Текст книги "Тустеп вдовца"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 36

Перед домом номер девяносто на улице Куин-Энн я заметил красную «Мазду Миата», причем ее правые колеса стояли на тротуаре. Когда я обошел автомобиль, дверь моего дома открылась, и я увидел Эллисон Сент-Пьер, которая оттуда выходила.

– Привет, – сказала она.

Она была в белых кроссовках «Рибок», плиссированной белой юбке и белой футболке, не скрывавшей бретельки лифчика. Из-под махровой ленты выбивалась челка. В широкой улыбке чувствовался алкоголь. Урок тенниса в загородном клубе.

Она держала в руках две бутылки пива «Шайнер бок». Одна уже опустела, другую она протянула мне.

– Потрясающая штука, – заявила Эллисон.

Она прислонилась к дверному проему так, что мне пришлось бы сплясать с ней мамбу, если бы я захотел пройти в дом.

Я остался стоять на крыльце.

– Попробую отгадать – мой хозяин тебя впустил.

Ее улыбка стала еще шире.

– Милый старый пердун. Он взял конверт со стойки и спросил, не знаю ли я что-нибудь о квартирной плате за этот месяц.

– Да, Гэри имеет слабость к блондинкам. На самом деле у него их две – плата за квартиру и блондинки. Возможно, если бы я чаще приглашал блондинок, он бы реже интересовался платой.

Эллисон приподняла брови.

– Стоит попробовать.

Затем она повернулась, словно ее спина была прикреплена на петлях к дверной ручке, и я подумал, что сейчас она упадет в коридор, но в последний момент Эллисон выставила ногу и оказалась внутри моего жилища.

– Ой, – сказала она.

Я сделал пару глотков «Шайнер бок» и лишь после этого последовал за ней.

Эллисон вытащила диск Джули Кирнс из магнитофона и поставила моего Джонни Джонсона, взяла старый номер «Техас мансли» с подоконника и бросила открытым на кофейном столике. Гладильная доска была отодвинута, на ней стоял телефон.

Эллисон села за кухонную стойку и положила на нее руки.

– Звонила особа по имени Кэрол. Я сказала, что тебя нет дома.

– Кэролайн, – поправил я. – Это просто замечательно, спасибо.

Она пожала плечами, дескать, всегда рада помочь.

Я поискал взглядом Роберта Джонсона, но он надежно спрятался. Может быть, под грязным бельем или в кладовой. В отличие от моего хозяина, Роберт Джонсон не любит блондинок.

– Ты уже послала Шекли открытку с пожеланием быстрейшего выздоровления? – спросил я.

Эллисон вела себя как счастливый пьяница, и ее броня была такой же толщины, как у линкора. Мой вопрос отскочил от нее, вызвав лишь легкое неудовольствие, никоим образом не повлиявшее на выбранный ею курс.

– Один из его адвокатов сегодня оставил мне сообщение. Что-то относительно медицинских счетов. – Она двигала правым «Рибоком» в такт музыке.

Назад, вперед, назад, вперед.

Я ждал.

– Не сомневаюсь, что ты не просто так появилась у меня дома. Может быть, скажешь, зачем пришла?

Эллисон закивала головой, оценивающе оглядывая меня с ног до головы. Добравшись до моих глаз, она одобрительно улыбнулась.

– Ты хорошо выглядишь. Тебе следует почаще так одеваться.

Я покачал головой.

– Этот костюм напоминает мне о похоронах.

– Так вот где ты был сегодня утром?

– Почти угадала. Итак, зачем ты пришла? – повторил я свой вопрос.

Эллисон подняла руку над стойкой.

– Твой адрес есть в телефонной книге. Тебя вчера ударили, я чувствовала себя виноватой.

– Тебя замучила совесть?

Она усмехнулась.

– Я не такая ужасная, милый. Ты плохо меня знаешь.

– Те парни, которые хорошо тебя знают, получают серьезные увечья.

– Я же тебе говорила, Трес, что росла с четырьмя братьями.

– И сколько из них дожило до совершеннолетия?

Ее глаза заблестели, и я понял, что сегодня мне не удастся вывести ее из себя.

