слишком располагающая атмосфера, но в течение пятнадцати лет кафе «Кактус» оставалось лучшим местом в Остине для выступления небольших групп и отдельных певцов. Следует заметить, что для Остина это значит немало.

Я проследовал сквозь толпу за Гарреттом, который отдавил столько ног, сколько смог, пока не добрался до бара в конце зала. Я встал рядом с ним, прислонившись к толстым бордовым занавескам. Оставалось надеяться, что окно выдержит и мы не вывалимся под дождь на Гваделупа-авеню. Я стоял на одной ноге, прижимая к груди бутылку «Шайнер бок».

– Народу собралось много, – заметил я.

– Я слушал ее в прошлом месяце в «Броукен споук», – сказал Гарретт. – Подожди немного.

Однако ждать не пришлось. Когда Гарретт собрался сказать что-то еще, у нас за спиной послышались аплодисменты и восторженные крики. Из задней комнаты вышел оркестр и начал протискиваться сквозь толпу на сцену.

Первым поднялся белобородый мужчина с фотографии на стене в кабинете Мило. Уиллис, отец Миранды. Он выглядел как техасская версия Санта Клауса – волосы и бакенбарды цвета влажного цемента, веселое круглое лицо, упитанное тело, упакованное в джинсы «Джордаш» и бежевую рубашку без ворота. Он взобрался на сцену, опираясь на палочку, но тут же сменил трость на бас-гитару.

Следующим появился Кэм Комптон, который выглядел не слишком довольным. Он мрачно оглядел аудиторию, словно опасался, что все начнут просить у него автограф, подключил свою электрогитару и взял в зубы синий медиатор вместе с прядью вьющихся волос.

Вслед за ним на сцену вышла женщина, похожая на мышку-библиотекаря; вероятно, она заменила Джули Кирнс. Затем наступил черед пожилого и ужасно худого барабанщика – Бена Френча. За ним появился игравший на акустической гитаре мужчина лет сорока, в темной клетчатой рубашке, черных джинсах и черной ковбойской шляпе, которая была ему маловата, – Брент, старший брат Миранды.

Самой Миранды среди них не было.

Папаша Санта Клаус наклонился над своей бас-гитарой, поправил соломенную шляпу и помахал рукой паре пожилых зрителей. Уиллис с тем же успехом мог стоять на крыльце своего дома и болтать с приятелями или исполнять народный танец в местном «Элкс клабе». [47]47
  Благотворительный и покровительствующий орден лосей США, мужская патриотическая и благотворительная организация.


[Закрыть]Остальная часть оркестра выглядела напряженной и нервной, словно членов их семей держали под прицелом в задней комнате.

Прошло несколько минут, музыканты настраивали свои инструменты и выжидающе поглядывали на брата Миранды Брента.

Тот неуверенно подошел к микрофону.

– Приветик, – пробормотал он, потом наклонил голову, и поля шляпы закрыли его лицо.

Без всякой паузы он начал бренчать на гитаре, словно опасался, что ее у него отнимут. Его отец, игравший на бас-гитаре, посмотрел на остальных, улыбнулся и прошептал:

– Раз, два, три…

Они заиграли инструментальную версию «Розы Сан-Антонио». Скрипачка вела мелодию немного бледновато, но вполне компетентно.

Толпа без особого энтузиазма захлопала. Многие продолжали оглядываться в конец зала.

На сцене лишь Уиллис Дэниелс получал удовольствие от происходящего, постукивал здоровой ногой, щипал струны бас-гитары и улыбался зрителям, словно был совершенно глухим и сейчас играл лучшую на свете мелодию.

Оркестр исполнил еще несколько номеров – анемичную польку, вариант «Ушедшей любви», во время которой Кэм Комптон вернулся в прошлое и сыграл соло «Led Zeppelin», затем Брент Дэниелс изобразил «Вальс по Техасу». После второго куплета я решил, что у Брента неплохой голос, да и все музыканты вполне прилично справлялись со своей задачей. Барабанщик держал ритм. Бас-гитара звучала уверенно. Кэм с большим удовольствием выдал бы рок-н-ролл, но хорошо знал свою партию. Даже скрипачка, призванная на замену, не пропустила ни одной ноты. Впрочем, оркестр не являлся единым целым. Их выступление не стоило пяти долларов.

Зрители начали проявлять беспокойство. «Может быть, произошла ошибка, – подумал я. – Может, они рассчитывали, что группа будет играть Джерри Джеффа [48]48
  Джерри Джефф Уолкер – американский автор и исполнитель песен в стиле «кантри».