– Может быть, мне просто стало любопытно. Утром позвонил отец Миранды; интересовался, не со мной ли она провела ночь.

– Да?

Она ухмыльнулась.

– Да. Похоже, вчера она исчезла после вечеринки. Как и ты, кстати сказать.

Эллисон ждала ответа.

К счастью для меня, зазвонил телефон. Эллисон предложила взять трубку, но я поблагодарил ее и сказал, что справлюсь сам. Перенес телефон к дверному проему ванной комнаты – дальше не пускал провод – и снял трубку.

– ААЗК, – сказала Эрейни Манос.

– Это на греческом?

Следующее слово, которое она произнесла, было греческим, но вряд ли его стоит повторять.

– Нет, дорогой, я говорю о том, чего ты никогда от меня не слышал. Американская ассоциация звукозаписывающих компаний. Они начинают действовать, когда нарушается закон об авторских правах. У них есть отделение в Хьюстоне. И все дела в Западном Техасе они ведут через Сэмюеля Барреру.

Я посмотрел через комнату на Эллисон, которая одарила меня улыбкой, продолжая двигать ногой в такт мелодии Джонни Джонсона.

– Это замечательно, – сказал я Эрейни. – Рад, что все обошлось.

– У тебя гости? – немного помолчав, спросила Эрейни.

– Угу.

– Тогда только слушай. За последние несколько лет Шекли вызывали в суд полдюжины раз, ему предъявляли иски известные исполнители, которые с ним работали. Они утверждали, что он продавал их записи на синдицирование, [124]124
  Право продюсера продавать программу сразу нескольким телекомпаниям.


[Закрыть]но они ничего не получали.

– Я слышал об этом.

– Кроме того, они заявляют, что пиратские диски с их выступлениями распространяются в Европе. При этом качество очень высокое. Мои друзья говорят, что Шекли давно этим занимается и получает дополнительную прибыль. Он знает немецкий, часто бывает в Германии и, вероятно, использует свои поездки для заключения сделок, но никто не может ничего доказать. Дело в том, что записи делались для синдицирования, значит, их могли копировать и передавать радиостанции по всей стране; для этого требуется лишь соответствующее оборудование.

Я улыбнулся Эллисон и одними губами произнес: «Больной друг».

– Думаю, это тебя не убьет, так, небольшие неудобства.

Эрейни немного помолчала.

– Не похоже, чтобы из-за этого убивали, милый. Ты прав. С другой стороны, о каких суммах идет речь? И что за человек мистер Шекли? Ты понимаешь, что все это означает?

– Боюсь, у меня есть кое-какие мысли. Но почему они ничего не заметили раньше?

– Я слышала, что Шекли старается все делать очень аккуратно. Он не импортирует записи обратно в США, что принесло бы ему серьезные доходы, но зато гораздо опаснее. Он остается на европейском рынке, используя только записи выступлений. А потому не является целью первой величины.

– Я понял.

– И еще раз, дорогой, от меня ты ничего не слышал.

– Палата номер двенадцать. Хорошо.

– Если ты сможешь этим воспользоваться, чтобы слегка прижать яйца Баррере…

– Я так и сделаю. И тебе того же.

Я повесил трубку. Эллисон посмотрела на меня.

– Хороший диагноз?

– Ты не против, если я переоденусь?

Она поджала губы и кивнула.

– Давай.

Я вытащил из шкафа футболку и джинсы и вошел в ванную комнату. Роберт Джонсон тут же выглянул из-за занавески.

– Пока еще нет, – сказал я ему.

Его голова скрылась за ванной.

Я как раз успел снять выходную рубашку, когда в ванную комнату вошла Эллисон и коснулась пальцем шрама у меня на спине, над почкой. Я лишь с большим трудом удержался от рефлекторного удара локтем назад.

– Что это? – спросила она.

– Ты не могла бы так больше не делать?

Эллисон, словно не слыша моей просьбы, снова ткнула пальцем в шрам, будто он ее завораживал. Ее дыхание перемещалось вдоль моего плеча, как мочалка.

– Пулевое ранение?

Я повернулся к ней лицом, но комнатка была слишком тесной, чтобы отступить назад и не сесть на край раковины.

– Кончик меча. Мой sifu немного увлекся.

– Sifu?

– Учитель. Человек, который учил меня тайцзи.

Она рассмеялась.

– Твой собственный учитель тебя ранил? Значит, он был не слишком хорош.

– Он был очень хорош. Проблема состояла в том, что он переоценил мои возможности.

– У тебя есть еще один шрам – он длиннее.

Она смотрела на мою грудь, на шрам, оставшийся после удара балийским ножом, который нанес мне торговец гашишем в Сан-Франциско, в районе Тендерлойн. Я натянул футболку.

Эллисон надулась.

– Шоу закончилось?

Я махнул рукой, чтобы она вышла, и закрыл дверь перед ее носом.

Роберт Джонсон посмотрел на меня, когда я натягивал джинсы. Он выглядел таким же недовольным, как и я.

– Может быть, атакуем ее одновременно? – предложил я. – Обойдем с флангов?

Его голова снова исчезла. Вот тебе и мужская солидарность.

Когда я вернулся в гостиную, Эллисон открыла еще одну бутылку пива и устроилась на футоне.

– Это место напоминает мне мою старую квартиру в Нэшвилле, – сказала она, разглядывая покрытую пятнами сырости штукатурку на потолке. – Господи, это было ужасно.

– Благодарю.

Она недоуменно посмотрела на меня.

– Я просто хотела сказать, что здесь все очень маленькое. Тогда у меня совсем не было денег. Знаешь, теперь я иногда вспоминаю те времена с ностальгией.

– Старое доброе время, – сказал я. – Твоя жизнь до того, как ты вышла замуж за деньги.

Она выпила еще пива.

– Не нужно меня напрягать, Трес. Ты знаешь, как любили шутить в Фалфурриасе?

– Фалфурриас. Так ты там родилась?

Эллисон с кислым видом кивнула.

– Мы шутили, что в колледж надо ходить только для того, чтобы получить «миссис». – Она постучала большим пальцем по обручальному кольцу. – Я обошлась без аттестата.

Она сжала бутылку всеми десятью пальцами и села с ногами на футон. Я посмотрел на пиво, прикидывая, сколько мне нужно выпить, чтобы догнать Эллисон.

– Когда мне было восемнадцать, я работала летом секретаршей у Эла Гарланда в конторе по продаже автомобилей.

Она со значением посмотрела на меня, словно я просто обязан знать Эла Гарланда, который, вероятно, считался большой шишкой в Фалфурриасе. Я покачал головой, разочаровав Эллисон своим невежеством.

– По выходным я пыталась петь в клубах в Корпус-Кристи. И очень скоро Эл заявил, что готов бросить ради меня жену и финансировать мою будущую музыкальную карьеру. Мы начали ездить с ним по выходным в Нэшвилл, где он показывал мне, какой он богатый и влиятельный. Тысяч десять потратил на докторов для бумажника.

– Докторов для бумажника?

Она усмехнулась.

– Парни из Нэшвилла, которые за милю чуют запах денег из провинциальных городков. Они обещали Элу все: записи, продвижение, связи. Однако ничего не происходило, если не считать того, что я регулярно демонстрировала Элу свою благодарность. Наверное, это была любовь – некоторое время. Потом он решил, что я слишком дорого ему обхожусь. Или его жене кто-то все рассказал. Я так и не узнала истинной причины. В результате я осталась в Нэшвилле с пятьюдесятью долларами и парочкой классных ночных рубашек. Глупо, правда?

Я ничего не ответил. Эллисон выпила еще пива.

– Знаешь, в чем состоит плохая часть? Когда я набралась мужества рассказать эту историю в Нэшвилле, мне попался Лес Сент-Пьер. Он только посмеялся. Такое случается по сто раз каждый месяц, сказал он, и все происходит очень похоже. Ужасное несчастье моей жизни оказалось обычной историей. Потом Лес пообещал мне сделать все правильно, и я снова повела себя как дура. Я медленно учусь на своих ошибках.

– Ты не должна мне это рассказывать.

Она пожала плечами.

– Мне все равно.