[Закрыть]и Джимми Дейла. [49]49
  Джимми Дейл Гилмор – американский актер, автор и исполнитель песен в стиле «кантри», живущий в Остине.


[Закрыть]Тогда все понятно».

Вдруг кто-то у бара восторженно вскрикнул, и из задней комнаты вышла Миранда Дэниелс в черном джинсовом костюме с крошечной гитарой Мартина. [50]50
  Производитель музыкантов инструментов.


[Закрыть]Она выглядела сошедшей со своих рекламных фотографий – миниатюрная, бледная, с вьющимися черными волосами. Миранда не была ошеломляющей красавицей, но в реальной жизни от нее исходило некое сонное очарование, которое снимки не передавали.

Оркестр перестал играть вальс, как только Миранда поднялась на сцену. Она неуверенно улыбнулась, сощурившись в ярком свете, и я заметил легкий намек на морщины вокруг глаз, как у ее отца.

Миранда поправила черную рубашку и тронула струны гитары.

Несомненно, она была привлекательна. Мужчины-зрители будут смотреть на нее и думать, что им понравилось бы обниматься с Мирандой Дэниелс под теплым стеганым одеялом. Во всяком случае, на мой непредвзятый взгляд.

Папаша Санта взял темп, продолжая отчаянно отбивать ритм ногой, и аудитория начала хлопать. Заиграла гитара Брента – теперь она звучала куда увереннее, – вступил барабанщик. Миранда продолжала улыбаться, глядя в пол, но слегка покачиваясь в такт музыке и постукивая ногой, как ее отец. Затем убрала прядь волос за ухо, взяла микрофон и запела:

– Тебе не следовало зевать, милый…

У нее был поразительный голос. Чистый, сексуальный и мощный, и она полностью отдавалась пению. Но не только голос накрепко приковал меня к стене на следующие тридцать минут. Миранда Дэниелс стала другим человеком – исчезли осторожность, неуверенность и неловкость, она забыла, что стоит перед зрителями, и пела, отдавая все свои чувства микрофону. Ее сердце разбивалось, она влюблялась и ловила в свои сети мужчину, потом говорила ему, что тот глупец, в одной песне за другой, почти не открывая глаз. Тексты были самыми обычными и сентиментальными, но в устах Миранды это не имело ни малейшего значения.

Ближе к концу оркестр перестал играть, и Миранда пела только под аккомпанемент собственной гитары. Первая баллада называлась «Сеньорита Билли», в которой история Кида [51]51
  Билли Кид – знаменитый преступник, ставший одним из символов Дикого Запада.


[Закрыть]излагалась с точки зрения его любовницы-мексиканки. Миранда рассказала нам, как нелегко любить человека, склонного к насилию, и заставила поверить, что была с ним. Следующая песня получилась еще более печальной – «Тустеп вдовца», о последнем танце мужчины с женой, с мимолетным упоминанием их маленького сына. В песне не говорилось, как умерла женщина и умер ли мальчик, но в любом случае впечатление было ошеломляющим.

Никто в кафе не двигался. Все остальные члены группы могли сложить свои вещи и уйти, никто бы даже не заметил их отсутствия. Мне показалось, что большинство из них это прекрасно понимало.

Я посмотрел на Кэма Комптона, усевшегося рядом с Гарреттом на стул, который ему охотно уступила какая-то женщина. Когда Кэм слушал Миранду, выражение его лица изменилось – от иронического пренебрежения к странной смеси презрения и стремления к физическому обладанию. Он смотрел на Миранду, как голодный вегетарианец на бифштекс на ребрышках. Я стал относиться к нему еще хуже, если такое вообще было возможно.

Во время перерыва музыканты смешались со зрителями, но Миранда ушла в заднюю комнату. Я пытался придумать способ поговорить с ней, когда мое внимание привлек Кэм Комптон. Он допил четвертую бутылку пива, которой его кто-то угостил, и сказал Гарретту:

– Пришло время поговорить с девочкой.

– Подожди минутку, – сказал я.

Кэм толкнул меня на штору. У меня не было ни места, ни времени, чтобы что-то предпринять, но в конце концов мне удалось выпрямиться.

– Слушай, братишка, расслабься, – сказал Гарретт, но увидел мои глаза и пробормотал: – Дерьмо.

Кэм двигался в сторону задней комнаты, как человек, который поставил перед собой вполне определенную цель. Перед ним возникла женщина, чтобы сказать ему, как великолепно тот играет. Однако он оттолкнул ее на кого-то, кто стоял возле бара.

Я следовал за Кэмом, потому что у меня также имелась цель – я собирался отделать его по полной программе.