Ее последняя фраза прозвучала так, словно она произносила ее столько раз, что уже почти в нее поверила.

– Что произошло с агентством? – спросил я. – Почему Лес решил выбросить тебя из бизнеса?

Эллисон пожала плечами.

– Лес не хотел, чтобы кто-то спускал его с небес на землю, если он слишком увлекался какой-то идеей. Он не знал, когда следует остановиться. В большинстве случаев все заканчивалось хорошо. Но не всегда.

– Например?

Она решительно покачала головой.

– Не имеет значения. Не сейчас.

– А если он так и не вернется?

– Тогда агентство достанется мне.

– Ты говоришь очень уверенно. Ты считаешь, что сумеешь удержать его на плаву без Леса?

– Я знаю, тут важна репутация Леса. Конечно, будет трудно, но только в том случае, если я захочу оставить агентство себе. Имя стоит денег, и я могу его продать конкурентам в Нэшвилле. Кроме того, у нас есть контракты на ряд хитов, которые продолжают приносить деньги. Лес был совсем неглупым человеком.

– Складывается впечатление, что ты ждешь этого с нетерпением.

Эллисон пожала плечами, и по ее губам промелькнула быстрая улыбка.

– А ты бы вел себя иначе?

– Значит, тебе известно, как обстоят его дела.

– Да, и очень неплохо.

– Ты что-нибудь знаешь о хижине на озере Медина?

Лицо Эллисон стало почти трезвым, и в глазах появилось удивленное выражение. Я рассказал ей о наследстве, полученном Лесом в результате судебного решения.

– Первый раз слышу.

Однако я видел, что Эллисон что-то тревожит, как будто ее давно смущала какая-то деталь и теперь она начала понимать ее значение. Я смотрел на нее, безмолвно уговаривая рассказать мне о своих подозрениях. Некоторое время она колебалась, но в конце концов отвернулась.

– У тебя есть план, милый?

– Я собираюсь туда съездить и проверить, что там находится.

Я пожалел о своем ответе, как только прозвучало последнее слово.

Эллисон с трудом поднялась на ноги, приподняла бутылку, чтобы проверить, сколько пива еще осталось, и улыбнулась мне.

– Ты поведешь машину, а я буду твоим штурманом.

И она взялась за дело, начав с поиска двери.

Глава 37

Первую половину нашей поездки Эллисон молчала. Потом долго и горько пожаловалась, что я сделал для нее термос с кофе вместо текилы и заставил переодеться в более подходящую одежду для дальней поездки. Среди вещей Кэролайн мне удалось найти брюки «Банана рипаблик» [125]125
  Сеть магазинов, продающих повседневную молодежную одежду и обувь.


[Закрыть]на завязках и свитер с воротником, закрывающим шею, которые отлично подошли Эллисон. Как только мы сели в машину, она с ногами забралась на пассажирское сиденье «Ауди» моей матери, так что ее колени оказались рядом с приборным щитком, а лицо за кофейной чашкой и парой пурпурных маминых темных очков, обнаруженных Эллисон в бардачке. В самом начале она слегка постанывала, и я подумал, что ее может вырвать, но как только мы выехали из города, она оживилась.

Эллисон даже решила зайти вместе со мной в офис налогового инспектора, когда мы добрались до Уилминга, маленького административного центра, состоящего, главным образом, из здания Американского легиона и «Дэйри куин». [126]126
  Сеть закусочных быстрого питания.


[Закрыть]Инспекция работала в субботу из-за того, что там же находились почта и продуктовый магазин. После того как я сумел получить нужные документы и копию выплаченных Лесом налогов за последние пять лет, мне пришлось признаться самому себе, что иметь рядом его жену, к тому же красивую блондинку, очень полезно: ее присутствие существенно ускорило бюрократические процессы.

Когда мы вернулись в машину, Эллисон налила себе еще кофе.

– Фу-у-у, – выдохнула она.

– Просто он довольно крепкий, – ответил я. – Ты не привыкла к «Питс».

Она содрогнулась.

– Он похож на «Старбакс» или что-то в таком же роде?

– «Питс» по отношению к «Старбакс» – все равно что Платон по сравнению с Сократом. Со временем ты его оценишь.

Полмили Эллисон смотрела на меня, потом решила заняться налоговыми документами и кофе. Она пролистала бумаги на летний домик Леса.

– Ублюдок. Два года назад он поменял почтовый адрес, чтобы счета не приходили домой. Как раз в тот момент, когда мы поженились.

– Он хотел иметь место, о котором тебе ничего не известно. Возможно, уже тогда он подумывал сбежать и готовил пути к отступлению.

Она скептически рассмеялась.

– И на какой адрес приходили счета в Остине? К его подружке?

– Скорее всего, он завел почтовый ящик, где хранилась его корреспонденция. Подружка – это слишком рискованно.

– Ублюдок. Ты сумеешь найти его летний домик?

Я покачал головой.

– Не знаю.

У нас был точный адрес, но на озере это ничего не значило. Большинство людей регистрируют свой адрес как почтовый ящик на главной автостраде, их может быть несколько сотен – серебристые прямоугольники с потускневшими надписями и цифрами. Даже если мы найдем нужный, он может находиться на значительном расстоянии от нужного нам дома. Скорее всего, пара миль по неизвестной проселочной дороге, посыпанной гравием, где повороты отмечены табличками с фамилиями людей, которые там живут. Часто там и вовсе нет никаких указателей, и приходится рассчитывать только на устные указания. Если удается избежать внимания местных жителей, озеро Медина вполне подходящее место для человека, решившего спрятаться от всех.

Мы миновали Вумен-Холлоу-Крик и проехали между холмами по автостраде 16. Соотношение между кемперами [127]127
  Автофургон, оборудованный кухней, спальными местами, туалетом.


[Закрыть]и обычными машинами резко изменилось в пользу первых.

Эллисон принялась изучать мешочек с лекарствами моей матери, висевший на зеркале заднего вида, поглаживая украшавшие его бусинки.

– Откуда ты знаешь Мило? Не похоже, чтобы вы… Ну, не знаю, вы как «Странная парочка». [128]128
  Фильм по пьесе Нила Саймона. Комедия о двух друзьях, которые стали жить вместе после того, как одного из них выгнала из дома жена.


[Закрыть]

– Ты видела шрам у меня на груди?

Эллисон удивилась.

– Ты шутишь.

– Нет, Мило этого не делал. Просто у него возникла идея, что из меня получится хороший частный детектив.

Дорога стала такой извилистой, что я не мог смотреть на Эллисон, но она целую милю молчала, обратив пурпурные очки в мою сторону. Мне мешало отсутствие шума и ветра, характерных для моего «ФВ». В материнской «Ауди» тишина казалась раздражающей.

Наконец Эллисон переплела пальцы и вытянула руки.

– Ладно, и что было дальше?

– Мило выступал помощником адвоката защиты в деле об убийстве. Его первая большая работа для конторы «Терренс энд Голдмен» в Сан-Франциско. Ему потребовался человек, который мог выследить свидетеля – торговца наркотиками, видевшего, как произошло преступление. Мило думал, что я справлюсь с этой задачей. Он рассчитывал, что таким способом сумеет произвести впечатление на босса.

– И ты нашел того парня.

– О да, я его нашел. После чего несколько дней провел в больнице Сан-Франциско.

– Мило удалось произвести впечатление на босса?

– Нет, ему это не помогло. Зато я понравился боссу. Когда меня выпустили из реанимации.

Эллисон рассмеялась.

– И он предложил тебе работу?

– Она. Она предложила мне пройти стажировку. Мило она уволила.

– Еще лучше. К тому же женщина.

– Да, она определенно женщина.

Эллисон открыла рот и стала кивать.

– Ага, Мило хотел произвести на нее впечатление…

– Да, не только с профессиональной стороны.

– Но ты и она…

– Да.

Эллисон усмехнулась и ткнула меня в плечо.

– Кажется, частный детектив покраснел.

– Чепуха.

Она рассмеялась, откупорила термос и налила себе чашку «Питс».

– Эта штука мне нравится все больше.

Мы проехали вдоль озера около мили, когда увидели маленький домик, который почти со всех сторон закрывали холмы и кедры. Озеро находилось так далеко внизу, что глина и известняк на берегу напоминали бежевые края ванны.

На озере Медина совсем не просто ориентироваться. Вода извивается, следуя старому руслу реки, на которой построили дамбу, чтобы создать озеро, появились бухточки и тупики, а втекающие и вытекающие речушки выглядят совершенно одинаково. Мы бы могли искать домик Леса до конца недели, если бы нам не помог старый друг.

Примерно в миле после съезда с 37-й автострады на правой обочине стоял черный «Форд Фестива». Окно со стороны водителя было открыто, за рулем сидел рыжеволосый орангутанг и читал газету.

Я проехал четверть мили дальше по дороге, развернулся на сто восемьдесят градусов и остановился. Дождавшись, когда мимо будет проезжать машина с полуприцепом, я пристроился сразу за ним.

– Что мы делаем? – поинтересовалась Эллисон.

– Смотри прямо перед собой.

Когда мы второй раз проезжали мимо, рыжий тип в «Фестиве» снова не обратил на меня внимания, но это точно был Элджин, который полностью погрузился в изучение спортивной страницы. Ничего не скажешь, продвинутый метод слежки. Наверное, довольно скоро он догадается проделать дыры в газете.

Я быстро оглядел местность, которую он контролировал. Дорог поблизости не наблюдалось. Я не заметил почтовых ящиков, только изгиб дороги вдоль холма. К озеру спускался крутой склон, заросший густым лесом, так что отсюда невозможно было увидеть, что находится у самой воды, но туда шли линии электропередачи. Из чего следовало, что там есть по меньшей мере один дом и добраться туда можно, лишь проехав мимо Элджина.

– Элджин без Фрэнка, – заметил я. – Не слишком умный ход.

Эллисон оглянулась.

– Ты о чем?

Я рассказал ей о моей вчерашней встрече с Элджином и Фрэнком, о том, как те познакомили мое лицо с асфальтом и едва не подбросили чужой пистолет. Я предположил, что они помощники шерифа и приятели Тилдена Шекли.

– Что за дерьмо, – сказала Эллисон. – И они наблюдают за домом Леса?

– Во всяком случае, один из них.

– Значит, мы подберемся к нему, треснем по башке и свяжем?

Я бросил на нее быстрый взгляд, пытаясь решить, шутит ли она, но так ничего и не понял.

– Треснем по башке?

– У меня есть «Мейс». [129]129
  Баллончик со слезоточивым газом.


[Закрыть]Поехали.

После истории с Шекли на вечеринке у Дэниелсов я решил не ставить под сомнение ее способности по части треснуть кому-то по башке.

– Это будет запасным планом. Достань пятьдесят долларов из моего рюкзака.

Мы продолжали ехать дальше, пока не оказались возле Теркс-Айс-Хаус.

После пятиминутного разговора с Юстасом, продавцом с синими волосами и в вульгарной атласной рубашке, мы выяснили, что нам нужна бухта Мейпл-Энд. Кроме того, Юстас не узнал Леса по фотографии, а Эллисон сообщила ему, что не училась в старших классах с его дочерью. Несмотря на столь огорчительный факт, тот согласился познакомить нас с Бипом, который за пятьдесят долларов одолжит нам свою лодку. Бип и его лодка оказались большими неряшливыми клинообразными предметами серого цвета, с большим количеством вмятин; пахло от них, как от живой приманки. Бип все время улыбался, глядя на Эллисон, и говорил «ха», когда отворачивался.

Я попытался предупредить его взглядами, давая понять, что тот подвергается смертельной опасности, но Бип не обращал на меня внимания.

Нам с трудом удалось запустить подвесной мотор, и лодка медленно отошла от причала.

Бухта вывела нас в озеро. В полумиле впереди, на противоположном берегу, склоны холма были усыпаны домами и радиовышками. Изредка на расстоянии в несколько сотен ярдов мимо проплывал катер, и через минуту мы начинали раскачиваться на волнах. К тому моменту, когда мы направили лодку в бухту Мейпл-Энд, озерная вода плескалась у наших щиколоток, и мне пришлось переложить рюкзак на колени. Бип сказал, что небольшие отверстия в днище нам не помешают.

Эллисон сняла обувь и собралась опустить ноги за борт.

– На твоем месте я бы не стал этого делать, – сказал я.

Она нахмурилась. Под полуденным солнцем пурпурные очки отбрасывали длинные красные тени на ее щеки.

– Что? Они же все равно промокли.

– Дело не в твоих ногах. Там полно водяных щитомордников.

Я показал немного вперед, где течение образовывало небольшие водовороты, и Эллисон тут же втянула ноги внутрь лодки.

Мы миновали плавучее гнездо и увидели около дюжины серебристо-зеленых змей, которые извивались под поверхностью воды. Эллисон тихонько присвистнула.

– У нас в Фалфурриасе змей можно увидеть только на ремнях. Надеюсь, эти ребята поведут себя правильно, если рядом с ними начнет тонуть лодка.

– Конечно. В прошлом году катавшаяся на водных лыжах девушка угодила в такое гнездо. Она умерла мгновенно.

Эллисон поставила ноги с накрашенными красным лаком ногтями на скамейку рядом с моими ногами и закатала штанины, открыв упругие загорелые икры. Должен заметить, что Кэролайн даже не стоило пытаться с ней в этом соперничать.

Эллисон оперлась локтем на колено, положила на ладонь подбородок и посмотрела на меня.

– Полагаю, вы все это выдумали, мистер Наварр.

Я пожал плечами, стараясь не улыбаться. Мы благополучно проплыли мимо змей.

На южной оконечности Мейпл-Энд, на холмике рос большой клен. Клены нечасто встретишь в Техасе, но этот явно не знал, что здесь ему находиться не положено. Он вымахал по меньшей мере на тридцать футов в высоту и сиял всеми красками осени. Скалистая почва под ним была усыпана оранжевыми и яблочно-желтыми листьями. Несколько женщин загорали на берегу, на старом плавучем причале. В скале были вырублены ступеньки, ведущие к причалу, но они поднимались футов на двадцать выше уровня воды, очевидно, озеро сильно обмелело за последнее время.

Мы вошли в бухту, которая начала резко сужаться. Очень скоро противоположные берега разделяло не более двадцати ярдов. Вода здесь стала ярко-зеленой, запахло гнилью, тиной, мусором и дохлой рыбой. Береговая линия справа уходила круто вверх, склон зарос кедрами и виргинскими дубами, ветви которых покрылись усеянным шипами бородатым мхом. Со своего места я видел крыши проносившихся по автостраде машин выше того места, где припарковался Элджин.

На берегу я заметил две хижины. Та, что стояла дальше, у самого края обрыва, крытая белой кровельной дранкой, находилась в хорошем состоянии. На воде имелся плавучий причал, чуть выше небольшая лужайка, заросшая травой. На деревянной табличке стояла гордая надпись, сделанная от руки: «ХЕЙДЕЛЬМАНЫ», украшенная маргаритками и лягушками, резвящимися около букв. Вокруг таблички собралась стая пластиковых водоплавающих птиц с ветряными пропеллерами вместо крыльев, дальше виднелась выложенная плитками тропинка, которая вела к дому. Все окна были закрыты ставнями, и я нигде не увидел света.

На пол-акра ближе к нам стоял сборный металлический барак, занимавший часть склона между водой и автострадой. Деревянный настил начинался от дома и доходил до самой воды. В стене, на которую мы смотрели, выкрашенной в шоколадный цвет, имелась сетчатая дверь и два окна с желтыми шторами. Домик напоминал раковину из гофрированного алюминия, тусклого, как внутренняя часть консервной банки. Сзади торчала металлическая дымовая труба.

– Мой муж, – Эллисон вздохнула. – Интересно, сумею ли я сообразить, какой из двух домов принадлежит ему?

Я выключил двигатель лодки, и мы по инерции промчались по высоким водорослям, растущим у берега перед алюминиевой хижиной. В следующее мгновение днище лодки заскрипело по камням, и мы остановились.

Нос нашей моторки уперся в нечто напоминающее причал. Цементные опоры все еще стояли на прежних местах, осталось даже несколько досок, не успевших сгнить. Однако я не стал проверять, выдержат ли они мой вес.

Десятью футами левее причала из воды торчал нос затонувшей лодки. Возможно, памятник предыдущим клиентам Бипа.

Хлюпая по воде, я с трудом выбрался на берег. Эллисон держалась сразу за мной. Я заглянул в темные окна и закрытую дверь алюминиевой хижины.

Если Элджин не идиот и стоит на страже, рассчитывая, что появится Лес, то его партнер Фрэнк должен находиться где-то рядом. Может быть, у Хейдельманов или даже в домике Леса. Впрочем, если бы Элджин нормально соображал, мне не удалось бы так легко заметить его на шоссе. Пожалуй, у нас есть шансы, решил я.

Мы поднялись по кривым ступенькам по склону холма и оказались на деревянном настиле сбоку от хижины. Со стороны шоссе нас никто не мог увидеть. Никто не выскочил из леса в форме коммандос. Настил громко заскрипел, когда мы подходили к двери. Если кто-то находился внутри, он наверняка уже знал о нашем появлении.

Дверь была заперта на висячий замок, и его металлическая дужка проходила через петли. Глупо.

Я попросил Эллисон достать мои инструменты из рюкзака и менее чем через минуту сумел снять петли. Конечно, мы могли бы забраться в окно, но я решил, что бить стекла еще рано.

– Фу, гадость! – сказала Эллисон, когда мы вошли в домик.

Внутри царил мрак, пахло испортившейся пищей и грязным бельем. В свете моего маленького фонарика было трудно понять, что мы видим и что здесь произошло. У левой стены стояла незастеленная узкая кровать. На портативной стереосистеме валялась куча дисков и кассет. Каретка для компакт-дисков – «подставка для выпивки», как ее называл мой брат Гарретт, – торчала наружу. Циновка на полу уже начала распадаться на отдельные квадратики. Изогнутый потолок, затянутый черной тканью, усиливал клаустрофобию. В задней части домика пристроилась маленькая кухня с телефоном, я разглядел одно закрытое ставнями окно и небольшое отгороженное помещение, должно быть, там находилась ванная комната.

Когда наши глаза приспособились к темноте, Эллисон направилась на кухню и подняла стоявшую на электрической плитке сковородку с недожаренной яичницей. Яйца успели застыть.

– Два яйца на завтрак, – сказала Эллисон. – Каждый день и никаких исключений.

– Он начал делать яичницу и ушел, – сказал я. – Как ты думаешь, когда это произошло, два или три дня назад?

Эллисон содрогнулась и поставила сковороду на место.

– Что-то вроде того. Значит, ублюдок жив. – Она не выглядела особенно обрадованной. – Наверное, я этого ждала, – осторожно улыбнувшись, проговорила она. – Просто…

Она зацепилась большими пальцами за пояс позаимствованных у Кэролайн брюк, посмотрела на пол, где валялась мужская одежда, словно кто-то в спешке разбросал грязное белье, и с остервенением пнула ногой рубашки Леса.

Я зашел в ванную комнату. На раковине стояла сумка с мужскими туалетными принадлежностями, рядом с унитазом, сжигающим отходы, который работал на пропане. На крышке были написаны инструкции по технике безопасности, чтобы не спалить дом, когда включаешь систему.

Я достал свой «Полароид» и сфотографировал унитаз. В противном случае мне никто бы не поверил. Затем я сделал еще несколько снимков – яичница, грязное белье и разбросанные компакт-диски. Потом подошел к телефону, стоящему на кухонной стойке, и поднял трубку. Линия работала. Переключив тоновый набор на пульсовый, нажал кнопку повтора номера. Не дождавшись гудка, повесил трубку, вызвал тот же номер, записал его на руке и стал ждать. Никто не взял трубку после десяти гудков, автоответчик тоже не включился.

– Трес, – позвала Эллисон.

Я обернулся. Она укоризненно смотрела на меня, держа в руке сковородку с яичницей.

– Это – или баллончик? – прошептала она.

– Что?..

И тут я услышал шум, будто кто-то поднимался по скрипучим ступенькам крыльца, стараясь соблюдать осторожность.